Текст книги "Золотая сказка"

Ваан Терьян
Золотая сказка

ОТРЫВОК

 
С истерзанной душою, одинокий
В угрюмом этом мире, я присел
На скорбном пепелище, у дороги,
Невесть куда ведущей, посреди
Осенних увядающих цветов,
На стынущую землю, под тяжелым,
Насупленным, унылым, низким небом,
Дождями исходящим;
Я позабыл тщету своих забот,
Бессмысленную суету былого,
Никчемные, нелепые желанья —
Шипы и розы этого пути
Я предал смерти, навсегда отринул,
Запамятовал; жизнь как не была…
И ночь непроницаемая снова
Простерла надо мной свои крыла.
 
 
Мечты о светлой и святой любви,
И давешнее упованье счастья,
И долгие мучительные ночи
Во мраке безнадежного ненастья
Раз навсегда чужими показались,
Чужими показались…
Ничто, ничто не утешало сердца:
Ни жажда славы и ни бремя власти,
Ни деньги, ни возвышенные страсти,
Ни тяга к наслажденьям, ни святая
Томительная боль
Страдания и самоотверженья.
И все вокруг поблеклым и движенья
Лишенным, ненадежным, точно дым,
Невыносимо скучным и пустым
Мне показалось.
И все навеки сделались и чужды,
И далеки необратимо,
И в сердце – камень, тяжкий и холодный,
И мир что камень, тягостный, бесплодный,
И мысли были тяжелы, как гири,
И небо плакало, и плакал я.
И в чуждом и холодном этом мире,
Отвергнутый, опустошенный,
Я сам себе – угрюм и недвижим —
Вдруг показался чуждым и чужим,
А слезы, собственные слезы —
Издевкой обернулись.
Да, я плакал,
Но что творится с собственной душой,
Улавливал и видел, как чужой.
И мрак лежал окрест меня, и в сердце
Моем обманутом опять сгустилась ночь,
Холодная, тяжелая, что камень,
И горькая, и мне уже помочь
Никто не мог,
И не искал я в отдаленьи свет.
Никто не ведал, сколько я вкусил
Печалей, бед.
И мир был нем – отныне и навеки, —
И я лежал, заблудший и без сил,
Один – необратимо, безвозвратно,
Безвестный, безымянный, в глухомани…
«О вечная свобода, – еле слышно
Сухие губы вымолвили, – смерть!»
И этот шепот вовсе не был горек.
К земле прижавшись, жаждал испытать я —
Земля откроет мне свои объятья
И ласкою нелживой приласкает,
И страшное дыхание могилы
Мне показалось сладостным, как будто
Оно дыханьем материнским было,
Когда еще дремал я в колыбели
И надо мною, полные любви,
Звенели песни мамины, звенели…
«Смерть», – я шепнул, и приняла душа
Ее с любовью, словно слезы мамы,
Сочувственные, нежные.
И сила,
Неведомая мне, перенесла
Меня в такие дальние края,
Где и во сне ни разу не был я,
И все забыл я в том краю далеком,
Чужом, невозвратимом…
 
 
И тьма с легчайшей ласкою укрыла
Меня в каком-то царстве потайном.
Жизнь показалась долгой, длиннокрылой,
Печальной грезой, бесконечным сном,
И поцелуем отроческим давним,
И песенкою детской, у которой
Названья нет…
И радость, охватившая меня,
Мне показалась грозной, данной свыше,
Как если б день сполохами огня
Во мне зажегся.
 
 
И легкой обернулась жизнь земная,
Как ручеек, сбегающий с горы,
И как ряды весенних облаков,
Не знающих ни горя, ни хандры.
И так был ярок этот новый свет,
Как будто только в нынешнем живу я,
А прошлого и будущего нет.
Мне показалось, что другое сердце
Мою беду переживает, горе
Баюкает мое, и напевает
Утешные слова, и навевает
Успокоенье в непрестанном споре
С невзгодами.
 
 
Мне показалось, что совсем другой
О радости мечтает неподдельной,
И слушает мой плач, и колыбельной
Ласкает слух, и в бренном бытии
Мои печали и мои заботы
Своей душою ласковой и нежной
И доброю
Объемлет, как свои.
 
 
И вскрикнул я легко и просветленно,
И всей душой исторг благословенье
Камням и водам, небу и земле,
И сплел его с высокой песней звездной,
И вечности с отрадой и любовью
Я отдал жизнь свою.
О вечность, вечность…
 

* * *

 
Расстелена здесь лучезарная ткань…
Прозрачна, нежна, неизвестно откуда…
И я онемел – прикоснувшийся к чуду:
О, где же меж явью и грезами грань?
 
 
И вот мне открылась иная страна,
Ее золотым околдован я взглядом,
И я осенен лучезарным нарядом,
Любовью иной напоен допьяна.
 
 
Распахнуто сердце мое перед ней —
Оно пронзено золотыми лучами,
Пронизано солнцем – и скрылись печали,
И сам я иной – до скончания дней…
 

* * *

 
Озарила и ночь, и бескрайний
Мир поблеклый, и мыслей разлад.
Преисполнен был солнцем и тайной
Этот ясный ликующий взгляд.
 
 
И огонь осветил бездорожье
Жизни суетной, скудость и тьму —
Показалось все сказкой и ложью,
Сам не знаю, когда, почему.
 
 
Убаюкала речью утешной,
И простор засиял, заиграл,
Словно здесь, на земле нашей грешной,
Мне послышался звездный хорал.
 
 
Улыбнулась улыбкой приветной,
Одарила во мраке огнем
И умолкла. И мир беспросветный
Обернулся несбыточным сном.
 

СУМЕРКИ

 
Луга окутал сумрак-чародей.
Мир сызнова глубок и неогляден.
Луна взошла над гомоном людей,
Над тишиной ущелий, рек и впадин.
 
 
И звездные лучи – игла к игле —
В холодных водах призрачно блистают,
И зыблются в волшебной полумгле,
И золото окрест себя сплетают…
 
 
Ты слышишь эту песню, все нежней
Звучащую повсюду, отовсюду
И гаснущую в россыпях камней,
Мешая явь с мечтой, подобной чуду?
 
 
Ты слышишь эту песню, в никуда
Летящую, печали сладкой внемля,
Когда от счастья плачешь и когда
Благословляешь небо, воду, землю?
 

* * *

 
Речь твоя глубока и прозрачна,
А улыбка проста и легка,
И не хмурюсь я более мрачно,
И печаль от души отлегла.
 
 
Ты приемлешь весь мир этот бренный:
«Он прекрасен и благословен!»
И приходит покой вдохновенный
Угнетающим думам взамен.
 
 
Но сдается: теплом и приветом
Мне не ты даровала покой
И, другим околдованный светом,
Не к тебе я взываю – к другой.
 

ВЕСЕННИЙ ВЕЧЕР

 
Небо лазорево и неоглядно.
Птаха парит горделиво, лениво
И простирает крыла.
Кто-то невидимый быстро и ладно
Золото сеет и жемчуг, и нива
Синью небес расцвела.
 
 
Сердце безмолвно в томительной муке.
И среди этой лазури и сини,
Робкою страстью маня,
Трепетно тянутся девичьи руки…
Тишь… Ибо сладостных песен отныне
Нет для любви у меня.
 

* * *

 
Мне ежевечерне, непрестанно
Сердце несказанной мукой гложет
То ли небыль, то ли тайна, тайна…
Ну а может и не тайна, может,
Это явь, но в мареве сквозном
Ставшая и тайною, и сном…
 

* * *

 
Ты жизнь отражаешь – о да! —
Своим сердоликовым взглядом.
Душа твоя всюду, всегда
С моею по-сестрински рядом.
 
 
Как нежны слова твои, как
Звучат они просто и зыбко!
Ведет меня, словно маяк,
Тревожная эта улыбка.
 
 
И ласка, которой все нет,
И музыка грусти осенней,
И чистый, застенчивый свет
Волнений твоих и сомнений.
 
 
Бог весть, где ты нынче. И все ж
Везде ощущаю счастливо
И губ твоих легкую дрожь,
И взгляд золотого отлива.
 
 
Ты тенью заходишь в мой дом,
Сжимаешь мне сердце ночами,
Печалишь меня, а потом
Мои утоляешь печали.
 
 
Ты жизнь отражаешь – о да! —
Своим сердоликовым взглядом.
Душа твоя всюду, всегда
С моею по-сестрински рядом.
 

* * *

 
Что в этом мире хорошо, что скверно,
Никак не разберусь.
Люблю твои глаза, где так безмерна
Таинственная грусть.
 
 
Люблю полей покойную дремоту
В вечерней тишине;
Загадку слов, которых отчего-то
Ты не сказала мне
 
 
Люблю и ночь, пришедшую до срока,
И утреннюю новь.
Люблю мечтать светло и одиноко,
Люблю свою любовь.
 

* * *

 
Мне мила затаенная грусть этих глаз
И больная гармония девичьей речи,
Эта робкая ласка, которой не раз
Бремя дней моих горьких ты делала легче.
 
 
О, как тайны свои ты умеешь блюсти!
Ты покровов с души никогда не снимала…
Ты скромна, нагота у тебя не в чести:
Любишь так, что сдается – не любишь нимало.
 
 
Как неведомый край, притягательна ты,
А улыбки твои благодатны, целебны —
Безыскусны, как песня ребенка, чисты
И волшебны, как небыль, как небыль волшебны…
 

* * *

 
Забыл, когда же это было…
Я повстречал тебя, и мой
Дух спящий ты разбередила —
И молчаливый, и немой.
 
 
Как темен мир! И мало толка
Тебя искать – пройдут века…
Где ты, не ведаю, но только
Ты далека, ты далека…
 

БЕЗРОПОТНОСТЬ

 
Ручей серебрится счастливо,
Бежит и поет на бегу.
Безропотна кроткая ива
На самом его берегу.
 
 
Покой, безмятежность и благо.
Смиренная сказка чиста:
И облачко бело и наго,
И кротко мерцает звезда.
 
 
О сердце, воспой эти зори,
И тихое чудо ночей,
И землю, и небо, и море,
И горы, и луг, и ручей!
 
 
Безропотно будь перед роком —
Смиренная сказка чиста, —
Как облачко в небе высоком,
Как кроткая эта звезда…
 
 
Ручей серебрится счастливо,
Бежит и поет на бегу.
Безропотна кроткая ива
На самом его берегу.
 

* * *

 
Ты в белом одеянии пришла,
Когда студеным вечером проснулось
Унынье на душе, и улыбнулась,
Как первый луч туманна и светла.
 
 
У ночи нескончаемой в плену
Я изнывал, хандра сдавила горло,
Когда ты нежно надо мной простерла
Рассветную хмельную пелену.
 
 
На улице темно. Я запер дверь.
Но все запоры ненадежны, слабы.
Одна лишь ты спасти меня могла бы
От безысходной горечи, поверь.
 
 
Моя душа больна. Я одинок
И, смертною истомой преисполнен,
Не утешаюсь именем господним:
Мой грустный бог – отравленный клинок.
 
 
Так появись передо мной, ясна,
И воссияй опять, еще чудесней,
И чистой, нежной, сладостною песней
Развей навеки эту ночь без сна.
 

ЗАРЯ

 
Рассветная нива —
Зеленое диво,
Зеленое море, безбрежное море!
И утро сияло светло и счастливо,
Зарей пламенея, с угрюмостью моря.
 
 
Я стал на распутье. Какие дороги —
Далёки, далёки! —
Манили меня – вы таких не видали.
Любовь обновилась: и новые сроки,
И новые глуби, и новые дали.
 
 
И бросил я старого дома руины —
Ушел от рутины.
Не горе, а радость хочу испытать я!
Безвестные земли, иные картины,
Откройте, откройте мне ваши объятья!
 

ПРИЗРАК

 
В час вечерний, когда от дневной
Удается остыть суеты,
Появляешься передо мной —
Как безмолвно и вкрадчиво ты
На колени садишься ко мне,
Как мы счастливы наедине…
 
 
Припадаю к лицу твоему,
Твоей призрачной лаской согрет,
В час вечерний, когда еще тьму
Разбавляет слабеющий свет, —
Как размыты родные черты,
Это тень твоя, тень, а не ты…
 

* * *

 
Нежной пеленою утаи,
Сумрак, очертания земные.
Вечера лазурные мои!
Сны мои ажурные, сквозные!
 
 
О, пока душа моя жива,
Всякий день в приливе вдохновенья
Заревого неба кружева
Будут погружать ее в забвенье.
 
 
Песнь и жизнь давно слились в одно,
А иначе песне и не петься.
В сердце – песня и любовь. Оно —
Песня о любви, живое сердце.
 
 
Мир, огромный как любовь, уже
В сумрак голубой уходит, тая…
Кто тебя поведал, золотая
Сказка, очарованной душе?..
 
 
Нежной пеленою утаи,
Сумрак, очертания земные.
Вечера лазурные мои!
Сны мои ажурные, сквозные!
 

* * *

 
Ты поняла мою тоску и муку,
Мою тревогу поняла.
– Навеки мы прикованы друг к другу.
 
 
Как мрачен мир! Душа сгорит дотла
От боли неотвязной.
– Зато твоя улыбка так светла…
 
 
Мир стал светлее от нее, и ясно
Отныне можно различить
Печаль и радость, это так прекрасно!
– Кто в силах нас с тобою разлучить?
 

* * *

 
Светлая, как облачко весною,
В дни моей печали —
Появилась ты передо мною,
Повела плечами.
 
 
В сердце, где на беспрестанной тризне
Горести рыдали,
Ты зажгла иной, счастливой жизни
Солнечные дали.
 
 
И мое былое – как химера
В светлый день весенний.
Ты – мое отечество и вера,
Ты – мое спасенье.
 

* * *

 
Сладок звук речей твоих, —
Будто ночь запела вдруг,
Облик твой так скромно тих,
Так нежны касанья рук.
 
 
Голос чистый и родной
Мне струит тепло и свет,
Вместе с ним дышу весной,
Светлой ласкою согрет.
 
 
В голосе твоем – покой,
Только тайно грустен он,
Он любовною тоской,
Как закатом озарен.
 
 
Может, то не голос твой, —
Шелест розовых кустов
Или в дымке золотой
Моря дальний, мерный зов.
 
 
Жизни песнь вечна, мудра,
В эту песню вплетены
Вешняя любви пора,
Слезы, грусть, надежды, сны.
 
 
Льется песнь в ночной покой,
Грустью светлою полна…
Крылья легкие раскрой
Надо мною, тишина!..
 

В ВЕСЕННЕМ ГОРОДЕ

 
На улице – шум и топот шагов,
На бледности лиц играет улыбка;
В пыли золотой – громады домов,
И к небу деревья тянутся зыбко.
 
 
Еще не просох весенний бульвар,
Но дети кричать в аллеях так рады;
Теперь все слова исполнены чар,
Как стрелы теперь случайные взгляды.
 
 
Все стало родным: плита мостовой
И старая песнь, что слышал украдкой;
Свобода в душе, безгневный покой,
И самое горе сделалось сладко.
 
 
Всё мило теперь: и девушек взор,
Подобных цветам, и необычайный
Разряженных дам богатый убор —
Всё полно сегодня сладостной тайной.
 
 
Сердца-мертвецы, как в поле цветы,
В пыли золотой теперь оживают;
Волнением сладким хмелен и ты,
Заботы былые тают и тают…
 
 
О, благо вам, песнь, мечта и любовь!
Привет тебе, жизнь, безграничность
стремленья!
Привет тебе, ночь страдания вновь!
И муки и смерть, вам благословенье!
 

* * *

 
Исчезла… Твой образ
Пургой унесен.
Любовь – это греза,
А счастье – сон.
 
 
Тебя не найти мне
Вовеки уже.
Твой образ как светоч
Сияет в душе.
 
 
Иллюзия, будто
Мы были близки.
Ты – песня печали
Моей и тоски.
 
 
Как сладок язык твой,
Волшебен, духмян.
Но жизнь – это сказка,
Обман и дурман.
 

* * *

 
Брожу в толпе бессмысленной и праздной,
Где речь ничтожна, помыслы пусты,
А сам живу не здесь – в дали неясной,
Где создал образ девушки-мечты.
 
 
Прибежище мое и утешенье
Вдали от вашей суеты земной.
Там боль, и песнь, и жертвоприношенье,
И слезы, и молитвы – ей одной.
 
 
Она лишь там, далекая, святая,
Чей образ светел и неизъясним.
И эту муку счастьем я считаю,
А ваше счастье – я смеюсь над ним.
 

БРОДЯЖИЙ ДУХ

 
В свете фонарей неярком, нежном
Побреду тихонько в тишину,
Улыбнусь прохожим безмятежным,
Песню затяну.
 
 
Сладкой тайной жизни опьяненный,
Поклонюсь и небу и земле,
С песней, упоеньем напоенной,
Растворюсь во мгле.
 
 
Гул большого города немолчный,
Женский взор – туманен, невесом —
Колыбельной песней в час полночный
Сберегут мой сон.
 

НА УЛИЦЕ

 
Опять ночные улицы пусты:
Я обошел их, грустный и злосчастный…
И грезы мои сладостно чисты,
И думы обольстительно прекрасны…
 
 
Я в этом смутном грустном мире грез
Сплел сказку о твоем возникновенье,
Твой образ светлый над собой вознес,
Чтоб разогнал он злые сновиденья…
 
 
Свою судьбу унылую простер
К тебе, чтоб убаюкала, лаская…
Какой живой тоской горит твой взор,
И радость сердца – светлая какая!
 
 
Без звука и без грусти ты, легка,
Приходишь и уходишь за туманы…
Пленяешь и зовешь издалека,
Бесплотна, светлолика, безымянна.
 

ДВА ПРИЗРАКА

 
Вот я. Вот ты. Вот чаровница
Ночь, нас обнявшая, храня.
Одни, вдвоем… И мнится, снится:
Я – это ты, и нет меня.
 
 
Нет ужаса грехопаденья,
Нет времени, исчезли дни.
Два призрака, два привиденья —
Всегда вдвоем, всегда одни.
 
 
Минули горечь и бессилье,
Тоска минула и хандра.
Иного света мы вкусили,
Иная к нам пришла пора…
 
 
И я, и ты, и чаровница
Ночь, нас обнявшая, храня…
Одни, вдвоем… И мнится, снится:
Я – это ты, и нет меня.
 

* * *

 
Умолкло всё, и только – чу! —
Я в полной тишине колдую —
Во мраке полночи свечу
Я зажигаю золотую.
 
 
И все же не видать ни зги,
И словно сонных листьев ропот —
Знакомые твои шаги
И еле различимый шепот.
 
 
О, как кружится голова
И как в глазах моих туманно,
Когда опять сулят слова
Мне сладость нового обмана!
 
 
В полночном этом мираже
Легко, не принимая позы,
Затеплишь ты в моей душе
Свободу, и любовь, и грезы.
 
 
И снова сонных листьев дрожь,
И канешь ты, во тьме растая.
Но ты еще придешь, придешь,
Таинственная и простая.
 
 
Один, я счастья не таю —
Не время бедам и обидам, —
Я тайну ведаю твою,
Но никому ее не выдам…
 
 
Умолкло всё, и только – чу! —
Я в полной тишине колдую —
Во мраке полночи свечу
Я зажигаю золотую.
 

ЧЕРНАЯ ЛИЛИЯ

 
Горькая жизнь моя – тьма и печаль.
Трудный мой путь и уныл и жесток.
Сердцу улыбку послала сквозь даль
Черная лилия, грустный цветок…
 
 
Зыбкость движений и горестный взор,
Темного, жаркого полный огня,
Околдовали меня с давних пор,
Приворожили навеки меня.
 
 
И потянулся я к грусти твоей,
К грусти твоей я душою припал.
К грусти, что, встав маяком средь зыбей,
Путь озаряет меж сумрачных скал.
 
 
Хоть и в ночи заблуждений моих
Тайного знака прочесть я не мог,
Где б ни была – ты со мной каждый миг,
Черная лилия, греза-цветок.
 

* * *

 
Нет волшебства на свете
Волшебной, чем твоя
Печаль, чем губы эти…
 
 
Как глуби бытия,
Светла и беспредельно
Грустна любовь твоя…
 
 
Пусть на душе смертельно
Темно, но этот взгляд,
Как песней колыбельной,
Мне дарит свет и лад.
 

* * *

 
Синий полог опустился вниз —
Вечер вплыл таинственный и нежный…
Светом возвращенным озарись
И в моей душе зажги надежду.
 
 
В сердце, что покинули мечты,
В опустевшей одинокой келье —
Расстели свою улыбку ты,
Сочетанье грусти и веселья.
 
 
И позволь мне – только и всего! —
Вновь любить в обыденности этой
Чудо появленья твоего,
Чародейство твоего рассвета…
 

* * *

 
Она появляется в сумерках, в пору,
Когда голубеет и зыблется свет,
И, нежная, ластится молча, но скоро
Бледнеет, дыхание сходит на нет…
 
 
Мне любы и эта улыбка, на диво
Бестрепетная, из таинственных снов,
И эти глаза золотого отлива,
И песня, вечерняя песня без слов…
 
 
Она улыбнется – сдается, что плачет,
Не ждет никого, а сдается, что ждет.
Она словно греза волшебна, и значит,
Как греза исчезнет, уйдет, пропадет…
 

СМЕРТЬ-МЕЧТА

 
Безымянная, ты – всех на свете безвестней.
До тебя не дойти никакою тропой.
Как я громко ни пой эти грустные песни,
Их тебе не расслышать, как громко ни пой.
 
 
Ни молитвы такой, ни стихов я не знаю,
Чтоб тебя обольстить, настоять на своем.
И душа у меня – словно рана сквозная.
Я и вправду пронзен беспощадным копьем.
 
 
Ты прекрасна, и, перед тобою простертый,
Я смиренно молю тебя, как божество:
Озари мой очаг красотой этой гордой!
Мирозданье – лишь отсвет огня твоего.
 
 
Появись и холодной улыбкой тягучей
Улыбнись, отзовись этой горькой мольбе
И последней сладчайшею мукой замучай!
И хвала, и осанна, и слава – тебе.
 

ЗИМНЯЯ НОЧЬ

 
Как журчанье далекой реки
Эта грусть – не бывает блаженней.
Точно так же любовной тоски
Боль блаженна до изнеможенья.
 
 
И былое мое – как недуг,
И грядущее – вряд ли отрада.
Ночь тиха, и покойно вокруг,
И мечтать о рассвете не надо.
 
 
Снег идет безмятежно. Река
Безмятежна, и мир, и природа.
Ночь покойна, тиха, глубока,
И не хочется сердцу восхода.
 
 
Как прекрасна при свете ночей
Наша горькая бренная участь.
Принимаю порядок вещей,
Жизнь и смерть принимаю, не мучась.
 
 
Ночь покойна, и падает снег,
Безмятежность простора объемля.
Боль и скорбь, опочите навек!
Обойми, одиночество, землю!
 

* * *

 
Если в дальних краях почему-то
Загрустится тебе, так и знай,
Так и знай: одинокая смута
Захлестнула меня через край.
 
 
Если станет тебе одиноко
И в смущении дрогнет душа —
Стало быть, я воззвал издалёка,
В сердце горечи не заглуша.
 
 
Ты глазами глядишь золотыми
И смеешься невесть почему,
И твое сокровенное имя
Просветляет и горечь и тьму.
 

В ЛУГАХ

 
Я брожу, неуёмен,
По лугам в забытьи —
Позабылись и гомон,
И печали мои.
 
 
Ключ студеный, блистая,
Воды чистые льет.
Я мечтаю, мечтаю
Целый день напролет.
 
 
И мечта небесплодна
В красоте этих мест:
Ты, светла и бесплотна, —
И во мне, и окрест.
 
 
Ты как сказка, что веет
Красотой и волшбой,
Ибо благоговеет
Сердце перед тобой.
 
 
Позабылись опаски.
Мир простерся, маня.
И волшебные сказки
Обнимают меня.
 

* * *

 
Метель. И снежной белизною
Распоряжаются ветра.
Не уходи, побудь со мною,
Заблудшая моя сестра!
 
 
Ты одинока и устала,
Моя заблудшая сестра.
Метель. И ночь уже настала.
Побудь со мною до утра.
 
 
Присядь перед огнем погреться,
Закрой глаза и помолчи.
Твое измученное сердце
Я убаюкаю в ночи.
 
 
На пламя очага подую,
Словцо заветное скажу,
Твои печали заколдую,
Твою беду заворожу.
 
 
И в снежной этой круговерти
Так нагадаю, чтобы впредь
Ты в очи жизни или смерти
Могла без ужаса смотреть.
 
 
Пусть мрак сгущается над нами,
Пускай тоска столь жестока —
В душе твоей затеплю пламя
Спасительного маяка…
 
 
Метель. И снежной белизною
Распоряжаются ветра.
Не уходи, побудь со мною,
Заблудшая моя сестра!
 

МОЕЙ МЕЧТЕ

 
Никто тебя ни разу не приветил,
Никто тебе ни разу не был рад.
Так отчего ж среди потемок этих
Глаза твои горят?
 
 
Во мраке дней ни проблеска, ни света.
Лишь ты, возникнув, озаряешь мир —
Единственное божество поэта,
Единственный кумир.
 
 
Твой блеск для тех, кто изнемог от жажды
Огня во мраке жизни, – что кинжал.
Ему в тоске смертельной не однажды
Я сердце обнажал.
 
 
И красоту твою, зовя нетленной,
Поэт боготворит не оттого ль,
Что с радостью приветствует надменной
Страдания и боль?
 
 
Никто тебя от века не приветил,
Никто тебе от века не был рад.
Так отчего ж среди потемок, светел,
Лучится этот взгляд?
 

ПОЯВЛЕНИЕ

 
Ты появилась с песней вешней
И с вешней зеленью полей —
Прекрасней всех и всех утешней,
Безумней всех и веселей.
 
 
И душу сладостно пронзило
Твоей улыбки острие,
И снизошли покой и сила
На сердце горькое мое.
 
 
О, как мечтал я в жизни прежней,
Чтоб стало на сердце теплей!..
Ты появилась с песней вешней
И с вешней зеленью полей.
 

УТРО

 
Сегодня, утро, я тобой пленен…
Пленителен твой поцелуй прохладный,
Я новым сновиденьем опьянен,
Любуюсь светлой далью безоглядной…
 
 
Пуститься в путь, исчезнуть, скрыться с глаз,
Легко брести – какая радость, право!
Ни дома, ни оружья – в добрый час! —
Ни серебра, ни имени, ни славы…
 
 
Любить и вновь восторженно любить,
Нежнее становясь, щедрее, шире.
Уйти, вернуться, снова рядом быть —
С открытым сердцем в беспредельном мире!..
 
 
И улыбаться солнцу и листве,
Благословлять оседлых и бездомных,
С водою и землею быть в родстве,
Любить всей силой чувств своих бездонных.
 
 
И горечь темной вечности узнать,
Безмерной грусти доброту и силу…
Над обреченным малышом рыдать,
И жизнь благословлять перед могилой…
 
 
И умереть с покорностью судьбе,
С улыбкою беззлобной и терпеньем…
…И – сказкой всё представится тебе,
Мечтою, грезой, сладким сновиденьем.
 

КАРУСЕЛЬ

 
О кружись, карусель, о кружись…
Эта песня старинная – жизнь.
 
 
Обольстительная тишина,
Розоватая дымка тумана…
Ты прелестна была и нежна,
Улыбалась легко и обманно.
 
 
Поцелуи, признанья, холмы
Вдалеке и закатное солнце…
Кто лукавит – слова или мы?
Мы поем или миру поется?
 
 
О кружись, карусель, о кружись…
Эта песня старинная – жизнь.
 
 
Несказанно была хороша
Та страна, где мы жили в союзе.
А опомнились – нет миража,
Нет как нет наших сладких иллюзий.
 
 
И печаль, и тоска, и хандра.
Ты в слезах или плачется миру?
Миновала восторгов пора,
Всё окрест и уныло и сиро…
 
 
О кружись, карусель, о кружись…
Эта песня старинная – жизнь.
 
 
И была у нас песня одна
В той стране, нами брошенной где-то.
«Я люблю, ну а ты холодна».
Все знакомо, затерто, запето.
 
 
Был и вальс – нынче слушать невмочь —
«Невозвратное время». Аллея,
Поцелуи, и ласки, и ночь…
Ах, как скучно! И скука все злее.
 
 
О кружись, карусель, о кружись…
Эта песня старинная – жизнь.
 
 
Кто-то пляшет еще, опьянен,
А она все звучит, как звучала.
Я вчера, нынче ты, завтра он.
У нее ни конца, ни начала.
 
 
О кружись, карусель, о кружись…
Эта песня старинная – жизнь.