Текст книги "Тинкер"

Отправленный на проверку пограничник схватился за дверную раму и забрался в трейлер, едва втиснувшись в дверь. Он принюхивался, словно охотничий пес.

– Воняет как на скотобойне.

– Мы перевозим раненого эльфа. – Тинкер отступила вглубь, чтобы ему не удалось схватить ее. – Мы доставим его в хоспис, как только произойдет Пуск. Его покусали варги. Он потерял много крови. Вот откуда этот запах. – Она шевельнула крыльями носа, пытаясь установить, действительно так ли сильно тянет кровью, и уловила совсем другой запах.

Дыма и сандала.

Пограничник увидел Ветроволка. Глаза его сузились, и он заржал, словно лошадь.

– Эльф тут, – рявкнул он главному. – Валяется тут как мертвый. Легкая добыча.

– Прикончи всех. Только тихо. – Замечательный приказ!

Тинкер выхватила пистолет и встала между пограничником и Ветроволком.

– Не смей его трогать! Шевельнешься, и я тебя пристрелю! Прочь! Убирайся отсюда!

Тот изумленно молчал.

– Т-Т-Тинк, – прошелестел Масленка, заводя мотор, – не знаю, что ты там делаешь, но лучше поторопись! Тот парень снаружи только что вызвал подкрепление в машине без номеров.

Забравшийся в трейлер пограничник двинулся в сторону Тинкер, и она, как обещала, выстрелила – предупреждая, выше его плеча. Но он отпрянул назад, словно пуля задела его.

– А ну, выходи! – Тинкер старалась говорить твердым голосом. – Это твой последний шанс. Вон!

К ее удивлению, пограничник вывалился из трейлера, почти упав на командира, и они поспешно ретировались. Никогда еще Тинкер не чувствовала себя такой великаншей. Захлопнув дверь, она заперла ее на засов и побежала через весь трейлер, крича:

– Гони, Масленка, гони!

Тягач взревел и рванул вперед.

– Тинк! Не думаю, что у меня получится! Меня подрезает какая-то машина! Эх, твою мать!

Черный седан, который сначала шел сзади, обошел их слева и теперь поворачивал направо, собираясь преградить им путь. Масленка уже начал тормозить, когда Тинкер ударила по окну, проскользнула в кабину, свалившись прямо ему на колени, и наступила своей ногой на его.

– Не останавливайся! – кричала она. – Гони!

Чертыхаясь, Масленка схватился за сцепление и включил вторую скорость.

– Следи за машиной!

– Слежу! – завопила, вбивая педаль газа в пол, Тинкер. Тягач рванул вперед, задел седан за правый бампер и отбросил его в сторону. Удар сотряс тягач, но потом он выправился и с ревом устремился вперед.

Они мчались по боковой улице, и теперь им следовало повернуть на Центральную авеню. Но скорость была слишком велика, и Тинкер не могла управлять машиной в одиночку.

– Помоги мне повернуть!

Вдвоем крутанув тяжелый руль, они начали резко выворачивать направо, на Центральную авеню. На другой стороне перекрестка стоял дорожный знак «Стой!» Тягач наехал на обочину, сбил знак и продолжал поворот.

– Это был знак «Стой!», Тинк! – пожаловался Масленка.

– Да! Был! – прорычала она. – Заткнись, а? Я зверски устала и не хочу слушать твое нытье.

А седан оказался весьма прочным и настырным. Он опять показался сзади, без передней панели и с торчащим шасси.

Тягач шел на второй скорости.

– Гони! – вопила Тинкер, поминутно нажимая на газ. Масленка включил третью скорость.

Седан улучил момент и юркнул вперед, снова их подрезая.

– А пошли они! – зарычала Тинк и пихнула Масленку в бок локтем, когда он принялся поворачивать руль. Она надавила на газ, и тягач скакнул прямо на седан. – Подавитесь!

Ей ли, выросшей на свалке автомобилей, не знать силу машины, которой она теперь управляла? Тягач, близкий родственник бульдозера, был достаточно тяжел для того, чтобы перевозить более десяти тонн, и снабжен двигателем в 250 лошадиных сил. От удара седан завертелся волчком…

Узкая полоса ничейной земли Края была теперь всего лишь в одном квартале от них. Перед ней высился проволочный забор, за которым во всем великолепии вставал земной Окленд.

– Как! Разве еще не Пуск?

– Через две минуты, – сказал Масленка.

– Проклятье! – Тинкер ударила по тормозам. Большая машина оказала ей более мощное сопротивление, чем тогда, когда она ударила седан. От резкого торможения их отбросило по сторонам кабины. «Слава богу, болты на трейлере крепкие!» – подумала Тинкер.

Масленка завопил и взялся за рычаг прежде, чем тягач замер.

– Что будем делать?!

К ним уже со всех сторон бежали пограничники, решившие перехватить их, как только тягач остановится. Сзади опять показался неуемный седан.

– Гони! – приказала Тинкер.

– Гнать куда?

– Назад! – Она махнула рукой в обратную сторону. – Давай!

Они дали задний ход, набирая скорость. В боковое зеркало Тинкер заметила, что седан на этот раз не стал подрезать. Тягач прошел в нескольких дюймах от бампера седана. Опять начнется погоня? Нет, те, в седане, казалось, сами не знают, что теперь делать.

– Минута, – спокойно заметил Масленка. Квартал. Два. Четыре. Тут Тинкер сказала:

– Хватит. Останови.

Они переключились на первую скорость. Сели, упершись ногами во все педали. И вот издалека, так слабо, что Тинкер едва услышала его сквозь гул мотора, раздался звон колоколов собора Св. Павла.

– Вот и он. – Масленка перевел дыхание.

– Надо не терять надежды, – сказала Тинкер.

Пустота. Странное чувство падения без движения. Все уличные фонари погасли, и только свет фар их машины прорезал темноту. Проволочный забор и Окленд исчезли. Их место заняли первобытные леса Эльфдома и эльфийские анклавы, очерчивающие границу. Прямо над головой засверкало северное сияние, танцующее вдоль изогнутой завесы ворот.

– Вперед! – И Тинкер надавила на педаль.

Ворота оставались закрытыми. Пограничники, собравшиеся посмотреть на ее дикое вождение, разбежались, кроме одного дурака, призывавшего ее остановиться. Тинкер нажала на сирену, заявив таким образом о своем намерении прорваться. Вышеупомянутый дурак понял предупреждение и отскочил.

Ворота были деревянными и поэтому с треском разлетелись от удара машины. Промчавшись мимо высоких каменных стен анклавов, они углубились в темный лес.

Тинкер приходилось и раньше ездить по этой дороге, и она знала, что это – прямой путь. Дороги на Эльфдоме были, как правило, вымощены ровной плиткой и следовали вдоль покрытых травой подземных линий силы. В отличие от земных шоссе, с несколькими полосами движения и широкими обочинами, они больше напоминали картинговые дорожки. Ветви деревьев царапали крышу трейлера и вполне могли сорвать зеркала.

Тинкер села посвободнее.

– Пойди-ка посмотри, как там Ветроволк. Я не привязала его.

Масленка проскользнул за ее спиной в окошко. Потом крикнул:

– С ним все в порядке. А за нами погоня.

Боковые зеркала отражали свет фар ближайшего автомобиля, почти ослепляя Тинкер.

– Я их вижу.

– Мы в полной жопе, Тинк.

– Знаю. – Она решила не поддаваться унынию. – Поволнуюсь потом, когда все закончится.

Хоспис находился в двух милях от Края. К счастью, дорога была слишком узкой для машин ЗМА, пытавшихся их остановить. Наконец Тинкер сбавила скорость и повернула на парковку хосписа, развернула тягач платформой вперед и подвела его аккурат к дверям больницы. Вокруг машины, и с боков, и со стороны кабины, словно мошкара, закружились автомобили ЗМА.

Мгновение спустя люди ЗМА облепили тягач и показались в окнах с оружием в руках. Тинкер подняла руки. Ударив ее с полицейской бесцеремонностью, они открыли дверь.

– У меня здесь раненый эльф, – начала было она, но закончить пришлось удивленным вскриком, потому что в этот момент ее вытащили из сиденья.

– Тинкер! – закричал сзади Масленка.

– У меня там раненый эльф, – повторила она.

Но они заставили ее встать лицом к горячему капоту и скрутили ей руки за спиной. Раненая кисть полыхнула болью. Она не смогла сдержать крик.

– Тинкер! – Масленка распахнул заднюю дверь и спрыгнул на землю сам. Тут же его швырнули к капоту рядом с нею. – Она ранена! – крикнул он. – Обращайтесь с ней бережно!

Среди тех, кто окружил их, были и эльфы. Тинкер услышала быстрый перебрех по-эльфийски. Один из пограничников, обыскивая ее, придавил ее своим весом.

– У нее на плече кобура! – закричал он своим, предупреждая. – Где-то должен быть и пистолет.

Пушка! Где она ее обронила? Пропала куда-то в круговороте событий.

Он залез в карман ее штанов и стал вываливать содержимое на высокий капот.

– Проклятье! Да здесь целое хозяйство!

– Мы не сделали ничего плохого, просто защищали своего пациента, – сказала Тинкер, пытаясь повернуться лицом.

– Заткнись, хулиганка! – Он толкнул ее в спину и снова развернул лицом к капоту.

– Оставьте ее в покое! – кричал Масленка. Пограничник повернулся к нему, подняв дубинку. Протестуя, Тинкер закричала.

И вдруг наступила тишина. Один из эльфов рукой перехватил дубинку, а за ним подошли и окружили их другие эльфы, вооруженные и рассерженные.

– Им не будет причинен вред, – сказал эльф на разговорном эльфийском. – Волк, Который Правит взял их под свою защиту.

– Нэканаин, – сказал мистер Дубинка, выговорив это слово как зазубренное. – Не понимаю.

– Они доставили сюда Волка, Который Правит, чтобы здесь о нем позаботились, – разъяснил эльф на разговорном эльфийском. – Он просил меня защитить молодых людей. Я не позволю причинить им вред.

– Что он говорит? – спросил мистер Дубинка стоявшую рядом женщину.

– Он говорит: «Руки прочь от детей, а то мы расквасим тебе морду». Сними с них наручники.

Вскоре стало очевидно, что вооруженные эльфы делились на две группы. Охранники хосписа, представители касты лэдин, в сшитой по эльфийской моде форме защитного, зелено-коричневого цвета, с луками и магическими стрелами сновали между людьми из ЗМА и личными стражами Ветроволка, сплошь принадлежавшими к более высокой касте секаша. Эти были вооружены до зубов и очень раздражены. Кажется, секаша унижали даже врачей хосписа, которые боялись сделать хоть одно неосторожное движение, когда перекладывали Ветроволка с рабочего стола на носилки и затем на руках переносили его в здание. Пока целители и секаша занимались транспортировкой раненого эльфа, двоюродных брата и сестру держали поодаль…

К этому времени новость о людях, доставивших в хоспис Ветроволка, достигла анклавов, протянувшихся вдоль Края с Эльфдомской стороны. На парковке собралось множество эльфов, прибывающих со всех сторон из темноты. Им приходилось довольствоваться зрелищем и слухами, поскольку никто из властей предержащих не обращал на эту толпу ни малейшего внимания. Лишь одна эльфийка удостоилась чести быть замеченной: она выплыла из леса, словно блуждающий огонек. Восхитительная красавица тут же заставила Тинкер остро осознать, насколько сама она низкоросла, грязна и неопрятна в сравнении с этой незнакомкой. Явно принадлежащая к высокой касте эльфийка пересекла парковку и остановила одного из охранников хосписа прикосновением сияющей руки. Вдвоем они создали заслон, который помешал Тинкер и Масленке войти в хоспис вместе с сопровождавшими их людьми и эльфами.

– Волк, Который Правит нашелся? – спросила эльфийка на высоком эльфийском языке.

Охранник низко поклонился и торопливо защебетал на том же наречии, которого Тинкер не понимала (она всегда считала, что этот наиболее формальный из эльфийских языков слишком утомителен и претенциозен, чтобы учиться свободному владению им). Она уловила, однако, имя эльфийки: Сэтато-Фоаэли-ба-Таэли. Приблизительно его можно было перевести как Воробей, Поднятый Ветром, хотя слово «сэтато» скорее означало не «поднятый», а «взмывающий ввысь» или «парящий». Поскольку красавица явно не относилась к тем эльфам, что берут себе человеческие псевдонимы, ее, вероятно, называют просто Воробьем. Или Воробьихой.

А чуть позже, как будто попутного урона, вызванного красотой Воробьихи, было недостаточно, охранник мотнул головой в сторону двоюродных брата и сестры, указывая на спасителей-людей. Эльфийка обратила на них полный удивления взгляд. Вся, от кончиков длинных, ниспадающих до колен, перевитых лентами и цветами волос, столь светлых, что они казались серебряными, до сильных стройных ног, на которые опиралось точеное гибкое тело, закутанное в мягко отсвечивающие нарядные шелка бледно-зеленого цвета, она была истинным совершенством, принявшим форму гуманоида.

– Эти двое леших? – послышался мягкий музыкальный смех. Глаза глубокого изумрудного света внимательно взглянули на молодых людей.

Охранник щелкнул языком, что является эльфийским эквивалентом пожимания плечами, и добавил пару слов о том, что Ветроволк взял дикарей под защиту.

– Да, конечно. – Воробьиха, в свою очередь, щелкнула языком, блеснув ровными жемчужными зубками, и удалилась.

Несколько минут спустя кузены сидели в приемной с кружками горячего чаю. Их охранял смешанный человеческо-эльфийский караул. Масленка дрожал, отходя от пережитого стресса, а Тинкер выглядела на удивление спокойной. Она воспользовалась передышкой, чтобы подумать. В самом деле, они сделали это! Не дали Ветроволку умереть в течение всего Дня Выключения и доставили его в безопасное место. Но почему из всего Питтсбурга он решил укрыться на ее свалке? Это просто глупое совпадение или же его привел связывающий их долг жизни? И что теперь? Неужели он опять исчезнет – до следующего чудовища и до следующей смертельной схватки?

Тинкер коснулась нагрудного кармана: заклятие оказалось на месте. Останься она наедине с Ветроволком, и вот она – последняя возможность аннулировать долг жизни. Но разве она хочет порвать эту связь – даже если бы ее действия не принесли ему вреда? И Тинкер горько посмеялась над собой: что знает она об эльфе, кроме того, что он высокомерен? Храбр. Альтруистичен. Благороден. Красив. Способен сохранять разум и выдержку, даже испытывая невероятную боль, находясь на пороге смерти. А еще – возможно – он великий любовник. Дверь распахнулась, и вошел какой-то человек. Его манера двигаться сообщала всем и каждому: «Я тут главный!» И он легко мог бы сойти за эльфа. Высокий, холеный, с длинными светлыми волосами, заплетенными в косу, стильно одетый, начиная с пестрого шелкового плаща и кончая высокими начищенными сапогами. Он пронзил взглядом съежившихся на диванчике кузенов, внимательно изучая их. Потом с шумным вздохом взглянул на свой электронный блокнот.

– Кто из вас Масленка, а кто – Тинкер?

– Понятно, что Тинкер – это я, а он – Масленка.

Человек пересек комнату и стал перед ними, возвышаясь, словно башня.

– Брат и сестра?

– Двоюродные, – ответила Тинкер.

– Я – Мейнард.

Он мог не продолжать. Все знали, кто такой директор Дерек Мейнард, глава ЗМА. В Питтсбурге фраза «Я – Мейнард» означала «Я – Бог».

Масленка застонал и еще больше вдавился в диван.

– Вам крупно повезло! Эльфы считают, что цель оправдывает средства, если при этом сохранена честь. Нам сообщили, что двор был бы очень недоволен, если бы мы применили к вам санкции. – Его «мы» прозвучало почти по-королевски. – Так что вопрос заключается в том, что именно должны мы вам простить? Являетесь ли вы гражданами, или мы должны выдать вам документы? Принадлежит ли машина вам, или вы ее украли?

– Мы граждане, – ответил Масленка, – но нам надо вернуть наши паспорта. Ваши люди их нам не отдали.

– Мы не сделали ничего плохого, – продолжила Тинкер, – пока ваши люди не напали на нас.

Мейнард посмотрел на нее прищурясь:

– Это было до или после того, как вы сломали ворота?

– Мы ждали Пуска примерно в миле от ворот, когда они ворвались в трейлер, – объяснила Тинкер. – Они хотели убить Ветроволка. У меня был его пистолет, и я выгнала их из трейлера. А потом мы сломали ворота.

Мейнард так и впился в Тинкер взглядом, однако выражение его лица по-прежнему оставалось непроницаемым.

– Откуда вы знаете, что они хотели убить Ветроволка?

– Тот, что залез в трейлер, назвал Ветроволка «сидящей уткой» или что-то в этом роде.

– «Легкой добычей», – поправил Масленка, имитируя низкий грубый голос. – Он сказал: «Он здесь. Легкая добыча». И тогда другой приказал: «Прикончи их всех, тихо». Они хотели убить нас всех.

– Ага, свидетелей-то не было, – подтвердила Тинкер.

– А почему вы решили, что вас остановили люди ЗМА?

– Они были в форме пограничников и спросили у нас документы.

– Важно, чтобы вы поняли. – Мейнард опустился на колено, стремясь оказаться на одном уровне с кузенами. – ЗМА не пыталось убить лорда Ветроволка.

– Но они были такие громадные. Вряд ли они смогли бы носить украденную форму, – возразила Тинкер. – Они намного выше вас и гораздо более мускулистые.

– Нам еще предстоит узнать, были ли они и вправду людьми ЗМА или нет. Если да, то они действовали не по моему приказу. И очень важно, чтобы не распространились слухи об обратном. Моя санкция на убийство лорда Ветроволка означала бы войну. Возможно, война – недостаточно сильное слово. Это был бы геноцид. Эльфы очистили бы Эльфдом от людей.

Отдавал ли глава ЗМА такой приказ? Тинкер подумала: а что она знает об этом человеке? О Мейнарде поговаривали разное, иногда даже оскорбительное. В то же время еще никто не называл его тупым, а уж посылать людей в униформе было бы верхом тупости.

– Хорошо, – сказала она. – Не беспокойтесь. Итак, мы не получим назад свои паспорта.

– Мы получили информацию, что на Ветроволка и его телохранителя перед самым Выключением напали варги. Телохранитель был убит, а сам он исчез. Мы не знали, где он: в городе или на Эльфдоме. Мы надеялись, что на Эльфдоме. Но, увы… А как он оказался у вас?

– Твари, похожие на варгов, загнали его на территорию нашей свалки вчера, в полночь. Я была там одна. А звери оказались временными магическими конструкциями, и мне удалось разрушить их электромагнитом. Они вернулись в изначальное состояние, превратились в маленьких собачек, и Ветроволк застрелил их.

– И вы ухаживали за ним все двадцать четыре часа?

Тинкер объяснила, что Джонни отказался лечить Ветроволка и поэтому им пришлось вести эльфийского аристократа в обсерваторию.

Мейнард мягко ругнулся:

– И никто не догадался позвонить в ЗМА?

– Нет, – признала Тинкер. – А что бы вы могли сделать?

– Наши больницы не берутся лечить эльфов, поскольку представители этой расы боятся, что мы возьмем анализы крови для изучения их генетики и используем это для составления заклятий и создания бактериологического оружия. Вы отвезли члена королевской семьи, израненного и беспомощного, в скопище ученых! Вы представляли себе, что это может означать для нашего мирного Договора?

– Мы объяснили ему, что другого выбора нет. Он с этим согласился, – сказала Тинкер. – Кроме того, мы дали ему честное слово. Анализов никто не брал.

– Вы знаете это наверняка? Вы были с ним каждую секунду?

– Когда меня не было рядом, с ним находились или Масленка, или Лейн. Мы не оставляли его одного.

– Кто это Лейн?

– Доктор Лейн Шанске. Она ксенобиолог. Она оказала Ветроволку первую помощь. Но сначала он спросил ее, знает ли она условия Договора и клянется ли им следовать.

Масленка кивнул:

– Тинкер поручилась за Лейн, и Ветроволк сказал, что для него этого вполне достаточно.

Мейнард с удивлением взглянул на Тинкер:

– Он доверил тебе поручиться за кого-то?

Тинкер пожала плечами.

– Наверно. Я спасла ему жизнь. Он спас жизнь мне. Он защитил мою честь. Я помогла заштопать его. Я грела его своим телом. Эти двадцать четыре часа были настоящим адом, понимаете?

– Понимаю.

Мейнард не отрывал от Тинкер взгляда, но она не могла понять его выражения.

– Мы свободны и у ЗМА нет к нам претензий? – наконец спросила она.

Мейнард вздохнул:

– Я просил бы вас описать как можно лучше тех, кто остановил тягач. Сейчас я пришлю кого-нибудь составить словесный портрет. Знаю, вам пришлось несладко, но нам нужно прищучить тех типов.

Мейнард не дал им возможности сказать «нет». Он встал и направился к одному из охранников – отдавать дальнейшие распоряжения.

– Если Ветроволк вне опасности, могу я с ним попрощаться? – спросила Тинкер.

– Я передам вашу просьбу его охране, – ответил Мейнард. – Они сами решат.

С этими словами он вышел из комнаты, явно собираясь начать розыск таинственных убийц. Сестра и брат опять были предоставлены самим себе под неусыпным оком смешанного караула.

Явился офицер полиции с мини-компьютером. Они составили словесные портреты трех громил. Оказалось, что Масленка лучше запомнил их лица, чем Тинкер, хотя она и провела с ними больше времени. Потом им вручили бланки для получения новых документов взамен утраченных.

Когда с этим было покончено, вошел эльф и что-то объявил на быстром высоком эльфийском наречии.

– Ветроволк спит, – перевел Масленка Тинкер. В свое время ему хватило терпения выучить высокий язык. – Он велел передать, что «наши желания встретятся».

– Могу я его увидеть? – спросила Тинкер эльфа, заслужив удивленный взгляд Масленки поверх кружки с чаем.

– Батья? – спросил эльф.

Тинкер встала и отвесила формальный поклон.

– Шия. Аум гэйато.

Представитель личной охраны Ветроволка поклонился в ответ и повел ее к двери, по обеим сторонам которой стояли изумительно красивые эльфы, элегантно держа в руках мечи и автоматы. Она шла между ними, опустив голову и чувствуя себя неряшливой и беспородной, как дворняжка.

Да, целительная магия серьезно поработала над Ветроволком. Все его раны превратились в едва заметные шрамы. Он спал глубоким сном, и его дыхание было ровным и легким. В общем, эльф выглядел теперь куда лучше, чем его спасительница.

Тинкер достала из кармана лист контурной бумаги, развернула его и посмотрела на глиф. Теперь или никогда.

Могла ли она действительно склониться над доверчиво распростертым телом и приложить глиф? Произнести заклинание и надеяться на лучшее? Сыграть в магическую русскую рулетку с его жизнью? Внезапно она словно ощутила в руке рукоять его пистолета и вздрогнула от мысли, что приставляет стальное дуло к виску Ветроволка.

Никогда.

Она выбросила листок в мусорную корзину, стоявшую рядом с кроватью. Какой бы невезучей она ни была, но лучше верить в то, что Ветроволк переживет ее на много веков, чем рисковать его жизнью. Поднявшись на цыпочки, она запечатлела на прохладных, чуть суховатых губах Ветроволка прощальный поцелуй.

Может быть, еще через пять лет какое-нибудь чудовище снова загонит эльфа в ее жизнь. Странно, но все это время она будет по нему скучать.