Текст книги "Ганин луг"

8

Некоторое время отец Игорь стоял совсем неподвижно и тревожно вглядывался вслед чёрному джипу, хозяин которого совершил такое неожиданное чудо жертвенной благотворительности.

Странные чувства роились в душе молодого священника. Счастье от неожиданной и столь своевременной помощи сменялось мрачной тревогой за несвоевременное исполнение поручения. Потом опять всплывала бурная радость от того, что он, наконец-то, сможет купить себе столь желанный новый автомобиль, и затем снова страх и малодушие овладевали им.

Неожиданно раздался пронзительный старушечий голос:

– Батюшка! Не бери эти деньги!

Отец Игорь вздрогнул от неожиданности и машинально спрятал за спину руку с деньгами. Это бабка Лида стояла поодаль и со страшной укоризной глядела на священника.

– Это ещё почему?! – сердито вопросил отец Игорь.

Он совершенно не заметил, откуда взялась старуха, и раздосадовался тем, что она стала невольной свидетельницей его встречи со странным спонсором.

– Кровь на них! Кровь невинно убиенных и замученных душегубами людей! – закричала бабка Лида не своим голосом. – Не бери, батюшка! Не бери! Грех это!

– Ступай себе, матушка, с Богом! – попытался утихомирить её священник и голос его задрожал.

– Не бери, батюшка, эти деньги! Не бери-и-и! – продолжала надрывно кричать Лидия, размахивая руками.

– Замолчи-и-и! Эти деньги благотворитель пожертвовал на золочение крестов! – закричал в ответ разгневанный батюшка. Его разозлила эта вредная старуха, и он не знал, как поскорее отделаться от неё. Он отвернулся, взбежал на крыльцо и шагнул было к дверям церкви. Но бабка Лида стремительно подбежала к нему и, перегораживая путь, снова истошно закричала:

– Батюшка, Христом Богом заклинаю! Не вноси эти кровавые деньги в храм Божий! Не оскверняй святого места!!!

– Пошла прочь! – окончательно разъярился отец Игорь.

– Эти деньги тебе вручил бандит и убийца по кличке Кабан. Его вся наша округа знает. Это страшный зверь! Он в окрестных деревнях всю землю поотбирал у крестьян. Стариков и старух, которые не желали ему земельные паи продавать, он в избах заживо сжёг. Спроси у милиционеров, которые после его пожогов в живых остались. Они ничего ему сделать не могут, потому что у него деньги огромные и власть большая. За ним местные начальники стоят. Он всех их купил, а они на его разбои смотрят сквозь пальцы. Не бери этих денег! Кровь на них! Кровь! – кричала бабка Лида и взгляд её становился безумным, глаза начали страшно гореть, а на губах появилась пена.

Отец Игорь снова почувствовал страх. Только на этот раз возник страх не перед Кабаном и не перед этой безумной старухой. Священник впервые в жизни почувствовал страх Божий, который пронзительным невидимым лучом вдруг сошёл на него откуда-то сверху, с небес, и вызвал в его душе неописуемый ужас и трепет. Сердце сжалось, а в ушах тонко запел многоголосый ангельский хор.

В глазах батюшки потемнело, но он сделал твёрдый шаг вперёд и протянул левую руку, чтобы открыть дверь. В правой он по-прежнему сжимал три пачки с деньгами, и рука клонилась книзу, наливаясь неимоверной тяжестью. Прямо перед ним стояла невысокая худая старуха с сумасшедшими глазами, и губы её кривились, как от боли.

Она не прокричала, а громко прошептала:

– Батюшка, отец Игорь, не бери эти деньги! Кровавые они. Мою сестру сожгли в деревне Петровке по приказу этого изверга. У нас даже заявление в милиции никто брать не стал. Боятся все. Только покуражились над нами – мол, не надо было связываться с Кабаном и его бандитами. Будь он проклят!..

Неожиданно гнев снова овладел священником. Он с силой оттолкнул старую женщину в сторону и, распахнув массивную дверь храма, вбежал внутрь.

Лидия, едва не упав, повернулась к открытым дверям и закричала вслед отцу Игорю:

– Батюшка, ты взял кровавые деньги у душегубца! Не будет тебе от них блага – одно горе случится! Теперь и на тебя кровь невинно убиенных падёт. Господи, спаси его душу!

Бабка Лида горько разрыдалась, сотрясаясь всем своим старческим телом. Затем, повернувшись, осторожно спустилась с крылечка. Развернувшись к храму, она, не переставая плакать, горячо перекрестилась, отвесила поклоны и пошла, всхлипывая, прочь.

9

Стояла поздняя осень, но всё ещё без снега. Ноябрьское солнце сухо светило через голые ветви высоких деревьев, росших поблизости с храмом.

Отец Игорь любовался на новые позолоченные кресты, горделиво возносившиеся над церковными куполами. Их было пять. Самый большой крест возвышался над главным, центральным куполом, гладко окрашенным синей глянцевой краской. Четыре, поменьше, – венчали маковки того же синего цвета по бокам от главного купола. Шатёр колокольни тоже стоял почти готовый, но крест для неё, накрытый брезентом, ещё стоял внизу, дожидаясь своей установки после окончания ремонта шатра. Отец Игорь был чрезвычайно доволен.

А ещё он был доволен тем, что рядом с храмом стоял его новенький автомобиль – изящный тёмно-синий «Ниссан», пузатый, крутолобый, с модным обрубленным задком. Автомобиль был очень красив, невелик размерами, но внутри достаточно просторен, обладал хорошей экономичностью и высокой проходимостью. Молодой священник с гордостью и нежностью поглядывал на свою машину, восхищался ею, и сердце его переполнялось блаженной радостью и упоительным счастьем.

Отец Игорь вместе с матушкой Ларисой любили приезжать в Ермилово на своём новом автомобиле и не спеша прокатиться по обновлённым улочкам, заехать в церковную ограду и с шиком подрулить к стенам старинного, белоснежно сияющего, храма.

Во дворе ещё лежали кое-где разобранные строительные леса и кое-какой строительный хлам. Но храм уже почти полностью был отремонтирован – оставалась только колокольня да незначительные, в основном декоративные, работы внутри. Почти два года потратил отец Игорь на восстановление церковного благолепия…

Батюшка всегда ставил свою машину возле южной стены, справа от входа, возле самого цоколя. Автомобиль здесь был на виду и в лучах вечернего солнца блистал лакированными боками и хромированными деталями.

Стоял отец Игорь перед церковью подбоченившись и любовался то золотыми крестами, то своим новым автомобилем. Не спеша переводил он взгляд то сверху вниз, с куполов – на машину, то снова снизу вверх, с «Ниссана» – на купола. Радости его не было предела.

Близилось время вечернего богослужения. К храму уже подъезжали красивые дорогие иномарки и выстраивались в ряд на специально оборудованной возле церковной ограды автостоянке. Из них выходили солидные, роскошно одетые люди: некоторые с парами, а кто-то и с детьми. Это были новые жители Ермилова: богатые и преуспевающие люди. Они с достоинством приветствовали друг друга и степенно проходили в церковь.

10

Отец Игорь, уже облачённый в священнические одеяния, находился в алтаре и собирался начинать богослужение. Теперь в храме были и хороший хор из великолепных, приезжавших из райцентра, певцов, и профессиональный регент, и два громогласных диакона, и многочисленный вышколенный причт. Службы всегда проходили красиво, благостно, с особой пышностью и торжественностью.

Большая часть стен была уже расписана изумительными фресками, а убранство церкви изменилось до неузнаваемости. Появилось много пурпура и позолоты, изящных резных деревянных украшений, хрустальных светильников. Новые большие иконы висели в простенках и на многих из них красовались серебряные оклады. Новый паркетный пол матово блестел ореховым шпоном.

Все прихожане любовались таким благолепным интерьером и всячески выражали своё удовольствие и почтение священнику Игорю, который на их деньги превратил запущенную сельскую церковь в местный VIP-храм богатого коттеджного поселения Ермилово. Благодать и умиротворение царили отныне в душах местных прихожан.

Вечернее богослужение началось. Красиво запевал хор, диакон возглашал громким басом, и все дружно крестились и кланялись. Народу собралось достаточно. Многие держали в руках толстые восковые свечи.

Неожиданно в церковь тихо вошла хромающая старуха, опираясь на палку. На ней был серый помятый плащ и белая косынка на голове. Это была бабка Лида. Она прошла вперёд к иконостасу, и люди расступались, давая ей проход.

Лидия подошла к иконе, лежащей на аналое, и с поясными поклонами трижды приложилась к ней. Затем отошла к стене слева и присела на маленькую скамеечку. Сидя, она продолжала креститься и кланялась, низко нагибая голову.

Шла уже середина службы, когда отец Игорь, вознося молитвы, заметил сидящую возле стены бабку Лиду. Это немного смутило его, но он не придал особого значения присутствию старой прихожанки. Священник не видел Лидию с того самого дня, когда она кричала ему, чтобы он не брал деньги, а он оттолкнул её. С тех пор прошло уже несколько месяцев, и теперь батюшка сожалел о том, что так грубо обошёлся тогда со старой женщиной. Он даже решил, что ему следует после окончания богослужения обязательно подойти к Лидии и попросить у неё прощение за тот неприятный случай.

Служба продолжалась.

11

Неожиданно снаружи послышались какой-то грохот, дребезжание и мерный свист… Было похоже на раскаты грома и шум сильного ветра. Священник глянул в окно – там, несмотря на ещё непоздний час, стояла непроглядная тьма. Деревья сильно раскачивались, и в храме хорошо был слышен их громкий тревожный шум.

Улучив паузу, отец Игорь тихо спросил у, стоявшего рядом, молодого алтарника:

– Что там, на улице?

– Похоже, что внезапно налетела буря, – также тихо ответил алтарник.

Богослужение шло своим чередом. Но буря всё усиливалась, и шум становился всё громче. Уже ощущался гуляющий по храму сильный сквозняк, проникающий внутрь под напором сильного ветра снаружи. Стали слышны и жуткие многоголосые завывания вихрей, от которых дрожали стёкла в церковных окнах. Огоньки свечей тревожно колыхались под воздушными струями, и зловещие блики замелькали на иконах.

Деревья снаружи шумели всё громче и громче, и полощущийся звук ветвей становился всё более и более зловещим. Неожиданно все услыхали страшные раскаты грома такого сильного, что на мгновение стало не слышно хора. В окнах блеснул яркий ослепительный отсвет молнии, и снова раскатился мощный удар грома.

Все присутствовавшие в храме испуганно крестились, не дожидаясь призыва «Господу помолимся», и отвешивали поклоны – ощущение тревоги наполнило сердца почти всех прихожан.

Хор закончил исполнять песнопения и замолк окончательно. Вечернее богослужение, наконец, завершилось, и люди молча потянулись к выходу. Шум сильной бури снаружи теперь слышен был очень громко, и ни у кого не вызывало сомнения, что такое природное явление в ноябре не сулило ничего хорошего.

Народ выходил потихоньку наружу, осеняя себя крестными знамениями. Двери часто распахивались и запускали внутрь порывы холодного ветра и грохот сильного проливного дождя…

Храм почти опустел, осталось всего несколько человек. Дежурившие женщины торопливо гасили свечи, доставали их из подсвечников и складывали в коробочки. Молодые служки расторопно сворачивали ковры, а две уборщицы шустро протирали полы. Все спешили домой. Оставаться в храме в такую грозу никому не хотелось, потому что непогода могла затянуться и до утра.

Отец Игорь разоблачился и вышел из алтаря, аккуратно прикрыв за собой резную дверцу с висевшей на ней иконой архистратига Божиего архангела Михаила. Архангел глядел на священника строго и с укором.

Бабка Лида всё ещё сидела на лавочке и как будто поджидала его. Немного подумав, священник подошёл к ней.

– Здравствуйте, – произнёс он с лёгким поклоном.

Бабка Лида, кряхтя, поднялась, поклонилась и, сложив руки рыбкой, испросила благословения. Понимая это как жест примирения, отец Игорь благословил старую женщину и, глядя ей в глаза, спросил:

– Вы простили меня? За тот случай?

Лидия тоже поглядела в глаза священнику, и это был усталый взгляд старой и мудрой женщины; в нём не было ни злобы, ни осуждения, ни укоризны – только слёзы, готовые выкатиться наружу, стояли в них:

– Это ты прости меня, батюшка. А я давно всё простила. Вот только ты спроси у Господа – простил ли Он?

С этими словами бабка Лида повернулась и медленно заковыляла к выходу.

– Давайте я вас подвезу до дома! – крикнул священник ей вслед.

Лидия остановилась, слегка полуобернулась и сокрушённо спросила:

– А кто же тебя, батюшка, подвезёт до дома?

Отец Игорь даже растерялся от такого странного вопроса. Разве не знает старуха, что у него теперь есть новый и красивый автомобиль?!

12

Помещение храма, уже погружённое в полумрак из-за погашенных свечей и светильников, вдруг озарилось яркой вспышкой молнии. На пол метнулись тени от деревьев за окнами, и вслед раздался ужасный удар грома, настолько сильный, что на минуту у отца Игоря заложило в ушах.

– Господи, помилуй! – испуганно пробормотал он и трижды осенил себя крестным знамением.

Но сразу же следом раздался очень странный шум: как будто с силой треснуло дерево и что-то тяжёлое рухнуло сверху на церковную кровлю, ударившись, громко загрохотав, заскользило вниз и упало с карниза. Послышались лязг ломаемого металла и треск бьющегося стекла.

Отец Игорь испуганно выбежал наружу, на паперть, он ещё не понял, что же такое тяжёлое могло упасть на кровлю храма.

Холодный дождь лил как из ведра, сильный ветер задувал прямо в лицо, и стояла необычная, густая, туманная тьма. Люди торопливо бежали от храма к своим автомобилям, заскакивали внутрь, заводили моторы и спешно разъезжались по домам.

Священник тоже заторопился. Ему надо было ехать в райцентр около восьми километров, домой к жене. Он кинулся к своей машине.

Сбежал с крыльца… Повернул за угол налево… И – застыл от изумления.

Перед его глазами открылось страшное зрелище…

Крест, сорвавшийся с главного купола то ли от удара молнии, то ли от ураганного ветра, упал прямо на новенький батюшкин «Ниссан» и пробил его насквозь, пригвоздив к земле. Сплющенная крыша, выбитые стёкла, покорёженный корпус – автомобиль выглядел, как убитый зверь. И над ним, сурово раскинув вширь большую перекладину, торчал, наклонившись чуть в бок, огромный позолоченный крест…

Отец Игорь стоял как вкопанный, растерявшись и не зная, что делать.

И тут слова бабки Лиды стали доходить до его сознания. Значит, она прозорливо предвидела, что такое несчастье случится с его машиной?!

Страх Божий, как и в тот день, когда он, священник, взял деньги у мордастого мужика по прозвищу Кабан, – вошёл в него невидимым тонким лучом из-под небесной выси, чёрной и гневной, и озарил в нём нечто такое, что было недоступно для его понимания ещё несколько секунд назад.

Что-то мгновенно, яркой вспышкой, изменилось в душе молодого священника, завибрировало и откликнулось навстречу тому пронзительному, всепроникающему лучу. Сердце мощно запульсировало, а в ушах пронзительно запел многоголосый ангельский хор. Страх мгновенно прошёл, и душа наполнилась неизъяснимым чувством радости и благодарности.

Отец Игорь поднял лицо к небу. Дождь сильными ледяными струями обливал его с головы до ног, а ветер студил пронизывающе и колко, но батюшка почти не ощущал этого. Он смотрел в чёрное небо с трепетом и надеждой, и кроткая улыбка озарила его.

Молодой священник трижды осенил себя крестным знамением и с радостью зашептал:

– Благодарю тебя, Господи, за то, что Ты вразумил меня. Благодарю за то, что не лишил меня живота моего. Благодарю за то, что укрепил дух мой и отвратил меня от корысти и любостяжания. Прости меня, Господи!

На помощь к отцу Игорю спешил церковный староста Пётр Михайлович, пожилой седоусый мужик, и причитал:

– Ах, ты ж, беда какая! Как же так угораздило-то? Ах, ты ж!..

Подбежав к священнику, он, перекрикивая шум дождя и ветра, участливо вопросил:

– Как ты, батюшка? Цел? Главное, что сам жив!

Повернувшись к старосте, отец Игорь кротко попросил:

– Отвези меня домой, Михалыч, пожалуйста.

И они оба зашагали в сторону стареньких «Жигулей», принадлежавших Петру Михайловичу.

Гром ещё рокотал и иногда раскатисто потрескивал, но молнии появлялись всё реже и всё дальше от Ермилова. Гроза стала утихать и отодвинулась за федеральную трассу.

26 мая 2009 г.

Сторож
Рассказ

1

– Ну, что там ещё у вас, Агнесса Васильевна? – Спиридонов с раздражением посмотрел на стремительно вошедшую в его кабинет бухгалтершу. Перед ней катилась упругая волна воздуха и злости.

– У Охапкиной опять недовесы и перерасход продуктов! – Агнесса Васильевна гневно бросила на стол пачку ведомостей и таблиц. – Смотрите сами!

Бухгалтер уселась на жёсткий стул перед начальником и демонстративно закинула ногу на ногу. Её полные ноги – в тёмных ажурных чулках и едва прикрытые короткой юбкой – в сплетённом состоянии выглядели комично – как две мясистые сардельки.

Спиридонов аккуратно взял в руки документы, неторопливо просмотрел их, водя пальцем по строчкам, и, наконец, подняв усталые серые глаза на Агнессу, с досадой произнёс:

– Ну и что? Недовес в каждом блюде по пятнадцать или двадцать граммов. В пересчёте на количество блюд – у неё недоклад два-три килограмма. А перерасход всего на десять процентов от нормы – это ещё два-три килограмма. В сумме, всего она уносит килограммов пять, не больше. Это же пустяки. И потом вы прекрасно знаете, что она одна, без мужа, воспитывает двоих детей. У неё к тому же мать больная на руках. И потом – вы ведь сами ограничиваете зарплаты и премии не выплачиваете…

– Борис Витальевич! Вы хозяин этого ресторана, и вас постоянно обворовывают ваши же сотрудники! – нервно перебила бухгалтерша. На её пухлых щеках горел яркий румянец, а большие очки злобно сверкали. – Вы постоянно покрываете эту… Охапкину.

– Агнесса Васильевна! – тоже повысил голос Спиридонов и со злостью посмотрел на зарвавшуюся женщину. – У других поваров обвесы и перерасходы такие же, и вы не высказываете в их адрес претензий. Вы докапываетесь только до одной бедняги Охапкиной. А она наш самый лучший повар! К нам идут клиенты, чтобы попробовать её фирменные блюда: грибной суп с фрикадельками и пикант-ную свинину под сыром. Остальные повара ей просто завидуют и вместе с вами строят всяческие интриги…

– Ларютина – повар не хуже! И Сапёлкина – повар экстра-класса! А вы покровительствуете только этой… Охапкиной. И она пользуется этим и растаскивает продукты…

– Другие растаскивают не меньше! Мы с вами определили нормы предельных затрат. Все берут продукты в пределах этих норм, никто не злоупотребляет. И вообще, мы можем увеличить зарплату поварам в два раза и не вынуждать их к мелкому воровству. Они спокойно могли бы покупать для себя продукты у нас же и по оптовым ценам. У нас ведь хорошая выручка, хорошие обороты. Клиентов много. Наш ресторан популярен в городе и постоянно забит до отказа. Давно пора подумать о расширении зала и о ночном режиме работы. Прибыли-то хватает: и на развитие, и на хорошую оплату сотрудникам. А вы стараетесь всех держать в чёрном теле…

– Борис Витальевич, – бухгалтерша расплела толстые ноги и резко поднялась. Её пышное тело было обтянуто трикотажным костюмом горчичного цвета, а под жёлтой блузкой с вырезом колыхались большие груди. – Я тоже работаю за гроши и не жалуюсь, между прочим…

Спиридонов встал из-за стола и, твёрдо выговаривая слова, громко произнёс:

– Между прочим, вы получаете в три раза больше, чем самый высокооплачиваемый повар нашего ресторана. К тому же вы поощряете себя премиями в размере ста процентов от собственного оклада, причём ежеквартально!

– Премии, между прочим, я получаю за экономию денежных средств и… при полном вашем согласии! – Агнесса Васильевна, крутанув вихрь с запахом пота и терпких духов, мощно развернулась и стремительно вышла из кабинета. Дверь за ней громко захлопнулась.

Спиридонов нервно сел. На столе стояла кружка с недопитым чаем и лежала стопка новых счетов. Борис Витальевич отхлебнул холодный чай, поморщился, затем нажал кнопку селектора и, услышав хрипловатый голос кладовщицы Татьяны Сергеевны, строго спросил:

– Свинину сегодня привезли?

– Да, триста восемьдесят килограммов. Накладные у меня.

– Сколько мяса сегодня отпустили на кухню?

– По норме. Сверх лимита заявок не было.

– Что ещё сегодня должны привезти поставщики?

– Муки первого сорта – пять мешков, сахара свекольного – восемь мешков. Ещё ожидаем кукурузу и зелёный горошек. На сегодня всё! – голос кладовщицы умолк, и слышно было только шипение селекторных динамиков.

Спиридонов, немного помолчав, уже мягче произнёс:

– Татьяна Сергеевна, пригласите, пожалуйста, с кухни повариху Охапкину. Пусть зайдёт ко мне немедленно.

– Хорошо, Борис Витальевич, сейчас позову, – селектор отключился.