Текст книги "Тихие приюты"

В одной из будущих бесед, я надеюсь, Господь благословит меня несколько подробнее осветить роль и значение в человеческой жизни и даже в государственной этих паломничеств. Я смотрю на них как на живую проповедь среди людей Божественного Спасителя мира. Я смотрю на них как на восстановление истовой живой народной веры. Я смотрю на них как на средство к церковному единению; как на воспитание народной мощи для борьбы с врагами государства и религии; и, наконец, как на самые сильные и верные средства в борьбе с неверием, развратом, порочностью, разнузданностью и хулиганством.

Но об этом в свое время.

Теперь же я не могу умолчать о том факте, что о. Николай Смирнов достиг своей цели. Это видно из нижеследующего благодарственного письма его паломников, которое в виду его интереса привожу полностью: «Вы, дорогой наш пастырь, соединили всех нас во едино стадо и стали нашим пастырем и вождем. Мы стремились всей душой и всем сердцем поклониться и помолиться угодникам Божиим и излить пред ними наши сердечные чувства, и рассказать им, как нам здесь тяжело и трудно живется в наши лукавые дни; рассказать им о своих скорбях, печалях и нуждах… И милость Божия излилась на нас: каждый из нас по мере своей веры получил в своих нуждах утешение, облегчение и отраду. Пройдет время, много крупных событий из нашей жизни забудется, но не забудем мы, пока будет теплиться в наших душах искра Божия, не забудем тех, кто мог увлекать умы, сердца и души наши в область высших стремлений, в область Небесного Царства и вечной правды, не забудем мы Вас, дорогой наш батюшка…»

Большое спасибо вам, дорогой о. Николай, скажем и мы, лично испытавшие на себе всю благотворную, оздоровляющую физически и нравственно человека силу паломничества по нашим русским православным обителям.

II
Исповедь спирита

Если бы я так недавно не пережил того, что переживает страдающая душа современного человека, и не излечился бы тем лекарством, которым лечится обыкновенная мужицкая душа, я не понимал бы той мощи, той силы обновления, возрождения, которые дает бесхитростному сердцу простолюдина его паломничество к дивным святыням нашего русского Православия.

Но я все это пережил.

И, как во всяком деле, во всяком научном исследовании, все то, что добыто личным трудом, что составляло предмет тех или иных переживаний – укладывается в человеческой памяти навсегда, – так и здесь.

Никакие доводы, никакие исследования не убедят меня в бесцельности веры, в проблематичности ее спасительных свойств, в отсутствии Господа Бога, в недоказанности Божественной личности Иисуса Христа, в недейственности Церкви и т. д., и т. д.

Потому что все это я видел, наблюдал, установил, пережил, и все это добытое мной знание и уверенность прошли через горнило самых ужасных, самых мучительных переживаний.

В раннем детстве и юношестве я был глубоко и искренно верующим человеком, по-детски конечно.

Вся моя беда заключалась в том, что дальнейшая духовная жизнь не подкреплялась знакомством с Евангелием, с его изумительными, дивными красотами и положениями.

Никто не указывал моей юной душе, что эта книга – Книга жизни, истинной жизни, жизни счастливой, нормальной, правильной.

Если я что изучал о Господе нашем Иисусе Христе, то по различным учебникам, где в пересказах трактовалось только лишь о различных эпизодах Его жизни, но в которых я не видел ни одной строчки тех дивных учений Господа и Его апостолов, о которых узнал только лишь спустя полвека своего существования из самого Евангелия.

Так, например, никто и нигде не указал мне хотя бы на ту мудрую жизненную истину, что если у человека только лишь одно око худо, то и все тело его темно (Мф. 6, 23), о которой свидетельствовал Господь и которая по-настоящему, как и все из Божественного Евангелия, должна входить в программу всей человеческой жизни.

Позднее, благодаря нетвердости своей в христианских догматах, затем товариществу, среде, тлетворности переживавшегося времени, общему стремлению во второй половине 60-х и в первой 70-х годов прошлого столетия к базаровщине, ко входящему в моду материалистическому течению, я потерял всякую веру и сделался неверующим человеком в самом точном смысле этого слова.

Но спустя 5–6 лет такого настроения тяжелый жизненный удар привел меня к вере в Бога, вне зависимости от той или другой формы Его исповедания.

Вскоре после этого случай поставил меня лицом к лицу с прямой необходимостью знакомиться с существующими формами христианских религиозных деноминаций.

На этом пути я повстречался со спиритизмом и оккультизмом. Говорить подробно об этом здесь не буду, так как это в своих подробностях входит в мою вторую лекцию: «Спиритизм перед судом религии и науки».

Скажу только одно, что эти две области, опять-таки благодаря совершенному незнакомству моему со Словом Божиим и с основами христианства, так сильно повлияли на мою душу, что я, как мне казалось, нашел в них для себя решительно все.

Ответы на все мои вопросы.

То, что было мало понятно или даже совсем непонятно мне в обрядовой стороне нашего Православия, теперь я объяснил философией спиритизма и оккультизма.

Общение с потусторонним миром, постоянные беседы с духами, материализации умерших, непередаваемые чудеса в области физической жизни, лицезрение отошедшего отца, матери, наблюдения появлений всевозможных эффектов, поднятие столов, переносы предметов за десятки, сотни верст, поразительные откровения в области грядущего, из которых, правда, добрая половина не исполнялась, но это находило всегда оправдание в желании «шаловливых» духов отклонить меня от той истины, к какой я подошел, и, наконец, «попущении» высших духов – моих покровителей, с целью испытать мою веру в них.

Затем доктрины, свидетельствующие о том, что бесов, сатаны, духа тьмы никогда не было и не существует, что это только лишь души умерших, непросвещенных в своей предшествовавшей жизни учением спиритизма, и они рано или поздно очистятся и перейдут в область светлых духов; что человечество живет не один раз на земле: каждый из нас перевоплощается до тех пор, пока, очистившись от грехов, совершенно не сольется со Всемогущим Богом. Что ада нет, вечности мучений также.

Ад – это печальная, плохая жизнь здесь, на земле для тех, кто в прежнем, предшествовавшем существовании много грешил и делал людям зло. Тот, кто был в прошлом существовании бессердечным богачом, тот в следующей жизни будет жалким нищим, которого все будут отталкивать. Кто в прошлом существовании доносил на своего ближнего, клеветал на него – тот в следующем перевоплощении будет жертвой непрерывной клеветы, обид и оскорблений. Кто в прошлом перевоплощении изменял жене, нарушал законы брачной жизни – тот в следующем своем существовании будет жертвой постоянного обмана, измен со стороны жены и т. д., и т. д. Эта теория казалась мне верхом Божественной справедливости.

Совершенное незнание Божественного Евангелия, конечно, помогло духу тьмы, овладевшему мной, настолько закрыть мои глаза и уши, что я, веря, например, в теорию перевоплощения, находил в то же время уместным верить и в Господа нашего Иисуса Христа, в Его искупительную жертву, в силу Его пролитой за нас драгоценной крови, совершенно не подозревая, что теория перевоплощения, имеющая в своей конечной цели освободить человека от греха, совершенно исключает и искупительную жертву Спасителя, и необходимость Его пребывания на земле…

Когда же философия спирита Аллана Кардека подтверждала эту теорию искаженными текстами Евангелия, подтасованными по его вкусу и желанию, я благоговел перед этой теорией, потому что я никогда не читал Евангелие и не трудился проверять доводы моего соблазнителя.

Тогда как стоило мне только после моего обращения, после четвертьвекового заблуждения, обратиться к Слову Божию, то против хотя бы такого боевого места, на которое любят ссылаться все спириты, видя в нем подтверждение теории многократного перевоплощения, как 12 стих 17 главы Евангелия от Матфея: Говорю вам, что Илия уже пришел, и не узнали его, а поступили с ним, как хотели, мне удалось найти пояснение: и предъидет пред ним (Иоанн) в духе и силе Илии; или а сподобившиеся достигнуть того века… умереть уже не могут (Лк. 1,17; 20, 35–36).

На заявление Кардека, что в то время, во времена земной жизни Христа, среди евреев господствовала теория перевоплощения и ей-де не противостоял Иисус, подтверждаемая евангельским текстом из 6 главы Евангелия от Марка, стих 15: Другие говорили: это Илия, а иные говорили: это пророк, или как один из пророков, – стоило только взглянуть на параллельное этому место из 9 главы, от Луки, ст. 8, чтобы увидать, что иудеи понимали здесь не перевоплощение, а воскресение из мертвых в буквальном смысле этого слова: …другие (говорили), что Илия явился; а иные, что один из древних пророков воскрес. Я не говорю уже здесь о 39 ст. 77 псалма, где говорится: Он (Господь) помнил, что они (израильтяне) плоть, дыхание, которое уходит и не возвращается; не ссылаюсь и на пророка Исайю, который говорит, что мертвые не оживут (Ис. 26, 14), или на Откровение, которое исходит от Иисуса Христа (гл. 1,1), где ясно сказано: отныне блаженны мертвые, умирающие в Господе; ей, говорит Дух, они успокоятся от трудов своих, и дела их идут вслед за ним (Откр. 14, 13).

Вот в чем был весь ужас моего положения.

Я, будучи христианином, не позаботился сам, да и никто не научил меня ограждать себя от соблазна и жизни, и сатаны знанием Слова Божия.

О, как глубоки и правдивы слова ап. Павла к своему ученику Тимофею:

Доколе не приду, занимайся чтением, наставлением, учением… Вникай в себя и в учение; занимайся сим постоянно: ибо, так поступая, и себя спасешь и слушающих тебя (1 Тим. 4,13,16).

Как твердо должно следовать им, всякому, кто носит на себе великое имя христианина!

Теперь воспоминания об этом времени приносят мне невыносимые страдания.

Но этого мало, я поставил своей задачей нести проповедь об этом учении.

Я отдал ему лучшую пору своей жизни, все свои средства. Я на алтарь распространения спиритизма и его философии принес материальное обеспечение своей семьи.

Я не могу обойти молчанием, до чего я доходил в своем служении сатане, в особенности во время моей литературной деятельности в этом направлении и во время издания мною многих спиритических журналов, где я, как потерявший рассудок, охваченный духом тьмы, сеял среди доверчиво подошедших ко мне душ такие положения, как признание преподобного Серафима Саровского великим оккультистом, или что Серафим Саровский не кто иной, как перевоплощенный Сергий Преподобный.

И все это на основании богохульной теории Кардека и сообщений тех духов, которые давали мне этот ужасный, кощунственный материал и которому я совершенно искренно верил сам.

В это время, ввиду особенно широкой и энергичной деятельности моей в этом направлении, я неоднократно подвергался осуждению со стороны лучших представителей нашей Православной Церкви.

Я получал много увещательных писем от своих друзей христиан, в первых рядах среди которых стоял известный всей Москве большой христианин, доктор-филантроп Д.С. Трифановский, который один из первых свидетельствовал мне о том, что спиритическое учение прежде всего отводит людей от Господа Иисуса Христа. Это он знал по личному опыту, так как когда-то увлекался спиритизмом и с ужасом бежал от него.

Он же говорил мне, что рано или поздно меня постигнет какое-нибудь страшное несчастье.

Я уклонился от этого доброго человека, бывшего моим большим другом, заподозрив его в том, что через него зловредные духи хотят отвести меня от открывшейся мне «Божественной» правды.

И когда после одной из своих последних бесед с ним он, видя мою неподатливость, не распростился со мной, как бывало раньше, братским поцелуем, строго заявив, что он считает меня «еретиком», – я, вследствие охватившего меня от этого его поступка тяжелого огорчения и обиды, обратился к сообщавшемуся со мной духу, и последний сказал мне: «Помнишь дивные слова святого Иоанна Богослова, который сказал: "Всякий ненавидящий своего брата – человекоубийца"; человекоубийца же по Священному Писанию – сатана. Отсюда ясно, что твой друг, доктор, выразивший тебе свою ненависть, одержим самым низшим, не перевоплотившимся еще духом, которого у вас называют "сатаной". Молись о нем».

Я успокоился, отойдя от человека высокой жизни, высокого духа и большой любви ко мне.

Точно так же было ко мне много обращений и писем от наших православных миссионеров и священников.

Было очень много увещательных писем от представителей инославных исповеданий.

Присылали увещания даже представители баптистских и евангелических общин в России, но я объяснял их попытки желанием привлечь меня к их сектам, хотя вскоре же убеждался, что у них не было в этом направлении никакой задней мысли, наоборот, некоторые из них указывали мне при своих увещаниях только на авторитеты Православной Церкви.

Особенно мне памятен следующий эпизод: приехал ко мне для увещания один из духоборов южных губерний, некто А.Ф. О-в. Простой, малограмотный мужичок. После длинной, довольно интересной беседы я сослался на тот библейский факт, что даже ветхозаветный царь Саул обращался к вопрошанию отошедших через Аэндорскую волшебницу, но был жестоко посрамлен этим простым человеком, как совершенно не знавший Слова Божия.

Как сейчас помню поразившее меня до глубины души, оставившее во мне отчетливый след, послуживший чуть ли не самым первым импульсом для созидания в моей душе недоверия к спиритизму, его замечание на мой довод:

– А вы, Владимир Павлович, очевидно, не пожелали обратить внимание на следующие три важные обстоятельства во всей этой истории с Саулом: первое – это то, что Саул обратился к волшебнице после того, как Дух Господень оставил Саула (1 Цар. 16, 14; 28, 6, 15); затем на объяснение причины смерти Саула, которая ясно выражена в Паралипоменоне словами: так умер Саул (Саул взял меч и упал на него) за свое беззаконие, которое он сделал пред Господом, за то, что не соблюл слова Господня и обратился к волшебнице с вопросом, а не взыскал Господа. [За то] Он и умертвил его, и передал царство Давиду, сыну Пессееву (1 Парал. 10, 13–14), и, наконец, на то, что как и теперь у вас в спиритизме и оккультизме, так и тогда был допущен явный обман со стороны Аэндорской волшебницы. Прочитайте внимательно 28 главу Первой Книги Царств, с 7 по 25 стих, и вы увидите, что Самуила-то, т. е. его дух, видела только одна волшебница (1 Цар. 28, 12–14), и Саул переговаривался с Самуилом через волшебницу…

Много было получено писем от католических ксендзов.

Особенно же много увещаний было получено мной от проповедников различных американских религиозных деноминаций.

Последнее следует объяснить тем, что издававшиеся мной спиритические журналы в большом количестве выписывались, помимо Европы, в Америку и даже в Австралию.

Из последних особенно решительно заявил мне о моем заблуждении некто Вайт, который в такой форме выразил свое увещание:

«Дорогой брат, Господь наградил тебя даром убедительного слова. Если ты этот талант используешь на служение Тому, Кто дал его тебе, то Господь благословит тебя и в этой жизни, и в будущей; если же ты будешь им служить сатане в виде распространения его учения о спиритизме, то ты будешь проклят Господом и в этой жизни, и в будущей. Подумай над моим словом, ибо оно от Господа. Желающий спасения твоей души, брат И. Вайт».

Это последнее письмо произвело на меня очень сильное впечатление, можно даже сказать неизгладимое, но духи на наших сеансах с не меньшей настойчивостью успокаивали меня тем, что все это идет от происков низших духов, желающих отвести меня от света открывающейся мне правды; даже было названо имя одного из этих духов – «Низаника».

Я подробно останавливаюсь на этих увещаниях меня для того, чтобы яснее подчеркнуть, во-первых, милосердие Господа ко мне, как и ко всякому грешнику, гибели которого Он не желает и ради спасения которого Он пролил Свою чистую, неповинную кровь; а во-вторых, отметить ту энергию в моем служении сатане, которая, очевидно, создавала серьезные опасения почти во всех странах.

Но, несомненно, счастье мое заключалось в том, что я, при всем своем уклонении от Божественной правды, особенно любил и особенно чтил Господа нашего Иисуса Христа.

И, само собой разумеется, как я не отстранял от себя приведенные выше письма и увещания совершенно посторонних мне людей, которые были движимы по отношению ко мне только лишь одной высоко христианской любовью, на поверхность моей духовной психики все чаще и чаще всплывали то любовные слова нежно-отеческих увещаний пастырей нашей Святой, Православной Церкви, то грозные напоминания о Божием наказании представителей других церквей, но особенно болезненно стучали в мою душу слова моего бывшего друга Д.С. Трифановского и американца И. Байта.

И очень часто, читая бесплатные лекции о спиритизме, а читал я их очень много, от 104 до 110 в год, в особенности за последнее время, когда мне приходилось трактовать те или другие спиритические доктрины, я начинал уже ощущать в себе довольно часто некоторое отсутствие личной уверенности в истинности своих положений.

Слова Божией правды пробили брешь.

Тем же временем мои материальные дела в спиритической деятельности начали все больше и больше расшатываться.

Сколько бы я не укладывал средств, какую бы массу я не затрачивал личной энергии, личного труда – все это падало в какую-то бездонную пропасть и ничего не обещало мне впереди.

Правда, духи, руководившие моим делом, все настойчивее и настойчивее твердили мне о том, что это так и быть должно; что это огонь, очищающий, испытующий меня; что вот-вот настанет время, когда на заложенном мною фундаменте вырастет колоссальное здание, которое удивит весь мир; но, увы, семя брошенного сомнения в мою душу и, самое главное, опасение потерять Божие благословение росло не по дням, а по часам.

Наконец я почувствовал, что в моей доселе дружной личной семье начинается какой-то мучительный разлад.

Меня начало охватывать ужасом в точном смысле этого слова.

К этому времени подоспели два в высокой степени знаменательные факта в этой стороне моей жизненной деятельности, которые и до сих пор побуждают меня смотреть на них с высоким благоговением, как на мудрые пути любвеобильнейшего Господа, желающего спасти душу погибавшего грешника, запутавшегося при искреннем стремлении подойти ближе к правде, к истине.

Здесь на мне чрезвычайно ясно оправдались два великих обетования:

Благ Господь… к душе, ищущей Его (Плач. 3, 25).

Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся (Мф. 5, 6).

Личные мои средства совершенно иссякли.

На деле и на моих плечах состояла масса долгов. Лицо, которое вначале поддерживало меня материально, совершенно отошло от меня. Другое, которое ссужало меня средствами под векселя с тем, что я буду уплачивать свои долги тогда, когда у меня будут деньги, совершенно неожиданно для меня отошло в иной мир, и мои обязательства перешли к наследникам, к людям, прежде всего, небогатым, затем не имеющим ничего общего со спиритическим движением и относящимися к нему в лучшем случае безразлично.

Словом, я очутился в крайне безвыходном положении.

Как раз в это время я получил приглашение прочитать что-нибудь в закрытом заседании «Общества любителей духовного просвещения» в Московском епархиальном доме.

Я охотно согласился и назначил к чтению лекцию на тему: «Друзья и враги христианства в XX столетии». Основной задачей этой лекции было желание познакомить членов этого общества и, главным образом, православных миссионеров с постановкой внутренней и внешней миссии западноевропейских и, главным образом, христианских вероисповеданий Америки.

Для этого у меня имелся очень богатый материал, и, когда затем я повторял эту лекцию много времени спустя в одном из петербургских закрытых собраний, она вызвала одобрение многих представителей Православной Церкви, слышавших ее.

Но здесь, несомненно, по воле Божественного Промысла произошло следующее, совершенно неожиданное для меня обстоятельство.

Против меня выступал официальным оппонентом один очень известный миссионер.

Имея в виду, что будет читать лекцию завзятый спирит и, следовательно, еретик, этот миссионер приготовился и запасся целым арсеналом выписок, справок из моей личной литературы по спиритизму и, очевидно не желая оставлять неиспользованным свой материал, выступил с возражениями не по существу лекции, а по существу моей деятельности, и в крайне резких формах: ко мне – как к спириту, а к спиритизму – как к антихристианскому учению вообще; хотя, повторяю, я в своей лекции ни одного слова не говорил ни за, ни против спиритического учения. Это произвело на меня самое удручающее впечатление.

И милосердный Господь в эту-то тяжелую минуту для меня и пришел ко мне для спасения моей души.

После довольно продолжительных моих прений с указанным выше оппонентом, которые приняли уже чисто личный характер, встал в высокой степени смиренный, любвеобильный и в голосе, и в манере говорить, очень молодой человек, архимандрит одного из крупных московских монастырей, и, заявив, что он не оправдывает резкости в выражениях моего оппонента, хотя принципиально соглашается с ним, советует мне, после моего большого знакомства с западными проповедниками, на которых я ссылался в своих лекциях, непременно побывать в Оптиной пустыни и побеседовать с оптинскими старцами.

Все это было сказано так тепло, так хорошо, так любовно, что после того жестокого отношения ко мне, которое я только что пережил, слова этого истинного слуги Христа показались мне словами как бы Ангела Небесного и не только ободрили меня, но и приуготовили мне тот путь, который, как мы увидим ниже, спустя несколько месяцев был так необходим мне.

Переносясь мысленно к этому больному, очень больному и для моего самолюбия, и для моей души событию, спокойно обсуждая его теперь, я ясно вижу здесь мудрую волю Господа. Не будь я так приподнят, так наэлектризован кажущейся несправедливостью моего оппонента, я не обратил бы такого исключительного внимания на слова дорогого теперь моей душе архимандрита; они не запечатлелись бы так глубоко в мою душу вследствие своей контрастности, что и сейчас я вспоминаю о них с великим наслаждением. Так что я теперь не только примирился с моим сердитым оппонентом, но даже молюсь за него, как за одно из мудрых орудий Господа, ускоривших мое возрождение.

Точно таким же теплом и приветливостью встретил меня другой служитель Христовой Церкви, в то время протоиерей, о. Иоанн Васильев, а ныне архимандрит Григорий.

Да благословит Господь этих трех своих служителей, которых я считаю первыми, ставшими на пути моего обращения к правде.

Итак, из этого первого события в моей душе, в моем сердце, в моей слуховой памяти, как на раскаленном железе, запечатлелись чудные слова великого посланного мне Господом инока:

«Побывайте, непременно побывайте в Оптиной пустыни у старцев».

Лишнее говорить, что мне был совершенно непонятен в то время и смысл, и значение только что рассказанного мной события.

Но если бы мы чаще вглядывались в нашу жизнь, если бы разумно и сознательно относились ко всем ее явлениям, если бы стремились устанавливать разумную связь между всеми событиями жизни, то мы чрезвычайно скоро увидали бы руководящую каждым из нас мудрую десницу Божественного Промысла.

Мы поняли бы, что в жизни людей вообще случайного нет ничего; наоборот, каждое, даже самое ничтожное, событие в нашей жизни прежде всего явилось следствием какой-то другой первопричины, имевшей несколько раньше место в нашей личной жизни, а затем убедились бы, что сами по себе все эти события, каждое в отдельности, являются ступенькой к другому, следующему за сим событию.

Я так часто убеждался в верности этого закона в своей личной жизни, что глубоко уверен: если всякий добросовестно обследует в этом направлении свою жизнь, то тоже убедится в незыблемости этого принципа.

Нижеследующее второе событие в тысячный раз подтвердило мою теорию.

Менее чем через месяц я получил приглашение от организаторов всемирного съезда спиритов в Бельгии пожаловать на этот съезд или послать от себя делегатов.

Двое из членов руководимого мною в то время первого в России кружка «спиритуалистов-догматиков» отправились на съезд.

И здесь произошло то событие, которое окончательно открыло мне весь ужас моего заблуждения.

Первые заседания съезда как раз совпали с тем временем, когда у нас в России протекал пасхальный период.

Будучи в твердой уверенности, что все собравшиеся на съезд 360 человек представителей спиритического учения от всех стран света – истинные и ревностные христиане, поклоняющиеся Господу Иисусу Христу как единому Богу, как нашему общему и личному Искупителю, мои сочлены выступили с моей патетической речью о том, что они, как представители той страны, в которой сейчас особенно торжественно празднуется память великого Воскресения «нашего Господа», «нашего Спасителя», «Бога нашего спасения», считают себя особенно счастливыми, что имеют возможность в эти для русского человека великие дни приветствовать своих братьев по духу, по верованию и т. д., и т. д.

Горячее и искреннее, удачно переданное слово произвело известное впечатление, и последние слова этого приветствия были покрыты шумными аплодисментами.

Говорившие были тронуты до глубины души этим, как им показалось, искренним сочувствием к их словам, но, увы, они совершенно упустили из вида, что в составе их слушателей более двух третей были известные своей галантностью французы.

Когда овации стихли, последовательно, – за исключением только лишь двух представителей спиритических организаций Швейцарии, фамилия одного из которых monsieur Пошар, другого не помню, – все триста шестьдесят человек поочередно высказали по нескольку слов, как бы в ответ на приветствие моих сочленов, приблизительно следующее:

«Высказанные вами мысли в высокой степени оригинальны, удивительно изящны, искренни, продуманны; но в них есть одно, что чрезвычайно неприятно и тяжело поражает нас всех и что свидетельствует о том, что ваша Россия – страна еще темная, в духовном отношении малокультурная, несвободная, – это тот предрассудок, от которого все европейские и американские культурные государства давным-давно отказались».

«Это ваше признавание Христа – Богом».

«Прогрессирующий быстрыми шагами спиритизм, благодаря откровению духов, низвел Христа с высоких ступеней Божества на ступень умного, гениального человека и первоклассного медиума».

«И только!..»

«Да на что нам нужен Христос, когда у нас сейчас есть свой Христос – г-н Пилло из Дуэ?» – заявил последний из иностранных оппонентов, патетически указывая на очень несимпатичного толстого француза – медиума-целителя из Дуэ.

Если бы на меня низринулся небесный гром и мгновенно поразил силой своей ужасающей молнии, я не пережил бы такого нравственного потрясения, которое мне пришлось испытать, услыхав это.

Значит все, о чем предупреждали меня и мои друзья, и пастыри Православной Церкви, и представители других христианских религий, была голая правда?

Следовательно, я на протяжении самой лучшей, самой деятельной поры своей жизни служил врагу Христа – сатане?

Следовательно, я отдал этому служению все свои средства, все свои силы, все свое знание?

И употребил их для того, чтобы завести на этот путь лжи, верной гибели возможно большее количество неопытных, доверившихся мне, хороших, ищущих правды душ?..

Сознание этого факта было настолько ужасно, что, если бы не та вера, которая была глубоко заложена в мою душу детским воспитанием, я, может быть, не избежал бы той обычной катастрофы нашего времени, которой принято теперь разрешать все жизненные затруднения.

Я этого не сделал.

Но я твердо решил со спиритизмом покончить.

И в высокой степени знаменателен тот факт: лишь только что я пришел к этому решению, как с моих глаз спала точно повязка, и то, что мне казалось раньше чудесным, мгновенно вырисовалось передо мной как самая досадная, как самая возмутительная ложь.

Передо мной прошел целый перечень фактов, в которых я увидал: в одних – проделки запутывавшего мою душу духа тьмы.

В других – обман, симуляции медиумов.

В третьих – личное стремление оттенить своим воображением для самого себя наиболее яркую чудесность того или другого факта, который на самом деле являлся результатом не воздействия духов, а какого-нибудь просто физического закона, и всеми силами проигнорировать, замять, затушить, выкинуть из сердца и из мысли всякий неудачный, лживый, сомнительный случай, могущий дискредитировать, подорвать даже в моих глазах то учение, которому я служил.

И все это делалось как-то автоматически, бессознательно, само собой.

Именно в этом деле от начала его до конца живет отец лжи – дьявол.

Словом, мне было и жаль себя, и мучительно жаль других.

И стыдно за себя и за других.

Несомненно, благодаря искреннему и твердому решению отойти от этого пути, я на этом же съезде убедился в том, во-первых, что Кардек, который казался апологетом христианства, в непроникшем еще в Россию пятом томе своих сочинений не признает Христа Сыном Божиим.

Далее я удостоверился в том, и удостоверился документально, о чем буду честь иметь докладывать вам в специальной лекции «Спиритизм перед судом религии и науки», что спиритическое учение является одним из самых сильных и верных орудий масонских политических организаций.

Наконец, что основная задача спиритизма – уничтожить все, решительно все христианские религии и создать новую, «универсальную» религию, в которой Христа как Бога не будет.

Доказательством этого может служить, во-первых, господствующая среди спиритов Запада, а в последнее время и России, доктрина, что Царство Иисуса закончилось, теперь же начинается новая эра – эра Св. Духа. Поэтому Евангелие Христа утратило и свою силу, и свое значение. Оно должно отойти в область минувшего. Теперь созидается новое евангелие – евангелие духа.

Вторым доказательством следует назвать то, что, как это выяснилось на всемирном съезде спиритов, в Америке и в Австралии спиритизм давным давно уже сделался религией этих стран.

У спиритов этих стран есть свои специальные храмы, ритуал своих «спиритических» богослужений. В этих храмах совершаются все таинства. Бракосочетание, погребение. И на съезде были две представительницы этой организации в Америке, которые там исполняют обязанности священников…

Что делать?..

Как быть?..

Вот вопросы, которые стали передо мной во всей своей неприкровенности.