Текст книги "Ярослав Мудрый"

Семья Ярослава

Ярослав был дальновидным политиком и тонким дипломатом. И не последнюю роль в решении многих международных проблем сыграло его умение заключать выгодные династические браки. Так, Ярослав укрепил договор с польским королем Казимиром, выдав за него замуж свою сестру Марию. Король получил богатые дары от Ярослава: множество серебряных и золотых сосудов и различные драгоценности. Мария приняла католичество, но оставалась верной сестрой Ярослава. Казимир в свою очередь возвратил Ярославу 800 пленных, которых в свое время взял Болеслав, и признал возвращение Руси Червенских городов. Не оставался в долгу и Ярослав. Казимиру он помог усмирить смелого и хитрого Монслава, который, желая овладеть Мазовией и стать независимым государем, поднял мятеж против короля.

Дочь Ярослава Елизавета вышла замуж за норвежского принца Гаральда, который с юношеских лет служил Ярославу и принимал со своими воинами участие в походах князя, особенно на печенегов. Летопись рассказывает, что Гаральд влюбился в прекрасную дочь Ярослава Елизавету, но князь отказал викингу. Это решение князя хотя и смутило Гаральда, но не уменьшило его любви к княжне. Поэтому желая быть достойным ее руки, он со своим отрядом викингов отправляется в Константинополь и поступает на службу к императору. Мужественный и храбрый воин, талантливый командир, он со своим отрядом совершил ряд походов в Малую Азию, Грецию, Сицилию, Италию и одержал блестящие победы. Он также успешно воевал с врагами Византии арабами на суше и на море. Эти победы принесли Гаральду громкую славу – его прозвали Смелым. Он посетил Иерусалим, где поклонился святым местам, и через несколько лет с богатством и славою возвратился на Русь. К тому же Гаральд был не только смелым и отважным воином, но и поэтом-скальдом. Во время своих военных походов он создал песню о своих победах. В песне он вспоминал и воспевал прекрасную Елизавету.

Ярослав на этот раз приветливо встретил отважного воина и согласился выдать за него замуж свою дочь. После свадьбы Гаральд с женою в 1047 г. возвратился на родину и стал королем Норвегии под именем Гаральда III Сегурдсона. Елизавета стала королевой Норвегии. Но счастье молодых оказалось недолгим. Гаральд в 1056 г. погиб в битве с англосаксами. Елизавета, оставшись вдовой, вышла замуж за датского короля Свена II Эстредсена.

Вторая дочь Ярослава Анна вышла замуж за французского короля Генриха I, которому на тот момент было 39 лет. В то время Франция, еще бедная и слабая страна, стремилась найти сильных союзников, каковым и являлась Киевская Русь. Было еще одно обстоятельство, которое заставило Генриха искать себе супругу так далеко от Франции. Папа Римский лишил королевской короны его отца Роберта за то, что он состоял в браке с родственницей в четвертом колене. Такой же участи боялся и Генрих, поскольку, по замечанию Н. М. Карамзина, все принцессы ближайших государств до шестого колена приходились ему родственницами. Вероятно, Генрих, сватаясь к Анне, преследовал и далеко идущие политические цели. В те годы активную завоевательную политику вели германские императоры, польские короли и короли других государств. В такой ситуации заручиться поддержкой сильного государства, каковым была Русь в годы правления Ярослава, означало сохранить свои владения. Привлекали Генриха и слухи о блестящем образовании Анны и ее красоте: «белое лицо и волосы цвета спелого зерна». В 1048 г. Генрих направляет на Русь посольство, состоявшее из вельможи Готье Савейра, епископа Шалонского Роже и отряда воинов, просить руки Анны.

Киевляне торжественно встретили французское посольство у Золотых ворот: нарядно одетые горожане вышли с крестами, иконами и традиционным хлебом-солью. Звучал торжественный звон колоколов многих церквей. Красота Киева поразила членов посольства, которые проезжали мимо многочисленных великолепных храмов, богатых боярских хоромов. Толпы народа стояли вдоль дороги и громкими криками приветствовали послов, торжественно шествующих по улицам. Впереди посольства верхом на лошадях ехали герольды и трубили в трубы. За ними следовал всадник с французским знаменем, на котором сияли три золотые лилии. Потом ехала карета с послами, сопровождаемая воинами, одетыми в латы, с оружием в руках. На возах везли подарки от короля. На Софийской площади навстречу королевским послам вышли высшие духовные чины. Митрополит и епископы были одеты в византийские праздничные ризы. На головах отсвечивали всеми цветами радуги украшенные драгоценностями митры. На площади состоялся молебен в честь счастливого прибытия посольства в столицу. На следующий день в Софийском соборе послы зачитали письмо короля, в котором он просил руки Анны. Ярослав согласился на этот брак, и Анна стала готовиться к отъезду во Францию.

Путь во Францию проходил по обычному торговому пути из Руси в Европу: из Киева на Краков, Прагу, Регенбург и дальше во Францию. Поскольку ехали только днем, боясь, что ночью могут напасть разбойники, во Францию прибыли после более чем двухмесячного путешествия, поздней осенью. В то время местом пребывания королевского двора являлся небольшой городок Санлис в 40 км от Парижа. Здесь и прошли первые месяцы жизни будущей королевы Франции. В мае 1049 г. в Реймсе, старой столице Франции, состоялось ее венчание с Генрихом. Церемония венчания, на которой присутствовали знатные вельможи Франции, состоялась в Реймском кафедральном соборе. В день венчания Анна подарила собору привезенное с собою Евангелие, которое позже получило название Реймского. В оследствии на этом Евангелии, вступая на престол, присягали короли Франции. (Книга сохранилась до наших дней. Она хранится в библиотеке Реймса.) От брака Генриха и Анны родились три сына: Филипп, будущий король Франции Филипп I; Робер, в будущем герцог Бургундский, и Гуго – граф Вермандуанский. Была и дочь, но она умерла в младенчестве. В 1060 г. Анна овдовела и управляла королевством от имени малолетнего короля Филиппа до 1062 г., когда решила удалиться в построенный ею монастырь. Из монастыря ее похитил Рауль де Перонн, граф Валуа-де-Креспи. Анна стала его женой. И хотя папа Римский признал этот брак незаконным, семейная пара счастливо прожила вместе 12 лет. Умерла Анна в 1075 г.

Меньше свидетельств сохранилось о третьей дочери Ярослава Мудрого Анастасии (иностранные документы называют ее Агмунд). Скупые строки летописи сообщают, что Анастасия в Киеве познакомилась с венгерским королем Андреем I, который в это время находился в изгнании. В 1047 г. ее уже называют королевой Венгрии.

Первый сын Ярослава, Илья, умер в раннем возрасте. В 1020 г. уже в браке с Ириной у Ярослава родился первенец, которого в честь знаменитого деда назвали Владимиром. Когда Владимиру исполнилось 14 лет, отец отправил его на правление в Новгород. Здесь он находился до конца своей жизни (умер в 1052 г.), являясь надежным помощником отца. Владимир в Новгороде заложил Софийский собор, где и был похоронен. Скупые строки летописей не называют нам года женитьбы Владимира. Известно только, что его избранницей стала некая Анна. От этого брака родилось два сына – Ростислав и Ярополк. Владимир Ярославич канонизирован Русской православной церковью.

Второго сына Ярослава звали Изяслав. Он после смерти своего старшего брата Владимира унаследовал Новгород. Но в 1054 г., после смерти отца, как старший сын, стал киевским князем. В Новгороде, в качестве посадника, Изяслав оставил своего родственника Остромира. К сожалению, правление Изяслава в Киеве нельзя назвать удачным. Его неудачный поход с братьями Святославом и Всеволодом против половцев обернулся восстанием в Киеве. Изяслав бежал в Польшу где попросил помощи у своего родственника, польского короля Болеслава II. С отрядом поляков Изяслав подошел к Киеву, но киевляне не захотели его принять. Они пригласили княжить в Киев его братьев Святослава и Всеволода. Узнав об этом, польский король отказался помогать Изяславу в борьбе против Святослава. Тогда Изяслав обратился за помощью к германскому императору Генриху IV. Но, как пишет в своих Анналах хронист Ламберт Герцфельдский, «Бурхард [посол Генриха] привез королю столько золота, серебра и хорошего убранства [от Святослава], что никто не помнит, чтобы когда-нибудь такое богатство сразу привозили в германское государство. Русский князь заплатил этими подарками королю за то, чтобы тот не помогал его брату, которого он выгнал из государства». Изяслав вернулся в Киев только после смерти Святослава в 1076 г. Но в 1078 г. он погиб. Похоронили Изяслава в Десятинной церкви. Еще при жизни Ярослава Изяслав женился на сестре польского короля Казимира I Гертруде. От этого брака у него было три сына и дочь, которая впоследствии вышла замуж за сына польского короля.

Третий сын Ярослава – Святослав, он получил от отца в княжение Черниговскую землю – был не прочь изгнать из Киева старшего брата. В 1073 г. он стал великим князем Киевским, однако княжил всего четыре года. В годы его правления построен Успенский собор Киево-Печерского монастыря. На его строительство Святослав пожертвовал 100 гривен золотом (около 13,5 кг). Ярослав женил Святослава на Оде, внучатой племяннице императора Генриха III и папы Льва. Ода жила в немецком монастыре в Ринтельне, откуда ее выкупили и выдали замуж. В этом браке у Святослава родилось шестеро сыновей и две дочери. Впоследствии его старший сын Олег стал инициатором раздоров в государстве, за что и получил прозвище Гориславич. Дочь Святослава Вышеслава стала женой польского короля Болеслава II.

Четвертый сын Ярослава – Всеволод – родился в 1030 г. Он постоянно находился при отце, «бе бо любим им паче всея братия», и похоронил отца в Святой Софии. Сохранилось предание, будто Ярослав перед своей кончиной дал Всеволоду особое благословение: «Благо тебе, сын мой, что покоишь мою старость и радуюсь о кротости твоей. Бог даст, займешь ты после своих братьев Киевский великокняжеский стол – правдою, а не насилием. Когда умрешь, пускай кости твои лягут рядом с моими, в Киеве, у Святой Софии, потому что я люблю тебя пуще братии твоей». Возможно, эта любовь и определила выбор супруги для Всеволода. Ею стала Анна, дочь византийского императора Константина Мономаха. Свадьба состоялась в 1046 г. Этот брак лишь подчеркнул, как вырос за последние десятилетия международный авторитет Руси. Существует предание, что Анна в качестве приданого привезла из Византии царские регалии: шапку, бармы и икону Божьей Матери. Шапкой Мономаха традиционно впоследствии короновали московских князей. Икона Божьей Матери стала символом и покровительницей Северо-Восточной Руси. Анна умерла в 1067 г. Второй раз Всеволод женился на некой Анне, которую летописи называют половецкой княжной. Всеволод был весьма образованным для своего времени человеком. Он знал 5 языков, имел большую библиотеку, много читал. Всеволод Ярославич занимал великий киевский стол с 1078-го по 1093 г. От греческой принцессы Анны у Всеволода родился сын, великий Владимир Мономах, и дочь Анна (Янка). От второго брака у него был сын и три дочери.

Пятый сын Ярослава – Вячеслав – родился в 1033 г. В 1054 г. он получил от отца Смоленскую землю, где и оставался до конца своей жизни в 1057 г. Летописи ничего не сообщают о спутнице его жизни, хотя и известно, что Вячеслав имел двух сыновей и дочь, которую выдал замуж за польского короля Болеслава II Смелого.

Младший Ярославич – Игорь – родился в 1036 г. Отец отдал ему в удел г. Владимир-Волынский. После смерти Вячеслава Игорь получил от отца Смоленск. Умер в 1060 г. Женат был на графине Кунигунде, в браке с которой прижил двух сыновей.

Хорошо известно, что двор Ярослава Мудрого, окруженный блеском величия, служил убежищем для венценосных изгнанников-иноземцев. Здесь некоторое время жил норвежский король Улаф Святой, лишенный на родине престола. Ярослав принимал его с особым почетом и дружелюбием, предлагал в управление какую-либо область из своих владений, но Улаф вскоре вернулся на родину, оставив в Киеве своего юного сына Магнуса. При дворе Ярослава долгое время жили принцы Эдвин и Эдуард, дети английского короля Эдмунда, изгнанного из Англии датским завоевателем – королем Кнутом Великим. В Киеве одно время спасались венгерские королевичи Эндре (Андрей) и Левенте. Нет сомнения, что все они вместе со своими дворами привносили что-то свое в жизнь и быт княжеского двора и бояр Киева, так или иначе влияли на государственное устройство.

Скупые свидетельства документов не позволяют нам детально проследить вклад семей детей Ярослава Мудрого в установление мирных отношений Киевской Руси с европейскими странами, но то, что они в этом сыграли положительную роль, не вызывает никакого сомнения. Русь стала поистине европейской державой. С ее политикой считались в Германской империи, Византии, Швеции, Польше, Норвегии, Чехии, Венгрии и других европейских государствах. На востоке вплоть до низовьев Волги у нее теперь практически не было соперников. Ее границы простирались от Карпат до Камы, от Балтийского моря до Черного. Периметр территории Древней Руси равнялся 7000 км. К середине XI века на Руси проживало около 4 млн человек.

Внутригосударственное строительство

Многие историки обвиняют Ярослава Мудрого в том, что его внешняя политика была нерешительной и он не присоединил к Руси новых территорий. Но стоит заметить, что заслуга правителя заключается не только, а можно даже сказать не столько в том, сколько новых территорий он присоединил, а в том, что он сделал для развития собственного государства. И в этом отношении в истории Киевской Руси, пожалуй, равных Ярославу мы не найдем. Ярослав хорошо помнил обвинения, которые предъявили киевляне его деду Святославу: «Ты, князь, ищешь чужой земли и о ней заботишься, а свою покинул» – и всю свою энергию направил на возврат потерянного и укрепление собственного государства.

А дел в собственном государстве накопилось достаточно. В 1020 г. племянник Ярослава полоцкий князь Брячислав Изяславич напал на Новгород, взял в плен множество его жителей и с богатой добычей пошел к Полоцку. Ярослав, узнав об этом, быстро собрал в Киеве войско и двинулся на Брячислава. Войско за 7 дней преодолело расстояние в 700 верст от Киева до реки Судома, впадающей в Шелонь. Здесь князь догнал племянника и отобрал весь полон. Племянника же не наказал, а отправил в Полоцкую землю. Вскоре Ярослав помирился с племянником и добавил к его владениям еще два города – Усвят и Витебск.

Под 1024 г. летописец отметил: «Восстали волхвы в Суздале; по дьявольскому наущению и бесовскому действию избивали старшую чадь (богатых людей), говоря, что они держат запасы. Был мятеж великий и голод во всей той стране». За скупыми строками летописи видится бедственная обстановка, сложившаяся в Суздальской земле. Конечно же, положение местного населения ухудшалось в связи с ростом налогов, усилением зависимости от князя и его «мужей». Дани и поборы, виры (штрафы) и повоз (подводная повинность), появление на общинных землях новых хозяев – бояр и церкви, экспроприация общинных угодий и земель, закабаление со стороны местной «старой чади», введение христианства вместо язычества и появление на месте капищ и священных рощ церквей, а вместо волхвов священников – все это, по вполне понятным обстоятельствам, в представлении «людья» далеких северо-восточных «весей» (районов) сливалось воедино и в этом виделось нечто, несущее конец их привычному, общинному быту. Замахнуться на «старую чадь» означало выступить против князя. Восстать под предводительством волхва означало борьбу с церковью, т. е. в конечном счете с тем же князем. Эти противоречия накапливались годами. Необходим был только повод, чтобы они вылились наружу. И такое время наступило. Суздальскую землю постиг неурожай, что привело к повсеместному голоду. Это вызвало восстание горожан и крестьян. Во главе движения смердов стали волхвы, служители старых языческих богов, строгие блюстители стародедовских обычаев, руководители языческих празднеств, справляемых из поколения в поколение, хранители чудесных таинств и сверхъестественных знаний. Они призывали население громить храмы, убивать священников и богатых горожан, у которых якобы имелись запасы продовольствия. Ярослав в это время находился в Новгороде. Князь со своей дружиной двинулся в Суздальскую землю и сурово наказал виновников мятежа. Одних он казнил, других наказал кнутом и отправил в отдаленные районы. Н. М. Карамзин пишет, что князь «объявил народу, что не волшебники (волхвы), но Бог карает людей гладом (голодом) и мором за грехи их, и что смертный в бедствиях своих должен только умолять благость Всевышнего». Но не только словом Божиим Ярослав стремился успокоить население. Князь отправил людей в Волжскую Булгарию, где продовольствия имелось в достатке, и в скором времени они возвратились с продовольствием. Голод прекратился. Ярослав, восстановив порядок в Суздальской земле, возвратился в Новгород. Здесь он стал готовиться к походу против брата Мстислава. (О битве братьев говорилось выше.)

При Ярославе началось продвижение русских на север и северо-восток. Летопись сообщает, что в 1042 г. сын Ярослава Владимир ходил на емь (народ, живший на северной стороне Ладожского озера до Двины) и взял много пленных. Однако по дороге домой люди и кони стали умирать «и мало возвратилось, и те едва живы».

В то же время Новгород смог расширить свои владения на восток и север. Жители Перми, окрестностей Печоры, Югры, побережья Белого моря уже в XI столетии являлись новгородскими данниками. Территорию от Белоозера до реки Печоры назвали Заволочьем. Ее постепенно заселили новгородцы, которые принесли туда с собою христианскую веру. В XII столетии на берегах Двины уже существуют православные монастыри. В годы правления Ярослава русские дружины оказались и в предгорьях Урала. Сокровища Урала через югорских данников потекли в Новгород, а оттуда и в Киев.

Ярослав, правя огромной территорией Киевского государства, как и его отец, продолжал укреплять государственный строй Руси. Он усилил свою власть в Новгороде, дав новгородцам «грамоты», но изгнав в 1019 г. влиятельного и опасного для него наместника Константина Добрынича, главу верхушки новгородского общества. Наместником в Новгороде он сажает своего сына Владимира (ранее там некоторое время сидел малолетний Илья). Под 1035 г. летопись сообщает: «Ярослав ходил в Новгород и оставил там на княжении старшего сына своего Владимира». Владимир оказался надежным помощником отцу во всех его делах. Возможно, этому содействовала жена Ярослава и мать Владимира Ингигерд, которая часто навещала сына и жила в Новгороде. Да и Ярослав неоднократно бывал в Новгороде. Третий (второй[2]2
  Изяслав был третьим сыном Ярослава. Родился он после Ильи и Владимира, но так как старший сын (Илья) умер рано, то часто Изяслава называют вторым – из выживших; по той же причине существует двойная «нумерация» и других сыновей Ярослава.


[Закрыть]) сын, Изяслав, получил Турово-Пинскую землю, а когда умер его старший брат Владимир, он получил и «волость» брата. Святослав, четвертый (третий) сын Ярослава, правил на Волыни. Только пятый (четвертый), Всеволод, как и малолетние Игорь и Вячеслав, оставались с отцом.

Среди Русских земель немного особняком стояло Полоцкое княжество, где правили наследники Изяслава Владимировича, старшего брата Ярослава. Но и они, как свидетельствуют летописи, лишь один раз нарушили мир с великим князем. Скупо сообщает летопись и о заточении в 1036 г. брата Ярослава Судислава, который находился в Пскове: «оклеветан бо был ему от ненавистных». Посредством правления сыновей укреплялось единство государства, отдельные земли сохраняли крепкую связь со стольным градом Руси Киевом.

В этот период в государстве складывалась непростая ситуация. С одной стороны, русский народ выражал покорность князьям, но с другой – сохранял некоторые традиции вольности. При решении важных дел, а особенно в минуты опасности, во многих городах, и особенно в Новгороде, население сходилось на общий совет – вече. Так, киевляне заявляли Святославу, что ты, дескать, князь, «ищешь чужой земли и о ней заботишься, а свою оставил». Белгородцы, теснимые печенегами, обсуждали на вече, что им делать. Новгородцы объявили Святославу, что они требуют от него сына в правители или, в случае отказа, изберут себе особенного князя. Сам Ярослав вынужден был выступить на вече Новгорода и обратиться за помощью, а затем неоднократно собирал вече в Киеве. Такие народные собрания в русских городах, бравшие начало в глубокой древности, доказывали, что граждане принимали участие в управлении данной территорией и государством в целом. Вече могло поддержать князя, что придавало ему смелости, или отказать в поддержке, если замыслы князя не отражали интересов горожан. На войне права князя также ограничивались корыстолюбием воинов: он мог брать себе только часть добычи, уступая им прочее. Так, Олег и Игорь взяли дань с греков на каждого из своих ратников, родственники убитых тоже имели в ней долю. Желая один воспользоваться результатом грабежа в Древлянской земле, Игорь удалил от себя войска, следовательно, не только добычею от битвы, но и данью, собираемой с народов, уже подвластных Руси, князья делились с воинами. Ярослав своей «Русской правдой» в определенной степени регламентировал эти отношения, вводя специальные виры (штрафы) в пользу князя.

Свою деятельность по собиранию русских земель в единое государство Ярослав стремился закрепить и рядом церковно-политических актов. Первым шагом в этом направлении стало стремление Ярослава создать Русский пантеон святых. Уже в первые годы утверждения его в Киеве он направляет в Константинополь патриарху и императору прошения о канонизации (причисление к лику святых) княгини Ольги, Владимира Великого, варягов-христиан (отца и сына), убитых язычниками в Киеве при Владимире, и своих братьев Бориса и Глеба. Канонизация Ольги, Владимира и варягов-мучеников была решительно отклонена Византией, но настойчивость Ярослава в отношении Бориса и Глеба сломила упорство императора. Ярославу удалось добиться канонизации своих братьев, князей Бориса и Глеба. Одновременно и на Руси Ярослав делал все возможное, чтобы прославить и возвеличить братьев, показать их беспрекословное послушание и подчинение старшим.

«Сказание о Борисе и Глебе» рисует нам образы братьев. «Сей благоверный Борис был благого корени, послушен отцу, покорялся во всем отцу Телом был красив, высок, лицом кругл, плечи широкие, тонок в талии, глазами добр, весел лицом, возрастом мал и ус молодой еще был, сиял по-царски, крепок был, всем был украшен – точно цвел он в юности своей, на ратях храбр, в советах мудр и разумен во всем, и благодать Божия цвела в нем». Когда Борис готовится принять мученическую смерть, его облик меняется. «Весь облик его был уныл и сердце его святое было сокрушено, ибо был блаженный правдив и щедр, тих, кроток, смиренен, всех он жалел и всем помогал». О Глебе сказано более кратко: «Глеб, юнейший, неотлучно находился при брате, слушал чтение его день и нощь и творил многую милостыню нищим, вдовицам и сиротам». «Повесть временных лет» подчеркивает, что Борис принял именно мученическую смерть: «Посланные же пришли на Альту ночью, и когда подступили ближе, то услыхали, что Борис поет заутреню, так как пришла к нему уже весть, что собираются погубить его. И, встав, начал он петь: «Господи! За что умножились враги мои! Многие восстают на меня»; и еще: «Ибо стрелы твои вонзились в меня; ибо я готов к бедам, и скорбь моя предо мною»; и еще говорил он: «Господи! Услышь молитву мою и не входи в суд с рабом твоим, потому что не оправдается перед тобой никто из живущих, так как преследует враг душу мою». И окончив шестопсалмие и увидев, что пришли посланные убить его, начал петь псалмы: «Обступили меня тельцы тучные… Скопище злых обступило меня; Господи, Боже мой, на тебя уповаю, спаси меня и от гонителей моих избавь меня». Затем начал он петь канон. А затем, кончив заутреню, помолился и сказал так, смотря на икону, на образ Владыки: «Господи Иисусе Христе! Как ты в этом образе явился на землю ради нашего спасения, собственною волею дав пригвоздить руки свои на кресте, и принял страдание за наши грехи, так и меня сподобь принять страдание. Я же не от врагов принимаю это страдание, но от своего же брата, и не вмени ему, Господи, это в грех». И, помолившись Богу, возлег на постель свою. И вот напали на него, как звери дикие, из-за шатра, и просунули в него копья, и пронзили Бориса…»

«Сказание о Борисе и Глебе» говорит нам и о святости Глеба: «Когда убили Глеба, то бросили его в пустынном месте меж двух колод… Но Господь, не оставляющий своих рабов, – как сказал Давид, – сохранит все кости их, и ни одна из них не сокрушится. И этого святого, лежавшего долгое время, не оставил Бог в неведении и пренебрежении, но сохранил невредимым…» Ярослав после вокняжения в Киеве приказал разыскать тело Глеба и похоронить его рядом с Борисом. Далее автор сказания сообщает, что вскоре у могилы страстотерпцев начали совершаться знамения и чудеса. Но об этом Ярославу сообщили только после того, как церковь Святого Василия сгорела по неосторожности пономаря. Ярослав приказал выстроить новую церковь, куда и перенесли мощи святых братьев Бориса и Глеба.

Таким образом, Ярослав, добившись канонизации Бориса и Глеба, не только положил начало пантеону русских святых, но и тем самым увенчал ореолом святости и свою собственную княжескую власть. Установление почитания первых русских святых стало торжеством национальной политики Ярослава и приобрело формы национального культа. Память Бориса и Глеба праздновалась с необычайной торжественностью шесть раз в году. День 24 июля (день убийства Бориса) – главный из этих празднеств – причислялся к великим годовым праздникам.

Вскоре почитание Бориса и Глеба вышло за пределы Руси. В самой Византии был принят этот культ: в константинопольской Софии поставлена икона Бориса и Глеба, в Испагасе построена церковь их имени. Сохранился армянский «Пролог» о Борисе и Глебе, очевидно, переведенный с греческого. Бориса и Глеба почитали и в Чехии: в Созавском монастыре в их честь был выстроен придел.

Государственно-политическое значение культа Бориса и Глеба заключалось в осуждении княжеских распрей, в стремлении укрепить государственное единство Руси на основе строгого соблюдения правил взаимоотношения между князьями: все князья – братья, но старшие должны защищать младших и покровительствовать им, а младшие – безусловно покоряться старшим. Поведением Бориса и Глеба, не поднявших руки на старшего брата даже для защиты своей жизни, освящалась идея родового старшинства в системе княжеской иерархии; князья, соблюдавшие эту заповедь, стали святыми.

К тому же канонизация Бориса и Глеба привела к появлению на Руси особого культа «страстотерпцев». Борис и Глеб не были «мучениками за Христа». Они пали жертвами политической интриги, в условиях княжеской «которы», как многие до и после них. Смерть братьев, прославленная агиографией, – политический долг вассалов, ведь Святополк их вере, разумеется, не угрожал.

Однако со смертью Ярослава Мудрого (1054 г.) завершится период спокойствия на Руси и снова разгорится ожесточенная борьба как между братьями, сыновьями Ярослава, так и между другими родственниками.