Текст книги "Психолингвистика. Теория речевой деятельности"

§ 4. Отношения речи (языка) и памяти

Память, по определению П.М. Веккера, – это «обратимость психического опыта».[166]166
  Веккер Л.М. Психические процессы. Т.З. Л., Изд. ЛГУ. 1981.


[Закрыть] По «каноническим» определениям общей психологии память – это запечатление, хранение и воспроизведение образов-представлений, составляющих генетический и приобретенный опыт человека.

Существуют разные виды памяти. Среди них в психологии чаще всего выделяют: (1) генетическую память; (2) «память духа» (А. Бергсон); (3) память знаний, ситуаций, действий и событий; (4) память понятий (культуры, законов, правил социального поведения и пр.); (5) память на операции с указанными выше структурами (ее предназначение – избежать «статики» в психической деятельности); (6) образную память (разной модальности); (7) память двигательную (моторную); (8) эмоциональную; (9) избирательную память разных видов деятельности: научной, художественной, конструктивной; (10) память языка (или более узко – память единиц и элементов языка и правил их функционирования; в более широком смысле – память использования языка как средства речевой и неречевой деятельности и др.). Исходя из сказанного, память языка[167]167
  Многие исследователя называет речевую (языковую) память памятью словесно-логической, направленной на запоминание и воспроизведение мысленного содержания. Следует отметить, что возможна и другая интерпретация данного вида памяти. Поскольку язык используется не только в РД, но и в процессах мышления, а само мышление, как и любой психический процесс, изначально (на этапах раннего онтогенеза) имеет не знаковую, а образную основу, по-видимому, правомерно определять речевую память как память словесно-образную. (Прим. авт. В.К.)


[Закрыть] – лишь один из видов памяти в системе мнемической деятельности человека.

Бесспорно, что какие-то фрагменты нашего опыта мы запечатлеваем в языковой форме: например, стихотворения, пословицы, поговорки, мудрые изречения, формулы, правила и пр. Однако наш опыт хранится, как об этом уже говорилось, не только в языковой, но и в образной форме. Основная функция языка состоит в закреплении и выражении этого опыта.

С большой долей вероятности можно утверждать, что язык чаще используется в логической памяти (или, по определению ряда авторов, – словесно-логической). Это, правда, еще не доказывает того, что логическая память – суть чисто языковая (или словесно-логическая).

Существует мнение, что язык преимущественно связан именно с памятью, нежели с другими структурными компонентами (или составляющими) психики.[168]168
  См., например: В. Пенфильд, Д. Роберте. Речь и мозговые механизмы. – Л., 1964.


[Закрыть] Так, У. Чейф отмечает, что по большей части жизненный опыт в речевых высказываниях излагается в прошедшем времени.[169]169
  Чейф У. Память и вербализация прошлого опыта// Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XII. – М., 1983. С. 35–73.


[Закрыть]

Действительно, как правило, легче запоминается то, что имеет название, вернее, то, что выражено в языковой форме. Память, как известно, предполагает «семантическое кодирование» (Л.С. Выготский, 1934; А.Р. Лурия, 1973, 1975 и др.). И в нем язык играет немаловажную роль. Язык способен помочь – с точки зрения индивида – запоминанию самого главного, существенного в вещи, событии, действии и т. д. Например, так называемые ключевые слова способствуют запоминанию, удержанию и актуализации значений (знаков языка) как общезначимых категорий и смыслов как категорий индивидуальных.

Поскольку личностный опыт так или иначе необходимо передавать другим, постольку роль языка здесь также огромна; можно сказать, что она является определяющей.

Чтобы «нечто» запомнить, мы часто должны сокращать информацию и, как уже говорилось, выделять в ней главное — наиболее существенное. Поэтому мы прибегаем к языку как одному из средств осуществления данного вида интеллектуальной деятельности.

Речь и язык оказывают существенную помощь сенсорной памяти, в которой информация обычно удерживается непродолжительное время.

Как при порождении, так и при восприятии речи мы обращаемся к памяти – неязыковой и языковой. Без памяти языка – составной части языковой способности, т. е. памяти единиц, элементов языка и правил их употребления, – язык, разумеется, функционировать не может.

Пожалуй, наиболее значима роль памяти, и прежде всего языковой, в восприятии и понимании речи.

Память – активный и претерпевающий постоянные изменения психический процесс. И здесь значение языка и речи (в т. ч. внутренней речи) оказывается весьма существенным. Во-первых, запоминаемые мысли, эмоции, чувства и другие составляющие психики, соотносясь с языком (или актуализируемые в сознании с его помощью), могут «сжиматься», «расширяться», модифицироваться, интегрироваться или трансформироваться. Во-вторых, с помощью знаков языка мы, как правило, дополняем наши знания и приобретаем новые.

С помощью языка как знаковой системы мы запоминаем, сохраняем и воспроизводим, во-первых, «языковые значения», во-вторых, образы-представления разной модальности, разной степени обобщения, их сочетания и отношения, а также наши оценочные характеристики этих образов и их отношений. В то же время нельзя не отметить, что как сами образы, так и функционирование их в деятельности индивида могут и не зависеть «напрямую» от языка.

Понятно, что образы-представления и их отношения сами «провоцируют» в случае необходимости социально-направленное (или индивидуально-потребностное) употребление языка.

Рассмотрим, в частности, как речь (язык) включается в процессы запоминания, сохранения, воспроизведения и забывания.

Запоминание в большой мере (по сравнению с другими мнестическими процессами) зависит от установки. Ее можно формировать или же подкреплять только в речи посредством использования знаков языка. Например, мы говорим себе: «Это важно!»; «Хорошо запомни!», «Ну, это глупость», «Не стоит внимания» и т. п.

Для запоминания необходимо понимание (осмысление) запоминаемого. Речь и язык всемерно содействуют в этом процессу запоминания. Так, посредством языка мы часто разъясняем «новое» (материал, информацию, знания и т. п.) или уточняем известные мысли, понятия, действия, процессы и др.

Речь (как языковая деятельность) очень широко используется в учении (обучении и воспитании). Многие социальные и научные правила, законы, разного рода тексты и т. д. также заучиваются с помощью языка.

Вместе с тем мы должны хорошо понимать, что запоминаются не только и не столько слова, предложения или тексты, сколько стоящее за ними содержание, которое «изначально» имеет не языковую, а образную форму.

Как считают многие известные психолингвисты (А. Р. Лурия, А.А. Леонтьев, И.Н. Горелов и др.), человек в первую очередь запоминает («отбирает для запоминания») предикативные выражения (например: «собака лает» «травка зеленеет», «он – хороший»; «дважды два – четыре» и т. п.) и только во вторую очередь – собственно слова, будь то существительные, глаголы, прилагательные и т. д.[170]170
  Исходя из этого становится понятным, почему так трудно запоминать не связанные между собой последовательности слов (например, существительных, обозначающих предметы), которые предлагаются обследуемым в психологических экспериментах на запоминание. (Прим. авт. В.К.)


[Закрыть] Возможно, это связано с тем, что при усвоении языка в ходе онтогенеза дети именно из предикативных выражений вычленяют слова и присваивают («воссоздают») лексикон с различными парадигмами (классами) слов.

Язык выступает одним из средств сохранения наших знаний (обыденных и профессиональных). Уточним при этом, что не сам язык хранит наши знания; они хранятся не в языке,[171]171
  Имеется в виду язык как система кодовых единиц «в чистом виде», единиц, которые могут быть наполнены любым знаковым содержанием. (Прим. авт. В.Г.)


[Закрыть] а образах-представлениях памяти человека; язык (через значение знаков языка, через языковое выражение понятий) обеспечивает их сохранение.

Как уже указывалось ранее, знания хранятся в форме фреймов, семантических сетей и «семантического механизма» предицирования. Но в мнестических процессах механизм предицирования работает постоянно. И здесь участие языка велико, потому что любое высказывание по своему содержанию предикативно: «Ах!», «Около», «Стол» (т. е. «Это есть стол»), «Стол большой»; «Петя бежит», «Вечереет» и т. п.

Вместе с тем нам необходимо определенную часть нашего опыта кодировать в достаточно «жесткой» форме. И здесь на помощь также приходит язык. Фрагменты (составные части) жизненного опыта человека оказываются «спаянными» с теми или иными знаками языка, с определенными языковыми структурами. Особенно наглядно это проявляется в разного рода автоматизмах. Например: «Столица нашей родины – Москва»; «Меня зовут Ваня», «Опять – двадцать пять!» и т. п.

Речь и язык непременно (и при этом достаточно активно) участвуют в процессах воспроизведения. Известно, что воспроизведение образов памяти бывает преднамеренным и непреднамеренным; при этом чаще всего мы прибегаем к языку при преднамеренном воспроизведении данных нашей памяти.

Речь (и при помощи ее язык) всемерно способствует припоминанию. Мы называем (актуализируем во внутренней речи) какие-то части предмета или его функциональные свойства, это помогает вспомнить название предмета, а благодаря этому и сам предмет. Например: «В ней есть противни, в ней пекут пироги» – духовка. Припоминая, мы часто начинаем рассуждать (составлять суждения) о вещах или явлениях, следовательно, мы также используем речь и язык.

Роль языка увеличивается в случаях так называемого неопределенного узнавания. В частности, язык употребляется в узнавании предметов по их описанию. Это может происходить как в ситуациях, где предмет или явление присутствуют, так и в ситуациях отсутствия их.

Язык помогает формированию («структуризации») воспроизводимого материала. Большая часть представлений, как правило, воспроизводится не механически, а творчески: они систематизируются, уточняются, реконструируются и т. д. И здесь уже само языковое оформление речевого высказывания способствует формированию воспроизводимого – структурно-функциональные особенности языка «включают» воспроизводимое в определенные смысловые (понятийные) рамки. Происходит интеллектуальная «спайка» образов и знаков. Вместе с тем предмет или явление меняется в зависимости от того, как мы его называем, какую сторону (характеристику) выделяем. Например: луна – селена, земля мертвых, владычица женщин и т. д.; или: лик, лицо, физиономия и т. п.; смеяться, хохотать, скалить зубы, давиться смехом, гоготать и т. п.

Язык (через посредство речи) небезразличен и к процессу забывания. То, что усвоено, заучено только с помощью языка без достаточной опоры на образы, производный от языка предметно-схемный код, неязыковую деятельность, часто гораздо быстрее забывается. Разумеется, и недостаточное осмысление запоминаемого с помощью языка материала ведет к быстрому его забыванию. Причины забывания слов,[172]172
  Интересно отметить, что из частей речи чаще забываются существительные. Об этом свидетельствует «феномен висения на кончике языка» (вспомним чеховскую «Лошадиную фамилию»), оговорки, например: «висит в серванте» (следовало: «в шкафу»), «открой раму» (след: «форточку»), «у них отпуск», (след.: «перерыв») и т. д., а также случаи патологии, например при афазии и алалии. О последних см. в работах А.Р. Лурии (Нейропсихология памяти. Т. I. – М., 1974; т. II. – М., 1975); Ковшикова В.А. (Экспрессивная алалия. – СПб., 1994. С. 32–36) и др.


[Закрыть] а также текстов (правил, пословиц, стихотворений и проч.) многочисленны. Это может быть, например, осознаваемое или неосознаваемое вытеснение каких-то неприятных или ненужных для индивида предметов, явлений, событий и соответственно их наименований или же малая значимость их, плохое заучивание материала, недостаточное использование его в разнообразном социально-бытовом опыте, «эмоциональные сдвиги», болезни, возрастные изменения и многое другое.

Язык соотносится с разными видами памяти. В первую очередь язык связан с семантической памятью. Существует большой круг понятий, тесно связанных с языком, например: «Дважды два – четыре», «треугольник – это…», «Красота есть благо» и т. п. При этом нельзя забывать, что сами понятия имеют не только знаковую, но образную и деятельностную «составляющие».

Язык (через посредство речи) включается в т. н. событийную память. Например, мы констатируем: «Первая Отечественная война в России была в 1812 году», «А.А. Блок родился в С.-Петербурге в 1880 г.» и т. п.

Также тесно связана с языком и эмоциональная память. Часто мы трафаретно выражаем в языковой форме наши стенические и астенические эмоции: «О!», «Ах!», «Ну и ну!», «Ишь ты!» и т. п. (то же относятся к кинетической и письменной речи). Эмоциональная память проявляет себя и в языковой коннотации. Например, слово «дурачок», произнесенное с разной интонацией (и в соответствующих ситуациях), может означать «умственно неполноценный» или же «мой милый недотепа» (возможно, с высоким интеллектом, но что-то при этом неправильно понимающий).

Разумеется, с языком соотносится образная память разных модальностей, например в случаях, когда мы словесно обозначаем образы наших ощущений и восприятий или язык помогает вызывать представления об этих образах (зрительных, слуховых, осязательных и пр.).

Через речевую деятельность язык включается в двигательную память. Об этом свидетельствуют речевые установки и «самоустановки» типа «Стой!», «Вперед!», «Налево!», «Быстрее!», «Выше!», «Сильнее!», «Расслабься!» и т. п.

Что касается кратковременной и долговременной памяти, то язык соотносится с ними обеими, способствуя кодированию, сохранению и извлечению из памяти соответствующих образов-представлений.

Вместе с тем в своей речевой практике мы должны не забывать о том, что долговременное запоминание (равно как и кратковременное) может осуществляться и вне активного использования языка.

Если же запоминание происходит с участием языка, то, как правило, мы отдаем предпочтение запоминанию более крупных «единиц» информации по сравнению с «мелкими». Здесь наблюдается своеобразная иерархия: тексты (точнее, их смысловое содержание) – предложения (их фактическое значение) – слова; или – слова – буквосочетания – буквы и т. д. При этом, конечно, нужно учитывать особенности ситуации, в которой происходит деятельность, цель деятельности и другие факторы, подчас существенно меняющие эту иерархию.

Память самого языка (языковая память) выступает как очень сложная система взаимодействующих операций: семантических, синтаксических, лексических, морфологических, морфо-синтаксических, фонематических и фонетических.[173]173
  Специально об этом говорится в главе, посвященной процессам порождения и восприятия речи (глава 8). (Прим ред. В.Г.)


[Закрыть]

Специальными лингвистическими и психолингвистическими исследованиями установлены закономерности в запоминании определенных лингвистических структур. Так, гораздо лучше запоминаются лингвистические структуры, связанные со значимым для личности опытом (в частности, с профессиональным); более частотные слова, словосочетания и другие единицы; т. н. «автоматизмы» (порядковый счет, перечисление дней недели, пословицы и т. п.); эмоциональные (в том числе и бранные) выражения – т. н. «эмоциональная речь» по определению X. Джексона. Легче и прочнее запоминаются также лингвистические структуры, находящиеся в «благоприятном» речевом (языковом) контексте (например, слово «троллейбус» лучше запоминается в рамках лексической категории «транспорт»: «трамвай, троллейбус, автобус», нежели в изолированном положении или в «неблагоприятном» контексте, скажем, в варианте: «огурец, троллейбус, рубашка».[174]174
  Это доказывают, в частности, случаи патологии речи. См. примеры из работ В.А. Ковшикова: Экспрессивная алалия. – СПб., 1994; A.M. Клиновой: Особенности нарушений актуализация слов у детей с экспрессивной алалией // Детская речь: норма и патология. – Самара, 1996, и др.


[Закрыть]

Из психологической практики хорошо известно, что у каждого человека существует избирательная способность к тому или иному виду памяти. Это относится и к памяти языковой. У человека она может быть развита лучше или хуже по сравнению с другими видами памяти. В первом случае быстрее, в большем объеме и прочнее заучивается и актуализируется языковой материал, легче и быстрее идет овладение иностранным языком,[175]175
  Конечно, способность к иностранным языкам, как и «языковое чутье» или способность к сочинительству, не исчерпываются хорошо развитой языковой памятью. Механизмы этих феноменов очень сложны; в составляющие их входят и интеллект, и творческие способности, и особенности многих характеристик личности, и др. (Прим. авт. В.К.)


[Закрыть] в речевых высказываниях продуцируются более развернутые и разнообразные ассоциативные ряды лексем или словоформ и т. д.

С точки зрения потребностей логопедической (специальной педагогической) практики необходимо обратить внимание коррекционных педагогов на следующее. Для лучшего запоминания, удержания и воспроизведения языкового материала применяются различные мнемонические приемы. Например, в устной речи – это опора на «семантический стержень», т. е. на смысл, логику речевого высказывания, опора на образы-представления той или иной модальности (зрительные, слуховые, обонятельные, осязательные и др.), включение слов, предложений и текстов в личностно значимые для человека ситуации; использование насыщенной эмоциональной окрашенности запоминаемого (или окружающего его «фона»); выделение в запоминаемом тексте ключевых слов и др.

В письменной речи для этих целей используются, в частности, различные графические средства. Например, разнообразные шрифты, подчеркивания, заключение текста в рамку, специфическое расположение данной (наиболее важной в смысловом плане) части текста по отношению к другим его частям и др.

Языковую память, как и другие виды памяти, также можно и нужно тренировать. Известны случаи феноменального запоминания больших объемов прочитанных текстов, поданных на слух рядов слов и т. д. (А.Р. Лурия, 1968, Р.С. Немов, 2001 и др.).

Хотя язык (знаковая языковая система) и играет немалую роль в механизмах памяти, он является лишь одним из средств ее «настройки» и реализации. Не следует забывать, что именно практическая деятельность, а не язык, «первично» определяет память индивида (ее объем, содержание и функциональные возможности). Вместе с тем, как свидетельствует опыт, вне речи и без использования языка достаточно сложно запомнить, удерживать и воспроизводить большой по объему и разнообразный по своему содержанию информативный материал.

Следует подчеркнуть, что «чистое» или относительно «чистое» вербальное запоминание без опоры на предмет (в широком смысле этого слова) и практическую деятельность подчас оказывается недостаточным, что, в свою очередь, может привести не только к «сужению» объема запоминаемого материала, его забыванию, но и даже к его искажению.[176]176
  Вспомним здесь о таком явлении, как «вербализм». (Прим. авт. В.К.)


[Закрыть]

О расхождении между языковой памятью (памятью, использующей язык) и памятью неязыковой говорят многие обстоятельства жизнедеятельности человека.

Так, например, речевая (языковая) форма, в которой «подается» информативный материал, обычно механически в памяти не воспроизводится (за исключением некоторых особых случаев: стихи, правила и т. п.). Отсюда следует, что между памятью содержания («семантической») и памятью языковой формы нет прямого соответствия; мы прежде всего запоминаем именно содержание, а не форму.[177]177
  См., например: Лурия А.Р. Маленькая книжка о большой памяти. – М.: Изд. МГУ, 1968.


[Закрыть]

О расхождении между этими двумя видами памяти свидетельствует также упоминавшийся ранее феномен «висения на кончике языка», когда нам известен предмет или же «понятийное поле», в которое этот предмет входит, но мы забыли его название (ситуация чеховской «Лошадиной фамилии»). О таком расхождении свидетельствуют и случаи речевой патологии – афазии, алалии и других расстройств. Например, ребенок с алалией (с сохранным интеллектом) не может назвать картинку «плащ», но дает следующее развернутое описание: «Чтобы платье не замочилось; ой, все забываю; от дождя прячется» (в предварительном испытании ребенок легко узнавал картинку с плащом).

Резюмируя вышесказанное, можно утверждать, что язык играет очень важную (скорее всего определяющую) роль в процессах памяти, но не только он («избирательно») определяет эти процессы. Язык выступает прежде всего как одно из средств осуществления мнестических процессов.

§ 5. Характер отношений (взаимосвязь) языка и мышления[178]178
  Данный раздел главы 9 написан В.А. Ковшиковым и В.П. Глуховым. (Прим. авт. В.Г.)


[Закрыть]

Мышлением в общей психологии принято считать интеллектуальный процесс, направленный на разрешение той или иной проблемной ситуации,[179]179
  Разного уровня сложности. (Прим. авт. В.К.)


[Закрыть] предназначенный для установления новых отношений между фактами действительности. Этот «главенствующий» (над другими психическими процессами) вид психической деятельности осуществляется комплексом взаимодействующих операций (установление сходства-различия, расчленение-соединение, обобщение-конкретизация), выступающих при их реализации в образной, образно-действенной, понятийной и, разумеется, в языковой форме.[180]180
  Близки к понятию «мышление» (и, к сожалению, нередко с ним смешиваются) понятия «эрудиция» и «интеллект». Под эрудицией в психологии принято понимать совокупность знаний и способность оперирования ими, под интеллектом – интегративную способность психики, направленную на анализ – оценку ситуации, в которой происходят деятельность человека, на выбор наиболее оптимальных (с точки зрения индивида) путей реализации деятельности и на ее оптимальное осуществление.


[Закрыть]

Очень часто многообразные отношения между системами «психика» и «язык» сводят к одному отношению – «мышление» – «язык» (речь), что, на наш взгляд, далеко не всегда правомерно.

Одной из важнейших научных концепций лингвистики является положение о роли языка в интеллектуальной деятельности человека. Положение о том, что «язык – это условие мысли», высказывали многие лингвисты XIX и XX вв. (23, 177, 208 и др.). Так, Г. Шлейхер писал, что язык есть «мышление, выраженное звуками», «язык имеет своей задачей создать звуковой образ представлений, понятий и существующих между ними отношений, он воплощает в звуках процесс мышления. Язык посредством имеющихся в его распоряжении точных и подвижных звуков может с фотографической точностью отобразить тончайшие нюансы мыслительного процесса».[181]181
  Цит. по: Белянин В.П. Психолингвистика. – М., 2004. С. 25.


[Закрыть]

Большое внимание проблеме языка и мышления уделял известный отечественный ученый А.А. Потебня. Опираясь на идеи Г. Штейнталя, А.А. Потебня считал, что область языка далеко не совпадает с областью мысли, и при этом полагал, что мышление может существовать и без языка. Например, «творческая мысль живописца, ваятеля, музыканта не выразима словом и совершается без него, хотя и предполагает значительную степень развития, которая дается только языком. Глухонемой тоже постоянно мыслит – и притом не только образами, как художник, но и об отвлеченных предметах, – без звукового языка, хотя, по-видимому, никогда не достигает того совершенства умственной деятельности, какое возможно для говорящих» (176, с. 218).

А.А. Потебня полагал, что история человечества знает периоды, когда язык не был связан с мышлением: «В середине человеческого развития мысль может быть связана со словом, но вначале она, по-видимому, еще не доросла до него, а на высокой степени отвлеченности покидает его как не удовлетворяющее ее требованиям» (177, с. 52). При этом имеется в виду, что в первобытном обществе человек еще не мог пользоваться всеми возможностями языка, а на высокой стадии развития общества язык должен быть очень специализированным, для того чтобы человек имел возможность, используя разнообразные средства языка, передавать в своей речи тонкие смысловые нюансы.

В настоящее время на психологическое отношение «язык» (языковая деятельность) – «мышление» в психолингвистике существует две основные точки зрения.

Согласно первой – связь между языком и мышлением неразрывна, язык (а точнее – речевая деятельность) обусловливает, опосредует мышление (включая восприятие смысловой информации).

Согласно второй – системы «язык» и «мышление» автономны, и между ними в психической деятельности возникает неоднозначные отношения; мышление (даже в «высших» своих формах) может совершаться без языка.

Рассмотрим сначала связи, которые реально существуют между языком и мышлением, а затем – критический анализ представлений как о «неразрывной» их связи, так и «полной автономии» этих компонентов психики.

Прежде всего напомним, что существует несколько видов мышления: образное, образно-действенное, понятийное и осуществляемое при непосредственном участии языка, т. н. «языковое» (или «речевое»); последнее может «вливаться», «проникать» в первые, «обслуживать» их или же выступать самостоятельно.[182]182
  По этому поводу один весьма неординарный петербургский поэт Олег Григорьев как-то написал следующие строки: «Можно мыслить понятиями и словами, А можно кубами, шарами и даже мирами». (Прим. авт. В.К.)


[Закрыть]

Если индивиду необходимо использовать знаки языка в процессах мышления, то участие языка в этом процессах оказывается обязательным, а его роль – определяющей. Приведем аргументы.

Как указывают многие исследователи, участие языка в формировании психики и, в частности, мышления в ходе онтогенеза чрезвычайно велико (13, 45, 95, 148 и др.). Отсутствие языка или его неполноценное или искаженное развитие, как правило, ведут к задержке и другим нарушениям развития некоторых видов и сторон мышления (например, у детей с нарушениями слуха, у детей с алалией и афазией и др.). В сложившейся психической деятельности (в разных ее формах) мышление отражает и перестраивает действительность, а знаки языка обеспечивают процесс и выражают результаты мышления; при этом при помощи языковых знаков сознание регулирует мыслительный процесс.

Процесс и результаты мышления, если оно используется в межперсональном общении, всегда должны «воплощаться» в общезначимой, т. е. языковой форме, содержательные (информативные) компоненты также должны быть достаточно «строго» «структурированы», иметь определенную логику изложения и т. п.[183]183
  См.: Уорф Б. Отношение норм поведения и мышления к языку// Новое в лингвистике. Вып. 1. – М., 1960; Ахманова А.С. Логические формы и их выражение в языке // Мышление и язык. – М.», 1957.


[Закрыть] Содержание мыслительной деятельности, как писал известнейший зарубежный лингвист У. Чейф, должно быть «упаковано» наиболее эффективным образом (248). Все указанное возможно только на основе активного и целенаправленного использования речевой деятельности и соответствующих знаков языка (все многообразие слов-лексем, предложения различной функциональной направленности, тексты).

Наряду с другими средствами интеллектуальной деятельности язык (будучи реализован через речевую деятельность) позволяет нам размышлять не только о реальных вещах, выходящих за границы «наличной ситуации», но даже о вещах, находящихся за границами реального мира (например, о сказочных персонажах, о несуществующих, но возможных событиях и т. п.). Язык (прежде всего его «семантически» значимые элементы) позволяет судить не только о настоящем и прошлом, но и о будущем.

Как и мышление, язык служит прежде всего для выражения связей и отношений между предметами окружающей нас действительности. Как и мышление, речь посредством знаков языка классифицирует и соединяет предметы и явления в нашем сознании.

«Членение» (точнее, «структуризация») мышления в речевой деятельности, кодирование его в языковую форму объективируют процессы мышления. Язык не просто «упорядочивает» мысль, когда ее нужно передать в устной и особенно в письменной или мимико-жестикуляторной форме, он непосредственно участвует в создании и воплощении самой мысли, не только обозначая предметы и явления, но и выражая (в объективной и обобщенной форме) существенные связи и отношения между ними. Для этого он имеет в своем «арсенале» соответствующие средства – уникальные по своей природе, универсальные по своему функционалу знаки, являющиеся семантическими кодами нашего мышления и всей интеллектуальной деятельности в целом.[184]184
  См.: Верещагин Е.М. Порождение речи: латентный процесс. – М., 1968; Жинкин Н.И. Интеллект, язык и речь //Нарушение речи у дошкольников. – М., 1972.; Фрумшта P.M. Цвет, смысл, сходство. – М., 1984; Залевская А.А. Информационный тезаурус человека как база речемыслительной деятельности //Исследование речевого мышления в психолингвистике. – М., 1985.; Горелов И.Н. Вопросы теории речевой деятельности. – Таллин, 1987.


[Закрыть]

Наряду с этим речь (РД), обладая ограниченным набором единиц языка и правил их комбинирования, позволяет выражать безграничное количество мыслей, что весьма важно для всех видов неречевой деятельности и для речевой коммуникации (в рамках деятельности общения). При этом, однако, следует учитывать, что язык, являясь особой системой, отличной от системы «психика», как правило, так или иначе видоизменяет формирующуюся и уже сформировавшуюся мысль. Если основная цель мышления — познание мира, то важнейшая цель языка – формулирование и (в известной мере) формирование мыслей. Поэтому грамматические категории своеобразно способствуют выражению мыслей.

Бесспорно и «обратное» влияние мышления на язык. Мышление (а именно процессы осмысления) определяет выбор языковых средств.[185]185
  Разумеется, с учетом тех ограничений, которые система языка накладывает на процесс языкового мышления и особенно – на формулирование его результатов. (Прим. авт. В.К.)


[Закрыть] В нашем сознания окружающий нас мир (при помощи операций мышления) разделен на вещи (предметы, явления) и отношения (действия, состояния, процессы, качества, свойства предметов). При этом миру вещей в языке соответствуют существительные,[186]186
  Некоторые существительные выражают действия («бег», «прыжок»), процессы или состояния («озеленение, „помутнение“); в предложении существительное может выступать сказуемым (например: „Пушкин – поэт“). Исключение составляют сугубо предикативные предложения, например: „Вечереет“, „Похолодало“ и т. п.


[Закрыть] а миру отношений – глаголы, к которым в данном случае относятся собственно глаголы и все остальные части речи (прилагательные, наречия, предлоги и пр.).

Мышление «структурирует» некую предметную (событийную) ситуацию или ее фрагмент. В языке этому соответствует текст как развернутое связное высказывание или предложение.

Язык (языковые знаки) может быть использован на разных этапах процесса мышления:

(1) на этапе определения проблемной ситуации, где выделяется известное и неизвестное; (2) на этапе постановки интеллектуальной задачи; (3) на этапе установления способа (способов) ее разрешения, (4) на этапе решения мыслительной задачи и, наконец, (5) на этапе сличения результата процесса мышления с его целью. Способом реализации знаков языка в мыслительных действиях выступает сама речевая деятельность, в индивидуально-личностном плане осуществляемая главным образом в варианте внутренней речи. Обеспечивая (через использование «семантических знаков» – знаков языка) процессы мышления, речевая деятельность соединяется с деятельностью мышления, «вливается» в нее, что превращает РД в деятельность речемыслительную. Вспомним здесь гениальное определение Л.С. Выготского о специфике протекания мыслительной (реально – речемыслительной) деятельности – «мысль совершается (создается. – Прим. авт.) в слове», т. е. в речевом (языковом) знаке.

Бесспорно влияние понятийных категорий на состав членов предложения: субъект – подлежащее, предикат – сказуемое, объект – дополнение, атрибут – определение и т. д.

В мысли, как правило, присутствуют субъект и предикат («психологические» субъект и предикат, т. е. как смысловые единицы). В предложении им соответствует синтагматическое членение на «группу подлежащего» – то, о ком (или о чем) говорится в предложении, и «группу сказуемого» – что говорится о субъекте (предмете речи).

Содержание мысли соотносится с действительностью (субъективное отношение говорящего и слушающего к содержанию высказывания), в соответствии с чем в языке выделяются основные модальные разновидности предложений: повествовательные, вопросительные и побудительные.

О влиянии мышления на язык говорят и многие другие факты. Здесь мы упомянем лишь об одном из них: о происходящем в языковой общности или у отдельного индивида увеличении (уменьшении) объема словаря, расширении значений слов (например: «спутник» – как попутчик или товарищ, «спутник» – как космический аппарат), изменении значений одних и тех же слов (например, ранее слово «прелестный» когда-то означало соблазняющий, прельщающий; сейчас оно означает «очень милый, замечательный»).

В разных формах мышления языку принадлежит большая или меньшая роль (разумеется, важное значение имеют характер и условия осуществления неречевой и речевой деятельности, форма деятельности и многие другие факторы). Например, когда процесс творческого мышления осуществляется для себя, язык (в «эксплицитной», свойственной для внешней речи форме) может не использоваться или же использоваться «рудиментарно». Когда же творческое мышление осуществляется «для других» и тем более с использованием внешней речи (когда мы размышляем вслух), тогда участие языка (в традиционном варианте реализации) оказывается не только необходимым, но и значимым, определяющим. Вместе с тем в подобных ситуациях язык помогает нам уточнять, «упорядочивать» мысли.

Мышление выступает как собственно «языковое» в тех случаях, когда оно необходимо человеку как «языковое» (например, при чтении, при восприятии устных сообщений и др.). Даже так называемое «рутинное» мышление или мышление, которое осуществляется в «автоматическом режиме», часто использует языковые шаблоны (например: «Дважды два – четыре»; «Ученье – свет, неученье – тьма» и т. п.).

Из всего сказанного следует, что мышление и язык теснейшим образом связаны между собой, но связи между ними не однозначные и отнюдь не «механические».

Перейдем к критическому анализу научной концепции о практически полной автономии мышления и языка друг от друга в интеллектуальной деятельности человека.

Доказательства в пользу этой точки зрения можно разделить на 4 группы: логические, психологические, онтогенетические и доказательства, относящиеся к области патологии и временных отклонений непатологического характера.

Рассмотрим вначале так называемые логические доказательства.

Форма существования мышления – образы разной модальности и разной степени обобщения (образы восприятия, образы-представления, понятия и их отношения – суждения и умозаключения). Форма существования языка – это знаки и их отношения. В образах, как уже говорилось выше, непосредственно или опосредованно отражаются свойства, связи и отношения, свойственные объектам – оригиналам (единичным или совокупным, «простым» или «сложным»). Знаки же замещают образы, которые с самими знаками не схожи. Например, когда мы смотрим на стол или представляем некий стол, у нас возникает образ стола, и в этом образе есть свойства, присущие данному предмету – столу. Но в слове «стол» как некоей последовательности звуков (или букв) нет никаких свойств стола; слово «стол» лишь отсылает нас к образу стола, или же образ стола «провоцирует» употребление слова «стол». Точно так же, когда в сознании человека возникает, например, понятие «красота», то оживляется очень сложная система связей между различными образами, система связей, являющаяся результатом известного жизненного опыта индивида, результатом его многообразной психической деятельности. В самом же слове «красота» никакого понятия красоты не содержится. Слово «красота» отсылает к понятию «красота». Или же понятие «красота», возникшее у индивида, побуждает его к употреблению этого слова.