Текст книги "Оборванный след"

ГЛАВА 4

Четверг. 25 августа 2004 года

Национальный парк Уматилла. Орегон

– Укия! Укия! – закричал Макс.

Итак, он оказался на земле. Укия рухнул на россыпь камней, и дикая боль пронзила руку. Он полетел еще на несколько футов вниз, еще один сильный удар – на этот раз в живот. Он ожидал третьего выстрела во время падения, но утес прикрыл его.

Укия медленно перекатился, застонав от боли.

– Кто-то стрелял в меня, Макс.

– Знаю.

Макс расстегнул на друге ветровку.

– Не дай им выстрелить в вас!

Укия попытался толкнуть Макса, чтобы тот спрятался за камни.

– Здесь мы надежно защищены скалой, – ответил тот. – Мой бронежилет на мне. А теперь лежи тихо.

– Ох, я никуда и не собираюсь.

Укия бросил безнадежное сопротивление и позволил Максу снять с себя бронежилет.

К ним присоединился шериф Брыкающийся Олень, он быстро передавал сообщение по рации.

– Нам нужна помощь, прозвучали выстрелы. Снайпер с мощным оружием ранил чертова следопыта. Понадобится машина «скорой помощи», та, что стоит у подножия Скользкого холма. Требуется помощь. Уведомьте полицию округа, что у нас тут снайпер.

Крэйнак опустился на корточки рядом с Максом.

– Что с ним?

– Пули застряли в броне, – пробормотал Макс, рассматривая грудь Укии. – Думаю, падение причинило куда больше вреда. – Он отбросил мокрые от крови волосы со лба юноши и обследовал черепную травму. – Вот откуда идет кровь.

– Кажется, я сломал правую руку. – Укия прислушивался к ощущениям во всем теле. – Повреждена нога, может быть, перелом бедра или что-то с коленом. Все чертовски болит. Особенно живот – он просто убивает меня.

Макс приложил платок ко лбу Укии, взял его левую руку, чтобы измерить пульс.

– Черт подери, когда ты махал нам, ты представлял собой отличную мишень.

Крэйнак ощупывал дырки в бронежилете от пуль.

– Это полуавтоматическое сверхзвуковое ружье. Иначе у них никак не получилось бы достать его дважды.

Шериф Брыкающийся Олень нахмурился, глядя на Укию так, будто тот не получил ничего, кроме пары пуль в броню.

– Как он?

– Не знаю. – Макс вытащил перочинный нож, разрезал правый рукав рубашки следопыта и поморщился, увидев, что там. – Да, перелом изрядный. Лучевая кость торчит из кожи, и большая берцовая, похоже, тоже сломана.

Укия закрыл глаза, чтобы не видеть ран. Странно, но ему всегда было легче переносить боль, если не видеть травму, которая эту боль причиняет. Знание истинного положения вещей никогда его не успокаивало.

Рация Брыкающего Оленя зашипела и сообщила, что машина «скорой помощи» уже в пути и прибудет примерно через час.

Макс и Укия смотрели на шерифа удивленно и несколько смущенно. С тех пор как Гекс, вожак Онтонгардов, подстрелил Укию, а тот снова ожил, они избегали больниц. А все из-за опасений, что правительство возьмет его под свою опеку, – так по крайней мере всегда происходит в научно-фантастических фильмах. К тому же Укия никогда не нуждался в медицинской помощи.

Пока Брыкающийся Олень договаривался о помощи, Макс прошептал:

– Если сможешь идти, мы попробуем отозвать «скорую помощь».

Укия сел, но только для того, чтобы снова впасть в полуобморочное состояние. Макс подхватил его и осторожно уложил на спину.

– Ладно, видимо, ничего не получится.

Сквозь завесу сосен Укия смотрел вверх, на скалу. Белые пятнышки обломанных веток ярко контрастировали с окружающей зеленью. Он раздумывал несколько минут, пока не догадался, что, когда Алисия падала, удар смягчали ветки, которые теперь валялись вокруг.

– Что ты делаешь? – Макс не дал Укии подняться. – Лежи спокойно, сынок.

– Алисия… Вот здесь она должна была приземлиться.

Мамы не желали отпускать его одного далеко от фермы. Но поскольку новорожденная сестренка занимала почти все время мамы Лары, то пришлось согласиться на сотрудничество пятнадцатилетнего Укии с Максом – это значительно облегчало жизнь. Как и в последующие годы, мама Джо отвозила Укию к своему месту работы – в зоопарк Питтсбурга. Там на стоянке они ждали Макса, а мама Джо объясняла, как ей звонить через телефон-автомат, и давала ему двадцатипятицентовики. В тот день Макс выглядел как человек, убитый горем и страдающий от депрессии, поэтому путь до офиса прошел в напряженном молчании.

Позднее Укия узнает, что такое настоящая роскошь, а пока ему не с чем было сравнивать апартаменты Шейдисайда. Тогда это был просто большой дом с очень малым числом мебели. Макс провел мальчика сквозь пустующие комнаты в более-менее обжитую кухню. Кроме этого, на первом этаже находились только старые дедушкины часы, столы и полки.

Удивило Укию то, что в комнате уже кто-то был – девочка-подросток сидела за ближайшим столом, напряженно уставившись в экран компьютера. Она помахала куском шоколадки, приветствуя Макса таким образом, но глаз не подняла.

Макс опустил руку Укии на плечо.

– Алисия, я хочу тебя кое с кем познакомить.

Алисия оторвала глаза от монитора и вздрогнула, заметив Укию. Девочка вскочила на ноги, отправляя шоколадку в рот.

– Я выясняла некоторые данные.

– Хорошо. – Макс похлопал Укию по плечу. – Это Укия Орегон, он проходил по делу о неизвестном, я ездил в Орегон, чтобы отыскать его следы.

Укия и Алисия уставились друг на друга. Ее волосы привлекли внимание мальчугана – лицо обрамляли пурпурные пряди. Этот цвет он встречал только у экзотических цветов и никогда не видел людей с такой окраской. Некоторые персонажи мультфильмов сразу же показались более реальными.

Мало того, кроме удивительных волос, Алисия отличалась огромным количеством дырочек в ушах, с которых свешивались многочисленные украшения из серебра и аметистов. Интересно, цвет волос и количество дырочек в ушах как-то связаны между собой?

— Ух ты! Ты похож на настоящего волчонка! – Алисия выдохнула облачко шоколадного запаха. – Привет, я Алисия Крэйнак.

Укия наклонился вперед, чтобы изучить протянутые пальцы, все измазанные в шоколаде. Решив, что девочка предлагает ему разделить остатки шоколадной плитки, он дочиста вылизал ладошку. Судя по структуре ДНК, она шатенка, волосы должны быть такими же, как брови. Как же она стала пурпурной?

— Укия!

Макс издал некий звук, больше всего похожий на смешок.

Глаза Алисии расширились.

— Хм, все в порядке, дядя Макс.

– Ты должен был пожать ее руку, Укия, а не облизать. – Макс взял руку мальчика, взял ею влажную ладошку Алисии и изобразил пожатие. – Смотри прямо в глаза Алисии. Нет-нет, не так – покажи, что рад ее видеть. Хм… нам еще придется поработать над твоей улыбкой. А теперь скажи: «Укия Орегон, рад с вами познакомиться».

Укия исполнил приказание, и лицо Алисии расплылось в довольной улыбке.

— Вот это да! – Девочка отвела руку. – Давай снова попробуем.

Они долго практиковались в рукопожатии, а Макс то и дело вносил небольшие изменения. Уже позже Укия осознает и оценит терпение своего учителя; ничто не повтдрялось дважды – только усовершенствовалось. Терпение Алисии распространялось еще дальше – она могла снова и снова совершать одни и те же действия только ради того, чтобы помочь ему.

– Укия?

Укия моргнул, переключаясь со сна на реальность, и с удивлением взглянул на Макса. Вид у того был крайне встревоженный, как всегда, когда происходят какие-то неприятности.

– Макс, что случилось?

– «Скорая помощь» уже почти здесь.

– «Скорая помощь»? – Укия попытался вскочить, но тут же повалился на землю. – Что произошло?

Макс взглянул на друга, и глаза его расширились.

– Вот черт. Что последнее ты помнишь?

– Мы с Киттаннингом были в офисе и размышляли, сможем ли мы с ним пересечь границу. Меня ранили, да? Что случилось? С Киттаннингом все в порядке?

– С ним все отлично. Ты упал с обрыва и получил несколько ран. – Макс просунул руку ему под спину и ощупал друга с плеча до бедра. – Из-за кровотечения ты теряешь воспоминания о последних событиях. Я думал, что проверил все твои раны.

Укия застонал от боли и огляделся вокруг, пытаясь абстрагироваться от боли. Место казалось как-то знакомым и пахло домом.

– Макс, что мы делаем в Орегоне?

– Мы здесь по делу. – Макс поднялся на ноги. – Укия, у тебя внутреннее кровотечение, снаружи нет других повреждений. Ты говорил, что страшно болит живот.

– Да, болит.

– Что с тобой может произойти?

Укия покопался в памяти Стаи.

– Есть три варианта. Если повреждение не очень сильно, тело само вылечит травмированные участки, а затем воспримет запертую внутри кровь.

Макс взглянул на него сверху вниз и покачал головой.

– Не думаю, что это наш случай.

– Во-вторых, ранение может быть настолько сильным, что я умру. Тогда кровь перестанет выделяться в полость тела, и оно сначала поглотит кровь, а затем примется за лечение. Тут встает вопрос энергии. В случае ранения тело может делать или то, или другое.

– А как насчет третьего?

– Я выжат.

– Хм?

– Такое случается очень редко, но уж если случается… Когда ты ранен слишком серьезно, чтобы вылечиться, то кровь продолжает поступать в полость тела, и пока вбираешь одну, другая превращается в мышей. Они не могут выбраться оттуда и умирают. Тела начинают гнить. По системе кровообращения токсин распространяется по всему телу, а организм слишком слаб, чтобы бороться с ядом, значит, наступает смерть. Я оживаю, но проблема остается, только я еще слабее, чем был. Я умру, оживу снова и опять умру, снова и снова до бесконечности, пока попросту не вернусь.

Макс нерешительно взглянул на друга.

– Есть какой-нибудь выход?

– В Стае раненого обычно убивают, например, сворачивают шею – это легче всего вылечить. Прекращается кровотечение, а та кровь, что внутри, всасывается в организм, не успев превратиться в мышей. Ты выжат, только если кровь преобразовалась в мышей.

Макс смотрел на друга и от волнения не мог произнести ни слова. Наконец он с трудом проговорил:

– Когда начинается процесс?

– Примерно через полчала после ранения. Макс взглянул на часы и опустил лицо.

– Вот дерьмо.

– Сколько времени?

– Прошел уже почти час. – Макс прикрыл глаза руками. – Мне очень жаль, Укия, прости меня. Я думал, с тобой все будет в порядке, и искал Алисию.

– Алисию?

– Мы шли по ее следу, но это не важно. – Макс, покачиваясь, сел, не отнимая ладоней от лица. Наконец он успокоился и посмотрел на друга. – У тебя остановилось кровотечение?

– Похоже на то, – ответил Укия, прислушавшись к ощущениям в теле.

– То есть если мы извлечем всех мышей, то новых уже не будет?

– Может быть. Не знаю. Это случается редко, и я сказал тебе, что в таких случаях делает Стая.

– Я не собираюсь тебя убивать! – прорычал Макс, расстегивая манжеты и закатывая рукава. – Мне несколько месяцев понадобилось, чтобы отойти от кошмаров, где я убиваю Гексову Тварь в твоем обличье. Я не могу этого сделать! Даже не проси!

Укия вымученно улыбнулся.

– Я и не собирался. Мне не нравится быть мертвым.

– Вот и хорошо. – Макс оглядел окружающий лес. – Крэйнак! Крэйнак!

– Он тоже здесь?

Из подлеска вышел большой полицейский, в руке он держал свой табельный пистолет.

– Что такое?

– Одна из особенностей Укии сыграла с ним в смертельную игру. Нам придется распороть нашего друга.

– Ты шутишь. – Крэйнак побледнел.

– Нет. Мне нужна твоя помощь. «Дорогуша» с собой?

– Конечно. – Крэйнак приподнял штанину, вытащил из-за голенища сапога ножны и протянул их Максу. – Я наточил ее перед отъездом из Питтсбурга.

– Хорошо. – Макс оглядел Укию и покачал головой. – Ох, малыш, не думаю, что смогу тебя порезать.

– Сам я не могу, – ответил Укия.

– Не собираюсь даже дотрагиваться до него, – добавил Крэйнак. – Иметь дело с разрубленными трупами – пожалуйста! Наблюдать за вскрытием? Нет проблем. Но исполосовать живого человека – это уж увольте. Я падаю в обморок при виде живой крови. Для меня регулярные анализы крови – это настоящая пытка.

– Для следователя по особо тяжким преступлениям вы просто филистер, – ухмыльнулся Укия.

Крэйнак в ответ оскалился в щербатой улыбке.

– Я просто слишком чувствительный.

– Ладно. – Макс глубоко вздохнул. – Я все сделаю. Как по-твоему, где я должен резать?

Укия закрыл глаза и проанализировал свое состояние.

– Вот здесь.

– Крэйнак, держи его крепче и не падай в обморок!

– Я просто не буду смотреть, – рассудительно заметил тот.

Он придавил плечи Укии всем весом своего тела и взаправду отвернулся.

Укия тоже не мог смотреть на препарирование собственного тела, поэтому наблюдал за бегущими через все небо облаками. Живот пронзила острая боль, и он закусил губу.

Макс неожиданно вздрогнул и выругался. Крошечные мокрые лапки пробежали по обнаженной груди Укии.

– Вот черт, она напугала меня! Крэйнак, не вздумай посмотреть и упасть в обморок! Одна готова.

Укия рискнул и посмотрел себе на грудь – окровавленная мышка сидела на ребрах, пытаясь почиститься.

– Моя жизнь такая странная, – пробормотал юноша.

– Да уж, пожалуй, – заворчал Макс. – Как думаешь, сколько их в тебе?

Укия снова поднял взгляд к облакам.

– Всего штук пять.

Макс запустил руку в разрез, и тело юноши пронзила острая боль, когда на свет вылез еще один взъерошенный комочек меха.

– Не думал, что будет так трудно поймать эту малышню.

– Ты им нравишься.

– О чем это вы говорите? – не выдержал Крэйнак. – Кто такие «они»?

– Только не смотри! – рявкнул Макс. – Я тебе позже объясню.

Нервная система Крэйнака не выдержит, если он узнает, что Укия не человек.

Снова прилив острой боли, и Укия не смог сдержать вопля, усилий хватило только на то, чтобы превратить его в низкий хриплый стон. Тело билось в судорогах, пытаясь высвободиться, но Крэйнак еще сильнее прижал его к земле. Еще укол – и третья промокшая мышка присоединилась к первым двум. Укия глубоко вздохнул, испытывая невероятное облегчение.

– Держись, – подбодрил друга Макс. – Осталось всего две.

Казалось, что после первого крика болевой порог Укии кошмарно снизился и он больше не мог держать мучения в себе. Следующий порез немедленно вызвал у юноши агонию, и он, не стыдясь присутствующих, захныкал. Наконец боль прервалась, когда Макс вытащил из раны очередного окровавленного зверька.

– Не могу найти последнюю. Укия? Укия?

– Она… хм…

Укия закрыл глаза, пытаясь не обращать внимания на боль и сосредоточиться на внутренних ощущениях. Он чувствовал всех мышей, сидящих на груди, но где же последняя, которая еще внутри?

Макс мягко надавил на правый бок.

– Скажешь, если я приближусь.

– Ниже. Ниже. Теперь еще немного правее. Вот здесь. Глубоко.

Макс держал палец на указанном месте.

– Укия, придется сделать еще одни разрез.

– Давай, только быстро.

– Держись, сынок.

Он ухитрился не заорать, но Макс оказался милосердно быстрым. Аккуратный глубокий разрез. Осторожно нырнул пальцами в рану, схватил мышь, не дав ей возможности потрепыхаться, и резко вытащил ее, пока она не вздумала сопротивляться. Через несколько секунд зверек присоединился к собратьям.

В нескольких метрах от Укии кто-то продирался сквозь лес и остановился недалеко от раненого.

– Черт подери, что вы с ним делаете?

– Неотложная хирургия, – невозмутимо ответил Макс.

Человек оказался высоким, крепко сбитым полицейским, смуглая кожа, короткие черные волосы, широкое лицо с высокими скулами и орлиный нос выдавали в нем индейца. В руке он держал пистолет, направленный дулом вверх. Черные глаза недоуменно смотрели на Укию.

– Макс? – Юноша поморщился, почувствовав, что правая рука у него сломана. Он указал на незнакомца левой рукой. – Кто это?

Черные брови полисмена поползли вверх, когда он обнаружил целую коллекцию окровавленных мышей на груди у Укии.

– Что за чертовщина?

– Это шериф Брыкающийся Олень. – Макс подхватил зверьков и рассадил их по карманам куртки. Из внутреннего отделения он извлек перевязочные материалы. – Крэйнак, мы закончили.

Толстый следователь слез с плеч юноши и убежал подальше от вида свежей крови. Макс сжал края разреза и принялся перевязывать рану, Укия закрыл глаза, стараясь не вникать в неприятные ощущения. Наконец Макс покончил с перевязкой и сжал вену на левой руке друга, и тогда тот приподнял веки. На лице старшего сыщика отражалось явное беспокойство и сомнение.

– Ну, как ты себя чувствуешь?

– Да, это не шуточки.

– Думаешь, ты поправишься?

– Все будет в лучшем виде, – пробормотал он и заметил, что из-за плеча Макса виднеется утес. – Я оттуда упал?

– На самом деле кто-то в тебя выстрелил, и ты свалился, – объяснил Макс.

– Ненавижу, когда так получается.

Укия оглянулся на шум, и в поле зрения снова попал шериф. Он уже убрал пистолет и теперь просто смотрел на Макса темными, ничего не выражающими глазами. Юноша отвел взгляд, недоумевая, почему лицо полисмена кажется таким знакомым.

– Думаете, меня удастся купить на этот фокус? – резко спросил шериф, обрывая тишину.

– Что? – не понял Макс.

– Все эти штучки с вытаскиванием мышей из живота. – Шериф покачал головой. – Я арестовывал всяких шарлатанов, которые занимаются мануальной медициной, вытаскивая из людей опухоли и почечные камни, которые на самом деле оказываются кусками печенки, зажатыми в ладони. А вы всего-навсего сделали надрезы и измазали мышей кровью. Если думаете, что я поверю в такие штучки, то ошибаетесь.

Макс выглядел ошарашенно: он разрывался между облегчением, потому что полисмен не запрыгал вокруг Укии с дикими воплями: «Он инопланетянин!», и тревогой – шериф, похоже, видит в сыщиках только жуликов.

– Как вам угодно.

– Пожалуйста, пожалейте мои нервы и скажите, что выстрелы входили в заранее подготовленный сценарий.

Макс подавил в себе страшную ругань.

– Не знаю, что у вас вместо мозгов, но стрельба – не розыгрыш. Какой-то психопат с мощной винтовкой рыскает на свободе, он подстрелил моего напарника! Укия жив только благодаря бронежилету. В Питтсбурге это называется покушением на убийство, и мы не надоедаем жертвам расспросами, пока врачи не окажут им помощи.

– Ситуация такова: есть девушка, которая пропала, а может быть, и нет. Стрельба, возможно, подстроенная, и странности – за пределами нормы. Я бы поверил, что покушение настоящее, если бы вчера в моем доме не разыграли первую часть этой драмы.

– Первую часть? – Укия взглянул на Макса. – А что было вчера?

Макс положил руку другу на плечо, чтобы утихомирить его.

– Не знаю, какие у вас проблемы с моим напарником, но не смейте вмешивать сюда безопасность Алисии Крэйнак.

Из-за деревьев донесся крик. Брыкающийся Олень неохотно повернулся, не желая оказываться спиной к Укии и Максу, глаза его горели яростью.

– Сюда! – отозвался он, и через мгновение четверо мужчин побежали по склону, таща за собой носилки.

Среда. 25 августа 2004 года

Больница Святого Антония. Пендлтон, Орегон

Даже шестерым мужчинам оказалось нелегко доставить носилки к карете «скорой помощи», припаркованной в миле от утеса. Они отвезли его в Пендлтон, в больницу Святого Антония. Там сделали рентген разных частей тела, вправили руку, перевязали, зажали, сшили и заштопали всего с головы до ног. В какой-то момент появился Брыкающийся Олень, он нависал над Укией, пока врачи пичкали пациента всевозможной медицинской трухой. В конце отчета об операции значилось: «Наложено тридцать восемь швов в результате повреждений брюшной полости», но это только заставило шерифа помрачнеть еще сильнее.

Врач, выглядевший всего на несколько лет старше Укии, весело подытожил процесс лечения:

– Впрочем, учитывая, что он схватил две пули и рухнул со скалы, состояние можно назвать просто замечательным.

Брыкающийся Олень хмыкнул и пошел прочь.

– Мне хотелось бы знать, когда вы отпустите его, – пробормотал он, не оборачиваясь.

Величественный уход полисмена был несколько нарушен продавщицей сладостей, которая задержала его у выхода в холл. Во время разговора они много шептались, шериф постоянно качал головой, а продавщица сладостей то и дело бросала на Укию любопытные взгляды.

Седовласая медсестра пришла, чтобы взять у него кровь. До сего момента кровь Укии впитывалась в ткань и либо погибала, либо всасывалась обратно в организм в виде мелких черненьких мошек.

Укия смотрел на стеклянные трубочки с беспомощным отчаянием.

– Пожалуйста, не берите у меня кровь.

– Сладенький, мне нужно взять у тебя анализы. – Она протерла его руку холодной ваткой со спиртом. – Твои родители подписали какую-нибудь бумагу, запрещающую брать у тебя кровь?

Укия задумался над вопросом. Родители? Неужели мамы здесь? Он понял, что это очередная волокита с возрастными ограничениями.

– Я уже совершеннолетний.

– Да что ты говоришь? – Она наложила жгут на руку пациенту. – Сколько же тебе лет, малыш? Шестнадцать? Семнадцать?

– Двадцать один.

– Тогда тебя придется нянчить до сорока лет. А теперь не бойся, будет немного больно. Если станет страшно, просто отвернись.

– Могу я подписать какой-нибудь документ и отказаться от анализов крови?

Но медсестра просто шикнула на него.

– Мы возьмем совсем чуть-чуть, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке.

И ему пришлось печально глядеть, пока она наполняла две пробирки его кровью и приклеивала на них ярлычки. Что подумают в лаборатории, когда обнаружат вместо крови какую-нибудь живность? Он все еще размышлял над своей горькой судьбой, когда у его койки появилась продавщица сладостей – индейская девочка лет четырнадцати или пятнадцати, с двумя длинными косами и большими темными глазами. На бэдже она значилась как Зоя.

– Вот, держи, – шепнула она, впихивая ему в ладонь теплые пробирки с его кровью. – Через минуту Джаред повезет меня домой и если застукает с этим, то просто убьет меня!

Укия почувствовал, что кровь уже превратилась в нечто, приспособленное для существования вне тела, и быстро спрятал колбочки под простынями.

– Джаред?

– Он мой брат, но ведет себя будто отец! – Она округлила и без того огромные глаза и посмотрела на Укию с неприкрытым любопытством. – Ты это он, да? Волчонок из Уматиллы! Джаред не хочет тебе верить, но он вообще никогда ни во что не верит. Дедушка говорит, что все твое тело живое, и я подумала – они зря взяли у тебя кровь. Я оторвала ярлычки с твоих пробирок и приклеила их на анализы Билли Косгоува. Не знаю, с чем его сюда положили, но вряд ли это серьезно. Когда они не смогут найти его кровь, то просто сделают анализ еще раз.

– Спасибо, – поблагодарил он. Она усмехнулась.

– Не будем об этом! Я делаю все ради семьи! – Неожиданно она склонилась над ним и поцеловала в щеку. – Пока!

И она убежала.

Укия осторожно проверил пробирки. В одной сидела маленькая саламандра и вилась тугими кольцами, а во второй – богомол. Он выпустил обоих кровяных животных и посадил себе на руку. Укия чувствовал их легкое волнение – они не любили находиться вне тела хозяина. С огромным облегчением зверюшки вернулись обратно в организм, и сосуды несколько раздулись, наполняясь новой кровью, которая тут же направилась к тем тканям, где больше всего требовалась. Укия снова спрятал пробирки, не желая дожидаться очередного осмотра.

Укия попросил принести ему что-нибудь поесть, но получил отказ по причине возможных повреждений внутренних органов. Наконец они позволили Максу навестить напарника.

– Умоляю, – простонал Укия. – Скажи, что ты принес мне что-нибудь поесть.

– Неужели я подведу тебя? – И Макс вытащил из кармана целую коробку жареной картошки.

– Да благословит тебя Бог. – Укия поморщился от боли, усаживаясь поудобнее, и с волчьей жадностью набросился на еду. Макс тем временем извлек из пиджака два двойных чизбургера с беконом, несколько шоколадок и пакетик с карамелью. – О, спасибо, спасибо.

– Будь здоров.

В довершение Макс достал бутылку имбирного пива.

– Вот, держи. – Укия протянул другу пустые пробирки. – Избавься от них где-нибудь подальше отсюда.

– Ты позволил им взять у тебя кровь? – Макс нахмурился. – Как ты снова ее получил?

– Они меня не слушали, но маленькая сестренка Джареда украла пробирки. Она продает сладости. Верит, что я из их семьи.

Макс рассмеялся и запихал пробирки в карман.

– Ладно, позаботимся.

– А где Крэйнак? – спросил Укия.

– Вернулся в лагерь, чтобы собрать вещи Алисии. Он отвезет ее прямиком домой… когда найдет.

Между друзьями существовало неписаное правило: никогда не говорить «если» – только «когда». Укия тяжело вздохнул, понимая, что после стрельбы дело приняло куда более серьезный оборот. Возможно, Алисия не просто заблудилась или упала где-нибудь… Колебания Макса лишний раз доказывали, что перспектива обнаружения Алисии из разряда реальных перешла в графу сомнительных.

Макс отвел взгляд, не желая превращать горькие подозрения в слова.

– Врачи хотят, чтобы ты ночь провел на обследовании.

– Со мной все в порядке, – быстро проговорил Укия, а Макс в ответ нахмурился. – Мне надо обратно.

– Да, знаю. Съев все это, ты будешь спать до завтрашнего дня. На мой взгляд, тебе лучше остаться здесь и не пытаться вернуться в мотель и отрубиться где-нибудь по дороге.

Укии пришлось признать его правоту.

– Странно, – продолжал Макс. – Но мне чертовски полегчало с тех пор, как ты оказался здесь и тебе ничто не угрожает. Каждый раз, когда тебя ранят, я чувствую себя страшно виноватым и подумываю, не пора ли прикрыть это дело.

– Прикрыть? То есть отказаться от партнерства?

– Не делай таких удивленных глаз. Самое плохое – это звонить твоим матерям и рассказывать о том, что случилось, – признался Макс и передернул плечами.

Укия рассмеялся, и все тело отозвалось болью.

– Ты собираешься им сейчас звонить?

Макс покачал головой:

– Вряд ли. Ты ведь больше не маленький мальчик. И вообще мы ведь знаем, что с тобой все будет нормально, да?

Укия кивнул:

– Все отлично. Я встану на ноги уже завтра и через пару дней смогу вернуться к работе. Мамы сейчас на первых каникулах после шести лет, и не стоит их беспокоить.

– С другой стороны, я уже позвонил Индиго.

Укия едва не лопнул от смеха, остановило только то, что было дико больно.

– Ох, пожалуйста, не надо, я сейчас умру!

– Она не слишком-то обрадовалась. Будь ты где-нибудь на Восточном побережье, она уже отправилась бы в путь.

– Хотелось бы увидеть ее.

Укия отправил в рот кусок чизбургера.

– Чтобы она смотрела, как ты ешь и спишь?

– Я почувствовал бы себя в безопасности, – зевая, признался юноша. – Как думаешь, этот стрелок может прийти за мной сюда?

На лице Макса появилось беспокойное выражение, но он сдержался.

– Сомнительно. Ты ведь узнаешь его. Даже в таком маленьком городке ему понадобится несколько часов, чтобы выяснить, что ни одна пуля в тебе не застряла, но нормальный человек в такой ситуации не сможет подняться на ноги раньше, чем через неделю. Думаю, он пытался остановить поиски Алисии. Здесь, в госпитале, тебе ничто не грозит.

– Мы выходим завтра?

– Укия, я знаю, что тебя практически невозможно уничтожить, но я все равно терпеть не могу подвергать тебя опасности. Мне не нравится, когда тебе больно, и, честное слово, я не желаю проверять пределы твоей прочности.

– Мы не можем оставить ее там.

Укия не хотел расставаться с надеждой, что Алисия жива, – несмотря на все растущие сомнения. Макс несколько секунд молча созерцал потолок.

– Посмотрим, как ты будешь себя чувствовать завтра. Я не стану забирать тебя отсюда, если ты не выздоровеешь полностью. Настоящий кошмар, если бы стрелку вздумалось достать нас всех. А ведь в следующий раз он может попытаться.

– Господи, Макс, ты всегда знаешь, как напугать меня и добиться своего.

Тот улыбнулся уголком губ.

– Вот и хорошо. А что касается безопасности, я слышал, Брыкающийся Олень поставил у твоих дверей охранников. Не так уж серьезно, но тебя ведь почти невозможно уничтожить.

– Почему ты все время об этом говоришь?

– Потому что это единственная причина, по которой я чувствую себя спокойным. Не знай я, как сложно тебя убить, ты бы сейчас ехал прямиком домой.