Текст книги "Путешествие на Запад. Том 1"

Это зрелище повергло в такой трепет обезьян-военачальников Ма и Лю, что они даже перестали размахивать флагами. А полководцы Пэн и Ба от страха утратили способность владеть мечами. Военачальники Каи, Чжан, Яо, Ли, Го Шэнь, Чжи Цзянь отдали приказ вывести божества с головами растений, те бросились к Пещере водного занавеса и, выпустив соколов и собак, с натянутыми луками смело ринулись в бой. И, о ужас, они сразу же рассеяли войско четырех полководцев обезьян и захватили в плен почти три тысячи этих волшебных созданий. Несчастные, побросав оружие и снаряжение, с криком и визгом разбежались кто в горы, кто в пещеру, словно спящие птицы, вспугнутые кошкой. Однако, как одержали братья эту победу, мы рассказывать не будем.

Вер немея лучше к Эрлану и Великому Мудрецу. В тот момент, когда они, превратившись в чудовища, сражались друг с другом, Великий Мудрец заметил вдруг, что обезьяны, находившиеся в его лагере, в страхе разбегаются. Это встревожило его и, приняв свой обычный вид, наш Мудрец стремительно побежал прочь.

– Ты куда? – крикнул Эрлан, бросившись за ним вдогонку. – Сдавайся лучше, тогда я пощажу твою жизнь!

Однако у Великого Мудрена не было ни малейшего желания продолжать бой, и он улепетывал, что было мочи. Наконец он достиг пещеры, но тут дорогу ему преградили четыре давэя и два цзянцзюня – сподвижники Эрлана.

– Ах ты наглая обезьяна, – закричали они, – куда бежишь?! Тут уж Великий Мудрец совсем растерялся. Он тотчас же превратил свой посох в иглу, спрятал ее в ухо, а сам встряхнулся, сразу же превратился в воробья, взлетел и сел на ветку.

Все шесть братьев метались из стороны в сторону, пытаясь найти его, но напрасно.

– Сбежала таки проклятая обезьяна! Сумела скрыться! – громко ругались они.

Пока они суетились и кричали, к месту происшествия прибыл Эрлан и крикнул:

– Братья! Я гонюсь за этим мошенником, не видели вы его?

– Да мы только было окружили его, а он куда-то скрылся, – отвечали те.

Эрлан округлил свои глаза, огляделся и увидел, что Великий Мудрец превратился в воробья и сидит на ветке. Тогда он отбросил свое волшебное копье и самострел, встряхнулся и, превратившись в коршуна, расправил крылья и ринулся на воробья.

Тут Великий Мудрец мигом обернулся большим бакланом и взлетел в небо. Но Эрлан, расправив крылья, тут же превратился в огромного морского журавля и ринулся в погоню за своим противником.

Однако Великий Мудрец устремился вниз и, превратившись в рыбу, нырнул в поток. Эрлан же, достигнув берега, не нашел следов Великого Мудреца и решил:

«Эта мерзкая обезьяна, превратившись в рыбу, ракушку или какую-нибудь водяную тварь, скрылась в воде, и, чтобы поймать ее, мне тоже придется принять другой вид».

Он превратился в баклана и стал плавать по поверхности воды, выжидая удобного момента. Между тем Великий Мудрец, превратившись в рыбу, плыл по течению, как вдруг увидел вверху птицу. Она напоминала коршуна, но оперение ее не было черным. Походила она также на цаплю, однако не имела хохолка. Ее можно было бы принять за журавля, если б ее лапы были красными. «Это Эрлан превратился в птицу и высматривает меня», – подумал Великий Мудрец, быстро повернулся и, сделав круг, уплыл.

Эрлан в это время раздумывал: «Рыба, метнувшаяся в омут, с виду похожа на карпа, однако хвост у нее не красный. Может быть это линь, но почему чешуя у него не разноцветная? Если это черная рыба, так отчего у нее на лбу нет звезды? А если это лещ, то почему на жабрах у него нет колючек? И отчего, завидев меня, она сейчас же повернула обратно? Вероятно, это обезьяна превратилась в рыбу». И Эрлан, раскрыв клюв, тотчас же ринулся в погоню. Однако Великий Мудрец выскользнул на берег, превратился в ужа и скрылся в траве. Эрлану так и не удалось схватить рыбу, но, заметив, что из воды выскользнула змея, он сообразил, что это Великий Мудрец, и моментально превратился в серого журавля с красным хохолком. Вытянув голову с острым, словно ножницы, клювом, Эрлан совсем уж было приготовился проглотить змею. Но она, подпрыгнув, неожиданно превратилась в пятнистую дрофу, одиноко и мрачно стоящую среди прибрежных зарослей.

Когда Эрлан увидел, что Великий Мудрец превратился в столь низкую тварь, а надо вам сказать, что среди птиц дрофа считается самой низкой и грязной, так как она сходится без разбору с любой птицей, которая попадается ей на пути: и с цаплей, и с фениксом, и с ястребом, и с вороном, то он не стал даже приближаться к нему, а, приняв свой первоначальный вид и взяв пращу, выстрелил в нее. Великий Мудрец даже перекувыркнулся.

Однако воспользовавшись этим, Великий Мудрец кубарем скатился с горы и превратился в кумирню бога земли. Его пасть стала входом в кумирню, зубы – створками дверей, язык – статуей бодисатвы, а глаза – круглыми окнами. Он не мог только придумать, что сделать с хвостом, но потом задрав его кверху, превратил в шест для флага.

Достигнув подножия горы, Эрлан не нашел здесь никакой дрофы и увидел лишь небольшую кумирню. Тщательно присмотревшись, он вдруг разглядел позади кумирни шест для флага и рассмеялся.

– Да ведь это же обезьяна! Она снова задумала провести меня. Много встречал я кумирен на своем веку, но никогда не видел, чтобы позади кумирни был шест для флага. Эта тварь снова проделывает всякие штуки, она хочет укусить меня и думает, что я подойду к ней. Так я тебе и подошел! Вот обожди! Выбью сначала кулаком окна, а потом ногой высажу двери!

Тут Великий Мудрец сильно струхнул: «Это уж, пожалуй, слишком! – подумал он. – Ведь двери это мои зубы, а окна – глаза. Что же будет, если он и в самом деле выбьет мне зубы и вышибет глаза». – И он, прыгнув словно тигр, исчез в небе.

Эрлана уже стала утомлять эта беспорядочная погоня, но в этот момент к нему на помощь подоспели его братья – четыре давэя и два цзянцзюня.

– Ну как, брат, поймал ты Великого Мудреца? – поинтересовались они.

– Эта обезьяна хотела надуть меня и превратилась в кумирню, – со смехом отвечал Эрлан. – И когда я уж совсем было собрался выбить окна и вышибить двери, она вдруг неожиданно сделала прыжок и исчезла. Это поистине странно!

Все были поражены и начали осматриваться по сторонам, но никаких следов Великого Мудреца так и не обнаружили.

– Вот что, братья, – сказал тогда чжэньцзюнь. – Сторожите его здесь, а я подымусь наверх.

С этими словами он резким прыжком вскочил на облако и поднялся вверх. На полпути он увидел вдруг Вайсравану с волшебным зеркалом в руках, а рядом с ним принца Ночжа.

– Князь неба, – обратился к нему чжэньцзюнь, – не встречался ли вам Царь обезьян?

– Здесь его еще не было, – отвечал Вайсравана. – Я слежу за ним в зеркало.

Чжэньцзюнь рассказал о битве, обо всех превращениях Великого Мудреца, о том, как захватили обезьян, и закончил:

– Под конец он превратился в кумирню, я хотел разнести ее, но не успел оглянуться, как кумирня исчезла.

Выслушав Эрлана, Вайсравана снова осветил все вокруг своим зеркалом и, расхохотавшись, сказал:

– Ну, чжэньцзюнь Эрлан, пошевеливайся быстрее! Обезьяна сделалась невидимой, удрала с поля боя и сейчас мчится к твоему обиталищу – реке Гуаньцзян.

Эрлан, не мешкая, схватил свою волшебную пику и ринулся в погоню.

Тем временем Великий Мудрец достиг реки и, встряхнувшись, принял облик Эрлана. Спустившись на облаке, он вошел во дворец. Духи, ничего не подозревая, земно кланялись и приветствовали своего господина. Усевшись посредине храма, Великий Мудрец стал рассматривать принесенные жертвоприношения и проверять, верно ли они записаны. Ли-ху принес в жертву обещанных животных, Чжан-лун – обещанный узел с подношением, Чжао-цзя молил о ниспослании сына, а Цянь-бин – об исцелении от болезни. Вдруг Великий Мудрец услышал, как кто-то пришел и доложил:

– Еще один господин Эрлан пожаловал!

Духи поспешили взглянуть на прибывшего и пришли в неописуемое изумление.

– Не было ли здесь сейчас кого-нибудь, кто называет себя Великим Мудрецом, равным небу? – спросил Эрлан.

– Никакого Великого Мудреца мы не видели, но в храме находится еще один священный Эрлан, который проверяет запись жертвоприношений.

Услышав это, чжэньцзюнь ринулся в храм, но Великий Мудрец, увидев его, принял свой обычный вид и заявил:

– Господин Эрлан! Не шумите зря! Эта кумирня теперь уже принадлежит мне.

Тут Эрлан схватил свое волшебное копье с трезубцем и, размахнувшись им, ударил Великого Мудреца прямо по лицу. Царь обезьян применил прием, называемый шэн-фа, то есть броском в сторону избежал удара. Затем он выдернул из уха иглу, помахал ею и, превратив ее в огромный посох, ринулся на противника. Завязалась борьба. С криками и бранью они вылетели из храма и, очутившись в облаках, продолжали бой. Так незаметно они снова очутились у Горы цветов и плодов, где переполошили четырех небесных военачальников и других обитателей горы, которым пришлось усилить оборону.

Навстречу Эрлану вышли братья и объединенными силами стали со всех сторон наседать на прекрасную обезьяну. Однако говорить об этом мы пока не будем.

Передав приказ Эрлану и шести его братьям во главе войск отправиться для поимки Великого Мудреца, Князь демонов поспешил на небо с докладом о выполнении своей миссии. В это время Нефритовый император, бодисатва Гуаньинь, царица неба Ван-му, окруженные сонмом небесных сановников, находились в Зале священного небосвода и вели беседу.

– Сражаться отправился сам Эрлан, почему же нет никаких известий? – недоумевали они: – Ведь прошел уже целый день.

– Может быть, вы разрешите, ваше величество, – обратилась Гуаньинь к императору, почтительно сложив ладони рук, – мне вместе с патриархом выйти за Южные ворота неба и посмотреть, что там происходит.

– Что ж, в этом, пожалуй, есть смысл, – отвечал император. И в сопровождении пышного кортежа, вместе с патриархом, Гуаньинь, царицей неба Ван-му и сановниками направился к Южным воротам, где небесная стража поспешила распахнуть перед ним ворота. Взглянув вниз, они увидели огромный заслон – это было небесное войско. Вайсравана с принцем Ночжа находился в центре, между небом и землей, и держал в руках волшебное зеркало. А Эрлан с братьями окружили Великого Мудреца и, наседая на него со всех сторон, вели отчаянную борьбу.

– Ну как, права я была, когда посоветовала отправить сражаться Эрлана? – обращаясь к Лао-цзюню, спросила Гуаньинь. – Он поистине обладает волшебной силой. Правда, ему не удалось пока захватить Великого Мудреца, но он уже успел загнать его в ловушку. Вот погодите, сейчас с моей помощью он захватит его.

– Какое же оружие вы намерены использовать? – спросил Лао-цзюнь.

– Я брошу в голову этой обезьяне вазу с веткой ивы, – отвечала на это Гуаньинь. – Ваза не убьет обезьяну, а только свалит ее с ног, а Эрлан тем временем схватит ее.

– Да ведь ваза фарфоровая, – запротестовал Лао-цзюнь. – Хорошо, если вы попадете прямо в цель. А вдруг ваза пролетит мимо и ударится о Железный посох, ведь она разлетится на куски. Вы уж лучше погодите и дайте мне помочь ему.

– Ну, а вы чем хотите сразить обезьяну? – поинтересовалась Гуаньинь.

– Да у меня есть чем, – отвечал Лао-цзюнь и, взмахнув рукавом халата, с левой руки снял браслет. – Это оружие, – объяснил он, – сделано из сплава золота и стали, к которому добавлен эликсир бессмертия. Теперь браслет превратился в волшебное существо и легко перевоплощается. Он не боится ни огня, ни воды и обладает способностью охватывать любую вещь. Называется он «цзиньганчжу», или «цзиньгантао». Еще в те годы, когда я выезжал за пределы Ханьгугуань и призывал варваров к просвещению, этот браслет мне очень помог. Он всегда предохраняет от всякого рода опасностей. Дайте-ка я брошу его на эту обезьяну.

С этими словами он бросил браслет. Браслет полетел вниз словно блестящая струя, по направлению к Горе цветов и плодов и опустился прямо на голову Царя обезьян. Тот был всецело поглощен ожесточенной борьбой с наседавшими на него семью волшебниками и вовсе не ожидал, что с неба на него свалится подобное оружие. Не удержавшись на ногах, он свалился, но тотчас же вскочил и побежал. Однако вдогонку за ним пустилась собака Эрлана, она стала хватать его за икры, и он снова споткнулся и упал.

– Ах ты дьявол этакий! – громко ругал он собаку, растянувшись на земле. – Лучше б ты охраняла своего хозяина.

Он сделал резкое движение, желая перевернуться, но встать не мог. Семеро братьев крепко прижали его к земле, крепко скрутили веревками и переломали ему ключицу, чтобы он не смог уж больше менять своего вида.

Между тем Лао-цзюнь забрал свой браслет и пригласил Нефритового императора, Гуаньинь и царицу Ван-му в Зал священного небосвода.

В это время четыре небесных военачальника, Вайсравана и остальные небесные полководцы отозвали свои войска, сняли ограждения и, окружив Маленького Мудреца – Эрлана, поздравляли его.

– Эта победа принадлежит вам, – говорили они.

– При чем тут я, – скромно отвечал Эрлан. – Захватить обезьяну удалось исключительно благодаря милостям неба и отваге небесного воинства.

– Не будем говорить об этом, – вмешались тут братья Эрлана. – Сейчас следует доставить этого молодчика на небо и получить указания от Нефритового императора, что с ним делать.

– Дорогие братья, – сказал на это чжэньцзюнь Эрлан, – вы не состоите в списках бессмертных и вам не положено лицезреть Нефритового императора. Пусть небесные войска доставят обезьяну на небо, а я вместе с Вайсраваной тоже отправлюсь туда, чтобы доложить о выполнении порученного нам дела и получить дальнейшие указания. Вы же обыщите здесь всю гору, а затем возвращайтесь к реке Гуаньцзян и ждите меня. Я представлю вас к награде и когда получу ее, то вернусь к вам, и мы все вместе отпразднуем нашу победу.

Братья согласились. А Эрлан вместе с остальными взобрался на облако и, распевая победные песни, отправился на небо. Вскоре они достигли Дворца космического света, где небесный наставник доложил:

– Четыре небесных военачальника и их войско захватили волшебную обезьяну – Великого Мудреца, равного небу, и прибыли сюда, чтобы выслушать ваши указания.

Нефритовый император тут же приказал Князю демонов Махабали и другим небесным воинам доставить пленника на эшафот и разрубить его на мелкие части. И увы!

 
За ложь и за мятежное восстанье
Жестокое потерпит наказанье,
А дух геройский будет осужден
Молчать века и лучших ждать времен.
 

Но если вы хотите узнать, что же в конце концов произошло с Царем обезьян в дальнейшем, прошу вас выслушать следующую главу.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ,

повествующая о том, как Великий Мудрец бежал из волшебной печи, и как горой Усиншань была придавлена бунтующая обезьяна

 
Богатство и славу,
И происхожденье
Судьба назначает
Еще до рожденья.
Подобный порядок
Извечно ведется,
И люди не могут
С законом бороться.
Так честность в той жизни
Даст в нынешней славу,
Заслужит возмездья
Поступок лукавый.
Хоть ты и не терпишь
Сейчас наказанья,
Тебя не избавит
Его опозданье.
И праведна кара
И неотвратима.
За что обезьяна Судьбою гонима?
За то, что в безумном
Своем самомненье,
Она безрассудна
В делах и стремленье.
И мира порядок
Она нарушала,
И старших не чтила,
Как чтут изначала.
 

И вот небесные воины подвели Великого Мудреца, равного небу, к эшафоту и привязали его к столбу. Они принялись рубить его мечами, рассекать топорами, колоть пиками и разрубать саблями. Однако Великий Мудрец остался цел и невредим.

Тогда Дух звезды Южного полюса приказал Духу Огненной звезды напустить на него огонь. Однако и огонь не сжег Мудреца. Наконец духам Грома было приказано сразить Мудреца громом и молнией. Но все их старания оказались напрасными. Мудрец по-прежнему оставался невредим, ни один волос его не пострадал. Тогда Князь демонов Махабали, а за ним все остальные обратились к Нефритовому императору.

– Ваше величество, – молвили они. – Мы совершенно не понимаем, откуда удалось этому Мудрецу узнать подобные способы самозащиты. Ни меч, ни топор, ни гром, ни молния, ни огонь не берут его. Что же с ним делать?

– Да, он просто неуязвим и трудно даже сказать, как поступить с ним, – выслушав их, растерянно ответил Нефритовый император.

Но тут вперед выступил Лао-цзюнь и сказал:

– Эта обезьяна съела персики бессмертия, выпила небесное вино, а затем украла еще у меня пять бутылей эликсира бессмертия. Правда, не весь он был готов. Все это находится теперь у нее в желудке и при помощи огня Самади расплавилось и превратилось в одно целое. Благодаря этому тело ее стало твердым, словно алмаз, и сейчас она неуязвима. Давайте отведем обезьяну ко мне, я помещу ее в волшебную печь, где алхимический огонь выплавит из нее эликсир бессмертия, тогда тело ее превратится в пепел.

Выслушав Лао-цзюня, Нефритовый император приказал воинам передать ему Мудреца. Приказание его было выполнено, и Лао-цзюнь отправился выполнять распоряжение императора. После этого Эрлана занесли в списки бессмертных и наградили сотней золотых цветов, сотней кувшинов небесного вина, сотней шариков эликсира бессмертия, а также несметным количеством драгоценных камней, жемчуга, шелка, парчи, которые он должен был разделить между братьями. Поблагодарив императора за оказанные милости, Эрлан отправился к реке Гуаньцзян, однако говорить об этом мы не будем.

Между тем Лао-цзюнь вернулся во дворец Тушита, освободил Великого Мудреца от веревок, вытащил клинок, который был воткнут в ключицу Мудреца, и втолкнул пленника в волшебную печь. Затем он приказал прислуживавшим у печи работникам и поддерживавшим огонь подросткам раздуть сильное пламя и приступить к расплавливанию.

Надо вам сказать, что очаг этот был разделен на восемь частей, каждая из которых представляла одну из восьми триграмм: цянь, кань, гзнь, чжэнь, сюнь, ли, кунь, дуй – соответственно означающих: небо, воды, горы, гром, ветер, сияние, земля, разлив. И вот изо всех сил пытавшегося освободиться, извивающегося Мудреца втолкнул и в часть очага именуемую «сюнь» – ветер. От ветра огонь тотчас погас, но зато повалил такой дым, что глаза у Мудреца стали красными от боли. Эта болезнь осталась у него навсегда, вот почему его и стали впоследствии называть «Огненные глаза».

Время быстро летело, прошло уже семь раз по семь дней, и вот наступил наконец сорок девятый день, в который должен был завершиться процесс алхимии. Когда Лао-цзюнь подошел к волшебной печи, чтобы достать из нее эликсир жизни, Великий Мудрец так сильно тер глаза, что из них даже потекли слезы. Услышав, что с очага сняли крышку, он широко раскрыл глаза. Но свет причинил ему сильную боль. Не в силах вынести ее, он выпрямился и тотчас же с шумом выпрыгнул из печи. На ходу он перевернул волшебную печь и бросился бежать. Находившаяся у печи охрана – служители и истопники – пустилась было за ним вдогонку, но он всех разбросал. В этот момент он походил на дракона, белолобого тигра или же взбесившегося единорога. Лао-цзюнь бросился вперед и хотел сам схватить его, но Великий Мудрец так швырнул его, что тот полетел вверх тормашками и бежал, спасая свою жизнь.

Тогда Сунь У-кун вынул из-за уха свой посох желаний и помахал им по ветру. Посох тотчас же стал толщиной в чашку и увеличился во много раз. Тут Сунь У-кун схватил его и стал громить в небесных чертогах все, что попадалось ему под руку. Он производил разрушения с такой яростью, что Духи девяти светил поспешили закрыть свои двери, а четыре небесных военачальника бесследно исчезли.

Громадной силе, которую на сей раз проявила прекрасная обезьяна, посвящены даже стихи, которые гласят:

 
Строенье тела обезьяны
Закон небес определил.
Пройдя сквозь тысячи мучений,
Мудрец все тот же, что и был.
Он все такой, каким природа
Его когда-то создала,
И ни в одной печи горящей
Не мог бы он сгореть дотла.
Не ртуть, не медь здесь расплавляли
Сжигали с грозным торжеством
Того, кто был рожден священным,
Был настоящим божеством.
И, проходя все превращенья,
Он жизни длил круговорот,
Трех драгоценностей буддизма
Еще не принимал в расчет.
Есть другие стихи, которые гласят:
До краев проник вселенной
Самый малый луч священный;
Так и посох чудотворный:
Он, хозяину покорный,
Был прямым и поперечным,
Был коротким, бесконечным,
Был способен к расширенью
И к такому ж сокращенью.
И далее:
Был в этом теле обезьяньем
Дух человечий заключен,
А если этот дух разумен,
То, значит, мыслить может он.
Мудрец Великий, равный небу,
Наименован так не зря,
Не зря назначен бимавэнем –
Великим конюшим царя.
Бег мысли в нем не прекращался –
Таков коня упорный бег,
А в сердце вечную тревогу
Нес обезьяно-человек.
Но эти мысли и стремленья
Связаться накрепко должны,
И власти одного закона
Все существа подчинены.
 

Царь обезьян уничтожал всех без разбора. Он наносил удары во все стороны, и никто не осмелился бы остановить его. Однако, когда он уже пробился в Зал космического света и очутился перед Залом священного небосвода, тут, к счастью, оказался помощник начальника охраны Ван Лин-гуань, который как раз ведал этим залом. Увидев Великого Мудреца, Ван Лин-гуань, подняв металлическую плетку, преградил ему дорогу.

– Ты куда лезешь, проклятая обезьяна! – закричал он. – Разве не видишь, кто перед тобой? Оставь свои сумасбродные выходки!

Однако Великий Мудрец не пожелал даже разговаривать с Ван Лин-гуанем и бросился на него со своим посохом. Но Ван Лин-гуань тоже взмахнул хлыстом и ринулся навстречу противнику. И вот перед Залом священного небосвода между ними завязалась ожесточенная борьба.

 
Верностью, храбростью, славой
Ван Лин-гуань был велик;
Царь обезьян святотатством
Лишь поношенья достиг.
Два храбреца и героя
Силой равняться могли,
Встретились в схватке жестокой
Дети небес и земли.
Посох был страшен; сверкала
Молниевидная плеть;
Ван Лин-гуань обезьяны
Больше не мог потерпеть.
Был он Тай-и – громовержцем,
Славой он был осиян,
Враг же его назывался
Славным Царем обезьян.
Посох и плеть золотая
Были оружьем святым,
Силу они проявляли,
Втайне присущую им.
Бой завязался у входа
В дышащий святостью зал;
Каждый из этих героев
Только любовь вызывал.
Не было личной корысти
В пламенном гневе сердец,
Только мятежник стремился
Взять многозвездный дворец.
Вышел другой на защиту
Светлых владений небес.
Было еще неизвестно,
Чей в этот день перевес.
Посох и плеть золотые
Так и взлетали в бою;
Страха не знали герои,
Честь защищая свою.
 

Долго боролись они, но одолеть друг друга не могли. Тогда начальник охраны послал своего помощника во Дворец грома и призвал тридцать шесть полководцев. Они плотным кольцом окружили Великого Мудреца. У каждого в руках было грозное оружие. Однако и это нисколько не испугало мятежника. Вращая в воздухе свой посох, он, как ни в чем не бывало, отражал сыпавшиеся на него со всех сторон удары. Кольцо из мечей, копей, пик, хлыстов, топоров, крючьев, серпов, бунчуков и другого оружия сжималось все теснее и теснее. Наконец Великий Мудрец встряхнулся и тут же превратился в чудовище с тремя головами и шестью руками. Затем он взмахнул несколько раз посохом, и из одного посоха стало три. Взяв каждый посох двумя руками, он стал вращать ими так быстро, что, казалось, вертится колесо прялки. Ни один из полководцев Грома не смел даже приблизиться к нему. Поистине это было так:

 
Посох, в воздухе вращаясь,
Создавал круги блистанья.
Мир извечно существует,
Но откуда эти знанья?
Мудреца вода и пламя
Погубить бы не сумели,
И мечи и алебарды
Повредить ему не смели.
Мог быть злым, а мог быть добрым,
Доброе творить и злое.
Человек, творящий благо,
Входит Буддой в мир покоя.
Как чудовище с рогами,
Будет зло творящий – гадок.
Обезьяний царь устроил
В самом небе беспорядок.
Проходил он превращенья,
И являлся по-другому,
Отступал пред ним бессильно
Даже Бог великий грома.
 

Итак, полководцы Грома, окружив Великого Мудреца, все же не могли приблизиться к нему. Наконец весь этот шум достиг ушей Нефритового императора и встревожил его. Он тут же приказал послать двух чиновников в страну Запада и просить там Будду усмирить мятежника. Получив распоряжение, посланцы тотчас же очутились перед обиталищем Будды – храмом Раскатов грома. Они поклонились божествам-хранителям и восьми бодисатвам, а затем стали просить их как можно скорее доложить об их прибытии. И вот все небожители предстали перед троном Будды. Услыхав о прибытии посланцев, Будда велел привести их к нему. Посланцы совершили по три поклона и встали перед троном.

– Что случилось? Почему Нефритовый император потревожил вас и послал сюда? – спросил их Будда.

Посланцы рассказали, что в один прекрасный день на Горе цветов и плодов родилась обезьяна. Каким-то образом ей удалось собрать вокруг себя других обезьян, и она стала чинить в мире беспорядки. Тогда Нефритовый император призвал обезьяну к себе и, чтобы умиротворить ее, назначил на должность бимавэня. Однако должность эта показалась обезьяне унизительной, и она вернулась на землю. Для поимки ее были посланы Князь неба Вайсравана с сыном – принцем Ночжа, но схватить обезьяну не удалось. Тогда решили обойтись с ней мирным путем и присвоили ей титул Великого Мудреца, равного небу. Вначале у него был только этот титул, но через некоторое время Мудреца назначили ведать Персиковым садом. И вот тут-то он украл персики, а затем отправился во Дворец нефритовой заводи, где тайком поел приготовленные для пира яства, выпил вино, – в общем, расстроил намеченный банкет. Опьянев, он отправился во дворец Тушита, выкрал там изготовленный Лао-цзюнем эликсир бессмертия и после этого покинул небесные чертоги. Тогда Нефритовый император отправил стотысячное небесное войско, чтобы схватить мятежника, но и это не удалось. Тут бодисатва Гуаньинь призвала Эрлана, который вместе со своими братьями вступил с мятежником в смертельный бой. Но мятежник при помощи волшебства много раз изменял свой вид. И лишь благодаря Лао-цзюню, который набросил свой золотой браслет на смутьяна, Эрлану удалось его захватить и доставить Нефритовому императору. Император повелел немедленно казнить мятежника. Обезьяну кололи мечами, рубили топорами, жгли в огне, поражали громом, но все это не причинило ей ни малейшего вреда. Тогда Лао-цзюнь предложил расплавить мятежника в своей печи. Но когда через сорок девять дней волшебную печь открыли, смутьян выскочил, расшвырял небесных воинов и проник в Зал космического света. Но перед Залом священного небосвода помощник начальника охраны Ван Лин-гуань задержал его. Тут между ними начался ожесточенный бой. Через некоторое время были вызваны еще тридцать шесть божеств Грома, они плотным кольцом окружили смутьяна, однако приблизиться к нему никак не могли. Положение создалось угрожающее. Поэтому Нефритовый император и решил обратиться к вам с просьбой о помощи. Выслушав их, Будда обратился к окружавшим его бодисатвам с такими словами:

– Вы оставайтесь здесь, в храме, и не нарушайте установленных молений. А я, как только усмирю это чудовище, сейчас же вернусь.

Затем Будда подозвал своих учеников Ананда и Касьяпу и велел им сопровождать его. Покинув свое обиталище, все трое сразу же очутились перед Залом священного небосвода. Здесь среди невообразимого шума и грохота тридцать шесть божеств Грома старались окружить Великого Мудреца. Будда тут же приказал божествам Грома прекратить сражение и покинуть поле боя, а Великому Мудрецу велел приблизиться, чтобы узнать, какими волшебными силами тот обладает. Когда божества Грома удалились, Великий Мудрец принял свой обычный вид и, выступив вперед, надменно крикнул:

– Ты что за птица такая, что смеешь мешать нашему бою и учинять мне допрос?!

– Я Сакья-муни из рая Западного мира, – с улыбкой отвечал Будда. – Недавно я прослышал, что ты творишь безобразия и уже не раз восставал против небесных чертогов. Откуда же ты явился, когда постиг Учение, и почему творишь подобные безобразия?

– На это Великий Мудрец ответил так:

 
Землей и небом порожденный,
С Горы цветов я и плодов,
Ученьем тайным просвещенный,
Я не жалел своих трудов.
Я Царь почтенный обезьяний,
И наконец бессмертным стал,
Мир человеческих страданий
Ничтожен для меня и мал.
В Пещере занавеси водной
Я знал одни свои дела,
Теперь волшебник я свободный,
Мне силы магия дала.
Я обучился превращенью,
Во все я превращаться смог,
Во мне – великое стремленье
Небесный захватить чертог.
О, разве должен непременно
Властитель прежний им владеть!
Земным правителям есть смена,
Черед уйти и умереть.
Сильнейшему – почет и слава,
И он уступит мне дворец.
Один герой имеет право
На первенство и на венец.
 

Выслушав все это, Будда холодно усмехнулся.

– Ведь ты всего лишь обезьяна, – молвил он. – Как же смеешь ты даже мыслить о том, чтобы захватить трон Нефритового императора? Он занимался самоусовершенствованием с самого раннего возраста, упорно работая над собой в течение тысячи семисот пятидесяти калп, а каждая калпа составляет сто двадцать девять тысяч шестьсот лет. Ты только подумай, сколько нужно времени, чтобы достичь столь глубокой мудрости! Как же ты, животное, впервые появившееся в мире в образе человека, осмеливаешься так бахвалиться?! Это недостойно сына человека. Я лишаю тебя долголетия. Смирись и больше не твори подобных глупостей. Если же ты совершишь еще какое-нибудь злодеяние, то немедленно поплатишься за это и умрешь. А на сей раз я буду снисходителен и сохраню тебе жизнь.

– Пусть даже он и начал свое самоусовершенствование с юных лет, – сказал Великий Мудрец, – но это вовсе не значит, что он должен оставаться здесь навсегда. Ведь не зря же существует поговорка: «Сегодня император он, а завтра – я». Прикажи ему убраться отсюда и уступить небесные чертоги мне. На этом мы и покончим. Если же он не согласится, я буду действовать, как и прежде, и в небесных чертогах никогда не наступит покой.

– Какими же волшебными силами, кроме уменья превращаться, ты обладаешь, что осмеливаешься говорить о захвате небесных чертогов? – спросил Будда.

– О, я многое постиг, – отвечал Великий Мудрец. – Я обладаю способом семидесяти двух превращений. Мне известен секрет вечной юности и бессмертия. Я могу совершать прыжок на расстояние сто восемь тысяч ли. Отчего же мне не занять небесный трон?

– Ну, тогда давай заключим пари, – предложил Будда, – Если ты действительно обладаешь такими способностями, выпрыгни из ладони моей правой руки: сделаешь это – значит выиграл; тогда можно будет прекратить эти ожесточенные сражения, и я попрошу Нефритового императора перебраться на жительство в Западную страну, а небесные чертоги уступить тебе. Если же ты не сможешь этого сделать, то в наказание должен будешь отправиться на землю и в течение многих калп находиться там. Лишь после этого ты сможешь оспаривать свое право.

«Да этот Будда – настоящий дурак, – подумал с усмешкой Великий Мудрец. – Я могу прыгнуть на сто восемь тысяч ли, а его ладонь не больше одного чи. Как же я не смогу выпрыгнуть из его ладони?».