Текст книги "Там, где умирают корабли"

6

Что посеяли родители, пожнут дети.

Элвандер Мудрый. Алхантианская Книга Истин, ок. 1600 г.

ПЛАНЕТА МЕХНОС

В помещениях конторы, где Натали играла ребенком и где родители разрабатывали свои хитроумные планы, стояла мертвая тишина; здесь уже не было ни людей, ни оборудования, ни мебели. Скоро сюда въедет новый арендатор. Он вдохнет жизнь в кабинеты, конференц-залы и вестибюли. Но это будет уже другой дом, чужой Натали.

У входа дежурила бывшая сотрудница «Восс Лайнз», которая временно устроилась работать в охранную фирму. Она узнала Натали, крепко обняла ее и без разговоров пропустила в здание, понимая, как много значат для девушки воспоминания, связанные с этим домом.

И она действительно пришла лишь за воспоминаниями! Натали не могла удержаться от слез, войдя в бывший кабинет своих родителей. Теперь он был пуст, только концы кабелей торчали из пола да в горшке засыхал когда-то красивый цветок.

Как всякий офицер, Натали теоретически была готова к любой неожиданной ситуации, начиная от сгоревшего тостера и кончая аварией ядерного реактора, но выдержать битву с собственным горем оказалось для нее не так-то легко.

Девушка села на пол там, где раньше стоял ее ящик с игрушками, и слезы сами потекли у нее из глаз. Натали вытирала их рукавом.

Страшно видеть гибель своих родителей, но оказалось, что гораздо страшнее чувство, которое она испытывала сейчас. Чувство, что она покинута ими. Как это глупо! Особенно в свете того факта, что они покинули ее с самого начала.

В сущности, родители всегда были для нее лишь голосами в приемнике, потому что они постоянно мотались по бесчисленным переговорам или летали где-то в глубинах космоса. И чего же они добились? Яркой вспышки взрыва, похоронившей все их старания. Натали вспомнила о Дорне, подумала, каково-то ему сейчас, и пожалела, что брата нет рядом.

Как это похоже на ее родителей! Всегда были вместе, и даже умерли одновременно. Сколько Натали себя помнила, они всегда составляли единое целое, единую силу, которая диктовала свои правила, ставя превыше всего компанию «Восс Лайнз».

Да, так было всегда, но что было, то прошло, и нечего плакать об этом. Теперь на Натали легла ответственность не только за себя и остатки империи Воссов, но и за будущее Дорна. Именно от этой ответственности она и сбежала когда-то, покинув родительский дом.

Однако, как и любому офицеру – во всяком случае, хорошему, – Натали было присуще чувство долга. И это чувство долга повелевало ей закрепить свои права на единственную ценность, оставленную родителями, потом продать ее с наибольшей выгодой и вложить деньги в какое-нибудь солидное предприятие. Тогда, и только тогда, она вновь будет вправе жить и поступать, как ей хочется.

Только как продать то, чего не имеешь? Натали были нужны координаты «Врат Мескалеро», но эту ценнейшую информацию родители держали в таком секрете, что сами составляли и вводили дополнительные программы в оперативную память астронавигатора, который в последнюю секунду сообщал навигационному компьютеру корабля координаты и стирал их спустя одну микросекунду после выполнения маневра. Больше десятка хакеров пытались перехитрить астронавигатор, но все до одного погибли, стараясь обойти эту нехитрую ловушку.

Наличие перехода в пространстве можно было установить и другими способами, но лишь по косвенным признакам, таким, как искривление гравитационного поля, повышение радиационного фона и интенсивность рентгеновского излучения. Совокупность этих признаков говорила только о том, что наличие сквозного перехода вероятно. Ошибка же всегда была роковой.

Поэтому, не считая отдельных отчаянных и бесшабашных капитанов, которые пользовались переходами на свой страх и риск, большинство навигаторов считали, что лучше оплатить услугу и быть уверенными, что уцелеешь.

Натали поднялась с пола. Несомненно, ее родители носили координаты перехода всегда с собой в виде микродиска, куба памяти или еще какого-то запоминающего устройства, которое наверняка погибло вместе с кораблем. Но они должны были иметь копии, она была уверена в этом, и значит, ее задача – найти их. Чтобы продать переход, нужно иметь должным образом оформленное описание его координат. Только тогда она сможет освободить себя от этой обузы. Кроме того, Натали не умела разрабатывать программу для астронавигатора, лишая тем самым остатки флота родителей последнего источника дохода. От кораблей поступали запросы, а что она могла на них ответить? Вот почему прошлой ночью Натали прокралась в семейный особняк и обыскала пустующий дом с подвала до чердака. Но не нашла там ничего представляющего интерес.

Как многие дети, Дорн и Натали любили играть в прятки, и потому часто совали свой нос туда, куда не надо. Служащие компании «Восс Лайнз» закрывали на это глаза, так как не желали иметь неприятностей с шефом, а между тем дети знали много такого, что взрослые тщательно скрывали друг от друга. Например, им было известно о существовании ящика стола, где папа хранил голограммы пикантного содержания, или тайника, где инженер по обслуживанию компьютеров прятал наркотики, или укромного уголка, в котором любила вздремнуть уборщица.

Самую большую надежду Натали возлагала на тайничок, расположенный за большим комодом в личной комнате матери.

Впервые Натали узнала о нем, еще будучи подростком. Как-то раз она увидела пластину из нержавеющей стали, привинченную к стене. Ей удалось снять пластину, отвинтив четыре винта пилкой для ногтей. За ней оказалась ниша, чистая и восхитительно пустая. Прекрасное место, чтобы прятать дневник и сигареты, с которыми она тогда еще только знакомилась! Но спустя три дня, вновь сняв пластину, Натали обнаружила, что кто-то, скорее всего ее мать, использует нишу по своему усмотрению.

Она увидела там великолепный портативный сейф из броневой стали с микрокомпьютером и замком, реагирующим на папиллярный рисунок. Подумав, что он наверняка снабжен и сиреной, которая взвоет при неосторожном с ним обращении, девочка бережно поставила стальную коробку в нишу, поставила пластину на место и решила никогда больше не лазить туда. А вот теперь пришлось; только бы сейф оказался на месте.

Ковер еще хранил отпечатки мебели, которая стояла здесь последние десять лет. Два одинаковых письменных стола, принадлежавшие родителям Натали, конторские шкафы и дисплей, на корпусе которого была укреплена именная табличка, снятая с их первого корабля, – до сих пор можно было с уверенностью сказать, где что стояло. Натали пересекла невидимую линию, отделявшую отцовскую половину кабинета от владений матери, и вошла в ее комнату. Там остались бюро, комод и душевая кабинка. Вешалки для полотенец, картины и другие произведения искусства – многие очень ценные – унесли кредиторы.

Поскрипывая высокими, как у космонавтов, ботинками, Натали прошла по мозаичным плиткам пола и присела у комода. Пластина из нержавейки выглядела так же, как и многие годы назад, разве что на головках винтов появилось больше царапин. Похоже, что кто-то не раз вывинчивал и завинчивал их.

С бьющимся сердцем девушка сняла с пояса многоцелевой походный инструмент, выбрала нужный номер отвертки и включила микродвигатель. Он тихо жужжал, винты один за другим выходили из гнезд, с легким звяканьем падали на пол и скатывались в желобки между плитками. Вскоре и сама пластина отошла от стены и с лязгом улеглась у ног Натали. Девушка включила фонарик и направила узкий пучок света в темную нишу. Сосредоточенно осматривая ее, она не заметила, как под потолком проскользнул монитор скрытого наблюдения и замер возле неработающего светильника.

Не подозревая, что за ней следят, Натали извлекла из ниши сейф. Поверхность стального куба была холодной, но протестовал он очень горячо:

– Поставьте меня на место! Уберите руки! Я – собственность Мэри Восс!

– Да-да-да, – буркнула Натали, вставляя в уши затычки. – Жизнь – сволочная штука!

Хотя она была к этому готова, все равно рев сирены в сочетании с визгом корундового сверла оказался гораздо громче, чем ей хотелось бы. К счастью, шум длился недолго. Сверло пронзило крышку блока управления, и короткое замыкание сожгло электронный мозг сейфа.

Искушение открыть сейф немедленно было очень большим, но Натали понимала, что сюда в любую минуту может явиться охранница. Она положила сейф в сумку и уже собиралась вернуть на место пластину, когда раздался голос охранницы:

– Миссис Восс, где вы?

– Здесь, – спокойно ответила Натали, выходя из комнаты. – Мне нужно было привести себя в порядок.

Женщина сочувственно вздохнула и откинула со лба седую прядь.

– Конечно, конечно, дорогая! Твоя мать потратила столько денег на эту комнату! Просто стыд, во что они ее превратили! Кстати, ты не слышала какого-то шума, что-то вроде сирены?

Натали подошла к окну. Оно выходило на шумную улицу центральной части города.

– Еще бы! Я, правда, была в душевой, но звук, похожий на сирену, было слышно и там.

Охранница пожала плечами:

– Наверное, «скорая помощь», они здесь все время мотаются. А что еще это может быть?

– Да, – согласилась Натали, – наверное, это она. Ну что ж, спасибо, что впустили меня. Столько воспоминаний связано с этим домом!

Женщина кивнула, сказала, что все случившееся «ужасно, просто ужасно!», и проводила Натали к выходу. Обняв девушку на прощанье, она закрыла за ней дверь, а потом, вздохнув, уселась за свой стол и налила себе кофе.

Да, грустный выдался день, очень грустный.

Досмотрев видеозапись до конца, Ари приготовилась к неизбежному разносу. Карнэби Орр встал с кресла и подошел к недавно отремонтированному окну:

– Насколько я понял, твои люди, которые под различными предлогами дважды обыскали весь дом, не нашли этого тайника за комодом?

Ари хотела было сказать, что дом очень большой и что людям было точно сказано, что и где искать, но оправдываться было не в правилах начальника охраны:

– Да, сэр, мы дважды прочесали весь дом и оба раза его не заметили.

Орр был разочарован. Он надеялся, что Ари начнет возражать и даст ему повод «выпустить пар», но она не позволила ему этого сделать и, более того, признала свою ошибку, а за этим обычно следует увольнение! Ну уж нет, он ее не уволит – во всяком случае пока, учитывая, что она вытворяет в постели и ее преданность; не зря же он платит двум секретным агентам, которые следят за ней!

– Ну ладно, – проворчал Орр. – Бывает! Это не катастрофа, тем более что мы догадываемся о содержимом сейфа и знаем, что все равно не смогли бы воспользоваться им, во всяком случае легально.

– Догадываемся? – спокойно переспросила Ари. – На основании чего?

– На основании здравого смысла. – Самоуверенно улыбаясь, Орр отвернулся от окна. – Натали Восс – не дурочка. Она слышала предложение, которое я сделал ее родителям, и знает, как вести себя в таких случаях. Я думаю, ей известны координаты и она с удовольствием продаст их нам.

Ари подумала, что у Натали могут быть другие представления о том, как бы распорядиться своим имуществом, но решила не лишать шефа оптимизма. Она просто спросила:

– Так что же мы сделаем?

– Заключим сделку! Мои адвокаты предложат девушке ту же цену, что и ее родителям.

– А если она откажется?

Орр улыбнулся и ласково погладил Ари по щеке.

– Тогда тебе придется заставить ее изменить свое мнение.

Такого интенсивного движения на планете Ла-Три еще не бывало. Са-Ло сам вел машину. Он мог бы нанять водителя или арендовать такси-автомат, но траанец хотел, чтобы каждая мелочь была под его контролем. Он отчаянно выворачивал руль, то и дело нарушая правила, и тогда со всех сторон раздавались гудки и сочная брань других водителей. А эта женщина, Восс, знала город отлично и при первой же возможности старалась сделать поворот, петляя по улицам.

Следя за ней, они уже побывали у здания, где раньше была штаб-квартира «Восс Лайнз», в Бюро торговли, где велось расследование по поводу гибели ее родителей. А также еще в ряде мест, которые она посетила с неизвестной им целью.

С тех пор как погибла Ла-Ма, Ка-Ди находился в состоянии нервного напряжения, похожем на то, которое бывает перед битвой, только схватка рано или поздно начинается и кончается, а сейчас только Ла-Ма или, во всяком случае, женщина, похожая на нее, могла избавить Ка-Ди от этих мучений.

Но извержение уничтожило септ философов, а стало быть, он не мог надеяться на исцеление. Ка-Ди это понимал, и оттого ему становилось еще хуже.

Са-Ло вывернул на встречную полосу, обогнал несколько машин и вернулся в свой ряд, как раз когда зелено-белый автобус на воздушной подушке прогрохотал по тому месту, где он только что был. Опять заревели гудки, и купец в раздражении обнажил клыки: «Хамы!»

Ка-Ди бросил взгляд на своего собрата в браке:

– Тебя что-то тревожит, я могу чем-то помочь?

Са-Ло сделал жест, эквивалентный человеческому пожатию плечами:

– Орр делает ошибку. Ему нужно дождаться конца расследования и лишь потом предлагать сделку женщине Восс. Такая поспешность выдает его планы и производит плохое впечатление. Нам следует помнить, что не все чиновники глупы. Некоторые из них умны так же, как те, что поступают на службу из твоего септа.

Ка-Ди, напротив, был очень доволен прямотой Орра. Будучи воином, траанец и коммерцию представлял себе не иначе как маленькой войной, только без оружия. Атака в лоб – вот единственно достойная тактика. Это честно и, как правило, приносит успех. Впрочем, он понимал, что есть. и другие способы добиться победы и Са-Ло может оказаться прав, особенно если к расследованию подключены специалисты из расы Траа. Их набирали из септа воинов, но они были обязаны отказаться от любых контактов со своими соплеменниками, находясь на службе Конфедерации. Очень тщательно подбирая слова, Ка-Ди произнес:

– Может быть, ты и прав, Са-Ло, но это издержки работы через посредников – я имею в виду Орра.

Са-Ло пробормотал что-то в знак согласия, втиснулся между двумя грузовиками и ударил по тормозам. Автомобиль остановился, взвизгнув шинами. Машина женщины Восс была прямо перед ними. Она дважды повернула направо и въехала в свой отель, точнее, их отель, поскольку траанцы не очень доверяли агентам службы безопасности Орра и предпочитали лично следить за Натали. Проехав вслед за ней в подземный гараж, Са-Ло поставил машину на некотором расстоянии и подождал, пока девушка войдет в лифт. Натали уже была в своем номере, когда Ка-Ди и Са-Ло поднялись на девятый этаж, где был расположен их номер – прямо под номером Натали.

Меньше минуты потребовалось им, чтобы поднять крышку пульта наблюдения, подать питание и начать слежку за объектом. Используя воздуховоды кондиционера, траанцы заранее установили пять «жучков» видео– и аудиоконтроля в различных местах ее номера. Два из них были у входа: они подавали звуковой сигнал, когда кто-то входил. Глядя через плечо Са-Ло, Ка-Ди нахмурился, увидев, кому девушка открывает дверь.

Натали думала, что она уже все повидала на своем веку, но мужчина за дверью был о двух головах. Одна голова находилась там, где ей и положено, на плечах, а вторая – под мышкой. У второй головы был морщинистый лоб, нос крючком и тонкие злые губы. Натали не сразу сообразила, что это, должно быть, искусственный мозг, ИМ. Он заговорил первым:

– Мисс Восс?

Натали встала так, чтобы в случае необходимости можно было быстро захлопнуть дверь.

– Да, это я!

– Меня зовут Джонсон, а это мой помощник Фрэнк Шэнк. Мы из юридической фирмы Джонсон, Шэнк и Вонг. Вы никогда не слышали о нас?

– По правде говоря, нет, – покачала головой Натали. – Но я недолго на Мехносе. Так чем я могу вам помочь?

На этот раз заговорил Шэнк. У него было красивое лицо – слишком красивое, чтобы быть живым.

– Мы представляем Карнэби Орра. Он шлет вам свои соболезнования и спрашивает, не может ли чем-то помочь вам.

Натали удивилась:

– Помочь? За мое наследство несет ответственность адвокатская контора, услугами которой пользовались мои родители.

– Несомненно, – ответил Джонсон, – но мистер Орр полагает, что вас могло бы. заинтересовать его деловое предложение. Разрешите войти?

– Пожалуйста. – Натали пожала плечами и сделала шаг назад. – Будьте как дома.

Шэнк поблагодарил, вошел в комнату и сел на стул, а Джонсона поместил на журнальный столик. Устроившись, ИМ оглядел комнату. В том месте, где могло быть окно, размещался большой видеоэкран. Мебель скорее удобная, чем стильная. «Жучки» излучали тепло, и Джонсон сразу узнал в них приборы траанского изготовления. Он улыбнулся:

– Очаровательная комната! Натали тоже села.

– Спасибо! Итак, я вас слушаю. Какое именно предложение хочет сделать мне мистер Орр?

Шэнк стряхнул с рукава пылинку, видную только ему одному.

– Ведь вы присутствовали при встрече ваших родителей и мистера Орра?

– Да, – кивнула Натали.

– Тем лучше, – снова перехватил инициативу Джонсон. – Мистер Орр предпочел бы договориться с мистером и миссис Восс или, ввиду невозможности этого, отложить обсуждение, но мы посоветовали ему действовать решительнее. Поэтому, если наше желание продолжить переговоры кажется вам поспешным или бестактным, то это наша, и только наша вина.

Сумка с сейфом лежала в нескольких дюймах от правой руки Натали. А вдруг в сейфе нет координат? Если они там, значит, есть надежда заключить сделку. Если нет, то ей потребуется время.

– Мои родители были бизнесменами и понимали, что время – деньги. Однако рынок есть рынок, и возможно, кто-то захочет дать более высокую цену за право владеть «Вратами Мескалеро».

Джонсон чуть нахмурился и послал условный радиосигнал в номер этажом ниже.

– Да, конечно, такое может случиться. Но ведь, как говорится, «лучше синица в руках, чем журавль в небе». Зачем вам ждать, если вы прямо сейчас можете получить вполне приличную цену?

Эти слова, казалось, повисли в воздухе. Натали переводила взгляд с диковинной головы на не менее странного мужчину, носившего ее на руках. Разве не именно этого она и хотела? Побыстрее закончить с продажей и получить деньги. Но почему эти адвокаты выглядят так неприветливо? И почему у нее ощущение, что все происходит как-то неправильно? Ответ на предложение поверенных Орра нашелся сам собой:

– Вы совершенно правы, мистер Джонсон, и я прислушаюсь к вашим словам. Однако я прошу немного подождать. У меня есть брат, ему скоро исполнится восемнадцать, и поэтому я не могу принимать решение единолично.

Ка-Ди быстро взглянул на Са-Ло, и в эту минуту дверь распахнулась, и на пороге показались еще трое – две женщины и мужчина. Менее опытный человек подумал бы, что Ари и ее громилы ошиблись дверью, и не стал бы тратить время на ненужные вопросы, но Натали слишком часто бывала на отдаленных планетах, чтобы сразу не сообразить, что к чему.

В один миг она оказалась на ногах, схватила Джонсона за уши и подняла его со стола. Он весил вдвое больше, чем могла бы весить обычная голова, да к тому же еще пытался укусить девушку. Увернувшись от его зубов, Натали метнула Джонсона в Ари. Тяжелая голова сбила ее с ног. Ари еще падала, а Натали, раскрутив сумку над головой, ударила ею второго визитера прямо в лицо. Он завопил, схватился за нос и закрутился на одном месте.

Оставшаяся женщина ухмыльнулась и протянула руку:

– Пока тебе везло, дорогая, но не надо испытывать судьбу! Отдавай сумку, иначе проведешь остаток жизни в больнице.

Признавая себя побежденной, Натали протянула ей сумку. «Нет! Не трогай!» – закричала Ари, но женщина уже вцепилась в ремень. Натали дернула сумку на себя, лишив нападавшую равновесия, потом она ударила ее коленом в живот, а когда та согнулась от боли, обрушила ей на затылок сцепленные кулаки. Женщина упала на пол и затихла.

Вне себя от бешенства Ари вскочила на ноги. Натали метнулась в спальню и заперла дверь. Почти сразу же ручка заходила ходуном: с той стороны пытались открыть дверь. Натали надела сумку через плечо и вышла на балкон. В это время дверь в спальню содрогнулась от тяжелого удара. Дерево затрещало, послышались ругательства. Натали взобралась на перила и выпрямилась. Где-то далеко внизу тускло поблескивал бетон. Девушка прыгнула, и ветер рванулся ей навстречу.

7

Тот, кто приковывает цепь к ноге брата своего, в конце концов обнаружит другой ее конец на своей шее.

Фредерик Дуглас. Американский аболиционист, ок. 1850 г.

ПЛАНЕТА НОВАЯ НАДЕЖДА

С восходом оранжево-желтого солнца поднялись испарения от сточных канав, пересекающих весь изолятор временного содержания. Вонь усиливалась, а время потекло еще медленнее. Сосед Дорна по камере умер около трех часов дня, но за его телом никто не приходил до темноты. Когда наконец тюремщики поволокли труп к двери, Дорн попытался объяснить им, что он попал сюда по недоразумению.

– Меня зовут Дорн Восс, я не знаю, за что посажен сюда. Пожалуйста, разрешите мне поговорить с вашим начальником!

Дорн не знал, что это такие же заключенные, как и он, которые согласились собирать трупы за дополнительную пайку. Один из них стал затягивать труп на тележку, а второй вернулся за фонарем. Он тяжело ступал по мокрому бетону, и каждый шаг отзывался эхом от стен. У него были всклокоченные черные волосы, щетина, как минимум, четырехдневной давности и низкий хриплый голос.

Могильщик поднял фонарь, и на стенах заплясали громадные тени.

– Послушай меня, мальчик! Никто из нас не знает, за что посажен сюда, но тем не менее все мы здесь. Береги силы, чтобы выжить. Кроме тебя самого, тебе никто не поможет!

С этими словами он вышел из камеры. Хлопнула дверь, и камера вновь погрузилась во тьму.

Через час под дверь сунули миску с каким-то варевом. Оно пахло дрожжами, и в нем плавали куски чего-то отдаленно напоминающего мясо. Впрочем, Дорн так сильно проголодался, что его интересовала только еда, а не то, из чего она состоит. Одним махом он отправил в рот эту бурду, а потом дочиста вылизал миску. После еды ему захотелось пить, но в камере не было другой воды, кроме той, что стекала по стене и образовывала небольшую лужицу в дальнем углу камеры. Дорн подумал о бациллах, кишащих там, и решил, что он может и потерпеть. Во всяком случае пока.

Стараясь не обращать внимания на жажду, Дорн сел, охватил колени руками и стал дожидаться утра. Ему хотелось курить, и он ругал себя за то, что привык к табаку. В соседней камере гудели голоса, раздавался надсадный, тяжелый кашель, откуда-то доносился звук молитвенного барабана. Дорн принялся было жалеть себя, но вовремя спохватился, вспомнив слова могильщика: «Береги силы, чтобы выжить! Кроме тебя самого, тебе никто не поможет».

В этих словах не было ничего особенного, обычная житейская мудрость, но они заставили юношу понять очень важную вещь. Только сейчас Дорн сполна осознал, что только один несет ответственность за свою жизнь. Именно он, а не родители, не учителя и не общество в целом. Да, жизнь сдала ему дрянные карты, но ведь перед этим он столько раз был при козырях! Ведь это он сам посмеялся над советами Тулла и проиграл все свои деньги. Может быть, кто-то захочет ему помочь, а может, и нет. Уцелеть, выжить – эту работу он может поручить только себе самому. И он ее выполнит! Главное – думать над каждым своим шагом и разработать надежный план освобождения.

Крысы носились в дальнем углу камеры, и, наблюдая за ними, Дорн незаметно для себя заснул. Во сне ему было хорошо.

Его разбудили голоса и лязг цепей. Свет просачивался сквозь решетку, рисуя на полу четкие прямоугольники. Во рту поселилась отвратительная горечь, плечо затекло.

В замке загремел ключ. Скрипнула дверь, и вошел охранник – крепенький коротышка. Он улыбался, постукивая петлей бича по ноге:

– Доброе утро, дитятко, пора вставать и радоваться жизни!

Согласно своей новой философии, Дорн не стал доказывать свою невиновность служителю низшего ранга, а поспешил к выходу. Под босыми ногами захлюпала грязь. Солнечный свет, особенно яркий после сумрака камеры, ослепил его, и юноша остановился. Его тут же толкнули в спину:

– Дитятко, ты думаешь, я с тобой целый день буду возиться? Ну-ка пошевеливайся! В конец шеренги, живо!

Шеренга была почти построена. Мужчины и женщины, некоторые с детьми, тусклыми глазами провожали Дорна, пока он добирался до указанного ему места. Узники были в основном среднего возраста, все в лохмотьях, все отощавшие и изможденные. Охранники подгоняли Дорна, стегая его бичами по голове, рукам и ногам. Они поступали так не по долгу службы, а просто потому, что им это было позволено, да еще потому, что бич, отсутствие цепей на ногах и чуть лучшая пища – вот и все, что отличало их от охраняемых ими рабов.

Пленники на дальнем конце шеренги не обратили на Дорна никакого внимания. Его поставили в строй и приковали к исключительно дорогому изделию на страдающей от нехватки металла Новой Надежде – длинной грязной цепи, которая тянулась вдоль всей шеренги. Потом щелкнул бич, и колонна пришла в движение. Дорн шагнул с правой ноги; это было ошибкой, поскольку усилием десятков людей цепь потащила вперед и его левую ногу. Он упал, но тут же поспешил встать, извиваясь под ударами бича.

Потребовался целый час, чтобы колонна с руганью и остановками проползла мимо бараков и выстроилась на склонах котлована, на дне которого стояло какое-то подобие платформы. Очевидно, это был старый карьер для добычи гравия. Платформу украшал матерчатый навес в красную и белую полоску, на ней стояли простой деревянный стол и довольно удобное кресло. Перед платформой в беспорядке валялись бетонные блоки.

Охранники выстроились по периметру котлована. Их начальник подошел к голове колонны, коснулся жезлом оков направляющего и двинулся вдоль шеренги. Одна за другой колодки падали в грязь, а узники выходили из строя и разбредались по склону кто куда.

Прошло около двух минут, прежде чем охранник добрался до Дорна. Наконец раздался щелчок, и железный браслет упал на землю.

Дорн осмотрел щиколотку, увидел, что кожа покраснела, и сказал себе, что надо будет непременно чем-нибудь обмотать ногу, пока кандалы не стерли ее в кровь.

Одни заключенные сбивались в маленькие группы, другие усаживались на бетонные блоки, третьи, в надежде напиться, вставали в очередь у двух труб, из которых била вода. Она текла постоянно, и возле них образовалась большая лужа; чтобы напиться, нужно было ступить в нее. Дорн занял место в очереди к правой трубе. Ему показалось, что она движется быстрее, но он ошибся. Слишком уж долго толкались возле бочки дети. Парень вспомнил, как в школе он точно так же маялся в очереди, когда в столовой готовили что-нибудь вкусненькое и на обед приходили все.

Прислушиваясь к разговорам, он узнал, что некоторые здесь уже не первый раз. Один из мужчин рассказывал всем, что скоро здесь соберется магистрат, будет слушание и, согласно законам города, обвиненные в бродяжничестве будут переданы Бирже труда Кено. А те, в свою очередь, продадут приговоренных мужчин, женщин и детей в рабство. Да, перспектива не из лучших, но неизвестность еще хуже.

Прошло сорок пять минут. Дорн приближался к трубе. Он уже стоял в луже и почти чувствовал, как живительная влага холодит ему гортань. А вдруг сейчас появятся члены магистрата? А что, если охранникам вдруг придет в голову отогнать их от воды? Эти страхи терзали его, и при мысли о том, что он может лишиться своей порции воды, Дорн начинал видеть во всех, кто стоял впереди, злейших врагов. Ему казалось, что они нарочно подольше задерживаются у бочки, специально тянут время, чтобы отнять у него то, что по праву принадлежит ему. Он приплясывал и суетился, с трудом подавляя желание отпихнуть стоявших впереди, и отчаянно посылал всем мысленные приказы двигаться побыстрее.

Внезапно началась суматоха. Зазвучали резкие голоса, защелкали бичи, охранники встали навытяжку, а к платформе двинулась странная процессия. В ней было что-то средневековое, и геральдическая символика в сочетании с черными мантиями участников шествия усиливала это впечатление. Магистрат явился! А до трубы оставалось всего два человека! Во рту у Дорна все горело от жажды, язык распух и стал шершавым. Воды! Он должен напиться воды! Очередь продвинулась еще на одного человека.

В это время над всем карьером прогремел голос, усиленный мегафоном:

– Эй, вы, у водопоя! Немедленно подойти к платформе! Дорн наклонился к трубе. Он должен напиться, а там пусть с ним делают, что хотят. Но в это время кто-то коснулся его руки. Он обернулся со злобным рычанием и увидел перед собой девушку, примерно свою ровесницу. У нее были большие коричневые глаза и перепачканное лицо. В руках она держала младенца не более шести месяцев от роду. Ребенок явно был болен. Девушка не плакала и не умоляла, нет – она попросила спокойным ровным голосом:

– Пожалуйста, мистер, наверное, у моего брата дизентерия, он умрет, если ему не дать воды.

Дорну стало невыразимо стыдно, когда он увидел, что у девушки губы запеклись и растрескались так же, как у него самого, но она просит не за себя – за брата. Выдавив из себя некое подобие улыбки, юноша шепнул:

– Ну тогда быстро! Быстро к трубе!

Она взглянула на него с благодарностью, и Дорн понял, что как бы ни было плохо ему, всегда есть кто-то, кому еще хуже.

Какой-то мужчина попытался оттолкнуть девушку, но Дорн преградил ему путь, а в толпу уже врезались охранники, хлеща бичами направо и налево. Люди бросились врассыпную. Девушка на мгновение остановилась рядом с Дорном, прокричала слова, которых он не разобрал, сунула что-то ему в руку и исчезла в толпе.

Вместе со всеми Дорн пошел к платформе. Тут он почувствовал, что предмет, который дала ему девушка, был мокрым. Он посмотрел на него и увидел, что это был ее шарфик. В ту же минуту он понял, что ему прокричала девушка. Стараясь не потерять ни одной капли, он затолкал шарфик себе в рот и принялся высасывать из него драгоценную влагу. Никогда он не пил ничего лучше, чем эта солоноватая, с привкусом ржавчины вода. Потом Дорн повязал шарфик себе на руку.

Охранник призвал всех к порядку и провозгласил:

– Суд номер шесть муниципальной судебной системы Оро приступает к заседанию. Председатель – судья Дженис Тал!

Осужденных вызывали в алфавитном порядке, а значит, у Дорна еще было время посмотреть, как вершится здесь правосудие. Стараясь никого не толкать, он пробрался в первый ряд и замер, вытянув шею.

У судьи Дженис Тал были собранные в замысловатый пучок волосы, сильно выщипанные брови, глаза с припухшими веками и узкогубый, похожий на прорезь, рот. Суд оказался пустой формальностью. Выкрикивалось имя, и человека, отозвавшегося на него, втаскивали на платформу, где ему зачитывалось обвинение в бродяжничестве. Затем у обвиняемого спрашивали, что он может сказать в свое оправдание, и стук деревянного молотка обрывал жалкие попытки что-то объяснить. Затем наступала тишина, и над карьером разносился голос судьи, усиленный мощным динамиком: