Текст книги "Беларусь. Полная история страны"

Гедимин

Король литвинов и русинов Гедимин (так он себя именовал) продолжил дело Миндовга. Он присоединил к своим владениям Полоцк, Берестье (Брест), Витебск, Минск, Туров с Пинском и ряд других белорусских земель. Кроме того, он крайне удачно женил своего сына Любарта, принявшего при православном крещении имя Дмитрия, на единственной дочери галицко-волынского короля[18]18
  В 1253 году князь галицкий Даниил Романович принял от папы римского Иннокентия IV титул «короля Руси».


[Закрыть] Андрея Юрьевича. После смерти тестя Любарт-Дмитрий занял его место. Таким образом, Галицко-Волынское княжество стало дружественным Гедимину (своей самостоятельности при этом оно не утратило).

Гедимин вообще имел склонность к заключению династических браков. За тверского князя Дмитрия Михайловича Грозные Очи он выдал свою дочь Марию, а дочь Айгусту (Анастасию) – за князя московского Симеона Ивановича Гордого, старшего сына Ивана I Калиты. В первой половине XIV века Тверское и Московское княжества были примерно равны друг другу по силе и влиянию, поэтому приходилось считаться с обоими. Дочь Гедимина Альдона (Анна) стала женой сына польского короля Владислава Локетека Казимира, будущего Казимира III. Этот брак был призван скрепить мир между Польшей и Литвой, заключенный в 1325 году. Примечательно, что король Владислав предпочел Альдону дочери Иоганна Люксембургского, короля Чехии.

К сожалению, самый первый из польско-литовских союзов просуществовал недолго. Конец ему положила война за галицко-волынское наследство, начавшаяся в 1340 году, еще при жизни Гедимина (Альдона умерла годом раньше). Казимир III воспользовался тем, что галицкие бояре отравили князя Юрия II Болеслава, которого они возненавидели за активное насаждение католичества. Юрий принадлежал к польской королевской династии Пястов[19]19
  В 1323 году, после смерти последнего прямого наследника по мужской линии династии Романовичей (Рюриковичей), князем галицким и волынским стал Юрий Болеслав – благодаря тому, что его мать Мария Юрьевна была дочерью галицко-волынского князя Юрия Львовича, внука упоминавшегося выше Даниила Романовича. При отсутствии наследников по мужской линии права правления нередко передавались по женской, и история знает множество примеров тому.


[Закрыть], так что месть Казимира за родича выглядела вполне справедливой (разумеется, месть была лишь предлогом – Казимиру хотелось занять освободившийся престол).

Война проходила в три этапа, мирные договоры не раз заключались и нарушались. Конец ей положила Кревская уния, заключенная в 1385 году. А окончательный раздел галицко-волынских земель был закреплен договором от 1392 года. Польское королевство получило часть Галиции с городами Галичем и Львовом, Подляшье, Люблин, а также южные земли Подолья[20]20
  Подолье – историческая область, расположенная над северными притоками среднего Днестра (Смотрич, Збруч) и верхним течением Южного Буга.


[Закрыть] и часть Волыни с городами Белзом и Холмом. К Великому княжеству Литовскому отошла северная часть Подолья, а также Волынь с Владимиром и Луцком.

Гедимину приписывается основание Вильны (современный Вильнюс). Согласно легенде, возвращаясь с охоты, Гедимин заночевал у слияния рек Вилии (Нярис) и Вильни. Во сне он увидел огромного волка, не то железного, не то облаченного в железные латы, который стоял на холме и громко выл. Утром жрец по имени Лиздейка объяснил Гедимину, что волк обозначает замок и город, который будет им здесь заложен.

Вот как выглядит эта легенда в изложении Адама Мицкевича, поэта, которого и белорусы, и поляки, и литовцы считают своим:

 
Однажды Гедимин охотился в Понарах[21]21
  Понары (Паняряй) – местность (поселок) в 10 км к юго-западу от Вильнюса.


[Закрыть],
На шкуру он прилег в тени деревьев старых
И песней тешился искусного Лиздейки,
И убаюкан был журчанием Вилейки;
Железный волк ему явился в сновиденьи,
И понял Гедимин ночное откровенье:
Он Вильно основал в непроходимых чащах,
Тот город волком стал среди зверей рычащих…[22]22
  Адам Мицкевич, «Пан Тадеуш» (пер. С. Г. Мар).


[Закрыть]
 

Вообще-то, если верить археологическим находкам (а им нет основания не верить), люди жили на месте слияния двух рек еще 10 000 лет назад. Так что Гедимин заложил не город, а деревянный замок на холме, который сейчас носит его имя, и перенес в Вильну свою резиденцию. Так город стал столицей Великого княжества Литовского.

Нередко можно встретить фразу «Гедимин перенес столицу из Новогородка в Вильню». Такое утверждение совершенно неверно. Новогородок некоторое время был столицей княжества при Миндовге. А резиденцией Гедимина до Вильны были Троки (современный Тракай).

В 1323 году Вильня упоминается в письмах Гедимина как столичный город. В письмах Гедимина, написанных на латыни, город упомянут как Vilna (in civitate nostra regia Vilna)[23]23
  В латинском языке названия стран, городов, островов относятся к женскому роду.


[Закрыть], откуда и пошли Вильня и Вильно. Но в исторических документах, написанных на литовском языке, город всегда назывался Vilnius[24]24
  Иногда названия значат больше, чем просто названия. Например, жителей России может удивить негативная реакция многих белорусов на слово «Белоруссия». Для сравнения – киргизы не обижаются на то, что на русском Кыргызстан называется «Киргизией», а китайцам нет дела до того, что их родной Чжунхуа называют «Китаем» или «China». Дело в том, что слово «Белоруссия» может трактоваться как определяющее принадлежность страны к России, а название «Беларусь» является правильным с исторической точки зрения и отражает самостоятельность и независимость белорусского государства. То же можно сказать и о разных названиях литовской столицы. Итальянцев совершенно не напрягает то, что их «Рома» на русском произносится «Рим», а на польском «Жым». Но литовцам не нравится, когда их столицу называют Вильней или Вильно. В «Вильне» слышатся белорусские притязания на этот город, а в «Вильно» – польские. Разумеется, все знают, что Вильнюс – это столица Литовской Республики, но тем не менее… Короче говоря, в общении с белорусами желательно использовать «Беларусь», а в общении с литовцами – «Вильнюс». Так собеседникам будет приятнее, а когда им приятнее, то и нам хорошо.


[Закрыть].

В 1324 году Гедимин совершил поход на Киевскую Русь. Разбив в битве на реке Ирпень войско киевского князя Станислава, литовцы взяли Киев. Киев находился в зависимости от Великого княжества Литовского до 1569 года, когда вошел в состав Речи Посполитой.

На присоединенных землях политика Гедимина (и его преемников) определялась правилом: «не рушить старого, не навязывать нового». Уклад оставался прежним, исповедовать веру отцов и дедов никто не препятствовал, по сути дела изменения касались только положения правящей верхушки. К слову сказать, именно при Гедимине, так и не принявшем ни православного, ни католического крещения, была учреждена Православная Литовская митрополия с центром в Новогородке. Формально основой для ее создания послужило постановление Константинопольской Патриархии, но ясно как день, что без согласия Гедимина этого не произошло бы.

Но при всем том Гедимин был литовцем и опору великокняжеской власти видел прежде всего в соотечественниках. Поэтому он всячески способствовал росту численности литовских феодалов и упрочению их господствующего положения в литовско-славянском государстве. Именно этим объясняется прижизненная раздача Гедимином уделов своим семерым сыновьям, а также младшему брату Воину (ему достался Полоцк).

У каждой монеты есть две стороны. Раздавая земли родичам или просто подданным, в лояльности которых можно быть уверенным, правитель, с одной стороны, укрепляет свою власть, а с другой стороны, уменьшает свои личные владения, иначе говоря – ослабляет себя. Кроме того, раздача крупных уделов чревата распадом государства. Гедимин не мог не понимать этого (как-никак на дворе стоял уже XIV век), но он оказался заложником ситуации, в которой ему, то есть – его власти, требовалась опора. Возможно, он собирался воспрепятствовать распаду своего государства посредством назначения официального преемника, но сделать этого не успел, поскольку, по всей видимости, умер скоропостижно (обстоятельства его смерти неясны, поэтому их мы касаться не станем). Сын Гедимина Явнут (Евнутий), получивший в удел Вильну с Ошмяной, Вилькомиром (Укмерге) и Браславом, называется преемником Гедимина ошибочно, поскольку нет никаких документальных свидетельств того, что он получил от отца великокняжеский титул. Явнут был одним из восьми удельных литовских правителей, не более того. Бегство Явнута в Смоленск, а затем – в Москву, где он принял православие и получил имя Иоанн, было не результатом свержения его с великокняжеского престола, а итогом борьбы за власть между сыновьями Гедимина. Борьбы, в которой победили Ольгерд и Кейстут, бывший фактическим соправителем своего брата-князя. Приход к власти Ольгерда положил конец первому политическому кризису в Великом княжестве Литовском (а всего в XIV веке таких кризисов было три).

Погоня – герб Великого княжества Литовского и династии Гедиминовичей в его классической версии: в червленом поле серебряный всадник на серебряном коне, держащий в правой руке воздетый меч, а в левой – щит с шестиконечным крестом.

Ольгерд

Неизвестно, чем бы закончилось удельное правление сыновей Гедимина[25]25
  Младший брат Гедимина Воин, правивший в Полоцке, был убит в сражении с ливонскими рыцарями то ли в 1333, то ли в 1334 году. После него Полоцк перешел к сыну Гедимина Наримунту.


[Закрыть], продлись оно дольше (возможно, что и прекращением существования Великого княжества), но новой консолидации поспособствовал Ливонский орден, представлявший собой отделение (ландмейстерство) Тевтонского ордена в Ливонии. Вот уж воистину – не было бы счастья, да несчастье помогло!

Перед лицом серьезной опасности, угрожавшей с севера, Гедиминовичам пришлось сплачиваться под единой властью, символом которой был виленский замок Гедимина. В 1345 году Кейстут с ведома Ольгерда занял Вильну, прогнав оттуда Явнута, которому в качестве весьма скудной компенсации достался Заславль. Затем Кейстут передал виленский удел Ольгерду. Согласно союзническому договору, заключенному между Ольгердом и Кейстутом, власть в государстве и вся военная добыча должны были делиться между ними поровну. Княжество тоже было поделено примерно поровну: восточная часть отошла к Ольгерду, а западная – к Кейстуту, но при этом великим князем Литовским официально считался Ольгерд. Резиденцией Кейстута был старый отцовский замок в Троках.

Все Гедиминовичи, кроме Явнута и Наримунта, согласились с таким раскладом. Явнут, как уже было сказано, бежал в Москву в поисках поддержки, но не получил ее и по возвращении правил в Заславле. Наримунт же бежал в Золотую Орду к хану Джанибеку и тоже был вынужден вернуться ни с чем, после чего княжил в Пинске (Полоцкое княжество было передано сыну Ольгерда Андрею).

Сообразно разделу территории разделились и задачи. Кейстут боролся с Ливонским орденом, а Ольгерд занялся присоединением русских земель. Он сумел подчинить Смоленск, чернигово-северские земли, отбил у поляков Волынь, которой они активно пытались завладеть, и трижды, но без успеха, ходил на Москву.

Завещание Ольгерда вызвало второй политический кризис в Великом княжестве Литовском. Свою (восточную) часть княжества и великокняжеский престол он оставил не старшему сыну Андрею от первой жены Марии Ярославны, дочери последнего витебского князя Ярослава Васильевича, а Ягайле, любимому сыну от второй жены – Ульяны, дочери великого князя Тверского Александра Михайловича. Андрей, княживший в Полоцке, не согласился с решением отца. Его поддержали многие славянские князья, недовольные укреплением власти великого князя и доминирующей ролью литовских феодалов. А ведь был еще и Кейстут, который после смерти Ольгерда стал самым старшим в роду Гедиминовичей…

Глава четвертая
Польско-литовский союз: королевство и великое княжество

Ягайло – Великий князь литовский и король польский

Дуализм правления, заложенный Ольгердом и Кейстутом, должен был продолжаться и после их смерти. Восточную Литву и великокняжеский престол получал сын Ольгерда, а Западную – сын Кейстута. Кейстут выполнил свою часть уговора – согласился с выбором брата и признал права Ягайло. Более того, он поддержал Ягайло в борьбе против его старшего брата Андрея, который собирал вокруг себя недовольных славянских князей. Когда Ягайло решил отобрать у Андрея Полоцк, тот бежал в Псков, где его хорошо знали – в 1341 году он был поставлен там на княжение по просьбе горожан, искавших у Литвы поддержки в борьбе с Ливонским орденом. Получив от отца Полоцк, Андрей оставил в Пскове своего наместника, который правил от его имени до 1348 года.

Московский князь Дмитрий Иванович, которого после победы в Куликовской битве прозовут Донским, принял Андрея под свою руку и оставил повторно княжить в Пскове. В московских документах того времени Андрей величался «великим князем». По «Летописной повести о Куликовской битве» можно понять, что такой титул на Руси получали все дети Ольгерда: «К тому же еще подоспели в тот ратный час издалека великие князья Ольгердовичи поклониться и послужить: князь Андрей Полоцкий с псковичами и брат его – князь Дмитрий Брянский со всеми своими мужами».

Союз Ягайло и Кейстута оказался непрочным. В 1380 году (на третьем году своего правления) Ягайло, втайне от Кейстута, заключил пятимесячное перемирие с Ливонским орденом и договор с великим магистром Тевтонского ордена Винрихом фон Книпроде. По этому договору, названному по месту подписания Довидишковским[26]26
  Неизвестно, где находились те Довидишки («Daudiske», как значится в тексте соглашения).


[Закрыть], Ягайло и орден обязывались не воевать друг с другом, причем уточнялось, что в случае вынужденного оказания помощи Кейстуту со стороны Ягайло действие договора не прерывается. Не нужно удивляться такой оговорке. Восьмидесятилетний Кейстут был силен, и Ягайло не хотел ссориться с ним раньше времени, а главной причиной заключения договора было стремление избежать войны на два фронта: с мятежным старшим братом (то есть с Московским княжеством) и с крестоносцами. Известно о том, что Андрей пытался заручиться поддержкой Ливонского ордена, так что действия Ягайло были полностью оправданными, хотя и выглядели как предательство дяди, помогшего ему утвердиться на великокняжеском престоле. Впрочем, кто знает, какие намерения были у Кейстута. Может, он хотел избавиться от племянника и править единолично?

В феврале 1381 года тевтоны вторглись в Западную Литву и совершили опустошающий рейд на Троки. В то же время комтур[27]27
  Комтур – глава комтурства, самой малой административной единицы в составе рыцарского ордена.


[Закрыть] Остероде (Оструды) Гюнтер Гоенштайн сообщил Кейстуту о тайном договоре ордена с Ягайло. Известие вызвало третий политический кризис. В конце 1381 года Кейстут объявил о походе на Пруссию, но по дороге туда внезапно свернул к Вильне, взял ее и пленил Ягайло. Тому пришлось признать Кейстута великим князем, после чего он был отпущен княжить в своей вотчине – Крево и Витебске. Андрей Ольгердович тоже признал единоличную власть Кейстута и смог вернуться в Полоцк.

Но Ягайло был не из тех, кто легко сдается. К тому же жители Вильны хорошо к нему относились – он был сыном Ольгерда, то есть «своим», и правил довольно мягко. А вот суровый «чужак» Кейстут пришелся виленцам не по душе. В мае 1382 года в Вильне вспыхнуло восстание сторонников Ягайло, которым удалось быстро овладеть городом. Так Ягайло вернулся в свою столицу. Месяцем позже в Литву вторглись рыцари Ливонского ордена под командованием маршала Конрада Гаттенштайна, с которым Ягайло сразу же заключил союз. 3 августа объединенное войско Ягайло и крестоносцев встретилось около Трок с армией Кейстута. Кейстут и Витовт, приехавшие к Ягайло для переговоров, были схвачены и отправлены в Кревский замок. Спустя несколько дней Кейстут умер при неизвестных обстоятельствах – то ли повесился сам, то ли был задушен. Витовт же сумел бежать и нашел убежище во владениях Тевтонского ордена. Так разрешился третий политический кризис XIV века. Но внутренние распри на этом не закончились – впереди княжество ждал уже не кризис, а полноценная гражданская война.

По примеру отца, Ягайло в своем правлении опирался на своего младшего единоутробного брата Скиргайло, который, однако, не был его соправителем, скорее – правой рукой.

Утвердившись на великокняжеском престоле, Ягайло попытался устранить угрозу, исходящую от Великого княжества Московского, для чего заключил союз с Золотой Ордой. Однако Мамай сразился с русскими, не дожидаясь подхода литовцев, и всем известно, чем это закончилось. Попытка задружиться с Москвой посредством женитьбы на дочери Дмитрия Ивановича, предпринятая в 1384 году, тоже не увенчалась успехом. Проект соглашения предусматривал крещение Литвы по православному обряду, но негативные последствия такого шага могли быть больше позитивных. На одной чаше весов лежали союз с Москвой и лояльность православных славянских подданных княжества, а на другой – порча отношений с тевтонами и ливонцами плюс недовольство литовских феодалов.

Вторая чаша перевесила. Ягайло не стал жениться на православной княжне и заключил договор с Тевтонским орденом, по которому обязался принять католичество в течение ближайших четырех лет. Также по этому договору Ордену отходила Жемайтия (Жмудь). Можно сказать, что Жемайтией Ягайло выкупил у тевтонов свой престол, иначе с их помощью на престол мог бы сесть Витовт.

Нашлась и другая невеста – тринадцатилетняя польская королева Ядвига, дочь покойного короля Венгрии и Польши Людовика I Анжуйского. Этот брак был взаимовыгодным. Создавалось сильное союзное государство, в котором Польша играла ведущую роль, но зато Ягайло, найдя опору в поляках, уже мог не опасаться центробежных стремлений в западнорусских землях и угрозы с востока. К слову сказать, идея брачного союза исходила от поляков и матери Ядвиги Елизаветы Боснийской.

14 августа 1385 года в Кревском замке[28]28
  Находится в Сморгонском районе современной Беларуси.


[Закрыть] была подписана личная уния[29]29
  «Унией» называется союз государств, возглавляемый одним монархом. Личная или персональная уния касается одного конкретного монарха, а так называемая реальная уния предполагает принцип постоянного единства монарха и определяет единый порядок престолонаследия. Примером реальной унии может служить Австро-Венгерская монархия, существовавшая в 1867–1918 годах.


[Закрыть] между Великим княжеством Литовским и Польшей, по которой великий князь Литовский Ягайло, вступив в брак с польской королевой Ядвигой, провозглашался польским королем. По месту подписания уния получила название Кревской. В обмен на польскую корону Ягайло обязывался перейти в католическую веру, обратить в нее литовцев-язычников и навечно присоединить к Польше подвластные ему земли. При этом войска, а также законодательная, судебная и финансовая системы (казна) оставались раздельными.

Великое княжество Литовское и Польша. 1387

15 февраля 1386 года Ягайло был крещен в Кракове под именем Владислав. 18 февраля состоялась его свадьба с Ядвигой, а 4 марта он был коронован.

Условия Кревской унии, уточненные в 1401 году Виленско-Радомской унией, действовали до 1569 года, когда Великое княжество Литовское и Королевство Польское подписали Люблинскую унию, объединившую оба государства в конфедеративную выборную монархию. По Кревской унии великокняжеский титул не являлся наследственным. Великий князь выбирался литовской знатью с согласия польского короля и польской знати.

В 1399 году Ядвига родила дочь, которая умерла на втором месяце жизни, а следом за ней умерла и сама Ядвига. В 1402 году второй женой короля стала единственная дочь графа Вильгельма Цельского и Анны Польской, младшей дочери Казимира III, Анна. В 1408 году Анна родила дочь Ядвигу, а в 1416 году скончалась. В третий раз король женился в 1417 году на Эльжбете, дочери сандомирского воеводы Оттона Пилецкого, которой на момент свадьбы было 45 лет. Эльжбета умерла в 1420 году. Четвертой и последней женой Ягайло-Владислава была Софья Гольшанская (Ольшанская), представительница влиятельного белорусского рода. В «Хронике Быховца»[30]30
  Рукопись получила такое название, потому что она была обнаружена в библиотеке гродненского помещика Александра Быховца учителем Виленской гимназии Ипполитом Климашевским (первая половина XIX века). «Хроника Быховца» охватывает период с 1453 по 1507 год.


[Закрыть], представляющей собой третий свод белорусско-литовских летописей, говорится: «И, возвращаясь обратно [из Смоленска], приехали [Ягайло и Витовт] в Друцк и были там на обеде у князя Семена Дмитриевича Друцкого. А у короля Ягайла умерла уже третья жена, не дав потомства; и увидел он у князя Семена двух его красивых племянниц, старшую из них звали Василиса по прозванию Белуха, а другую – София. И просил Ягайло Витовта, говоря ему так: “Было у меня уже три жены, две польки, а третья немка, а потомства они не оставили. А теперь прошу тебя, высватай мне в жены у князя Семена младшую племянницу Софию, она из рода русского и, может быть, бог даст мне потомство”». Надежды оправдались. Софья стала матерью двух польских королей – Владислава III (1434–1444) и Казимира IV (1447–1492).

Витовт

Женившись на Ядвиге, Ягайло оставил наместником в Великом княжестве своего брата Скиргайло, который не пользовался популярностью среди литовской знати. Отношение литовцев к Ягайло после подписания Кревской унии тоже изменилось на отрицательное. Уния расценивалась Литвой как утрата независимости (собственно, так оно и было). Резко возросла популярность Витовта, который выступал носителем исконных литовских ценностей. Витовта поддерживал Тевтонский орден, а кроме того, он заключил союз с Москвой, выдав свою единственную дочь Софью за великого князя Московского Василия I, старшего сына Дмитрия Ивановича Донского.

Гражданская война между Витовтом и наместником Скиргайло, в которой на стороне Витовта принимали участие немецкие рыцари, длилась с 1389 по 1392 год. Обе стороны смогли добиться успеха только в одном – в разорении земель княжества. Поняв, что конфликт зашел в тупик, обе стороны пошли на переговоры[31]31
  Инициатива исходила от Ягайло, который обратился к Витовту с такими словами: «Не губи больше той земли… отечества свое и наше, пойди, брат, до нас на согласие и в великую любовь братнюю. Возьми себе великое княжение в Вильно, престол великого дяди своего Ольгерда и отца своего, великого князя Кейстута». Принято считать, что стремление к заключению мира стало проявлением государственной мудрости и миролюбивого характера Ягайло, но, скорее всего, его побудило к миру соотношение сил. Поддерживаемый тевтонами Витовт находился в более выгодном положении, чем опиравшийся на поляков Ягайло. Поляки охотно поддержали своего короля в надежде на большую поживу, но по мере того, как война принимала затяжной характер, их энтузиазм угасал.


[Закрыть], и в июле 1392 года в имении Острово близ города Лида подписали соглашение, по которому Витовт становился великим князем Литовским, но признавал Ягайло своим сюзереном. Витовту возвращалось Трокское княжество, в котором после смерти Кейстута правил Скиргайло.

Также Островское соглашение официально положило конец полувековой войне за галицко-волынское наследство, в которой с 1340 по 1385 год Королевство Польское и Великое княжество Литовское сражались друг с другом, а после заключения Кревской унии совместно боролись против волынского князя Федора Любартовича. Было решено, что Галиция, Холм и Белз отходят к Королевству Польскому, а Волынь, Луцк и Владимир-Волынский – к Великому княжеству Литовскому.

Предполагалось, что после смерти Витовта земли Великого княжества станут собственностью польской короны. Витовту пришлось согласиться на это условие, но его согласие было всего лишь уловкой, впрочем, как и признание сюзеренитета Владислава Ягайло. Витовт хотел выиграть время, необходимое для залечивания ран, нанесенных гражданской войной, и укрепления своей великокняжеской власти. Основу этого укрепления он видел в ликвидации систем удельного наследственного княжения, при которой уделы передавались от отца к сыну. Многие князья этому сопротивлялись, в государстве могла бы вспыхнуть новая гражданская война, но, к счастью, этого не произошло. Вместо удельных князей назначались наместники, причем в западнорусских княжествах они преимущественно были литовцами, что способствовало обузданию сепаратных настроений. Одновременно Витовт поощрял местное самоуправление, закрепляя это право выдачей особых жалованных грамот.

Борьба с сепаратизмом западнорусской знати не означала какого-либо ущемления прав славянского населения княжества и религиозных гонений на православных христиан. Для укрепления престижа православной церкви в Великом княжестве Витовт способствовал учреждению в своих владениях автономной (то есть независимой от Москвы) православной митрополии. После того как Константинопольский патриархат дважды отклонил просьбу Витовта, великий князь добился желаемого иным путем – созвал в ноябре 1415 года в Новгородке-Литовском собор западнорусских епископов, который посвятил в сан митрополита Киевского и Литовского известного своей ученостью богослова Григория Цамблака, болгарина по национальности.

В современной литовской историографии Витовт считается национальным героем и одним из самых выдающихся правителей Литовского государства. Он традиционно противопоставляется Ягайло, к которому литовцы относятся куда более сдержанно, несмотря на признание его заслуг.

12 октября 1398 года на острове Салине (в месте впадения Нявежиса в Неман) был заключен мирный договор между Великим княжеством Литовским и Тевтонским орденом о передаче последнему Жемайтии, которая однажды уже была отдана ордену Владиславом Ягайло. В ответ орден обещал не выступать против Витовта и не поддерживать его противников. Но важное историческое значение имеет не Салинский договор (тем более что тевтоны так и не смогли установить полный контроль над Жемайтией, которая вернулась к Литве уже в 1411 году), а событие, которое произошло на празднестве в честь его подписания. Представители знати Великого княжества провозгласили Витовта «королем Литвы и Руси». Фактически то был разрыв Кревской унии.

Можно сказать, что от коронации Витовта отделял всего один шаг, но тут на его голову одна за другой посыпались неудачи. В 1399 году в битве на Ворскле[32]32
  Приток Днепра.


[Закрыть] войска хана Тимура Кутлуга и темника[33]33
  Темник – знатный военачальник, командовавший туменом, высшей организационно-тактической единицей монгольского войска численностью в 10 000 воинов.


[Закрыть] Едигея нанесли сокрушительное поражение возглавляемому Витовтом объединенному войску, в котором, помимо воинов Великого княжества, были поляки, дружины русских князей, отряды крестоносцев и татар хана Тохтамыша, бежавшего в Литву из Орды. Сам Витовт был ранен. Воспользовавшись ослаблением Литвы, смоленский князь Юрий Святославич вернул себе княжеский стол. Среди западнорусских князей снова начали распространяться сепаратистские настроения… Все это позволило Владиславу Ягайло склонить Витовта к заключению Виленско-Радомской унии, которая закрепляла вассальный статус Витовта как великого князя литовского. После смерти Витовта его владения должны были отойти к польской короне. Примечательно, что кузены не встречались для подписания этого документа; видимо, ни один из них не доверял другому настолько, чтобы прибыть в его владения. Владислав Ягайло подписал унию близ Гродно в конце 1400 года, а Витовт – в Вильне 18 января 1401 года. Особо было оговорено, что в том случае, если Владислав Ягайло умрет, не оставив наследников, польская сторона допустит знать Великого княжества к участию в выборах нового польского монарха. По сути, это условие было выпадом против Витовта. Ему давали понять, что он ни в коем случае не может претендовать на польскую корону. К документу были приложены 40 печатей литвинских магнатов, которые подтверждали свое согласие с условиями договора и обязались его соблюдать. Польские магнаты сделали то же самое 11 марта в Радоме, ввиду чего уния получила название Виленско-Радомской.

Историческое значение Виленско-Радомской унии состоит в том, что она была первым союзным договором, заключенным между двумя народами – поляками и литвинами, а не только между двумя правителями. Владислав Ягайло окончательно «привязал» Литву к Польше, а Витовт перестал быть зависимым от Тевтонского ордена.