Текст книги "Поразительное на каждом шагу. Алые сердца"

– Ко мне скоро должен прийти шилан Яо из Министерства чинов. Ты можешь идти.

Я растерянно угукнула, поклонилась и вышла. Ли Фу тут же согнул спину, приветствуя меня, но я, поглощенная своими мыслями, даже не взглянула на него.

Когда я вернулась, Жолань по моему озадаченному лицу, видимо, решила, что восьмой принц хорошенько отчитал меня.

– Настало время следовать правилам, – холодно произнесла она с едва заметной улыбкой.

Ничего не ответив, я ушла в свою комнату, пониже натянув рукав.

За ужином сестра заметила браслет на моем запястье и ошеломленно спросила:

– Откуда он у тебя?

От испуга я не нашлась с ответом, но Жолань вдруг кивнула:

– Тринадцатый принц весьма щедр. Это очень редкий камень, «кровавый нефрит феникса».

Сестра все не так поняла, но я, не имея возможности объясниться, позволила тринадцатому принцу остаться героем в ее глазах.

Вопреки ожиданиям, Жолань не стала меня упрекать, лишь произнесла с легким вздохом:

– Среди всех принцев тринадцатый, определенно, самый прелестный. В нем есть благородство, которым многие не обладают.

Я усмехнулась с опущенной головой, тайком подумав, что моя сестра – необычный человек. Прочие госпожи, супруги и гэгэ видели в тринадцатом брате лишенного матери, а следовательно, и влияния во дворце бедного принца без денег в кармане, задвинутого на задний план.

Когда мы поели, а наши чайные чашки наполовину опустели, сестра внезапно сказала:

– Есть вещи, на которые мы не можем повлиять, и лучше даже не думать о них.

Я замерла с чашкой в руке и задумалась. В конце концов, не придумав ничего стоящего, я сказала первое, что пришло мне в голову:

– Я могу сама о себе позаботиться.

Глава 7
Шагает юность под пьянящим светом фонарей

Близился Праздник весны[45]45
  Праздник весны （кит.春节）– китайский Новый год, празднуется первого числа первого лунного месяца.


[Закрыть]. Все предвкушали его наступление, я же день ото дня становилась все печальнее. Меня тревожила мысль о том, что после Праздника весны наступит Праздник фонарей[46]46
  Праздник фонарей （кит.兀宵节）– отмечается в первое полнолуние года, на 15-й день первого лунного месяца, знаменует окончание Нового года. В этот день принято зажигать разноцветные фонари.


[Закрыть], а там недалеко и до дня, когда будут выбирать девушек для дворцового гарема. Осознавая, что осталось не больше месяца, я понимала, что не питаю никаких надежд в отношении наступающего года, а, напротив, хотела бы, чтобы он никогда не наступал. В жизни, однако, редко что получается так, как хочется, поэтому я, не противясь, встретила новый, сорок четвертый год эпохи Канси[47]47
  1706 год.


[Закрыть].

По случаю Праздника весны во дворце устраивали великое торжество. Впрочем, за эти полгода я успела побывать на многих императорских пиршествах, больших и малых, и того волнительного чувства, что бывает, когда впервые посещаешь подобное мероприятие, у меня уже давно не возникало; кроме того, на душе было тяжело, и все стало безразлично. Когда настал день праздника, я доверила все приготовления Дунъюнь, а после, подобающим образом наряженная, вместе с господином бэйлэ и сестрой отправилась во дворец.

Я пребывала в мрачном настроении, и меня совсем не волновала роскошная обстановка кругом. Словно марионетка, я послушно следовала за остальными, произнося приветствия тогда, когда требовалось, и садясь туда, куда следовало, и не доставляла неприятностей. В отличие от предыдущего раза, когда отмечали Праздник середины осени, сегодня в зале присутствовали многие сановники с женами и прочими домочадцами, поэтому обстановка была более оживленной. Так даже лучше, думала я, никто не будет обращать на меня внимания, и я смогу в одиночестве тихонько сидеть в углу. Но как там говорится? Жизнь – тяжелая штука, и в ней часто все идет не по плану. Десятый принц со своей супругой – прекрасный тому пример. Начнем с того, что, как только я вошла в зал, десятый принц, невзирая на сидящую рядом супругу, тут же принялся таращиться на меня, и вскоре мне пришлось терпеть сразу два красноречивых взгляда, один обжигающий, другой – ледяной. Я оказалась словно меж двух огней и сидела как на иголках. В итоге я потеряла терпение и, вскинув глаза, со злостью уставилась на десятого принца, будто хотела съесть его заживо. Сработало: стушевавшись, десятый принц отвел глаза. Десятая госпожа, заметив это, одарила меня презрительным взглядом и наконец перестала пытаться проделать во мне глазами две дырки.

Наконец-то воцарилось спокойствие. Я облегченно вздохнула и погрузилась в блаженное оцепенение. Впрочем, очень скоро я снова почувствовала на себе чей-то взгляд. Вот настырный! Десятый, друг, может, хватит уже? Призвав на помощь всю свирепость, на какую только была способна, я вскинула голову, но обнаружила, что на меня, сияя дружелюбной улыбкой, смотрит тринадцатый принц. Приветливое выражение так и застыло на его лице, когда он напоролся на мой яростный взгляд.

Я торопливо улыбнулась ему. Выражение моего лица сменилось так быстро, что у меня заболели лицевые мышцы. Я изобразила беспомощность, не зная, поймет ли он. Принц ответил мне улыбкой и поднял чашу с вином, и я тоже радостно подняла свою ему навстречу, а затем мы оба выпили – вместе, хотя и сидели далеко друг от друга.

Осушив свою чашу, я уже приготовилась снова опустить голову, стать тише воды и ниже травы, но тут заметила, что на меня глядит, натянуто улыбаясь, восьмой принц. Не представляя, что делать, я в спешке наполнила свою чашу и снова подняла ее. Он усмехнулся, копируя мой жест, и мы выпили.

Я поставила чашу на стол и задалась вопросом: теперь-то мне можно немного передохнуть? Посмотрев куда-то в сторону, я обнаружила, что теперь ко мне прикован задумчивый взгляд четырнадцатого принца. Я не могла прочесть его мысли, и мне было лень размышлять об этом – я просто скорчила ему рожу. В ответ на мою гримасу четырнадцатый принц едва заметно покачал головой и слабо улыбнулся. Я тоже слегка улыбнулась ему.

Продолжая улыбаться, я переместила взгляд в сторону и поняла, что сидевший рядом с четырнадцатым четвертый принц, судя по всему, видел все, что только что происходило. Хотя его лицо по-прежнему было равнодушным, его глаза смотрели на меня с задумчивым любопытством. Этого господина, рассудила я, злить никак нельзя, иначе потом даже не поймешь, как тебя убили. Я тут же сладко улыбнулась и ему, а затем почти сразу отвернулась.

Возвратившись домой после празднества, я почувствовала себя уставшей. В душе я вздыхала, думая: так ли весело играть в гляделки с такими важными и высокопоставленными людьми?

Дома я сразу позвала служанок и велела им подготовить все необходимое для умывания. Я выглядела так, будто лет триста не видела кровати, и сестра терпеливо улыбнулась:

– Сегодня нельзя так рано ложиться. Нам предстоит новогоднее бодрствование!

Эти слова заставили меня изумленно замереть. Я уже много лет не засиживалась до полуночи в новогоднюю ночь. Сейчас, однако, я живу в прошлом, поэтому следует отдать дань традиции. А значит, чтобы не проспать свое счастье, со сном придется повременить.

Сестра велела служанкам подать на стол заранее приготовленные фрукты и сладости, усадила Цяохуэй и Дунъюнь рядом с нами, и мы, коротая время за разговорами, стали ждать наступления нового года. Поняв по моему лицу, что я сейчас упаду и усну, Цяохуэй достала откуда-то цветной шнурок и стала играть со мной в ниточку.

Мы по очереди складывали разные узоры, в то время как Жолань и Дунъюнь, смеясь, обсуждали нашу игру. Внезапно снаружи послышался возглас служанки:

– Всех благ господину бэйлэ!

Цяохуэй с Дунъюнь тут же испуганно вскочили. Мы с сестрой, обменявшись удивленными взглядами, также поднялись со своих мест.

Мы не успели даже выйти и встретить его – восьмой принц уже вошел в комнату. Мы все хором поприветствовали его, и принц с улыбкой велел нам разогнуться. Цяохуэй и Дунъюнь сразу удалились.

– Не пригласите меня бодрствовать в новогоднюю ночь вместе с вами? – со смешком спросил он, видя, что мы с сестрой истуканами застыли посреди комнаты.

– Это было неожиданно, и мы слегка удивлены, только и всего, – торопливо ответила Жолань, улыбаясь ему в ответ и одновременно усаживая за стол.

– Садитесь, – улыбнулся восьмой принц. – Наконец-то встретим Новый год вместе.

Я безмолвно села за стол и тут же, схватив небольшое пирожное, сунула его в рот.

Восьмой принц с сестрой обменялись парой фраз, но по причине того, что сестра больше молчала, чем говорила, разговор быстро затух, и они оба погрузились в молчание. Мы трое сидели в тишине, между тем как моя голова тяжелела и меня одолевала дремота. Понимая, что я держусь из последних сил, сестра притянула меня к себе, обняла и сказала:

– Вздремни немного, я разбужу тебя, когда придет время.

Устроившись на груди у сестры, я тут же провалилась в сон. Сквозь полудрему я слышала, что восьмой принц с Жолань снова заговорили и их разговор вращался вокруг меня. Сон слетел с меня, ум работал все четче.

– Беру на себя смелость обратиться к господину с просьбой, – негромко произнесла сестра. – Детство Жоси прошло в военном лагере, и ей не сравниться с молодыми гэгэ, выросшими во дворце. Боюсь, когда она попадет во дворец, у нее будут проблемы. Прошу господина оказать милость: пусть госпожи из дворца, из тех, что поопытнее, за ней присмотрят.

– Это даже нельзя считать серьезной просьбой. Даже если бы ты не упомянула об этом, я поступил бы ровно так.

Ладонь сестры поглаживала меня по голове, и я могла физически ощутить беспокойство и печаль, поселившиеся в ее душе.

Принц наверняка тоже что-то почувствовал.

– Хочешь сказать еще что-то – говори, – услышала я его голос.

– Если по счастливой случайности Жоси удастся избежать участи быть выбранной в гарем, государь наверняка выдаст ее замуж. Я думаю, что тринадцатый принц сможет найти с ней общий язык. Если подтолкнуть его сделать шаг, то, учитывая, что он весьма дружен с четвертым принцем, а тот – с господином наследником, все может получиться при поддержке наследного принца и вас, господин.

В уголках моих глаз начала собираться влага. Сестра, которая всегда была так холодна с восьмым принцем, что почти не разговаривала с ним, ради меня была готова умолять его о помощи.

– Сейчас говорить об этом слишком рано, – мягко отозвался восьмой принц после короткого молчания.

Наверное, на лице Жолань отразилась печаль, потому что почти сразу он добавил:

– Не волнуйся! Я ни за что не дам ее в обиду.

– Благодарю, господин.

Они оба снова замолчали и продолжили уныло сидеть друг напротив друга. Внезапно раздавшиеся снаружи хлопки петард застали меня врасплох, и от неожиданности я резко села, по-прежнему находясь в объятиях сестры. Та пригладила мои волосы и сказала:

– Наступил новый год.

– Точно! – улыбаясь, проговорил восьмой принц, тоже глядя на меня.

Я тут же вскочила на ноги:

– Ладно, новогоднее бодрствование закончилось, я иду спать.

Не дожидаясь их ответа, я убежала в свою комнату, запрыгнула в кровать, накрылась с головой и мгновенно уснула.

Проснувшись на следующий день, я поняла, что так вот простенько отметила свой первый Праздник весны в прошлом. У меня остался некоторый неприятный осадок, и я с досадой подумала о том, что, если мы будем отмечать подобным образом каждый Праздник весны, это точно не будет самым радостным событием в моей жизни.

Дунъюнь стояла позади, расчесывая мои волосы.

– Господин бэйлэ провел прошлую ночь здесь? – спросила я ее.

Рука Дунъюнь замерла, и она со вздохом ответила:

– Нет, стоило вам, барышня, вернуться к себе, как господин почти сразу ушел.

Я подняла глаза на свое отражение в зеркале и ничего не ответила.

Не успело рассеяться радостное ощущение от встречи Нового года, а уже наступил Праздник фонарей. Хотя я и изнывала от тоски, этого праздника, который еще называли Праздником фонарей первого полнолуния, я ждала с большим интересом. В этот день в каждом доме зажигают цветные фонари, а под вечер устраивают всевозможные развлечения – «танец льва», «танец дракона», фонари-шарады[48]48
  Фонари-шарады （кит.猜灯谜）– древняя традиция, согласно которой фонари украшают не только росписями, но и иероглифическими загадками. Хозяин фонаря привешивает к дну фонарика бумажку, на которой написана загадка, смысл которой обычно состоит в том, чтобы взять по одной черте из нескольких данных иероглифов и сложить из них один новый, который и будет ответом. Если отгадывающий знает ответ, то он может сорвать бумажку и сверить с отгадкой. Если он правильно отгадал загадку, то получает небольшой подарок.


[Закрыть] и фейерверки. Можно сказать, что для всех девушек это был самый желанный праздник – в обычные дни им было непросто покинуть дом, а вечером в Праздник фонарей они могли пойти гулять с подругами или служанками, любоваться фонарями и отгадывать загадки. Кроме того, в многочисленных древних стихотворениях описывается, как под полной луной прекрасный молодой человек повстречал прелестную девушку. Словом, я тоже очень ждала этого праздника.

Еще даже не стемнело, а Дунъюнь уже заплела мне волосы в два узла с «колечками», и я надела ношеное, но очень красивое бледно-желтое платье. После этого я велела Цяохуэй, чтобы та поскорее переоделась.

– Моя добрая барышня, – смеясь, сказала Цяохуэй, – чтобы любоваться фонарями и отгадывать загадки, нужно подождать, пока стемнеет.

Не обращая внимания на ее слова, я продолжила торопить ее, и Цяохуэй пришлось быстро переодеться. Прихватив с собой парочку теплых накидок, она вместе со мной покинула поместье.

Выйдя за ворота, мы успели пройти совсем немного, прежде чем сзади послышался чей-то окрик:

– Тринадцатая сестрица!

Я нахмурилась. Хотя все в Запретном городе знали это прозвище, никто не осмеливался назвать меня им открыто. Кто тут такой бесцеремонный? Обернувшись, я увидела тринадцатого принца, одетого в бледно-голубой чанпао – такие часто носили рядовые чиновники. Рядом с ним неторопливо шагал весьма симпатичный молодой слуга.

Я была очень рада видеть тринадцатого принца и со смехом спросила:

– Как ты оказался здесь так кстати?

– Конечно, кстати, раз уж это было преднамеренно, – смеясь, ответил он.

Ага, значит, он специально ждал меня у ворот поместья.

– Откуда ты знал, что сегодня я выйду на прогулку? – быстро спросила я.

– Неужели ты бы осталась сидеть дома в такой веселый праздник? – лукаво улыбнулся он.

Мы шли, почти касаясь плечами, а Цяохуэй с тем молоденьким слугой следовали позади. Через некоторое время тринадцатый принц сказал:

– Я позвал барышню Люйу полюбоваться фонарями вместе с нами.

– Это хозяйка той усадьбы, где мы были в прошлый раз? – поинтересовалась я, ненадолго задумавшись. Он кивнул, и я с улыбкой продолжила: – Славно! Чем больше – тем веселее. Кроме того, в прошлый раз я позаимствовала ее накидку, и у меня до сих пор не было возможности лично поблагодарить ее.

Тринадцатый принц вдруг остановился и обернулся к своему слуге:

– Теперь видишь, что я не соврал?

Я тоже остановилась и обернулась, сбитая с толку.

Слуга, улыбаясь, подошел ближе и, вежливо обхватив ладонью одной руки кулак другой, проговорил нежным девичьим голосом:

– Тринадцатый господин говорил, что вы, барышня, отличаетесь от других, но я не верила. Теперь же я вижу, что тринадцатый господин говорил правду.

– Должно быть, это и есть сестрица Люйу, – весело воскликнула я. – Не знала, что сегодня вы будете гулять с нами, иначе обязательно захватила бы вашу накидку.

Люйу небогата, думала я, и не имеет положения в обществе, но, судя по обстановке в ее комнате, это гордая и амбициозная девушка. Наверняка единственное, чего она боится, – это то, что к ней будут относиться пренебрежительно, потому она и не хотела знакомиться со мной открыто.

На город потихоньку опустились сумерки. По обеим сторонам улицы зажглось бессчетное множество фонарей, сияющих, будто море звезд. На улицах появлялось все больше изысканно одетых людей, отовсюду доносились смех и гомон. Для меня все кругом выглядело по-новому, и я беспрерывно крутила головой по сторонам, разглядывая проходящих мимо девушек. Трое моих спутников засмеялись, а Люйу поддразнила меня:

– Барышня, вы выглядите так, будто никогда не были на улице!

Я со вздохом покачала головой:

– А разве нет? Целыми днями сижу будто в тюрьме.

Она на секунду замерла, а затем улыбнулась мне одними губами.

Я никогда не умела отгадывать загадки, поэтому просто любовалась фонарями. Тринадцатый же принц и Люйу смотрели на загадки снисходительно, очевидно, не испытывая к ним особого интереса, поэтому мы вчетвером продолжали идти, с любопытством глядя по сторонам.

Тринадцатый привел нас к какому-то трактиру. Слуга, явно видевший принца не впервые, тут же отыскал для нас местечко у окна и усадил туда со словами:

– Немного погодя вверх по улице пройдут танцоры, и отсюда вам будет лучше всего видно «танец льва» и «танец дракона», при этом не придется толкаться в толпе.

Переговариваясь и шутя, мы наблюдали за снующими по улице людьми. Вдруг чей-то голос произнес:

– Тринадцатый брат тоже здесь?

Мы разом обернулись. Позади нас стоял четырнадцатый принц в сопровождении еще нескольких молодых людей. Мы все обменялись приветствиями, и у нашего стола стало очень шумно. Впрочем, тринадцатый и четырнадцатый принцы одновременно замахали руками и сказали, даже не дослушав слова приветствия:

– Мы все тут неофициально, не нужно любезностей.

Вокруг стало тише. Люйу стояла рядом со мной, отвернувшись к окну, а Цяохуэй застыла с другой стороны, опустив голову. Я бросила взгляд сперва на тринадцатого принца, а затем на четырнадцатого. Оба улыбались, но как-то совсем по-разному: тринадцатый принц выглядел умиротворенным и безразличным, тогда как в изысканной улыбке четырнадцатого сквозил холодок. Видя, что я смотрю на него, четырнадцатый принц одарил меня равнодушным взглядом. Я надула губы и опустила глаза.

Худощавый молодой человек из числа пришедших вместе с четырнадцатым принцем вдруг воскликнул:

– Разве это не барышня Люйу?

Та повернула голову и взглянула на говорящего, а затем равнодушно опустила голову, не проронив ни слова. Только теперь четырнадцатый принц понял, что Люйу – девушка, и сразу уставился на нее во все глаза. Люйу продолжала стоять, наклонив голову и сохраняя на лице бесстрастное выражение. Протянув руку, я легонько сжала ее ладонь. Та скосила на меня глаза, и я одними губами улыбнулась ей и разжала пальцы.

Тут другой молодой человек, невысокий и коренастый, насмешливо произнес:

– Правду говорят: не кутил – зря потратил молодые годы. Тринадцатый господин имеет успех у женщин, раз окружен ими со всех сторон.

Лицо тринадцатого принца моментально окаменело. Не успел он, однако, ничего возразить, как четырнадцатый принц, недовольно хмыкнув, произнес ледяным тоном:

– Ча Чалинь, что за вздор ты мелешь?

Ча Чалинь, очевидно, не мог понять, почему его подхалимская реплика вызвала гнев четырнадцатого принца, и потому, растерянный, застыл столбом. Среди его друзей были те, кто знал меня, но они не успели подать ему хоть какой-нибудь знак.

Я растянула губы в подобии улыбки. Я все-таки приходилась родней самому императору, и если принцы могли насмехаться надо мной сколько угодно, то всем остальным это позволено не было.

Тринадцатый и четырнадцатый принцы так и стояли друг напротив друга.

– Вы пришли глазеть на фонари или на людей? – поинтересовалась я, вскидывая голову.

Только после этого все наконец заняли места за столом.

«Танец льва» был неплох, «танец дракона» – и вовсе великолепен. Впрочем, из всех присутствующих любовались зрелищем, пожалуй, лишь я да Цяохуэй. Остальные либо были погружены в собственные мысли, либо украдкой бросали на меня любопытные взгляды. Были и те, кто не спускал глаз с Люйу.

Когда мы навеселились и налюбовались фонарями, уже была глубокая ночь, и все приготовились расходиться.

– Я провожу Жоси до дома, – быстро сказал четырнадцатый принц, опережая любые другие возможные предложения.

Воспользовавшись тем, что четырнадцатый ненадолго отвернулся, я поймала взгляд тринадцатого принца и пожала плечами. Тот усмехнулся и отправился провожать Люйу. Нас с Цяохуэй провожал четырнадцатый, а остальные разбрелись кто куда.

Было очень холодно, и Цяохуэй накинула мне на плечи предусмотрительно взятую из дома накидку. Сама Цяохуэй шла позади нас с четырнадцатым принцем. До самых дверей поместья мы не произнесли ни слова.

Открывший ворота слуга поспешно поприветствовал четырнадцатого принца, а затем с улыбкой произнес:

– Барышня, вы наконец вернулись. Госпожа уже много раз посылала справиться о вас.

Позволив ему выпрямиться, четырнадцатый принц спросил:

– Восьмой брат дома?

– Господин сейчас в доме первой госпожи, – ответил привратник. – Желаете, чтобы ваш покорный слуга сообщил господину о вашем приходе?

– Сообщи восьмому брату, что я буду ждать его в кабинете, – бросил четырнадцатый принц и зашагал вперед.

Я хотела вернуться в наш с сестрой дом, но принц окликнул меня взглядом и с каменным лицом велел:

– Иди за мной в кабинет.

Подумав, я решила, что ничего страшного не случится, если пройдусь с ним до кабинета, и согласно кивнула. Я отослала Цяохуэй, велев ей передать все сестре, и последовала за четырнадцатым принцем.

В кабинете мы немного посидели вдвоем. Затем Ли Фу приподнял занавеску, и в комнату вошел, неторопливо ступая, восьмой принц с легкой улыбкой на губах. Он не ожидал застать меня здесь, и на его лице промелькнуло изумление.

Четырнадцатый принц, казалось, не мог усидеть на месте. Вскочив, он выпалил:

– Угадай, восьмой брат, с кем я сегодня видел Жоси?

Не переставая улыбаться, восьмой принц бросил на Ли Фу выразительный взгляд, и тот тут же удалился, закрыв за собой дверь.

– И с кем же? – со смешком спросил восьмой принц, присаживаясь на стул.

– С тринадцатым братом, – ответил четырнадцатый, глядя на меня. – И когда они с тринадцатым успели стать такими близкими друзьями? – Он хмыкнул и добавил: – Ладно бы только это, она еще и водится с певичкой.

Услышав это, я рассвирепела. Да кем он себя возомнил? С какого боку его касаются мои дела?

– Что с того, что я была с тринадцатым принцем? – дерзко возразила я. – И что с того, что я сидела за одним столом с певичкой?

– Как «что с того»? – ответил четырнадцатый, раздраженно глядя на меня. – Ты когда-нибудь видела, чтобы хоть кто-то из имеющих положение в обществе барышень и молодых гэгэ Запретного города водился с куртизанками?

Злясь все сильнее, я вскочила и, глядя на него, холодно усмехнулась:

– Я лишь знаю, что Люй Чжу, выбросившаяся из окна во имя любви, была куртизанкой; Лян Хунъюй, бившая в барабан во время битвы с чжурчжэнями, была куртизанкой; куртизанками были Ли Шиши, проглотившая золотую шпильку[49]49
  Проглатывание золота （кит,吞金）– довольно распространенный в Древнем Китае способ самоубийства. Считалось, что золото ядовито и можно умереть, проглотив золотую пластинку или ювелирное украшение из золота. Исследования показали, что это неправда и люди умирали в основном от повреждений, наносимых острыми краями украшений, а не от золота.


[Закрыть], чтобы не достаться цзиньскому офицеру, и Линь Сынян, ценой собственной жизни спасшая местного правителя и прозванная Прекрасным генералом. А еще Юань Баоэр, обладавшая столь прекрасным голосом и без сожалений принявшая смерть…

Тут я вспомнила, что Юань Баоэр жила во времена поздней династии Мин, в первой половине семнадцатого века, а тогда врагами считались как раз-таки цинские войска. Я осеклась, но продолжала буравить четырнадцатого принца гневным взглядом.

Очевидно, четырнадцатый принц не ожидал, что его короткая фраза приведет к подобной длинной и гневной тираде. Он не смог ничего возразить и, не отрывая от меня испепеляющего взгляда, лишь мотнул головой и процедил:

– Восьмой брат, только послушай! Она, может, и прочла много книг, но разве не видно, что читала что попало?

– Что я читаю, должно волновать только моего отца и сестру, а твоего мнения никто не спрашивал, – отрезала я, пристально глядя на него.

Восьмой брат наблюдал за тем, как мы с четырнадцатым злобно переглядываемся, будто два бойцовых петуха. Не удержавшись, он покачал головой и улыбнулся, а затем сказал:

– Довольно этих взглядов. Четырнадцатый брат, возвращайся домой, я сам разберусь с Жоси.

Четырнадцатый принц повернулся к восьмому принцу, собираясь что-то сказать, но в последний момент передумал и, напоследок бросив на меня еще один взгляд, яростно взмахнул рукавами и ушел.

Переругиваясь с четырнадцатым принцем, я не чувствовала ни малейшего страха. Но стоило ему уйти, оставив меня наедине с восьмым принцем, как я тут же начала нервничать. Опустив голову, я теребила в руках ленту от накидки, не зная, куда себя деть.

Некоторое время восьмой принц просто разглядывал меня, а затем с легкой улыбкой сказал:

– Прозвище, когда-то в шутку данное тебе наследным принцем, полностью тебе подходит. Ты напоминаешь мне тринадцатого брата не только своей силой и отчаянностью, но также любовью к периоду Вэй-Цзинь и знаменитым вольнодумцам. – Засмеявшись, он добавил: – Не стой, садись.

Я уже собиралась сесть на ближайший ко мне стул, но принц проговорил:

– Сядь рядом, я хочу тебе кое-что сказать.

Эти слова заставили меня занервничать еще больше. Делать, однако, было нечего, и мне оставалось лишь медленно подойти и сесть рядом с ним.

Дождавшись, пока я устроюсь, принц вздохнул и, отвернувшись, устремил взгляд куда-то вперед и замолчал. Мы долго сидели молча, пока он внезапно не произнес:

– Боишься?

Не понимая, о чем он, я изумленно воззрилась на него. Он повернул ко мне голову и уточнил, глядя мне в глаза:

– Я о дне, когда будут выбирать девушек в дворцовый гарем. Ты боишься этого?

Я ощутила, как волна давнего ужаса снова накрывает меня с головой, и безмолвно кивнула, а затем, нахмурившись, опустила голову и загрустила.

После недолгого молчания восьмой принц вдруг сказал, ни к кому конкретно не обращаясь:

– Мне было пятнадцать лет, когда я впервые увидел твою сестру.

Я тут же отложила все печали на потом и приготовилась внимательно слушать.

– В тот год твой отец прибыл в столицу, чтобы доложить императору о состоянии дел, и она приехала с ним вместе. Стояла чудесная весна, небо было таким голубым и чистым, будто его обмыли водой, а ароматы цветов, приносимые легким ветерком, проникали, казалось, даже в людские души. Я в сопровождении двоих слуг отправился верхом за город. Обозревая окрестности, я заметил на склоне горы девушку верхом на лошади. – Он улыбнулся и продолжил: – Ты видела, как хорошо Жолань ездит верхом, и должна понимать, насколько восхитительна она была.

Я вспомнила день конных состязаний, когда сестра выглядела настоящей небожительницей, и машинально кивнула.

– В тот день, – продолжал принц, – она держалась в седле еще лучше, чем в день состязаний. Ее смех, полный радости и счастья, был подобен звону серебряных колокольчиков. Он разносился среди лесов и гор, и каждый, кто его слышал, сам наполнялся радостью и ощущал желание засмеяться вместе с ней. – Он ненадолго замолк, прежде чем добавить: – Тогда я не мог поверить своим глазам. В Запретном городе полным-полно красивых девушек, но Жолань не была похожа на них.

Тогда сестра была счастливой влюбленной девочкой, уверенной, что может парить в небесах свободной птицей, подумала я. Ее радость шла от сердца. Разумеется, она не была похожа на этих несчастных девушек Запретного города, которым едва ли хоть раз в жизни приходилось испытывать любовь.

– Вернувшись, я разузнал о твоей сестре все, что мог, – продолжал рассказывать восьмой принц, – и начал размышлять, как упросить отца отдать ее мне. Я бросил все силы на то, чтобы устроить этот брак, и вот матушка сообщила мне, что мой царственный отец собирается женить меня на старшей дочери семьи Малтай, сделав ее моей второй супругой. Тогда я посчитал это самым радостным известием за всю мою жизнь. Едва был обнародован императорский указ, я обежал всю столицу в поисках подарка. Потратив больше полугода на поиски, я нашел браслет из «кровавого нефрита феникса», который надеялся вручить ей в день свадьбы.

Я опустила глаза на браслет на своем запястье и спросила:

– Это тот самый? Он должен был стать подарком сестре?

Взглянув на браслет, восьмой принц взял меня за руку, продолжая рассказывать:

– Я ждал, ждал и наконец дождался дня свадьбы. Однако в тот миг, когда я приподнял свадебное покрывало на голове невесты, то понял, что все обстоит не так, как я воображал. Та, что стояла передо мной, совершенно не напоминала девушку, по которой я тосковал целых два года. Она больше не ездила верхом и очень мало улыбалась. Я не переставал спрашивать себя: что же произошло? Не мог же я обознаться? Я отправил людей на северо-запад, и только тогда мне удалось выяснить причину.

Он горько усмехнулся и замолчал.

Я тяжело вздохнула про себя. Ирония судьбы бывает жестока! Я задумалась, и внезапно мое сердце подпрыгнуло, пропустив удар. Затаив дыхание, я спросила со страхом в голосе:

– Как он погиб?

Принц ответил после долгого молчания:

– Люди, которых я отправил, встревожили твоего отца, и он, чтобы обезопасить того человека, поставил его во главе передового отряда, и затем… – Он осекся и умолк.

Я чувствовала, как мое сердце бешено рвется из груди. «Ты не убивал Бо Жэня, но тот все же погиб по твоей вине».

Я высвободила руку, собираясь снять браслет и вернуть его восьмому принцу, но он тут же снова схватил ее со словами:

– Не снимай.

– Эта вещь предназначалась моей сестре, – произнесла я, опустив голову и пристально глядя на браслет.

Восьмой принц сильнее сжал мою ладонь и прошептал:

– Эта вещь предназначается той, кто мне нравится. – Свободной рукой он приподнял мой подбородок и добавил, глядя мне прямо в глаза: – Пообещай, что никогда не снимешь его.

Я взглянула в его бездонные черные глаза, наполненные невиданной доселе нежностью и глубокой печалью; казалось, чувства вот-вот перельются через край. Мое сердце невольно дрогнуло, и я медленно кивнула, чувствуя внутри щемящую тоску. Убедившись, что я дала обещание, восьмой принц не сдержал улыбки.

– Не бойся, я что-нибудь придумаю, – сказал он. – Рано или поздно я найду способ убедить отца подарить тебя мне.

Я тихо вскрикнула и пораженно уставилась на него. Принц широко улыбнулся мне в ответ. Я тут же замотала головой и воскликнула:

– Нет!

Его улыбка поблекла.

– Неужели ты хочешь стать одной из жен императора? – спросил он резко, позеленев лицом.

В панике я снова замотала головой. Не хочу, я вообще ничего не хочу! Хочу лишь жить спокойной жизнью, найти человека, который будет по-настоящему любить меня, ценить и оберегать, а не пользоваться мной в свободное время. Нечего меня дарить то одному, то другому, я человек, а не вещь!

Разглядывая меня, восьмой принц вдруг закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Снова взглянув на меня, он выдохнул и сказал:

– Я не буду принуждать тебя. Будь по-твоему!

Он отпустил меня и позвал Ли Фу, чтобы тот проводил меня обратно в дом сестры.

Уже в дверях я вдруг услышала сзади голос принца:

– Когда попадешь во дворец, больше не наряжайся, как в день рождения десятого брата.

Я обернулась, не поняв смысл его слов.

– Если ты не хочешь привлечь к себе внимание императора, – медленно пояснил он, старательно глядя в землю, – то чем зауряднее ты будешь выглядеть, тем лучше.

Только тогда я поняла, что он имел в виду. Не знаю, испытала я радость или же печаль; тихо угукнув, я последовала за Ли Фу.

Домой я вернулась бледная как полотно, и сестра решила, что восьмой принц снова меня отчитал. Она подошла ко мне, огладила мое лицо и со вздохом велела Дунъюнь уложить меня спать.

Я лежала в постели и, не в силах уснуть, думала сначала о сестре, а затем о себе. В моей голове крутился вопрос: знала ли сестра о чувствах восьмого принца к ней? Я обругала себя круглой дурой. Догадаться о том, что испытывает по отношению к Жолань восьмой принц, было совсем нетрудно.