Текст книги "Безумный бог"

10

Келемвар сидел на Хрустальном Троне, погрузившие в мрачные раздумья и устремив взгляд через хрустальные стены в вестибюль Хрустального Шпиля, где взволнованная толпа душ стояла в ожидании, когда их пригласят в Зал Суда. Толпа успела заполнить вестибюль до предела, а служители каждую минуту подводили новые души; поток Лживых и Неверных никогда не иссякал, и Келемвар был обязан для каждого подобрать судьбу. Стоило только замешкаться, и ему уже никогда не удалось бы справиться с очередью. Но как ему было теперь вершить суд над всеми этими душами, когда его самого обвиняли в пренебрежении долгом?

– Жергал!

Не успел Келемвар выкрикнуть имя, как перед Хрустальным Троном возник плащ, наполненный тенью и колышущийся на несуществующем ветру. Под капюшоном плаща скрывалась серая овальная пустота, лишенная всяких черт, кроме пары глаз навыкате. По бокам плаща парили две белые перчатки, надетые на невидимые руки.

«Как всегда готов к вашим услугам. – Это было обычное приветствие сенешаля. – Чем могу быть полезен?»

– Как тебе известно, меня обвинили в пренебрежении своими обязанностями, – произнес Келемвар. – Неужели я слишком добр по отношению к храбрецам и слишком суров к злодеям? Неужели обвинение небезосновательно?

«Не мне решать, – ответил Жергал. – Я никого не имею права судить, тем более вас».

– А я и не прошу тебя вынести мне приговор, – возразил Келемвар. – Я требую, чтобы ты высказал свое мнение.

Плащ Жергала затрепетал от сурового тона Повелителя Смерти.

«У меня нет мнения, – ответил сенешаль. – Я могу только наблюдать, как вы проявляете доброту к душам с благородным сердцем и сурово поступаете с трусами. Ваших предшественников не заботили такие вопросы, их интересовало только, была ли эта душа в своей земной жизни Неверной или Лживой».

– Мои предшественники…

Келемвар наклонился вперед, обхватил подбородок рукой и глубоко задумался, ибо до него существовала длинная череда богов Смерти. Келемвар в свое время отобрал трон у Кайрика, который занял его после Миркула, погибшего во Времена Бедствий. Даже Миркул выиграл трон в бабки, и все это напомнило Келемвару, что, если он не справится со своими обязанностями, его довольно легко можно будет заменить.

На пороге зала появился второй плащ, заполненный тенью. Это тоже был Жергал, ведь когда-то и ему пришлось быть богом Смерти, и с той поры он сохранил за собой способность одновременно появляться в нескольких местах;

«Господин Кайрик просит аудиенции».

Это сразу вывело Келемвара из задумчивости: простое упоминание имени Единственного заставило его насторожиться.

– Кайрик? Мне нечего сказать этому сумасшедшему

– Зато мне есть что тебе сказать. – Пока Кайрик произносил эти слова, в центре пустого Зала Суда воз ник мощный трон из отполированных костей, на нем сидел Единственный и Вездесущий. Он обратил два черных солнца, сверкавших под его бровями, на Жергала. – Я не просил аудиенции. Я потребовал ее.

Келемвар достал из воздуха черный меч, но удивление помешало ему воспользоваться оружием. Если не считать Маска, ни одно божество не осмеливалось без разрешения вторгнуться в жилище великого бога – и не без причины, так как любой бог только в своем царстве обладает истинной силой. Тем не менее, Кайрик явился как ни в чем не бывало: мало того что без приглашения, так еще и с собственным троном. От этого зрелища у Келемвар заломило голову.

Третья сущность Жергала объявилась на пороге Зала Суда.

«Госпожа Мистра».

В ту же секунду перед троном Повелителя Смерти возникла богиня Магии, ибо Хрустальный Шпиль всегда был для нее открыт.

– Быстро идем со мной.

Келемвар отослал часть своей сущности в Двеомерхарт, дворец Повелительницы Волшебства, и увидел, что Кайрик на своем троне из костей также восседает в мерцающем зале для аудиенции.

– Он вошел без разрешения, – сказала Мистра.

– Ко мне тоже, – сказал Келемвар в Хрустальном Шпиле, указывая через плечо на Кайрика, сидящего в Зале Суда. – Потребовал аудиенции.

Мистра резко обернулась и увидела, что Кайрик сидит перед ней в Хрустальном Шпиле точно так, как в Двеомерхарте, так что все три бога одновременно находились в двух дворцах. Все, что затем последовало, происходило в каждом тронном зале в одно и то же время.

– Совсем как в старые времена. – Кайрик изобразил подобие улыбки. – Позовите Адона, и компания будет полной.

– У Адона есть дела поважнее, – ответила Мистра. – Зачем ты вломился в наши дворцы?

Единственный откинулся на троне, подперев подбородок костлявым пальцем.

– Разве это я пришел к вам на поклон? – спросил он. – Странно, но я готов поклясться, что это вы пришли ко мне.

– Если бы это я пришел, то ты давно был бы мертв, – сказал Келемвар. – Ты потребовал аудиенции. Итак, чего ты хочешь?

Единственный подался вперед. В Двеомерхарте он уставился в глаза Мистре, а в Хрустальном Шпиле – в глаза Келемвару.

– Я решил взять вас обоих под свое крыло.

Мистра и Келемвар обменялись удивленными взглядами в обоих дворцах.

– Да будет вам, – сказал Кайрик, – неужели так трудно понять? Мы трое должны держаться вместе. Все остальные плетут против нас заговор.

– О чем это ты толкуешь? – возмутился Келемвар.

– Остальные боги завидуют нам, – пояснил Единственный, – Они напуганы. Мы слишком многого добились.

– Они напуганы тобой, – сказала Мистра. – А на меня с Келемваром они просто сердятся… или ты забыл, как воспользовался нападками Тира против нас?

Тут Кайрик нахмурился:

– Разве я? Это Темпос выдвинул обвинение!

– С твоей подсказки, – заметил Келемвар. – Иначе над нами сгустились бы тучи, но Тир…

– Тир напуган не меньше остальных? – Кайрик поднялся с трона и ткнул костлявым пальцем в Келемвара, находясь в Хрустальном Шпиле, и одновременно в Мистру, пребывая в Двеомерхарте. – Не верьте этой ерунде насчет слепого правосудия. Он намерен настроить всех их против нас.

Мистра закатила глаза, а Келемвар покачал головой.

– Рано или поздно вы присоединитесь ко мне. Сделайте это сейчас, и я обещаю каждому по четверти завоеванного, – Единственный погрозил пальцем этим двум низшим существам. – Представьте, только мы трое станем править всем Фаэруном!

У Мистры отвисла челюсть.

– Неужели ты и впрямь настолько безумен? Тебе бы следовало знать, что мы предпочтем умереть!

– Мы слушали дольше, чем ты заслуживаешь, Кайрик, – Келемвар поднялся и нацелил свой черный меч в Единственного. – Теперь ступай, а то я вообще избавлю Тира от необходимости устраивать над нами суд.

Кайрик молча уставился на обоих богов, потом клацнул зубами и сполз по спинке трона.

– Глупцы! А я еще хотел простить вас. – Трон под ним растаял, так что теперь казалось, будто он сидит в воздухе. – Теперь вам крышка, как всем остальным.

11

Дневник Ринды лежал на столе в дальнем углу темницы, и я никак не мог до него дотянуться. Руки у меня были связаны за спиной, а ноги вросли в базальтовую глыбу, тяжеленную, как матушка калифа. Уже много часов Улронт держал меня без воды и питья. Это он приказал двум своим охранникам-громилам связать мне руки, после чего пригрозил избить меня дубинками с шипами и заклеймить раскаленным Железом; как раз сейчас в жаровне нагревалась железная кочерга. Но единственная пытка, которая по-настоящему меня страшила, – страх лишиться дневника. Потребность читать его страницы становилась все сильнее с каждым моим вдохом, я был уже готов продать все свое имущество за четверть его цены, лишь бы взглянуть хотя бы на одну страницу. Я бранил себя за это желание, как бранит себя любой человек за тайную слабость. Клянусь, что, даже если бы Улронт поднес дневник к моим глазам, я не прочел бы ни слова.

Разумеется, эта клятва была неосуществима. Но в то время я еще не понимал причину своего недуга, не знал, что все это сотворило колдовство Мистры. Я понимал только, что в дневнике Ринды столько же здравого смысла, сколько и в Темной Правде, и что ее святотатство объясняло то, что я видел собственными глазами: Церковь Единственного действительно распадалась на части, и только абсолютный безумец мог отправить скромного торговца вроде меня на поиски «Кайринишада». Эти мысли – свидетельство моего величайшего позора и, скорее, являются отражением моей собственной трусости, чем действительности, но, тем не менее, они не отпускали меня, назойливо цепляясь, как голодный нищий. Именно им я приписывал свою одержимость дневником.

Улронт отошел от жаровни, держа в руке раскаленную железную палку, и поднес ее к моим глазам. Я едва на нее взглянул, мой взгляд был прикован к дневнику с противоположном конце камеры, где стояли Первый Чтец Теторил и Руха с омерзительными улыбочками на лицах.

Мое невнимание разозлило Хранителя.

– Посмотри на это! – Он помахал железкой у меня перед глазами. – Знаешь, что я могу сделать?

– Со мной – ничего. – И теперь я был в этом уверен, ведь на моем теле не осталось ни одного синяка или пузыря, хотя я столько всего вытерпел перед тем, как Руха меня поймала. – Я под защитой Тира.

– Тир не защищает убийц! Держите его голову!

Хотя веревка, связывающая мне руки, была крепкая, как верблюжья уздечка, помощники Улронта неохотно отпустили меня – видимо, за то время, пока меня ловили, я заработал репутацию свирепого зверя. Один из них зашел мне за спину и крепко сдавил локти, только тогда второй охранник зажал мне голову как в тисках. Огромный, сильный детина; было бы бесполезно сопротивляться, да я и не пытался.

Улронт убедился, что я в надежных руках, потом сделал шаг вперед и поднес железку прямо к лицу, так что я уже ничего не видел, кроме раскаленного прута. Он приблизил кочергу к моему глазу, и тот защипало от жара.

– Я задам еще два вопроса, и каждый раз, как ты солжешь, я буду выжигать у тебя по глазу. Мне говорили, это очень больно.

– Улронт, все это ни к чему, – сказала Руха. Впервые я обрадовался, что Арфистка вмешивается не в свое дело. Гнев Хранителя был так велик, что его собственный жрец оставил темницу, не захотев лицезреть, как будут пытать беспомощного человека. – Никому не переплыть этот ров. В нем любой сварится заживо!

Улронт еще ближе поднес кочергу, и я понял, что он намерен сдержать слово и выжечь мне глаза. Я не знал, как Тир сможет защитить меня в этом случае, но тут рукоять кочерги побелела точно так же, как раскаленный конец. Послышалось тихое шипение, потянуло паленым мясом.

Улронт завопил, выронил кочергу и обхватил здоровой рукой пострадавшую:

– Как ты это сделал?

Я не ответил оттого, что его громила-помощник чересчур крепко сжимал мою шею – я не мог даже челюстью шевельнуть.

Руха вцепилась Улронту в плечо и оттянула его назад:

– У тебя был шанс, теперь дай мне попробовать.

Улронт нахмурился, потом взглянул на свои покрывшиеся пузырями пальцы и пожал плечами:

– Как хочешь. Но терпению моему пришел конец. Если он не скажет правды, мы казним его за то, что он сделал с Гвидионом и Риндой.

Ведьма знаком велела громилам отойти и наблюдала за мной, пока я пожирал глазами дневник. С каждой секундой моя потребность продолжить чтение удваивалась и не только из-за колдовства Мистры. То, как Ринда объясняла причину Кайрикова безумия, не давало мне покоя. Я все никак не мог забыть холодное отвращение, поднявшееся в душе, когда я дотронулся до сундука с «Кайринишадом». Неужели девчонка была права? Неужели Темная Правда священного тома оказалась такой всесильной, что поработила даже божественный разум Единственного и Вездесущего?

Это ужасное сомнение явилось пределом того, что я мог вынести. Я должен был заполучить дневник и обнаружить ложь в ее словах и отделаться от кощунственных опасений, пока они не свели меня с ума, как Кайрика! Понаблюдав за мной несколько секунд, ведьма взяла со стола дневник Ринды и поднесла его ко мне, но так, чтобы я не мог до него дотянуться.

– Предлагаю сделку, Малик. – Она с самого начала заставила меня назвать свое истинное имя. – За каждый правдивый ответ на мой вопрос я дам тебе прочитать одну страницу из дневника Ринды.

– Я должен его прочесть! – выпалил я. Теторил выгнул бровь, а Улронт нахмурился, но, прежде чем кто-либо из них успел возразить, я добавил: – Скажу все, что угодно.

Наверное, моему обещанию можно найти оправдание, если вспомнить, что я ничего не знал о заклинании Мистры. Я ощущал в себе только странную потребность продолжать чтение дневника; мне тогда казалось, что я, как всегда, сумею солгать.

Ведьма кивнула и спросила:

– Ты пришел за «Кайринишадом» или за вот этим? – Она помахала дневником,

– За «Кайринишадом». – Тут нечего было скрывать, так как они сами обо всем догадались. – Меня послал за книгой Кайрик. Она нужна ему дм суда, а заклинания Огма до сих пор не позволяют ему найти книгу самому.

Объяснение как-то само вырвалось, помимо моей воли. Я отнес это за счет недостатка самоконтроля из-за навязчивой идеи и не очень по этому поводу беспокоился.

– Для суда? – удивилась Руха.

Я покачал головой:

– Восьмая страница.

– Отвечай! – заорал Улронт, но ведьма от него отмахнулась, открыла нужную страницу, поднесла дневник ко мне, и я прочел:

– «Что касается судьбы «Истинного жизнеописания Кайрика», то я слышала, что Физул Чембрюл все еще хранит книгу в безопасном месте, где-то неподалеку от руин Зентильской Твердыни. Я, конечно, хотела бы, чтобы книга оказалась в более надежных руках, но молюсь, чтобы так оно и было. «Истинное жизнеописание» – единственный способ освободить умы, затуманенные ложью «Кайринишада». Боюсь, наступит день, когда ее простая правда понадобится для спасения всего Фаэруна. Мы с Гвидионом всего лишь люди. Когда-нибудь «Кайринишад» обязательно попадет не в те руки».

Руха опустила дневник, так как страница обрывалась на середине.

– Несправедливо! – завопил я, ударившись в панику. Этот отрывок подал мне любопытную идею, что я мог бы лучше послужить Кайрику, если бы раздобыл «Истинное жизнеописание» и вылечил его от безумия. Мне не терпелось найти в дневнике нечто, что могло бы избавить меня от этой иллюзии, прежде чем она превратится в еще одну навязчивую мысль. – Там было всего полстраницы!

– Но в ней написано все, что нужно.

Ведьма закрыла книгу и посмотрела мне в глаза, готовясь задать свой следующий вопрос. Она все смотрела и смотрела на меня, но ничего не произносила, словно обдумывала каждое слово. Она даже ни разу не моргнула. Тут только я заметил, как тихо стало в темнице: не шипели больше факелы, не скрипели подошвы о каменный пол, не было слышно даже ничьего дыхания. Улронт и Теторил стояли неподвижно, точно так же как Арфистка. Меня прошиб пот.

– Всемогущий? – чуть живой выдохнул я, чувствуя на языке мерзкий привкус.

В воздухе потянуло холодком. Между каменных плит пола просочилась тень и приняла вид огромного человека: оскаленный череп, два черных огненных шара вместо глаз, тело из одних хрящей и вен.

– Малик, ты меня подвел. – Он заговорил на тысячу хриплых голосов, гневных и желчных. – Ты принес не ту книгу.

– Я– я не смог поднять «Кайринишад», – объяснил я. – Книга лежала в железном сундуке, а я всего лишь скромный купец…

– Я знаю, кто ты такой! Где сейчас «Кайринишад»? Тебе известно?

По правде говоря, мне не хотелось рассказывать ему, куда они выбросили книгу.

– Более или менее, Всемогущий. Они перенесли ее, но, полагаю, она все еще в…

– Не говори мне, – прорычал Единственный. Он шагнул ко мне, поставил ногу на базальтовую глыбу, в которой я увяз, и схватил меня за горло. – У нас есть с тобой еще один шанс, Малик.

С этими словами он принялся меня поднимать. Я начал вытягиваться, худея на глазах. Клянусь, я стал таким же тощим и длинным, как нолл.

– Умоляю, о бог всех богов, я сейчас лопну!

– Ерунда, Малик. Я не смог бы ничего с тобой сделать, даже если бы захотел.

Единственный еще выше поддернул меня за шею. Внизу что-то захрустело, вселяя в меня тревогу, ведь кости все-таки не прочнее базальта, поэтому я опасался худшего. Потом мои колени сжались как пружина, так больно ударив меня в живот, что я закашлялся.

Открыв глаза, я посмотрел вниз и, к своему облегчению, увидел, что мои толстые ноги по-прежнему заканчиваются двумя ступнями.

– Ты под защитой Тира. – Кайрик продолжал держать меня за горло так, что я не доставал ногами пола и болтал ими в воздухе. – Вот почему мой план на этот раз сработает.

– На этот раз? – едва сумел пробулькать я: уж очень сильно Единственный сжимал мою глотку. – Ты все еще хочешь, чтобы я прочитал «Кайринишад» остальным богам? – Мое изумление не знало предела.

– Вот видишь? Наверное, ты даже не такой тупой, как мне казалось. А сейчас у тебя полно времени. Суд возобновится через десять дней.

Тогда я понял, что мой бог еще безумнее, чем я думал.

– Но боги никогда мне не позволят…

Единственный сжал пальцы, лишив меня голоса на середине предложения.

– Разумеется, позволят. Тир ведь видел мою славу. Теперь он Истинный Верующий.

По моему телу пробежала дрожь, ибо я знал, что наш Темный Повелитель себя обманывает. Тир просто намеревался провести справедливый суд, а это совсем не то же, что поклоняться Единственному. Если Кайрик этого не видел, значит, он был обречен, а вместе с ним все Истинные Верующие. Мои мысли вернулись к только что прочитанному в дневнике Ринды отрывку, а с ними родилась любопытная идея – по-настоящему помочь Единственному не тем, что вернуть ему «Кайринишад», а обманным путем заставить прочесть «Истинное жизнеописание Кайрика»! Если бы мне только удалось вернуть ему здравомыслие, ему не нужна была бы никакая священная книга, чтобы победить остальных богов и подчинить их своей воле!

Я сразу понял, что Судьба всегда готовила меня именно к этому и что я воспринял то свое видение, связанное с книгой, слишком буквально. Мне было суждено объединить Церковь Кайрика не с помощью «Кайринишада», а раздобыв совсем другую книгу и излечив Единственного от безумия! Я издал радостный вопль, и Кайрик, решив, что я разволновался оттого, что Тир теперь с нами, опустил меня на пол.

Я старался не смотреть в сторону дневника Ринды, опасаясь, что Единственный догадается о моем тайном плане, но потребность его читать взяла свое. Не успел я себя остановить, как подошел к неподвижной ведьме и вынул из ее рук дневник.

Я начал зачитывать вслух.

Кайрик закрыл страницу костлявой рукой:

– Это обязательно?

Я взглянул на него, оторвавшись от книги, чувствуя, что впервые в жизни сгораю от стыда:

– Ничего не могу с собой поделать.

В глазах Кайрика вспыхнули языки черного пламени, но он не стал меня бранить.

– Заклинание Мистры – будь оно проклято! – Он несколько секунд злобно взирал на книгу, потом потряс головой. – Ничего не остается, как позволить тебе дочитать до конца. Если я уничтожу дневник, ты станешь еще большим идиотом.

Вместо ответа я зачитал несколько строк с описанием, как генерал Вакк помог Ринде бежать из Зентильской Твердыни во время ее разрушения. Затем я вынул кривой кинжал из ножен, что висели на поясе у ведьмы, и нацелился ударить прямо ей в сердце, думая одним ударом почтить Единственного и заодно избавиться от своего проклятия.

Кайрик холодной рукой поймал мое запястье, вырвал из пальцев кинжал и швырнул его в угол:

– Не сейчас! У меня и так достаточно забот! Не хватало только, чтобы Огм и Мистра разнюхали, что я нахожусь внутри их драгоценной цитадели.

С этими словами Единственный сорвал все одежды с Арфистки и сунул их мне в руки, оставив ее голой, как в день, когда она родилась. Не стану говорить, что за мысли промелькнули в моей голове, ибо ни одному человеку не стоит думать так о своих врагах.

– Одевайся.

Я сразу подчинился и, пока переодевался, положил открытый дневник на стол и прочел вслух об опасном путешествии Ринды по Дейлу. К счастью, ведьма носила свободные одежды и была чуть выше меня, так что ее тряпки скрыли мою полноту. Единственный собственноручно обмотал шарфом карги мою голову, набросил мне на лицо ее вуаль и подвел мне глаза тушью, которую нашел у нее в кармане. Но серебряный пояс был слишком короток и никак не застегивался у меня на талии.

– Не важно, – сказал я, на секунду прервав чтение дневника. Ринда как раз описывала, как ей удалось убежать от банды мародерствующих морозных великанов. – Сойдет и так, чтобы удрать отсюда.

– Удрать? – эхом повторил Единственный. – Тебе не нужно удирать. Просто отыщи «Кайринишад» и вызови меня, как в первый раз,

Я взял в руки книгу и открыл обитую железом дверь в темницу:

– Разумеется, Всемогущий.

Я ничего не собирался предпринимать – для меня главное было выбраться наружу, а там удрать из Кэндлкипа уже не составило бы труда. С ведьминым шарфом на голове, в густой вуали, я мог бы просто выйти из главных ворот, и никто даже не подумал бы меня остановить. Выходя из темницы на узкую лестницу, я почувствовал, как во мне вновь вскипает правда, и, прежде чем успел сдержаться, мой глупый язык проговорил:

– Я сделаю все, чтобы помочь тебе, Всемогущий. – С этими словами я захлопнул дверь в темницу и опустил снаружи засов. – Но возвращение «Кайринишада» только усугубит твою болезнь. Я собираюсь тебя вылечить.

Единственный саданул по двери с такой устрашающей силой, что в железе проступила выпуклость и отбросила меня на пять ступеней вверх по лестнице, тем не менее, засов лишь погнулся и не сломался. А я подхватил дневник Ринды и помчался вверх по винтовой лестнице, и даже в эту минуту, когда мое испуганное сердце колотилось где-то в горле, моя одержимость заставляла читать дальше о том, как Ринда проснулась однажды утром и обнаружила рядом со своим лагерем несущего караул Гвидиона.

Наконец на вершине лестницы высветился яркий квадратик. Я преодолел очередную ступеньку и остановился, чтобы перевернуть страницу, а когда я снова поднял взгляд, то увидел, что мне дорогу преградил окровавленный призрак.

Хочешь вылечить меня, Малик? – На этот раз голоса Кайрика раздались в моей голове, ибо он не хотел привлекать чье-либо внимание своим присутствием. – Бог над всеми богами – если кому-то и требуется лечение, то только не мне.

Я замер на месте и так завопил, что содрал себе глотку.

К чему так пугаться? – Призрак подплыл ко мне поближе. – Ты же знаешь, я не могу причинить тебе вред… пока не закончится суд.

Я упал на колени и дотронулся лбом до холодной ступени.

– Умоляю, Всемогущий, – заскулил я. – Позволь мне объяснить…

– Руха! – Хотя голос был знакомый, он не принадлежал Единственному. Я поднял голову и увидел, что по лестнице спускается жрец Огма в белой рубахе и штанах. Единственный тут же исчез, но жрец остановился за две ступени до меня и почему-то вздрогнул.

Десять дней, Малик. – Тысяча голосов Единственного проскрипела у меня в голове. – Суд закончится через десять дней, и тогда ты снова мой.

В животе у меня похолодело, челюсти заныли, как бывает перед тем, как тебя начнет рвать, но тут я почувствовал, что жрец подхватил меня под руку.

– Неужели Улронт действительно пытает беднягу нищего? – спросил он.

Вместо ответа я тихо застонал, словно сдерживая тошноту, потом отвернулся и прижал руку к вуали.

– Не стоит смущаться. Пытки действуют на меня точно так же. – Жрец поднял меня с пола и повел вверх по лестнице. – Поднимемся на площадку, глотнем свежего воздуха, и тебе станет лучше.