Текст книги "Новенький"

Трейси Шевалье
Новенький

© Климовицкая И., перевод на русский язык, 2018

© ООО «Издательство «Э», 2018

* * *

Часть I. Перед уроками

Ванильное пирожное, вишенка сверху,

Скажи скорей, кто тебе по сердцу.

Ди первая увидела его. Она запомнила это удивительное чувство. За несколько волшебных секунд, когда незнакомец принадлежал только ей, мир соскочил с рельсов и уже не вернулся в привычную колею.

Школьный двор был полон. Многие приходили пораньше, чтобы поиграть в догонялки, классики или вышибалы, пока не прозвенит звонок. Сама Ди сегодня задержалась, мама отправила ее наверх переодеваться, потому что Ди запачкала пуловер, когда ела яйцо, хотя сама она и не видела никаких пятен от желтка. Часть дороги Ди бежала бегом так, что косы подпрыгивали за спиной – пока не увидела поток школьников, которые двигались в том же направлении, и успокоилась, поняв, что успевает. Она вошла во двор за минуту до первого звонка.

Уже не имело смысла присоединяться к Мими, лучшей подружке, – та прыгала через скакалку, которую крутили две девочки, и Ди сразу прошла к школьному крыльцу, где стоял с другими учителями мистер Брабант в ожидании учеников. Волосы у него были подстрижены коротко и ровно, отчего голова казалась квадратной, и держался он очень прямо. Говорили, что он воевал во Вьетнаме. Ди не была лучшей ученицей в классе – это звание носила зубрилка Пэтти, но Ди старалась угодить мистеру Брабанту, чем могла, и он ее выделял среди всех, и Ди знала, что ее называют любимицей учителя.

Она встала в шеренгу и оглядела двор. Ее взгляд остановился на девочках, которые прыгали через скакалку. А потом она заметила его, он неподвижно стоял возле карусели. На карусели было четверо – Иэн, Род и еще двое мальчиков из четвертого класса. Карусель кружилась так быстро, что Ди подумала – кто-нибудь из учителей непременно вмешается. Как-то раз один мальчик вылетел с карусели и сломал руку. У четвероклассников был испуганный вид, но они ничего не могли поделать, потому что Иэн очень ловко отталкивался ногой и раскручивал их все сильнее.

Мальчик, который стоял рядом с этим бешеным вращением, отличался от остальных. На нем были не просто джинсы, футболка и кроссовки, как у всех ребят. Его наряд – расклешенные серые брюки, белая рубашка с коротким рукавом, черные ботинки – больше походил на форму учеников частных школ. Кожа у него тоже была не такая, как у всех, ее цвет напомнил Ди медведей, которых она видела в зоопарке несколько месяцев тому назад, во время школьной экскурсии. Хотя медведей называли черными, их мех на самом деле был бурым, с рыжиной на кончиках. Медведи больше спали или обнюхивали груду корма, которую вывалил в загон смотритель. Только когда Род швырнул палку, чтобы произвести впечатление на Ди, один из медведей все же обратил на посетителей внимание, ощерил желтые зубы и зарычал, так что ребята завизжали и засмеялись. Ди, однако, не последовала их примеру, она нахмурилась и отвернулась от Рода.

Новенький не смотрел на карусель, он изучал здание школы. Это была типовая окраинная школа, построенная восемь лет тому назад, и напоминала она две краснокирпичные коробки из-под обуви, без всякой фантазии составленные вместе в форме буквы «Г». Когда Ди пошла в детский сад, от стен еще пахло свежей краской. Теперь же здание напоминало поношенное платье – местами обтрепалось, разошлось по швам, покрылось пятнами. Она знала каждый класс, каждую лестницу, каждую балясину, каждый закуток. Ей был знаком каждый метр не только их двора, но и площадки для младших классов по другую сторону здания. Ди падала с качелей, рвала колготки на горке, застревала на верхушке «джунглей»[1]1
  «Джунгли» – гимнастический снаряд; устанавливается в гимнастическом зале, во дворе школы для малышей. На снаряд можно влезать и раскачиваться на нем, подобно обезьянам в джунглях. – (Здесь и далее – прим. перев.)


[Закрыть], потому что боялась спрыгнуть. Однажды она объявила половину двора женской территорией, и они с Мими, Бланкой и Дженнифер набрасывались на мальчиков, которые пересекали границу. Они прятались за углом у входа на спортплощадку, где учителя не могли их видеть, и мазали губы помадой, читали комиксы и играли в бутылочку. На школьном дворе прошла вся ее жизнь – смех и слезы, поражения и победы, здесь она обзавелась друзьями и немногими врагами. Это был ее мир, такой привычный, что она не подвергала его сомнению. Через месяц она его покинет и перейдет в среднюю ступень[2]2
  Средняя ступень средней школы – с 7-го по 9-й класс, – в которой обучаются дети с 12 до 14 лет.


[Закрыть].

Сейчас кто-то новый, чужой ступил на ее территорию, это побудило Ди взглянуть на окружающее чужими глазами и внезапно понять убожество обстановки, а себя ощутить здесь посторонней. Как он.

Наконец новенький сдвинулся с места. Ступал он совсем не как медведь, неуклюжий и косолапый. Скорее как волк или – Ди пыталась припомнить каких-нибудь животных темного цвета – как пантера, большая кошка. Не важно, что за мысли крутились у него в голове – например, как нелегко быть новеньким на школьном дворе, где полно незнакомцев с другим цветом кожи, – он шел к дверям, возле которых стояли учителя, с уверенной грацией человека, прекрасно владеющего своим телом. Ди почувствовала стеснение в груди. У нее сперло дыхание.

– Ну и ну! – заметил мистер Брабант. – Мне кажется, я слышу бой барабанов.

Мисс Лоуд, учительница другого шестого класса, которая стояла рядом с ним, хихикнула:

– Миссис Дьюк сказала, откуда он?

– Из Гвинеи, кажется. Или из Нигерии? Короче, из Африки.

– Он ведь будет у вас в классе, верно? Лучше у вас, а не у меня.

Мисс Лоуд огладила ладонью юбку и коснулась сережек в ушах, словно проверяя, на месте ли они. Этот нервический жест она повторяла часто. Выглядела она безупречно, если не считать прически – стрижка боб, взбитая в виде копны. В этот день она была в ярко-зеленой юбке и желтой блузке, в ушах зеленые серьги-диски. Туфли тоже зеленые, на низком квадратном каблуке. Ди с подружками любили обсуждать наряды мисс Лоуд. Одежда молодой учительницы никак не походила на одежду ее учениц, которые носили бело-розовые футболки и расклешенные джинсы, вышитые цветочками понизу.

Мистер Брабант пожал плечами:

– Не вижу особых проблем.

– Нет, конечно, нет. – Мисс Лоуд смотрела на своего коллегу широко раскрытыми голубыми глазами, словно боялась упустить хоть крупицу исходящей от него мудрости, которая сделает ее опытнее. – Как вы полагаете, нам следует – ну, сказать что-нибудь детям? О том, что он – ну, я не знаю – что он другой? Чтобы обошлись с ним получше?

Мистер Брабант фыркнул:

– Бросьте деликатничать, Диана. Он не нуждается в особом обхождении только потому, что он чер… что он новенький.

– Нет, но… Хотя, конечно, да.

Глаза мисс Лоуд увлажнились. Ди знала от Мими, что раз или два их учительница по-настоящему плакала в классе. За глаза ученики называли ее Плакса-Вакса.

Мистер Брабант перевел взгляд на Ди, которая стояла перед ним, откашлялся и сказал:

– Ди, ступай к девочкам. – Он указал в сторону прыгавших через скакалку. – Скажи, что я отберу у них скакалки, если будут прыгать после первого звонка.

Он был одним из немногих мужчин в школе, и хотя, казалось бы, какая разница, но Ди считала, что должна подчиняться ему беспрекословно, а при случае угождать – точно так же она вела себя с отцом, которого всегда старалась порадовать вечером после работы.

Ди поспешила к девочкам, которые продолжали прыгать. Скакалки ударялись о бетон, поэтому девочки для прочности соединили две вместе; считалку приговаривали нараспев. Ди помедлила мгновение, потому что была очередь Бланки прыгать. Бланка – лучшая прыгунья в школе, прыгает ловко, может прыгать без конца и не споткнется. Девочки старались выбрать такие считалки, которые сбили бы Бланку, чтобы занять ее место. Бланка, разумеется, хотела прыгать как можно дольше, и этим утром ей удалось добиться, чтобы пели про ванильное пирожное:

 
Ванильное пирожное, вишенка сверху,
Скажи скорей, кто тебе по сердцу.
А, Б, В, Г…
 

Если прыгавшая не сбивалась, пока перечисляли алфавит, тогда переходили на числа от единицы до двадцати, потом на любимые цвета. Бланка сейчас проходила цвета, длинные черные кудри подпрыгивали, ноги двигались ловко, ей не мешали даже босоножки на платформе. Ди вообще не могла прыгать в такой обуви, она предпочитала белые кеды «Конверс», хоть и берегла их чистоту изо всех сил.

Ди подошла к Мими, которая крутила скакалки.

– Она уже второй раз проходит цвета, – прошептала та. – Покажушница.

– Мистер Би сказал, что отнимет скакалки, если вы не прекратите немедленно, – сообщила Ди.

– Хорошо. – Мими опустила руку, и один конец скакалки повис, а другой продолжал вращаться еще несколько секунд. Ноги Бланки запутались в скакалке.

– Почему ты перестала крутить? – возмутилась она, надув губы. – Я должна была дойти до конца. И потом, мне нужно повторить алфавит, чтобы остановиться на букве «К»!

Ди с Мими сделали большие глаза и начали сматывать скакалки. Бланка была помешана на Каспере, самом популярном мальчике шестых классов. Если честно, он тоже вроде бы неровно дышал к ней, хотя они регулярно ссорились.

Ди и самой всегда нравился Каспер. Более того, они с Каспером оба понимали, что отличаются одной особенностью, – им не нужно прикладывать усилий, чтобы заводить друзей или завоевывать симпатию. Год назад Ди даже призадумалась, уж не влюбиться ли ей в Каспера, а может, и более того – ходить с ним. У Каспера привлекательное, открытое лицо и ярко-голубые глаза, от взгляда которых становится легко на душе. Однако подобное настроение продолжалось у Ди недолго. Хоть влюбиться в Каспера вполне естественно, все же она не могла воспринимать его в таком ключе. Он скорее как брат, они делают что-то сообща, смотрят в одну сторону – вперед, а не друг на друга. Касперу больше подходит девочка взбалмошная и энергичная, вроде Бланки.

– О господи, это еще кто? – воскликнула Бланка. На уроках ее почти не слышно, зато во дворе она без стеснения разговаривает в полный голос.

Ди не нужно было оглядываться, чтобы догадаться, что Бланка говорит о новом мальчике.

– Он из Нигерии, – небрежно бросила она, наматывая скакалку на согнутую в локте руку.

– А ты откуда знаешь? – спросила Мими.

– Учителя говорили.

– Чернокожий в нашей школе – в голове не укладывается!

– Тсс… – Ди попыталась угомонить Бланку – боялась, что мальчик услышит.

Со скакалками под мышкой Ди вместе с Бланкой и Мими пошла к шеренге, в которую выстроились школьники. Скакалки хранились в кабинете мистера Брабанта, и Ди отвечала за них – что, она знала, вызывает ревность Бланки, так же как и ее дружба с Мими.

– Чего ты в ней находишь, она ведь чокнутая, – однажды спросила Бланка.

– Мими не чокнутая, – заступилась Ди за подругу. – Она… чуткая. Умеет чувствовать.

Бланка пожала плечами и стала напевать, показывая, что разговор закончен. Тройственный союз – коварная комбинация, один участник всегда чувствует себя лишним.

Новый ученик стоял в конце шеренги, которая выстроилась перед мистером Брабантом. Бланка разыграла целую сцену, демонстративно отшатнувшись на своих платформах от новенького.

– И что нам теперь делать? – закричала она.

Ди поколебалась, потом сделала шаг вперед и встала за новеньким. Бланка последовала за ней и громко прошептала:

– Нет, ты только подумай! Такой в нашем классе! А ты и дотронуться до него можешь, скажи?

– Заткнись! – прошипела Ди в надежде, что он не расслышал.

Она смотрела новенькому в спину. Форма головы у него была очень красивая, череп гладкий и ровный, идеально вылепленный, как будто из глины на гончарном круге. Ди захотелось протянуть руку и дотронуться до его головы. Коротко подстриженные волосы повторяли форму черепа, как деревья повторяют очертания холма, – совсем ничего общего с гигантскими прическами в африканском стиле, популярными сейчас. Впрочем, вокруг не замечалось кого-то с афро. У них в школе не было чернокожих учеников, а в их районе – чернокожих жителей. Хотя в Вашингтоне, Ди Си, было столько чернокожего населения, что его в шутку можно было назвать Шоколадным городом. Иногда, бывая в центре с родителями, Ди встречала чернокожих мужчин и женщин с афро, да еще видела их по телевизору, когда у Мими смотрела «Соул трэйн»[3]3
  Soul Train (англ.) – американская музыкальная телепередача, выходившая в эфир с 1971 по 2006 год. В последующие два года выходили ретроспективные выпуски «Лучшее на Соул-трэйн». В программе в основном выступали исполнители музыки в жанре ритм-н-блюз, соул, хип-хоп.


[Закрыть], танцуя под «Earth, Wind and Fire» или «Джексон Файв»[4]4
  «Джексон Файв», «Пятерка Джексон» или «Братья Джексон» – американская группа из города Гэри, штат Индиана. Братья Джеки, Тито, Джермейн, Марлон и Майкл Джексон вошли в основной состав группы. Первая в истории группа, аудитория которой в равной степени состояла из белых и черных поклонников. Существовала с 1964 по 1989 год, формально никогда не распадалась. В 2001 году все пять братьев выступили на двух шоу Майкла, посвященных 30-летию его сольной карьеры.


[Закрыть]. Ди никогда не смотрела это шоу дома: мать ей ни за что бы не разрешила смотреть, как черные люди танцуют и поют по телику. Ди влюбилась в Джермейна Джексона – из-за его застенчивой белозубой улыбки, которая нравилась ей больше его афро. Все подружки предпочитали малыша Майкла, что казалось Ди слишком банальным. Это все равно что влюбиться в первого школьного красавчика, и, видимо, поэтому она никогда не рассматривала всерьез кандидатуру Каспера – в отличие от Бланки. Бланка всегда выбирала самые банальные пути.

– Ди, сегодня ты будешь опекать нашего нового ученика, – указал на нее мистер Брабант, глядя поверх вереницы голов. – Покажешь ему, где столовая, где музыкальный класс, где туалет. Объясняй все, что ему будет непонятно на уроке. Хорошо?

Бланка фыркнула и толкнула Ди, которая покраснела и кивнула. Почему мистер Брабант выбрал ее? Неужели в наказание? Вообще-то Ди ни разу не наказывали в школе, в этом не было необходимости. Уж так ее воспитывала мама.

Вокруг началось хихиканье и шушуканье.

– Откуда он взялся?

– Из джунглей!

– Хо-хо-хо! Ой, больно!

– Не будь придурком!

– Бедняжка Ди, ей заботиться о нем!

– Почему мистер Би выбрал ее? Обычно мальчику помогает мальчик.

– Может, из мальчиков никто бы не согласился. Я бы не согласился.

– И я!

– Да, а Ди – любимица мистера Би. Он знает, что она не откажется.

– Хитро.

– Погодите – выходит, этот парень будет сидеть за нашими партами?

– Ха-ха! Бедный Дункан, достанется ему новый сосед. Или Пэтти.

– Я пересяду!

– Мистер Би не разрешит.

– Все равно.

– Мечтать не вредно, приятель.

Новенький оглянулся. Лицо у него было совсем не настороженное и не подозрительное, как ожидала Ди, а открытое и приветливое. Карие глаза блестели, как монеты, когда он с любопытством посмотрел на нее. Он поднял брови, отчего глаза стали больше, и Ди почувствовала всем телом удар, вроде того, который испытала, когда на спор прикоснулась к изгороди под током.

Она ничего не сказала, только кивнула. Он тоже кивнул в ответ, потом отвернулся и снова стал смотреть прямо перед собой. Они стояли друг за другом, притихшие, растерянные. Ди огляделась, чтобы понять, не смотрит ли кто-нибудь на них. Смотрели все. Она уставилась на дом напротив школы – дом Каспера, между прочим, – в надежде, что все кругом сообразят: в этом большом мире есть вещи поважнее, чем мальчик, который будто заряжен электричеством, вот об этих-то вещах она сейчас и думает.

Тут она заметила за проволочной оградой школьного двора чернокожую женщину: она держалась за сетку. Маленького роста женщина казалась выше благодаря красно-желтому шарфу, намотанному вокруг головы наподобие высокого тюрбана. На ней было длинное платье из той же яркой ткани. Поверх платья – серое зимнее пальто, хотя уже начался май, и было тепло. Женщина смотрела на них.

– Моя мама считает, что я не знаю, как быть новеньким.

Ди повернулась в изумлении от того, что он заговорил. На его месте она бы язык проглотила.

– А ты уже бывал новеньким?

– Да. Три раза за шесть лет. Это моя четвертая школа.

Ди всю свою жизнь прожила в одном и том же доме, ходила в одну и ту же школу, дружила с одними и теми же людьми и привыкла к уютному чувству уверенности, которым сопровождалась ее жизнь. Она вообще не представляла себя в роли новенькой и не понимала, каково это – когда вокруг все незнакомые, хотя после перехода из начальной школы в среднюю она пару месяцев знала только четверть школьников из своей параллели. И хотя Ди во многих смыслах переросла свою школу и созрела для перехода в новую, от одной мысли, что она окажется в окружении незнакомцев, начинало сосать под ложечкой.

В шеренге другого шестого класса, напротив, стояла Мими и, широко раскрыв глаза, наблюдала за этим разговором. Ди всегда училась с Мими в одном классе, а в последний год их развели по разным. Теперь Ди очень страдала от того, что не может общаться с Мими целый день, как раньше, а только на переменах, во дворе. Досаждало и то, что Бланка, которая училась с Ди в одном классе, буквально втиралась в ближайшие подруги – как сейчас, когда она почти повисла на Ди, положив руку ей на плечо, и глазела на новенького. Бланка не могла обходиться без физического контакта, во время разговора она прикасалась рукой к человеку, перебирала его волосы, прижималась к мальчикам, которые ей нравились.

Ди стряхнула ее руку, чтобы не отвлекаться от новенького.

– Ты из Нигерии? – спросила она, ей хотелось показать ему свою осведомленность. У тебя другой цвет кожи, но ты не чужой, я кое-что знаю о тебе.

Мальчик покачал головой.

– Из Ганы, – ответил он.

– А… – Ди ничего не знала про Гану, кроме того, что она, судя по всему, находится в Африке.

Мальчик остался таким же доброжелательным, но выражение его лица словно застыло и стало менее искренним. Ди решила продемонстрировать, что знакома с африканской культурой. Она кивнула в сторону женщины у ограды:

– А на твоей маме дашики?

Она знала это слово, потому что на Рождество ее хиппующая тетушка подарила ей шаровары из ткани с рисунком в виде дашики. Чтобы доставить тетушке удовольствие, Ди надела эти штаны на рождественский ужин, и старший брат дразнил ее, что одна скатерть у них на столе, а вторую Ди напялила на себя. После ужина Ди спрятала подарок в дальний угол шкафа и больше к нему не прикасалась.

– Дашики – это рубаха, которую носят африканские мужчины, – сказал мальчик. В его голосе не было ни насмешки, ни презрения. Он просто делился информацией. – Или чернокожие американцы, когда хотят что-то доказать.

Ди кивнула, хотя не поняла, что именно доказать.

– Кажется, «Джексон Файв» на «Соул трэйн» в них выступали.

Мальчик улыбнулся.

– Мне помнится, Малкольм Икс[5]5
  Малкольм Икс – урожденный Малькольм Литтл, 1925–1965, афроамериканский исламский лидер и борец за права человека. В 1964 году разочаровался в деятельности организации «Нация ислама», лицом которой являлся, и был убит ее активистом.


[Закрыть] как-то раз появился в дашики.

На этот раз Ди показалось, что он поддразнивает ее. Ди решила, что пусть, она не против, лишь бы не этот суровый, холодный вид.

– На моей маме платье из ткани кенте[6]6
  Кенте – у народов ашанти и эве в Западной Африке: парадное одеяние из ткани с ярким рисунком, сотканной вручную.


[Закрыть], – пояснил он. – Ее делают у меня на родине.

– А почему на ней зимнее пальто?

– Она мерзнет везде, кроме Ганы, даже когда тепло.

– А тебе тоже холодно?

– Нет, я не чувствую холода. – Мальчик ответил полной, развернутой фразой, как обычно отвечала Ди с одноклассниками на уроках французского, проходивших раз в неделю.

Его акцент не был американским, хотя иногда он вставлял американские выражения. В акценте было что-то английское. Мама у Ди любила смотреть по телевизору сериал «Вверх и вниз по лестнице»[7]7
  «Вверх и вниз по лестнице» – британский драматический сериал о жизни английского аристократического семейства Беллами и его прислуги, выходил в 1971–1975 годах.


[Закрыть], выговор нового мальчика чем-то напоминал этот сериал, правда, без такой резкости и апломба, и гласные у него звучали более певуче – видимо, это африканское произношение. Законченные предложения, отсутствие сокращений, мелодия речи, тягучие гласные, все вызывало у Ди улыбку, но она сдерживалась, чтобы не показаться невежливой.

– А после уроков она тоже придет, чтобы забрать тебя? – спросила Ди.

Ее мама никогда не приходила в школу, только на родительские собрания. Она вообще не любила выходить из дома.

Мальчик снова улыбнулся.

– Я взял с нее слово, что не придет. Я знаю дорогу домой.

Ди улыбнулась в ответ.

– Да, так будет лучше. Только малышей из начальной школы приводят и забирают родители.

Прозвенел второй звонок. Учителя четвертых классов встали во главе колонн и повели своих учеников в школу. Затем наступила очередь пятых классов и, наконец, шестых.

– Хочешь, я понесу скакалки? – предложил мальчик.

– Ой, нет, спасибо! Они не тяжелые.

На самом деле довольно тяжелые. Ни разу никто из мальчиков не предлагал ей помочь.

– Давай. – Он протянул руку, и она отдала ему скакалки.

– Как тебя зовут? – спросила она, когда их колонна тронулась с места.

– Осей.

– О… – Имя оказалось уж таким иностранным, что она не знала, за какой звук зацепиться, чтобы повторить. Все равно что пытаться вскарабкаться на абсолютно гладкую скалу.

Он улыбнулся в ответ на замешательство, к которому, похоже, привык.

– Проще звать меня Оу, – сказал он, вводя свое имя в круг привычных звуков. – Я не против. Даже моя сестра иногда так меня называет.

– Нет, я могу выговорить. О-сей. Это на твоем языке?

– Да. Значит «благородный». А тебя как зовут, скажи, пожалуйста?

– Ди. Вообще-то Даниэла, но все зовут меня просто Ди.

– Ди? Как буква алфавита?

Она кивнула. Они переглянулись, и эта перекличка букв, заменяющих им имена, рассмешила их. У Оу оказались прекрасные ровные зубы, а луч света, скользнувший по темному лицу, зажег что-то у нее внутри.

Иэн сразу же заприметил новенького, хотя вроде был увлечен тем, чтобы посильнее раскрутить карусели и заставить четвероклассников визжать. Иэн всегда обращал внимание на всех, кто ступал на его территорию. Ибо двор был его территорией. Так повелось с самого начала, когда он перешел в шестой, самый старший, класс, и в школе не осталось никого, кто мог бы подчинить его себе. Иэн много месяцев упивался своей властью. Любой новенький представлял угрозу. А этот, как бы сказать…

Иэн не был самым высоким в шестых классах, не был и самым быстроногим. Он не бил по мячу дальше всех, не прыгал с мячом выше всех, забрасывая его в корзину, и не подтягивался лучше всех на брусьях. На уроках он говорил мало, никогда не получал ни наклеек с золотой звездой за творческие работы, ни дипломов в конце учебного года за успехи в математике, правописании или общественной деятельности. Общественная деятельность – вот уж точно не про него. У девочек он тоже не пользовался особым успехом – эта честь принадлежала Касперу.

Иэн был самый хитрый. Самый расчетливый. Первым реагировал на новую ситуацию и обращал ее себе на пользу. Когда начиналась драка, Иэн делал ставки на победителя и следил, чтобы участники не улизнули. Он точно предсказывал, кто победит. Иногда спорил на то, сколько времени будет продолжаться драка или кто из учителей ее остановит. Часто принимал ставки конфетами, которые затем продавал, – он был равнодушен к сладкому. Иногда требовал от проигравших обеденные деньги, а в остальное время защищал младших школьников, чтобы деньги у них не отбирали, и брал за это свою долю. Ему нравилось смешивать добро и зло, держать малышей в растерянности. Недавно он уговорил родителей открыть ему банковский счет. Они не стали интересоваться, откуда у него такая уйма денег. Его братья в этом возрасте были такими же.

Когда на физкультуре класс бегал кросс по кварталу, Иэн вызывался собрать отставших. Это давало ему возможность оценить текущую обстановку в мире – кто развозит почту, кто моет машину, кто оставил дверь в дом открытой, пока подрезает розы. Иэн рассматривал все эти обстоятельства с точки зрения выгоды, которую можно из них извлечь.

Иногда он ошибался в расчетах.

Несколько дней тому назад, например, на улице собралась гроза средь ясного неба. Иэн поднял руку, когда мисс Лоуд пыталась объяснить, что такое равнобедренный треугольник. Она измазала мелом весь свой оранжевый брючный костюм, и вид у нее был такой, словно геометрия находится за пределами ее разумения. Она прервала объяснение, удивленная, потому что Иэн редко поднимал руку.

– Да, Иэн?

– Мисс Лоуд, дождь собирается. Можно я выйду, спущу флаг?

Мисс Лоуд посмотрела в окно на сплошные черные тучи и на американский флаг, который весь день развевался перед школой.

– За флаг отвечают девочки из класса мистера Брабанта. Ты прекрасно это знаешь.

– Но они вечно забывают. А мистера Брабанта сегодня нет, им никто не напомнит. Если я сбегаю сейчас, флаг не успеет намокнуть.

Мисс Лоуд поколебалась, потом кивнула на дверь:

– Хорошо, только быстро. И возьми с собой кого-нибудь, чтобы помог свернуть флаг.

Существовало множество правил обращения с американским флагом: его нельзя оставлять на ночь или под дождем, он никогда не должен касаться земли, к нему следует относиться с почтением. Иэн всегда с завистью смотрел из окна, как Ди и Бланка, гордясь поручением, подходят в начале и в конце дня к флагштоку. Обычно девочки действовали очень осторожно, но ему случалось замечать, что иногда они сворачивают флаг неровно и его угол касается земли. Он слышал также, что не всегда они поют патриотические песни, иной раз что-то из репертуара, который крутят по радио. Они явно хотели продлить развлечение, болтали, тянули время, хихикали.

В помощники Иэн выбрал Мими, чем очень удивил всех – мисс Лоуд, Рода, большинство других мальчиков и всех девочек, которые захихикали в кулак. Мими тоже удивилась, а к удивлению примешались испуг и смущение. До пятого класса девочки и мальчики порой играли вместе и называли друг друга друзьями. Но последние два года все разделились по половому признаку и держались в своем лагере – если не считать моментов, которые проводили вместе украдкой, за спортплощадкой или в углу двора, где росли деревья, дававшие легкую тень в жаркий день. На прошлой неделе за спортплощадкой Иэн приобнял Мими, и его ладонь коснулась уже обозначившейся груди, но тут вмешался Род, он предложил Иэну спустить трусы и показать девочкам свое хозяйство. Мими взвизгнула вместе с другими девочками и выскользнула из-под руки Иэна – неохотно, как отметил он.

Когда она вышла вслед за ним во двор, дождь уже начался, хотя, судя по тучам, главное было впереди. Иэн старался не обращать на Мими особого внимания, сосредоточенно снимал веревку со скобы, которая крепилась к флагштоку на уровне талии. Потом начал спускать флаг и скомандовал:

– Держи края.

Мими послушалась, ухватилась за оба угла, когда они оказались на ее уровне. Иэн отцепил другие два угла от веревки, они растянули флаг между собой, как простыню. Иэн задержал взгляд на Мими на секунду дольше, чем требовалось, она стояла неподвижно, с широко раскрытыми глазами. Глаза у нее голубые, а в прозрачной голубизне плавают темные крапинки, отчего глаза мерцают, и это мерцание выбивало его из равновесия. Кожа у нее вся в веснушках, это часто встречается у рыжеволосых – она, наверное, ирландка, пухлые губы, между ними поблескивают брекеты. Черты лица слишком уж неправильные – глаза чересчур широко посажены, рот чересчур большой, лоб чересчур высокий, – чтобы назвать ее красивой. И тем не менее было в Мими что-то притягательное. Пошел седьмой год[8]8
  В американских школах бывает нулевой, подготовительный класс.


[Закрыть], как они учились вместе, в одной школе. Однажды он произвел на нее впечатление в третьем классе, он это умел, но до недавнего времени не обращал на нее внимания. Его выбор пал на Мими, потому что он видел в ней какое-то сходство с собой – она тоже не смешивалась с ребятами во дворе. Сестры у нее, старшая и младшая, совершенно нормальные, ее лучшая подруга – всеобщая любимица Ди, а Мими все равно казалась одинокой, даже когда прыгала через скакалку или играла в классики. У нее была репутация немного «того», ей могло стать дурно в неподходящий момент, она мало говорила, но все замечала. Может, это его и привлекало: что она не болтает без умолку.

Он взмахнул правой рукой, давая понять, что ей нужно сложить длинную сторону еще раз, потом они загнули наверх другую сторону, флаг укоротился в три раза. Иэн опять задержал взгляд на Мими, и она покраснела.

– Сворачивай, – сказала он. – Знаешь как?

Мими кивнула и свернула свой край по диагонали так, что получился треугольник, потом еще раз и еще, с каждым разом они становились ближе. Иэн держал свой край возле груди, так что она должна была упереться в него. Когда между ними оставался один шаг и она собиралась свернуть флаг в последний раз, Иэн дернул его, и она упала ему на грудь, треугольник смялся, а он впился ей в губы. Их зубы клацнули друг о друга, Мими отдернула голову, но отскочить не могла, потому что флаг упал бы на землю.

Ее брекеты больно врезались ему в губы, но он совладал с собой, плотно прижался губами к ее губам и начал сосать. Спустя мгновение Мими ответила, тоже стала сосать, так что образовался вакуум и много слюны, но она сжимала зубы, и он не мог засунуть язык ей в рот. «Она делала это раньше», – сообразил он, и эта догадка ему не понравилась. Он отстранился, хотя испытал удовольствие и даже возбуждение, признаки которого, он надеялся, заметила и она. Он взял флаг в свои руки, свернул его напоследок, и флаг стал похож на те треугольнички из бумаги, которые складывают дети и пуляют друг другу, играя в настольный футбол.

– Зря ты это делала с другими, – сказал он.

Мими выглядела немного обескураженной, даже испуганной.

– Я ничего не делала.

– Ты не умеешь врать. Ты целовалась с другими – с Филипом, с Чарли, с Дунканом и даже с Каспером.

Иэн перечислял имена наугад, полагая, что хотя бы раз попадет в цель, хотя понятия не имел, в кого нужно целиться. Мими опустила голову, дождь усилился, капли катились по ее лицу, как слезы.

– Если хочешь ходить со мной, не вздумай даже смотреть на других. Ты хочешь ходить со мной?

Мими кивнула.

– Тогда открой рот, когда будем целоваться, чтобы я мог засунуть язык.

– Вдруг выйдут девочки из класса мистера Брабанта, они увидят нас.

– Ни фига. Я сто раз замечал – они не выходят. Флаг вечно намокает, и Ди берет его домой, чтобы высушить в сушилке. Иди сюда.

Он снова прижал губы к ее губам. Когда она открыла рот, он глубоко засунул в него язык, привалил ее к флагштоку и стал орудовать своим языком, пробовать на вкус ее зубы, щеки, язык. Он прижал бедра к ее бедрам, чтобы на этот раз она наверняка прочувствовала его.

Когда они оторвались друг от друга, оба дышали с трудом. От поцелуев он ощутил какую-то легкость и свободу. Веревка болталась под дождем. Иэн взял ее в руку, огляделся кругом, потом вручил треугольник флага Мими.

– Отойди-ка. Покажу тебе кое-что.

Обвив конец веревки вокруг ладони, он пробежал вокруг флагштока, отклоняясь так, чтобы веревка натянулась. Потом подпрыгнул, пролетел над землей и опустился. Потом опять пробежал вокруг флагштока и подпрыгнул, и так снова и снова. Он забыл про дождь, про Мими, про школу, он не чувствовал ничего, кроме ощущения полета.

Когда, потеряв ускорение, он в очередной раз опустился на землю, Мими смотрела на него, прижимая флаг к груди. На душе у Иэна было так хорошо, что он решил проявить щедрость.

– Хочешь тоже попробовать? Давай, это здорово. – Он взял у нее флаг и протянул веревку: – Разгонись, потом подпрыгни.

Она сомневалась.

– Миссис Дьюк может увидеть. Или учителя. Нас застукают.

– Никому нет дела, – фыркнул Иэн. – Все занимаются равнобедренными треугольниками. Так хочешь или нет?

Мими наконец решилась, резко сорвалась с места, отклонилась от флагштока, закрутилась вокруг него, засмеялась, когда ноги оторвались от земли, и взлетела в воздух. Иэн никогда не видал ее более счастливой. По его лицу промелькнула улыбка, очень редкая. Когда она опустилась на землю, он снова поцеловал ее, на этот раз нежнее. Они отскочили друг от друга как раз в тот момент, когда Ди с Бланкой появились на крыльце, чтобы снять флаг. Ди скорчила смешную рожицу, она, конечно, удивилась, застав их вместе, но заметила ли она их поцелуй, Иэн не понял. Да и какое это имело значение.