Текст книги "Избранные стихотворения"

Вадим Ревин
Избранные стихотворения

© «Пробел-2000», 2021

© Ревин (Колбаса) Вадим, 2021

* * *

Моему многострадальному казачьему народу, перенесшему геноцид и выжившему несмотря ни на что с Божией помощью, посвящается

Родился в 1971 году в бескрайних степях Северного Казахстана (до революции, территория Сибирского казачьего войска).

Потомок черноморских (кубанских) казаков, переселенных с Запорожской Сечи. Родовая станица Мартанская.

Образование высшее медицинское.

Военный врач-эпидемиолог. Офицер.

До переезда в Германию (по линии супруги) проходил службу в МЧС Республики Казахстан. В Германии работает в службе скорой и неотложной медицинской помощи.

Номинант премии «Поэт года 2015», «Поэт года 2016», «Наследие 2016» и «Русь моя 2016». Женат. Двое детей.

О себе говорит кратко:

«Поэтом себя не считаю. Перевожу мысли в строчки, те в свою очередь соединяю в рифмы. Иной раз занимаюсь бумагомарательством на Проза. ру и Стихи. ру.

Слава Богу за всё!»

Звезды – глаза предков

На фото автор в 1972 г.

«Когда под стол ходил пешком…»

 
Когда под стол ходил пешком,
Деревья были великаны,
И от горшка я был вершком,
И плакал на руках у мамы.
 
 
Тогда не думал я о том,
Что жизнь – не простая штука,
Лишь вехи на пути земном
Мне стали истинной наукой.
 
 
Промчалось детство как-то вмиг,
Остались лишь воспоминанья,
В мир новый – интересных книг,
Я погрузился со вниманьем.
 
 
Я отроком любил мечтать
О кораблях и дальних странах,
Хотел я капитаном стать
На бриге с парусом багряным.
 
 
Даниэль Дэфо и Дюма,
И Робинзон, и мушкетеры —
О них прочитаны тома
И выиграны со шпагой споры.
 
 
Как джентльмен и дворянин,
В мечтах своих спасал красавиц.
Мог драться против трех один,
И был повержен всяк мерзавец.
 
 
Остался отрок где-то там,
Средь книг о зле, добре и чести,
К другим причалил временам
Мой бриг, бегущий на зюйд-весте.
 
 
Ушла и юности пора,
Подкралась зрелость незаметно,
И жизнь – давно уж не игра,
Но вера в чудо беззаветна.
 
 
Все так же шпагу обнажив,
Готов за женщину я драться.
За веру с честью послужив,
Стихами ею восхищаться.
 
 
Ведь несмотря на опыт лет,
Во мне живет все тот мальчишка
И данный отроком обет —
Я не желаю передышки.
 

15.04.2019

«Над станицей ночь тиха…»

 
Над станицей ночь тиха,
И подернуты туманом,
Спят барашки-облака
В небе черном, звездно-пьяном.
 
 
Рядом плещется Иртыш,
Щука в заводи гуляет,
И у берега камыш
Уток заспанных качает.
 
 
Лижут языки костра
Жадно в жар сухие чурки,
В казане дымит уха
И клокочет в стиль мазурки.
 
 
Кони фыркают в ночи,
Мошкару хвостом гоняют,
Пересвистом байбаки
Тишину ночи пронзают.
 
 
Казаки вокруг костра
О родной поют сторонке,
И за службу, и за Дон,
И о ветреной девчонке.
 
 
Люльки пыхают дымком,
Чарка винная по кругу,
Байки следуют рядком,
Тост за брата и за друга.
 
 
Лунный диск из серебра
Вышел с облака – барашка.
Воля казаку-сестра
И душа вся нараспашку.
 
 
И над ними, в вышине,
Как свободный дух казачий,
Топит звезды в Иртыше
Путь бескрайний – Шлях чумачий.
 

20 октября 2016 года

Остался прадед молодой…

Посвящается моему прадеду Димитрию Ревину

младшему уряднику II Сунженско-Владикавказского полка ТИВ

 
Глаза закрою, снова вижу
Отчизну милую в огне.
В черкеске прадед мой, при шашке,
Верхом на боевом коне.
 
 
Война гражданская в разгаре.
За веру белые войска,
Но орды красные в угаре,
Победа нечисти близка.
 
 
Поругана святая вера,
Разрушен храм и льется кровь.
Из преисподний химера
Свой лик показывает вновь.
 
 
Идет в степи казачья лава,
На правом фланге прадед мой.
Последний бой, былая слава,
Крик казаков, как волчий вой.
 
 
Промчалась сотня, бой окончен.
Смешалась кровь с скупой слезой
И плач казачки громче, громче —
Остался прадед молодой.
 
 
Открыв глаза, я вздрогнул телом,
В груди родился хриплый стон.
Душа моя кричать хотела
С казачьим гиком в унисон.
 
 
Ведь и сейчас ничем не лучше,
Все та же нечисть правит бал,
Свободы дух в России душит,
Готовя траурный финал.
 
 
Я дело белое продолжу,
За что боролся прадед мой.
За веру постоять мне должно
Клинком и словом, и душой.
 

27-28 июля 2017 года

Прадед в центре (сидит)

На геноцид казачьего народа

 
Расстреляли народ. Уцелевших же в ссылку сослали.
Девятнадцатый год. Время скорби, тоски и печали.
Месяц лютый – январь обозначил кровавую веху.
Жатва душ человеческих собрана прошлому веку.
На Голгофу взошли казаки и их души взлетели
В Царство Божие. Там, где покой и играют свирели.
У потомков на сердце осталась тяжелая рана
От деяний жестоких, безумного злобой тирана.
И отмерено было ему той же мерой, что мерил.
Каждый алчущий жаждал, в возмездие искренне верил.
Был поруган тиран и низвергнут в геенну навечно.
А за тех, кто убит им молитвы текут бесконечно.
 

23.03.2017 (стих не окончен)

Лик ушедшей России

 
На фото неизвестном мне казак с казачкой и дитя.
Открытый лик, достоинств полн и чести, смотрит на меня.
То взгляд России, что порой мне снится, хоть в ней не бывал.
Осталась от нее лишь боль. Потухли свечи. Кончен бал.
Обезображен лик Святой, катится по нему слеза.
Кровавым всполохом над ней уж век как заревом гроза.
Сгубили цвет весь на корню, оставив лишь сухой репей.
Где сад цветов благоухал, там воет волком суховей.
И родовых не стало гнезд – разорены иль сожжены.
Рожденные в застенках тьмы, не вылетят из них птенцы.
В России поменяли все. И не Империя давно.
От взгляда царственного в ней уж не осталось ничего.
Россия стала сиротой и люди в ней – сродни рабам
Все то, что ценно было в ней, внезапно превратили в хлам.
Я разрываю тишину бесцельным криком: «Помоги!
Господь, услышь мою мольбу! Спаси Россию и храни!»
Лишь с фото смотрит на меня казачий бравый офицер.
Достоинств полон его взгляд, носитель истинных манер.
Из глубины ушедших лет доносит память связь эпох.
России той уж нет давно. Могильный холм. Чертополох.
 

03.02.2017

Война без начала и края

На события на погосте Тегель. Берлин

 
Промедление смерти подобно,
Кто не ждал – в суть сей фразы не внять.
Но судьбе было, видно, угодно
Наш покой на бой вечный сменять.
 
 
И хоть мы не идем верхом лавой,
Шашки в ножнах висят на стене,
Мы присягу нарушить не вправе,
Да, хорунжий, ведь мы на войне.
 
 
Та война без начала и края,
На кону память предков стоит.
Честь и совесть мы в ней, защищая,
Высекаем могильный гранит.
 
 
Дух казачий и искренность веры
Не сломают наветы врагов.
В одеяниях черных химеры
Выползают из мрака веков.
 
 
Не страшны языки нам их злые.
С нами Бог, офицерская честь.
Казаки мы, хорунжий, простые!
Крест сей нам до конца жизни несть.
 

19.12.2016

Сон о былом

 
Снился сон мне по-детски наивный,
Что стою я в станице родной.
Вечерело. Мотив заунывный
Пел пастух, гнав отару домой.
 
 
«Не для меня…» долетало чуть слышно,
Строк обрывки мне ветер принес.
Рядом жарким дыханием дышит
Мой громадный и ласковый пес.
 
 
Стук копыт по станичному шляху,
Конь в пыли и бешмет пастуха.
Вдруг корова взбрыкнула от страха,
Громкий окрик, удар батога.
 
 
После дойки вечерней, бабуля,
Заварив чай с пахучим дымком,
С братом нас накормила, роднуля,
Ломтем хлеба с парным молоком.
 
 
Снилось в асыки[1]1
  Асык, ашык – надпяточная кость овцы (в основном баранов) и реже другого мелкого рогатого скота. Игры в асыки были широко распространены как среди детей, так и среди взрослых.


[Закрыть], споря, играли,
И в чижа[2]2
  Чиж – старинная русская детская игра. Для игры используют небольшую заострённую с двух концов палочку (чиж), по которой ударяют битой.


[Закрыть], в клёк-баталки гуртом[3]3
  Клёк-баталки («банки») – широко распространённая дворовая игра. Клёк – это чурочка (банка), как в игре «Городки». Баталками звались палки-биты, которыми нужно было выбить клёк из очерченного на земле квадрата, чтобы он улетел как можно дальше.


[Закрыть].
Комаров отгоняли, сжигая
«Дымовухи» с сухим кизяком.
 
 
На припаску мы в степь уходили,
Чтобы к стаду привык молодняк.
В ковыле поваляться любили,
Нарубить у речушки ивняк.
 
 
Снилась хата, покрытая стрехой,
Да кабыця[4]4
  Кабыця – традиционная дворовая печь для летней кухни.


[Закрыть] в углу на базу.
Тихой поступью аист-лэлэка
В палисаде ступал на траву.
 
 
Я проснулся и вроде свобода,
Но уже не уснуть мне никак.
Мысль бродит – потомок народа —
Прадед Ревин был терский казак.
 
 
Нет уже ни бабули, ни деда,
Мой висок седина серебрит.
Та краюха горячего хлеба
До сих пор пред глазами стоит.
 

Осень 2016 – 12.04.2017

Баллада о диком поле[5]5
  Баллада написана мною в память о Родине-степи Центрального Казахстана, бывшая территория Сибирского казачьего войска. Там прошли мои детство и юношество. Оттуда я вышел в большую жизнь. С 2002 года живу с семьей в другой стране, но память хранит прекрасные картины родной степи.


[Закрыть]

 
Ой, ты степь моя! Степь широкая.
Над тобой луна ясноокая.
 
 
Степь родимая, «да ковыль седой»,
Даль незримая, ночью волчий вой.
 
 
На коня верхом и галопом вскачь,
Суховей в лицо, рядом крикнул грач.
 
 
Солнца жар волной растекается,
С горизонтом небо сливается.
 
 
Над ковром цветов – трели жаворонка,
Ветер с лога донес долгий свист сурка.
 
 
Ни конца, ни края здесь не видать,
На коне лихом любо вдаль скакать.
 
 
Дико полюшко протянулось вширь
С Дона-батюшки да на сотни миль.
 
 
С Приазовья до самого Днепра,
С моря Черного до реки Днестра.
 
 
Казаку ты – Родина вольная
И, как ветру, Отчизна раздольная.
 
 
Степь родимая – пограничный край.
Ворог бродит лют – «Братец не зевай!»
 
 
Кто с мечом и лихом к нам вдруг придет,
От меча погибнет и смерть найдет.
 
 
Испокон веков стережет казак
Рубежи Руси, да не за пятак.
 
 
Да за веру-то православную
Правил службу царю, ой да славную.
 
 
В радость казаку служба ратная,
Шашка дедова – сталь булатная.
 
 
Ой ты степь моя – даль широкая,
И душа твоя – боль глубокая.
 
 
От копыт коней в раны битая,
Славных воинов кровью литая.
 
 
И до сей поры за родимый край
По заветам предков с честью умирай.
 
 
Ох, родная степь, душе милая,
В сердце мною с любовью хранимая.
 
 
Дико полюшко – край родимый мой.
Хоть расстались мы, в мыслях я с тобой.
 

Ноябрь 2013 – 5 января 2014 г.

«Как отточенной шашкой тугую лозу…»

 
Как отточенной шашкой тугую лозу
Время рубит в истории личность героев.
Память прячет мужскую скупую слезу,
Пред глазами проходят они ровным строем.
 
 
Лишь останутся словом в гранитной плите
Да две даты немые – рожденья и смерти.
Фраз обрывки в предсмертном прощальном письме,
В пожелтевшем от времени старом конверте.
 
 
Тот Георгиевский крест в крепко сжатой руке,
Что заслужен в отчаянной, яростной сшибке,
Свет свечи отливает на остром клинке,
Губы замерли болью в холодной улыбке.
 
 
Вспоминается все, то что было не зря —
Радость ярких побед и могилы погостов —
Все осталось за бо́ртом того корабля,
Что последним оставил не наш уже остров.
 
 
Тяжела голова от бессонных ночей
И тоска по России, как рана на сердце.
Не спасает вино – боль кусает острей
И в угаре хмельном ты не можешь согреться.
 
 
Тусклый свет от лампады, икона в углу,
В переплете, потертом псалтырь и молитвы.
Чтобы душу спасти в этом грешном миру,
На полях этой вечной, невидимой битвы.
 
 
Шаровары с лампасом в малиновый цвет
И казачий мундир, как всегда безупречен.
Ты России единожды давши обет,
Остаешься и честью и верностью вечен.
 
 
Время гонит в аллюр, не воротится вспять,
Седина на висках и в руках трость, не шашка.
Но по-прежнему взгляд и дворянская стать,
И по форме защитного цвета фуражка.
 
 
Пусть чужбина с тобою под руку идет
По полям Елисейским и мимо Монмартра,
Но душа гимн Империи Русской поет
И в колоде судьбы есть козырная карта.
 
 
По станице родной сердце сдавит тоска,
По просторам степи и по Тихому Дону,
Где мальчишкой летел, оседлав скакуна,
Вторя звуком копыт колокольному звону.
 
 
Этот звон колокольный, как вечный набат,
Что на битву собрал за свободу и волю,
За традиции предков, за быт и уклад,
За нелегкий свой крест и казачую долю.
 
 
Но порушила все большевистская власть,
Утопила в крови Тихий Дон, Кубань, Терек.
На пиру сатаны покуражилась всласть,
И чужим стал внезапно родной с детства берег.
 
 
Курень ваш подожгли, расстреляли отца,
Мать с сестрою сослали, братишку убили.
Ты за веру и Дон воевал до конца,
Но жаль силы неравными с красными были.
 
 
Крым, Галлиполи, Лемнос и дальше Париж —
Тот нехитрый маршрут полон бед и лишений.
Ты на встрече с друзьями подолгу молчишь,
Не ведешь утомительных, длительных прений.
 
 
Мысль все об Отчизне волчицей грызет
И порой заставляет в тупую напиться.
Палец тихо курок пистолета взведет,
Но тебе лик иконы не даст застрелиться.
 
 
Раз в году, перед Пасхой на исповедь в храм
Ты идешь, чтобы жизнь спасти от ошибок,
Чтобы убрать из души весь накопленный хлам,
Как бы ни был твой мир нескончаемо зыбок.
 
 
Что ж, хорунжий, Вы с честью несете свой крест,
Как Господь заповедал навечно и свыше.
«Бог не выдаст, а там и свинья уж не съест»
И не станет меж вами никто третий лишний.
 
 
Лет минувших давно отставные чины,
Покалечены судьбы, короткие жизни.
Вы – ушедшей России лихие сыны.
Вам не трудно понять кто здесь враг, а кто ближний.
 
 
Тегель, Дорнштадт и Сент-Женевьев-де-Буа —
В этой жизни чужой ваш последний приют.
О вас вспомнят в России потомки едва
Поминальную песнь в вашу честь не споют.
 
 
Как отточенной шашкой тугую лозу,
Вырубалась в истории личность героев.
Тех, кто сам не хватал с неба славы звезду,
Тех, кто в вечность ушел ровным правильным строем.
 

24 января 2017 г.

98-я годовщина начала геноцида и террора в отношении казачьего народа. Вечная память убиенным

Казачья голгофа

 
Среди Австрийских Альп раскинулся уютно
Зеленый городок с названием простым.
Там тихо жизнь течет, разлита поминутно,
И воздухом времен окутан град густым.
 
 
В истории его есть страшные страницы.
Казачья кровь лилась, без малого, рекой.
И души казаков взмывали ввысь, как птицы.
На небесах, в Раю, вновь обретя покой.
 
 
На кладбище кресты и надпись «Неизвестный»,
Гранитный обелиск, покой и тишина.
Здесь громко говорить, пожалуй, неуместно,
И лишь внизу шумит угрюмая река.
 
 
Да ежегодно здесь в день памяти, в июне,
На панихиду вновь со всех концов Земли,
Сбираются, чтоб помянуть погибших, накануне
С молитвой и венками, братья-казаки.
 
 
И вдруг осудит кто их путь земной и бренный,
Адаты позабыв, Закон: «Не осуждать».
Господь им все простил, безвинно убиенным,
И память мертвых нужно живым нам уважать.
 
 
Лиенц – казачья боль, казачья ты Голгофа.
Безвинно полегли навечно стар и млад.
И скорбные слова – трагизма эпистрофа,
Звучат в сердцах живых, как памяти набат.
 

Январь 2018 –14.04.2018

«Среди седин степного ковыля…»

 
Среди седин степного ковыля,
Средь посвиста ретивых байбаков
Пришел в сей первозданный мир и я,
Как предки-казаки с глубин веков.
 
 
Свободы дух и непокорства нрав
Вдыхал я с детства с воздухом степи,
И с молоком традиции впитав,
Учился правильно, как крест мне свой нести.
 
 
Как белый снег пух стройных тополей,
Кабыця ладная на дедовом базу.
Все это с детства в памяти моей,
Картины прошлого в душе своей несу.
 
 
В три года посадил дед на коня
«Трымайсь в седле!» – мне ласково сказал.
И я сидел, как будто бы летя,
Дед под уздцы коня того держал.
 
 
Станичный шлях, пылит коровий след,
Пропел петух побудку поутру.
Навстречу солнцу, чуть забрезжил свет,
К крынице умываться я бегу.
 
 
Там, за плетнем, родной степи простор,
Полынный дух средь мяты, чабреца
И тихий, еле слышный разговор
Степного кобчика и черного грача.
 
 
Погост станичный возле церкви и кресты.
Под ними слава, удаль, честь былых времен.
Трагичные истории листы,
Исчезнувшие надписи имен.
 
 
Волчицы вой и тявканье волчат
Донес из лога жаркий суховей.
Как песня звуки те во мне звучат,
Как память в сердце Родины моей.
 
 
Своей безжалостной, могучею рукой
Стирает время прошлого следы.
И курень деда стерт, и я уже седой
И не заполнить мне той пустоты.
 
 
Что ж, пусть летят года, как суховей,
И сам вдали уж от границ родной степи.
Картины детства я ношу в душе своей,
Как крест, до гроба в памяти нести.
 

Январь 2018-14.04.2018

Водо́хреще – день святой

Посвящается моему прадеду Колбаса Ивану,

кубанскому казаку станицы Мартанской

 
Крестным ходом к Иордани,
Тропари и кондаки
Тихим голосом спивают
Из Мартанской казаки.
 
 
Среди них Иван – мой прадед,
Рядом с ним малой мой дед
И прабабка, что нет краше,
Чьи глаза – вишневый цвет.
 
 
Воды матушки Кубани,
Точно также как и встарь,
Старину казачью помнят
И несут в седую даль.
 
 
Вся станица здесь сегодня.
Водохреще – день святой.
А почившим, убиенным:
«Со Святыми упокой!»
 
 
Освятил священник воду,
Крест с молитвой опустил
И знамением крестным щиро
Казаков благословил.
 
 
Благодать нисходит в душу.
Окунулся млад и стар.
Святым Духом вездесущим
Мир наполнен. Щедрый дар.
 

Иван Колбаса слева

«Выпал снег на Миколыны Святки…»

 
Выпал снег на Миколыны Святки,
Принакрыл пухом белым станицу.
Распевают казачки колядки,
От морозца румяные лица.
 
 
Кони парой в санях запряжены,
В них тальянка аккордами сыплет.
Казачата кричат оглашенно,
За носы их мороз крепко щиплет.
 
 
Раскрасневшись от быстрого бега,
От макушки до пят в снежной пыли,
Из комочков пушистого снега
Бабу снежную живо слепили.
 
 
Старики на станичном майдане
За семью и за жизнь гутарят,
Для сугреву чекушка в кармане,
Дым тютюна из люлек дурманит.
 
 
Колокольный распев проплывает
Над станицей с Никольского храма
И в восторге душа замирает —
Благодать на нее, как бальзамом.
 
 
Здесь традиции чтут без оглядки,
Как и прадеды чтили когда-то.
Праздник постный – Миколыны Святки
Отмечают в станицах богато.
 

19 декабря – 27 декабря 2018 года от Р.Х.

Экспромт на картину Олега Шупляка

 
На соломенные стрехи хат
          станичных снег прилёг.
Вьется в небо сизой струйкой
          из дымарей ввысь дымок,
Под прозрачным, белым пухом
          спит лелека тихим сном,
Слышно только как раины
          шепчут что-то о своем.
Невесомые снежинки,
          мягко в воздухе шурша,
Опускаются на землю
          пухом лёгким не спеша.
Темно-синим покрывалом
          ночь укутала окрест,
Шлях чумачий сыплет звёзды,
          словно звуки в благовест.
 

29-31 января 2019 года

Картина украинского художника Олега Шупляка

Праздник Святого крещения Господня

10 минут назад с молитвой окунулся в купель.

Бренное тело горит, грешная душа в радости и настолько поет, что родился небольшой стих

 
Тело грешное, больное,
Трижды окуну в Купель,
И с молитвою Христовой —
В снег, как в мягкую постель.
 
 
Посмотрю на небо Божье,
Звездной бездны глубину —
Надо мной во тьме морозной
Дух взмывает в тишину.
 
 
Раскрасневшись от мороза
Грешным телом и душой,
Закричу: «Спасибо, Боже!
Что Ты рядом, Ты со мной!
 
 
Что Святое Водохреще
Принял во спасенье нам!»
Светлый Праздник, дивный вечер
Ходит звоном по церквам.
 

19 января 2019 года от Р.Х.

«Снова снился мне сон…»

 
Снова снился мне сон
Конь аллюром в степи.
«Эскадрон! Шашки вон!»
Нас, Господь, укрепи.
 
 
За станицу и кров,
И за ридну Кубань
Проливаем мы кровь
И ведём эту брань.
 
 
Сотня лавой идёт,
Шашки рубят врага.
Неоплаченный счёт
Бросим мы к их ногам.
 
 
За убитых дедов
И поруганных жён,
Безутешный плач вдов
Мы не сложим знамён.
 
 
Цепи красных встают,
Страшен свист казаков,
И холопы бегут,
Испугавшись клинков.
 
 
Честь и славу себе
Мы снискали в бою,
И Архангел воспел
По погибшим в Раю.
 
 
Было всё не со мной,
Только кажется мне,
В той атаке лихой
Это я на коне…
 

Февраль – 30 марта 2019 года

Ода шурпе[6]6
  Навеяло недавно приготовленным блюдом.


[Закрыть]

 
Шурпа – знакомо с детства слово.
В нем ширь степей, свобода гор,
Цвет Иртыша, чуть бирюзовый,
Ночи неспешный разговор.
 
 
В нем ковыля седого шепот,
Духмяный чабера дурман
И табуна лихого топот,
Густой предутренний туман.
 
 
В нем песни предков на привале,
Треск чурок в пламени костра,
Степи родной, бескрайней дали,
У горизонта хутора.
 
 
В нем память дней давно минувших,
С полынным духом суховей,
С лиманов свежестью пахнувший,
Журчит балачкою ручей.
 
 
Идет дымок, играют бульки
В чугунном, старом казане.
Пыхтят тютюном крепким люльки,
Шурпа горяча в кисае.
 

15.11.2019

На смерть атамана Я. Л. Михеева[7]7
  По дороге из Лиенца узнал о смерти Ярополка Леонидовича и написал эти строки. Стихотворение было зачитано на могиле Атамана вдень похорон. Вечная память.


[Закрыть]

 
Ушел казак и Атаман
И как-то, в общем уж, внезапно
На Небеса в казачий стан
Душа взлетела безвозвратно.
 
 
Держал ты с честью свой пернач,
Не уронив его ни разу.
Коней своих пускал ты вскачь,
Внимая Божьему приказу.
 
 
Непримиримым был к врагу
Всего казачьего народа.
Как подобает казаку,
Любил ты веру и свободу.
 
 
Прошел нелегкий жизни путь
И гордо нес Донское знамя.
Пора настала отдохнуть
Душе меж райскими садами.
 
 
В сердцах природных казаков
Ты будешь вечно Атаманом.
Что ж, Ярополк, спокойных снов.
Ковыль пусть шепчет над курганом.
 

02.06.2019

Казаки – народ

 
Осталось лишь Христу молиться,
Чтобы свободу даровал,
Ведь дух казачий, словно птица, —
Ему плен барский не престал.
 
 
Из века в век народ казачий
Служил лишь вере и себе,
И только так и не иначе,
Нес крест наперекор судьбе.
 
 
Стереть с лица земли пытались
Его в угоду палачам,
Но жив народ, как ни старались
Гноить его по лагерям.
 
 
Сейчас холопы и паяцы
И женщины, и мужики
Хоть кем-то для себя казаться
Вступают дружно в «казаки»,
 
 
Не ведая того шо деют,
Не зная, в общем-то, родства,
К какой-то Любе неумело
Взывают… Нет на них креста.
 
 
Все не дойдет до них, бедняги,
Что казаки – это НАРОД,
А не какие-то бродяги,
И уж тем более не сброд.
 
 
Самим нам плевела от зерен
Усердно нужно отделять,
Чтобы не выть потом от горя
И имя чтоб не потерять.
 

01.04.2019

Петру Николаевичу Краснову

 
Казак, писатель и герой,
Поборник чести и присяги
В своих романах ты живой,
Не спущены значки и стяги.
 
 
И ты все так же на коне,
Как подобает генералу,
На той невидимой войне,
Что в вечность за собой позвала.
 

11.11.2019

Памяти жертв геноцида казачьего народа

Очередная годовщина начала геноцида против казаков. Кровавая мясорубка, перемоловшая сотни тысяч человеческих жизней казаков, казачек, стариков и малых детей. Банда террористов во главе с Ульяновым (Лениным) совершили преступление против целого народа. До сих пор непосредственные участники политики геноцида не только не осуждены, но числятся в героях. Ульянов, Троцкий, Свердлов, Джугашвили (Сталин), Дзержинский и т. д. Их не предают забвению, а некоторым ставят памятники.

Власть современной России тщательно пытается стереть историческую память о геноциде, заменяя истинные понятия лживыми фактами. Нельзя забыть – иначе будущего у нашего народа не будет. И будет нас, как перекати-поле, ветер носить по степи. Вроде и движется, но мертво.

Вечная память дедам-прадедам нашим, убиенным безбожной большевистской властью.