Текст книги "Небесные воины"

8

– Кыш! Кыш, проклятые! – кричала Головастик, размахивая руками.

Гурии не слушались ее, они уворачивались от ее рук с радостным хихиканьем, а одна рыжеволосая девица даже ухитрилась набросить Головастику на шею здоровенную гирлянду цветов. Головастик сбросила гирлянду на землю и немного потоптала ее, но босые ноги не причинили цветам заметного вреда.

– Ну что мне с ними делать! – всплеснула руками Головастик. – Как дети малые, честное слово!

– Смотри и наслаждайся, – посоветовал я. – Зрелище будет незабываемое. Боюсь только, грузовик поедет полупустым.

– Никуда он сегодня не поедет, – вздохнула Головастик. – Видишь своего водителя?

Я поднял взгляд и обнаружил, что Стас уже улизнул их кабины. Интересно, куда он подевался? Схоронился в траве или разделся догола и косит под гурия?

– А что это они вдруг сюда ломанулись? – спросил я. – Они разве могут выходить из дворцов?

– А я-то откуда знаю, что они могут, а чего не могут? – развела руками Головастик. – Я их впервые увидела на два дня раньше тебя. Раз вышли, значит, могут.

– Смотри, почти все – женщины, – заметил я. – Знали, к кому идут?

Головастик пожала плечами.

– Выходит, знали, – сказала она. – Впрочем, кто знает, что знают гурии?

И действительно, то, что творится в мозгах гурий и гуриев, неведомо никому, кроме них самих. Гурии, пожалуй, самые загадочные обитатели рая. Внешне они абсолютно неотличимы от человека, они выглядят как прекрасные юноши и девушки, причем, что интересно, девушек примерно вдвое больше, чем юношей.

Видимый возраст гурий варьируется от шестнадцати до тридцати лет, мужчины иногда выглядят чуть старше. Головастик говорила, что, внимательно облазив все три близлежащих дворца, она обнаружила там семь пожилых мужчин и четверых малолеток лет по десять – трех девочек и одного мальчика. Малолетки вели себя не как дети, а в точности как взрослые гурии. Родителей малолеток обнаружить не удалось.

До сих пор непонятно, как гурии размножаются. Они много и с удовольствием занимаются сексом, но у гурий-женщин не бывает месячных, а сперма гурий-мужчин не содержит сперматозоидов, Головастик выяснила это, сделав анализ в одной из московских клиник. Среди гурий совсем нет детей, четыре исключения только подтверждают это правило. Скорее всего, те исключения – не дети гурий, а просто потенциальная услада для праведников-извращенцев.

Среди гурий доминируют представители белой расы, они составляют более девяноста процентов общей численности этих существ. Китаянки и индианки встречаются редко, негритянки – еще реже, а мужчин черной и желтой расы наберется не более двух десятков во всех трех дворцах.

Гурии тупы как пробки, их умственное развитие остановилось на уровне трех-четырехлетних детей, толковая обезьяна даст гурии сто очков вперед. Гурии не умеют говорить на отвлеченные темы, они вообще почти не разговаривают, а общаются главным образом жестами. Но зато они с большим воодушевлением поют русские народные песни, впрочем, если их попросить, тут же затыкаются. Во время единственного нашего визита в ближайший дворец Лена попросила парочку гурий исполнить что-нибудь церковное, они начали петь какой-то православный гимн, Лена заткнула уши руками, велела им замолчать, а сама стала кричать, что это кощунство.

– Вся наша жизнь – кощунство, – сказал я тогда, успокаивая ее.

Гурии очень похожи на людей, но стоит пообщаться с ними несколько минут, как ты понимаешь, что это не люди. Это своего рода киборги-автоматы, развлекательные машины для самого элитного в мире борделя, парадоксальным образом страдающего от недостатка посетителей. «Сюда бы сутенера толкового», неожиданно подумал я и нервно хихикнул.

– Не смешно! – возмутилась Головастик. – Они же разбегутся сейчас!

Я положил Головастику руку на плечо, успокаивая. Головастик автоматически потерлась о руку щекой.

– Ты сама начинаешь себя вести как гурия, – заметил я.

– С кем поведешься… – пробурчала Головастик. – Что сказать-то хотел?

– Я думаю, – начал я, – что разбегутся не все и ненадолго. Тебя во дворце насколько хватило?

Головастик мечтательно закатила глаза.

– Дня на три, наверное, – промурлыкала она.

– А я и одного вечера не продержался. Нормального человека эти твари быстро утомляют. Не думаю, что среди гостей Бомжа наберется много придурков и извращенцев. Думаю, к вечеру раввины соберутся у грузовика в полном составе.

– А потом капитан Бейцалов всех поубивает, – добавила Головастик. – Ты на сколько у него «урал» арендовал? Часа на три?

– На четыре. Час я отвел на непредвиденные обстоятельства.

– Мало отвел. Что делать будем?

– Может, телепортировать их? – предложил я. – Я так и не понял, кстати, почему ты с самого начала так не сделала.

Головастик нахмурилась.

– Во-первых, это не так просто сделать, как кажется, – сказала она. – Особенно когда не знаешь точно, откуда прибыл каждый конкретный еврей. Надо каждый раз узнавать точный адрес, привязываться к ориентирам на местности… это так утомительно!

– А во-вторых? – спросил я.

– Во-вторых, – ответила Головастик, – мне очень не нравится то, что затеял Бомж. Ты уже понял, с какой целью он устроил этот цирк?

– Приблизительно. Он устроил несколько групповых видений крутым церковным деятелям из разных конфессий. Он хочет их убедить, что бог реально существует, причем не где-то там в эмпиреях, а в обычном земном мире, и что он серьезно собрался заняться земными делами. Полагаю, всех католических кардиналов он уже завербовал.

– Это уж наверняка, – согласилась Головастик. – По крайней мере, я бы на его месте начала с них. Самая многочисленная и могущественная церковь во всем мире – это тебе не хухры-мухры. Думаю, мусульман он тоже уже обслужил. Теперь ему осталось обработать основные протестантские секты и можно переходить к следующему шагу. Догадываешься, каким он будет?

– Начнет давать задания агентам, которых завербовал на первом этапе.

– Вот именно! – воскликнула Головастик. – Он начнет переделывать мир в соответствии со своими представлениями. А ты и сам знаешь, какие у него представления.

– Какие? – спросил я. – Ты мне почти не рассказывала про Бомжа.

– Лучше и не вспоминать, – вздохнула Головастик. – Хотя… Почитай при случае про Савонаролу, был такой пророк в средневековой Италии… Те события историки почти не переврали.

– Но я все равно тебя не понимаю, – сказал я. – Почему ты не телепортировала этих несчастных обратно на Землю? Только потому, что не хотелось возиться?

Головастик печально покачала головой.

– Не только, – сказала она. – Одно дело, когда несколько десятков видных раввинов одновременно увидели один и тот же вещий сон, и совсем другое дело, когда на подмосковной дороге обнаруживается армейский «урал», битком набитый пейсатыми евреями без документов и регистрации. А особенно хорошо, если рядом окажется десяток-другой журналистов из желтых газет. Это будет сенсация мирового масштаба. Недолгая сенсация, всего на несколько дней, но ее запомнят. А потом, когда агенты Бомжа начнут говорить, что были в раю и видели бога, все будут вспоминать этих евреев и смеяться. Теперь понимаешь?

– Кажется, понимаю. Но тогда вход в рай придется закрыть. А то сюда сразу попрут журналисты, ученые…

– Журналистов и ученых никто сюда не пустит, – прервала меня Головастик. – Да и не смогут они пройти – обычный человек проход не увидит, я на него чары навесила. А вот ФСБшников я сюда, пожалуй, запущу, а если понадобится, то и ЦРУшников, и моссадовцев.

– И треснул мир напополам, – попытался я напеть шлягер прошлого лета.

Головастик подхватила:

– И поперек, и через край, и от угла наискосок. Нет, Сергей, ты не прав, никаких дозоров на Земле не появится. Чтобы подобная структура смогла сформироваться, надо, чтобы магов было не четверо, а хотя бы пара сотен.

– А если Бомж начнет вербовать агентов не только в нашем мире? – спросил я.

Головастик резко помрачнела.

– Надеюсь, до такого свинства он не дойдет, – сказала она. – Если он сумеет пробраться в тот мир, где ты тренировался, и выдернет оттуда… да хотя бы митрополита Филарета, этому миру мало не покажется. Против нас с Четырехглазым Бомжу не выстоять, кишка у него тонка, но простым людям он неприятностей наделает немало. Про пророков хорошо читать в исторических книгах, а когда они появляются в реальной действительности… Не дай бог, короче.

– А почему он не сможет пробраться в тот мир? – спросил я. – Ты же, вроде, объяснила ему, как открывать миры.

– Открыть какой-нибудь мир – это одно, – улыбнулась Головастик, – а открыть тот самый мир, который хотел открыть – совсем другое. Бомж хотел открыть рай, а что у него получилось? Коровы дохлые, гурии сумасшедшие… Магии параллельных миров надо долго учиться.

– Понятно, – сказал я. – Так все же, что с евреями делать будем?

Головастик немного подумала и ответила:

– Ничего мы с ними делать не будем. Что с ними сделаешь? Собираешься по одному в траве вылавливать и с гурий снимать?

Я отрицательно покачал головой.

– Вот видишь, – сказала Головастик. – Я тоже не хочу этим заниматься. Мы поступим так. Всех, кого сможем, мы соберем, погрузим в грузовик, и ты отвезешь их через проход на Землю. А остальные пусть разбираются сами.

– А как же Стас?

– А что Стас? Успеет – молодец, а если нет – его проблемы.

– Его будут дезертиром считать.

– Не будут. Возьмут с него подписку о неразглашении и этим все ограничится. Завтра у прохода такое начнется…

– А этот проход обязательно рассекречивать? – спросил я. – Может, лучше где-нибудь рядом другой проход проделать?

– Не стоит, – покачала головой Головастик. – Такими вещами лучше без нужды не баловаться. Один проход есть и хватит.

– Но тогда нам с Леной переезжать придется!

– Не придется, – улыбнулась Головастик. – Потренируешься немного в боевой магии, а вернее даже не в боевой магии, а в пугательной. Самых надоедливых гостей превратишь в жаб – остальные от тебя быстро отстанут.

– Я не умею превращать людей в жаб, – напомнил я.

– А что умеешь? Провалы в земле делать умеешь?

– Умею.

– Значит, провалишь землю под парой джипов и делу конец. Клыки вампирские покажешь… На худой конец, если сам не справишься, меня позовешь, я тебе покажу наглядно, как людишек пугать.

– Ядерного удара по раю не боишься? – спросил я.

– Не боюсь, – ответила Головастик. – Малогабаритное ядерное оружие уже давно не производится, а то, что полвека назад изготовили, давно списано и уничтожено. А если они целую ракетную установку захотят в рай протащить, я сразу почувствую. Я охранное заклинание на вход поставила. Да и не захочет никто нас взрывать. Зачем взрывать то, что можно использовать?

– Все равно, – сказал я, – не понимаю, почему ты решила открыться людям. По-моему, гораздо лучше, когда никто не верит всерьез, что нечистая сила действительно существует.

– Я не хочу открываться людям, – возразила Головастик. – Я хочу открыться спецслужбам. Это совсем разные вещи.

– Но ты говорила про журналистов…

– Кто нынче верит желтым газетам? – риторически вопросила Головастик. – А серьезная газета статью про антихриста ни за что не опубликует, в серьезной газете редактор сразу побежит в ФСБ стучать. Понимаешь, Сергей, если мы начнем играть с Бомжом втемную, он обыграет нас легко. Религиозные чувства, тайные видения – он на этом собаку съел, тут с ним без толку соревноваться. Мы будем играть на другом поле. Бомж привык, что ему молятся, и не привык, что у него могут проверить документы и попросить предъявить регистрацию. Да и забавно это, в конце-то концов! Не знаю, как ты, а я предвкушаю самое лучшее развлечение за последние лет десять, если не больше.

– А предыдущее было какое? – спросил я.

Головастик загадочно улыбнулось.

– Это было в другом мире, – сказала она. – Может, я тебе расскажу об этом, но когда-нибудь потом.

– А то, что зимой случилось? Это ты не считаешь развлечением?

– Не считаю, – серьезно ответила Головастик. – Конец света, пусть даже несостоявшийся – не развлечение, а ужас. Таких развлечений нам больше не надо. Короче, Сергей. Грузи раввинов и езжай отсюда, а то капитан этот тебя уже заждался.

9

Капитан Бейцалов, действительно, нас заждался. Стоило «уралу» появиться из-за поворота, как припаркованный у обочины УАЗик защитного цвета и с черными номерами бешено загудел и заморгал дальним светом. Я послушно съехал с дороги и затормозил рядом с «козлом».

Увидев, как я выбираюсь из кабины «урала», капитан лишился дара речи.

– А… где Волков? – спросил он, немного придя в себя.

Он был так потрясен, что даже перестал материться.

– В раю Волков, – честно ответил я. – С гуриями забавляется.

Глаза Бейцалова округлились, нижняя челюсть отвисла. Я запоздало сообразил, как он воспринял мои слова.

– Не бойся, – сказал я и хлопнул его по плечу. – Ничего с твоим Волковым не случилось, жив он. Если хочешь, я тебя отвезу, сам все увидишь.

Тут Бейцалов что-то увидел за моей спиной и часто-часто заморгал. Я обернулся и обнаружил, что молодой раввин Сергей вылез из кузова и подошел к нам.

– Я таки не понимаю, – произнес он с чудовищным акцентом и с дурацкой улыбкой на лице. – Мы шо, уже приехали?

– Приехали, – подтвердил я. – Капитан, это вам, – я протянул ему конверт с долларами. – И большое вам спасибо.

Капитан быстро сунул конверт во внутренний карман полевой формы и спросил:

– А Волков-то где?

– В раю, – повторил я. – Надо ехать вон туда, – я показал пальцем. – Проход в рай отмечен бело-красными столбиками, они слева вон от той елки. Смотреть на них надо десять секунд, не отрывая взгляда, иначе не увидишь ничего. Проезжаешь между столбиками, а дальше по колее тридцать семь километров. Где-то там твой Волков с гуриями в траве кувыркается.

– А жиденок этот, – капитан указал пальцем на моего тезку, – тоже из рая?

– Жиденок – плохое слово, – строго сказал я. – Надо говорить «еврей», а еще лучше – «ребе». Сергей, скажите своим, пусть вылезают из машины, мы уже в нормальном мире. Натан! – крикнул я внутрь кабины. – Выходите!

Натан выбрался из кабины и я вручил ему другой конверт, на этот раз с рублями.

– Дальше придется ехать автостопом, – сказал я. – До Москвы этого хватит, а в Москве вы найдете израильское посольство и будете разбираться уже с ним. Это будет непросто, но вы справитесь – вам деваться некуда.

– Это будет несложно, – улыбнулся Натан. – У меня есть хорошие знакомые в вашей городской синагоге.

– Натан, я правильно поняла, что вы один из двух главных раввинов всего Израиля? – спросила Головастик.

Натан кивнул.

– Ну, так даже лучше, – сказал я. – По любому, мы с Головастиком сделали все, что могли, дальше разбирайтесь сами.

Натан хитро прищурился и уточнил:

– Не все, что могли, а все, что посчитали нужным. Я могу с вами поговорить?

– Пожалуйста.

– Нет, не сейчас. С вами можно будет потом связаться?

– Если хотите, можете помолиться Головастику, – сказал я. – Попросите ее переместить вас в рай, в дом Сергея Иванова, который раньше был антихристом. Вряд ли она откажет. Она может, конечно, пропустить молитву мимо ушей, случайно, но обычно к просьбам верующих она прислушивается.

– Мне казалось, сатанистов совсем немного, – заметил Натан.

– Можно считать, их вообще нет, – уточнил я. – А те, что есть, в основной массе – отморозки безбашенные. Но на молитвы по делу Головастик обычно отвечает. Для нее они редкость, а не надоедливый фон, как для Бомжа.

– Боюсь, это невозможно, – печально сказал Натан. – Молиться Сатане… а тем более Баалу…

Я пожал плечами.

– Как знаете, – сказал я. – Но если вдруг передумаете – милости прошу.

Кто-то подергал меня за рукав. Я обернулся и увидел, что это капитан Бейцалов.

– Вы все с ума сошли? – жалобно спросил он. – Или издеваетесь? Программу «Розыгрыш» снимаете с моим участием?

– А ты, что, звезда? – ответил я вопросом на вопрос.

Капитан тяжело вздохнул.

– Так что мне делать? – спросил он еще более жалобно. Вдруг в его голосе проснулись командные нотки: – Где мой боец?! Почему ты его оставил?!

– Я уже объяснял, – терпеливо повторил я. – Боец сбежал. Загулял с гуриями.

– Сбежал? – переспросил Бейцалов. – Тогда поедем искать. Тимофеев! – вдруг рявкнул он неожиданно мощным баритоном. – Ко мне!

Из «козла» выскочил худощавый солдатик в помятой полевой форме и побежал к нам, на ходу натягивая камуфляжную кепочку. Приблизившись метров на пять, он попытался перейти на строевой шаг, но капитан рявкнул:

– Отставить!

И добавил уже нормальным голосом:

– Отгонишь «урал» в часть, а если ваишникам попадешься – сгною. Понял?

– Так точно, – испуганно ответил солдатик.

– Выполнять! – снова рявкнул Бейцалов.

– Есть! – отозвался солдатик, четко повернулся через плечо, побежал было обратно к УАЗу, но остановился, повернулся обратно и полез в кабину.

– Подожди, – сказал я ему. – Сейчас проверю, весь ли груз сгрузился.

Натан неодобрительно зацокал языком.

Я обошел грузовик сзади, заглянул в кузов и обнаружил, что, таки да, евреи сгрузились. Брр… Что-то я даже думать начинаю с еврейским акцентам, не к добру это…

– Поехал! – крикнул я, глядя в водительское зеркало.

И на всякий случай продублировал свои слова отмашкой руки.

– Дух? – спросил я, обращаясь к Бейцалову.

– Дух, – подтвердил Бейцалов. – Только-только полгода отслужил. Ну что, поехали, что ли?

10

– Вот сюда, – сказал я, указывая пальцем на два ряда красно-белых столбиков, обозначающих дорогу в рай. – Налево и между столбиками.

– Какими столбиками? – недоуменно переспросил Бейцалов.

– Поворачивай и увидишь.

Капитан нажал на тормоз и аккуратно повернул налево в узкий просвет между деревьями. Вдруг он резко ударил по тормозам.

– Ну ничего себе! – воскликнул он. – Почему я их не видел?

– Магия, – пояснил я.

Бейцалов странно посмотрел на меня и ничего не сказал. Несколько секунд он сидел неподвижно, затем пощелкал рычагами в раздаточной коробке, УАЗик тронулся и продолжил движение.

Первые триста метров дорога (если это можно назвать дорогой) петляла по густому ельнику. Головастик специально выбрала такое место, чтобы сделать переход от Земли к раю более плавным. Почему-то Головастик считает, что ставить врата в чистом поле – вульгарно и пошло, что хорошо построенный переход в параллельный мир должен быть для путешественников почти незаметным.

Ельник кончился, мы выехали в поле. Бейцалов посмотрел назад и присвистнул. Я тоже посмотрел назад и сразу понял, чему он удивился – с этой стороны ельник выглядит как маленькая рощица в чистом поле. Совсем маленькая рощица – гораздо меньше трехсот метров в диаметре.

– Шиза какая-то, – констатировал капитан.

– Это не шиза, – возразил я, – это рай. Обрати внимание – тут гораздо темнее.

– Точно, – кивнул Бейцалов, – солнце почти зашло. Не могу поверить… Погоди… Это действительно рай? Про гурий – это не шутка была?

Я саркастически ухмыльнулся.

– Дошло, – констатировал я. – А мы, по-твоему, едем бойца выручать или с гуриями забавляться?

– Вообще-то мы едем ловить дезертира, – сказал Бейцалов. – И, по-моему, одно другому не мешает.

И засмеялся.

Мне вдруг стало противно. Я принял некорпореальность и невидимость и вылетел из машины прямо сквозь крышу. Со стороны это выглядело так, как будто я растворился в воздухе.

11

УАЗик защитного цвета появился рядом с моим домом минут через десять. Я вышел на крыльцо, УАЗ затормозил рядом, Бейцалов заглушил двигатель, вылез из машины и подошел ко мне. От него ощутимо попахивало спиртным, не иначе, в дороге приложился.

– Извини, командир, не обижайся, – сказал Бейцалов. – Ты, вообще, кто? Святой?

– Антихрист, – усмехнулся я.

Бейцалов состроил обиженную физиономию, дескать, не хочешь – не говори.

– Проводишь? – спросил он.

Я отрицательно покачал головой:

– Сам доберешься. Езжай по колее «урала», от входа в рай до того места тридцать семь километров по спидометру.

– Когда доеду, стемнеет уже, – вздохнул капитан. – Эта колея хоть прямо идет? В темноте с дороги не собьюсь?

– Колея немного петляет, обходя холмы, – ответил я. – Но оврагов тут нет, так что даже если съедешь с дороги, ничего страшного не случится. Держи все время на восток, на тридцать восьмом километре увидишь большую поляну, всю вытоптанную. Там я видел твоего бойца в последний раз.

– Это там гурии обитают? – поинтересовался Бейцалов.

Мне снова стало противно. Ну почему люди все время думают только о чувственных наслаждениях? Исключения, конечно, бывают, но они только подтверждают правило.

– Уезжай, – сказал я. – Ты мне надоел.

– Ну будь мужиком! – воскликнул Бейцалов и попытался ухватить меня за локоть. – Поехали, дорогу покажешь.

С этими словами капитан Бейцалов провалился под землю. Эту магию я более-менее освоил – яма получилась в точности такая, на какую я рассчитывал. В меру глубокая, в меру узкая.

– У тебя одна минута, чтобы выбраться, – сообщил я. – Потом я закрою яму, она мне перед домом ни к чему. Прощай.

Я повернулся и ушел в дом. Ровно через минуту я закрыл яму. УАЗик к этому времени уже удалялся от дома с максимально возможной на бездорожье скоростью.

– Он не вернется, – сказала Лена.

– Вернется, – возразил я. – Гурии быстро утомляют.

– Его они не утомят, – вздохнула Лена. – Я заглянула в его мысли…

От этих слов меня покоробило. Не люблю я ковыряться в чужих душах, а еще больше не люблю, когда это делают другие. Чтение мыслей – процесс гораздо более интимный, чем секс, а когда в твоих мозгах копаются без разрешения, это более унизительно, чем обычное сексуальное изнасилование.

– Извини, – сказала Лена. – Я знаю, ты этого не любишь, но не удержалась. Он не вернется, потому что ему некуда возвращаться. На Земле его ждет комнатка в офицерской общаге, нищенская зарплата, солдаты-балбесы, а впереди – полная беспросветность и в конце пути алкоголизм. Жена от него ушла в позапрошлом году, с дочкой он видится раз в неделю, причем часто пропускает свидания, потому что ему стыдно, что от него разит перегаром. Костя Бейцалов останется во дворце до тех пор, пока не сопьется.

– Разве там есть алкоголь? – удивился я.

– Наверняка. Дворцы гурий для того и предназначены, чтобы предоставлять гостям чувственные наслаждения. Вряд ли там дело ограничивается одним только сексом. А что, хочешь проверить?

– Не хочу, – ответил я. – Ты, наверное, удивишься, но с тех пор, как я прошел через… ну, ты поняла… С тех пор мне больше не хочется дурманить себе мозги.

– Знаю, – кивнула Лена и улыбнулась. – И это не может не радовать.

Я немного помолчал, собираясь с мыслями. Я никак не мог сформулировать вопрос, но Лена ответила на него еще до того, как я успел задать его. Причем ответила она тоже вопросом.

– Кому какое дело, что я думаю по этому поводу? – спросила она. – Хозяин больше не разговаривает со мной, я для него – отрезанный ломоть.

– Тебя это печалит?

Лена пожала плечами.

– Не знаю, – сказала она. – Я действительно не знаю, как к этому относиться. С одной стороны, конечно, печалит, но у меня ведь есть ты…

И мы поцеловались.