Книга: Индустрия счастья. Как Big Data и новые технологии помогают добавить эмоцию в товары и услуги - Уильям Дэвис

Гэллап проводил частые и обширные исследования в этой области и выявил, что только 13 % всех работников «вовлечены» в процесс, в то время как около 20 % в Северной Америке и Европе «активно не вовлечены»[114]. Эти исследования показали, что «невовлеченность» ежегодно обходится экономике США в $ 550 млрд[115]. Данное явление проявляется в абсентеизме, различных заболеваниях, а в более тяжелых случаях – в презентеизме, когда сотрудники ходят на работу, чтобы просто физически присутствовать на своем месте[116]. Результаты исследования, проведенного в Канаде, позволяют предположить, что более четверти случаев отсутствия людей на работе вызвано проблемой выгорания, а не болезнями [117].Некоторые управленцы в частном секторе больше не обязаны вести переговоры с профсоюзами, но почти все из них сталкивались с другими сложными проблемами, которые возникают в процессе общения с теми, кто часто отсутствует на рабочем месте без уважительных причин или из-за постоянных незначительных проблем со здоровьем. Отказ выполнять свои должностные обязанности больше не проявляется как организованное действие, и, кроме того, теперь он не бывает абсолютным, приобретя различные формы апатии и хронических проблем со здоровьем. В XXI веке менеджерам особенно тяжело определить границу между скукой и клиническими случаями психических заболеваний, поскольку им приходится задавать вопросы на личные темы, в чем они не слишком квалифицированны.

Недостаточная вовлеченность также является проблемой для правительства, поскольку это приводит к уменьшению экономической эффективности и, как следствие, к уменьшению собранных налогов. В странах, где есть страхование здоровья и выплаты по безработице, данная проблема стоит еще более остро. Кроме того, все чаще люди уходят с работы из-за каких-то незначительных личных проблем и постепенно становятся еще более пассивными. Они также могут регулярно посещать врача, жалуясь на боли и проблемы со здоровьем, которые невозможно диагностировать. Чаще всего подобное происходит из-за того, что у этих людей нет никого, с кем можно поговорить, и они одиноки. Безработица подрывает их самооценку, а из-за бездействия у них появляются разные психические заболевания. В конце концов физические и психические возможности работников оказываются на исходе, и во многих странах расходы на их восстановление лежат на государстве.Надо заметить, что экономическая угроза, вызванная ухудшением психического здоровья, не ограничена исключительно рынком рабочей силы. В 2001 году Всемирная организация здравоохранения всех поразила своим прогнозом, согласно которому к 2020 году самой распространенной причиной инвалидности и смерти станут психические заболевания. По некоторым оценкам, уже более трети всех совершеннолетних в Европе и Америке страдают какими-либо психическими заболеваниями, даже если не все из них не были диагностированы [118]. Связанные с этим экономические затраты огромны. Предполагается, что суммы, предназначенные на лечение психических заболеваний, составят в Европе и Северной Америке 3–4% от ВВП. В Великобритании общая стоимость (включая различные факторы, такие как отсутствие на рабочем месте, уменьшение продуктивности, стоимость медицинского обслуживания) для экономики оценивается в 110 млрд фунтов ежегодно [119]. Это намного больше, чем затраты на борьбу с преступностью, хотя предполагается, что данная цифра увеличится вдвое в реальном выражении в течение следующих 20 лет, если сегодняшняя тенденция сохранится [120]

Эта информация наглядно показывает кризис капиталистической системы, когда у большинства людей нет мотивации работать в силу выгорания, переработки или же в с силу огромной конкуренции, которая сильно бьёт по самооценке, тут же и огромная роль безработицы. Книга вообще построена на том, что хозяева индустрии счастья пытаются лишь сохранить этот базис отношений, пытаясь собирать информацию о людях, дабы лечге их контролировать. Автор ненавязчиво призывает реформировать интституты власти и в этом его большой минус - книга есть лишь огромный сборник информации... Следующий же отрывок показывает как индустрия счастья пытается решать проблемы психики при помощи антидепрессантов

«Просто сделай это» (Nike). «Наслаждайся больше» (McDonald's). Подобные слоганы демонстрируют этические заповеди неолиберальной эры, наступившей после 1960-х годов. Это последние главенствующие моральные принципы для общества, которое отвергает нравственные авторитеты. Как говорит Славой Жижек [189], наслаждение превратилось в большую обязанность, чем соблюдение правил. В связи с влиянием чикагской школы на политиков то же самое можно сказать и о прибыльности компаний.Связь психической максимизации и максимизации прибыли стала более эксплицитной во время неолиберального курса. Отчасти это произошло из-за проникновения в АПА корпоративных интересов. В преддверии публикации очередного издания справочника DSM-V в 2013 году представители АПА сообщили, что фармацевтическая промышленность отвечает за половину 50-миллионного бюджета АПА и что восемь из одиннадцати комитетов, которые занимаются подготовкой диагностических критериев, имеют связи с фармацевтическими компаниями [190]. Теперь то, как мы описываем себя и свои психические заболевания, во многом связано с финансовыми интересами крупных фармацевтических компаний.

Еще не так давно под понятие депрессии не подпадало состояние людей, страдавших от потери близкого человека. Реакция на это несчастье, по крайней мере, не считалась нездоровой и была помечена в справочнике как исключение. Однако в связи с появлением нового лекарства бупропиона, которое обещает побороть «главные симптомы депрессии, возникающие после потери любимого человека», АПА убрала это исключение из DSM-V[191]. То есть теперь, если вы продолжаете страдать более двух недель после смерти родного человека, вас могут отнести к категории психически нездоровых людей. Психиатры в настоящее время занимаются изучением скорби как источника возможных рисков для психического здоровья, никак при этом не анализируя, почему потеря близкого бывает столь болезненна для нас [192].

Более наглядная цитата из книги о лечении депрессии:

Публикация DSM-III стала возможна, поскольку АПА оказалась в невыгодном положении, когда против ее положений восстали одновременно и общество, и политика. Разновидности той правды, которую искали психиатры, не смогли пережить турбулентную атмосферу 1968 года и ее последствия: они были слишком метафизичны, чересчур политизированы и с большим трудом поддавались проверке. Однако между тем это история о том, каким образом счастье – а следовательно, и несчастье – стали главной заботой психологов и психиатров, терапевтов, фармацевтических компаний и обычных людей. Чтобы дойти до этого момента психиатрии, пришлось, образно выражаясь, оставаться за бортом. Хорошо продемонстрировал новое положение вещей судебный процесс 1982 года над психиатром, который прописал пациенту, страдающему депрессией, длительную психодинамическую терапию, а не антидепрессант[188]. Сегодня 80 % всех назначений антидепрессантов в США осуществляется лечащими врачами и врачами «Скорой помощи», а вовсе не психиатрами.

Ещё одна цитата, которая показывает эту изнанку индустрии счастья. Вообще, тут выступает симбиоз двух начал и основ - фармакологии, которая решает психологические проблемы не с точки зрения уничтожения первопричин, а с позиции устранения симптомов-последствий. Второе начало - это этот капиталистический базис в психологии, который заключается в том, что все наши проблемы есть в нас самих и решение их зависит не от объективных условий, а от нашей силы воли и мотивации. Цитата из книги

Один из современных гуру позитивной психологии менеджмента, Шон Ачор, в своей книге «Преимущество счастья» привел множество данных, подтверждающих, что счастливые люди добиваются более успешных результатов в своей карьере[132]. Им чаще дают повышение, у них выше объем продаж (если они работают в области маркетинга) и чувствуют они себя более здоровыми. По мнению автора, счастье становится формой капитала, на который можно опереться во время неопределенной экономической ситуации. Согласно названию книги оно является преимуществом в гонке за достижением своей цели. В какой-то степени Ачора можно принять за фаталиста, ведь он как будто говорит о том, что оптимисты просто во всех смыслах удачливее, чем пессимисты.

Решающим дополнением к его выводам является и то, что все мы предположительно имеем возможность влиять на наш уровень счастья. По словам Ачора, счастье – это выбор. Мы способны выбрать вариант быть счастливыми (и впоследствии успешными) или предпочесть жить в несчастье (и, соответственно, страдать от последствий такого выбора). Еще один ведущий специалист и консультант в этой области, нейробиолог Пол Зак, предполагает, что мы рассматриваем наше счастье как мышцу, которую нужно постоянно развивать, чтобы в необходимый момент она могла работать в полную силу. В таком  индивидуализированном представлении скрывается возможность обвинять людей за их собственные несчастья и неудачи, причиной которых стала недостаточно плодотворная работа.

Что же тогда значит «счастье», если рассматривать его с этой точки зрения? Предполагается, что в данном случае подразумевается источник энергии и стабильности, всегда направленный на достижение не счастья, а других задач, таких как статус, влияние, занятость и деньги. В борьбе с апатией на работе и психологической стагнацией гуру мотивации просто предлагают укрепить силу воли. В этом смысле деятельность, способная привести к состоянию счастья, например общение или отдых, имеют значение, поскольку они могут восстановить физическое и психическое состояние до уровня, позволяющего решить следующую бизнес-задачу. Этот частный вид утилитаризма означает расширение корпоративной рациональности до повседневной жизни, так что существует даже «оптимальный» способ отдыха от работы, рассматривающий прогулку как рассчитанное действие продуктивного менеджмента [133]. Что же происходит? Несчастье трудоспособных людей является серьезной политической проблемой. Как это стало возможным?

На этом, думаю, всё. В целом, вся книга для меня выразилась в этих трёх "явлениях", которые я заметил - в огромном количестве людей в депрессии, которая выражается в экономических коллизиях. В непродуктивном решении этих проблем-в назначении антидепрессантов и в объяснении всех проблем через призму позитивной психологии (эту очень крутую цитату я не нашёл)
Книга для меня показалось сумбурной, тяжело читаемой, не понравилась слабая позиция автора, который лишь перечислял эту массу информации и не анализировал её. В этой цитате видна его неуверенность и слабость позиции

Я вовсе не хочу сказать, что изменить социальные и экономические структуры просто. Попытки сделать это иногда приводят к сильнейшему разочарованию, исход их непредсказуем, и они иногда заканчиваются совсем не тем, чем бы хотелось. И все же едва ли имеет смысл отрицать, что такие попытки стали теперь практически невозможны, поскольку общественные институты и люди озабочены только измерением чувств и манипулированием сознанием других индивидуумов. Если существуют социальные и политические решения обстоятельств, заставляющих людей чувствовать себя несчастными, то тогда первый шаг к их поиску заключается в том, чтобы перестать рассматривать проблемы социального и политического характера исключительно через призму психологии. Тем не менее еще ни разу утилитаристский и бихевиористский взгляды на человека как на нечто предсказуемое, податливое и контролируемое (если есть надзор) не восторжествовали просто в связи с крахом коллективистских альтернатив. Однако за теории утилитаризма и бихевиоризма время от времени вновь и вновь выступает определенная элита. Она преследует конкретные политические и экономические цели, и сегодня эти идеи очень активно выдвигаются современными влиятельными политиками.