Текст книги "Рождественские сны Почтовой Феи"

Рождественские сны Почтовой Феи
Ульяна Сергеева

Художник Валерия Ольховская

© Ульяна Сергеева, 2017

ISBN 978-5-4485-5351-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Автор: Ульяна Сергеева (Фердман)

https://vk.com/uliana_blog

Редактор: Ксения Зуева

https://vk.com/xenyazueva

Художник: Валерия Ольховская

https://vk.com/my_bloody_val

Издательство: «Издательские решения» (Ridero)

«Рождественские сны Почтовой Феи» – это сборник добрых зимних сказок для детей и взрослых. Каждый сон – это красивая и уютная, мудрая и поучительная история о самом важном: о доброте и умении прощать, о нежности, любви, вере в чудеса. Пусть книга подарит вам ощущение рождественского праздника!

Сказочница Ульяна Сергеева

Почтовая Фея

В старой части города, там, где каждый кирпич, арка и витые чугунные ворота хранят в себе ломтики воспоминаний и историй, располагалась Почтамтская улица.

Именно здесь находилось здание городской почты: массивное, белокаменное, украшенное парадными колоннами и высокими окнами. На здании почты вход с кружевным козырьком освещали два старинных фонаря, согревающих уютным, зыбким, как воздух, зеленоватым светом.

И совсем неудивительно, что на Почтамтской улице, в одном из фонарей почты, жила Почтовая Фея. Да-да, она жила в фонаре!

Изящная крохотная Фея, которая любила носить воздушные шифоновые платьица, а на улицу вылетала только в элегантном чёрном пальто, бордовом берете и перчатках. У Феи были смешливые карие глаза, вздёрнутый носик и каштановые волосы.

В фонаре Почтовая Фея обустроила себе спальню: кроватку она соорудила из потерянного кем-то футляра для очков, стол – из спичечных коробков, кресло – из стопки мятых почтовых марок, которые ветер иногда заносил в приоткрытую дверцу её домика.

Днём Почтовая Фея отдыхала, а ночью отправлялась на важную работу. Вместо тяжёлой сумки почтальона она брала с собой в дорогу элегантный дорожный саквояж.

Почтовая Фея доставляла не письма, не открытки, не посылки и не счета. Она разносила сны.

Они были похожи на разноцветные звёздочки, как те, что пекут мамы в рождественскую пору: словно имбирные пряники с яркой сладкой глазурью.

В сумочке Феи сны вели себя, как живые: шалили, шептались между собой, хихикали и шумели.

Эти сны очень хотели кому-нибудь присниться. Кому-то доброму, чтобы ему лучше спалось, и душа его радовалась; кому-нибудь капризному, чтобы что-то ему объяснить и успокоить; разгневанному, чтобы его утешить.

Почтовая Фея аккуратно закрывала маленьким медным ключиком свой дом-фонарь и с сумочкой в руке летела, расправив прозрачные крылышки, к спящим детям. Многих детей Фея знала хорошо и ведала, для кого из малышей какой сон полезнее. Иногда она задерживалась до утра, пугливо прячась за шторкой у окна, чтобы увидеть, как дети просыпаются и рассказывают свои сны родителям. И Почтовая Фея часто радовалась, что её «сонные» уроки проходили не зря.

Часто дети, засыпая, замечали очаровательную разносчицу снов и сразу её узнавали. Им не нужно было знакомиться, они видели её сердцем, и их совсем не удивляло, что Почтовая Фея существует и что она живёт в фонаре почты на Почтамтской улице.

Много лет, месяцев и недель всё шло своим чередом. Каждую ночь, в любое время года, Фея приносила детям поучительные звёздочки-сны, и дети спали крепко и спокойно.

Но однажды всё изменилось.

Как-то раз в спешке Почтовая Фея вылетела из дома без зимнего шарфа и тёплых перчаток и простудилась. Не помогал ей ни настой из клюквы, ни мёд, ни чай с лимоном. Весь день она пролежала с больным горлом и жаром в своей постельке, кутаясь в страницы из старой книги, но вечером так и не смогла подняться.

В ту ночь дети видели разные сны: одним снились отрывки из мультфильмов или ссоры с ребятами из детского сада; другие смотрели сны о волшебных странах и городах; кто-то во сне забирал чужие игрушки.

Один маленький мальчик всю ночь плохо спал: перед сном он поссорился с папой и видел грустные, тревожные сны. Утром он вспомнил, что не слышал перед сном трепетания крылышек Почтовой Феи. Он разволновался и спросил у мамы:

– Мама, как ты думаешь, с Почтовой Феей могло что-то случиться?

Мама ласково погладила мальчика по голове. Она верила в Почтовую Фею, как, впрочем, и в другие чудеса.

– Может быть, Фея приболела, сынок? Не волнуйся, она поправится и снова прилетит к тебе. Расскажи, как ты спал сегодня?

Мальчик насупился:

– Мне снилось, что мы с папой продолжаем ссориться… Я не выспался. Папа еще не уехал на работу, он дома? Я хочу перед ним извиниться.

Мама кивнула, и мальчик, в ещё тёплой ото сна мягкой пижаме, выбежал в прихожую, где отец уже надевал тяжелые зимние сапоги.

– Давай помиримся, папа! Я больше так не буду!

– И я больше не буду так, – громким басом ответил отец и крепко прижал мальчика к себе.

Тот уткнулся ему носом в шею и прошептал:

– Папа, а почему, когда с кем-то ссоришься, сердишься, расстраиваешься, снятся такие неприятные сны?

Папа улыбнулся и ответил:

– Когда ты засыпаешь, не помирившись с кем-нибудь, то спишь беспокойно и можешь увидеть тревожные, странные сны. А вот если засыпаешь с мирным сердцем, спишь намного лучше! Не стоит рассчитывать на то, что Почтовая Фея всегда сможет вовремя принести тебе приятный сон. Ты сам можешь успокоиться на ночь глядя, со всеми помириться, пожелать спокойной ночи, подумать о чем-то добром и радостном. И сам можешь подарить себе волшебный сон, а Фея отнесёт добрый сон тому, кому он нужнее.

Мальчик понимающе кивнул. После школы он по морозу добежал до Почтамтской улицы, сжимая в варежке маленькую скляночку с малиновым джемом. Деликатно постучав в зелёный фонарь, он положил джем в приоткрытую дверцу. Фея не выглянула к нему – она все еще была больна и к тому же боялась дневного света, но мальчик услышал знакомый тихий шелест её крылышек.

Он шёпотом рассказал Фее о своей утренней беседе с папой. Мальчик заверил Фею, что она может не переживать, если вдруг в её сумочке для него не останется доброго сна, потому что он готов учиться сам дарить себе чудесные сны. Но он всегда будет рад и её лакомым снам-звёздочкам.

…После нескольких чашечек липового чая с малиновым джемом Почтовая Фея поправилась и продолжила приносить детям удивительные сны. Каждый сон она по-прежнему тщательно выбирала, кому какой нужнее и полезнее.

Часто в эти сны она, как записку, вкладывала мысль о том, что слаще всех спят те, кто спит с мирным сердцем.

Некоторые сны мальчик запомнил и записал, чтобы не забыть и рассказать другим.

Став взрослым, он собрал их в книге «Рождественские сны Почтовой Феи».

Сказочного чтения!

Деревянная лошадка

Мальчик Януш проснулся ранним утром и пригладил свою взъерошенную золотисто-русую макушку. За окном тихой поступью шагал сверкающий снег. Януш услышал, как мама звенит тарелками на кухне, накрывая завтрак. По комнате разливался запах горячих картофельных оладий. Януш вскочил с кровати, быстро оделся, отодвинул шторку, отделяющую кухню от комнаты, пожелал маме доброго утра. Мама ласково прижала его к себе, затем он умылся, и они вместе сели завтракать.

Папа уже трудился во дворе, расчищая дорожки от снега. Папа Януша работал дворником при большом богатом доме, а мама была здесь же прачкой – стирала и гладила бельё. Жили они не в доме и не в квартире, а в дворницкой – маленьком помещении на первом этаже, где по соседству с лопатами и мётлами размеренно шла их жизнь.

Но для этой семьи дворницкая была настоящим домом: здесь они просыпались по утрам и сюда возвращались вечерами; здесь пили чай и беседовали; здесь отмечали праздники. Пусть скромно и небогато, зато всегда с улыбкой, от чистого сердца и от всей души!

Януш зачарованно смотрел на снег и радовался: оставалось всего несколько недель до Рождества, а значит, скоро весь городок заполнится праздничными шумными ярмарками, нарядными ёлками, мерцающими огоньками! И они вдвоём с папой пойдут на старинную рыночную площадь их уютного городка Гнезно, где будут стоять ряды на скорую руку сколоченных деревянных домиков, и румяные продавцы будут предлагать вкусности, сладости, удивительные игрушки! Януш знал, что папа не мог позволить себе купить для сына дорогую игрушку, но мальчик не держал на него обид: он уже умел считать и понимал, что цена такой игрушки – связка дров для прогревания их милого дома. Но папа всегда покупал ему леденец, петушка на палочке, и Януш был счастлив такому подарку.

Прошлой зимой у Януша появилась мечта. Она зародилась робко, как предрассветный луч солнца, затем росла и крепла и, наконец, пришла к нему. В том году на ярмарке Януш увидел игрушку: великолепную резную лошадку-качалку. Не такую маленькую, какую вешают на ёлку, но и не такую большую, на какой качаются дети. А такую деревянную лошадку, которую можно поставить на подоконник или стол и видеть её, просыпаясь, рассматривать её ушки, глаза, золочёную сбрую, пышный хвост, нарисованное «кожаное» седло. Гладить её, говорить с ней «по-игрушечному». Удивляться мастерству тех рук, что её создали…

Так у Януша появилась вторая мечта, ещё более смелая – он страстно пожелал стать мастером. Он жаждал научиться вырезать деревянные чудеса – если бы он только мог. Но у родителей не было возможности отправить его учиться, и ему суждено было стать дворником. Он усердно помогал папе убирать двор и гордился своим отцом: тот жил честным трудом и был прекрасным, добрым человеком. А мечты пока оставались лишь мечтами.

То утро Януш запомнил как особенное. После завтрака папа вошёл в кухню, стряхнул с шапки снег, долго смотрел на Януша, словно принимая важное решение, и наконец сказал:

– Януш, я тут подумал вот о чём. Ты просил у меня разрешения, чтобы начать зарабатывать деньги. Мне всё казалось, что ты слишком мал, и сейчас так кажется. Поэтому я соглашусь, но с одним условием: деньги, заработанные за этот месяц, ты потратишь по своему усмотрению. Может быть, купишь себе хорошую игрушку на ярмарке.

Януш радостно вскрикнул и крепко обнял отца:

– Спасибо, папа! Я буду стараться! Я побежал! – и, тепло одевшись, мальчик выскочил на улицу.

Он знал наверняка, где сможет заработать несколько монет. С этого дня Януш помогал в продовольственном магазине носить мешки с крупами; вместе с молочником разносил полные бидоны молока по домам; продавал газеты на улице. Домой мальчик приходил вечером, уставший, но счастливый, бережно складывал монеты в мешочек, а утром снова шёл на работу.

Ближе к Рождеству Януш накопил достаточно денег и с волнением предвкушал встречу со своей деревянной лошадкой. Он решил сходить на ярмарку один, чтобы выбрать подарки и родителям.

На рыночную площадь мягким покрывалом опускался вечер. Януш спешил: скорее, скорее найти свою лошадку, обнять её, забрать её домой! Как вдруг, пробегая по узкой мощёной улочке, он остановился.

На ступенях одного из домов сидела крохотная девочка. Она была хорошо одета: в пушистую шубку, тёплую шапочку, аккуратные меховые сапожки. «Наверное, потерялась», – подумал Януш и подошёл к ней:

– Здравствуй, девочка! Почему ты здесь одна? Где твоя мама?

Девочка доверчиво подняла на него глаза и, всхлипывая, ответила:

– Моя няня оставила меня здесь на минутку, а сама ушла с подружками на ярмарку. Но её нет уже час, я слышала, как били часы. Я проголодалась, замёрзла и хочу домой! – и девочка заплакала больше прежнего.

Януш растерялся. Девочку нужно было покормить и отогреть. Он взял её за руку, проводил к лавке с булочками и кренделями, накормил её и напоил горячим молоком. Девочка согрелась и пролепетала:

– Спасибо тебе, мальчик! А мы можем взять самый простой экипаж, чтобы он отвёз меня домой? Я знаю адрес наизусть.

Януш вздохнул, и они отправились искать экипаж.

Много мыслей в этот момент роилось в голове Януша. Часть монеток он заплатил за еду, теперь почти всё до конца отдаст извозчику. Он снова не сможет купить к Рождеству красивые подарки родителям и себе. Но он чувствовал, что не мог поступить иначе. И почему-то был уверен, что его добрый отец поступил бы так же.

Януш договорился с извозчиком и посадил девочку в экипаж. «Ну не могу же я отправить такую крошку одну!», – решил он и поехал её провожать.

Они остановились у высокого дома с парадной мраморной лестницей. В доме царил переполох: звучали громкие голоса, хлопали двери, кто-то плакал.

Маленькая барышня взяла Януша за руку и вошла с ним в дом. Что тут началось! Красивая леди, её мама, в слезах бросилась обнимать свою крошку, папа не мог перестать целовать её морозные щёчки, все вокруг ахали и восклицали.

Януш смущённо постоял в прихожей, порадовался за девочку и собирался незаметно уйти, но хозяин дома остановил его:

– Прости меня, мальчик, мы так переволновались! Как тебя зовут? Где ты нашёл нашу девочку? Где ты живёшь? Как нам отблагодарить тебя?

Януш не знал, что ответить. Внезапно он почувствовал, что устал, ему было неловко, он хотел домой.

– Мне ничего не нужно, спасибо. Я рад, что ваша девочка здорова, а теперь мне пора идти.

Тогда отец девочки улыбнулся и сказал:

– У тебя благородное сердце. Сейчас пора праздников, и у меня всегда готово несколько подарков для новых знакомств и случайных встреч. Пойдём, я покажу тебе, и ты выберешь что-нибудь для себя и своей семьи.

Они прошли в гостиную, где под пышной, украшенной свечами и фонариками ёлкой высилась гора подарков. И вдруг Януш увидел её – ту самую деревянную лошадку! С ушками, глазками-бусинками, золотой сбруей, пышным хвостом. Он робко её обнял.

– Бери, она твоя! – подбодрил его папа девочки. – А что мы выберем для твоей мамы, может быть, это? – и он показал изящную хрустальную шкатулку.

Папе Януш выбрал часы с кожаным ремешком. Мальчик сиял от счастья и благодарил гостеприимного хозяина дома, но тот только дружески похлопывал его по спине:

– Януш, ты дал мне гораздо больше!

В большом доме всё стихло, и крошка-девочка уже сладко спала, когда её папа и Януш выехали из ворот.

Родители Януша уже волновались, когда он с сияющими глазами вбежал в дворницкую, вручил им подарки к Рождеству и рассказал обо всём, что случилось. Высокий господин сел с папой Януша за кухонный стол, и они о чём-то долго говорили и жарко спорили. Наконец господин ещё раз крепко обнял Януша и уехал.

Больше Януш никогда его не видел, но с понедельника он начал ходить в школу, а ещё стал учеником мастера, который вырезал игрушки, посуду и мебель. Тот господин оплатил обучение мальчика на много лет вперёд.

По утрам перед школой Януш подолгу любовался своей чудесной лошадкой, которая покачивалась на подоконнике, словно тоже рвалась вперёд, к своим мечтам.

Прошло несколько зим, Януш вырос и открыл собственную мастерскую, где из его рук рождались удивительные деревянные куклы, сундучки, ложки, и, конечно, лошадки; столы, стулья, комоды и книжные шкафы.

У Януша появилась своя семья и уютный дом, и к каждому Рождеству под ёлкой лежали волшебные подарки, подготовленные для новых знакомств и случайных встреч.

Или всё-таки не случайных?

Шкатулка доброты

Много-много лет назад, когда в Париже зимой ещё топили печи, а по городу ездили в экипажах и санях, произошла эта удивительная история.

А начиналось всё вполне обыденно.

Маленькая Софи, в бруснично-алом берете, шоколадном пальто, сапожках, варежках и вязаном шарфе, шла по заснеженной улице, изредка пиная ножкой застывший комочек снега. В руках она держала портфель с учебниками, а в сердце – обиду на весь мир. Губы девочки были сердито сжаты, внутри всё кипело от негодования. Единственное, что утешало Софи – это то, что по вторникам она навещала свою любимую бабушку, а раз в школе был урок музыки, значит, сегодня точно вторник!

Софи на минутку перестала дуться и огляделась по сторонам. Снег, словно кокосовая стружка, посыпал дороги и мост через Сену, дома надели снежные шапки до самых балконов… Красота! У Софи уже замёрзли ручки, и она вприпрыжку побежала в гости.

Бабушка жила в старом пятиэтажном доме с высокими потолками, хрустальными люстрами и мраморным камином в парадной. В квартире у бабушки, в углу гостиной, скромно спряталась голландская печь, которая усердно грела дом зимой. Иногда приходил настоящий трубочист и чистил дымоход. А как уютно было у этой печи зимними вечерами слушать сказки, сидя в глубоком кресле, укрывшись пледом…

Софи вихрем влетела в комнаты, на ходу снимая берет и пальто. Бабушка в синем трикотажном платье и белом переднике сначала строго посмотрела на неё:

– Софи, раздеваться нужно в прихожей! – Но тут же, ласково обняв внучку, махнула рукой: – Проходи скорее, пока булочки горячие!

У бабушки были ясные серые глаза и мелодичный голос. Она любила порядок, и казалось, что у неё и в доме, и в душе всё по полочкам: и кружевные салфетки, и книги, и стулья, и, наверное, каждая мысль – всё на своём месте.

Софи, помыв руки, взобралась на дубовый стул в столовой и стала с аппетитом уплетать сахарные булочки с горячим густым какао.

– Как же вкусно, бабушка! – восклицала она.

Бабушка, радостно улыбаясь, налила себе кофе из кофейника и спросила:

– Расскажи, Софи, как ты провела день? Что нового в школе?

На лицо Софи снова набежала грозовая туча:

– У меня был ужасный день, бабушка! Ты учила меня быть доброй и помогать другим. И представь себе, весь день я совершала только добрые поступки: помогла Аннетт выучить стихотворение; отнесла книги учителя в библиотеку; полила цветы в классе; поделилась завтраком с Полем. И никто, никто из них не похвалил меня, не сказал, какая я хорошая и добрая! И меня это злит! Я так старалась быть замечательной девочкой!

Бабушка внимательно посмотрела на внучку и сказала:

– Милая Софи, постарайся-ка научиться вот чему: когда ты даришь доброту или помощь другому, сразу забывай об этом. А вот когда помогают тебе – запоминай.

– А почему так? Я не понимаю, – растерялась Софи.

– Дорогая моя, в каждом человеке живёт гордость. И когда мы выставляем напоказ добрые дела и хвастаемся ими, гордость забирает их себе, она словно питается ими и растёт. И тогда сердце, вместо того, чтобы расцветать, портится и черствеет. Но, если забывать о тех поступках, что делаешь для других, и помнить то, что совершают для тебя другие, можно посеять семена благодарности, и они вырастают в настоящую доброту, а гордость вытесняют из сердца.

Софи немного подумала и ответила:

– Вроде бы я поняла, бабушка. Но свои поступки запомнить почему-то легче.

Бабушка отошла в гостиную и достала из шкафа красивую шкатулку, обитую бархатом. Она закрывалась на золотой замочек. Затем бабушка разрезала лист бумаги для писем на несколько полосок и вручила девочке чудесную коробочку:

– Это тебе, Софи. Пусть это будет твоя «шкатулка доброты». Каждый день ты будешь складывать в неё маленькие записки с чужими добрыми делами.

Софи, полюбовавшись шкатулкой, взяла острый карандаш и, усердно водя по бумаге, написала: «Бабушка угостила меня вкусными булочками», «Антуан помог мне встать, когда я поскользнулась на льду», «Поль нашел для меня редкую книгу».

…Прошло несколько недель. Шкатулка доброты наполнялась всё больше, а Софи хвасталась и гордилась всё меньше. Её глаза засияли спокойным светом доброты, как у её бабушки.

Девочка повсюду носила шкатулку с собой. Однажды, когда Софи спешила в школу, та выпала из раскрытого портфеля. Замочек откололся, ударившись о землю, крышка распахнулась, и холодный, вьюжный ветер закружил «записки доброты», разнося их по всему городу: по улицам, подоконникам и порогам… Когда Софи вернулась за шкатулкой, она была пуста. Девочка не расстроилась – ведь будут новые чужие добрые дела, и она снова напишет о них.

Тем временем прохожие по всему городу поднимали её записки, читали и изумлялись: «Спасибо Аннетт за то, что подарила мне леденец», «Спасибо папе за то, что проводил меня в школу», «Спасибо маме за то, что помогла мне сшить платок».

И жители города были так растроганы благодарными детскими записями, что в этот день случилось столько добрых дел, что и не рассказать. Благодарность витала на каждой улице, в каждом доме, окошке и сердечке.

А гордость, надув щёки, изгнанницей вышла за городские ворота.

Старинный граммофон

Себастьян проснулся ранним утром и осторожно открыл глаза: сначала один, затем другой, чтобы не спугнуть ощущение волшебства. Счастливая улыбка, словно река, вышедшая из берегов, разлилась по его юному лицу. Значит, это не сон! Он снова в гостях у бабушки с дедушкой!

Каждый год родители привозили Себастьяна на рождественские каникулы в уютный деревенский дом в предгорье Альп. В нём было два этажа, лестницы наверх, на чердак и вниз, в погреб; в каждой комнате – камины, сложенные из кирпичей самим дедушкой.

В доме обитали старинные и загадочные вещицы вроде швейных и печатных машинок, помутневших от времени стеклянных чернильниц, фарфоровых молочников и кофейников. Но самое главное – здесь жили бабушка и дедушка Себастьяна, которых он горячо любил.

Ему никак не верилось, что когда-то бабушка и дедушка были молодыми и сильными, что они трудились и отдыхали, растили детей. Тем не менее, судя по семейным преданиям, всё это происходило на самом деле. Однажды дети выросли и, взмахнув окрепшими крыльями, выпорхнули из домашнего гнезда. Теперь настоящей радостью бабушки и дедушки были внуки, и особенно любознательный и смышлёный Себастьян.

Мальчика поселили в комнате для гостей на втором этаже. Из окна открывался чудный вид на снежные горы и леса, будто оплетённые белоснежными паутинками.

Себастьян, надев вязаный свитер и брюки, спустился вниз, где бабушка уже вовсю бренчала посудой. Внук постоянно забывал, сколько ей лет, и помнил лишь одно: когда бабушка смеялась звонким колокольчиковым смехом, она казалась намного моложе, а если сердилась или ворчала – её почти невозможно было узнать.

Вот и сегодня, несмотря на свежее светлое платье и опрятный коричневый передник, уложенные волосы и энергичную походку, на лице бабушки мелькала угрюмая тень.

Дедушка, высокий мужчина в сером пуловере и рабочих брюках, устроился за столом. Он пил кофе со сливками, старался не встречаться взглядом с бабушкой, изредка смущённо покашливал и в сотый раз перемешивал сахар.

«Снова поссорились, – догадался Себастьян. – Как же грустно начинаются каникулы».

Тем временем бабушка как обычно угощала внука разными вкусностями: мясными тефтельками с капустой, оладьями и брусничным морсом. В углу столовой рядом с камином высилась ёлка, переливающаяся золотыми и серебряными фонариками. Камин утопал в еловых ветвях, алых свечах, а вдоль каминной полки приветливо покачивались мягкие рождественские сапожки для подарков. Вязаные белые снежинки, лошадки-качалки, сияющие, как глазурь, шары напоминали о праздничном настроении, но не могли создать его.

Себастьян огляделся по сторонам. За окном дорожка была усыпана снегом, словно кто-то расплескал кувшин молока. Снег, камин, ёлка… А ощущения праздника всё равно нет.

Мальчик очнулся от своих размышлений. Бабушка и дедушка говорили друг с другом громко и резко, споря обо всем на свете: «не так поджарила яичницу», «кофе слишком быстро остыл», «надел не тот свитер», «сколько можно бурчать»…

Они не заметили, как внук выскользнул из кухни.

Мальчик задумался: как ему помирить дедушку и бабушку, чтобы всё наладилось, и они тоже почувствовали атмосферу радости и праздника?

Себастьян, погрузившись в раздумья, поднялся на чердак. Здесь стояли громоздкие сундуки и чемоданы, пыльные коробки и книги, хранились старые фотографии. Он начал перебирать вещи и в одной из коробок увидел изящную фоторамку с пожелтевшей фотокарточкой.

На ней юная грациозная девушка с чёрными, как смородина, волосами, в белоснежной шали и платье танцевала со статным и красивым мужчиной. Несколько мгновений – и Себастьян узнал в них своих бабушку и дедушку! Их лица были озарены счастьем и любовью. Мальчик почувствовал, что его мысли закружились, как лошадки на карусели.

Он торопливо раскрыл следующую коробку и ахнул от восторга. Вот он! Старинный дедушкин граммофон с жестяным рупором и пластинкой! Все забывают его починить, и вот уже много лет, как он хранится на чердаке.

На протяжении следующих двух дней бабушка и дедушка почти не видели внука. Он пропадал на чердаке, появляясь лишь изредка, чтобы покушать и прогуляться на свежем воздухе. На бабушкином лице по-прежнему мелькала тень, а дедушка упрямо не менял не любимый ею свитер.

Накануне Рождества все ждали в гости маму и папу Себастьяна. Бабушка надела шифоновое платье, дедушка достал из гардероба элегантный костюм.

Себастьян суетился, помогая бабушке, затем встретил родителей и, когда все собрались вместе у камина и ёлки за праздничным столом, незаметно исчез.

Вскоре все услышали чарующую мелодию. Звучал любимый бабушкин вальс. Музыка раздавалась где-то совсем близко, казалось, будто пела сама рождественская ёлка. Именно там, среди подарков, Себастьян спрятал перевязанный красной лентой старинный граммофон.

Дедушка выпрямил спину, гордо подошел к бабушке, и, почтительно поклонившись, пригласил её на танец. Бабушка подала ему руку, и они закружились в вальсе. Их лица светились от счастья: они вспомнили много хорошего, а много плохого забыли…

После танца они расцеловали Себастьяна, и дедушка негромко поделился с ним своими мыслями:

– Спасибо тебе, мальчик мой. Починив этот старинный граммофон, ты помог нам вспомнить, как мы любили и любим друг друга. Ты также напомнил мне, что, вместо того, чтобы окончательно что-то сломать, нужно попробовать это починить. А ведь последнее время я даже не пытался быть терпимее или снисходительнее с бабушкой.

Пока дедушка это говорил, игла, которая ступает по пластинке, воспроизводя музыку, остановилась на одном месте. Один и тот же фрагмент играл несколько раз подряд.

– А это мне урок! – рассмеялась бабушка. – Когда мы привыкаем, что события и жесты внимания повторяются изо дня в день, мы перестаём их замечать. Вот и я давно разучилась радоваться тому, что дедушка дарит мне цветы, разжигает камин или готовит ужин…

…Давно наступила звёздная зимняя ночь, а в альпийском доме, согретом любовью и добротой, продолжался праздник. Горели свечи, звучали весёлые беседы, старинный граммофон дарил волшебную музыку. Себастьян сидел у камина, слушал треск поленьев, пил горячий шоколад, любовался на вальсирующих дедушку, бабушку, маму и папу.

И размышлял о том, как много уроков и историй таят в себе старинные вещи, которые иногда просыпаются в Рождество.