Электронная библиотека » Уильям Теккерей » » онлайн чтение - страница 2


  • Текст добавлен: 27 мая 2022, 21:59


Автор книги: Уильям Теккерей


Жанр: Зарубежная классика, Зарубежная литература


Возрастные ограничения: +12

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Въ эту эпоху перешла къ намъ изъ Франціи весьма пріятная забава играть въ шарады, быстро распространившаяся въ джентльменскомъ кругу, такъ-какъ многія леди находили въ ней для себя превосходный случай обнаружить свои прелести, и нѣкоторыя даже могли тутъ выставить напоказъ свою проницательность и умъ. Милордъ Стейнъ, дѣйствуя по указанію мистриссъ Бекки, считавшей себя равномѣрно и прекрасною и остроумною, рѣшился задать въ Гигантскомъ домѣ блестящій балъ, гдѣ, между прочимъ, будутъ представлены нѣкоторыя изъ этихъ миньятюрныхъ драмъ, доставляющихъ столько богатой пищи и сердцу, и уму, и воображенію, и чувству. Мы осмѣливаемся отворить для читателя двери въ это великолѣпное собраніе, причемъ съ прискорбіемъ извѣщаемъ всѣхъ, кому вѣдать надлежитъ, что это уже послѣднее soirée въ джентльменскомъ вкусѣ, гдѣ благосклонный читатель будетъ присутствовать на Базарѣ Житейской Суеты.

Часть блистательной залы, составлявшей картинную галлерею Гигантскаго дома, превратилась въ шарадный театръ. Для этой же цѣли употребляли ее въ бывалыя времена еще при Георгѣ III. Здѣсь былъ, между-прочимъ, портретъ самого маркиза Гиганта, нарисованнаго во весь ростъ, съ напудренными волосами и розовыми лентами, въ римскомъ вкусѣ, какъ думали тогда. Художникъ уловилъ тотъ моментъ, когда маркизъ торжественно выступаетъ на сцену въ роли Катона изъ трагедіи мистера Аддисона. Эта трагедія была разыграна здѣсь въ присутствіи принца валлінскаго, принца Вилльяма Генриха, и епископа оснабургскаго. Кулисы и декораціи были опять, для этого торжественнаго случая, примесены сюда съ чердаковъ, гдѣ онѣ лежали дѣсколько десятковъ лѣтъ, покрытые густыми слоями пыли,

Молодой Бедуинъ Сандсъ, въ ту пору изящный денди и восточный путешественникъ, сдѣланъ главнымъ распорядителсмъ спектакля. Титулъ восточнаго путешественника звенѣлъ вообще слишкомъ громко въ тогдашнихъ ушахъ, и мистеръ Бедуинъ, прожившій нѣсколько мѣсяцевъ подъ палатками пустыни, и потомъ издавшій свои путевыя впечатлѣнія in-quarto, справедливо считался весьма замѣчательнымъ джентльменомъ между лучшими людьми. Должно замѣтить, что къ его изданію приложены были разнообразные рисунки восточныхъ костюмовъ, и притомъ онъ путешествовалъ въ сопровожденіи Негра весьма непривлекательной наружности, точь въ точь, какъ другой Бріанъ де-Буа-Гильбертъ. Такой путешественникъ, какъ Бедуинъ, съ его костюмами и чернымъ слугою, послужилъ, въ настоящемъ случаѣ, драгоцѣннѣйшею находкой для Гигантскаго дома.

Онъ выполнялъ первую шараду. Знатный Турокъ, съ огромнымъ тюрбаномъ на головѣ (предполагается, что янычары еше существуютъ, и тарбушъ не вытѣснилъ древняго и величественнаго головнаго убора правовѣрныхъ), лежитъ на диванѣ и куритъ наргиль, то есть, благовонный курительный порошокъ, изъ уваженія къ щекотливому обонянію дамъ. Турецкій сановникъ зѣваетъ немилосердо, и обнаруживаетъ разнообразные признаки скуки и лѣни. Вдругъ онъ хлопаетъ въ ладоши. Является Мицраимъ, Нубіецъ, съ голыми руками, кинжаломъ, ятаганомъ и другими восточными украшеніями. Онъ высокъ, дороденъ, отвратителенъ, гадокъ. Мицраимъ дѣлаетъ селямъ передъ милордомъ-агой.

Смѣшанныя чувства наслажденія и ужаса овладѣваютъ публикой. Дамы перешептываются. Черпый невольникъ подаренъ Сандсу Бедуину египетскимъ пашою въ промѣнъ за три дюжины бутылокъ мараскина. Мицраимъ такъ часто зашивалъ одалисокъ въ мѣшки и топилъ ихъ въ Нилѣ.

– Пусть войдетъ продавецъ невольницъ, говоритъ турецкій ага, дѣлая повелительный жестъ рукою.

Мицраимъ представляетъ продавца невольницъ передъ ясныя очи аги. Съ нимъ входитъ женщина, закрытая покрываломъ. Купецъ сдергиваетъ покрывало. Трепетъ восторга пробѣгаетъ по всей залѣ. Невольницу представляетъ мистриссъ Уинкъуорсъ, леди съ прекрасными волосами и глазами. На ней великолѣпный восточный костюмъ: ея черные локоны унизаны брильянтами; золотые піастры блестятъ на ея платьѣ. Ненавистный поклонникъ Мухаммеда плѣняется ея красотой. Она падаетъ на колѣни, и умоляетъ агу возвратить ее въ горы, туда, гдѣ она родилась, гдѣ возлюбленный ея, молодой Черкесъ, оплакиваетъ отсутствіе своей Зюлейки. Но закоснѣлый Гассанъ не внемлетъ мольбамъ красавицы. Онъ смѣстся, когда она говоритъ ему о своемъ женихѣ. Зюлейка закрываетъ руками свое лицо, и принимаетъ позу очаровательнаго отчаянія. Уже нѣтъ для нея никакой надежды, какъ… какъ вдругъ выступаетъ на сцену кизляръ-ага.

Кизляръ-ага приноситъ письмо отъ султана. Гассанъ получаетъ и кладетъ себѣ на голову страшный фирманъ. Смертельный ужасъ потрясаетъ его члены, между-тѣмъ какъ лицо Негра (тотъ же Мицраимъ, только въ другомъ костюмѣ) проникается дикою радостью. «Пощади! пощади!» кричитъ паша; но кпизляръ-ага, дѣлая страшную гримасу, вынимаетъ роковой снурокъ.

Занавѣсъ опускается въ ту минуту, когда начинаютъ приводить въ исполненіе фирманъ повелителя правовѣрныхъ.

– Первые два слога! кричитъ Гассанъ, и мистриссъ Родонъ Кроли, выступая теперь на сцену для выполненія своей роли въ шарадѣ, поздравляетъ мистриссъ Уинкъуорсъ съ блистательнымъ успѣхомъ, и разсыпается въ комплиментахъ ея роскошному и вполнѣ изящному костюму.

Начшіается вторая часть шарады. Дѣйствіе опять происходитъ на Востокѣ; Гассанъ, въ другомъ костюмѣ, стоитъ подлѣ Зюлейки, совершенно примирившейся съ нимъ. Кизляръ-ага превратился въ чернаго невольника. Восходитъ солнце въ пустынѣ. Турки обращаются головами къ востоку и преклоняются къ песку. За неимѣніемъ дромадеровъ, музыкальный оркестръ играетъ – «верблюды идутъ». На сценѣ появляется огромная египетская голова. Это – голова музыкальная, и къ удивленію восточныхъ путешественниковъ, она поетъ комическую пѣсню, сочиненную мистеромъ Уаггомъ. Восточные путешественники отплясываютъ, какъ Папагено и Маврскій Король въ «Волшебной Флейтѣ«.

– Послѣдніе два слога! проревѣла голова.


Эгистъ, трепещущій и блѣдный, прокрадывается на цыпочкахъ. Но что это за страшная, зловѣщая фигура выставляется изъ-за перегородки? Эгистъ заноситъ свои кинжалъ на пораженіе спящаго воина, который, въ эту минуту, поворачивается въ постели и открываетъ свою широкую грудь, какъ-будто подставляя ее подъ ударъ. Рука Эгиста дрожитъ, и у него недостаетъ духа поразить благороднаго вождя. Клитемнестра быстро проскользаетъ въ комнату, какъ призракъ. Ея обнаженныя руки бѣлы какъ снѣгъ, темнорусые волосы волнуются по ея плечамъ, лицо покрыто смертною блѣдностью, и глаза ея сверкаютъ такою убійственною, адскою улыбкой, что зрители проникаются невольнымъ трепетомъ при взглядѣ на нее.

– Великій Боже! Неужели это мистриссъ Родонъ Кроли? раздался чей-то голосъ изъ толпы.

Трепетъ ужаса пробѣгаетъ по всей залѣ. Клитемнестра между-тѣмъ съ презрѣніемъ выхватываетъ кинжалъ изъ рукъ Эгиста, и подходитъ къ постели. При мерцаніи лампы, она склоняется надъ головой спящаго воина… лампа гаснетъ… раздается стонъ. Все темно.

Внезапный мракъ и быстрота совершившейся сцены перепугали всѣхъ джентльменовъ и леди. Ребекка выполнила свою роль такъ натурально и съ такимъ демонскимъ искусствомъ, что зрители онѣмѣли отъ изумленія, и никто изъ нихъ не могъ произнести ни одного звука, пока снова не засвѣтились лампы. Но тутъ уже оглушительныя рукоплесканія послужили самымъ искреннимъ выраженіемъ всеобщаго восторга.

– Браво! браво! браво! закричалъ лордъ Стейнъ, и голосъ его заглушилъ громкій говоръ всей остальной публики. Но вѣдь это, господа, такъ натурально, такъ натурально, что… пробормоталъ онъ потомъ сквозь зубы.

Затѣмъ послѣдовалъ дружный вызовъ благородныхъ актеровъ и актрисъ.

– Клитемнестру! Пашу! Клитемнестру! Агамемнонъ не могъ вдругъ показаться въ своей классической туникѣ; онъ остановился на заднемъ планѣ вмѣстѣ съ Эгистомъ и другими выполнителями этой маленькой драмы. Мистеръ Бедуинъ Сандсъ вывелъ Зюлейку и Клитемнестру. Одинъ знатный вельможа непремѣнно хотѣлъ, чтобы его тотчасъ же представили Клитемнестрѣ.

– Мистриссъ Родонъ Кроли была убійственно-очаровательна въ своей роли, замѣтили лордъ Стейнъ.

Озаренная торжественной улыбкой; Бекки раскланивалась передъ зрителями, какъ истинная артистка.

Между-тѣмъ явились оффиціанты съ прохладительными лакомствами на огромныхъ подносахъ. Актеры исчезли со сцены, чтобъ приготовиться ко второй шарадной картинѣ.

Три слога этой шарады надлежало изобразить въ пантомимѣ, и выполненіе послѣдовало въ слѣдующемъ порядкѣ:

Первый слогъ. Полковникъ Родонъ Кроли, въ длинномъ сюртукѣ, въ шляпѣ съ широкими полями, съ палкой и фонаремъ въ рукахъ, занятымъ изъ конюшни, проходитъ черезъ сцену, брюзгливымъ крикомъ какъ-будто желая показать обитателямъ дома, что ужь пора ложиться спать. У нижняго окна сидятъ двое купеческихъ прикащиковъ, и кажется играютъ въ криббиджъ. Игра тянется вяло, и они зѣваютъ. Къ нимъ подходитъ молодой человѣкъ, повидимому, половой (Джорджъ Рингвудъ, выполнившій эту роль въ совершенствѣ), и останавливаетъ ихъ среди партіи. Скоро появляется горничная (лордъ Саутдаунъ) съ нагрѣвальникомъ и двумя шандалами. Она входитъ въ верхнюю комнату, и нагрѣваетъ постель. Жаровня въ ея рукахъ служитъ орудіемъ для привлеченія къ ней вниманія прикащиковъ. Горничная уходитъ. Прикащики надѣваютъ ночные колпаки и опускаютъ сторы. Половой выходитъ, и запираетъ снаружи ставни. Затѣмъ вы слышите, какъ при возвращеніи въ комнату, онъ запираетъ дверь извнутри желѣзнымъ болтомъ. Оркестръ играетъ: «dormez, dormez, chers Amours». Голосъ изъ-за занавѣса говоритъ: «Первый слогъ».

Второй слогъ. Лампы внезапно зажигаются. Музыка играетъ старинный маршъ изъ «Джона Парижскаго:» ah, quel plaisir d'кtre en voyage. Сцена та же. Между первымъ и вторымъ этажемъ дома зрители видятъ гербы Стейна. Раздается звонъ колокольчиковъ по всему дому. Въ нижней комнатѣ какой-то человѣкъ передаетъ другому исписанный клочокъ бумаги; тотъ беретъ его, читаетъ, принимаетъ грозную позу, сжимаетъ кулакъ, и говоритъ, что это безстыдно. «Конюхъ, подавай мою одноколку!» кричитъ другой человѣкъ, остановившійся въ дверяхъ. Онъ улыбается горннчной (лорду Саутдауну) и ласкаетъ ее за подбородокъ. Молодая дѣвушка, повидимому, оплакиваетъ его отсутствіе, какъ нѣкогда Калипса плакала о другомъ отъѣзжающемъ путешественникѣ, Улисѣ. Половой (Джорджъ Рингвудъ) проходитъ по сценѣ съ деревяныымъ ящикомъ, наполненнымъ серебряными флакончиками, и кричитъ: «Горшки» – съ такимъ неподдѣльнымъ юморомъ и натуральностью, что зала дрожитъ отъ рукоплесканій, и букетъ падаетъ на сцену. Раздается хлопанье бичей. Хозяинъ, горничная, половой, бѣгутъ къ дверямъ, но въ эту минуту является какой-то зиміенитый гость. Занавѣсъ опускается, и невидимый режиссёръ театра кричитъ: «Второй слогъ».

– Это должно быть «Гостинница», говоритъ капитанъ Бриггсъ.

Зрители смѣются надъ догадливостью капитана, хотя былъ онъ весьма близокъ къ истинѣ.

Передъ третьимъ слогомъ оркестръ играетъ разныя морскія мелодіи: «Rule Britannia», «Затихни Борей», и проч. Будетъ вѣроятно морская сцена. Съ поднятіемъ занавѣса раздается звонъ колокола. «Ну, братцы, къ берегу!» кричитъ чей-то голосъ. Пассажиры прощаются другъ съ другомъ. Нѣкоторые съ безпокойствомъ указываютъ на облака, представляемыя на сценѣ темной занавѣской, и тревожно киваютъ головами. Леди Скримсъ (Лордъ Саутдаунъ) съ ридикюлями, узелками и собачкой, и мужъ ея садятся на полъ, и стараются ухватиться за канатъ, Дѣйствіе очевидно происходитъ на кораблѣ.

Капитанъ (полковникъ Кроли) въ треугольной шляпѣ и съ телескопомъ въ рукахъ, выходитъ на палубу и озирается во всѣ стороны, поддерживая въ то же время шляпу на головѣ. Полы его сюртука развѣваются какъ-будто отъ сильнаго вѣтра. Когда рука его опускается, чтобы направить телескопъ къ глазамъ, шляпа слетаетъ съ его головы, и публика апплодируетъ. Вѣтеръ становится сильнѣе; музыка гремитъ громче и громче; пассажиры и матросы, качаемые вѣтромъ, перебѣгаютъ съ мѣста на мѣсто, какъ-будто на кораблѣ происходитъ сильнѣйшая качка. Буфетчикъ (г. Рингвудъ) выбѣгаетъ на сцену съ шестью тазами, и одинъ изъ нихъ ставитъ передъ лордомъ Скримсомъ. Леди Скримсъ даетъ толчокъ своей болонкѣ, и та испускаетъ жалобный визгъ. Потомъ она приставляетъ платокъ къ лицу, и дѣлаетъ видъ, что уходитъ въ каюту. Звуки оркестра достигаютъ до неистоваго волненія, и третій слогъ приведенъ къ концу.

Затѣмъ послѣдовалъ небольшой балетъ «Le Rossignol», доставившій въ тѣ дни блестящую извѣстность господамъ Монтегю и Нобле. Мистеръ Уагтъ перснесъ этого «Соловья» на англійскую сцену въ видѣ опернаго балета, къ которому онъ, какъ искусный стихотворецъ, приклеилъ изящные стихи. Актеры выступили во французскихъ костюмахъ. Лордъ Саутдаунъ превратился теперь въ хромую и брюзгливую старуху, вооруженную клюкою.

За сценой послышались мелодическія трели, выходившія изъ маленькой живописной хижинки, покрытой цвѣтами.

– Филомела! Филомела! кричитъ старуха,

Филомела выходитъ. Дружныя рукоплесканія встрѣчаютъ ее въ залѣ. Это опять мистриссъ Родонъ Кроли, напудренная и въ мушкахъ, какъ очаровательнѣйшая маркиза въ мірѣ.

Она смѣется, поетъ, и выпархивая на авансцену со всею невинностью театральной юности, восхитительно раскланивается передъ публикой. Мать спрашиваетъ.

– Отчего ты, дитя мое, все смѣешься и поешь?

Филомела поетъ:

«Роза на моемъ балконѣ всю зиму безъ листьевъ стояла, утренній воздухъ вдыхая, и тоскливо дожидаясь весны. Отчего же теперь цвѣтетъ моя роза, и благовонный запахъ исходитъ изъ ея устъ? Оттого, мама, что весеннее солнце восходитъ, и птички громко поютъ, порхая по небесной лазури.

«Соловей молчалъ между обнаженными кустами, и уныло прислушивался къ завываніямъ зимняго вѣтра, но громко соловьиная трель раздается теперь по зеленой рощѣ, и слышенъ его голосъ въ тиши ночной. Отчего же вдругъ такъ весело запѣлъ голосистый соловей? Оттого, милая мама, что взошло весеннее солнце, и листья зазеленѣли на деревьяхъ.

«Всему своя очередь, мама: птицамъ пѣть, розамъ цвѣсти и отцвѣтать, солнцу всходить к заходить. Лучь весенняго солнца пробудилъ жизнь и веселье въ моемъ сердцѣ: вотъ отчего, милая мама, я засмѣялась и запѣла».

Въ промежуткахъ между стансами этой пѣсни, милая мама съ густыми и длинными усами, едва прикрытыми ея старушечьимъ чепцомъ, обнаруживала казалось самое нѣжное влеченіе къ своей рѣзвой дочкѣ, и не разъ стрмилась прижать ея къ своему материнскому сердцу. Симпатизирующая публика встрѣчала эти ласки съ громкимъ хохотомъ и оглушительными одобреніями. Оркестръ между-тѣмъ выполнялъ симфонію, искусно подражая щебетанію птицъ и соловьиной трели. Удовлетворяя общему желамію восторженной публики, Бекки еще разъ пропѣла свою пѣсню. Рукоплесканія и безконечные букеты посыпались на Соловья. Могучій голосъ лорда Стейна раздавался громче всѣхъ. Бекки-Соловей, подбирая цвѣты, которые онъ бросалъ ей, прижимала ихъ къ своему сердцу, съ видомъ совершеннѣйшей актрисы. Лордъ Стейнъ бѣсновался отъ восторга. Энтузіазмъ его гостей принималъ грандіозные размѣры. Куда дѣвалась прекрасная черноокая Черкешенка, возбудившая къ себѣ такое сочувствіе въ первой шарадѣ? Она была вдвое красивѣе Бекки, но наша героиня совершенно затмила ее своимъ блескомъ. Всѣ голоса были на сторонѣ мистриссъ Родонъ. Стефенсъ, Карадори. Ронци-де-Беньи и другія артистическія имена попеременно были примѣняемы къ ней, и всѣ единодушно согласились, что если бы мистриссъ Кроли была на сценѣ, никто, безъ всякаго сомнѣнія, не сравнялся бы съ нею. Ребекка взобралась въ этотъ вечеръ на самыя верхнія ступени величія и славы: ея голосъ раздавался звонкой трелью надъ бурею рукоплесканій, и былъ столько же высокъ, какъ ея тріумфъ.

Послѣ драматическаго спектакля открылся балъ. Всѣ и каждый толпились вокругъ Бекки, и она служила притягательнымъ пунктомъ во весь этотъ вечеръ. Одинъ знатный вельможа, родственникъ самого милорда Бумбумбума, объявилъ напрямикъ, что Ребекка – олицетворенное совершенство, и онъ безпрестанно вступалъ съ ней въ разговоръ. Всѣ эти почести туманили и кружили голову торжествующей артистки, и передъ ней открылось необозримое поле блистательныхъ успѣховъ въ модномъ свѣтѣ. Лордъ Стейнъ, неразлучный ея невольникъ, слѣдовалъ за ней повсюду, и оставлялъ почти безъ вниманія всѣхъ другихъ гостей. Когда начались танцы, она протанцовала менуэтъ съ мосьё де-Трюффиньи, чиновникомъ французскаго посольства изъ свиты герцога де-ла-Жаботьеръ. Герцогъ помнилъ всѣ артистическія преданія европейскихъ театровъ, и объявилъ положительно, что мадамъ Кроли могла бы назваться достойною ученицею самого геніальнаго Вестриса. Онъ бы и самъ непрочь танцовать съ нею весь вечеръ, если бы не мѣшала подагра и чувство сознанія возвышенности своего поста. Онъ былъ очень радъ, когда ему сказали, что Ребекка – полуфранцуженка по происхожденію.

– Такъ и должно быть, отозвался Monsieur le duc de la Jabotiére, – одна только Фраицуженка можетъ говорить и танцовать съ такимъ неподражаемымъ искусствомъ.

Затѣмъ вальсировалъ съ нею донъ Педро Клегенспоръ, кузенъ Петерварадима, принадлежавшій къ его свитѣ. Великій грандъ Испаніи и Португаліи, донъ Петерварадинъ, забывая свою дипломатическую сановитость, рѣшился также ангажировать на вальсъ эту очаровательную персону, и принялся вертѣться съ нею вокругъ залы, разсыпая по паркету брильянты изъ кисточекъ своихъ ботфортовъ и гусарскаго ментика. Самъ Папушъ-паша былъ бы очень радъ танцовать съ мистриссъ Бекки, если бы эта забава сообразовалась сколько-нибудь съ обычаями правовѣрныхъ. Группы наилучшихъ джентльменовъ безпрестанно тѣснились вокругъ нея, и апплодировали съ такимъ бурнымъ энтузіазмомъ, какъ-будто Бекки была какая-нибудь Тальйони или Нобле. Всѣ были въ очаровательномъ упоеніи, не исключая, разумѣется, и самой мистриссъ Кроли. Съ горделивымъ презрѣніемъ она проходила мимо леди Стоннигтонъ, и принимала покровительственный видъ въ отношеніи къ леди Гигантъ и ея озадаченной невѣсткѣ. Соперницы ея были побѣждены и уничтожены. Куда дѣвалась теперь бѣдная мистриссъ Уикъуорсъ съ ея длинными волосами и большими черными глазами, производившими такой эффектъ при началѣ этого блистательнаго вечера? Нигдѣ не было ея. Если бы мистриссъ Уикъуорсъ выплакала всѣ свои глаза, и вздумала рвать на себѣ волосы, никто бы вѣроятно не замѣтилъ ея тоски и душевнаго разстройства.

Но величайшій тріумфъ былъ еще впреди, – за ужиномъ. Мистриссъ Бекки удостоилась чести сидѣть среди знаменитѣйшихъ вельможъ, и кушать на золотыхъ приборахъ. Какъ новая Клеопатра среди этого блистательнаго собранія, она могла бы глотать перлы въ бокалахъ шампанскаго, если бы только пожелала, и донъ Петерварадинъ охотно бы пожертвовалъ всѣми своими брильянтами за одинъ ласковый и нѣжный взглядъ изъ ея искрометныхъ глазокъ. Жаботьеръ писалъ о ней своему правительству. Дамы за другими столами, кушавшія на серебрѣ, и наблюдавшія за постояннымъ къ ней вниманіемъ лорда Стейна, клятвенно увѣряля, что милордъ, совершенно потерявшій голову, наносятъ чудовищное оскорбленіе всѣмъ великосвѣтскимъ леди. Если бы сарказмъ могъ производить убійственныя послѣдствія въ буквальномъ смыслѣ этого слова, леди Стоннингтонъ уже давно убила бы Ребекку.

Тріумфы этого рода пугали и тревожили бѣднаго Родона Кроли, и онъ съ прискорбіемъ замѣчалъ, что жена его, всѣми обожаемая, отдаляется отъ него больше и больше. Съ болѣзненнымъ чувствомъ онъ признавался самому себѣ, что Ребекка стоитъ выше его неизмѣримо.

При разъѣздѣ послѣ бала, молодые люди толпами хлынули за мистриссъ Кроли къ ея каретѣ, вызванной вдругъ нѣсколкими голосами. Крикъ этотъ былъ подхваченъ десятками факельщиковъ, стоявшихъ по обѣимъ сторонамъ воротъ Гигантскаго Дома, и наперерывъ спѣшившихъ принести искреннее поздравленіе всякому выходившему джентльмену съ изъявленіемъ надежды, что «его превосходительству» было конечно весело въ этотъ вечеръ.

Карета мистриссъ Родонъ, послѣ громкихъ возгласовъ, вкатилась на иллюминованный дворъ, и остановилась у крытаго подъѣзда. Родонъ посадилъ свою жену, и экипажъ помчался. Мистеръ Венгемъ вызвался съ полковникомъ идти пѣшкомъ, и предложилъ ему сигару.

Закуривъ сигару у одного изъ факельщиковъ, стоявяшхъ у воротъ, Родонъ отправился съ пріятелемъ своимъ Венгемомъ. Въ эту минуту, два человѣка отдѣлились отъ толпы, и послѣдовали за джедтльменами. Лишь-только Родонъ и Венгемъ повернули за уголъ Гигантскаго Сквера, одинъ изъ этихъ людей, выступивъ впередъ, притронулся къ плечу полковника, и сказалъ:

– Прошу извинить, сэръ, я долженъ переговорить съ вами по секрету объ одномъ важномъ дѣлѣ.

За этими словами, другой незнакомецъ громко свиснулъ, и въ то же мгновеніе, отъ воротъ Гигантскаго Дома отдѣлился одинъ кабріолетъ. Сдѣлавъ этотъ сигналъ, незнакомецъ загородилъ полковнику дорогу.

Родонъ Кроли мигомъ смекнулъ въ чемъ дѣло: его окружили помощники шерифа, вѣроятно вслѣдствіе жалобы кого-нибудь изъ его многочисленныхъ кредиторовъ. Онъ отпрянулъ назадъ съ угрожающимъ жестомъ отъ джентльмена, который сперва прикоснулся къ его плечу.

– Сопротивленіе безполезно, милостивый государь, сказалъ джентльменъ, – насъ здѣсь трое.

– Вы что ль это Моссъ? сказалъ полковникъ, угадавшій, повидимому. этого собесѣдника. – Сколько же?

– Бездѣлица, шепнулъ мистеръ Моссъ, помощникъ миддльсекскаго шерифа, что на Курситоръ-Стритѣ, – всего только сто-шестьдесятъ-шесть фунтовъ, шесть шиллинговъ и восемь пенсовъ, по форменной жалобѣ мистера Натана.

– Ради Бога, Венгемъ, одолжите мнѣ сто фунтовъ, сказалъ бѣдный Родонъ, – дома у меня наберется около семидесяти.

– А у меня, въ цѣломъ свѣтѣ, не наберется и десяти, отвѣчалъ Венгемъ, – спокойной ночи, почтеннѣйшій.

– Спокойной ночи, сказалъ Родонъ жалобнымъ тономъ.

И Венгемъ пошелъ своей дорогой. Мистеръ Родонъ Кроли докурилъ свою сигару, когда кабріолетъ его подъѣхалъ къ дому мистера Мосса.

Внимание! Это не конец книги.

Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!

Страницы книги >> Предыдущая | 1 2
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации