Текст книги "Столетняя война за нефть"

Банкиры Нью-Йорка бросают вызов лондонскому сити

На переговорах в Версале была сформирована новая организация для англо-американской координации в стратегической сфере. На закрытой встрече, состоявшейся в промежутках между версальскими заседаниями в отеле «Мажестик» 30 мая 1919 года, Лайонел Куртис, давний член закрытого клуба Круглый Стол или «Новая Империя», включавшего в себя Бальфура, Милнера и других, предложил организовать Королевский Институт Международных Дел. Присутствовали на этой организационной встрече также Филипп Керр (лорд Лотиан), лорд Роберт Сесил и другие члены клуба «Круглый Стол». Первой номинальной миссией нового института стало бы написание «официальной» истории версальской мирной конференции. Королевский Институт получил первоначальный взнос (пожертвование) в размере 2000 фунтов стерлингов от Томаса Ламонта из системы Дж. П. Моргана. Историк Арнольд Дж. Тойнби стал первым оплачиваемым сотрудником института.

Та же самая группа в Версале решила организовать американское отделение лондонского института и назвать его Нью-Йоркский Совет по Международным Отношениям, чтобы замаскировать его тесные связи с Британией. Нью-Йоркский Совет сначала состоял почти исключительно из людей Моргана и финансировался на деньги Моргана. Высказывалась надежда, что эта связь после Версаля послужит гармоничному соединению американских интересов с английскими. Однако этого не было в течение ряда лет.

В течение 1920-х годов происходили зачастую ожесточенные, почти военные конфликты по поводу условий выплаты военных долгов, соглашений по резине, соглашений по военно-морскому флоту, равноправия в отношении нового золотого стандарта и наиболее значительно в отношении контроля над нетронутыми нефтяными регионами мира, пока наконец не возникло англо-американское совместное предприятие в нынешней форме, и пока наконец не родилась гармония в проводимой политике между кругами моргановского Совета по Международным Отношениям и лондонского Королевского Института. В 1922 году юрист с Уолл-Стрита Джон Фостер Даллес (ключевой участник переговоров в Версале, который был автором печально знаменитой статьи Договора § 231 о немецкой «виновности за войну», которая возлагала всю ответственность за войну и ее последствия на Германию и ее союзников) выразил в издаваемом Советом по Международным Отношениям журнале «Международные отношения» мнение Моргана и его нью-йоркских друзей-банкиров. Вполне просто он утверждал: «Не может быть войны без потерь. Потери от войны измеряются в долгах. Долг подразумевает разные формы – внутренний, репарации, союзнический, и т. д. – и обычно представляется облигациями или векселями».

Даллес рассчитал, что Британия и другие страны-союзники оказались должны США сумму 12,5 млрд. долларов при 5 % годовых. Британии, Франции и другим странам Антанты, в свою очередь, сумму 33 млрд. долларов была должна Германия, согласно требованиям версальского договора. В то время эти цифры были за пределами воображения. В мае 1921 года решено было, наконец, остановиться на сумме 132 млрд. золотых марок. Германии был выдвинут ультиматум – согласиться на эту сумму в шестидневный срок, в противном случае производилась военная оккупация промышленной Рурской долины. Вскоре этот последний пункт вновь встал на повестку дня, и глобальная война за нефть стала, хотя еще неявным, но существенным мотивом.

Германия, основная цель и жертва версальских переговорщиков, к тому же потеряла и ценные сырьевые ресурсы, когда в Версале у нее отобрали все колонии. Ее доля 25 % в нефтяной компании «Тюркиш Петролеум Гезельшафт» была изъята и в конечном итоге передана Британией в пользу Франции.

Американский Конгресс отказался подписывать Версальский договор и прилагаемый к договору документ об организации аппарата Лиги Наций для его реализации, но ось Моргана и Нью-Йоркского Федерального Резервного Банка продолжала управлять финансовой судьбой Европы в послевоенный период. Совместное бремя немецких долгов по версальским репарациям, а также союзнические долги «победителей»: военные долги Франции, Италии, Бельгии перед Британией, а у Британии, в свою очередь, перед США – полностью определяли всю мировую финансовую и монетарную политику с 1919 года до краха на Уолл-Стрит в октябре 1929 года.

Вся пирамида международных финансовых отношений после Версаля опиралась на фундамент карательной структуры военных долгов. Морган и вошедшие в силу банки Нью-Йорка отказывались идти на уступки в вопросе о долгах.

Масштаб объединенного бремени военных долгов Европы был столь велик, что в течение 1920-х годов ежегодное обслуживание долга для мировой финансовой системы значило больше, чем весь годовой внешнеторговый оборот Соединенных Штатов. Нью-йоркское сообщество международных банкиров направляло потоки мирового капитала на обслуживание этого невероятного налогового бремени. Обслуживание долга проводилось в ущерб инвестициям, отчаянно необходимым для перестройки и модернизации разрушенной экономики послевоенной Европы.

Дж. П. Морган со товарищи в полной мере пользовались конкурентными преимуществами в разрушенной европейской экономике, где нью-йоркский кредит мог диктовать свои условия. Доходы от нового европейского кредитования для них были гораздо более высокими, чем от инвестиций в послевоенный рост и развитие экономики США. Банковские ставки США удерживались на намеренно низком уровне финансовыми кругами в Нью-Йорке, которые были сосредоточены вокруг Моргана и Нью-Йоркского Федерального Резервного Банка под председательством моргановского же человека Бенджамина Стронга. Как следствие этого американские ссуды затопили послевоенную Европу и остальной мир, всюду, где капитал зарабатывал премию за риск выше, чем в родных пенатах, а Лондон и новый управляющий Банка Англии Монтегю Норман нервно наблюдали за финансовым вторжением американцев на их традиционные рынки.

Британские финансисты получили свою выгоду от широко обсуждавшегося ухода Соединенных Штатов в неоизоляционизм в течение переговоров в Версале. Конгресс США не одобрил поддержку Вильсоном британской идеи с Лигой Наций, как, впрочем, и большинства черт нового мироустройства, рождающегося из безжалостного к побежденным «Карфагенского» мира в Версале. Имея за спиной Америку, Британия могла агрессивно вести себя в Европе, в Африке и на Ближнем Востоке для установления жизненно важного для нее долгосрочного господства.

Однако становилось все более очевидно, что влиятельные финансовые и нефтяные круги Америки были кем угодно, но только не изоляционистами. Британские власти должны были либо победить эту угрозу, либо эффективно присоединить ее к новому Атлантическому Союзу.

Англия стремится к нефтяному господству

Не успели высохнуть чернила под Версальским договором, как влиятельные американские нефтяные магнаты из компаний Рокфеллера «Стандарт Ойл» сообразили, что британские союзники ловко лишили их военной добычи. Заново нарезанные границы на Ближнем Востоке, также как и рынки послевоенной Европы контролировались проводящими интересы скрытно владеющего ими британского правительства компаниями «Ройял Датч Шелл» и «Англо-Персидская Нефтяная Компания».

В апреле 1920 года без участия американской делегации министры Высшего Совета союзников встретились в итальянском Сан-Ремо для выработки деталей того, кому достанется и какая именно доля нефтяных богатств бывшей Османской империи на Ближнем Востоке. Британский премьер-министр Ллойд Джордж и французский премьер Александр Миллеран оформили Соглашение Сан-Ремо, по которому Франции отходила доля 25 % нефти, добываемой британцами в Междуречье (Ирак), в то время как само Междуречье становилось британским мандатом под эгидой новой Лиги Наций и отходило под контроль Британии.

Французам отдали 25 % долю немецкого «Дойче Банка» в старой компании «Тюркиш Петролеум Гезелыяафт», которую «приобрели» у немцев как часть версальской добычи. Оставшиеся 75 % огромной нефтяной концессии в Месопотамии находились непосредственно в руках правительства Британии через «Англо-Персидскую Нефтяную Компанию» и «Ройял Датч Шелл». Для проведения своих новых интересов в Междуречье французское правительство через год создало новую компанию с участием государства «Компани Франсез де Петроль» во главе с французским промышленником Эрнестом Мерсье.

Натурализованный британский гражданин сэр Генри Детердинг, возглавлявший «Ройял Датч Шелл» и бывший в этом качестве неотъемлемой частью британской секретной службы, захватил полный контроль над огромными нетронутыми нефтяными запасами в Мосуле и Междуречье, пообещав Франции вернуть ее 25 %-ную долю в соседней французской Сирии. Само по себе соглашение Сан-Ремо было работой сэра Джона Кэдмана, в то время главы Комитета по Имперской нефтяной политике, а впоследствии главы британской правительственной «Англо-Персидской нефтяной компании». Кэдман и Детердинг в частном порядке разработали условия соглашения Сан-Ремо. Неудивительно, что британская государственная нефтяная гегемония от этого сильно выиграла.

Согласно нефтяному соглашению в Сан-Ремо, Британия выделяла Франции 25 % всей нефти, добытой в Междуречье. Франция в ответ дарила щедрые права британским нефтяным компаниям провести нефтяной трубопровод через французскую Сирию до терминала на Средиземном море. Трубопровод и все, что с ним было связано, освобождалось от французских налогов. Кэдман рассчитал, что недостаточные французские нефтяные мощности обеспечат британцам фактическую монополию на нефтяные залежи всего Ближнего Востока. Соглашения Сан-Ремо включали пункт, дающий Британии право исключить любые иностранные концессии на своих территориях.

Кроме того, Сан-Ремо формализовал соглашение, в соответствии с которым Франция учитывала бы позицию Англии в своих нефтяных отношениях с Румынией, а также с большевистской Россией. Последствия этого мы далее рассмотрим подробнее. Учитывая, что экономика Франции пострадала от войны гораздо сильнее, чем британская, Сан-Ремо представляется удачным маневром Лондона, чтобы обеспечить французскую поддержку в достижении мирового нефтяного владычества с центром в нефтяных месторождениях арабского Ближнего Востока старой Османской империи.

Черчилль и Арабское бюро

В марте 1921 года министр Его Британского Величества по делам колоний Уинстон Черчилль собрал в Каире около 40 лучших британских экспертов по Ближнему Востоку для обсуждения основных политических различий в новообретенных территориях региона. На основе этого собрания, где присутствовали все ведущие британские арабисты, включая близкого друга Черчилля Лоуренса Аравийского, сэра Перси Кокса, Гертруду Белл и других, был создан Ближневосточный департамент Британского колониального офиса, который по существу заменил Арабское бюро 1916 года. Согласно утвержденной в Каире схеме, Междуречье переименовали в Ирак и отдали Фейсалу бин Хусейну, сыну эмира Мекки хашимита Хусейна ибн Али. Британские военно-воздушные силы были на постоянной основе размещены в Ираке, а иракская администрация Фейсала по существу контролировалась чиновниками «Англо-Персидской нефтяной компании».

Когда Государственный Департамент США выразил официальный протест от имени американских компаний «Стандарт Ойл», желавших свою долю в ближневосточных концессиях, то британский министр иностранных дел лорд Керзон направил 21 апреля 1921 года сухой ответ британскому послу в Вашингтоне о том, что американским компаниям на британском Ближнем Востоке концессий не полагается.

Соглашения Сан-Ремо вызвали ожесточенную борьбу между британскими и американскими деловыми кругами за контроль над мировыми запасами нефти. Она бушевала в течение 1920-х годов и сыграла решающую роль в формировании дипломатических и торговых отношений США и Британии с новым большевистским правительством в Советском Союзе в первые определяющие годы при Ленине и затем при Сталине.

Встревоженные американские нефтяные и банковские дельцы опасались, что Британия стремится к мировой монополии на нефть в ущерб интересам США. «Ройял Датч Шелл» под управлением Детердинга полностью контролировала огромные нефтяные концессии в Голландской Индии (Индонезия, Малакка), Персии, Междуречье (Ираке) и на большинстве территорий послевоенного Ближнего Востока.

Всегда подкрепляемые тайной поддержкой британского правительства и использующие британскую разведывательную службу британцы достигали значительных успехов по всему миру. В 1912 году перед началом Первой мировой войны через свои компании Англия управляла не более чем 12 % мировой добычи нефти. К 1925 году она контролировала основную часть будущих мировых поставок нефти.

Но в 1922 году неожиданные события запустили процесс, приведший через несколько лет к «перемирию» в англо-американском конфликте после Версальского договора. Новая угроза пришла с Востока и вынудила Вашингтон и Лондон выстраивать совместное мировое владычество, в котором вплоть до сегодняшнего дня нефть составляет стратегический центр. Давайте же двинемся в Геную, чтобы увидеть, как зарождались события с глобальными последствиями.

Участники Каирской конференции 1921 г.

И опять именно Германия перечеркнула планы Британии и вынудила ее к более тесному сотрудничеству с конкурентами в Вашингтоне.

Глава 6
Англо-американцы смыкают ряды

Генуэзская конференция

16 апреля 1922 года на генуэзской вилле «Альберта» немецкая делегация, присутствовавшая на послевоенной международной конференции по экономике, взорвала бомбу, ударная волна от которой докатилась до другого берега Атлантики. Это была политическая бомба. Министр иностранных дел Германии Вальтер Ратенау в присутствии наркома иностранных дел Чичерина объявил собравшимся государственным министрам о том, что Германия и Советский Союз заключили двухстороннее соглашение, по которому Россия отказывалась от претензий на немецкие военные репарации в обмен на поставки в Советский Союз, помимо прочего, промышленных технологий.

Рапалльский договор, названный так в честь городка под Генуей, в котором его подписали немецкие и советские представители, ошеломил делегатов, собравшихся на вилле «Альберти». Особенно сильную паническую реакцию он вызвал у присутствовавших представителей Британии и Франции.

Генуэзская конференция была созвана по настоянию Британии, которой в послеверсальский период начала 1920-х годов требовалось решить ряд стратегических задач. Конференция должна была заложить основу для восстановления довоенного международного золотого стандарта, ориентированного на Лондон. Кроме того, приглашая большевистскую Россию, ставшую парией в международном сообществе после отказа нового правительства большевиков в одностороннем порядке от оплаты всех долгов царского правительства, британцы намеревались использовать конференцию для возобновления дипломатических отношений с Советской Россией. Что примечательно, американское правительство убедили отказаться от какого-либо официального представительства в Генуе, отдав инициативу Британии.

Попытка Британии примириться с Москвой была делом немаловажным. Возобновление дипломатических отношений должно было распахнуть двери для выгодных торговых сделок, которые позволили бы «Ройял Датч Шелл» и другим представителям британского нефтяного капитала контролировать опустошенные войной нефтяные месторождения России в Баку.

Тайно финансируя русскую контрреволюцию, начавшуюся в 1918 году, совместно с министром по делам колоний Уинстоном Черчиллем, глава «Шелл» Детердинг отправился во Францию и скупил дореволюционные концессии в районе Баку, рассчитывая на неминуемый крах советского режима, оказавшегося в экономической блокаде и понесшего серьезные потери.

К этому же времени относится и знаменитый заговор Локхарта, в результате которого посол Британии в Москве сэр Робин Брюс Локхарт и Сидней Рейли были заочно осуждены и приговорены к смертной казни за попытку покушения на Ленина в августе 1918 года. Тогда же Британия вместе с союзниками высадила десант в Архангельске. Политика Британии в бытность Черчилля главой Министерства по делам колоний состояла в поддержке правительства в изгнании, сформированного вокруг сомнительной фигуры Бориса Савинкова, бывшего военного министра злополучного правительства Керенского и закоренелого морфиниста. При поддержке Черчилля и британского правительства Детердинг направлял огромные суммы денег российскому контрреволюционному белому движению под руководством генералов Врангеля, Деникина, адмирала Колчака и других вплоть до 1920 года. В предвкушении вожделенной бакинской нефти Детердинг основал «Англо-Кавказскую компанию». В какой-то момент Детердинг, все более разочаровывавшийся в предприятии, стал направлять деньги на создание в Баку сепаратистского движения, которое должно было бы признать права Детердинга на нефтяные концессии.

Четырехлетние тайные и явные попытки сбросить новый большевистский режим так и не принесли плодов. К 1922 году Британия сменила тактику, намереваясь найти точки соприкосновения с казавшейся Лондону более прагматичной, но на деле продиктованной отчаянием экономической программой ленинской Москвы – новой экономической политикой (НЭПом) 1921 года.

Синклер и американское предложение

В то время как Детердинг и англичане в 1922 году упорно старались заполучить монопольное право разрабатывать и контролировать обширные нефтяные месторождения России, не меньшее упорство проявлял и американский нефтяной капитал, в том числе и группа компаний «Стандарт», принадлежавшая Рокфеллеру.

Однако к 1922 году стало казаться, что сложились идеальные условия для реализации нового британского подхода к отношениям с Россией. Основной соперник Британии в борьбе за советские нефтяные концессии, американская компания «Синклер Ойл» Гарри Синклера, весьма своевременно оказалась замешанной в разгоревшемся в США скандале с предоставлением для разработки участков в Вайоминге на месторождении Типот-Доум, зарезервированном для нужд американского военно-морского флота.

Гарри Синклер, игравший роль независимого нефтедобытчика из Оклахомы, фактически был удобным посредником для «Стандарт Ойл» и банкиров для выхода на рынки в тех случаях, когда прямое участие «Стандарт Ойл» могло вызвать подозрения, в первую очередь, сильнейшего британского конкурента – «Шелл». В начале 1920-х годов Синклер вовсе не был самостоятельным выходцем из низов, каким он себя представлял. В совете директоров его «Синклер Рефайнинг Компани» состоял Теодор Рузвельт-младший, сын бывшего президента. Арчибальд Рузвельт, его брат, был вице-президентом «Синклер Ойл». Уильям Бойс Томпсон, директор принадлежавшего Рокфеллеру нью-йоркского «Чейз Банка», обслуживавшего «Стандарт Ойл», также входил в совет директоров компании Синклера.

В начале 1920-х Гарри Синклер встречался в Лондоне с советским представителем Л. Красиным. В результате переговоров Синклер вместе с американским сенатором Альбертом Фоллом и Арчибальдом Рузвельтом отправился в Москву, где заключил соглашение о предоставлении концессии на разработку богатейшего месторождения в Баку, а также прав на разработку нефтяных месторождений острова Сахалин и об учреждении совместно с советским правительством компании с равными долями участия, чтобы поровну делить прибыли от продажи нефти за границей.

Группа Синклера согласилась вложить в проект не менее 115 млн. долларов и получить в Соединенных Штатах крупный кредит для советского правительства. В Москве было известно о тесных связях Синклера с президентом Хардингом и республиканской администрацией в Вашингтоне. Для предоставления кредита требовалось дипломатическое признание России со стороны США, нарушавшее международную изоляцию Советского Союза. Синклер согласился на это, и Хардинга убедили признать советское правительство.

Однако внезапно в Вайоминге (по некоторым сведениям, не без тайной поддержки представителей «Шелл» Детердинга) разгорелся скандал, равный по своему размаху никсоновскому «Уотергейту»: Синклер, Фолл и даже президент Хардинг были обвинены в предоставлении под разработку выгодных участков на месторождении Типот-Доум в Вайоминге, являвшемся собственностью правительства США. В последовавшей шумихе в средствах массовой информации и в ходе расследования, проведенного конгрессом, никто и словом не обмолвился о примечательном совпадении: скандал вокруг Типот-Доум всплыл, стоило лишь Синклеру и США увести выгоднейшую концессию в Баку из-под носа у Детердинга и англичан.

Как раз в то время, когда Хардинг готовился объявить об установлении дипломатических и торговых отношений между США и Советской Россией, 14 апреля 1922 года на первой полосе «Уолл-Стрит Джорнэл» появилась статья о скандале с Типот-Доум и участии в этом деле Гарри Синклера. Не прошло и года, как Хардинг умер, и смерть его сопровождалась странными обстоятельствами. Администрация Кулиджа отказалась от Синклера и бакинского проекта, а заодно и от планов признания России. Были все основания подозревать, что блокирование американского предложения, позволявшего США играть доминирующую роль в разработке российских нефтяных месторождений, было делом ловких рук британской разведки.