Текст книги "Легенды о проклятых. Безликий"

Я судорожно сглотнула, чувствуя, как от волнения разрывает легкие. Я не могу их бросить. Не могу бежать, прятаться. Дочь велеара не трусливое животное. Меня учили сражаться и смотреть в глаза опасности, а не бегать от нее.

– Дайте мне оружие – я буду сражаться вместе с вами. Пусть Моран бежит одна. Зажгите факелы – подавайте сигнал бедствия, если мы рядом с развилкой, Дас Ангро должен увидеть огни, и его отряд придет нам на помощь.

Галь нахмурил густые брови и шумно выдохнул.

– Моя Деса – это не солдаты и не мятежники, это баорды. Они – одичавшие людоеды, и этот бой не будет равным. Сила на их стороне. Вы не знаете, с чем имеете дело. Мы не продержимся долго, а если они вас схватят…

– Не схватят, – жестко сказала я, думая о том, что быстрее погибну, если буду бегать по этому проклятому лесу одна. – ваш второй меч, Галь, дайте его мне.

– Деса, я умоляю вас, надо бежать, – простонала Моран, глядя на меня расширенными от ужаса глазами, – Галь прав. Баорды – жуткие твари и они слишком сильны, мы можем спрятаться, и они нас не заметят. А утром…

– Поздно, – мрачно сказал Галь и протянул мне меч, – вы уже не успеете, они пустят по-вашему следу своих диких псов и загонят вас, как животных. Пусть Моран бежит, может быть сможет привести отряд Астреля. Разжечь костры – это сдержит псов, становитесь в круг! Защищать велеарию до последней капли крови, и пусть Иллин нам поможет выстоять!

Он протянул мне меч, стараясь не коснуться моей руки без перчатки.

– Для самообороны. Не смейте высовываться. Деритесь только в том случае, если никто из нас уже не сможет вас защитить. А лучше – ловите момент и бегите.

Мы окружили себя кострами, как стеной, отступая дальше к чаще. Воины оттеснили меня в середину круга, закрывая со всех сторон. За языками пламени было не видно, насколько враг близок, и я сильно сжала рукоять меча, глядя на широкие спины моих солдат и ощущая, как адреналин начинает вскипать в венах и гудеть в висках. Каждый рваный вздох, клубом пара вырывающийся со рта, отсчитывает секунды до начала бойни.

– Не нападать! Только обороняться! Держать плотное кольцо!

Первыми на нас набросились их псы, тощие рычащие твари с опаленной нашими кострами серой шкурой. Они клацали острыми клыками, царапая доспехи воинов, и тут же мерзко скулили, получая смертельные раны от острых мечей. Псины падали замертво, окрашивая снег в красный цвет, и к моим ногам подкатывались их головы с острыми ушами и худыми, узкими мордами. Похожи на шакалов или гиен, но прирученные и обученные убивать в команде со своими жуткими хозяевами.

– Где эти проклятые ублюдки? Почему не выходят сами? – хрипло спросил один из воинов, и напряжение повисло в воздухе. Каждый из нас ощущал его кожей, тяжело дыша и оглядываясь по сторонам, силясь разглядеть через клубы дыма притаившегося врага. Оказывается, страшно не только когда нападают со спины – страшно не видеть, откуда на тебя обрушится смерть, и понимать, что обрушится она непременно, и твой пульс отсчитывает секунды до кровавой бойни.

– Они выжидают, вселяя страх неизвестностью. Такова их стратегия. Не размыкать круг и не двигаться. Они рядом. Я чувствую вонь их грязных шкур и запах медвежьего жира, которым они мажут свои тела.

В этот момент послышались отвратительные гортанные крики. Они взорвали тишину так резко, что у меня заложило уши. Я не видела нападавших, меня защищали с дикой яростью, отбивая нападение и не размыкая круг. Мечи со свистом рассекали воздух, и я слышала крики и стоны с обеих сторон. Смотрела в спины моих солдат расширенными от ужаса глазами, видя, как на них набрасываются твари, полностью укутанные в медвежьи шкуры, с грязными лицами и сверкающими дикими глазами. Так похожи на людей, и тем не менее давно переставшие ими быть. Они сыпались, как горох, с разных сторон, и все плотней сжималось живое кольцо. На глаза навернулись слезы от понимания, что все мои воины готовы ради меня умереть. Моя охрана, парни, которых Ан отобрал лично. Каждый присягнул в верности и поклялся жизнью защищать свою велеарию. Я никогда не думала, что им придется это делать в полном смысле этого слова.

– Держаться! Ни шагу в сторону! Ублюдки! Проклятые дети Саанана, чтоб вам гореть в пекле, мать вашу!

Но их было слишком много, слишком, чтобы мы смогли выстоять. Первым к моим ногам упал самый молодой из солдат, держась за лицо окровавленными ладонями.

– Они выдрали мне глаза, – орал он и корчился на снегу. Я наклонилась к нему, но в этот момент парня кто-то дернул за ноги и резко утащил в темноту леса, откуда послышались душераздирающие крики и чавканье. Круг был разорван, и я видела, как вспыхивает бликами сталь мечей, как падают на снег черные туши баордов, и в свете факелов сверкают доспехи воинов.

Я сильно сжала рукоять меча, тяжело дыша. Только сейчас я поняла, о чем говорил Галь. Баорды – жуткие, кровожадные ублюдки. Мне действительно не справиться с ними. Я без доспехов, и слишком слаба против этой бешеной орды. Они двигались в странном танце и нападали точно, как звери, едва им удавалось сбить противника с ног. Баорды вспарывали горло моим людям с такой легкостью, словно это были цветы на стеблях. Их было слишком много и нападали они всей толпой, заваливая воинов и полосуя острыми, как когти, кинжалами с такой силой, что кровь фонтанами била из рваных ран на горле, а я с расширенными от ужаса глазами смотрела, как умирают мои люди, и все сильнее сжимала меч, закрытая уже всего лишь двумя спинами.

– Бегите, Деса, бегите мы их задержим, – заорал Галь, когда баорды с воплями бросились в нашу сторону, размахивая короткими кривыми мечами и улюлюкая, – мы больше не сможем вас защитить. Спасайтесь. Пусть Иллин вам поможет! Молитесь за нас, Деса Одейя!

Я увидела, как твари толпой накинулись на Галя. Он яростно отбивался, полосуя их мечом, отсекая головы, но их было слишком много на него одного. Они все же завалили его в снег и начали разрывать на части голыми руками. Я спряталась за деревьями, тяжело дыша и зажмурившись, чувствуя, как по спине ручьями стекает холодный пот, и тошнота подступает к горлу.

– Молитесь за нас! За наши души! – последний крик Галя, и я поняла, что это конец.

Мы в каком-то адском месте, где люди перестали быть людьми, где они жрут друг друга, как животные. Я, осторожно ступая, двигалась спиной к чаще. Пока они, занятые жутким пиршеством, не заметили меня. Мне казалось, что не заметили…но я ошиблась. Меня просто пока не трогали, но едва я попыталась бежать, как ко мне повернулись сразу несколько лиц, перемазанных то ли грязью, то ли жирной, лоснящейся краской и кровью. Я судорожно сглотнула, увидев, как трое из них поднялись, отрываясь от стонущей в агонии жертвы, и пошли ко мне, выкрикивая что-то на гортанном языке. Я все еще слышала душераздирающие вопли моих солдат и чувствовала, как от ужаса и отвращения к горлу подступают спазмы, и по телу ползут мурашки.

Баорды не спешили нападать, они смеялись, переглядываясь, и загоняли меня в чащу, потому что точно знали – я не сбегу. Некуда бежать. Я прислонилась спиной к дереву, задыхаясь выставила меч впереди себя. Насколько мне хватит меча? На минуты, пока его не выбьют из моих рук. Я заставила себя успокоиться. У меня есть еще одно оружие, о котором никто из них не подозревает – моё тело. Я сорвала перчатки с рук и швырнула в снег, потом сбросила накидку. Разорвала шнуровку платья, лихорадочно стягивая рукава. Баорды смотрели на меня и не двигались с места. Когда я осталась полностью обнаженной, они расхохотались, переглядываясь и скалясь. Я знала, о чём они думали – им предлагают утехи взамен на жизнь. Будь это на самом деле так, то меня бы сначала отымели, а потом всё равно сожрали. Я предлагала им боль, но они об этом не знали.

Колючие снежинки обжигали кожу, заставляя покрываться мурашками, а ветер трепал волосы, и они хлестали меня по голой спине, как мокрые плетки.

Мне не было холодно – адреналин взрывал меня изнутри. Давайте, ублюдки, я поджарю вас живьем. Голыми руками вы меня не возьмете.

Вдобавок ко всему я успею порезать некоторых из вас на ленточки, а потом перережу себе глотку. Только сейчас я поняла, почему Галь все-таки дал мне меч. Он знал, что я с ними не справлюсь, но также знал, какое решение я могу принять.

Один из баордов подошел ко мне, скалясь желтыми зубами и источая зловонный смрад кислого жира. Он протянул руку, но едва коснулся моего плеча заорал от боли. Его пальцы задымились, а я расхохоталась. Да, ублюдок, задача усложнилась. Прикидываешь, как куски моего мяса выжгут тебе брюхо изнутри?

Баорд взревел, выхватил кинжал и метнул в меня, я успела уклониться, но сталь царапнула кожу на плече.

И вдруг что-то изменилось. Все замерли. Даже воздух застыл на месте. Словно все живое притаилось в ожидании.

Я услышала совсем иное рычание, оно нарастало где-то вдалеке и постепенно превращалось в оглушительный рык. Баорды нервно переглядывались, а я, тяжело дыша, держала меч обеими руками и тоже не шевелилась. Они чего-то испугались. Они все.

По моей спине градом стекал ледяной пот, а руки с мечом ходили ходуном. Я ничего не понимала, пока не увидела огромного волка в прыжке.

Он словно выскочил из ниоткуда, из темноты за моей спиной, и приземлился массивными лапами в снег, поднимая бело-кровавые брызги в воздух. Полоснув меня ярко-зелеными страшными глазами, зверь оскалился, а у меня перехватило дыхание от ужаса. Огромный, с острыми белоснежными клыками, он несколько секунд смотрел на меня, а потом медленно повернулся к баордам. Волк, потому что эта тварь на него походила…но не более. Он был больше в несколько раз.

Пока я пыталась справиться с оцепенением и вздохнуть, волк ощетинился, наступая на людоедов. Очень медленно, пригнув голову и издавая тихий рык на одной ноте. Рык, от которого выжившие псины баордов бросились врассыпную. А я, словно под гипнозом, смотрела, как под его лапами остаются огромные следы, он идет, не торопясь, втаптывая капли крови в снег с хрустом, который бьет по натянутым нервам.

Зверь остановился, закрывая меня от толпы одичавших нелюдей. Никогда не видела ничего подобного и не представляла, что такие монстры существуют в природе. Его черная шерсть переливалась в свете факелов, а глаза фосфорились металлическим блеском хладнокровного убийцы, и он прекрасно знал, кого убьет первым. Он не спешил, как будто раздумывал или давал им время на раздумья.

Баорды в очередной раз переглянулись, осторожно отступая, но волк словно ждал первого движения и не дал им шанса. Когда он напал на них, меня затошнило от ужаса и отвращения. Уже через секунду я, зажмурившись, слушала как хрустят кости, как дико и истошно вопят людоеды, которые теперь сами стали добычей чудовища.

Я попятилась назад, стараясь не смотреть, что там происходит, споткнулась о чье-то тело и упала на четвереньки, закрыла уши руками. Не знаю, как долго длилась эта вакханалия смерти, мне казалось, что целую вечность, пока вдруг все опять не стихло. Ни звука…только завывание ветра и шорох осыпающегося снега вперемешку с моим бешеным сердцебиением. Где-то вдали стоны тех, кто выжил, заглушаемые порывами ветра. Я все еще не решалась открыть глаза, а когда открыла, чуть не закричала, увидев морду чудовища прямо перед собой. Он сидел напротив меня, голой, стоящей на коленях и дрожащей от страха, как в лихорадке. Жуткий с горящими глазами и окровавленной пастью. Я смотрела на него, прерывисто дыша и не смея пошевелиться. Пока он вдруг не склонился ко мне еще ближе, обнюхивая. Я судорожно сглотнула, глядя на огромную морду с переливающейся обсидиановой шерстью, массивной холкой и широкой шеей, которую и руками не обхватить. Всхлипывая и дрожа всем телом, смотрела зверю в глаза и понимала, что, если бы не он – меня бы сожрали живьем баорды. Но кто знает, кто из них опасней? Волк вытянул морду вперед, тронул носом мои волосы и снова отпрянул. Несколько секунд глаза в глаза. Никогда не видела у животных такого взгляда, а ведь у отца был вольер с белыми леопардами, я часто смотрела в глаза диким зверям и могла прочесть в них что угодно…всё, кроме этого странного выражения, словно…этот волк меня знает. Словно он не животное, а человек. Потому что он явно думал, пока смотрел на меня, и, самое страшное, я не знаю, о чём. Возможно выносил мне приговор. Зверь вдруг коснулся языком моего плеча, и я чуть не заорала от ужаса, потому что он слизал с него кровь.

Мне стало до безумия страшно пошевелиться, и я боялась, что он все же нападет, но он только смотрит, не моргая. Сглотнув, я перевела взгляд на его приоткрытую пасть, заметила старые шрамы с обеих сторон, там, где тонкими кривыми полосами отсутствовала шерсть. Посмотрела вниз на его лапы с острыми когтями и увидела, как в снег упала капля крови, снова подняла взгляд на зверя и только сейчас заметила на массивной шее рваные раны от кинжала баордов. Протянула руку, и он оскалился, зарычал так громко, что я всхлипнула, мне даже показалось, что от силы этого рыка мои волосы откинуло назад.

Волк опять обнюхал мои волосы, лицо, и я прикрыла глаза, все так же рвано дыша и тихо всхлипывая от панического ужаса.

А он вдруг попятился назад, а потом просто ушел вглубь леса.

Я так и осталась сидеть в окровавленном снегу, посреди разорванных трупов с мечом в руке…пока не почувствовала, как темнеет в глазах и кружится голова, плывет сознание.

Пришла в себя ненадолго, понимая, что лежу в снегу, почувствовала, как кто-то укутал меня во что-то очень теплое, источающее запах костра, крови и еще один едва уловимый, показавшийся мне смутно знакомым, а потом поднял на руки. В воспаленном мозгу вспыхнуло удивление – кто осмелился меня касаться? Кто настолько безумен, что решился нести голую ниаду на руках?

С трудом приоткрыла глаза и, увидев железную маску с горящим под ней зеленым фосфором взглядом, вздрогнула и со стоном окончательно провалилась в темноту.

ГЛАВА 4. АСТРЕЛЬ

– Они мне не нравятся, – прошептал Фао, склонившись к Саяру, – кучка преступников, которым мы доверили свои жизни. У меня какое-то странное чувство, что это ловушка. Посмотри на них, они не сказали ни слова – стоят, как каменные изваяния, словно не охраняют нас, а сторожат, чтоб не сбежали. Где их предводитель? Может, он сам дал деру и бросил нас? Или те твари убили всех в проклятом лесу вместе с велеарией и этим монстром в железной маске, а теперь идут сюда…

Где-то вдалеке раздался оглушительный звериный вой, и по коже Фао поползли мурашки ужаса, а волосы на затылке зашевелились. Лошадь инстинктивно шарахнулась в сторону, и астрель судорожно сжал поводья. В его зрачках отражались безмолвные черные всадники, стоящие в ряд у обрыва.

– Что это, Саанан раздери? Что это было? – но взгляд от меидов так и не отвел, а те даже не вздрогнули от страшного воя. Охрана Астреля плотно сбилась позади, готовая в любой момент обнажить мечи. Они тихо перешептывались, явно взбудораженные звуком. Громко фыркали перепуганные лошади, переминаясь с ноги на ногу. Слухи о гайларах никогда не смолкали и передавались из поколения в поколение. Но сам астрель никогда в них не верил – пятикнижье гласило, что все проклятые твари истреблены тысячи лет назад во имя Иллина, и ни одна не осталась в живых, а он привык верить священному писанию. Но этот страшный вой заставил его на мгновение подумать именно о них. О тварях в образе волка, которые пожирают человеческую плоть, выгрызают целые деревни и города.

– Волки. Всего лишь волки, которыми полон и этот лес, и эти земли. Вы просто устали от ожидания, мой Дас. От ожидания и от трудной дороги. Меида не так-то просто убить – он один утянет за собой десять лучших воинов Лассара, не то что кучку баордов. Командор скоро вернется.

– Почему они не спешат к нему на помощь? Его уже нет довольно долго!

– Потому что у них приказ не двигаться с места, и они смеют ослушаться своего… командора.

Астрель обеспокоенно осмотрелся по сторонам.

– Мне все это не нравится. И я помню указ велеара о призыве каждого из мужчин достигшего четырнадцатилетнего возраста. Разве мог он не взять таких сильных воинов, как меиды, в помощь против проклятого язычника Меера?

– А кто будет охранять дороги к Лассару и границы?

– А зачем их охранять, если зимой они непроходимы?

– Но ведь мы идем по ним сейчас, а значит могут и другие. Вы должны успокоиться и дождаться командора. Может все далеко не так плохо, как вы думаете, а паника не лучший советчик. Смотрите! – глаза Саяра расширились, – Там!

Астрель резко обернулся в сторону леса – вороной конь меида галопом выскочил из-за заснеженных деревьев, высекая из-под копыт белые брызги. Издалека он походил на саананского жеребца с развевающейся длинной гривой и струями пара, которые валили из ноздрей, словно выскочил из Преисподней, а верхом на нём Саанан в человеческом обличье. Словно из той самой, запрещенной законом Лассара, легенды о всаднике смерти. О лютом звере, который придет на землю пожирать души праведников.

Фао не мог отвести от меида взгляд, его словно пригвоздило к седлу, так как он видел нечто завораживающее и вселяющее ужас одновременно – на фоне черного плаща командора и лоснящейся шкуры коня ярко выделялись красные полосы, они развевались на ветру, опутывая самого всадника кровавыми веревками, алыми змеями струились почти к самым копытам вороного жеребца. Из-за туч вышла полная луна, и игра света увеличила тень всадника до невероятных размеров. И там, на тени, казалось, что это он сам кишит змеями, они словно растут из его тела. Фао осенил себя звездой и шумно выдохнул, читая про себя молитву, пока меид не приблизился настолько, чтобы астрель смог понять, что это за саананское видение ввело его в заблуждение. Пока не рассмотрел в седле меида девушку, завернутую в полу плаща. Кроваво-красные волосы велеарии Одейи окутали и круп коня, и самого командора. Именно они и создали жуткую иллюзию, которая повергла Астреля в состояние шока.

***

Конь встал как вкопанный, едва его хозяин натянул поводья, прижимая к себе девушку одной рукой.

– Баорды разгромили отряд велеарии, – крикнул он, оглядывая воинов, – но что-то их спугнуло, и они бежали вглубь леса. Ренат, возьми наших и людей Астреля – осмотрите местность, соберите оружие и снимите доспехи с мертвых, будем двигаться дальше, к переправе. Надеюсь, Дас Ангро благословит наш путь.

– Ты посмел коснуться ниады, смертник! – зашипел астрель, который наконец-то обрел дар речи и вышел из оцепенения, – Тебя за это казнят!

Всадник резко обернулся к священнослужителю и громко расхохотался.

– Меня уже раз пять казнили. Считайте, я давно труп, как и все мы здесь, – позади раздался хохот меидов, а командор слегка пришпорил коня, и тот двинулся навстречу к астрелю, – разве можно казнить мертвеца?! Или вы верите в то, что они умеют возвращаться с того света?

– Я верю в свет, меид. Верю в Иллина. А мертвецы покоятся в своих могилах и никогда не восстанут из них, так как это противоречит священному писанию.

– Свет – это обратная сторона тьмы. Как зеркало…Почему вы уверены, что находитесь на правильной стороне, Дас Ангро? Вы так уверены, что поклоняетесь свету?

– Вера сильнее любых доказательств – она в них не нуждается.

– В таком случае вам нечего бояться, не так ли? Ведь ваш Иллин защитит вас.

Фао отшатнулся от меида и бросил взгляд на велеарию, укутанную в его плащ, подбитый черным мехом. Наслышанный о ней и её внешности, астрель все же не мог отвести взгляд от саананских волос, которые кровавыми змеями струились по черному плащу меида. Вблизи они завораживали так же, как и её белая кожа на фоне черной рубахи командора.

Астрелю захотелось молиться или ослепнуть. Его об этом предупреждали, но он не верил. Его никогда не волновали женщины, он считал себя неподвластным такому недугу, как поклонение или восхищение женской красотой. Соблазн – это всего лишь происки Саанана, не более. Астрель в силах выстоять перед любым искушением.

– Каким плотоядным взглядом вы взираете на непорочную ниаду, уважаемый астрель, – но тот, словно его не слышал, он продолжал смотреть застывшим взглядом. – разве не грех потакать реакции плоти?

Там, где девушка прислонилась щекой к груди командора, в вырезе полотняной рубахи, дымилась кожа, но командор словно не замечал этого. Астрель поежился и, тряхнув головой, посмотрел на страшную железную маску и похожие на волчьи серо-зеленые глаза под ней. По коже прошел мороз, и Фао, бросив взгляд на Саяра, угрюмо сказал:

– Не богохульствуй, меид. Иллин покарает каждого, кто прикоснулся к священной ниаде. Рано или поздно его гнев настигнет и тебя.

Человек в маске громко расхохотался, и разговоры снова смолкли, все обернулись к ним, а мужчина посмотрел сверху вниз на астреля:

– Если она так священна, может, стоило бросить ее в лесу, чтобы ваш Иллин позаботился о ней? Запомните, астрель, если ваш опыт настолько мал, что трактовать древние писания вы умеете, только выучив наизусть пятистрочье, иногда стоит мыслить глубже и шире, выходить за рамки вашего узкого религиозного мирка. Спасение часто приходит в виде чудовищных деяний, а наказание зачастую маскируется за протянутой рукой помощи. Или, по-вашему, стоило оставить её там на съедение баордам и волкам?

– На все воля Иллина, – выкрикнул Фао и гневно посмотрел на командора, он не любил словесные ребусы, но прекрасно понял наглого смертника, – Не нам нарушать планы Всевышнего, возможно, для неё было бы лучше остаться в лесу и умереть там, как было предначертано ей свыше.

– Возможно, – зловеще ответил меид, выпрямляясь в седле, – вполне возможно, именно так и есть.

– Здесь её служанка, командор.

Меид посмотрел на хрупкую черноволосую женщину в одежде оруженосца. Скорее, похожую на мальчишку, если бы не длинный хвост и тонкие черты лица. Держалась она воинственно и, казалось, совершенно не боялась командора. Он кивком головы подозвал её к себе. Женщина нервно теребила в руках шнурок то ли с медальоном, то ли со звездой, и смотрела на меида, как на Бога, а едва подошла к командору, вдруг рухнула на колени и прижалась губами к поле его плаща.

– Вы спасли её…спасибо. Я думала, что уже не увижу мою госпожу живой.

Меид несколько секунд смотрел ей в глаза, потом перевел взгляд на тонкий кожаный шнурок, который та наконец-то выпустила из пальцев и на котором красовался вырезанный из дерева образ волка, задравшего морду в победном вое, и снова посмотрел в глаза служанки.

– Встань с колен, не благодари. Валласы не рабы, даже если их продали в рабство.

– Моя госпожа…

– Продолжит путь на моем коне вместе со мной. Её кобылу разорвали на куски, а у нас нет лишней лошади, как, впрочем, и времени.

– Её нужно одеть!

– Во что? В одежду с мертвых воинов или в шкуры баордов?

Женщина тяжело вздохнула.

– Она цела?

– Цела, – ответил командор, – испугалась тварей и сильно перемерзла. Позаботитесь о ней в Валассе, а сейчас нет на это времени.

– Велите разбить шатер. Они вас послушаются, – дерзко сказала рабыня, – мы можем переждать бурю здесь. Она не может продолжать путь с вами в таком виде! Это не просто девка, а велеария. Дочь Ода Великого – нашего Повелителя.

– Как быстро ты сменила господина, рабыня, забыв, кто ты такая. Нет времени для шатров. Но ты можешь переодеть ее здесь при всех, если хочешь. Твоя госпожа разделась наголо перед баордами, как продажная девка, не думаю, что её смутит десяток воинов – меидов и парочка стражей астреля.

– Как вы смеете сквернословить о вашей велеарии? Она защищалась – её тело и есть оружие, – гневно воскликнула Моран, – Каждый, кто прикоснется, будет гореть заживо. Это страшно. Ни один мужчина никогда не прикоснулся бы к ниаде. Она святая!

– Неужели?

Меид демонстративно откупорил флягу с дамасом и плеснул на ожог на руке. Жидкость зашипела и запузырилась, а Моран смертельно побледнела, и её зрачки расширились.

– Нет ничего невозможного, если есть желание. Слово «невозможно» придумали либо трусы, либо лентяи или глупцы. Невозможна только луна днем и солнце ночью, так как неподвластны ничьим желаниям, они лишь явления природы. Всё, чего мы желаем – возможно. Скоро начнется ураган, он принесет ледяной холод и смерть. Нужно успеть добраться до Валласа засветло. Ты ведь знаешь суровость здешнего климата, Моран дочь Нарима.

Женщина судорожно сглотнула не в силах отвести взгляд от глаз под маской.

– Откуда вы…

– Разве это имеет значение? – сказал так тихо, что услышала только рабыня и снова вздрогнула, – много знать в наше время смертельно опасно, женщина.

Мы двигаемся в путь, как только вернется Ренат, – крикнул воинам, – будьте готовы, мы идем прямо на снежную бурю. Закройте лица, хлебните дамаса, приготовьте ваших лошадей.

– Велеария не может ехать с вами – она дочь Ода Великого, а вы простой меид. Ничтожество. Она ниада, и никто…, – Астрель сорвался на крик, стараясь привлечь внимание командора.

– Не смеет к ней прикасаться? – перебил его меид и криво усмехнулся, – На ней из одежды только мой плащ. Баорды унесли все сундуки еще до того, как я там появился. Может, вы сами понесете ее на руках, астрель? Ее голое тело такое горячее под моим плащом. Вам, несомненно, станет жарко.

Командор снова направил коня к Фао, и тот отшатнулся назад, осенив себя звездой несколько раз.

– Ну же. На вас перчатки, и вы сам служитель господа. Боитесь искушения?

Фао дернул за поводья, и его конь встал на дыбы, а меид оскорбительно расхохотался.

– А, может, ожогов или гнева Иллина?

– Вы будете гореть в Преисподней!

– Я и там побывал – есть места пострашнее пекла, астрель, и они намного ближе, чем вы думаете. Наааамнооого блиииже, – закончил мрачным шепотом, вселяя в астреля праведный ужас, – они в нас самих.

Вернулись остальные меиды и несколько стражей дас Ангро, они принесли тяжело раненых и мечи.

– Твою мать, ну и месиво там! Так мало выживших! Баорды! Десятки баордов! Гребаные ублюдки жрали их живьем!

– Святой Иллин! Вы видели? Следы…Будь я трижды проклят, если это не гайлар. Надо убираться отсюда да побыстрее.

– Гайларов не существует. Угомонитесь! Просто крупный волк. Ими кишит весь лес. По весне расставим капканы.

– С лапами размером с мою ладонь? Это не волк, мать вашу – это тварь величиной с медведя! Уходим. Я знаю, что говорю… я…

– Заткнешься прямо сейчас, трусливая задница!

– Это он их всех убил…Баордов. Он вернется. Вот увидите, почует наш запах и вернется.

Командор резко обернулся к воину астреля и двинулся на него.

– Еще одно слово, и я сам раздеру тебя на части так, что со мной ни один гайлар не сравнится, привяжу куски твоего мяса дереву и оставлю кормить либо гайларов, либо баордов.

– Что делать с ранеными, командор? – тот, кого Рейн называл Ренатом, склонил голову, ожидая ответа.

– Раненых с собой не возьмем, вы напрасно их принесли. Нам не на чем их перевозить, и они задержат нас в пути.

– Это противоречит законам господним! – воскликнул астрель, – Разве можно бросить здесь этих несчастных?

– Они все не жильцы, а мы рискуем застрять в бурю на переправе, которая и так может не выдержать вес всего отряда. Или вы готовы пожертвовать своей жизнью, астрель? – меид несколько секунд смотрел в глаза священнослужителя, – Так я и думал, – усмехнулся он.

– У меня иная миссия, – высокомерно сказал астрель, – я должен сопровождать мою велеарию. Дайте хотя бы отмолить их души перед Иллином.

– Всего лишь несколько минут назад не вы ли сказали мне, что ее нужно было бросить в лесу? Отмаливайте, может. ваши молитвы избавят их от страданий, хотя я бы предложил перерезать им глотки – это гораздо гуманнее.

Астрель спешился и склонился над тремя несчастными, лежащими в снегу. Сжимая пальцами пятиконечную звезду на длинной цепи, он освящал их души молитвами, отпуская в царство вечного покоя, беззвучно шевеля губами и стараясь не смотреть на развороченные грудные клетки и вспоротые животы. Поистине, эта миссия не нравилась ему все больше и больше, но мысли о повышении ранга и новых способностях, о золоте Валласа не давали ему покоя.

Проклятый меид был прав – они не жильцы и только задержат всех в дороге. Кажется, уже все мертвы. Вдруг один из раненных резко схватил астреля за руку.

– Это предатели! – хриплый шепот заставил Фао вздрогнуть от ужаса, – Меиды – изменники, мать вашу! Кому…кому вы доверились? Все меиды …это мятежники…За их головы…

Его слова оборвал кинжал, он метко встрял прямо во рту раненого, пригвоздив к земле, и заставил замолчать навечно, заливая снег кровью. Астрель медленно поднял голову и увидел Саяра, склонившегося над ним и бесцеремонно выдернувшего нож из глотки мертвого воина.

– Ни звука, мой Дас, иначе следующим я перережу глотку тебе, – вытирая окровавленное лезвие о рясу астреля.

– Предатель! – зашипел Фао, вскочил на ноги и заорал – Взять его! Взять их всех! Предатель! Меиды – предатели!

Люди Фао дас Ангро выхватили мечи, но их уже успели окружить плотным кольцом, а Саяр приставил нож к горлу астреля.

– Я предупреждал!

– Тцццц….как неловко вышло. Не дергаемся. Вы же не хотите, чтобы я отрезал ей голову? – голос предводителя меидов заставил всех замолчать, – Вам дорога ваша велеария, не так ли? Она как раз пришла в себя, – он перевел взгляд на девушку и рывком прижал к себе, заставив ту глухо застонать, – Как вовремя. Сложите оружие и станьте на колени.

Командор приблизил лезвие ножа к лицу велеарии и, проведя тонким лезвием по скуле, вжал острием в щеку. Та зажмурилась, кусая губы, а он обвел всех сверкающим взглядом. В темноте астрелю опять показалось, что глаза проклятого меида сверкнули зеленым фосфором.

– Все должно было пройти гладко до самого Валласа. Без жертв, но, видимо, вашему Иллину стало скучно. Или он покинул вас, отдав мне на растерзание. Пусть ваши люди сложат оружие, иначе я нарисую на лице вашей велеарии пятиконечную звезду в знак ее святости.

– Сражайтесь с предателями! – завопил Астрель, – Режьте их!

Но воины смотрели не на него, а на меида, который водил острием кинжала по щеке Одейи.

– Так кому вы присягнули в верности? Иллину или вашей велеарии? Или вы думаете, что кучка стражников сможет справиться с тринадцатью меидами-смертниками? – он кивнул своим воинам, и в ту же секунду раздался свист стали, головы нескольких воинов астреля скатились в снег так молниеносно, что Фао едва успел моргнуть, как его с ног до головы забрызгало кровью.

Остальные швырнули мечи, поднимая руки и опускаясь на колени. Меид удовлетворенно усмехнулся и снова повернулся к астрелю:

– Иллин принес в жертву ваших людей, астрель. Остальные либо жалкие трусы, либо верны своей клятве. Саяр, свяжи своего Даса, да покрепче. Будет сопротивляться – перережь ему глотку. Он мне особо не нужен. Мне была нужна только эта сука. Стражникам вспороть животы, обезглавить, тела в пропасть, а головы на колья.