Текст книги "Логан : Бегство Логана; Мир Логана; Логан в параллельном мире"

Логан сбил их с ног, уложил на землю и принялся снимать одежду.

– Надень это, – велел он Джессике, бросая ей униформу Федерации.

Логан застегнул на себе пуговицы синего мундира, пряча пистолет. Накинул на плечо ремень с флягой и подобрал длинный мушкет. Джессика тоже взяла мушкет. В грязной униформе, с фуражкой Союза, натянутой на волосы, она сойдет за солдата, пока они будут двигаться подальше от смотровых зон.

– Теперь держись рядом со мной, – сказал охотник, – и делай то, что делаю я.

Прозвучал горн, призывающий взяться за пистолет.

Логан и Джессика присоединились к Великой армии Потомака. Они забрались в одну из лодок с отвесными бортами вместе с дюжиной других «синих», имитируя переправу через мелкую реку. Затем вскарабкались на грязный берег Фредериксбурга и осторожно двинулись через обстреливаемый город. Искореженные здания дымились в руинах. Воздух заполнил треск мушкетов. Металлические пчелы жужжали повсюду. Хищная пушка извергала бронзовый гром. Логан и Джессика шли по грязи. Звуки горна, бой барабанов – Бернсайд готовился к штурму. Синие ряды дрогнули под выстрелами пушек Джексона Стоунволла.

Они дошли до высот Мэри, поднимаясь по крутому склону с широкой равнины, покрытой искусственным снегом. На высотах был глубокий ров, защищающий Вашингтонскую артиллерию Нового Орлеана. Роберт Ли находился там с «серыми», отдавая им все свои силы, и конфедераты собрали около двухсот пятидесяти орудий, чтобы ударить из них по склонам холма.

Праздничная платформа слева была забита радостно кричащими зрителями, одетыми в яркие одежды и размахивающими флагами. Внезапно в толпе промелькнула черная накидка – Фрэнсис. Видел ли он беглецов, догадывался ли, куда они направляются? Сможет ли выстрелить в них умной пулей в толпе? Логан повернулся к холму, надвигая фуражку на лоб до самых глаз. Лицо девушки посерело, она беспомощно смотрела на Логана. Охотник указал вправо.

– Нам нужно пройти через поле боя, на другую сторону.

– Нас увидят.

– Нет, если мы поднимемся по склону с людьми Бернсайда. Как только минуем стену вдоль высот Мэри, с нами все будет в порядке. Там есть тоннель-лабиринт, я играл в нем в детстве. Им редко пользуются с тех пор, как построили Новый Фредериксбург и переделали весь район.

– Давайте, ребята! – крикнул офицер-андроид возле Логана. – Давайте покажем повстанцам нашу сталь!

Под звуки дудок, барабанов и горна, под яркими полковыми флагами роботы-мальчики в синем маршировали в колоннах по четыре, держа перед собой мушкеты; волна штыков взлетала вверх.

– Держи голову опущенной, – посоветовал Логан Джессике. – И не подходи к впадинам, пушки там запрограммированы на выстрел.

Они прошли уже треть пути наверх, ровным строем. Пулеметы на холмах молчали. Прицеливались, позволяя солдатам врага подойти достаточно близко. Два столетия спустя это назовут «Промахом Бернсайда». Бернсайд – дурак, напыщенный клоун с бараньими бакенбардами, отправивший свои войска на верную гибель, тщетно мечтая о личной славе. Неудивительно, что Линкольн после Фредериксбурга заменил его.

Тишина, а затем – нескончаемый рев пушек. Вокруг начался кромешный ад!

Джессика прижалась к Логану. Они медленно поднимались по заснеженному склону, вокруг них взрывались снаряды. Андроиды закричали, побросали мушкеты и упали лицом вниз. Роботы-лошади истошно хватали воздух, заливая землю красной жидкостью. Звуки горнов оборвались.

Высоты Мэри накрыл пронзительный крик металлической смерти.

– Будьте уверены в своих действиях, парни! – кричал за их спинами лейтенант, потерявший шляпу. – Вперед – за Линкольна! За Союз! Ура, ура!

Пушечный снаряд переломил его пополам.

Прямо перед ними, из-за неровной каменной стены, обращенной к Санкен-роуд, поднялись снайперы из Джорджии и Северной Каролины, чтобы обрушить град мушкетных пуль на сторонников Федерации.

Войска отступали.

Когда Логан добрался до основания стены у Санкен-роуд, мушкетный выстрел заставил его опуститься на колени. На мгновение у охотника перехватило дыхание, но ему повезло – пуля попала во флягу на груди. Он жив.

Артиллерия крушила деревья. Пушечный дым окутывал небо, смешиваясь с завесой тумана над землей.

Где Джессика? Логан осмотрел склон, пытаясь ее найти. Рядом с ним фигура в сером трясла кулаком и кричала в притворном триумфе:

– Проваливайте, вы, Синие мундиры! Возвращайтесь в свою дыру. Воооон!

Несколько конфедератов упали перед стеной, но другие роботы уже влезли на нее. Они не обратили на Логана никакого внимания, когда он снял униформу и отбросил ее вместе с мушкетом. Охотник услышал галоп приближающейся лошади. Мужчина с суровым лицом на белом жеребце с саблей в руке – Роберт Ли – воскликнул:

– Отлично, ребята, отлично. Всех, кто переживет этот день, ждут дополнительные пайки, – крикнул генерал Ли громко, чтобы его голос достиг толпы в смотровых зонах, и поскакал вниз.

Атака захлебнулась, «синие» были полностью разгромлены.

Затем Логан отчетливо увидел Джессику вдали, внизу на склоне. Девушка застряла в толпе отступающих андроидов и никак не могла из нее выбраться. Она беспомощно скатилась вниз по длинному холму к смотровым площадкам, туда, где находился Фрэнсис.

3

Они чуть было не попались ему, но толпа помешала. Ожидание нарастало. Он его смаковал, точно кошка на охоте. Осталось совсем немного.

Почти наступил вечер.

Логан вглядывался в лица, в тысячи лиц, но ни одно из них не принадлежало Джессике. Он проталкивался сквозь веселящуюся толпу туристов, все вокруг смеялись и кричали.

– Эй, гражданин.

Логан опустил голову и увидел рыжего мальчишку лет восьми с веснушками и серьезными голубыми глазами, он продавал сувениры.

– Стреляет настоящими пулями, гражданин. Вы можете попробовать и убедиться в этом. – С этими словами мальчик протянул Логану игрушечную пушку. – Она послужит вам напоминанием о Ежегодном праздновании Гражданской войны, сделано в Монте-Карло.

– Нет, спасибо.

Мальчик не стал настаивать и нырнул в толпу.

Логан остановился у какого-то дверного проема, позволяя вихрю толпы пронестись мимо, и вдруг заметил черную тунику. Фрэнсис.

Охотник открыл дверь, быстро вошел внутрь. Стоя на пороге, он всматривался в толпу, периодически теряя Фрэнсиса из виду, однако бывший напарник неминуемо приближался.

Руки Логана коснулся робот:

– Гражданин Вентворт 10, – сказал он, со стальным сочувствием глядя на мерцающую ладонь Логана. – Мы ждали вас. Сюда, пожалуйста.

Логан оказался в одном из тех заведений, где можно восстановить любое воспоминание. Выбора у него нет – Фрэнсис снаружи.

Робот выдвинул из металлической стены капсулу.

– Ложитесь сюда. Наша последняя модель. Вы можете переключать годы по своему желанию.

Логан сел на сиденье из стальной пены. К счастью, капсула закрыла его от взглядов со стороны открытой двери. Робот приложил солевой раствор к вискам охотника, соединил резиновые зажимы на его шее и лбу.

– Слушай, мне действительно не нужно быть… – Логан тянул время, но робот был запрограммирован на спокойное общение с нервными гражданами в их Последний день.

– Любой год, какой пожелаете, – сказал он, поворачивая выключатель.

Капсула тихо въехала в стену. Логан оказался в темноте. Нужно скорее выбираться отсюда и найти Джессику.

Ему шестнадцать, перед ним – пустыня Невада: коричневая, жаркая, мерцающая. Логан сидит в тени гигантской карнегии, совершенно неподвижно. Пройти сотни миль по пустыне, без еды, воды и пистолета – последнее выпускное испытание в школе охотников Вечного сна. На второй день пути Логан обезвожен и чувствует изнурительную усталость от похода. На рассвете он отжал мякоть пурпурового ферокактуса через ткань рубашки и получил несколько глотков кислой жидкости. Его чуть не вырвало.

Логан наблюдает за небольшой трещиной в желтой глине, откуда ветер приносит песок прямо к его ногам. Из трещины возникла гремучая змея. Гладкая, словно смазанная маслом, языком она как будто облизывала раскаленный воздух.

Логан немного выждал, и когда змея полностью покинула свое логово, забил ее каблуком ботинка. Пряжкой ремня он вспорол ее морщинистую кожу вокруг широкой плоской головы, немного надгрыз зубами и плавно стянул. Логан съел розовую плоть, осторожно пережевывая мелкие кости перед тем, как их проглотить. Гремучая змея присоединилась к полевой мыши, трем бабочкам и нескольким кузнечикам в его желудке.

Логан поднялся и пошел дальше, в жар пустыни. По легенде впереди был беглец, который остановился, чтобы поспать. Который спотыкался и падал, который совершенно отчаялся от масштаба пустыни. Логану это не грозит, он настигнет беглеца и убьет его.

Его тело отчаянно молит о воде. Мясо змеи дало немного влаги, однако вскоре опять началась жажда, галька во рту не помогает. Логан вспомнил уроки выживания в пустыне. Тогда в классе это не казалось особо сложным. Пустыня изобиловала жизнью: земляными совами и летучими мышами, зайцами и рысями. Здесь обитали суслики, мыши, белки, лисы, барсуки – и еще тысячи других существ ползали и медленно передвигались по песку. Однако их оказалось чертовски трудно поймать. Вода здесь тоже была, только, чтобы найти ее, требовались везение, знания и инстинкты.

Ноги Логана поднимают пыль, которая будет висеть в неподвижном воздухе до самого заката. Затем подуют ветры, пронизывающие и раскачивающие крупные мескитовые деревья, отправляя перекати-поле, словно колеса, в тысячелетнее путешествие через засушливые территории. Ночью начнутся смертельные испытания. Кошка будет преследовать лису, которая выслеживала мышь, которая охотилась за насекомым – и так вниз по пищевой цепочке.

Логан споткнулся, но удержался на ногах. Он быстро утомляется. Нет. Охотник не устает. Это работа, которая утомляет, подавляет, убивает. Необходимость выживания у охотника должна быть сильнее потребности беглеца, а потребность беглеца – жар внутри.

Он должен продолжать путь. Нет времени отдыхать. Он должен жить, чтобы беглецы умирали.

Ему семь лет, и цвет его ладони изменился, пришло время покинуть ясли и выйти в мир. Логан боится. Он хотел взять с собой Альберта 6, свою любимую марионетку, но ему не позволили.

– Почему, почему, почему? – рыдал он.

– Нельзя, – сказал робот-воспитатель и потянулся к Альберту.

Кукла побежала за Логаном, крошечные ноги стучали по полу яслей.

– Лог! Я никогда тебя не забуду, Логги. Никогда не забуду.

Они поймали Альберта и убрали его в ящик.

И Логан закричал, он кричал и кричал.

Ему девять, ладонь с красным цветком ударила его по лицу. Его окружили четверо парней. Их вожак нахмурился.

– Лижи мой ботинок, – приказал он.

Логан покачал головой. Вожак опять ударил его.

– Давай, – снова велел он. – Сделай это.

Логан попытался отступить, но его толкнули сзади, и он едва не упал.

Логан направлялся в Йеллоустоун, чтобы встретиться с Железным Джеком, который ездит на настоящих лошадях, когда парни остановили его без всякой причины на платформе лабиринта.

– Лижи мой ботинок, – опять потребовал главный. – Тогда мы тебя отпустим.

Логан посмотрел на парней. Их переполняло желание кому-нибудь навредить.

Он наклонился и слизал пыль с носка ботинка вожака.

Парни заметно разочаровались.

– Пошли, – сказал главный. – Мы найдем кого-нибудь посмелей. – И они исчезли в лабиринте.

Я не буду плакать, сказал себе Логан в тот момент, когда быстро заморгал, и из его глаз полились горячие слезы.

Он один. Ему тепло, уютно и спокойно.

Ему тринадцать, и он летит на мотолете над площадью Сан-Марко в Венеции, ветер обдувает лицо, и он открыл рот, чтобы полной грудью вдохнуть этот дикий пьянящий ветер. Он чувствует под собой необъятность Земли. Он свободен.

Цветок на его ладони синий, как цвет итальянского неба. Он никогда не изменится, никогда не постареет, и Венеция навсегда останется синей, средиземноморской и синей, навсегда.

Я должен проснуться. Должен найти Джессику. Надо вставать. Логан пошевелился в темной металлической капсуле, и она загудела.

Ему три года, гипнокассета рассказывает ему о том, что A2 + B2 = C2, о синусах и косинусах…

Ему пятнадцать лет, и инструктор поклонился ему.

Логан надевает пенопластовые рукавицы, необходимые на уроке омнита, и короткую белую традиционную рубашку. Он постарается делать то, чему его учили, попытается очистить свой разум от всех образов, кроме этого сурового мужчины перед ним.

– Еще раз, – велит мужчина.

Логан стал в стойку и начал двигаться по кругу. Руки влажные и липкие, он борется с желанием отступить. Но он не должен отступать, никогда. Если хочет стать лучшим охотником Вечного сна, то должен выучить все, чему этот человек мог его научить.

Мужчина нанес удар. Логан отразил его с помощью приема из французского бокса. Инструктор принял удар в живот, твердый как камень, даже не дрогнув, и, поймав ногу Логана, бросил его, затем нанес серию непрерывных ударов в горло, висок и солнечное сплетение. Логан свалился на мат, корчась от боли, а инструктор сказал:

– В омните не используют отдельные удары. Только комбинации. Выучи их.

Каждая культура развивала свой традиционный вид боевых искусств: в Японии – джиу-джитсу, в Китае – кэмпо и карате, во Франции – французский бокс, в Греции – бокс и борьбу. Омнит вобрал в себя самые сильные элементы каждого из них.

Логан и инструктор двигаются по кругу. Логан атакует и снова падает на мат, получив удар. Поднимается, вытирая кровь из носа. Очень больно.

– Еще раз, – говорит инструктор с легкой улыбкой.

И еще раз, и еще, и еще.

Ему шесть лет. Время игр. Роб бегает перед ним по асфальту.

– Я песочный человек, – воскликнул Логан. – Я преследую тебя. Я вижу тебя, Роб! Ты прячешься, но я вижу тебя. Сейчас я застрелю тебя!

Логан поднимает деревянный пистолет. Роб стоит за одной из качелей, притворяясь беглецом.

– Бам! – крикнул Логан. – Умная пуля! AAAAA – бух!

Роб не упал.

– Промазал! – закричал он.

– А вот и нет.

– А вот и да.

– А вот и нет. Умная пуля всегда поражает цель. От нее не сбежишь.

Нужно встать и уйти отсюда.

Капсула продолжала вибрировать, Логан напрягся в ее металлических объятиях.

Ему девятнадцать, и навязчивый голос поет в двух тональностях: «Ах, черный, черный, черный!» Он в отпуске в Новой Аляске с танцовщицей, чье тело покрыто сияющими чешуйками. Растущие снаружи пальмы заслоняют небо. И они слушают Кантату для бонго в ля миноре со всеми восьмидесятью восемью тонами, ясными и глубокими, которые мог играть только Дойчер 4. Они слушают «Песнь, которая поется с трепетом», и «Милкбелли», и «Сердитый человек», сага о Вечном сне с 103 куплетами:

 
Злой человек яростью наполнен,
Он и судья, и суд присяжных.
Застрели беглеца, стреляй из ружья,
Добычу настигни, и будь спокоен.
Умная пуля в пистолете уже!
Злой человек – самый быстрый охотник,
Злой человек – самый злой на планете.
Застрели беглеца, стреляй из ружья,
Добычу настигни, застрели подлеца,
От пистолета бегущего.
 

Логан с гордостью сидит в кругу своих друзей, в красивой черной накидке, вместе с женщиной в блестящем наряде змеи, которая ласково поглаживает его, заставляя кровь пульсировать.

Ему четырнадцать, и его ладонь внезапно стала синей. Теперь он должен принять обязанности взрослой жизни, чтобы проторить себе дорогу в будущее. Вчера он мог спрашивать о чем угодно, потому что был мальчишкой, а теперь стал мужчиной. Но все в порядке, потому что теперь он может быть тем, кем всегда хотел быть.

Всегда…

Ему двадцать, и он на охоте. Девушка умна, она пересекла реку, чтобы сбить его с толку, но теперь оказалась в ловушке, стоя спиной к высокому забору. Логан подходит к ней. Она царапает доски, ломая ногти, затем обессиленно падает. Он поднимает пистолет, стреляет, умная пуля поет свою песню. Логан стоит, чувствуя опустошение. Почему она заставила его сделать это? Почему не приняла Вечный сон? Почему она сбежала?

Беги!

Ему двадцать один год. Внезапно двадцать один! Цветок на его ладони начинает мерцать. Он на верхнем этаже жилого комплекса, висит, держась одной рукой за край; Лилит смеется над ним. Теперь он на столе в Аркаде, над ним угрожающе нависли скальпели; он в узком коридоре, наводит пистолет на Дока. Вот он уже на ветхой платформе под Собором с беспризорниками, а вокруг него витает облако с наркотическим препаратом; лабиринтолет уносит его в глубь тоннелей. Темнота подводной лодки, он в самом сердце «Молли», дрожат стены, Кит нацелил огнемет ему в живот, холодная вода достигла уже подбородка. Он на льду, перед ним надзиратель, а вот и каторжники окружили его тесным кольцом, словно волки; потоки сильного ветра, он в ледяной пещере, Джессика лежит закованная, вот-вот на нее упадет большая глыба льда. Он тянется к оружию в траве, бронзовые робосоколы летят на него с неба; он на гранитных ступенях Неистового Коня, внизу Смотритель, Фрэнсис приближается, Джессика сбежала, он заблудился в бесконечной тьме пещер. Он наблюдает, как Рутаго заливает в горло Джессики гемодрон; он уже на мотолете, под ним «Хромой Джонни», король цыган мчится на него; его уносит речной поток. Он перелетает через провода; он в комнате любви; входная дверь закрылась, прежде чем он успел добежать до нее. Он медленно поднимается по высотам Мэри под пушечные выстрелы, Джессика пропала; Фрэнсис поджидает его снаружи, и он…

Проснись!

Капсула распахнулась, Логан рывком сел.

Робот в дальнем конце зала занимался другим клиентом. Логан не стал ждать, снял датчики сам. Охотник встал и осмотрел территорию перед зданием. Фрэнсис ушел дальше. Пока путь свободен.

На следующем этаже простаивал полицейский автолет. Логан подошел к пилоту, стройному мужчине с печальными глазами в плотно облегающей униформе лимонного цвета. Охотник показал ему правую ладонь.

– Не поможете?

– Буду рад помочь любому гражданину в Последний День, – кивнул полицейский.

– У меня заканчивается время, и я не хочу тратить его на передвижение на травалаторе. Не могли бы вы подвезти меня?

– Понимаю, что ты чувствуешь, гражданин. Год-другой, и настанет и мой Последний День. Куда тебя отвезти?

– Здесь недалеко. – Логан указал на запад. – Та лесистая местность за пределами поля боя. У меня там встреча.

– Садись.

Они взлетели в клубах дыма. Внизу андроиды генерала Бернсайда перегруппировывались для новой атаки. Слабо потрескивали мушкеты, звучал барабан. Воздух наполнился пронзительным звуком музыки. Полицейский вздохнул:

– Замечательно, не так ли? Я приезжаю сюда каждый год, независимо от того, на службе я или нет. Ни за что не пропущу Празднование. Видеть всех этих храбрых солдат, умирающих за то, во что они верили, – так вдохновляет. Дает чувство цели, чувство чести, воодушевляет.

– Да, – согласился Логан.

– Они боролись за действительно важные вещи, – продолжал полицейский. – Свобода, независимость, справедливость. Теперь все изменилось. Нам досталось все на блюдечке. Больше нет ничего, за что можно бороться.

Логан кивнул.

– Я завидую этим парням на поле. Они боролись за свое будущее. А какое будущее у нас? – Грустные глаза полицейского стали еще печальнее. – Сон. Для тебя он наступит завтра. Для меня – в следующем году. Раньше я был приверженцем религии, думал, что за пределами Сна существует лучший мир. Теперь не уверен. Некоторое время я был дзен-баптистом, а затем переключился на…

– Вон там, – прервал его Логан, указывая жестом. – За теми деревьями.

Автолет приземлился на открытой площадке. Логан вышел, помахав пилоту в знак благодарности.

– Рад был помочь. Надеюсь, тебе удастся завершить дела до Вечного сна.

– Удастся.

– Я могу подождать тебя здесь, чтобы отвезти назад.

– Не нужно, спасибо.

Офицер пожал плечами, смерил Логана долгим, пронзительным взглядом полицейского и снова поднялся в небо.

Вход в лабиринт у старого Фредериксбурга явно нуждался в покраске. Птицы выпорхнули из него, как только Логан приблизился. Очевидно, Джессики здесь нет. Может, она пришла и ушла?

Логан осмотрел лестницу: отпечатки тяжелых ботинок охотника Вечного сна на пыльном полу.

Он опустил пистолет и бесшумно спустился по лестнице. Платформа была пустынной. Логан быстро перешел в блок с экранами управления и снял сканер. Теперь посадочное место не контролируется, и можно посадить Джессику в машину. Если удастся ее найти.

Охотник вернулся на поверхность. Поняла ли Джессика, где именно лабиринт? Надо было дать ей четкие инструкции. Теперь придется ждать и надеяться, что девушка все-таки отыщет его. Но лучше подождать, чем упустить шанс снова увидеть ее. Если она все еще жива и свободна.

Логан нашел укрытие под свисающими ветками деревьев, откуда удобно было наблюдать за входом. Заворчала какая-то птица. Белка выскочила на открытое пространство, кокетливо помахивая хвостом. Подпрыгнула ближе, настороженно и одновременно любопытно разглядывая его. Логан свернул ей шею, снял кожу, выпотрошил и насадил на палку. В животе урчало от голода. Он сглотнул в предвкушении жареного мяса. Охотник вынул из пистолета четыре оставшихся снаряда: иглострел, пар, петлю и умную пулю, – нажал на курок и искрой поджег небольшую насыпь из листьев и сухих ветвей. Подбрасывая в огонь ветку за веткой, Логан пожарил белку и съел ее.

Заслышав хруст гравия, охотник быстро потушил огонь и спрятался. Раздался звук ломающих веток и бегущих ног. Из леса выбежала Джессика. Логан бросился ей навстречу.

– Скорее, – всхлипнула она. – Меня кто-то преследует.

– Охотник?

– Нет, двое мальчишек. Они видели мою руку.

– В лабиринт.

– Битва. Я упустила тебя. Думала, что потеряла. Боялась, что не смогу сюда добраться.

– Не важно, – бросил Логан. – Главное, ты здесь.

Платформа по-прежнему была пустынной.

– Вашингтон, округ Колумбия, – приказал Логан машине, которая прибыла по их вызову.

2

Он играет с ними, наблюдает. Он знает свое предназначение и не волнуется. Цветок девушки передает сигнал, он следит за всеми перемещениями беглецов на экране и обязательно поймает их. Он больше не сердит и не расстроен. Он уверен в своих действиях и совершенно спокоен. Ловушка захлопнулась.

Наступал ранний вечер.

– Барьер через восемьдесят километров, прямо по курсу, – предупредил автопилот, замедляя ход.

– Барьер через сорок километров, прямо по курсу.

– Барьер через восемь километров, прямо по курсу.

– Мы прибыли к барьеру, сообщите дальнейшие инструкции.

Логан и Джессика отправили машину обратно в тоннель.

– Мы начнем путь отсюда, – сказал охотник девушке.

Лабиринт перед ними был заблокирован выпирающим участком скалы. Часть потолка тоннеля рухнула, засыпав участок грязью и щебнем. Беглецам удалось обойти препятствие по узкой дорожке, которая привела их к заброшенной платформе «Площадь Стентон».

Воздух здесь был влажным и приторным, наполненным запахом гнили. Толстые ветви лозы обвивали лестницу, ведущую на улицу. В нижней части опутанной корнем лестничной площадки Логан ненадолго остановился, чтобы отдышаться. Он увидел следы, которые могли принадлежать только одному человеку. Фрэнсис, должно быть, прибыл сюда раньше них. «Он, вероятно, ждет нас здесь, – подумал Логан, крепко сжимая в руке пистолет. – Ждет, чтобы убить нас».

Первое столкновение Малой Войны произошло на Пятнадцатой улице и Улице К перед баром «Шератон» в центре Вашингтона. В течение месяца молодежь стекалась в город на масштабную демонстрацию в знак протеста против тридцать девятой поправки к Конституции. Как и другие запреты прежде, этот Закон об обязательном контроле над рождаемостью невозможно было воплотить в жизнь, и молодежь вышла на улицы, чтобы заявить о прямом нарушении ее прав. Негодование было направлено против двух ветвей правительственных органов: Национального совета Евгеников и Федеральной комиссии по изучению рождаемости. В Вашингтоне не имелось органов, регулирующих количество детей у граждан. Негодование обернулось мятежом.

Несколько показательных примеров реализации нового закона в Верховном суде не помогли успокоить повстанцев. Гнев охватил ряды молодых граждан. В своем обращении к нации о положении в стране президент Кертейн подчеркнул серьезность вопроса нехватки продовольствия, поскольку население планеты возросло до шести миллиардов. Он призвал молодежь к самообладанию в условиях кризиса. Однако вид жирного, отъевшегося президента, рассказывающего о долге и сдержанности, вызвал у аудитории негативную реакцию. Кроме того, все хорошо знали, что Кертейн был отцом девяти детей, и это усугубило противостояние.

В девять тридцать вечера, общепринятое стандартное время, во вторник третьего марта двухтысячного года семнадцатилетний юноша из Чарльстона, штат Миссури, по имени Томми Ли Кондон, находился около бара «Шератон». Выступая с пламенной речью, он призывал своих юных слушателей присоединиться к его маршу к Белому дому.

– Если вам так хочется марша, почему бы вам, проклятые глупые детишки, не помаршировать домой спать? – осведомился какой-то пожилой критикан, чье имя не вошло в историю.

Это было не то место, не то время и не тот способ выражения. Последовала горячая словесная перепалка, перешедшая в драку. Так началась Малая Война.

К утру половина Вашингтона пылала в огне. Сенаторов и конгрессменов вытаскивали из домов и вешали как преступников на деревьях и фонарных столбах. Полиция и подразделения Национальной гвардии были сметены в первой крупной волне беспорядков. Здания поджигались, в ход шли взрывчатые вещества. В порыве замешательства служащий Вашингтонского зоопарка выпустил животных, чтобы спасти их от пожара. Животных так и не поймали.

Была поднята армия, по приказу из Капитолия по улицам шли танки, однако управлять ими могли лишь несколько взрослых военных. Большинству солдат, входивших в вооруженные силы страны, было не более двадцати одного года, и они поддержали повстанцев, отказавшись выполнять приказы. Вдоль всего проспекта Пенсильвании валялась выброшенная солдатская форма.

Волнения прокатились по всем штатам. Правда, за пределами Вашингтона революция оказалась на удивление бескровной. Агрессивные молодые люди захватили столицы, административные центры и мэрии от побережья до побережья. Опасаясь за свою жизнь, мэры, губернаторы и члены городского совета побросали свои посты, чтобы никогда к ним не вернуться.

В течение двух недель бразды правления целиком и полностью находились в руках молодежи. Малая Война закончилась.

Во время беспорядков генерал-майор Мэтью Поуп разрешил использовать одну небольшую тактическую ядерную бомбу. Это было последнее, что он успел сделать в своей жизни, больше ядерное оружие в Малой Войне не использовалось. Эпицентром взрыва стал Смитсоновский институт, и образовавшийся от удара кратер получил впоследствии известность как «Дыра Поупа». В течение двух недель Вашингтон практически обезлюдел, пока показатели на счетчике Гейгера не упали достаточно низко, чтобы наблюдатели могли войти в город и изучить обстановку. Животные из зоопарка начали активно размножаться.

Следующий год был ознаменован великими дебатами о том, как лучше всего решить демографический кризис.

У Чейни Муна имелся ответ. Ему тогда исполнилось шестнадцать лет, природа одарила его громким, сильным голосом, сверкающим, гипнотическим взглядом и чувством собственной избранности. Любимец публики, обладающий талантом превращать банальщину в шедевр – в его устах даже самые нелепые вещи обретали смысл. Когда он выдвигал предложение, его голос парил над другими, превращаясь в раскатистый гром. Его идеи нашли многочисленную поддержку. В Лондоне, у цирка Пиккадилли, он обратился к скандирующей толпе из четырехсот тысяч молодых людей. В Париже, на западном берегу Сены, говоря на безупречном французском, он загипнотизировал вдвое больше людей. В Берлине его обнимали; Мун стал спасителем мира, новым Мессией. В течение шести месяцев число последователей плана Чейни Муна насчитывало миллионы. Его противники отмечали, что большинству из них не исполнилось и пятнадцати, однако нехватку зрелости они сполна компенсировали фанатизмом.

Через пять лет началась реализация Плана Муна, и Чейни Мун, теперь двадцатиоднолетний, доказал свою преданность, став первым, кто публично предался Вечному сну.

Молодежь Америки приняла этот смелый новый метод самоконтроля, и чтобы план Муна соблюдался, был создан «Мыслитель». Всех оставшихся пожилых граждан казнили, и в Чикаго заработала первая полноценная фабрика сна. Молодежь твердо верила: они больше никогда не передадут свою судьбу в руки старшего поколения.

Начался век господства компьютеров. Новая система определила максимальный возрастной предел, появились первые отряды охотников Вечного сна.

К 2072 году все население планеты было молодым.

Логан прищурился, вглядываясь в темную лестницу. Охотник не питал иллюзий – он слабее Фрэнсиса. Тот был блестящим и непревзойденным охотником, враги его боялись и уважали. И где-то там, впереди, его черная накидка сливается с темнотой. В голове Логана крутилась песенка: «Злой человек яростью наполнен… умная пуля в пистолете уже!»

Логан с печалью посмотрел на Джессику. Даже за маской усталости ее лицо оставалось прекрасным. Она жила полной жизнью и казалась такой уязвимой и юной. Охотник поманил девушку в мрак тоннеля. Она хотела возразить, но он приложил палец к ее губам в немой просьбе не шуметь. Затем стал молча подниматься по лестнице. На площадке осторожно заглянул наверх, стараясь не светиться. Выше – ни звука. Другого Логан и не ожидал. Фрэнсис – охотник; он бы подождал, пока беглецы появятся в поле зрения, для чистого выстрела. Логан снова медленно поднял голову. Он преодолел оставшийся лестничный пролет и укрылся у выхода, тщательно просматривая каждый сантиметр пространства, открывшегося перед ним.

Охотника атаковал рой мошек, но он не пошевелился. Он не станет двигаться, пока не убедится, что каждый листок – это действительно листок, каждое дерево – дерево, каждый кусок скалы состоит из камня, а не из плоти. И только потом продолжил путь.

Согнувшись, он пролез через отверстие в спутанных ветвях лозы и вышел за штабелем гниющих бревен. Охотник вновь тщательно изучил местность.

Старый Вашингтон.

Джунгли и звуки джунглей. Ревела обезьяна. Кричал попугай ара. Где-то в глубоких зарослях рычал лев.

Логан ступил на территорию у входа в лабиринт: удушающее буйство тропической растительности. Гигантские баньяны выбросили наружу корни, чтобы стать опорой для лозы, папоротников, дикого винограда. Экзотические растения и цветы росли из глинистой почвы рядом с цветущими деревьями. Разросшийся мискантус не позволял ничего разглядеть дальше в джунглях. Это было пышное буйство темно-зеленого, ярко-зеленого и желто-зеленого. Под ногами струились ручейки воды, а кувшинки пробивались через отходы, над которыми парили стрекозы.