Текст книги "Очи черные"

4

Валли вернулась в банк, когда уже стемнело. Она чувствовала себя ужасно, и, судя по реакции встретившего ее Тэвина, это было написано у нее на лице.

– Привидение, что ли, повстречала? – спросил обеспокоенный Тэвин.

Валли не могла ответить. Ее совершенно ошеломили события прошедшего дня, и долгая дорога в метро от Брайтон-Бич не помогла прийти в себя. Слишком долго пришлось ей сидеть в одиночестве и переживать событие, которое могло перевернуть всю ее жизнь с ног на голову. Она терпеть не могла проявлять слабость перед своей командой, но в этой ситуации просто не могла ничего поделать.

– Она голодная, точно, – сказала Элла.

Тэвин вышел и через пятнадцать минут вернулся с двумя пиццами и дюжиной банок «Доктор Пеппер». Друзья предложили Валли поесть и расслабиться и терпеливо ждали, когда она сможет все им рассказать. Она заставила себя съесть кусок пиццы и выпить содовой. Сочетание жирной еды, сахара и кофеина в конце концов возымело действие, и через полчаса Валли немного пришла в себя. Она вытащила из сумки большой пухлый конверт и аккуратно разложила его содержимое на теплом мраморном полу, стараясь не нарушить порядок, в каком бумаги лежали в конверте. Ребята встали на колени рядом с ней и принялись рассматривать содержимое.

Первым конечно же было письмо. Элла взяла его и собиралась было прочесть вслух, но осеклась и вопросительно посмотрела на Валли.

– Ничего? – спросила Элла.

Валли разрешающе кивнула и приготовилась услышать слова, крутившиеся у нее в голове вот уже почти два часа, – может быть, так они станут понятнее.

– «Моя милая Валентина», – начала читать Элла и снова вопросительно взглянула на Валли. – Валентина?

– Это я, – пояснила Валли, – мое русское имя.

Хотя все в ее команде знали, что она приемный ребенок, никто раньше не слышал ее первого имени.

– Ты никогда не говорила нам, – сказала Элла.

– Я и сама не знала, – ответила Валли. – Думала, что не знаю.

– Ничего себе… – проговорил Джейк.

Элла продолжила читать, теперь с большей серьезностью:

– «Моя милая Валентина. Я всегда надеялась, что однажды мы с тобой встретимся и обнимемся как мать и дочь. Если ты получила это письмо, это означает, что моей надежде не суждено осуществиться. Меня больше нет. Я пишу это, и сердце мое разрывается…»

Элла ненадолго замолчала и откашлялась. Она сочувственно взглянула на Валли.

– Как ты? – спросил Тэвин.

– Нормально, – ответила Валли.

Элла продолжала:

– «Как много я хотела бы сказать тебе. Боюсь, ты никогда не простишь мне, что я оставила тебя одну в этом мире, но я с радостью снесла бы твой гнев, если бы только у меня был шанс объяснить тебе, какой выбор мне пришлось сделать. Не сомневайся, я всегда любила тебя и всегда надеялась, что в конце концов мы сможем быть вместе и в безопасности. Может быть, в другой жизни. Мне очень, очень жаль». – Элла снова остановилась, немного озадаченная, а затем продолжила: – «Конечно же тебе хочется знать, откуда ты и кто твои родители. Я собрала здесь документы, из которых ты все узнаешь. Ты имеешь право знать, почему нам с тобой суждено было жить в разлуке. Пожалуйста, прими это знание как окончательное и не ищи другого. Если ты не поверишь этому предостережению, тебя ожидают опасности и страдания. Пожалуйста, Валентина, красавица моя, прими чудо своей жизни и иди только вперед к миру и счастью. Безмерно любящая тебя, Елена Маякова».

Все четверо некоторое время сидели молча, обдумывая содержание письма. Все смотрели на Валли, ожидая ее реакции. Хотя она уже прочла письмо, пока ехала в метро, эмоциональное воздействие этих слов было все еще слишком сильно. Ее сбивало с толку и поражало сложное сочетание восторга и сомнений.

– Ни фига себе, – сказал Тэвин.

– Где ты это вообще взяла? – спросил Джейк.

Валли подробно рассказала обо всем, что случилось за день. Тэвин, Джейк и Элла обдумали все это.

– Ты просто пошла за удостоверением, – сказал Тэвин, – и старик, которого ты никогда раньше не видела, дал тебе это?

– А охранник пытался меня выследить. Я не знаю почему. Я ничего не знаю.

– Валли, все это совершенно неправдоподобно, – сказал Джейк.

– Ага, – согласилась она.

– Вот что я тебе скажу, – начал Тэвин. – Готов поспорить, в письме ошибка. Твоя мать, которая писала все это… из письма ясно, что она умерла, но мне кажется, что на самом деле нет.

– Почему ты так решил? – удивилась Валли, хотя она и сама недавно пришла к такому утешительному заключению.

– На конверте написано твое имя, так что ты в любом случае должна была когда-нибудь получить его, так?

– Ну, – согласилась Валли.

– И то, как она это написала… – Тэвин взял письмо и нашел ту фразу, которую имел в виду. – Вот: «Если ты получила это письмо, это означает, что моей надежде не суждено осуществиться. Меня больше нет». Видишь? Ты должна была получить это только после ее смерти. Но ты случайно оказалась сегодня в этом магазине и поэтому получила письмо раньше, чем должна была.

– Откуда ты знаешь, когда она должна была его получить, Тэв? – сказал Джейк, как обычно, настроенный скептически. – Это просто предположение. Мы не знаем, когда и как это должно было случиться. И вся эта фигня выглядит очень старой. Что-то должно было случиться с Еленой за все это время.

– Но почему Валли не может просто поверить, – запротестовала Элла, толкая Джейка локтем.

– Это все чушь собачья, и верить этому неправильно, – сказал Джейк.

Валли чувствовала себя очень странно, присутствуя при этом споре, когда ее «команда» обсуждала ее личную жизнь без ее участия. Часть ее изо всех сила хотела поверить, что Елена жива, но она не больше, чем остальные, понимала, насколько это может быть правдой.

– И у меня есть еще одна мысль… – сказал Тэвин.

– Наверняка она даже лучше той, – пренебрежительно ухмыльнулся Джейк.

– Да, – сказал Тэвин. – Я думаю, что Елена где-то здесь. Или была здесь, когда писала это письмо.

– Это еще почему? – спросила Валли.

– Прежде всего, – сказал Тэвин, – как еще конверт мог оказаться в Америке? Да еще и на Брайтон-Бич?

– И смотри, как она называет тебя, – добавила Элла, очевидно, согласная с Тэвином, – «Валентина, красавица моя». Она так написала. Она видела тебя, Валли. Видела, какая ты красивая.

– Да боже мой! Любая мать считает своего ребенка красивым, – не сдавался Джейк, но Валли почувствовала, что на всех эти слова произвели сильное впечатление, даже на Джейка. У каждого из них отношения с родителями были тяжелыми и болезненными, и ребята не очень-то верили в обязательность добрых родительских слов.

Элла не принимала никаких возражений и просто игнорировала скептицизм Джейка.

– Она жива, и она наблюдает за тобой. – Элла произнесла эти слова шепотом, и они прозвучали романтично, как в волшебной сказке. – Я так считаю.

«Волшебница Элла», – подумала Валли, хотя она и сама хотела в это верить.

– Но если ты права, – сказала Валли, изо всех сил стараясь сохранить благоразумие, – и она где-то рядом, почему она не связалась со мной?

– Это может быть как-то связано с чуваком на фотографии, – предположил Тэвин.

Все снова посмотрели на фотографию из пачки: мужчина в очках-авиаторах переходил некую неизвестную улицу, похожую на улицу любого большого города в любой стране мира. На вид ему около сорока лет, хотя на фотографии не было никаких указаний на то, когда она была сделана. У него внушительная фигура человека, занимающегося физическим трудом, темные волосы коротко подстрижены. Снова присмотревшись к фотографии, Валли только теперь заметила темное пятно у него на шее, наполовину закрытое воротником рубашки. Татуировка.

– Что вы о нем думаете? – спросила Валли.

– Он какой-то страшный, – ответила Элла.

– Здесь еще кое-что, – сказал Тэвин, показывая на обратную сторону фотографии.

Валли взяла у Тэвина фотографию и увидела на обратной стороне еле заметную надпись карандашом, почерк совпадал с тем, которым было написано письмо от Елены Маяковой. «Это очень опасный человек, – прочла Валли вслух, и холодок пробежал у нее по спине, как только слова слетели с губ. – Он разлучил нас. Если встретишь его, беги».

Несколько часов спустя Валли лежала без сна на своей постели высоко над банковским полом и смотрела на темный потолок. Когда снаружи проезжала машина, свет фар проникал в банковское окно и скользил по мозаичной сцене из Троянской войны, на миг оживляя античных героев, тут же снова возвращавшихся во тьму.

Возможно ли это, думала Валли, страстно хотеть чего-то всю свою жизнь и точно не знать чего? Это пришло ей в голову, когда она в первый раз читала фразу в письме матери: «Я всегда надеялась, что однажды мы с тобой встретимся и обнимемся как мать и дочь». Валли тоже хотела этой встречи, сейчас больше, чем когда-либо. Всю свою жизнь Валли чувствовала себя брошенной, думала, что она нежеланный ребенок, просто выкинутый равнодушными родителями. Теперь оказывалось – если считать письмо матери настоящим – что все было совсем наоборот. Маленькую Валли, маленькую Валентину любили, о ней заботились.

И еще одна важная мысль пришла ей в голову через несколько часов после произошедшего на Брайтон-Бич: когда Валли произносила вслух свое русское имя – Валентина, – она произносила звук «в» как нечто среднее между английскими «v» и «w», то есть так, как произносят его носители русского языка. Клер никогда не говорила, почему она выбрала для нее имя Уоллис, но теперь это казалось очевидным: Валли было таким же сокращением от Уоллис, как Валя от имени Валентина. Если произносить «w» как «v», то сокращенные варианты имен звучат почти одинаково в обоих языках. Клер выбрала имя Уоллис, чтобы не разрывать связь американской Валли и русской, возможно, чтобы у пятилетней девочки не возникало ощущения перелома, чтобы переход из одной культуры в другую не был слишком тяжелым. Вероятно, это мелочь, но Валли была благодарна за нее как за напоминание, что, несмотря на все их разногласия, Клер любила Валли и заботилась о ней как могла.

Валли услышала приближающиеся шаги Тэвина в темном коридоре. Он сел рядом с ней, поджав ноги.

– Как ты? – спросил он. – Сегодня был длинный день…

– Да, – Валли вымученно усмехнулась, – все это какое-то безумие.

– Думаешь, это все настоящее? Письмо и все остальное?

– Не знаю, – ответила Валли, а потом прибавила: – Хотелось бы, чтобы было.

– Что ты собираешься делать?

– Буду искать ее, – сказала Валли. И от этих слов внутри у нее стало так хорошо… это было не совсем счастье, но все же.

– Круто, – поддержал ее Тэвин. – Мы поможем тебе.

Валли улыбнулась.

– Спасибо, Тэв.

– Может быть, нам это нужно не меньше, чем тебе.

– Что ты имеешь в виду?

Он пожал плечами.

– В конце концов, нельзя все время от чего-то убегать. Мне кажется, необходимо еще и бежать к чему-то. Тебе так не кажется?

– Да, кажется, – сказала Валли, и это была правда. Она чувствовала это время от времени, но никогда об этом не размышляла. Она и остальные ребята постоянно боролись за выживание, но какой должен быть следующий шаг?

Вали почувствовала, что Тэвин хочет что-то сказать, что-то важное, но не знает, с чего начать. Валли поймала его взгляд, но он отвел глаза. Момент был упущен.

– Спокночи, – сказал он. Он поднялся и пошел в другой конец коридора.

– Спокойной ночи, Тэв, – пожелала Валли ему вслед и вдруг почувствовала, что совершенно опустошена. Она завернулась поплотнее в свое шерстяное одеяло и, лежа на спине, снова принялась смотреть в потолок. Память медленно, постепенно прояснялась… может быть, под действием русских разговоров, услышанных днем в Брайтоне. Вспомнилась песня, колыбельная. Она когда-то знала ее наизусть, а теперь песня вертелась на языке, но никак не вспоминалась. Где Валли могла ее слышать? Какие слова там были? Страшно было собрать все обрывки памяти воедино, но это было уже неизбежно. Она пошевелила губами, и русские слова песни полились сами собой: «Пускай придет пора проститься. Друг друга…»

После нескольких слов Валли остановилась и никак не могла вспомнить дальше, размышляя, что могут означать слова песни. В конце концов она уснула, убаюканная не колыбельной, но собственной невероятной усталостью.

На следующее утро, в понедельник, Валли спустилась со своего подиума и разбудила остальных, встав на колени на полу рядом с ними.

– Я не показала вам еще кое-что, – сказала она и достала маленький конверт со странным блестящим камешком внутри. Тэвин, Джейк и Элла взглянули на ничем не примечательный камень у нее в руке.

– Я не понимаю, – проговорила Элла.

Валли пожала плечами.

– Я тоже, но должна же быть причина, по которой она положила его в конверт вместе со всем остальным, так?

– Наверное, – сказал Тэвин. – Да, должна быть.

– В любом случае, – добавила Валли, – с этого можно начать.

Остальные вяло согласились. Они кое-как собрались и отправились на поезде «А» в Социально-медицинский центр на 30-й улице, где позавтракали бесплатным кофе и яичницей, а потом пошли пешком по Америкас-авеню до 47-й улицы, где целый квартал занимали ювелирные магазины Манхэттена. Для Валли и ее друзей все эти магазины ничем не отличались один от другого.

– С какого начнем? – спросила она.

Элла указала на одну из витрин и прочла на ней: «Братья Хэмлиш».

– Я всегда предпочитала «Братьев Хэмлиш», – сказала она, драматическим жестом подняв руку ко лбу, как будто собиралась красиво упасть в обморок. – Я просто не надену никакие другие украшения.

Остальные согласились и направились к выбранному Эллой магазину, не обращая внимания на недоверчивые взгляды кучки продавцов, которые, собравшись вместе, потягивали кофе в ожидании клиентов.

Валли попробовала открыть дверь магазина, но она оказалась запертой. Внутри за прилавком стоял молодой человек и смотрел на них оценивающим взглядом. Очевидно, Валли и компания ему не особенно понравились. Он отрицательно покачал головой.

– Придурок! – выругался Джейк, обиженный за всех. Он взялся за дверную ручку и начал сильно дергать за нее, с усмешкой глядя на продавца. – Открой чертову дверь!

Валли увидела, как продавец потянулся за чем-то под прилавком. Что там у него? Ружье? Кнопка вызова охраны? Она отстранила Джека от двери.

– Спокойней, ты, важная птица, – сказала она.

– Да пошел он, – не унимался Джейк. – Тут еще куча таких магазинов.

– И все остальные двери будут так же закрыты.

Джейк выслушал и неохотно пожал плечами, соглашаясь.

Валли полезла в карман куртки и вытащила маленький коричневый конверт из брайтонской папки. Она открыла его, вытряхнула на ладонь камешек и поднесла его к стеклу витрины. Когда продавец снова взглянул на нее, она держала камешек в руке между большим пальцем и указательным, так, чтобы ему было видно. Продавец бегло взглянул на камешек и подошел ближе, чтоб получше рассмотреть.

– Пожалуйста, – сказала Валли достаточно громко, чтобы он услышал ее сквозь толстое витринное стекло.

Продавец немного поразмыслил, снова с опасением окинул взглядом ребят, но потом решился. Он открыл дверь и впустил их. Оказавшись внутри, ребята были ошеломлены огромным количеством драгоценностей, выставленных напоказ в витринах под толстым стеклом.

– Ни фига себе! – воскликнул Джейк и подтолкнул локтем Тэвина. – Прикинь?

– Черт, – произнес Тэвин почти шепотом. – Как в музее или типа того.

Элла указала на колье с огромным изумрудом, окруженным одинаковыми бриллиантами.

– Ну разве это не создано специально для меня, а? – спросила она без тени иронии.

Глядя на продавца за прилавком, Валли держала камень. Этот человек был явно заинтригован, видно было, что ему не терпится самому взять камень в руки.

– Вы можете оценить камень, правда? – спросила Валли.

– Я не покупаю краденые камни, – ответил он высокомерно с хасидским акцентом. Но при этом не сводил глаз с камня.

– Я не говорю о продаже, – сказала Валли невозмутимо. – Я спросила про оценку.

– Тогда ладно, – согласился он и протянул руку. Валли уже собиралась положить камень на его ладонь, но в последний момент замешкалась, чтобы немного поддразнить его, и он взглянул на нее с нетерпением. Она улыбнулась и наконец передала ему камень. Ювелир взял специальную лупу и поднял камень повыше, чтобы лучше рассмотреть.

– Ха, – произнес он.

Он снова недоверчиво взглянул на ребят – как будто чтобы убедиться, что они не ограбят его, пока он занят, – и отошел от прилавка, к небольшому рабочему столу в углу комнаты. Там он включил шлифовальную машину и принялся обрабатывать камешек. Друзья в томительном молчании ждали, когда ювелир выключит шлифовальный станок и вернется к прилавку. На лице его появилась легкая улыбка – улыбка профессионала, решившего интереснейшую задачу, – и на Валли он взглянул уже другими глазами, теперь он заново оценивал ее, как будто пытаясь разгадать происхождение удивительного камня.

– Могу я спросить, как к вам попал этот камень? – обратился он к Валли.

– Его оставила мне бабушка, – не задумываясь, ответила она.

Ювелир лукаво взглянул на нее.

– Вы видите перед собой, – начал он, – драгоценный камень под названием александрит, достаточно редкий. Он был назван по имени царя Александра II, когда тот впервые совершил путешествие на Урал. После огранки камень приобретает зеленый цвет при дневном освещении и красный при ночном. Зеленый и красный – цвета российской монархии. Понимаете? Некоторые считают его национальным русским камнем. Хорошо обработанные, эти камни очень красивы.

– Что еще вы можете о нем сказать? – спросила Валли, пришедшая в восторг от услышанного – похоже было, что ее поиски действительно начались.

– Их добывают в основном в небольших рудниках, и часто камни с определенного рудника отличаются по химическому составу. На этом камне едва заметная прожилка янтарного цвета. Если я не ошибаюсь, он из рудника Лемия, закрытого более двадцати лет назад. Я практически уверен, что все это время на открытом рынке не было камней из Лемии, так что камень редкий, – сказал он. – Очень редкий.

– Значит, он дорогой? – спросила Валли.

– Да. Я был бы счастлив приобрести его у вас.

– А насколько именно дорогой? – спросил Джейк, очевидно, удивленный. Он был настроен настолько скептически по отношению к содержанию конверта, что был почти уверен в том, что камень ничего не стоит.

Ювелир, наклонившись над прилавком, теребил бороду в размышлении. Затем подошел к компьютеру на заднем прилавке, вбил какой-то запрос, просмотрел результаты поиска и вернулся к Валли.

– Тысяча долларов за карат, – сказал он. – Восемь тысяч.

Восемь тысяч долларов! Тэвин, Элла и Джейк обменялись восторженными взглядами, они едва сдерживали себя. Элла чуть не издала ликующий вопль.

Валли же думала не о внушительной денежной сумме. Она колебалась, размышляя о том, не будет ли продажа камня своего рода предательством. Она ведь только что получила подарок от матери… и надо тотчас же расстаться с ним?

Тэвин подошел к ней и осторожно пожал ее руку. Как хорошо было чувствовать, что он рядом, его присутствие согревало и придавало уверенности. Было уже не так страшно остаться один на один со сложным решением.

– Что бы ты ни решила, ты права, – сказал он. – Но мне кажется, она хотела, чтоб ты использовала его, ведь тебе понадобятся деньги, чтобы найти ее.

Валли обдумала это и неохотно согласилась. Она повернулась к ювелиру.

– А вы можете записать для меня все, что вы знаете об александрите? – спросила Валли. Ювелир просиял и одарил Валли счастливой улыбкой, довольный тем, что она проявляет интерес не только к цене камня.

– Отлично, – сказал он. – Да. Я все запишу.

Они поменяли камень на наличные. Ювелир расплатился стодолларовыми купюрами, и ребята во все глаза, затаив дыхание, смотрели на растущую пачку новеньких чистых банкнот, которые мелькали в его руках, как карты на игорном столе. Для деловой операции такого масштаба ювелиру нужна была информация о Валли как о продавце. Все необходимые документы были подготовлены в срочном порядке, ювелир кратко записал данные о камне на специальном фирменном оценочном бланке магазина, и Валли сунула бумажку в карман вместе с деньгами. Наконец ювелир протянул Валли руку.

– Меня зовут Исаак Хэмлиш, – представился он.

– Спасибо, мистер Хэмлиш, – поблагодарила довольная Валли, пожимая его руку.

– Не за что, мисс, – ответил он, даже не потрудившись посмотреть, что за имя Валли вписала в лежащий перед ним документ.

– Счастливого вам дня, сэр, – добавила Элла, имитируя аристократический тон и слегка приседая в реверансе.

Исаак Хэмлиш любезно поклонился, и четверо подростков вышли из магазина.

Исаак Хэмлиш смотрел, как четверо детей вышли на тротуар и пустились в радостный пляс, они прыгали и скакали, их восторженные крики доносились до него через закрытые двери.

Исаак улыбнулся, довольный, что довольны они, а потом сел за компьютер. Он открыл интернет-браузер и направился прямо на международный сайт купли-продажи драгоценных камней, где ввел свое имя и пароль. На открывшейся странице он начал печатать точное описание своего нового приобретения. Последний статус камня был обозначен «в частном владении». Еще немного поизучав сайт, Исаак убедился, что янтарная прожилка действительно свидетельствовала о том, что камень происходит с небольшого рудника Лемия на севере Уральских гор, уже давно закрытого, и Исаак добавил эту информацию к описанию камня.

Через доли секунды вся информация будет опубликована на сайте, где статус камня поменяется на «выставлен для продажи или обмена» и будет виден тысячам брокеров по всему миру.