Текст книги "Новенький"

– О, – выдохнула Ди. – Может, не стоит?

– Стоит.

– Давай сделаем так! – Ди улыбнулась и стала перекладывать свои принадлежности в клубничный пенал. Пустой пенал со Снупи протянула Осею.

– Меняемся, и по рукам!

– Зачем тебе это?

– Я так хочу. Мне он нравится. – Ди сжимала пенал сестры Осея и протягивала ему свой. – Хочу такой.

Осей взял пенал со Снупи. Девочка, которая сидела через проход от Ди, с прямыми волосами мышиного цвета, аккуратно подстриженные пряди которых закрывали ей лоб, в сарафане из шотландки, как завороженная смотрела на их сделку, не в силах скрыть неодобрение. Оу пристально посмотрел на нее, после чего она отвела глаза и покраснела.

– Это Пэтти, – сказала Ди. – А это Дункан.

Она кивнула в сторону коренастого мальчика, который сидел через проход от Осея, он переглядывался с одноклассниками и с трудом сдерживал смех. Оу смотрел на него, пока тот не почувствовал его взгляд, и когда их глаза встретились, Дункан перестал улыбаться.

Осей сложил свои письменные принадлежности в пенал Ди, хотя сейчас, после обмена, ему было немного жаль расстаться с вещью, которая принадлежала сестре. Клубничный пенал сопровождал их в странствиях по городам и был неотъемлемой частью запечатлевшейся в памяти картины, всегда одинаковой: кухня, стол, Сиси делает уроки. Во время летних каникул сестра брала пенал с собой в Гану, где он становился предметом вожделения дочек повара, с которыми она играла. По идее, пенал должен был перейти к ним, хотя, возможно, они уже выросли и больше не интересуются подобными вещами. Короче, Осей почувствовал, что он лишился частицы семейной истории.

Ди поглаживала пальцами каждую ягоду, как это делала Сиси. Осею было приятно видеть это. И когда она повернула к нему приветливое лицо и улыбнулась ему, тот свет, который он ощутил в ней с первого взгляда, вспыхнул снова.

Часть II. Первая перемена

 
Оу и Ди сидели позади,
Целовались, обнимались,
Влюбились, поженились,
Детки народились.
 

Бланка прямиком направилась к Мими, едва та вышла во двор на перемене. Голова у Мими все еще гудела после иксов и игреков, с которыми их знакомила мисс Лоуд этим утром. «В принципе по программе изучение алгебры начинается в восьмом классе, – объявила она. – Но математика седьмого класса содержит некоторые элементы алгебры, и я не хочу, чтобы мои ученики выглядели бледно, когда из нашей школы перейдут в новую. Кроме того, мистер Брабант уже начал давать своему классу уравнения. Вы же не хотите отставать от них».

Мисс Лоуд крайне болезненно относилась к тому, что другой шестой класс, с более опытным учителем и такими способными детьми, как Пэтти, Каспер, Ди, учится лучше, чем ее класс. На это Мими могла бы сказать ей, что в классе мистера Брабанта на каждую Пэтти приходится своя Бланка: Бланка, с ее обтягивающими футболками и губами, красными от леденцов, которые она украдкой сосет во время уроков. От ее дыхания повеяло запахом синтетического вишневого красителя, когда она схватила Мими и закричала:

– Ди отдала свой пенал новенькому – я своими глазами видела!

– Какой? Со Снупи? – Как многие девочки, Мими прекрасно помнила гардероб и содержимое портфеля своих подружек, особенно если это касалось вещей, которые ей самой хотелось: у Бланки туфли в горошек с перепонкой, у Ди кулон с совой, у старшей сестры блестящий красный плащ. Она помнила, у кого коробочка для завтраков с наклейкой «Семья Партриджей»[14]14
  «Семья Партриджей» – американский телевизионный музыкальный ситком, который транслировался четыре сезона с 25 сентября 1970-го по 23 марта 1974 года. Члены семьи Партриджей играют вместе как рок-группа и вместе путешествуют по стране.


[Закрыть], у кого карандаш с ластиком в виде тролля, у кого значок с улыбающейся рожицей. Конечно, она знала, какой пенал у Ди и что на нем нарисован Снупи. Точно так же, как Ди знала, что у Мими пенал в виде сумочки, сшит из старых джинсов, с кармашком снаружи, и в нем Мими хранит зеленые спасательные круги «Лайфсэйверс»[15]15
  «Лайфсэйверс» – товарный знак леденцов в виде миниатюрных спасательных кругов производства компании «Плантерс-Лайфсэйверс». Один из рекламных лозунгов: «Без спасательного круга – никуда» Выпускаются с 1912 года.


[Закрыть].

– Я глазам своим не поверила! – Бланка положила руку на плечо Мими, словно они были лучшие подруги. Она всегда претендовала на близость, которой другие не чувствовали.

Мими высвободилась из-под руки Бланки.

– А как же Ди будет без пенала?

Бланка пожала плечами.

– Понятия не имею. Они сидят вместе и болтают всю дорогу! Клянусь, они пожимают друг другу руки под партой.

– Ты скакалки принесла?

– Ди принесет. Давай подождем на корабле.

Пиратский корабль был сделан из дерева, в кабину можно залезть, а палуба накренилась, как будто под штормовым ветром. Наверху высокой мачты – перекладина, туда можно забраться либо по реям, либо по веревочной лестнице. Корабль построили в честь миссис Хантер, которая двадцать пять лет проработала директором школы, а несколько лет назад вышла на пенсию. Девочки любили лежать рядышком на наклонной палубе, задрав ноги на крышу кабины, и соревноваться, у кого получится надуть самый большой пузырь из жвачки. В классе жевать жвачку запрещалось, поэтому все дожидались перемены, тогда залезали на корабль и набивали рты кусочками «Биг Бадди», розовыми, красными и малиновыми. Только Мими не могла себе этого позволить, потому что жвачка застревала в брэкетах.

Двое четвероклашек карабкались по реям, но, едва завидев Мими и Бланку, спрыгнули. Мими вздохнула, устроившись на палубе.

– В следующем году мы будем самыми младшими во дворе, – сказала она, закрыла глаза и подставила лицо солнцу. – Да в том дворе и заняться-то нечем. У старших классов ни качелей, ни горки, ни корабля. Уверена, у них даже и скакалок-то нет.

– Это точно. Но я все равно хочу перейти туда. – Бланка закинула в рот жвачку и вытянула длинные голые ноги. – Меня уже тошнит от этой школы. Мне нужны новые люди.

Мими улыбнулась, глаза оставались закрытыми.

– Новые мальчики, хочешь сказать.

– Это Ди нужен новый мальчик. Лично я не уверена, что мне он нужен. – Бланка сказала таким тоном, словно пожелай она – и сразу заполучила бы его.

– Почему же? Ты ведь его совсем не знаешь.

– Ну, не знаю… но все-таки странно это…

Мими открыла глаза и посмотрела на Бланку.

– Что странно? – Ее позабавило смущение Бланки.

– Ну, например, какие у него волосы на ощупь? Может, жирные – или как?

Мими пожала плечами.

– Какая разница? Ты, что ли, трогаешь волосы Каспера?

Бланка весь год то ссорилась, то мирилась с Каспером. Мими не знала, в какой стадии их отношения находятся сейчас. Все зависит от того, насколько сильно Бланка успела допечь Каспера своим вниманием. Хотя, когда между ними воцарялся мир, было видно, что они симпатизируют друг другу куда больше, чем все прочие «парочки» в их школе, которые пытаются ходить вместе. Несомненно, их отношения были более настоящими, чем у Мими с Иэном.

– Нет, все же он не такой. – Бланка выдувала розовый пузырь, пока он не лопнул на ее пухлых губах.

– Может, он считает тебя не такой.

– Я очень даже такая! Сама ты не такая!

Их перепалка могла бы разгореться, но тут подошла Ди, и внимание переключилось на нее.

– Где скакалки? – спросила Бланка.

– Ой, а я забыла. – Вид у Ди был отсутствующий, как будто со сна.

Бланка рассмеялась:

– Надо же, забыла! Кое-кто влюбииииился!

Мими посмотрела в сторону участка с ровным асфальтом, который предназначался для любительниц скакалки. Там было занято, две троицы просто прыгали через скакалку, и еще трое затеяли дабл-датч[16]16
  Игра, при которой две длинные скакалки вращают в противоположных направлениях, чтобы они ритмично перекрещивались.


[Закрыть]. Две компании из трех состояли из пятиклашек, их не стоило труда прогнать, была бы охота. Но Ди расположилась на корабле, а ни Мими, ни Бланка не горели желанием идти в класс за скакалками.

– Простите, что задержалась, – сказала Ди. – Я показывала Осею, где туалет для мальчиков.

– Осею? – переспросила Мими.

– Новенькому. Он сказал, что его можно звать Оу. Я сегодня помогаю ему. Хотя на самом деле он не очень в этом нуждается – привык менять школы. За шесть лет поучился в трех разных школах.

– Какой он?

– Очень славный. Честное слово. И умный. Он из Ганы, между прочим. Я не сразу разобралась. Вы слышали, какой у него акцент? Правда, здорово? Я готова его слушать целый день.

Влюбилась не на шутку, – подумала Мими.

– Как его занесло к нам, в округ Колумбия?

– Отец дипломат, получил назначение в посольство.

– А чего его вдруг сейчас-то в школу послали? Учебный год кончается через месяц. Зачем идти в новую школу на месяц, вся эта морока, если в сентябре все начинать сначала в другой школе?

– Он сказал, так решили родители: нужно поучиться здесь хоть несколько недель и познакомиться с ребятами, ведь с кем-то он пойдет на следующую ступень.

– Глупость какая, – перебила Бланка. – Кому понравится быть новеньким два раза подряд?

Но она уже потеряла интерес к разговору, ее глаза следили за Каспером, который с большим красным мячом проходил мимо корабля.

– Каспер, не хочешь к нам?

Каспер улыбнулся им, обаятельная улыбка, волнистые волосы длиной до плеч, небесно-голубые глаза – все это делало его намного привлекательнее прочих мальчиков во дворе.

– Не могу, мы играем в кикбол[17]17
  Неформальная игра, которая сочетает элементы бейсбола и американского футбола.


[Закрыть]. Увидимся позже.

– Желаю победы твоей команде!

Мими посмотрела на Ди, она хотела обменяться с ней многозначительными взглядами по поводу того, как глупо ведет себя Бланка. Но Ди смотрела в другую сторону, на крыльцо школы.

– Надеюсь, Осей не заблудится. А то поздно выйдет и не поиграет в кикбол.

Мими скорчила гримасу. Теперь все, что Ди говорит и делает, будет связано с новеньким, она будет поминать его при каждом случае, чтобы лишний раз произнести его имя, насладиться особым звучанием, к которому все остальные равнодушны. Это тоже часть удовольствия, недоступного другим. Даже Мими ненадолго попалась на эту удочку и после событий у флагштока произносила имя Иэна чаще обычного.

Появился Оу, и, проходя мимо корабля, он, как в замедленной съемке, повернул голову и улыбнулся Ди, будто она единственная девочка во дворе. У Мими возникло острое чувство своей ненужности, словно она стоит за оградой прекрасного сада, откуда ее изгнали. Ей захотелось зашипеть по-кошачьи. Я должна относиться к нему хорошо, – увещевала она себя. – Ди ведь моя подруга, даже если теперь она станет проводить все время с ним.

Мими перевела взгляд на мальчиков, которые роились, как пчелы, вокруг Иэна и Каспера в углу двора. Кикбол – одна из немногих игр, в которые играли и мальчики, и девочки, но существовало неписаное правило, его железно соблюдали. Утренняя перемена – время, когда играли только мальчики, а днем могли участвовать и девочки.

– Готова спорить, Иэн позовет Оу в свою команду, – сказала Мими.

Произнося имя Иэна, она не испытала того наслаждения, которое явно получала Ди, когда произносила имя новенького. Мими с Иэном ходили вместе всего три дня, а Мими уже решила, что с ним нужно порвать. Засосало под ложечкой, когда она вспомнила про свое намерение объясниться с ним после уроков. Он из тех людей, которые не прощают обиды, такие способны годами ждать случая, чтобы отомстить. Она вдруг засомневалась, что у нее хватит духу поговорить с ним. Лучше подождать, пока она надоест ему и он сам ее бросит, только непонятно, как долго потребуется ждать.

Из этой истории с Иэном вышла только одна хорошая вещь. Мими до сих пор помнила то чувство полета, которое заполнило ее, когда она раскачивалась на веревке у флагштока. Не важно, какие еще чувства она испытает по вине Иэна, он подарил ей это мгновение свободы.

– Скорее Каспер позовет Осея в свою команду, – сказала Ди.

– Что ли будем вот так сидеть и глазеть, как мальчишки играют? – возмутилась Бланка. – Вот тоска-то! Пойду лучше посмотрю на дабл-датч.

Она спрыгнула с корабля и пошла в зону для прыганья. Бланке всегда удавалось втереться в игру. Скорее всего, следующая очередь будет ее. Мими смотрела на нее и завидовала.

– Правда же, у Оу голова самой красивой формы? – заговорила Ди. – А его глаза – когда он смотрит на тебя, он действительно смотрит, ты понимаешь, о чем я?

– Не заметила ничего такого.

Если говорить по правде, то Мими заметила.

– Бланка сказала, ты отдала ему своего Снупи.

– Да, мы поменялись. А он дал мне розовый пенал с клубничками. Такой хорошенький, тебе точно понравится. Очень щедро с его стороны.

Мими хотела уточнить, что в этой сделке не видит особой щедрости с его стороны, ведь он получил вещь взамен своей, но удержалась. Она встала на ноги. Смотреть, как играют в дабл-датч, было уж точно интереснее, чем слушать разглагольствования Ди про нового мальчика.

– Не уходи. – Ди взяла Мими за руку. – Тебе понравится Оу, я не сомневаюсь. Сегодня на географии задали написать на контурных картах названия столиц, и я вызвалась выполнять задание вместе с ним. Он все сделал так быстро, и без единой ошибки. Ты знаешь, что он жил в Риме?

И в Лондоне. И еще в Аккре, это в Гане. А теперь здесь. Он пожил в четырех столицах! Плюс Нью-Йорк.

– Он говорит по-итальянски? – помимо воли заинтересовалась Мими.

– Я не спрашивала, но спрошу, если хочешь. Я так рада, что он пришел. Мне ни один мальчик еще не нравился так, как он.

– Ди, он же черный. – От досады Мими выразилась грубее, чем собиралась, но ей хотелось отрезвить подругу – и немного наказать за то, что та променяла ее на мальчика.

– Ну и что? – фыркнула Ди.

– А то… по-твоему, это ничего не значит?

– А что это может значить?

– Это значит, что он другой. Не такой, как мы.

Мими не вполне понимала, зачем говорит это, не была даже уверена, что сама так думает. Она прекрасно осознавала, что ее слова мало чем отличаются от того, что говорила Бланка несколько минут тому назад. Но она не отступилась, она хотела предостеречь подругу, потому что предчувствовала недоброе:

– Над тобой будут смеяться. «Встречается с обезьяной» – так будут говорить. Не я, конечно, а другие.

Ди уставилась на нее.

– Ты серьезно? Это все, что ты хочешь сказать о нем? Ты хочешь сказать мне, что он другой и с ним нельзя дружить?

– Нет, я… забудь, что я сказала. Я твоя лучшая подруга, я просто не хочу, чтобы тебе делали больно – не он, а…

– Мими, его зовут Осей. Почему ты не называешь его по имени?

– Хорошо, Осей. Кажется, сам он неплохой. Но ты получишь кучу проблем, если будешь ходить с ним. И что скажет твоя мама? С ней случится припадок!

Ди побледнела при упоминании о матери, но ответила с вызовом.

– Мне все равно, что думают другие – и моя мама тоже. Мне и нравится он, потому что он не такой.

Мальчики тем временем поделились на команды и начали играть в кикбол. Ди не сводила глаз с Оу, который стоял возле поля.

– Знаешь, – добавила она. – Я тоже могла бы кое-что сказать насчет твоей дружбы с Иэном, но я ведь молчу.

И права была бы, если бы сказала, – подумала Мими.

– Прости, – ответила она. – Я просто хотела помочь. Не обижайся на меня.

– Я не обижаюсь. Хотя могла бы, потому что твои слова, они довольно обидные – и для Осея, и для меня. Но я знаю, ты не хотела никого обидеть. Не волнуйся за меня. Я смогу сама позаботиться о себе.

Этот взрослый тон показался Мими неубедительным и высокомерным. Но она только кивнула в ответ, обрадованная тем, что подруга не сердится. Влюбленность так переполняла Ди, что она не могла сердиться.

Мими отвернулась и смотрела, как Иэн гонит мяч напарнику, и чувствовала, как в голове и груди нарастает напряжение. Оно потребует разрядки, рано или поздно.

* * *

Осей испытал облегчение, когда прозвенел звонок на утреннюю перемену. Хотя в классе безопаснее – своя парта, свое место, которое закреплено за ним, задания, которые нужно выполнять, и самое лучшее – рядом Ди, готовая прийти на помощь, – все же пребывание в помещении в течение полутора часов стало угнетать, и его потянуло на свежий воздух, и не важно, какие опасности подстерегают во дворе.

Класс ничем не отличался от других классов, в которых ему приходилось учиться, – хотя, может, тут допускали больше свободы, чем в английской или итальянской школе. Все стены увешаны работами учеников, чего только тут не было: автопортреты, написанные на уроках искусства, плакаты с изображением фотосинтеза, семейства панд, Австралии, Мартина Лютера Кинга-младшего. На подоконниках лежали минералы: кварц, мрамор, гранит, лава. Целая стена посвящена космическим полетам «Аполлона», а в читальном уголке валяются подушки и бинбэги, туда можно пойти, если доделал задание. В этом уголке стена украшена плакатами на тему мира во всем мире и обложкой битловского альбома «Желтая подводная лодка». Ди шепнула ему, что уголок устроила ассистентка учителя, ярая поборница «открытого класса»[18]18
  Педагогический метод, используемый прежде всего в начальном образовании. Учебная программа имеет неформальный характер, основана на беседе и гибком изучении предметов с индивидуальным подходом к каждому ученику.


[Закрыть], но мистер Брабант не одобрял этот уголок, а свою ассистентку за глаза называл «хиппующей радикалкой» и разрешал пользоваться уголком только после обеда, когда она бывала в школе.

Стол мистера Брабанта стоял перед классом, он сидел, как солдат на посту, и это вынуждало школьников сидеть тоже прямо и неподвижно. В костюме и галстуке учитель выглядел очень официально. Вообще-то Осей предпочитал именно таких учителей: когда учитель строгий, не забываешь, где находишься. А когда учитель пытается установить дружеские отношения, тут и начинаются всякие недоразумения. С другой стороны, в холодном взгляде мистера Брабанта совсем не было доброжелательности, одна враждебность, словно он ждал, когда Осей что-нибудь натворит и его можно будет наказать. Осей сталкивался с такой повадкой, тут надо быть начеку.

После того как мистер Брабант поинтересовался, есть ли у Осея пенал и они с Ди потихоньку совершили свой обмен, учитель скомандовал: «Итак, класс», и все встали и посмотрели в угол возле двери, где висел американский флаг. Положив правую руку на грудь с левой стороны, начали декламировать: «Я даю клятву верности флагу Соединенных Штатов Америки…»[19]19
  Клятва верности американскому флагу, как правило, произносится в начале дня в государственных органах и учреждениях, например школах; первоначальный вариант клятвы написан в 1892 году, когда отмечалось 400-летие открытия Америки Колумбом. Сейчас клятва звучит так: «Я клянусь в верности флагу Соединенных Штатов Америки и республике, которую он символизирует, одной нации под Богом, неделимой, со свободой и справедливостью для всех».


[Закрыть] Ди бросила обеспокоенный взгляд на Осея, но облегченно перевела дух, когда тот стал повторять клятву вместе со всеми. Ему удалось спрятать улыбку, которая подорвала бы торжественность момента. Подобные патриотические акции не проводились в школах за пределами США – хотя однажды в Лондоне ему довелось спеть «Боже храни королеву», но это было на стадионе, на крикетном матче, куда его водил отец. Никто не задавался вопросами по поводу Клятвы верности – если не считать одной компании школьников в Нью-Йорке, которые возмутились тем, что слова «одна нация под Богом» нарушают их гражданские права как атеистов. Осей помалкивал, пока шел спор – ему и так хватало недоброжелательного внимания к своей персоне. Кроме того, его мама раскричалась бы, узнай, что он считает себя атеистом. Осей не пришел к окончательному выводу про Бога, в церкви его существование казалось довольно убедительным, но в школе, когда Осея унижали и оскорбляли по полной, существование Бога вызывало большие сомнения.

Придя домой, он рассказал Сиси, что говорили атеисты, и она фыркнула: «Если они хотят узнать, что такое нарушение гражданских прав, пусть спросят тебя». Тогда она переживала период, когда хотела казаться чернокожей американкой, а не африканкой, у которой более высокий голос, небрежная грамматика, неторопливые гласные. Осей не был готов последовать ее примеру, хотя при желании мог говорить как американец. Первые годы жизни они с сестрой провели в Гане и теперь ездили туда каждое лето, но они могли, в отличие от родителей, тот или иной акцент включать и выключать по своему усмотрению, как кран. Иногда это бывало полезно.

Осей решил, что в новой школе в Вашингтоне он будет подчеркивать все африканское, что в нем есть. Африканцы внушают белым меньше опасений. Не всегда, конечно. Но он хорошо улавливал страх белых перед чернокожими американцами – и те использовали этот страх как свое преимущество, похоже, единственное.

После Клятвы верности мистер Брабант вручил Ди красно-сине-белый треугольник, и она ненадолго отлучилась с другой девочкой, шепнув ему: «Нам нужно поднять флаг. Скоро вернусь». Осей не понял, куда она ушла, но пока ее не было, он чувствовал себя более беззащитным. Вокруг слышались смешки и перешептывания, на которые он старался не обращать внимания. За соседней партой Пэтти поглядывала на него сквозь пряди волос и покраснела, когда он перехватил ее взгляд. Дункан присматривался более откровенно, и выражение лица у него было озадаченное, словно он пытается придумать хорошую шутку про Осея, но ничего не получается, потому что ума не хватает, и он сам осознает это.

Осею не хотелось в этом признаваться, но, когда Ди скользнула обратно на свое место рядом с ним, у него камень с души свалился.

Как ни строг был мистер Брабант, он разрешил Ди в первый день шепотом пояснять Осею, что к чему. Несомненно, она была фавориткой учителя – любимицей, как говорят в Америке. Осей никогда не ходил в любимчиках, учителя вообще не очень понимали, как к нему относиться. Он был весьма прилежным учеником: выполнял домашние задания, внимательно слушал на уроках, не хулиганил на переменах. Но при этом он редко поднимал руку, не писал особо интересных сочинений, не рисовал особо талантливых картин, не читал особо сложных книг. Из-за частых переездов у него были пробелы в знаниях, которые порой подводили его. В общем, это был ученик на твердую «В»[20]20
  Оценка «В» по пятибалльной системе, принятой в большинстве школ, колледжей и университетов, означает «хорошо» или «выше среднего уровня».


[Закрыть].

Осей полагал, что учителя довольны тем, что он не выделяется ни в плохую, ни в хорошую сторону, не проваливает экзамены и не лезет в звезды. Ясно, что некоторые учителя ожидали от него дурного поведения. Одни побаивались, что чернокожий ученик создаст им проблемы в классе, а другие, напротив, даже надеялись на это, потому что тогда они получат право наказать его. Иногда Осей обескураживал их: то наберет 100 баллов за математический тест, то блеснет знаниями, сообщив, что бронза состоит из олова и меди или что Берлин разделен стеной. По взглядам учителей было ясно, что они подозревают тут что-то нечистое, на самом же деле большинство этих познаний он почерпнул, прислушиваясь к Сиси, которая учила свои уроки.

А в другой раз Осей не мог ответить на простейший вопрос: кто два главных полководца Гражданской войны в США, или кто убил Авраама Линкольна, или что у Джона Хэнкока была необычная подпись. Он использовал английский способ деления многозначных чисел, который по виду очень отличается от американского, хотя приводит к тому же результату. Когда Осей совершал ошибку, то чувствовал, как учителя мысленно кивают и радуются в глубине души. Вот этого они и ждали с самого начала – как чернокожий облажается.

Через час все в классе вдруг поднялись на ноги, увлекая Осея за собой. В дверях показалась женщина средних лет. Седые волосы подстрижены в форме шлема, темно-зеленый костюм, короткая нитка искусственного жемчуга на шее. Она излучала властность, и Осей догадался, что это директриса – пришла взглянуть на него.

– Миссис Дьюк, – шепнула Ди.

– Доброе утро, школьники, – сказала миссис Дьюк.

– Доброе утро, миссис Дьюк, – протянули все с интонацией подчинения, которую Оу слышал в каждой школе.

– Можете садиться. Я пришла поздороваться с нашим новым учеником Осеем Кокоте.

Она произнесла его фамилию правильно, а имя выговорила по слогам, словно это требовало больших усилий, и оно превратилось у нее в Ос-сИ. Осей не стал ее поправлять.

– Ос-сИ родом из Ганы, правильно, Ос-сИ? – Она смотрела поверх его головы.

– Да, мадам, – автоматически ответил он.

– Миссис Дьюк, – снова шепнула Ди.

– Ну что ж, Ос-сИ, не хочешь ли ты выйти и рассказать нам про Гану? – Хотя ее голос немного повысился к концу фразы, это был не вопрос, а приказ.

– Да, миссис Дьюк. – Осей встал.

Он испугался гораздо меньше, чем можно было ожидать, ему уже приходилось делать это раньше.

– Гана – страна на западе Африки, – начал он рассказ. – Она расположена между Того и Берегом Слоновой Кости, омывается Атлантическим океаном. Население – 9 миллионов человек. Столица – Аккра, там я родился. До 1957 года Гана была колонией Британии, а в 1957 году обрела независимость – как Америка в 1776 году.

Про Америку он добавил, потому что заметил недоумение на лицах одноклассников.

– В 1972 году генерал Ачампонг устроил переворот и стал правителем.

Осей помнил тревожную обстановку тем летом, когда они прилетели в Гану, – танки и солдаты с автоматами в аэропорту. Они не стали задерживаться в Аккре, а сразу поехали к дедушке в деревню, где все было по-прежнему.

Недоумение возросло. В США никогда не случалось военных переворотов, откуда им знать, что это такое? Осей вернулся к более понятным темам.

– Климат в Гане тропический, круглый год стоит теплая погода, а весной и летом наступает сезон дождей. Главные продукты – какао-бобы, золото и нефть.

Он замолчал и посмотрел на миссис Дьюк, чтобы по ее лицу определить, хочет ли она, чтобы он продолжал. Но миссис Дьюк кивнула, вполне удовлетворенная.

– Очень хорошо, Ос-сИ. Очень внятно изложил. Меня всегда радует, когда наши ученики могут узнать что-то новое о мире от новых ребят.

Она повернулась к классу:

– Надеюсь, вы встретите Ос-сИ так, что он будет чувствовать себя весь месяц в нашей школе как дома.

Если бы этим она ограничилась! Но она продолжила:

– Он был лишен возможностей, которые имеете вы благодаря тому, что учитесь в нашей школе, поэтому я надеюсь, что вы всячески поможете ему, чтобы он приобщился к благам, предоставляемым нами тем детям, которым не так повезло в жизни.

Последние слова заставили Осея стиснуть зубы. Речь миссис Дьюк напомнила ему короткий рассказ Ширли Джексон под названием «Только после вас, мой дорогой Альфонс», там мать испытывает неприязнь к чернокожему другу своего сына, которого тот привел в дом. В этом году, когда Осей еще учился в Нью-Йорке, учительница из лучших побуждений велела его одноклассникам прочитать этот рассказ, полагая, что они достаточно взрослые и смогут понять его смысл, что благотворно повлияет на «межличностные отношения в классе», как она выражалась. В результате еще долго после этого одноклассники косо смотрели на Осея и обходили его стороной.

Директриса кивнула мистеру Брабанту.

– Благодарю всех за внимание. Можете продолжать урок.

Она вышла, оставив запах духов – цветочный, слишком приторный.

Когда прозвенел звонок и Ди шепнула: «Утренняя перемена», Оу так глубоко вздохнул, что даже не ожидал этого от себя. Наконец можно было выйти из класса, и Осей сначала направился в туалет – в сопровождении Ди, которая оставила там его очень неохотно, несмотря на его заверения, что он сам найдет дорогу во двор.

– Иди, твои подружки ждут тебя, – сказал он.

– Ничего, подождут, – пожала она плечами.

– Они обсуждают тебя.

Она засмеялась.

– Честно, – сказал он. – Я справлюсь. Иди к ним.

Она вспыхнула, но послушалась. В тот момент, когда она ушла, Осею захотелось, чтобы она вернулась. Приятно, когда рядом такой преданный человек.

К великой его радости, в туалете никого не было, но он на всякий случай воспользовался кабинкой, а не писсуаром, чтобы избежать любопытных взглядов, если кто-то войдет, – все пытаются определить, какого размера и цвета его инструмент.

Войти во двор второй раз было труднее, чем в первый, когда ему помогал элемент неожиданности. Теперь, шагая по школьному коридору во двор, Осей понимал, что его уже ждут, всем не терпится посмотреть, как он будет себя вести, и показать ему, что он не такой, как они.

Совсем другое чувство он испытывал, когда каждое лето с семьей прилетал в аэропорт Аккры и попадал из самолета в такую жару, что голова сразу покрывалась потом. Если отбросить хаос из машин и людей, гудение вездесущих сирен, свист водителей такси, которые привлекают таким способом внимание клиентов, резкие подъемы и понижения голосов, визг и крик толпы, которая не скрывает своих эмоций, Осей испытывал глубокое и особенное чувство: легкость от того, что оказался среди своих. Кругом такие же люди, как ты сам, которые не таращат на тебя глаза и не отпускают замечаний насчет цвета твоей кожи. Конечно, чуть погодя они начнут оценивать тебя – так уж устроены люди, что не могут не сравнивать – но по другим признакам: одежда, деньги, как учишься в школе, чем занимается твой отец, как разговариваешь, куда ездишь в отпуск или какая у тебя прическа. Но это самое первое, непосредственное ощущение причастности к своим – и внутреннего единения с теми, кто одного с тобой цвета кожи, – это было ощущение, с которого начиналось для Осея каждое лето и которого ему не хватало весь год.

Осей стоял во дворе и наблюдал, как голубые глаза берут его под прицел, разговоры затихают, воздух становится как бы прозрачнее, и он оказывается в центре всеобщего внимания.

Часто бывало, что его выручал спорт. Осей гораздо увереннее обращался с мячом и битой, чем с таблицей глагольных времен, математическими тестами или историческими датами. Спорт – тот язык, которым он владел свободно, потому что его не требовалось осваивать заново с каждым новым переездом. Конечно, у крикета и софтбола есть свои особенности, но ударять битой, ловить мяч, быстро бегать – эти умения легко приспособить к любой игре.

Мальчики шестых классов собрались в конце двора, чтобы поиграть в кикбол. Осей понимал, что самое лучшее – присоединиться к ним, вообще участвовать – более безопасный вариант поведения, чем стоять в стороне. Он научился играть в футбол в Гане и в Италии, в крикет в Лондоне, в софтбол и баскетбол в Нью-Йорке. Кикбол похож на софтбол или на английскую лапту[21]21
  Командная игра с мячом и битой, напоминающая бейсбол.


[Закрыть], в нем есть базы[22]22
  База – любой из четырех углов бейсбольного поля. Представляют собой квадраты со сторонами 37,5 см, заполненные мягким материалом толщиной от 7,5 до 12,5 см. Базы расположены по углам внутренней части поля.


[Закрыть], перебежки, аутфилдеры[23]23
  В бейсболе игрок, располагающийся на внешней части поля: левый, центральный и правый аутфилдеры.


[Закрыть] и питчер, он подает тебе красный резиновый мяч размером с баскетбольный, а ты пинаешь его и бежишь. Трудно воспринимать надувной мяч всерьез, и удары по нему выглядят немного по-дурацки. Но играть весело, и не требуется особой ловкости, чтобы бить по мячу или ловить его. Каждому выпадает шанс проявить себя. В Америке даже девочки играют в кикбол, а вот в Италии и в Англии Осей ни разу не видел, чтобы девочки играли в футбол.

За свою сноровку в игре он не волновался, трудность в том, чтобы пережить отбор в команду – как будто предстоит пройти через ледяной душ перед тем, как нырнуть в теплый бассейн. Как новенького, его выберут в последнюю очередь, потому что его ценность как игрока неизвестна и группы поддержки у него нет. Это всегда очень унизительно – стоять, пока капитаны отбирают мальчиков в команду, шеренга по обе стороны редеет, и ты остаешься один вместе с двумя-тремя самыми хилыми, болезненными и необщительными ребятами. Чернокожий. Обычно при этом он смотрел вдаль, чтобы не перехватывать злорадных или – что еще хуже – жалостливых взглядов. Если капитаны попадались не вредные, они не тянули время, а быстро распределяли эти людские отбросы между собой. Бывало, однако, что капитан не спеша раздумывал, кого забраковать, и посмеивался, и перебрасывался обидными шуточками со своей командой, а Осей стоял, сжимая кулаки, и вспоминал слова матери: «Никакого насилия, сын. Кулаки это не способ». Материнскому совету он следовал не всегда.

Осей встал с краю, обреченный ждать окончания игры вместе с другими неудачниками. По крайней мере, сегодня было чем порадовать устремленный вдаль взгляд: Ди сидела с подружками на пиратском корабле и улыбалась ему.