Текст книги "Первая мировая. Неизвестные страницы"

В дальнейших действиях XIII корпуса принимали участие все полки, выступившие утром из Алленштейна на Гогенштейн, кроме 143-го пехотного Дорогобужского полка. Как указано было выше, два батальона этого полка получили уже ранее на этот день самостоятельные назначения. Остальные же два батальона составляли арьергард корпуса и, не доходя до Доротова, по личной инициативе командира полка были развернуты в боевой порядок фронтом на северо-запад, чтобы остановить противника, наседавшего на колонну корпуса с тыла, со стороны Алленштейна.

Здесь батальоны эти подверглись сильному натиску противника, но несмотря на огромные потери офицерами и нижними чинами (в некоторых ротах до 92 %), до вечера упорно отстаивали свою позицию, а затем ночью отошли к югу, вдоль берега озера Гросс Плаутцигер, и на другой день у Куркена присоединились к своей дивизии.

Боевые же действия частей XIII корпуса, руководимых непосредственно командиром корпуса, развернулись следующим образом.

1-му пехотному Невскому полку приказано было выбить неприятеля из леса Каммерей и занять западную его опушку. Этот полк один провел весь бой этого дня. После упорного боя, к восьми часам вечера, полк выполнил возложенную на него задачу, занял опушку леса и остался на ночь на занятой позиции.

Между тем 2-й Софийский, 141-й Можайский и 142-й Звенигородский пехотные полки, развертывая боевой порядок по указанию генерала Клюева между шоссе Грислинен – Гогенштейн и озером Гросс Плаутцигер, фронтом на Гогенштейн, запутались: первоначально боевой порядок 141-го пехотного Можайского полка оказался в тылу 2-го пехотного Софийского полка; затем цепи Софийского полка – в тылу боевого порядка Невского полка: 142-й пехотный Звенигородский полк оказался прижатым левым своим флангом к озеру Гросс Плаутцигер, причем левофланговые его роты не могли развернуть боевого порядка и шли повзводно, в затылок друг другу. Дальнейшее же наступление велось столь медленно и неэнергично, что, несмотря на почти полное отсутствие сопротивления со стороны противника, до наступления темноты до Гогенштейна продвинуться не удалось.

144-й пехотный Каширский полк и две гаубичные батареи оставались весь день у Грислинена в общем резерве, в распоряжении командира корпуса.

В общем, весь бой этого дня, кроме описанных действий 1-го пехотного Невского полка, ограничился лишь действием артиллерии, которая удачно направленным огнем внесла замешательство в ряды противника, заставила замолчать его тяжелую артиллерию и зажгла в нескольких местах Гогенштейн.

Что касается до обозов корпуса, то обозы первого разряда, следуя непосредственно за частями, благополучно дошли до Грислинена, но затем ночью в обозах этих несколько раз возникала паника, под влиянием коей они пришли в полный беспорядок и оказались совершенно неспособными к дальнейшему движению.

Обоз штаба корпуса, следуя вместе с искровой станцией из Алленштейна на Едвабно, у Засдросс подвергся нападению значительных сил германцев; прикрывавшая этот обоз рота 1-го пехотного Невского полка была разгромлена и весь обоз достался неприятелю. Такая же участь постигла утром 16 августа у Шнарценофена и Омулефофена и обозы второго разряда, следовавшие от Стабиготтена на Вутринен.

В 10 часов вечера, 15 августа, командир XIII корпуса собрал на кладбище у Грислинена высших начальников частей корпуса и после совместного обсуждения создавшегося тяжелого положения приказал частям оставаться на ночь на занятых позициях, окопаться, упорядочить обозы и с утра отходить на Швейдрих – Куркен. Но около двух часов ночи генерал Клюев, по невыясненной причине, изменил свое решение и приказал всем полкам, под прикрытием 144-го пехотного Каширского полка, отступать немедленно через узкий перешеек между озерами Клейн Плаутцигер и Ставе и затем через Швейдрих и Куркен на Яблонкен. Первым двинулся в указанном направлении 2-й Софийский полк, за ним проследовали сравнительно благополучно 141-й Можайский и 142-й Звенигородский пехотные полки (последний – без 11-й и 16-й рот и команды разведчиков, оторвавшихся в темноте от полка).

1-й пехотный Невский полк попал в тяжелое положение. Находясь на крайнем правом фланге, на западной опушке леса Каммерей, Невский полк только к четырем часам утра вышел из этого леса к Моркен. Здесь по недоразумению между Невским полком и отходившими частями 142-го пехотного Звенигородского полка произошла перестрелка, внесшая, с одной стороны, сумятицу и беспорядок в отходившие колонны, с другой – задержавшая отход Невского полка, который затем попал под перекрестный огонь наших отступавших частей и наседавшего неприятеля. Под давлением густых германских цепей и артиллерийского огня противника полк был смят, прижат к озеру Гросс Плаутцигер и почти уничтожен. Лишь около четырех рот пробилось, севернее озера, к Куркену, где и соединились с остатками корпуса.

144-й пехотный Каширский полк, оставленный в арьергарде, был отрезан от перешейка между озерами Клейн Плаутцигер и Ставе, и из его состава не вернулось ни одного человека

Дальнейшее отступление корпуса от перешейка между озерами Клейн Плаутцигер и Ставе на Швейдрих – Куркинен происходило под сильным напором неприятеля, теснившего хвост колонны и стремившегося охватить корпус с юга. Отступление это происходило под прикрытием 2-го пехотного Софийского полка, ведшего арьергардные бои и понесшего при этом весьма значительные потери (в некоторых ротах оставалось лишь около 30 человек, и к вечеру 16 августа полк был сведен в шесть с половиной рот).

После непрерывного безостановочного движения остатки XIII корпуса 16 августа к семи часам вечера подошли к Яблонеку, перед которым 4-й пехотный Копорский полк занимал позицию; здесь дан был людям непродолжительный отдых, и затем началось дальнейшее движение на Викно – Коммузин – Мушакен.

К этому времени в составе XIII корпуса было не более 12–14 батальонов пехоты (около 4-х рот 1-го пехотного Невского полка; около 6,5 рот 2-го пехотного Софийского полка; около двух батальонов 4-го пехотного Копорского полка; остатки 15 рот 141-го Можайского и 13 рот 142-го пехотного Звенигородского полков; около двух батальонов 143-го пехотного Дорогобужского полка и остатки 13-го саперного батальона), 12 батарей (1-й дивизион 1-й артиллерийской бригады и 36-я артиллерийская бригада), 13-й мортирный дивизион и 1-я парковая артиллерийская бригада, причем пехота оказалась раздробленной на небольшие отряды, так как по приказанию командира корпуса к каждой артиллерийской части было придано небольшое пехотное прикрытие.

Уже в полной темноте колонна выступила в неисследованный Кальтенборнский лес. В лесу, на перекрестке порог Коммузин – Мушакен и Грюнфлис – Кальтерборн, остатки XIII корпуса столкнулись с отходившими частями XV корпуса, и генерал Клюев для водворения порядка приказал частям XV корпуса направляться на Машакен а частям XIII корпуса по шоссе на Кальтернборн – Валлендорф.

Головные части колонны XIII корпуса под командой начальника 36-й пехотной дивизии, генерал-лейтенанта Преженцова, направившиеся по указанному шоссе, при выходе из леса близ Кальтенборна были встречены орудийным и ружейным огнем противника. В колонне произошло замешательство. Попытки устроить боевой порядок, сбить противника и двигаться далее к Валлендорфу не удались вследствие страшного утомления войск от непосильных переходов. Пришлось, выставив дозоры в стороны, оставаться на месте до рассвета.

Вследствие задержки движения в головных частях и происшедшего впереди замешательства колонна XIII корпуса, уже вытянувшаяся на шоссе к Кальтенборну, по приказанию генерала Клюева повернула обратно с целью попытаться пройти за XV корпусом на Мушакен. Однако выход из леса на Мушакен оказался также занятым противником. Неприятель, овладев шоссе Нейденбург – Вилленберг, распространился к северу и обстреливал Кальтенборский лес в разных направлениях. Создавалось впечатление, что войска, бывшие в лесу, окружены со всех сторон.

Генерал Клюев, по-видимому, совершенно растерялся. Управление частями ускользало из рук начальствующих лиц; отдаваемые командиром корпуса приказания по большей части не исполнялись. Начавшееся замешательство, благодаря темноте и смешению частей разных корпусов, все усиливалось. Люди отставали от колонн, одиночно и небольшими группами бродили по лесу, тщетно отыскивая свободного из него выхода.

Наконец генералу Клюеву с артиллерией и некоторыми бывшими при нем частями, уклоняясь к востоку удалось выбраться к 11-ти часам утра 17 августа к Валлендорфу. Здесь колонна опять попала под артиллерийский огонь противника. Дальнейшая попытка найти свободный путь не увенчалась успехом, так как при каждой попытке выйти из леса колонна попадала под сильный шрапнельный огонь.

Общих энергичных действий, с целью пробиться через ряды неприятеля, не предпринималось части были уже в смятении; открыть артиллерийский огонь не было возможности за недостатком снарядов, а вскоре артиллерия потеряла от огня противника всех лошадей.

К четырем часам дня остатки колонны генерала Клюева в полном беспорядке, представляя из себя не части войск, а толпу людей тысячи в четыре, собралась па поляне, близ выхода из леса к Заддек. Когда выяснилось, что выходы из леса и здесь заняты неприятелем, генерал Клюев отчаялся в возможности спасения и сдался германцам с бывшими при нем людьми.

Момент и обстоятельства самой сдачи генерала Клюева и находившегося при той же колонне генерал-лейтенанта Угрюмова освещаются лишь показаниями старшего урядника 20-й отдельной сотни Донского казачьего войска из состава конвоя, бывшего при командире XIII корпуса, Мелехина, казака той же сотни Заваруева и подпоручика 4-го пехотного Копорского полка Войтовского.

По словам названных казаков, когда генералу Клюеву было доложено, что нет возможности выйти из леса, генерал Клюев приказал вахмистру конвойной части Чернявскому выкинуть белый флаг. Урядник Чернявский вынул из вьючной сумы белую рубашку, навязал ее на пику и, размахивая пикой, стал ездить с этим флагом вокруг толпившихся людей. Генерал Клюев в это время, по словам казаков, лично махал белым платочком. Тут же генерал Клюев отдал приказание снять оружие, после чего «кто бросил оружие, кто зарыл его в песок, а кто истребил затвор от винтовки».

Так как раздавались голоса против сдачи, то генерал Клюев сказал, что кто хочет, «пусть спасается как умеет», после чего казаки и немногочисленные группы людей, сохранивших еще некоторую бодрость, отделились от толпы и организовали попытки самостоятельно пробраться к нашей границе.

Подпоручик Войтовский, подтверждая в общем обстановку сдачи в плен колонны генерала Клюева, свидетельствует, что, подходя к упомянутой выше колонне, он увидел начальника 1-й пехотной дивизии, генерал-лейтенанта Угрюмова в крайне подавленном состоянии. Находившиеся тут же разоружившиеся офицеры, большей частью артиллеристы, предлагали разоружиться и подпоручику Войтовскому, указывая, что корпусной командир сдался и разрешил сдаваться всем. Действительно, пройдя несколько вперед, подпоручик Войтовский увидел нижних чинов, стоявших с поднятыми вверх руками, сдающихся немцам, а затем видел, что генерал Угрюмов в сопровождении нижних чинов, державших белые платки, направился к тому месту, где происходила сдача в плен.

Что же касается до головной части колонны корпуса, находившейся под начальством генерал-лейтенанта Преженцова, то утром 17 августа она вновь сделала попытку продолжать движение на Валлендорф. С этой целью артиллерия (1-я батарея 36-й артиллерийской бригады) открыла огонь по неприятелю, бывшему у Кальенборна, а пехота атаковала эту деревню и выбила оттуда противника, захватив четыре орудия. Германцы отошли частью на Валлендорф, частью на Омулефофен. Однако несмотря на этот успех, по выходе из леса войсковые части стали приходить в беспорядок за отсутствием надлежащего руководства.

Пошли сначала на Валлендорф, потом, по приказанию генерала Преженцова, повернули к Едвабно, а затем опять повернули к Валлендорфу. Отсюда генерал Преженцов пытался организовать движение на Хоржеле – Янов. Однако направление было взято не точно, и около 4 часов 30 минут дня голова колонны оказалась у Ушаннека.

Здесь получено было донесение от авангарда, что при выходе из леса сдаются в плен части XIII и XV корпусов и что впереди батарея противника и 12 пулеметов. Под влиянием этих сведений в колонне произошло замешательство и стали раздаваться голоса о необходимости сдачи. Начальник дивизии отверг возможность сдачи и пытался организовать прорыв, но прорыв не удался. Натыкаясь на опушке на противника, части совершенно расстроенными возвращались обратно, беспорядок усиливался, и одиночные офицеры и нижние чины стали отделяться от колонны, чтобы самостоятельно пробраться в Россию. Дальнейшая судьба генерала Преженцова и оставшихся под его начальством людей не могла быть выяснена.

Выше было упомянуто, что при следовании XIII корпуса в ночь на 16 августа к перешейку между озерами Гросс Плаутцигер и Ставе от 142-го пехотного Звенигородского полка оторвались 11-я и 16-я роты под командой капитана Барскова и штабс-капитана Семечкина и команда разведчиков под командой подпоручика Дремановича. Не зная направления предпринятого отхода, будучи осведомлены лишь о том, что войска отступают, капитан Барсков и штабс-капитан Семечкин решили отходить по направлению к Алленштейну, откуда и этот день велось наступление.

У Стабиготтена эти роты неожиданно наткнулись на походные колонны германцев, и вступили с ними в бой, но под напором превосходных сил противника были оттеснены к северо-восточному краю озера Ланскер, потеряв убитыми и ранеными четырех младших офицеров и 86 нижних чинов. Ускользнув в лес от преследования германцев и выяснив, что Алленштейн занят неприятелем, роты эти направились к русской границе.

Расстреляв все свои патроны в стычках с противником и двигаясь, во избежание новой встречи с неприятелем, лишь ночью, роты эти в течение четырех суток оставались без пищи. В ночь на 20 августа, между Модткен и Виентцковен, они натолкнулись на укрепленную позицию противника, силой, по мнению штабс-капитана Семечкина и подпоручика Дремановича, около батальона. Внезапным штыковым ударом эти роты и команда пробили себе путь, нанеся при этом противнику огромный урон и сами потеряв убитыми и ранеными капитана Барскова и многих нижних чинов. Затем под командой оставшихся в живых штабс-капитана Семечкина и подпоручика Дремановича эти роты, всего в составе 165 нижних чинов, в полном порядке прибыли в Прасныш.

Из всего состава XIII корпуса лишь эти роты и команда разведчиков возвратились из Восточной Пруссии в Россию в должном порядке.

Кроме этих двух рот и команды, возвратилось еще значительное число офицеров и нижних чинов, отделившихся 16 и 17 августа от колонн XIII корпуса, но большая часть из них выбралась из лесов и пробралась через границу по одиночке или незначительными группами, меньшая же часть возвратилась, присоединившись к ротам 31-го пехотного Алексеевского полка, отступавшим под командой подполковника Сухачевского.

Общие потери XIII корпуса за период действий в Восточной Пруссии составляют 656 офицеров и 37 744 нижних чина. Налицо остались всего 58 офицеров и 3950 нижних чинов.

Ни один из числа генералов и начальников отдельных частей, бывших в составе XIII корпуса, в Россию не возвратился. Из числа штаб-офицеров вернулись из пределов Пруссии лишь начальник штаба 36-й пехотной дивизии полковник Вихирев, подполковник 143-го пехотного Дорогобужского полка Климов и бывшие при обозах два подполковника 2-го пехотного Софийского полка.

Вся артиллерия и все обозы XIII корпуса погибли. Из числа знамен налицо оказываются только знамена 1-го пехотного Невского полка – отделенное от древка, оно спасено подпоручиком Игнатьевым и подпрапорщиком Удалых; 4-го пехотного Копорского полка – отделенное от древка, оно спасено подпрапорщиком Копочинским, пробравшимся в Россию, под руководством подпоручика Войтовского, и 141-го пехотного Можайского полка – оно спасено подпрапорщиком Тарасевичем (Георгиевское копье этого знамени спасено подпрапорщиком Гилимом.)

О судьбе же знамен остальных частей корпуса точных сведений не имеется.

XV армейский корпус

XV армейский корпус (командир корпуса – генерал от инфантерии Мартос), согласно плану сосредоточения, к 1 августа 1914 г. подошел к Замброву. Состав корпуса к этому времени был следующий: 6-я и 8-я пехотные дивизии (начальники дивизий: 6-й – генерал-лейтенант фон-Торклус и 8-й – генерал-лейтенант барон фон Фитингоф), 15-я Донская отдельная казачья сотня, 15-й мортирный дивизион, 15-й саперный батальон и три конных и одна пешая сотни Ломжинской бригады пограничной стражи. Большинство частей корпуса, в особенности пехоты, были далеко не в полном своем составе: так, 15,5 немобилизованных рот осталось в пределах России на охране железных дорог – главным образом в городах и на переправах.

2 августа во исполнение директивы Главнокомандующего армиями Северо-Западного фронта 2-й армии от 31 июля 1914 г. за № 2 XV корпус выступил из Замброва и к 8 августа подошел к русско-германской границе, на линию Рогтен – Янов – Новавесь – Дмохи.

Директивой командующего 2-й армией войскам этой армии от 8 августа за № 3 XV и I корпусам было приказано 9 августа, имея общей задачей овладеть районом Нейденбург – Сольдау, приступить к подготовке этой операции: XV корпусу – против линии Нейденбург – Кослау, а I – левее. При слабости противника энергично атаковать. При наступлении XV корпусу предоставлялась полоса между линиями Янов – Грюнфлист и Новавесь – Кослау.

Не встретив сопротивления у Нейденбурга, корпус, во исполнение этой директивы, к утру 10 августа дошел до линии Грюнфлис – Полко (у Кл. Кослау), причем правофланговым его частям (1-я бригада и 8-й пехотной дивизии) для достижения Грюнфлиса пришлось сделать дна перехода: дневной – 9 августа и ночной с 9 на 10 августа.

Вследствие обнаружения германских войск у Алленштейна приказом по 2-й армии XV корпусу предписано было занять 10 августа линию Ликузен – Зеелесен.

Во исполнение этого приказа корпус 10 августа выступил четырьмя колоннами в северном направлении, но достичь указанной ему линии не мог, так как, дойдя к вечеру 10 августа до линии Орлау – Лана – Франкенау – Михалькен, наткнулся на занявшего сильно укрепленную позицию противника, силой около полутора корпусов с кавалерией (части XX и IX германских корпусов), с которым, с утра 11 августа, вступил в бой, крайне упорный и кровопролитный, на фронте около 12 верст.

Несмотря на то что позиция Орлау – Франкенау – Михалькен была сильно укреплена, усилена волчьими ямами и проволочными заграждениями и что неприятель оборонялся большим количеством ручных гранат, к полудню 11 августа она была занята нами и германцы отошли в северо-западном направлении.

С нашей стороны, в этом первом бою было проявлено громадное увлечение и порыв, чему немало содействовал лично командир корпуса. Особенной доблестью отличился 24-й пехотный Симбирский полк, выбивший германцев из окопов и захвативший два орудия и два пулемета. Потери корпуса оказались значительными – около 5 офицеров и 2500 нижних чинов.

12 августа произошла непредусмотренная ранее для корпуса дневка или, точнее, приостановка беспрерывного, со 2 августа, его наступления. Во исполнение категорического требования Главнокомандующего армиями фронта, чтобы 2-я армия наступала в северном направлении, директивой армии № 4 от 10 августа, XV корпусу было предписано 10–12 августа наступать на Зенсбург – Алленштейн. Отход германцев, после боя 11 августа в северо-западном направлении, на линию Алленштейн – Остероде, дал командующему армией, генералу Самсонову, основание вновь войти к Главнокомандующему армиями фронта с ходатайством о разрешении двинуть армию на фронт Алленштейн – Остероде, на что 11 августа, действительно, и последовало согласие генерала от кавалерии Жилинского. Опасаясь, что XV корпус, до получения распоряжения для движения на северо-запад, начнет выполнять директиву 10 августа, т. е. двигаться на север, генерал Самсонов приказал корпусу (по искровому телеграфу) приостановиться на линии Орлау – Франкенау – Михалькен до дальнейших распоряжений. К сожалению, эта случайная приостановка не дала корпусу отдыха как дневка, так как все чины его с минуты на минуту ждали распоряжений двинуться дальше.

Надо заметить, что вследствие беспрерывного, со 2 августа, наступления и незначительного количества дивизионной и корпусной конницы попутные селения, урочища, леса и прочие не осматривались, многочисленные наблюдательные пункты и телефоны противника, в громадном большинстве случаев, не уничтожались; таким образом, тыл корпуса, при наступлении последнего по неприятельской территории, оставался не очищенным от партизан противника, отлично к своим обязанностям подготовленных и снабженных как оружием, так и всеми средствами связи.

Вследствие беспрерывного наступления тыловые учреждения корпуса неоднократно не поспевали вовремя подходить к войскам, почему последние иногда оставались без обеда, а в пределах Германии нередко даже без хлеба и фуража.

Результатом изложенного было то, что ко времени решительных боев, 13 августа, корпус, бывший и в начале далеко не в полном составе, понес еще значительные потери, помимо боя 11 августа, а оставшиеся в строю люди и лошади были в сильной степени изнурены.

Директивой 2-й армии от 12 августа, изложенной в телеграмме генерала Самсонова № 6350, XV и XIII корпусам было приказано наступать на фронт Алленштейн – Остероде, причем на время этой операции генералу Мартосу была подчинена сверх XV корпуса еще и 2-я пехотная дивизия.

Во исполнение этой директивы генерал Мартос разделил подчиненные ему войска на пять колонн, которым приказал 13 августа овладеть фронтами Грислинен – Кенигсгут и Мюлен – Зеевальде; с этой целью колоннам было приказано наступать:

1) колонне полковника Новицкого, в составе 12 батальонов и 40 пушек – на Алленштейн;

2) колонне генерала барона фон Фитингофа, в составе 12 батальонов, 24 пушек и 12 гаубиц – на Гогенштейн;

3) колонне генерала фон Торклуса, в составе 12 батальонов и 32 пушек – на Кенигсгут:

4) и 5) двум колоннам 2-й пехотной дивизии, по 8 батальонов и 24 пушки каждая – на Мюлен и Зеевальде.

К часу дня 13 августа колонны XV корпуса (первые три колонны) дошли до линии Шведрих – Надрау – Ваплиц.

В это время генерал Мартос услышал в стороне наступления 2-й пехотной дивизии, с запада, орудийные выстрелы; желая помочь наступлению этой дивизии угрозой флангу и тылу находящегося против нее противника, генерал Мартос приказал начальнику 6-й пехотной дивизии выслать от Ваплица, в направлении на Мюлен, один пехотный полк с батареей. Высланный вследствие этого генералом Торклусом в указанном направлении 22-й пехотный Нижегородский полк с одной батареей 6-й артиллерийской бригады обнаружил, что Мюлен занят противником и настолько сильно укреплен, что до ночи 13 августа названный полк мог дойти всего лишь на 1000–1200 шагов до германской укрепленной позиции. Наступление это было сопряжено с громадными для 22-го пехотного Нижегородского полка потерями, так как с самого его начала разгорелся тяжелый и жестокий бой, причем германцы, приведя заблаговременно отдельные дома, разбросанные в районе к востоку от Мюлена, в оборонительное состояние и вооружив их пулеметами, обстреливали Нижегородцев фронтально и продольно.

Остальные два полка колонны генерала фон Торклуса тоже ввязались в бой, причем к вечеру 13 августа 23-й пехотный Низовский полк подошел с боем к Лихтенену, а 24-й пехотный Симбирский – к Кенигсгуту, однако вследствие изолированного там своего положения полки эти к сумеркам от указанных пунктов несколько отошли, к тому же времени к Паульсгуту подошел высланный от Гогенштейна, из корпусного резерва, для поддержки этой колонны, 21-й пехотный Муромский полк.

Таким образом, на ночь с 13-го на 14 августа части 6-й пехотной дивизии расположились частью в боевом порядке на позициях, частью на отдыхе, в районе Мюлен – Гансхорн – Паульсгут – Кенигсгут – Лихтенен. Части же 8-й пехотной дивизии, оттеснив из Гогенштейна незначительные силы германцев, расположились на ночлег на линии Грислинен – Каммерей-вальд – Гогенштейн – Надрау.

Вследствие резкого поворота 6-й пехотной дивизии фронтом на северо-запад уже с утра 13 августа обозы XV корпуса были дезорганизованы.

На 14 августа 2-й армии была дана директива № 5, согласно которой XIII и XV корпуса и 2-я пехотная дивизия должны были продолжать наступление на линию Алленштейн – Остероде, однако директива эта, вследствие начавшегося 13 августа боя фронтом на запад, осталась невыполненной.

С утра 14 августа бой разгорелся. За ночь артиллерия противника значительно усилилась насчитывалось 60 тяжелых орудий, помимо большого числа легких пушек.

По приказанию генерала Мартоса 6-я пехотная дивизия развернулась фронтом на запад, против линии Омен – Мюлен на правом фланге был 24-й пехотный Симбирский полк, в центре – 23-й пехотный Низовский полк, слева против Мюлена – 22-й пехотный Нижегородский полк. Часть артиллерии была распределена по полковым участкам, а главная ее масса была в районе шоссе Паульсгут – Мюлен. 21-й пехотный Муромский полк оставался в резерве дивизии.

Около полудня 14 августа генерал Мартос, желая удлинить правый фланг 6-й пехотной дивизией и обойти неприятеля с левого фланга – с севера, выслал от Гогенштейна, в направлении на Цу – Дробниц, 2-ю бригаду 8-й пехотной дивизии. Бригада эта подошла к правому флангу боевого расположения 6-й пехотной дивизии, когда полки этой дивизии, с громадными усилиями, приблизились шагов на 800 к неприятельским укреплениям, где и окопались.

Для обеспечения же своего левого фланга в сущности тыла и коммуникационных путей XV корпуса генерал Мартос передвинул от Грислинена к Ваплицу отряд полковника Новицкого, в составе 30-ю пехотного Полтавского полка и батареей 8-й артиллерийской бригады.

Переход в общее наступление, начавшийся около четырех часов дня, имел следствием занятие к шести-семи часам вечера 14 августа 2-й бригадой 8-й пехотной дивизии леса Вальсдорф, откуда был выбит противник, и подход частей 6-й пехотной дивизии на 300–400 шагов к окопам германцев По некоторым данным Мюлен даже был одно время в наших руках.

Ожесточенный бой кипел по всему фронту до ночи.

Генерал Мартос, поддерживая со своей стороны связь с XIII корпусом, рассчитывал на содействие последнего со стороны правого фланга своего корпуса, но ожидаемой поддержки, однако, не получил.

На 15 августа XV и XIII корпуса согласно приказу командующего 2-й армией от 14 августа № 2 должны были наступать в западном направлении, на линию Гильгенбург – Лаутенбург, с целью атаки по фланг и тыл германцев действовавших против 2-й пехотной дивизии и I корпуса.

Германцы, отбросив еще накануне, 14 августа, 2-ю пехотную дивизию на юг, в район Липау – Скопау, а I корпус – от Уздау к Сольдау, с утра 15 августа устремились на занятую отрядом полковника Новицкого позицию у Ваплица и начали ее атаковать с обходом слева; после кровопролитного боя, продолжавшегося до полудня, неприятель был отброшен с большим уроном, потеряв сверх того пленными 11 офицеров и 380 нижних чинов. Однако потери 30-го пехотного Полтавского полка были также велики – выбыли из строя 34 офицера и более 1500 нижних чинов.

Получив сведения о крайне тяжелом положении, в которое с утра 15 августа попал отряд полковника Новицкого у Ваплица, и сознавая важное значение этого отряда, обеспечивающего левый фланг и тыл центральною ядра 2-й армии (XIII и XV корпусов), генерал Мартос выслал для его подкрепления сперва 29-й пехотный Черниговской полк, бывший в составе корпусного резерва, а затем 2-ю бригаду 8-й пехотной дивизии, занимавшую Вальсдорфский лес и обеспечивавшую справа боевой порядок корпуса. Однако к месту своего назначения эта бригада дойти вовремя не успела, и вследствие успеха отряда полковника Новицкого 31-й пехотный Алексеевский полк был направлен к 6-й пехотной дивизии, а 32-й пехотный Кременчугский полк – в Надрау, в резерв корпуса. Таким образом, в горячее время боя 15 августа бригада эта передвигалась в тылу сражавшейся 6-й пехотной дивизии.

Отвод этой бригады с правого фланга боевой линии XV корпуса имел роковые последствия – на плечах этой бригады противник начал обходить правый фланг 6-й пехотной дивизии.

Совершившийся же к этому времени отход частей XIII корпуса, именно 2-й бригады 1-й пехотной дивизии, от Гогенштейна на юго-восток, дал неприятелю возможность наступать и от этого города, т. е. совершить глубокий обход справа боевого порядка XV корпуса, для парирования коего были израсходованы последние резервы корпуса и дивизий: части полков 2-й бригады 6-й пехотой дивизии, один батальон 31-го пехотного Алексеевского полка, 32-й пехотный Кременчугский полк с одной батареей 8-й артиллерийской бригады и даже одна рота 15-го саперного батальона и 0,5 сотни казаков – конвой штаба 6-й пехотной дивизии.

Видя чрезвычайно трудное положение XV корпуса и принимая во внимание громадные потери и утомление оставшихся в строю чинов этого корпуса, бездействие XIII корпуса, неудачу 2-й пехотной дивизии, которая отходила под давлением противника к востоку – сперва на Франкенау, а затем на Орлау и Волька, отход 1 корпуса от Уздау и Сольдау к Млаве и перевес сил главным образом тяжелой артиллерии противника, бывшего в количестве до двух корпусов, генерал Самсонов отдал приказ ядру армии (XIII и XV корпусам и 2-й пехотной дивизии) начать общее отступление в юго-восточном направлении. Для прикрытия этого отступления были назначены боковые арьергарды: сперва 2-я пехотная дивизия – у Франкенау, затем от XV корпуса – по линии Лан – Радомин – Бартошкен, фронтом на юго-запад.

XV корпусу были назначены дороги: войскам – Ваплиц – Дидрихсгоф – Модткен, обозам – Надрау – Шведрих – Грюнфлис.

Отступление началось при самых тяжелых условиях – беспрерывных боях с неприятелем, наседавшим и с севера, и с запада, в полной темноте, по узким дорогам, запруженным одиночными людьми, командами, обозами, отдельными повозками, которые еще с утра 15 августа были на этих дорогах. К тому же следует отметить, что распоряжения о тыловых учреждениях, видимо, вообще не стояли на надлежащей высоте; так например, командир дивизионного обоза 8-й пехотной дивизии после 12 августа, когда вверенный ему обоз находился в Нейденбурге, никаких приказаний или распоряжений от своего начальства не получал, почему все последующие переходы делал по своему усмотрению, получая лишь случайные сведения о местонахождении своей дивизии.