Текст книги "Аллея королевы Луизы, 32"

9

У Олега Ремизова было двое детей. Мальчик – пятнадцати, и девочка – четырнадцати лет. С мальчиком не было проблем. Свободное время он проводил с друзьями или вместе с ними в своей комнате, большей частью за компьютерными играми. Но девочка!.. Когда в двенадцать лет она занялась женским футболом, это вызвало восторги в семье. В тринадцать она увлеклась еще и каратэ, и за это ее тоже похвалили. Через полгода ее мама, обнаружив в кармане дочери пачку сигарет, не придала этому большого значения. Не может же целеустремленная девочка–спортсменка всерьез курить! Короче говоря, кончилось тем, что Катя по пьянке приняла активное участие в уничтожении оконных стекол детского сада. Садик был престижным, и супруге Ремизова, скрывавшей до сих пор от мужа мелкие шалости дочери, не удалось замять скандал. На Олега Ремизова свалилось все сразу – странная катастрофа Саши Ливенталя, разборки с его женой, улаживание отношений с детским садом и милицией, и поиски средств на латание очередной финансовой дыры в фирме. В одиннадцать вечера он только что закончил спаивать зам. начальника милиции Центрального района и у него появилась если не уверенность, то четкая надежда на благоприятный исход дела с детским садом. Он сел в любимое кресло перед телевизором, и прищуренным хмельным взглядом стал следить за тем, как два популярных политических лидера за столом у не менее популярного телеведущего выкрикивают бессмысленности и зачем-то обливают друг друга чаем из стаканов. Потом Ремизов решил, что это не политические лидеры, а клоуны, которые только их из себя представляют. Но, заметив, как натурально оба они брызжут слюной, Ремизов стал сомневаться в своем выводе. Окончательно разобраться в этом представлении ему помешал телефонный звонок. Ремизов, бормоча, что давно пора было разбить этот аппарат, поплелся к телефону.

– Олег?– спросил телефон.

– Да,– сказал Ремизов, а хотелось ему сказать: “Какого еще черта?..”

– Это Валдис. Твой приятель носил темные очки?

– Все мы их когда-нибудь носим,– пробормотал Ремизов.

– Ты что, пьян?– спросил Валдис.

– Извини. Сейчас. Я попробую вспомнить. Он не носил, но ездил в них на машине. Я, впрочем, тоже только в машине их надеваю.

– Твои очки меня меньше интересуют. Ты видел протокол осмотра машины?

– Видел.

– Там были очки?

– Не помню. Там много чего было… И потом, сама ситуация, знаешь ли, не способствовала тренировке памяти.

– Хорошо,– сказал Валдис.– Одевайся. Минут через пятнадцать я буду ждать тебя в машине у твоего подъезда.

– Эй!– сказал Ремизов.– Я не… – и осекся. В трубке были гудки.

– Да что же это за наказание?– спросил Ремизов у гравюры, изображавшей заснеженную Юнкерштрассе старого Кёнигсберга. И тут Олег Ремизов задал себе свой самый идиотский вопрос в жизни:

– Как он может ждать меня у подъезда, если не знает, где я живу?

То, что вопрос идиотский, он понял по наступившей вдруг трезвости и щекотанию струйки холодного пота на спине.

– А как он узнал мой номер телефона?– прошептал Ремизов.

До сегодняшнего дня он считал эти сведения засекреченными. И квартира, и телефон были записаны на жену, а у нее была совсем другая фамилия.

Через десять минут почти трезвый Ремизов нервно курил, прогуливаясь у своего подъезда. Еще через три минуты подъехал черный двухдверный БМВ.

Ремизов смотрел на очки, лежавшие на носовом платке у него на коленях, и думал о том, что их было бы куда проще опознать на лице хозяина.

– Похоже,– сказал он.– Но ведь я никогда их не разглядывал. Да и в таком виде их трудно узнать. Где ты их взял?

– Там, у моря. Я потом вернулся и еще раз все осмотрел. Поехали?

– Куда?

– К Диане. Где она живет?

– Мне бы сейчас выпить,– сказал Ремизов.

Валдис вытащил из-под сиденья плоскую фляжку из нержавейки в кожаном чехле, и подал Олегу. Тот открутил пробку, понюхал содержимое и отхлебнул порядочный глоток.

– По Красной – направо,– сказал он.– А потом я покажу.

Диана встретила их сурово.

– От тебя несет, как от пивного ларька,– сказала она Ремизову, с явной неохотой впуская их в квартиру.

– Мы к тебе по делу,– сказал, оправдываясь, Ремизов, и уселся на диван.

Диана, прислонясь к дверному косяку, стояла на одной ноге со скрещенными на груди руками, и была похожа на зеленую птицу. Она была плотно задрапирована в зеленый махровый халат, и Валдис впервые заметил, какие зеленые у нее глаза. С густыми черными волосами это было красиво.

– Ты бы нам дала рюмки, что ли?– попросил Ремизов. Не зная, куда девать фляжку, он перекладывал ее из руки в руку.

Она подошла к шкафу, вынула две маленькие рюмки и поставила их на стол. Потом кивнула на фляжку, из которой Олег уже начал разливать.

– Это и есть ваше дело?

– Нет,– сказал Валдис.– Олег сказал мне, что Ваш муж ездил на машине в темных очках. Это так?

– Какое это теперь имеет значение?

– Имеет.

– Да, ездил.

– Вспомните, где-нибудь в протоколах, или еще в каких бумагах, тех, что Вам предъявляла милиция, эти очки мелькали?

– Какие там очки… Не помню.

– Я думаю, Вам нужно выпить,– сказал Валдис.

Она удивленно посмотрела на него. Потом, помедлив, направилась к шкафу.

– Не надо больше рюмок,– сказал Валдис.– Возьмите эту. Я не буду пить.

Она взяла рюмку, и села напротив через стол в неглубокое кресло, обитое красной тканью.

– Что это?– спросила Диана, глядя в рюмку.

– Коньяк,– подал голос Ремизов, наливая себе вторую.

– Плохо, что Вы не помните, были ли в машине очки?– сказал Валдис.

Диана пожала плечами и выпила, морщась. Валдис положил на стол носовой платок и развернул его. Она посмотрела на очки, потом вопрошающе на Валдиса, снова на очки, и вдруг ресницы ее дрогнули, а матовая кожа лица стала еще бледнее.

– Где ты это взял? – спросила она, не поднимая головы.

– Это его очки?

Она кивнула.

– Вы уверены?

– Я их покупала. На рынке, еще год назад, когда мы приехали сюда. Где Вы их взяли?

– Так,– сказал Валдис.– Нам нужно кое с чем разобраться.

Он встал с дивана, подошел к окну и посмотрел вниз, на темный пустынный двор, обрамленный разноцветными спинами автомобилей.

– Я нашел эти очки вовсе не там, где они должны были лежать. Но я не уверен, что Вам хотелось бы знать, где я их обнаружил. Я вообще сомневаюсь, что в этой комнате есть кто-то, кому хотелось бы, на самом деле, узнать что произошло?

Он, наконец, оторвался от созерцания двора, повернулся и посмотрел на Олега и Диану. Олег сосредоточенно изучал дно рюмки, а Диана трогала длинным пальцем осколки стекла от очков на носовом платке.

– Там есть овраг, на который мы не обратили внимания. Я, когда уезжал, вспомнил о нем и решил, пока недалеко отъехал, вернуться и осмотреть его. Вот там и были эти очки.

– Может, он просто потерял их?– сказал Олег.

– После того, как нырнул в машине с обрыва?

Диана вдруг вскочила и выбежала из комнаты.

– Или до того,– сказал Олег, наливая себе рюмку.

– Я должен сказать тебе, что мне не нравится эта работа,– сказал Валдис.

– Значит его все-таки… – Олег хмыкнул.– Веселая история.

– Та наводка, что ты мне дал, ничего не стоит. Или старые дела или компании, отошедшие от дел. Ты от меня ничего не скрыл?

Олег махнул рукой:

– Куда нам!.. В последнее время мои дела идут совсем не так хорошо, как хотелось бы. Все – абсолютно легально.

– Знаю.

– А раз знаешь, чего спрашиваешь?

– Потому что не понимаю, кому нужно было его убирать? Чем он занимался до переезда в Кёнигсберг?

– Учительствовал.

– Это – вообще ни в какие ворота. Я подумал, было, что его достали оттуда, где он раньше жил. А, кстати, где они жили?

– В Житомире,– сказала Диана, входя в комнату.

Она переоделась. На ней были джинсы и белая трикотажная блузка с китайским узором. Она подошла к Олегу, отняла у него фляжку и поболтала ею в воздухе. Фляжка была пустой, и она бросила ее Олегу на колени.

– Я еду с вами,– сказала Диана.

– Куда?– спросил Ремизов.

– Мне все равно.

Глаза у нее были красными. Похоже было, что она плакала, но потом умылась, и это придало ей решительности.

– Я поеду с вами,– упрямо повторила она.– Если вы собираетесь на край света, это было бы лучше всего. Но если вы поедете в публичный дом, я – тоже.

– Диана… – сладким голосом начал Ремизов.

– Заткнись!– крикнула она.– Я тебя ненавижу! Ты мне отвратителен! А этого наемного убийцу я просто боюсь! Но лучше смотреть на ваши мерзкие рожи, чем ждать, когда выключится телевизор и остаться одной в этой клетке! Если вы меня не возьмете, я пойду сама.

– А никто ведь не возражает,– спокойно сказал Валдис.

Оба – Диана и Олег, с разной степенью изумления уставились на него.

– Нет, ребята,– протянул Ремизов.– Вы – люди вольные, а я в будние дни в такие игры не играю. У меня фирма на шее. Вы уж меня до дому доставьте, а там, хоть действительно – на край света.

Они доехали до дома Ремизова, и когда Олег, почему-то изрядно охмелевший, выбрался из машины, Валдис вышел вслед за ним, провел его до подъезда и сказал:

– Сделаем так. Вы все обдумаете, как следует, особенно ты, может, вспомнишь что-нибудь, может что-то само собой прояснится, а потом я подъеду или позвоню, и тогда уже будем решать.

– Как ты вычислил мой телефон? И адрес? Где ты их раздобыл?

– Олег, тебе будет спокойнее спать, если ты этого не узнаешь,– сказал Валдис.– Тебе ведь нужно выспаться?

Ремизов стоял и смотрел, как Валдис идет к машине, садится в нее, заводит двигатель, и только когда БМВ тронулся, он повернулся и вошел в подъезд.

10

– Куда мы едем?– спросила Диана.

– Понятия не имею. Я думал, Вы знаете.

– Может, мы пойдем, посидим где-нибудь?

– Я предпочитаю обходить злачные места этого города.

Валдис выруливал к парку королевы Луизы. Свернув на стоянку перед универмагом, он остановил машину и выключил двигатель.

– Вы посидите,– сказал он Диане. – Подумайте, а я выйду на секунду.

– Я с Вами.

– Я только дойду до палаток, возьму сигарет и чего-нибудь перекусить, и вернусь.

– Я тоже пойду.

– Вы думаете, я сбегу и оставлю Вас в своей машине?

Диана молча открыла дверь и вышла.

Выбора у них не было, в это время работала только одна палатка.

Валдис взял пять коробок разного печенья, пачку “Мультивитамина”, упаковку пива, бутылку “Белого аиста”, два пластмассовых стаканчика и блок “ХБ”. Коньяк он открыл, поводил горлышком у носа, закупорил и попросил у барышни-продавщицы еще две бутылки.

Они уже уходили, когда Валдис заметил что-то на витрине и вернулся.

– Это у вас испанское вино?– спросил он у продавщицы, указывая на коробку.

– Французское.

– Красное?

– Да. Даже слишком.

– Вино, барышня, не бывает слишком красным,– сказал Валдис, передавая ей деньги.

В это время мимо проходил какой-то мужик в джинсовой куртке. Услышав Валдиса, он вдруг остановился, будто наткнулся на что-то, и стал медленно подходить к палатке. Диана смотрела, как меняется его лицо по мере того, как он приближается. Казалось, что он увидел привидение.

– Андрей?– спросил он тихо, будто у самого себя.

Валдис взял вино, положил его в пакет и, не обращая внимания на мужика, повернулся к Диане.

– Я купил все, что хотел, – сказал он.– Вам ничего не нужно?

– Андрей!– позвал мужик, стоя уже вплотную к Валдису.

Диана видела, как напряглось лицо Валдиса, но вел он себя так, словно ничего не слышал.

– Пойдем?– спросил он ее.

Мужик взял его за плечо, и Валдису пришлось обернуться.

– Вы ко мне?– спросил он мужика.

– Андрей, ты… – сказал мужик и тут же охнул, и присел, схватившись за ногу.

– О, простите!– сказал Валдис с сожалением.– Честное слово, я не хотел Вас задеть. Это пакет – он битком набит бутылками. Извините еще раз…

И пошел прочь. Диане, задержавшейся возле стонущего мужика, припавшего на колени у палатки, пришлось едва ли не бежать за Валдисом.

Она видела, как, открывая БМВ, он мельком глянул в сторону ряда палаток. Диана тоже посмотрела. Мужика не было видно. Они сели в машину. Валдис достал бутылку коньяка, налил в стаканчик и протянул Диане. Потом открыл пачку печенья, положил перед ней на полочку и стал переливать коньяк из бутылки во фляжку.

– Кто это был?– спросила она, все еще не решаясь выпить. В стакане было много коньяка, больше половины, и ей очень хотелось выпить все сразу, но она никогда не пила такими дозами.

– Тот, у киоска? Не знаю. Обознался кто-то спьяну. В это время трезвые по улицам не ходят.

Она выпила, и сначала коньяк перехватил дыхание у нее в горле и вышиб слезы, но потом она почувствовала приятную горячую волну, разбегающуюся изнутри по телу. Валдис протянул сигарету и огонек зажигалки. Она закурила, хотя во рту у нее уже было печенье. И все это вместе – коньяк, печенье с шоколадным привкусом и сигаретный дым – неожиданно оказалось вкусно.

В бутылке оставался еще коньяк, и Валдис весь его вылил ей в стакан. Но теперь уже она отпила небольшой глоток. Они сидели и молча разглядывали редких прохожих, большей частью бывших навеселе.

– Извини,– сказала она.

– За что?

– За “мерзкую рожу”.

Он не ответил. Диана была уже слегка пьяна, и потому хотела возмутиться тем, что он даже не соизволил ей ответить. Она тут перед ним извиняется, а он, видите ли… Как вдруг Валдис схватил ее за шею и сильно дернул вниз, пригибая к полу так, что у нее хрустнуло между лопаток. Над головой что-то лопнуло и посыпалось горохом. И только тогда она испугалась, и хотела вырваться и закричать, но он уже отпустил ее. Диана выпрямилась и первое, что увидела – широкую приземистую фигуру, которая, семеня короткими ногами, быстро удалялась в сторону проспекта. Машина задом рванулась с места. Диану бросило сначала грудью на печенье, а потом швырнуло и прижало к спинке сиденья. БМВ, взревев, бросился за коротышкой. Но тот уже запрыгивал в большой белый джип, сразу на большой скорости, помчавшийся по проспекту. Валдис какое-то время ехал за ним, но не очень быстро, и вскоре, заехав правой стороной на велосипедную дорожку, остановился. И тут Диана увидела в лобовом стекле напротив Валдиса большую дыру с разбегающейся от нее паутиной трещин.

– О, Господи!– сказала она и посмотрела на Валдиса.

Тот зубами достал из пачки сигарету, задумчиво глядя вдоль проспекта.

– Что это было?– спросила Диана.

– Не знаю,– сказал Валдис.– Но постараюсь узнать.

Он наклонился вперед, повернулся и посмотрел на спинку своего сиденья. В нем темнели три аккуратных дырочки.

Приборная панель была усыпана крошками стекла. Они же хрустели и под ногами. Валдис вышел из машины, открыл багажник, взял из него щетку и стал смахивать стеклянные кубики с сиденья.

– Советую Вам сделать то же самое,– сказал он, передавая Диане щетку.

Она встала и вычистила свое кресло. То, что блузка у нее мокрая, заметила, когда уже устроилась в машине и закрыла дверь.

– У меня есть куртка, если хотите, можете переодеться,– сказал Валдис, не глядя на нее.

Блузка прилипла к животу, но гораздо неприятнее было то, что от нее разило коньяком. Диана согласилась. Валдис опять сходил к багажнику и, не садясь в машину, передал ей кожаную куртку, а сам, закрыв дверь, отошел за крышку открытого багажника. Переодевшись, Диана открыла дверь и позвала его.

– Я вот о чем думаю,– сказал Валдис, поворачивая ключ зажигания.– Две загадки за один день, не многовато ли?

– Куда мы едем?– спросила Диана.

– Вам разве домой еще не хочется?

– Нет, не хочется.

Валдис пристально посмотрел на нее.

– Я думал, Вам уже хватило впечатлений.

– Как тебя зовут?– спросила вдруг она.

Валдис включил левый поворот и вывел машину на дорогу. Ехал он медленно, потому что в дыру сильно дуло, да и множество трещин на стекле, отражая свет встречных машин, преломляли его и искажали пространство, распадающееся на сотни фрагментов. Диана пыталась заговорить с Валдисом, но он, сосредоточившись на дороге, отвечал односложно, и скоро она ушла в себя. Хмель уже почти выветрился, и понемногу к ней подбиралась вся та гадость, от которой так хотелось избавиться. Она начала нервничать. Ей уже требовалось обругать кого-нибудь, а поскольку Валдис был рядом, у нее язык чесался сказать ему дерзость. Но каждый раз, когда она оборачивалась к нему и видела его хмурое жесткое лицо с плотно сжатыми губами, это желание откладывалось. Так они доехали до поворота на Циммербуде, хотя Диана этого не знала, поскольку никогда здесь не была. Проехали по широкой, но скверной дороге в город, и здесь с Дианой стали происходить странные вещи. Ей казалось, что она спит. Даже не так. Скорее, она не спала, потому что знала, что бодрствует, но едет сквозь сон. В мощной верткой машине, которой в ее прошлой жизни никогда не было, с человеком, которого она раньше не знала, она мчалась по улице, знакомой ей с детства. Эти две полосы, разделенные широкой клумбой с большими красными цветами, стройные ряды пирамидальных тополей, скрывающие милые коробки четырехэтажных “хрущевок”, в которых она провела детство, все это обвалилось на нее облаком невнятных чувств, и она уже ждала, что вот за тем домом она увидит свою школу. Но школы не было, и это немного отрезвило ее. Она поняла, что находится вовсе не в родном городе – но где? В Одессе? В Тирасполе? В Виннице? Она перестала понимать, что более призрачно – эта машина с только что разбитым стеклом, и суровым светловолосым человеком совсем не южного типа за рулем, или родной советский Ленин с вздернутой рукой на маленькой площади среди прямоугольных домов с плоскими крышами?

Циммербуде кончился, они въехали под сосны, и это чужое Диане дерево дало ей немного прийти в себя.

Она хотела спросить Валдиса, что за место они сейчас проехали? Но не спросила. Побоялась разрушить иллюзию.

Машина повернула в узкую улочку, и остановилась у дома, где от калитки шла асфальтовая дорожка, укрытая аркой виноградника.

Валдис исчез в темноте у дома. Потом в арке загорелся свет, Валдис вернулся, сел в машину и подрулил к воротам. Высокий плотный человек в футболке, джинсах и шлепанцах на босу ногу открыл ворота, и БМВ проехал на зады дома к неожиданно большому гаражу, в котором уже стояли две машины, одна – полуразобранная, чернеющая внутренностями.

Диана еще немного посидела в машине, глядя, как вполголоса, поглядывая на разбитое стекло, разговаривают мужчины. Она вдруг увидела, что они старше нее. И конечно эти люди с холодными лицами были старше наивного смешливого Саши. Строгий холодный город… Люди с бесстрастными, лишенными живых эмоций, лицами… Люди, которые говорят вполголоса даже на рынке, и вежливо улыбаются удачной шутке вместо того, чтобы хохотать до слез, как это делают в других краях…

Она вышла из машины, и мужчины замолчали. Оттого, что все сказано, или потому, что появились лишние уши? Валдис протянул ей сигареты. Она прикурила от его медной зажигалки и тоже посмотрела на пролом в стекле. На спинке сиденья отчетливо чернели три круглых дырки. Диана пригляделась и увидела, что еще одна дырка была повыше, в подголовнике. И вдруг до нее дошло, что значили эти дыры. Она поняла, чем они были сделаны! Дым от сигареты сдавил ей горло.

– Надо будет постелить в салоне пленку, что б легче было собрать крошки,– сказал мужик в футболке.

«Это что?»– хотела спросить Диана, указывая пальцем на разбитое стекло, но задохнулась. В глазах стало темно, и через мгновение она услышала свой собственный голос:

– Сволочи!– кричала она.– Проклятые деревянные куклы!..– и поняла, что вцепилась в рубашку Валдиса, и рубашка ползет под ее ногтями, а сам Валдис молча смотрит на нее холодными серыми глазами, и стало еще темнее, а потом – зябко, а язык и горло обожгло.

Сначала она увидела что-то блестящее и поняла, что это железная фляжка, которую Валдис держит, заливая ей в рот коньяк. Потом увидела, что сидит на полу гаража, прислонившись к его стене, и почувствовала, как по лицу стекают и падают на грудь холодные капли воды. Она посмотрела вниз и обнаружила, что молния на куртке расстегнута до пояса, а вывалившиеся груди покрыты мерзлыми пупырышками и светятся голубоватой белизной. Диана испуганно запахнула куртку и что-то сказала, но, кажется, не вслух, потому что Валдис спросил:

– Что?

Из-за разобранной машины появилась щуплая женщина в застиранном домашнем халате с чашкой вонючей жидкости в руке, которую она тут же стала подсовывать Диане ко рту.

– Не хочу,– сказала Диана и помотала головой.

– Не надо,– Валдис рукой отстранил женщину.– У нее, кажется, все прошло. На, отхлебни-ка еще немного.

Он протянул фляжку, и она попыталась взять ее, но рука пошла куда-то не в ту сторону, и тогда Валдис сам влил ей в рот немного коньяка.

– Ну?– заглядывая ей в лицо, спросил мужик в футболке.– Как она?

Диана подумала, что этот мужик уже не брился дня три. И еще она увидела, какое встревоженное у него лицо. И у всех них – какие озабоченные лица!? Неужели обязательно нужно шлепнуться в обморок, чтобы расшевелить этих людей? Ей стало смешно. Надо повеситься, чтобы вызвать участие на их дубовых лицах… Очень смешно!..

– Черт! У нее истерика,– услышала Диана голос Валдиса.

Она сама понимала, что у нее истерика, но остановиться не могла. Она все смеялась и смеялась. Ей казались смешными эти встревоженные физиономии, еще пару минут назад такие безмятежные.

В голове у нее взорвалось, она схватилась за вспыхнувшую щеку и с изумлением посмотрела на того, кто ее ударил. На первого человека, осмелившегося поднять на нее руку.

– Ты что, обалдел?– спросила она Валдиса.– Как ты смеешь?..

– Вставай,– жестко сказал он.– Тут цементный пол. Ты простудишь задницу.

– Ты – хам!– сказала Диана.

– Я знаю. Поднимайся.

– Кто ты такой, чтобы мне приказывать?– спросила Диана.

Валдис улыбнулся, а женщина с чашкой в руке тихо рассмеялась.

– Дураки!– сказала Диана, поднимаясь с пола. Он действительно был холодным, теперь она это чувствовала.

– Застегни куртку,– сказал Валдис.

Гуськом по дорожке, выложенной белым кирпичом, они пошли к дому. Уже перед самой дверью он тихо сказал ей:

– У тебя красивая грудь.

“Хорошо, что темно,– подумала Диана,– и он не видит, как я краснею”.

Через полчаса она сидела на табуретке, в углу просто обставленной кухни, держала в руках большую чашку с горячим красным вином и слушала, как Игорь – так звали мужика в футболке – рассказывает о мытарствах с регистрацией своей машины. Мужчины смеялись, она тоже улыбалась, хотя ничего не понимала из того, что они говорят. Люся, жена Игоря, показывала ей какие-то выкройки, в которых Диана тоже не разбиралась, но кивала, больше глядя на некрасивое, но доброе лицо Люси. Ей почему-то впервые за последнее время было хорошо и покойно. Она не была пьяна, но будто плавала в теплом уютном тумане. Диана ничего не забыла. Она помнила кто она, и кто Валдис, и помнила Сашу, но все, что было за пределами этой кухни, этой горячей чашки с вином, казалось происшедшим с ней, но в другой жизни, не сегодняшней. Она вдруг обратила внимание на то, что Люся давно о чем-то спрашивает и беспокойно смотрит ей в глаза.

– Ты что-то спросила?

– Я говорю: вам стелить-то где? В гостиной или на сеновале? Валдис всегда спит на сеновале. Там ему удобнее.

“…Вам стелить…” Диана как-то совсем об этом не подумала.

– Не знаю,– сказала она.

– Валдис,– спросила Люся,– Вам где стелить?

– На сене,– не оборачиваясь, сказал Валдис.

“Конечно, на сене,– подумала Диана.– Там не придется прижиматься друг к другу”.

Но когда они взобрались на чердак, именно этого ей захотелось больше всего.

– Я очень гадко выгляжу?– спросила она его после, все еще прижимаясь грудью к его гибкому жилистому телу.

– Ты выглядишь очень беспомощно,– сказал он.– И ты – очень красивая.

– А ты – лгун. Ты когда-нибудь говоришь правду?

– Бывает.

– Если я тебя очень попрошу, скажешь?

– Что ты хочешь знать?

– Тот парень, у киоска, ты его ударил?

– Нечаянно.

– Врешь?

Валдис промолчал.

– Сейчас ты мне соврешь, что не знаешь его.

– А ты не спрашивай, и мне не придется врать.

– Ты ведь знаешь, с кем он тебя перепутал.

– Да.

Диана подняла голову от его груди и посмотрела в лицо. Взгляд его широко открытых глаз застыл вверху, в темноте под крышей.

– Лет десять назад был здесь один художник, говорят талантливый. Кроме того, он пописывал еще что-то… – сказал Валдис.– Он, кстати, был родом откуда-то из ваших мест, с юга. Как-то он поехал туда, к друзьям детства, там ввязался в драку, кого-то зарезал… С полгода его не могли найти. Но выяснилось, что как всех этих, талантливых, его давно пасло КГБ, они его ментам и сдали. А когда те приехали его забирать, он умудрился отнять у солдат оружие. В перестрелке художника и убили.

Диана вспомнила шрамы на груди Валдиса.

– Его звали Андрей?– спросила она.

– Я очень устал,– сказал Валдис.– Вчера в пять утра я уже сидел за рулем.

– Хорошо, спи.

– И ты спи.

– И я буду спать.