Текст книги "Конструктивизм в международных отношениях"

1.3. Когнитивная лингвистика: конструируемые нами метафоры

Существует еще одно направление, без которого трудно понять интерсубъективизм, речевые акты и, следовательно, конструктивизм в международных отношениях. Это когнитивная лингвистика. Если говорить в целом, то когнитивная лингвистика изучает интерсубъективно разделяемые институциональные факты, которые имеют форму лингвистических метафор. Для наших исследовательских задач наибольший интерес представляет работа Джорджа Лакоффа и Марка Джонсона «Метафоры, которыми мы живем»4747
  Lakoff and Johnson (1980).


[Закрыть]. Так как целью моей книги не является рассмотрение самой когнитивной лингвистики, а лишь ее обсуждение с точки зрения конструктивисткой теории, я ограничусь анализом этой книги, что позволит нам глубже понять теорию речевых актов и интерсубъективизм, которые составляют основу конструктивизма.

В своей книге Лакофф и Джонсон дают критическую оценку объективизма в лингвистике. Они утверждают, что метафоры не просто эстетически описывают реальность, но организуют и координируют наше представление о мире. Как и Остин, представители когнитивной лингвистики подчеркивают важную роль языка (в частности, метафор) в конструировании действительности. В качестве примера авторы предлагают рассмотреть метафору аргументации как войны и приводят высказывания, часто встречающиеся в англоязычной речи: your claims are indefensible (дословно: ваши доводы не в состоянии выдержать нападение); «he attacked every weak point in my argument» (он атаковал каждое слабое место в моей аргументации); «his criticism was right on target» (его критика попадала прямо в точку); «I have never won an argument with him» (мне никогда не удавалось победить его в споре) и так далее. Авторы отмечают, что наше представление о споре и аргументации связано на когнитивном уровне с войной или, если говорить более обще, с состязательностью. Это видно из тех английских понятий (indefensible, attacked every weak point, right on target, won), которые используется в повседневной речи в связи феноменом аргументации. Иными словами, для англоязычных стран характерна культура состязательности. По мнению авторов, данная культура структурирует и действия людей, связанные с аргументацией. Эти метафоры показывают, как люди воспринимают мир и как они аргументируют. В этом отношении, по мнению авторов, когнитивный аппарат человека структурирован метафорами, которые являются базовыми для понимания человеческой культуры, его социального мира4848
  Lakoff and Johnson (1980: 3-4).


[Закрыть].

Другой пример из книги Лакоффа и Джонсона связан с метафорами вокруг понятия «время» (time) и в первую очередь с выражением «time is money» (время – деньги). В английском языке часто встречаются выражения: «you are wasting my time» (я трачу на тебя время), «how do you spend your time these days?» (как ты потратил время?), «that cost me an hour» (У меня на это ушел час, дословно: это стоило мне часа времени), «do you have much time left» (сколько у тебя осталось времени?). Подчеркнутые глаголы семантически относятся к понятию «деньги», однако в этих предложениях они определяют время. Авторы обращают внимание на то, что эти метафоры, связанные со словом «время», создают определенные ценности, через призму которых люди воспринимают и конструируют действительность. Эти метафоры организуют разум человека, когда он задумывается о времени. Таким образом, в западной культуре время воспринимается по аналогии с финансовыми средствами, ограниченными ресурсами, товаром (который можно купить и продать). Эти метафоры являются основой для создания определенных социальных институтов, в рамках которых люди организуют свою жизнь. Почасовая оплата труда в западных странах является примером подобного социального института4949
  Lakoff and Johnson (1980: 7-8).


[Закрыть].

Кроме этого, есть и другая фундаментальная сторона метафоры «время – деньги», связанная с понятием истины. Часто используемые метафоры в том или ином обществе указывают на то, что является истиной для людей. Метафора «время – деньги» подразумевает, что время – это ограниченный ресурс, что высокая прибыль за короткий срок есть показатель продуктивности труда, и так далее5050
  Lakoff and Johnson (1980: 65-66).


[Закрыть]. Технический прогресс в западных странах и отношение к труду и его эффективности трудно понять без понимания психологии людей, которая отражается в таких метафорах, как «время – деньги». Эта же идея прослеживается у Вебера в его концепции «духа капитализма». В этом отношении можно сказать, что метафора «время – деньги», которая воспринимается как истинная в определенный исторический период, придает значение вещам. Объекты приобретают свое социальное значение через метафоры, через призму которых люди воспринимают свою жизнь. Лакофф и Джонсон называют такие метафоры структурными. Метафоры имеют коллективное интерсубъективное измерение, и они являются предпосылкой для понимания коллективного действия.

Лакофф и Джонсон отмечают, что существуют также онтологические метафоры, которые организуют взаимодействие людей с внешним миром. Например, метафора «the mind is an entity» («Психика – это сущность»). Данная метафора показывает то, с чем ассоциируется разум: во-первых, «психика – это машина», во-вторых, «психика – это хрупкий предмет». Для первого аспекта авторы приводят следующие примеры: «my mind just isn’t operating today» («Мой ум просто не работает сегодня»), «I am little rusty today» (Я сегодня что-то туповат, дословно: заржавел), «we have been working on this problem all day and now we are running out of steam» (Мы проработали над этой задачей весь день, а теперь наши пары иссякли). Использование подобных метафор – работа (operating), ржавчина (rusty), пар (running out of steam) – в повседневной речи применительно к психике или к разуму влияет на то, как люди интерпретирует себя в мире (например, разум должен работать как машина, чтобы достичь успеха). Но в английском языке психика также выступает в качестве «хрупкого предмета». Например: «her ego is very fragile» (Ее психика (букв.: ее «я») очень неустойчива), «she is easily crushed» (Ее легко сломить), «I am going to pieces» (Я разваливаюсь на части). Все эти широко распространенные метафоры придают онтологическое значение субъектам. Субъекты в рамках этих метафор рассматриваются как механизмы и механические объекты. По мнению Лакоффа и Джонсона, механические метафоры («разум как машина») позволяют понять разум в контексте таких выражений, как «включит/выключить мозг», «эффективно и продуктивно функционировать» и так далее. Эти метафоры показывают, какую важную роль играет механизация и рационализация для понимания человека в западной культуре (человек как источник энергии, выгоды, производительности на работе и так далее)5151
  Lakoff and Johnson (1980: 27-28).


[Закрыть].

Лакофф и Джонсон отмечают, что онтологические метафоры тесто связаны с идеями пространства и времени. Данный тезис берет свое начало в философии Канта, который утверждал, что разум априори имеет когнитивные структуры – категории пространства (объект занимает определенное место в физическом пространстве) и времени (объект может существовать вчера/сегодня/завтра). Эти когнитивные структуры конституируют понимание человека, направленное на интерпретацию определенного предмета. Кант показал, что разум активно участвует в конструировании социальной действительности5252
  См.: Kant (2005).


[Закрыть]. Впрочем, необходимо отметить, что авторы не основываются на трансцендентальной (априорной) форме познания Канта, которая является абсолютной. Хотя Лакофф и Джонсон и утверждают, что социальная жизнь априори конструируется в рамках категорий пространства и времени, они привязывают эти формы познания к разной когнитивной структуре в разных языках. Для Канта эти формы абсолютные. В английском языке эти когнитивные структуры (время и пространство) отражаются, в частности, в следующих метафорах: «how did you get into window-washing as a profession» (Каким образом вы выбрали мытье (букв.: вошли в мытье) окон в качестве своей профессии?); «I put a lot energy into washing the window» (Я вложил много энергии в мытье окон); «he is in love» (Он влюблен (букв.: Он в любви)) и так далее. Социальная жизнь структурирована с точки зрения до и после (старая профессия/новая профессия), из и в (направить энергию куда-либо) и так далее. Эти метафоры не просто выступают средством передачи информации о мире, но и отражают когнитивную структуру людей – что они думают и как они думают о социальной действительности. Лакофф и Джонсон отмечают, что восприятие мира не происходит через непосредственное взаимодействие людей с объектами. Данное взаимодействие опосредовано метафорами, которые уже присутствуют в когнитивном аппарате человека до интеракции с внешним миром5353
  Lakoff and Johnson (1980: 30-2, 57).


[Закрыть].

В целом Лакофф и Джонсон в рамках когнитивной лингвистики отходят от традиционного понимания истины5454
  Лакофф и Джонсон (Lakoff and Johnson 1980: 159, 186-7, 195-6) отходят от объективизма в лингвистике, который доминировал в западной философии со времен Аристотеля. Объективизм исходит из того, что существует абсолютная истина, одна для всех и навсегда. Соответственно, объективизм подразумевает: (1) мир состоит из объектов, свойства которых не зависят от понимания людей; (2) люди получают истинное знание об этих объектах через познание их свойств и их взаимосвязи с другими объектами; (3) люди приобретают знания об объектах посредством категорий и понятий, отражающих их свойства (существующие в самих объектах); (4) объекты существуют независимо от наших когнитивных категорий и могут быть абсолютно истинными или ложными; (5) значение слов является зафиксированным (в книгах, словарях и так далее), и оно считается истинным, если отражает свойства объекта; (6) метафоры и другие образные выражения не отражают объективную действительность, а являются лишь продуктом фантазии людей; (7) исследователь может быть объективным только при условии познания свойств объектов, и подобный объективизм является условием рациональности. Субъективные мнения иррациональны. Объективизм исторически развивался в рамках двух методов познания: рационализма (только через разум можно познать сложные закономерности природы и, следовательно, истину) и эмпиризма (истинные знания можно приобрести только через органы восприятия). Для Лакоффа и Джонсона истиной является то, что обусловлено социальной конвенцией в том или ином обществе, а не вещами в себе.


[Закрыть] и утверждают, что значение объектов является относительным и определяется в процессе взаимодействия между людьми, т.е. интерсубъективно. По их мнению, значение объектов не находится в них самих. Значение объектов привязано к пониманию со стороны взаимодействующих субъектов. Данное утверждение авторов исходит из их эмпирического анализа значений слов, которые мы используем. Например, люди используют метафору «время – деньги», значение которой не зафиксировано в словаре. Ни один английский словарь не определяет значения времени в контексте денег. Значение этих структурных или онтологических метафор во многом определяется в конкретных социальных ситуациях и в ходе социального взаимодействия5555
  Лакофф и Джонсон (Lakoff and Johnson 1980: 159-60) не исследуют более подробно, каким образом возникают и материализуются метафоры в том или ином обществе. Тем не менее, они считают доказанным тот факт, что когнитивные метафоры «формировались в нашей культуре на протяжении долгого времени, но многие метафоры были навязаны нам со стороны людей, находящихся у власти – политическими и религиозными лидерами, бизнесменами, рекламные агентствами, СМИ и так далее».


[Закрыть]. Значение метафоры «время – деньги» является социально обусловленным и, следовательно, конвенциональным. Когнитивные метафоры придают определенное значение социальным объектам, делая их значимыми для людей в ходе взаимодействия с этими объектами. Следовательно, когнитивные метафоры определяют истину с точки зрения интерсубъективизма5656
  Lakoff and Johnson (1980: 115, 156-7, 210).


[Закрыть]. Когнитивные метафоры имеют основополагающее значение для понимания общества в контексте социального конструкта.

Немецкий идеализм, теорию речевых актов и когнитивную лингвистику объединяет один фундаментальный тезис: понимание мира не представляется возможным без рассмотрения когнитивных структур человека – речевых актов, символической интеракции и когнитивных метафор. Когнитивная структура выступает как инструмент активного конструирования социальной реальности, а не пассивно описывает эту реальность. Следовательно, понимание данной социальной реальности требует интерпретации значения, которое сам индивид вкладывает в понимание мира. Интерпретация значения социального мира отходит от традиционного методологического подхода (утилитаризма и объективизма), утверждающего, что реальность существует независимо от человека и его восприятия. Теория конструктивизма в международных отношениях обращает внимание в первую очередь на роль когнитивной структуры акторов в конструировании социальной действительности.

Глава II
Николас Онуф и его подход к конструктивизму

Николас Онуф был первым среди ученых-конструктивистов, кто использовал термин «конструктивизм» в своей книге «Мир, который мы создаем»5757
  Onuf (1989).


[Закрыть]. В своем конструктивистском проекте Онуф опирается на теорию речевых актов Остина и Сёрля. Он критикует традиционные теории в сфере изучения международных отношениях за их концептуальную ограниченность. В этой главе я подробно рассмотрю некоторые работы Онуфа, которые являются основополагающими для понимания методологии конструктивизма в изучении международных отношений.

2.1. Николас Онуф: конструируемый нами мир

Главный тезис, который Онуф отстаивает в своей книге «Мир, который мы создаем», заключается в том, что социальная реальность состоит из правил и институтов, конструируемых посредством речевых актов. В этом отношении можно утверждать, что иллокутивные речевые акты генерируют социальные правила и институты, которые являются основополагающими для понимания функционирования международного сообщества. Акторы, по мнению Онуфа, зависят от языка, поскольку посредством языка они выражают свои желания, превращают их в цели и затем действуют в соответствии с этими целями.

Говоря о речевых актах и их роли в социальной жизни, Онуф одним из первых пересмотрел традиционный подход к международным отношениям. Именно этот новый взгляд на традиционные школы в изучении международных отношений характеризуется термином «реконструкция», «конструкция» и, соответственно, «конструктивизм». Онуф начинает с рассуждений о политике, пытаясь по-новому концептуализировать данное понятие. Он отходит от традиционных определений политики в международных отношениях. Традиционное определение, по мнению ученого, всегда стремилось быть точным (например, определяя политику как процесс принятия решения в определенной социальной группе), но при этом всегда оставалось несовершенным в силу того, что не могло охватить всех участников политического процесса. В связи с этим Онуф прибегает к понятиям «объединение» (aggrigation) и «директивность» (directiveness). Объединение означает, что, только будучи объединенными в коллективы, люди могут участвовать в политике. Понятие «директивность» описывает действие акторов в отношении других акторов, координацию поведения других. Таким образом, директивность связывает социальное поведение с понятиями решения (decision) и нерешения (non-decision). Последний термин обозначает такие явления, как традиция, привычки, бессознательное поведение, которые задают направление (директиву) в социальной жизни. Онуф показывает, что директивность находится в центре политической деятельности, где отдельные акторы (в частности правительство) направляют других, указывая им тот или иной правильный, с их точки зрения, путь5858
  Onuf (1989: 4-5).


[Закрыть]. На директивность оказывают влияние не только решения, но и нерешения.

Определяя политику с точки зрения ее функциональности, Онуф говорит о двух аспектах политического общества, характеризуемого директивностью. Это, во-первых, существование социальных правил, которые не определяют, а направляют (координируют) поведение человека, придавая ему социальное значение. В этом отношении политикой является то, что координируется социальными правилами. Конструктивистский подход Онуфа интересен для нас именно в свете его интерпретации (международной) политики с точки зрения социальных правил. Онуф выделяет три категории социальных правил, генерируемых посредством речевых актов: люди осуществляют социальные акты/действия и достигают своих целей через репрезентативы, директивы и комиссивы5959
  Onuf (1989: 21-23).


[Закрыть]. Об этих трех типах речевых актов я уже писал в первой главе.

Онуф начинает свое исследование с анализа этих речевых актов, цитируя при этом Витгенштейна: «Вначале было дело»6060
  Это высказывание легло в основу философии Витгенштейна. См.: Wittgenstein (1958). Впервые данный афоризм сформулировал Гёте.


[Закрыть]. Эта цитата уже свидетельствует об отходе Онуфа от традиционных теорий, в частности, от социального реализма, исходящего из гоббсовой «войны всех против всех». Тезис Гоббса характеризует социальное состояние людей/акторов, которое предшествует их делам. В рамках реализма «война всех против всех» считается доказанным фактом, из которого исходят все исследователи международных отношений. Онуф, начиная свою книгу с того, что «вначале было дело», подразумевает, что люди (агенты) и общество (структуры) конструируют друг друга через дела. Подобный конструктивистский подход к социальной жизни, как отмечает Онуф, опирается также и на критическую философию Канта с ее тезисом о структурировании социальной действительности разумом. Человеческий разум активно участвует в конструировании социальной реальности, а не пассивно воспринимает все, что структурировано до него6161
  Onuf (1989: 35-36).


[Закрыть].

В своем конструктивистском подходе Онуф опирается на философию Витгенштейна, который утверждал, что язык – это то, как люди использует его интерсубъективно6262
  Более подробно см.: Wittgenstein (1958).


[Закрыть]. Философию Витгенштейна Онуф трактует с точки зрения онтологии, рассматривая язык как активный фактор конструирования социальной онтологической структуры. Говорить – значит осуществлять определенные действия. В отличие от констативов, перформативные глаголы и предложения представляют собой такие акты, значение которых определяется социальными нормами и конвенциями. Через перформативные предложения активируются те или иные события, создающие новые социальные структуры. Именно в рамках этих социальных интерсубъективных структур определенные действия приобретают свое значение6363
  Onuf (1989: 44).


[Закрыть]. Значение метафоры «время – деньги», о которой шла речь в первой главе, определяется интерсубъективно, а не в рамках зафиксированных в словаре дефиниций, т.е. до действий акторов.

Онуф отмечает, что интерсубъективно разделяемые значения, которые активируются в рамках речевых актов, являются социальными правилами. Т.е. перформативные предложения – это правила, создающие социальные ситуации и определяющие значение социальных действий. Так как значение слова в языке определяется не самим словом, а в ходе его (интерсубъективного) использования субъектами, использование слов влечет за собой активизацию социальных норм и правил. И в этом отношении социальные нормы и правила определяют значение слов, а не наоборот. Следовательно, для Онуфа правила не только регулируют действия, как это утверждалось в рамках реализма, но также конституируют их. Последний тип правил называется конститутивным. Центральным для Онуфа в интерсубъективизме является то, что изучение социальной реальности не должно основываться на опыте индивида (как того требовала феноменология) или на существовании какой-либо социальной структуры, не зависящей от понимания людей. В центре любого исследования должна быть социальная практика и деятельность человека (дело), через которую агенты, акторы воспроизводят социальные структуры, т.е. социальные правила и нормы. Именно социальные структуры делают эту практику и деятельность человека возможной и доступной для понимания. Онуф отмечает, что в международных отношениях нельзя говорить о первичности субъекта (актора, агента) или объекта (общества, социальных институтов и структур). В международных отношениях агенты и структуры конструируют друг друга6464
  Onuf (1989: 47-8, 52, 58).


[Закрыть].

Итак, для Онуфа реальность существует интерсубъективно и конструируется через речевые акты. Так как реальность существует интерсубъективно, разделяемые правила и нормы являются основными категориями, которые регулируют эту реальность. Через речевые акты акторы имеют возможность влиять на международные структуры. При этом необходимо отметить, что для Онуфа понятие «структура» обозначает интерсубъективно разделяемые правила и нормы. В рамках позитивизма «структура» существует вне когнитивной системы акторов, и поэтому позитивисты говорят о ее объективности. Конструктивистский подход Онуфа знаменует собой отход от позиции правового позитивизма Иеремии Бентамы, считавшего, что правила – императивные предложения – имеют четкую узнаваемую лингвистическую форму, т.е. язык существует независимо от человека и его когнитивного аппарата. В этом отношении, с точки зрения позитивистов, правила регулирует поведение человека. Человек выступает пассивным социальным объектом, регулируемым объективными правилами. Онуф показывает неадекватность позитивистской правовой теории. По его мнению, обязательный характер правил не определяется самими правилами и их источником (например, санкциями суверена), а устанавливается через интерсубъективные отношения. Онуф ссылается в том числе и на Кратохвила, который также критиковал правовой позитивизм. По мнению Кратохвила, законность, т.е. обязательность исполнения юридических правил, заключена не в самих законах, а в аргументации, т.е. в конкретных действиях акторов, которые проводят аналогию, ссылаются на прецедент, обсуждают альтернативы и так далее. В этом отношении риторика, как показывает Кратохвил, зависит от аудитории, а не только от говорящего и слушающего. Аудитория выступает в качестве «оценщика» аргументации (более подробно об этом см. третью главу). Онуф отмечает, что, рассматривая правила в контексте их использования в дискурсивном взаимодействии, Кратохвил показал несостоятельность правовой позитивистской теории6565
  Onuf (1989: 66, 69, 76-8).


[Закрыть].

Тем не менее, Онуф дистанцируется от Кратохвила из-за его отказа от изучения самих правил и сосредоточения исключительно на процессе аргументации. Онуф, со своей стороны, полагает, что правила материализуются через речевые акты, и их сила заключена в самих этих актах. В этом смысле обязывающий характер правил находится не в дискурсивном взаимодействии, а в самом речевом иллокутивном акте. Правила являются перформативными утверждениями, которые приобретают свое значение интерсубъективно в том или ином обществе. Коллективное сознание, структурированное через перформативные речевые акты, определяет что запрещено, а что – разрешено. В этой связи Онуф ссылается на американского философа Макса Блэка, который разделяет правила на три группы: правила регулятивного характера (императивы, must); правила инструктивного характера (директивы, should); правила морального поведения. По мнению Онуфа, эти правила являются социальными правилами. Они материализуются через перформативные предложения, т.е. речевые акты. Социальные правила в этом отношении являются конститутивными. Они имеют конститутивную функцию6666
  Onuf (1989: 78-9, 81).


[Закрыть]. Значение социальных правил определяется не его источником, т.е. автором или сувереном, а социальной конвенцией.

Далее Онуф разрабатывает классификацию социальных правил с точки зрения теории речевых актов. Как я уже писал в первой главе, конститутивный характер иллокутивных актов опровергает конвенциональную точку зрения о том, что язык выполняет исключительно описательную функцию. Язык является и описательным, и перформативным. Онуф отмечает, что люди используют слова для описания действия, но они могут использовать их также для совершения определенных действий. В этом смысле можно утверждать, что в основу конструктивистского подхода Онуфа легла теория речевых актов. Через речевые акты люди вовлекаются в систему взаимоотношений, координируемых социальными правилами, социальной конвенцией. Следовательно, все социальные правила имеют форму речевых иллокутивных актов6767
  Onuf (1989: 81-3).


[Закрыть].

Онуф отмечает, что иллокутивные акты координируются в рамках социальных конвенций. Говорящий «Я считаю, что А – это Б» воспроизводит определенную социальную конвенцию, институтционализированную в конкретном обществе. При этом люди всегда имеют возможность создать новую социальную конвенцию, новые социальные институты, исходя из своих потребностей. Социальные правила конструируются посредством иллокутивного акта. Эти социальные правила и являются социальными институтами, коллективно разделяемыми в обществе. Все социальные правила могут иметь одновременно конститутивную и регулятивную форму. В то время как Сёрль выделяет пять групп речевых актов (см. первую главу), Онуф берет только три первые – репрезентативы, директивы и комиссивы. Он отмечает, что только эти речевые акты производят и воспроизводят социальные правила и социальную конвенцию. Два других типа речевых актов – экспрессивы и декларативы – оперируют внутри индивидуального поля. Экспрессивы выражают эмоцию и отношение индивида к вещам, в то время как декларативы выражают намерения человека. Эти утверждения приобретают значение в рамках внутреннего мира индивида и, следовательно, не имеют отношения к социальной конвенции, т.е. к интерсубъективизму. Поэтому Онуф ограничивает свой анализ репрезентативами, директивами и комиссивами, которые координируются социальными правилами и, соответственно, выполняют конститутивные и регулятивные функции в обществе6868
  Onuf (1989: 85-6, 89-90, 94).


[Закрыть].

Таким образом, Онуф рассматривает международные отношения с точки зрения речевых актов, так как акторы внутри международной системы также социализированы посредством языка. Через речевые акты акторы не только констатируют факты, но и конституируют социальную реальность. Это делается через: (i) репрезентативы, которые имеют форму «я утверждаю, подтверждаю, считаю, требую, чтобы А рассматривалось в качестве Б»; адресант при этом выражает свое пожелание чтобы адресат принял высказанное им мнение; (ii) директивы – «я приказываю, требую, разрешаю, чтобы актор А сделал Б»; адресант выражает свое желание, чтобы адресат осуществил определенное действие; (iii) комиссивы – «я обещаю, что я сделаю, могу сделать А»; адресант связывает себя через обещание с определенным курсом действий в будущем. Конструирование социальной реальности происходит в рамках этих трех этапов речевых иллокутивных актов. Значение всех трех актов определяется интерсубъективно. Утверждение «я считаю, что А должно рассматриваться в качестве Б» не только выражает желание адресанта, но и имеет социальные последствия с точки зрения интерсубъективно разделяемых правил. Репрезентативы создают социальную онтологию, т.е. конститутивные правила в социуме. Директивы не имеют смысла вне рамок этой социальной онтологии. Это значит, что приказы будут выполняться, если они наделены значением в рамках интерсубъективно разделяемых конститутивных правил. Комиссивы также понятны в обществе только в том случае, если их значения определяются конститутивными правилами. По мнению Онуфа, в рамках данных трех типов речевых актов воспроизводятся или устанавливаются новые социальные институты, разделяемые интерсубъективно. Данные правила могут быть социальными инструкциями, возникающими через репрезентативы, или предписаниями, возникающими через директивы. Комиссивы оперируют в рамках нормативных взаимодействий, определяемых социальной конвенцией. Через утверждение «Я обещаю, что я сделаю это до завтра» активируется моральные нормы, разделяемые в том или ином обществе. Именно эти моральные нормы определяют обязательность выполнения данных обещаний. В этом отношении комиссивы являются конститутивными правилами6969
  Onuf (1989: 87-8, 98-9).


[Закрыть].

Как я уже писал в первой главе, теорию речевых актов невозможно понять без анализа идентичности («я») и того, каким образом она формируется в обществе. В рамках традиционных школ международных отношенный «я» является автономным, асоциальным и всегда определяется в соответствии с принципом максимизации полезности, т.е. личной выгоды. Онуф указывает на социальный, интерсубъективный характер «я». Находясь в социальной среде, «я» непрерывно усваивает те или иные социальные правила, разделяемые в обществе. Действие «я» невозможно рассматривать в отрыве от коллективного «мы». Следовательно, три группы правил, о которых говорит Онуф, имеют социальное измерение. Для репрезентативов характерно наличие внешнего референта, который может сводиться к коллективному порицанию. Предписание не брать еду руками может иметь социальный референт: люди будут смеяться. Для директив характерен внешний референт – в зависимости от культуры это может быть старейшина или иное лицо, обладающее авторитетом; для ребенка в этой роли может выступать отец, который воплощает в себе «социальную санкцию». Комиссивы представлены такими важными для человека понятиями, как право, обязательства, достоинство, обоюдность. Человек, будучи социальным животным, не может существовать вне этих понятий. Утверждение «Я обещаю, что сделаю это до завтра» регулируется моральными нормами («Плохо нарушать данное обещание»; в случае возможного нарушения – «Где твое достоинство?»; «Посмотрите, с кем мы дружим»; «Ты обманул нас, тебя тоже так обманут», и так далее)7070
  Onuf (1989: 120-1).


[Закрыть].

Основываясь на интерсубъективизме с точки зрения речевых актов, Онуф в целом отмечает, что функционирование речевых актов имеет внутреннее измерение, а не внешнее. Поэтому организацию общества или общественный порядок он трактует не с точки зрения Гоббсовского Левиафана, а в традиции социологии Дюркгейма. Дюркгейм считал, что установление порядка и законности в общества зависит от успешной интернализации норм. Поэтому главный вопрос заключается в том, почему люди соблюдают правила, хотя никто не заставляет их этого делать. Дюркгейм отвечает на этот вопрос так: усвоенная в ходе социализации норма объединяет всех индивидов, делая их частью единого целого. Формальный статус закона социальные правила и нормы получают в результате институционализации. Получение формального статуса, по мнению Онуфа, говорит об успешности речевых актов. Согласие с совершенным речевым актом ведет к его институционализации. Отсутствие подобной социальной институционализации в международных отношениях даже при наличии юридического договора может означать международную анархию7171
  Onuf (1989: 129-30, 136, 138, 140).


[Закрыть].

Конструктивизм рассматривает международную правовую систему (законы, договора, конвенции и так далее) с точки зрения интерсубъективизма. По мнению Онуфа, международная правовая система – это та социальная реальность, которую акторы конституируют через речевые акты. Социальные правила и нормы имеют огромное влияние на акторов в плане соблюдения ими правил игры в системе международных отношений. Поэтому конструктивизм не отталкивается от изначальной «международной анархии», а изучает прежде всего социальные аспекты международной правовой системы. Сторонники правового позитивизма полагают, что правовая система находится вне акторов. А так как акторы действуют в соответствии с принципом максимизации полезности, рациональные правила всегда регулируют социальные действия по каузальному принципу. С точки зрения Онуфа, правила исходят от самих индивидов и носят интерсубъективный характер. Интерсубъективные отношения регулируются речевыми актами. Успешность этих речевых актов, т.е. их институционализация далее определяет состояние сообщества стран (примером здесь может служить Европейский Союз). Онуф обращает наше внимание на то, каким именно образом речевые акты становятся успешными. По его мнению, успешность подобных актов зависит от роли и статуса тех, кто их совершает. Авторитет, социальный статус ученых, управляющих, политических лидеров в этом отношении имеет решающее значение7272
  Onuf (1989: 145).


[Закрыть].

Основным вопросом в сфере международных отношений для Онуфа является следующий: Как акторы, преследующие свои эгоистические интересы, могут сосуществовать в единой международной системе? Международная система, рассматриваемая как анархия со стороны реализма и либерализма, не является таковой, если подойти к этому вопросу с точки зрения социальных норм, т.е. интерсубъективизма. Реализм и либерализм связывают вопрос международной анархии с отсутствием суверена, который мог бы обязать страны соблюдать законы. Последователи конструктивизма отмечает, что контроль за государствами осуществляется за счет интерсубъективного механизма социальных норм и правил, которые они сами же и создают посредством речевых актов. Таким образом, международная система координируется социальными нормами, правилами, конвенциями, которые через деонтологию задают определенные рамки поведения для стран. Онуф не говорит об отсутствии анархии в международных отношениях, но он привязывает этот вопрос к странам, которые сами создают данную анархию по причине безуспешности речевых актов. Отсутствие анархии можно рассматривать в рамках тех сообществ стран, где существуют социальные нормы и правила, разделяемые этими странами (примером здесь может служить Европейский Союз). Социальные нормы, по мнению Онуфа, не действуют по принципу «наказания», а информируют страны о социальных и моральных последствиях в случае нарушения общепринятых правил7373
  Onuf (1989: 164, 167-8, 174).


[Закрыть].