Текст книги "Добрая фея"

6

Данила позвонил Косте через неделю после того, как Костя передал ему пузырек с лекарством.

– Как дела у отца? – спросил Костя. – Препарат подействовал?

– Непонятно, – вздохнул Данила. – Похоже, что нет. Сделали томографию, врач говорит, диагноз подтверждается, рак. А как быстро это лекарство должно было подействовать?

– Не знаю, – ответил Костя. – Мыши выздоравливают за неделю, у человека, по идее, процесс должен дольше идти. Пусть твой отец пока лечится, как лечился, а там видно будет. Температура не поднималась?

– Поднималась несколько раз, – сказал Данила. – Но не сильно, до 37.7. Это хорошо или плохо?

– Это никак. Если бы до 39 поднялась – было бы плохо. Томографию делали?

– Делали.

– Когда? В смысле, через сколько дней после инъекции?

– Дня через два-три.

– Слишком рано, препарат еще не успел подействовать. За пару дней до химиотерапии надо еще раз томографию сделать, в другом месте. Сразу будет видно, подействовал препарат или нет.

– А где ее можно сделать? – спросил Данила.

– Да где угодно, – сказал Костя. – Ее только бесплатно трудно сделать, а за деньги никаких проблем, звонишь по любому объявлению и договариваешься. И еще скажи ему, когда они будут спрашивать, зачем пришел, пусть скажет, что подозревает рак, а к врачам пока не обращался.

Прошло еще дней десять. Все мыши в контрольной группе погибли, все мыши в экспериментальной группе выздоровели. А потом, однажды вечером, в Костиной квартире раздался звонок в дверь.

Костя не сразу открыл дверь, сначала он посмотрел в «глазок» и убедился, что звонят только ему, никто из соседей в общий коридор не вышел. Дело в том, что Костя жил в двух шагах от метро, это очень удобно, но у такого расположения квартиры есть свои недостатки – постоянно трезвонят продавцы гнилой картошки и краденых дубленок, а также сумасшедшие бабки, агитирующие то за коммунистов, то за православие, а иногда и за то, и за другое одновременно. Поэтому Костя никогда не открывал дверь сразу, пусть лучше другие соседи объясняются с этими спамерами.

Но в этот раз звонили только ему. Костя подошел к общей двери, посмотрел в «глазок», увидел там неразличимый человеческий силуэт и злобно спросил, готовясь обругать очередного продавца:

– Кто?

– Это я, Данила, – ответил силуэт.

Костя открыл дверь. Данила был не один, рядом с ним стоял высокий и худощавый седовласый мужчина, Костя сразу вспомнил его, они пару раз встречались, только тогда он еще не был седым. Лицо мужчины имело тот неуловимый отпечаток, который отличает онкологических больных. Оттенок кожи чуть-чуть не такой, морщины немного необычно расположены, невозможно точно сформулировать, в чем отличие от здорового человека, но наметанному глазу все ясно с первого взгляда. Неужели препарат не подействовал?

В руке мужчина держал объемистую блестящую сумку, расписанную золотистыми цветочками, в таких сумках обычно носят подарки. Рядом с Данилой на полу стояла еще одна сумка, большая и бесформенная, из нее вкусно пахло чем-то мясным.

– Здравствуйте, – сказал Костя.

Он никак не мог вспомнить, как зовут отца Данилы.

– Олег Дмитриевич, – представился тот и протянул руку.

– Костя, – представился Костя, пожимая ее. – Заходите.

Они вошли в квартиру, Данила сразу поволок большую сумку на кухню, а Олег Дмитриевич вручил Косте сумку поменьше. В ней обнаружилась здоровенная бутылка «Хеннесси», еще более здоровенная бутылка виски, наверняка очень дорогого, Костя не мог сказать точно, он в сортах виски не разбирался, и на дне толстый запечатанный конверт.

– Знал бы – цветы бы принес, – сказал Олег Дмитриевич, увидев Инну, которая вышла в прихожую поздороваться с гостями. – Данила говорил, ты с женой развелся.

Последовал обмен стандартными вежливыми фразами, а потом Инна отправилась на кухню помогать Даниле накрывать на стол. Костя вытащил из подарочной сумки конверт и серьезно сказал, глядя в глаза Олегу Дмитриевичу:

– Это лишнее.

– Это не лишнее, – возразил Олег Дмитриевич. – Я ценю свою жизнь намного выше.

– Все хорошо? – спросил Костя. – Что показала вторая томография? А то вы нехорошо выглядите.

Олег Дмитриевич улыбнулся.

– Подозрение на хронический панкреатит, – заявил он. – Еще есть подозрение на цирроз печени в начальной стадии, и больше ничего. Опухоль рассосалась, на томографии ее не видно, только небольшие изменения в тканях. Я так понимаю, я здоров?

Костя пожал плечами.

– Не знаю, – сказал он. – Откуда мне знать, это же первый эксперимент на человеке. Надо будет каждые три месяца делать контрольное обследование, вдруг опухоль снова проснется. Возможно, потребуются повторные инъекции раз в год или раз в два года.

Олег Дмитриевич раздраженно махнул рукой.

– Это ерунда, – сказал он. – Я уже помирать собрался, а тут… Да не стой ты с этим конвертом, бери, ты эти деньги честно заработал. А если стесняешься, считай, что это аванс, у меня в этом деле свой шкурный интерес имеется. Не возражаешь, если я выйду на мэра с коммерческим предложением от твоего имени? Я навел справки в Минздраве, ваш институт из онкопроекта выперли, а у мэра племянница умерла от рака в позапрошлом году, он тогда переживал сильно, хоспис построил за свои личные деньги и городу в дар преподнес. Ну, то есть эти деньги формально не его личные, у него весь бизнес на жену записан, но это были реально его деньги, не казенные.

Костя не знал, что ответить, он был растерян. Все так неожиданно… Инна говорила, что желание начнет сбываться быстро, но не до такой же степени… И еще эти заморочки финансовые… Костя знал, что профинансировать научный проект – дело непростое и не совсем законное, отмывы и откаты – неотъемлемая часть этого бизнеса. Но сам он никогда лез в эти дела, он давно понял, что не любит и не умеет работать с чиновниками, его дело – пробирки, микроскопы и генетические базы, вот с этим он работать умеет и любит.

– Я передам ваше предложение Денису, – сказал Костя. – Это мой начальник, он у нас занимается всеми организационными делами.

Олег Дмитриевич нахмурился.

– Тебе решать, – сказал он. – Но я бы на твоем месте не стал на него завязываться. Впрочем, это твое дело, пойдем лучше выпьем за мое исцеление. Данила, там готово уже?

Они выпили. Начали с шампанского, потом перешли на коньяк. Судя по этикеткам, и то и другое было чудовищно дорогим, но Костя не почувствовал ничего особенного. Коньяк даже, пожалуй, резковат немного.

Инна совсем не пила, да и Данила ограничился одним фужером шампанского. Это удивило Костю, в студенческой юности Данила принимал на грудь очень много. Олега Дмитриевича это тоже удивило, он аж поперхнулся, когда Данила сказал, что переходит на сок.

– Вы тоже сильно не налегайте, – посоветовал Костя Олегу Дмитриевичу. – Здоровье у вас еще не полностью восстановилось, печень повреждена, подозрение на цирроз – дело серьезное. Кстати, вам после томографии сидюк с результатами выдали?

– Да, чуть не забыл! – воскликнул Олег Дмитриевич. – Я тебе копию привез. Посмотришь?

Они выпили еще по одной, а потом пошли смотреть сидюк. Олег Дмитриевич не врал, опухоль действительно рассосалась, а точнее, трансформировалась в почти нормальные ткани. Особенно занимательно сравнить между собой две томограммы – до инъекции препарата и после. Если это не излечение, то как минимум глубокая ремиссия, года два больной точно проживет. Выглядит он нехорошо, но это, скорее всего, остаточные последствия, скоро само пройдет.

– Все отлично, – сказал Костя. – При случае съездите в больницу и дайте этот сидюк своему врачу. Приготовьтесь, что он сильно удивится.

7

Саша подкатил тележку к кассе супермаркета и понял, что визит в магазин затянется надолго. Из всех касс работали только две, и к каждой из них тянулась длинная очередь. Если бы Саша сразу обратил на это внимание, он бы развернулся и ушел, а теперь уже глупо так делать, полную тележку набрал. Придется стоять.

В голову полезли неприятные мысли, уже примерно неделю он не мог от них отделаться. Эти мысли были не о семейных делах, нет, с семьей здесь все было в порядке, тьфу-тьфу-тьфу, не сглазить. Поначалу Саша опасался, что Андрей будет много выпендриваться, а то и целенаправленно травить нового мужика мамы, это обычная реакция подростка на появление постороннего человека в семье. Но Андрей принял Сашу на редкость спокойно, конфликтов вообще не было. Хороший парень растет, будь он его сыном, Саша гордился бы им. Впрочем, это неудивительно, Костя тоже достойный мужик, Ольга сама призналась, что та безобразная вспышка гнева была единственной за всю их совместную жизнь. Странно, что она от него ушла. Но, с другой стороны, люди со стороны всегда выглядят лучше, чем на самом деле, любой нормальный человек старается скрывает свои недостатки от посторонних. Вот только от того, с кем живешь, скрыть их не получается.

Ну да бог с ними, с семейными делами, не они сейчас беспокоят. Проблемы на работе куда серьезнее.

Десять лет назад, когда Саша имел пышную шевелюру, а в его удостоверении было написано «капитан» и «старший оперуполномоченный», проблемы были совсем другие. Они были очень разнообразными, но проистекали из одного источника – зарплата опера была настолько мала, что это было даже не жутко, а смешно. Половина должностей в отделе были вакантными, а идея платить агенту за сотрудничество казалась верхом идиотизма, вот если, наоборот, агенты платили кураторам – это считалось в порядке вещей. Неприкрытой коррупции в КОБ не было даже тогда, за этим следили строго, не как у ментов, за взятку увольняли в момент. Еще до первого путча сформировалась традиция, что грязную работу делают менты, а офицеру КОБ не следует уподобляться младшим братьям по разуму, у него есть другие возможности зарабатывать себе на пропитание. Можно, например, съездить с хорошим человеком на стрелку и решить проблему, показав бандитам краешек служебного удостоверения. А когда хороший человек выразит благодарность – положить ее в карман и не забыть отблагодарить начальство, предоставившее отгул по семейным обстоятельствам. Это ведь действительно семейные обстоятельства – семью-то кормить надо. Скольким коммерсантам они тогда держали крышу – уму непостижимо, причем хорошо держали, культурно, не как менты и бандиты, а с уважением. И о прямых служебных обязанностях не забывали, в отличие от тех же ментов. Если посчитать, сколько денег двенадцатое управление сохранило тогда для бюджета… Впрочем, стоило ли их сохранять? Если вдуматься, тогдашняя деятельность управления сводилась к тому, чтобы пресекать воровство одних и поддерживать воровство других, тех, кому разворовывать бюджет разрешалось почти официально. Но ребята не любили задумываться о таких вещах, они предпочитали считать себя честными рыцарями плаща и кинжала, которым надо кормить свои семьи.

Обстановка в стране была ужасной. «Куда катится страна?» – думал молодой Саша, и это была не демагогия, которой так любят заниматься старики на лавочках да еще депутаты от оппозиции. Это был серьезный вопрос, на который не было нестрашных ответов. Все разваливалось, сотрудники один за другим уходили в коммерческие службы безопасности, по сути, в легализованные преступные группировки, да и те ребята, что продолжали служить Родине, занимались делами, которые иначе как бандитскими не назовешь. Паяльники в задние проходы никто никому не вставлял, толковому оперу нет нужды опускаться до таких методов, не зря в школе учат, что все вопросы можно решить словами. Даже в самых исключительных случаях можно не пачкаться самому, а натравить на плохого человека ментов или тех же бандитов. Коммерсанты любили ходить под крышей КОБ – с вменяемым и предсказуемым рэкетом работать намного приятнее, чем с отморозками. Однако рэкет от этого не перестает быть рэкетом.

Но в той жизни были и свои достоинства. Бюрократическим бумажкам не придавали большого значения, все знали, что в официальных документах ничего умного никогда не пишется. Если подразделение возглавлял толковый начальник, он понимал, что на подчиненных нельзя давить, а те, кто не понимал этого, лишались своих подчиненных в считаные месяцы. В особо клинических случаях рапорта на увольнение писали целыми отделами, и тогда отдел превращался в фирму полностью, с сохранением организационной структуры, но без начальника. Саша тоже готов был уволиться в любой момент, он не боялся остаться без работы, в двух банках и одной нефтяной компании начальники служб безопасности говорили ему открытым текстом: бросай эту службу к чертовой матери, иди к нам, бедствовать не придется. Впрочем, он и так не бедствовал, Василий Алексеевич, возглавлявший их отдел, о подчиненных заботился и бедствовать им не позволял. Жаль, что его хватил инфаркт.

А теперь все изменилось. Эпоха лихого бандитизма подошла к закономерному концу, теперь на стрелках спрашивают не «за что сидел?», а «где служил?», а если субъект переговоров начинает мяться и говорить «Да я больше по тюрьмам…» – на такого человека смотрят как на живое ископаемое и всерьез не принимают. Теперь даже на официальную зарплату можно прокормить семью, а если учесть внебюджетные фонды и прочие подобные хитрости, уровень жизни получается вполне достойный, нормальный такой средний класс. Даже подпольным бизнесом заниматься нет смысла, от этого больше геморроя, чем прибыли.

Жить стало лучше, жить стало веселее, как говорил Иосиф Виссарионович. Управление экономической безопасности занимается теперь не разводом бандитов, а тем, чем оно и должно заниматься в нормальной стране. Сбор информации, аналитическая работа, прогнозы и лишь в исключительных случаях точечные воздействия, почти не заметные никому, даже тем, на кого они непосредственно направлены. Просто как-то само собой получается, что глупое недоразумение внезапно разрешается, и миллиардный контракт, судьба которого висела на волоске, подписывается к всеобщему удовольствию и большой пользе родной экономики. Или нечистоплотный биржевой маклер вдруг начинает терпеть одну неудачу за другой, ни с того ни с сего, просто полоса невезения. Или матерый высокопоставленный чиновник попадается на взятке, как последний лох. Просто цепочка случайностей. Саше приходилось слышать, как один министерский чиновник на полном серьезе говорил другому, что Родину спасает ангел-хранитель. В общем-то, так оно и есть, только этот ангел – не летучий человек с белыми крыльями, а тихие и неприметные парни, имя которым – легион.

Все было бы хорошо, но есть в социологии один непреложный закон – в любой успешной компании пышным цветом расцветает бюрократия. Когда все плохо и организация борется за выживание, о дурных бумажках никто не вспоминает, а когда жизнь начинает налаживаться, в силу вступает закон сохранения маразма – если внешние источники не активны, в дело включаются внутренние.

Вот, например, генерал-майор Серов. Нормальный был опер, звезд с неба не хватал, но дело свое знал хорошо. Потихоньку рос, возглавил отдел, сознание слегка изменилось, но в пределах нормы, а дорос до генерала – будто с цепи сорвался. Как у вас обеспечивается мобилизационная готовность? Почему офицеры не являются на занятия по оперативно-боевой подготовке? Почему половина личного состава не может сдать нормативы по плаванию? Вы мне зубы не заговаривайте, Александр Петрович! Приказы не обсуждаются, а выполняются. Обеспечить стопроцентную явку, а кто уклоняется – рапорт мне на стол. Александр Петрович, вы не повышали квалификацию шесть лет! Мне стыдно за вас, устраняйте несоответствие немедленно.

Когда Саша приехал повышать квалификацию, в институте сначала подумали, что он приехал их проверять. А потом долго думали, что он шутит. А когда поняли, что не шутит, из других отделов специально приходили посмотреть на такое чудо. Но это не стыдно, нет, стыдно не иметь бумажки, что квалификация повышена.

Первое время Саша не придавал большого значения этим закидонам, осеннее обострение, с кем не бывает. Но наступила зима, а поток руководящего маразма не ослабевал. Напишите аналитическую справку по особенностям агентурной работы на вверенном участке. Нет, «все хорошо» – это не аналитическая справка, надо хотя бы страниц десять. Зачем? Товарищ Пономарев может потребовать. Нет, пока не требует, но мы должны быть готовы. И еще надо провести совещание, обсудить инспекторскую поездку. Что значит «все уже договорено, это отличный парень, мы с ним в горах вместе работали»? Документы должны быть подготовлены, и это не обсуждается! Откуда такая наивность, товарищ Гриднев? Совещание завтра в семь. Семь вечера, конечно! Что значит «рабочий день до шести»? Вопрос не терпит отлагательства! И дела агентов не забудьте привести в порядок, завтра утром мне доложите. Какой пример вы подаете сотрудникам?

Подошла очередь в кассу, это отвлекло Сашу от мрачных мыслей. Он оплатил покупки и вышел из магазина с двумя тяжеленными сумками, хорошо, что идти недалеко. В одном Серов прав, физкультурой действительно стоит заняться. Да и диспансеризацию пройти не мешало бы, хотя бы кардиограмму сделать. Но только когда? Времени и так ни на что не хватает, а тут еще эти дурацкие совещания…

У подъезда стояла Костина «Зафира», на пассажирском сиденье сидела Инна, сам Костя куда-то делся, хотя нет, вон он, покупает мороженое в ларьке. Сейчас Андрея повезут развлекать, Ольга говорила, куда именно, но Саша уже забыл. Везет им, все выходные свободные, а у него запланирована одна встреча с агентом сегодня и еще одна завтра. До чего дожили, приходится мероприятия на выходные дни назначать, потому что рабочее время занято всякой ерундой.

Инна увидела Сашу, приветливо улыбнулась и кивнула. Он кивнул в ответ и подумал, какая же прекрасная у нее улыбка. Интересно, как Костя с ней познакомился? Пробить, что ли, по базе, кто она такая… Нет, не его это дело в чужом белье копаться, да и времени нет. Хорошая девочка, не красавица, но очень милая и обаятельная, и, похоже, неглупая. Взгляд такой понимающий, пронизывающий, но добрый.

Поднимаясь в лифте, Саша вдруг осознал, что решение найдено. Раньше он воспринимал ситуацию слишком упрощенно – или увольняться, или терпеть. А зачем, собственно, терпеть? Какая, к чертовой матери, корпоративная солидарность может быть с этим уродом? Надо воспринимать его как объект разработки, и тогда все становится на свои места, обычное рутинное мероприятие, ничего особенного, за сегодня– завтра продумать примерный план, а в понедельник можно и приступить к выполнению, прямо с самого утра.

8

– Отлично, – сказал Денис. – Девятнадцать из двадцати – отличный результат, даже не верится. Теперь надо полностью оформить все материалы.

– Именно этим я и занимаюсь, – сказал Костя.

Он еще не решил, как будет вести себя с Денисом. С одной стороны, Олег Дмитриевич прав, большой пользы от Дениса не будет. Он неплохой организатор, но только в одной узкой области, он умеет выбивать деньги из заказчиков, решать мелкие бюрократические проблемы и обеспечивать не слишком жесткую приемку отчетов. В этом деле он достиг совершенства, но сейчас от него требуется другое.

Прежде всего препарат нужно запатентовать. Сейчас его формула представляет ценность только для четырех человек, знающих о том, что позволяет делать этот замечательный белок, но когда информация распространится, только ленивый не начнет синтезировать новое чудодейственное лекарство. От китайских умельцев патент, конечно, не защитит, но кроме китайцев есть еще крупные фармацевтические компании, а они предпочитают не нарушать законы без нужды. Собственно, заявку на патент Костя как раз и писал сейчас. То есть не всю заявку, а только содержательную часть, окончательное оформление документов Олег Дмитриевич брал на себя, как и ускорение процесса их рассмотрения.

– А что это ты пишешь такое странное? – спросил Денис.

Когда Денис вошел в комнату, Костя постеснялся резко свернуть окно ворда, и сейчас Денис стоял за его спиной и смотрел на текст, который набирал Костя. Впрочем, правильно, что не стал убирать окно с экрана, под ним сейчас открыта томограмма Олега Дмитриевича, а ее показывать Денису точно не стоит. По крайней мере до тех пор, пока Костя не решит окончательно, что делать с Денисом.

– Ни фига себе! – воскликнул Денис. – Ты что, патентовать эту штуку собрался?

Костя пожал плечами.

– Ты с ума сошел, – заявил Денис. – Знаешь, сколько времени сейчас заявки рассматриваются? А какие махинации там творятся, знаешь? Костя, черт тебя возьми, что ты творишь такое? Как можно быть таким наивным! Или ты на дочке мэра жениться собрался?

– А при чем тут дочка мэра? – удивился Костя.

– А при том! Чтобы твою заявку оформили в разумный срок, надо или зятем мэра быть, или пару миллионов на откаты потратить. Может, у тебя лишний миллион завалялся? Нет? Тогда бросай эту хрень…

Денис протянул руку, схватил Костину мышь и закрыл ворд. Костя почувствовал, что начинает злиться. Он очень не любил, когда кто-то стоит за спиной и смотрит в экран его компьютера, а когда этот кто-то начинает водить мышью по экрану, не спросив разрешения, – от такого поведения Костя просто впадал в бешенство.

– А это еще что такое? – спросил Денис.

В его голосе звучало неприкрытое изумление, что неудивительно – изумляться было от чего.

Костя ошибся, под окном с заявкой на патент пряталась не томограмма, а документ, который Костя делал до того, как ему позвонил Олег Дмитриевич и напомнил про патент. Это было описание эксперимента, незаконно, но успешно проведенного над Олегом Дмитриевичем. Сейчас на Костю и Дениса смотрели две его фотографии, первая была сделана сразу после выписки из больницы, вторую он прислал по почте сегодня утром.

Денис открыл рот, закрыл, снова открыл и спросил:

– Ты что, на человеке опыт поставил?

Костя молча кивнул.

– Ты одурел, – заявил Денис. – Ты хоть понимаешь, как на этом можно попасть?

– Победителей не судят, – сказал Костя.

Денис нецензурно выругался.

– Кто это такой? – спросил он.

– Чиновник мэрии, – ответил Костя. – Какая у него должность – точно не знаю, но не маленькая.

Денис задумался.

– А он выздоровел? – спросил он и тут же ответил сам себе: – Точно, выздоровел. Извини, погорячился, бывает. На кого у него есть выход?

– На мэра. Пару лет назад племянница мэра умерла от рака, с тех пор он на этом деле подвинулся головой, вроде даже хоспис построил за свои личные деньги. Оле… гм… этот человек говорит, что проблем не будет, мэр лично впряжется в проект и все пробьет.

Костя хотел было добавить, что мэра придется включить в список изобретателей, страсть Юлия Моисеевича к научным регалиям давно стала темой анекдотов. Но Костя не стал произносить это вслух. Потому что тогда Денис начнет требовать, чтобы Костя и его тоже включил в авторский коллектив, а работу оформил как результат исследований института, но Костя не собирался так поступать. Если уж кого и включать в авторский коллектив, так это Инну, но никак не Дениса.

– Дай телефон этого мужика, – потребовал Денис.

Костя достал телефон, открыл адресную книгу и продемонстрировал Денису нужную запись. Возможно, стоило сразу послать Дениса куда подальше, но Костя решил не торопиться. Денис начнет кричать, размахивать руками, работать станет невозможно, а заявку и полное описание эксперимента надо подготовить как можно быстрее. Это сейчас самая первоочередная задача.