Текст книги "Столицы. Их многообразие, закономерности развития и перемещения"

Постколониальное строительство наций в Азии

Как и в Африке, общими темами переноса столиц в Южной и Юго-Восточной Азии часто было дистанцирование от колониального прошлого этих государств и переносы столиц из колониальных приморских портов вглубь континента (Murphey, 1957: 218–219). В то же время в противоположность Африке многие государства Азии – особенно на Дальнем Востоке и в Юго-Восточной Азии – превратились в чрезвычайно динамично развивающиеся экономические регионы. Здесь не было тех острых племенных и этнических проблем, которые были характерны для многих африканских стран. Отсюда специфика столичности и переносов столиц в этом регионе: многие переносы обосновывались не только этническими или постколониальными, но и чисто экономическими причинами.

Рассмотрим тенденции в переносах столиц в различных регионах Азии более подробно.

Юго-Восточная Азия

Бирма

Правящие генералы Мьянмы в 2005 году перенесли столицу из Рангуна во вновь построенный город под названием Нейпьидо («Королевский город солнца»), расположенный в отдаленной области страны на расстоянии почти 400 км от Рангуна. Решение по этому поводу было принято еще в 2001 году. Переезд произошел буквально за один день в 2005 году: бюрократам Мьянмы приказали упаковать свои чемоданы и отправиться в новую столицу в особый астрологически благоприятный для переезда час. На сегодняшний день население города приближается к миллиону человек и он входит в десятку наиболее быстро растущих городов в мире.

Перенос бирманской столицы стал предметом едких шуток в международной прессе, главным образом по поводу астрологической мотивации этого проекта и беспочвенных опасений по поводу скорого вторжения в страну западного врага. Новая столица характеризовалась как безжизненный город-призрак, построенный по указке диктаторов – правящей хунты во главе с генералиссимусом Тан Шве (Буко, 2006). В 2007 году один индийский журналист, побывавший в Нейпьидо, назвал город «шедевром градопланирования, целью которого является отражение цветной революции, не с помощью танков и пушек, но с помощью геометрии и картографии». Город раскинулся на площади в более чем 4000 км².

Российский географ Сергей Рогачев в информативной аналитической статье, посвященной Нейпьидо, видит более глубокий смысл в новом расположении и принципе перемещения бирманской столицы, рассматривая официальные астрологические версии лишь как ширму для смешливых журналистов. По его мнению, изучение карты и логики этого переноса указывает по крайней мере на несколько более здравых экономико-географических причин переезда именно в это место помимо официальной «астрологической» и журналистской «бункерно-блиндажной» версии.

Главный стержень расселения в стране – долина Иравади, сильно переуплотненная и испытывающая негативные проявления перенаселенности. Сооружаемый новый полюс роста Нейпьидо – не в долине Иравади, а в бассейне небольшой реки Ситаун, примерно на полдороге между меридианом Иравади (на западе) и меридианом Салуина (на востоке). Горная, «зажатая» долина Салуина заселена и освоена гораздо меньше, чем широкая аллювиальная равнина, по которой протекает Иравади. Смещение столицы дальше от Иравади и ближе к Салуину может рассматриваться как своеобразный географический сигнал и как экономический стимул к освоению восточных, присалуинских районов страны (Рогачев, 2008).

Две другие причины также связаны с созданием баланса, баланса между городами и малыми народами, а также с центральностью месторасположения Нейпьидо между Севером и Югом и между территориями расселения основных этнических групп страны.

Территория Мьянмы далека от идеального круга или прямоугольника с легко определяемым центром, – пишет Рогачев. – И если мы постараемся найти центр тяжести этой сложной фигуры, то увидим, как положение Нейпьидо приближается к геометрическому идеалу. Точка приближена к двум главным сгусткам населения (в низовьях и в среднем течении Иравади) и как бы балансирует между ними (Рогачев, 2008).

Центральность новой бирманской столицы также связана с ее расположением по отношению к внутренней урбанистической сети.

Нейпьидо – на полпути между прибрежной столицей Янгоном и «столицей Севера» Мандалаем. И что очень важно – практически в центре треугольника с вершинами в трех главных городских агломерациях: Янгон – Мандалай – Моулмейн. Это напрашивающаяся точка равновесия между тремя главными мьянманскими социально-экономическими «массами». Этническая карта дает еще один штрих к картине географического положения новой столицы – у стыка границ ареалов расселения трех главных народов: абсолютно преобладающих бирманцев (с запада), каренов (с юго-востока) и шанов (с северо-востока). Положение на общей периферии (на периферии трех этнических ареалов) таит в себе потенциальные возможности превращения в общий связующий центр (Рогачев, 2008).

Таким образом, Бирма в своем выборе столичного города следует общей логике этнической сбалансированности столицы подобно многим другим азиатским и африканским постколониальным странам, несмотря на казалось бы досовременную аргументацию переноса, связанную с астрологическими предписаниями. Но это рациональное по существу расположение скрыто за маской иррациональных военно-стратегических и оккультных причин.

В анализе новой столицы также следует учитывать доколониальную историю Бирмы, где смены столиц осуществлялись очень часто. Подробный и информативный анализ всех этих переносов бирманских столиц и их мотивов не так давно осуществил молодой тайский историк Причаруш (Preecharushh, 2009).

Малайзия

Официальными причинами строительства новой административной столицы Малайзии, города Путраджайя, стала новая стратегия экономического развития страны, регулярные затопления города и перегруженность Куала-Лумпура. Проект Путраджайи стал любимым проектом харизматического премьер-министра страны Махатхира Мохамада.

Путраджайя расположилась приблизительно в 25 км от старой столицы. Официальное решение по этому вопросу было принято в июне 1993 года, а переезд состоялся уже в 1997 году. В 1999 году город открылся для корпораций и бизнесов. Следует, впрочем, отметить, что официальной столицей страны до сегодняшнего дня остается Куала-Лумпур, несмотря на то что президент и все правительство находятся в Путраджайе.

Менее официальные причины создания новой столицы во многом связаны с колониальной и этнической историей страны. Как и в других государствах Юго-Восточной Азии, Куала-Лумпур стал столицей государства в качестве важного колониального порта британской империи. Он был основан только в 1857 году и стал центром британской администрации в 1880 году, сменив в этом качестве королевскую столицу Клан г, находящуюся в штате Селангор.

В колониальной Малайзии было сильно развито этническое разделение труда. Сами малайцы были по преимуществу аграрным народом, занимаясь военной службой и сельским хозяйством. Коммерция же сосредоточилась в руках этнических китайцев. Китайцы были посредниками в торговле между малайцами и британцами, располагая важными международными связями. Практически все важнейшие города Малайзии – Куала-Лумпур, Малакка и Джорджтаун – были по преимуществу китайскими урбанистическими центрами. Так, например, в 1891 году 80 % населения Куала-Лумпура составляли этнические китайцы (King, 2007: 118).

Пространственная структура городов отражала вышеописанное этническое разделение труда: в центре поселений– дома чиновников британской администрации и купцов, дальше – китайские торговые кварталы и на окраинах города – поселения этнических малайцев. В политической жизни страны было заметно противостояние китайских городов и малайской периферии, которое драматически усилилось после Второй мировой войны и завоевания независимости в 1957 году. Националистические лидеры Малайзии опасались, что экономическое доминирование китайцев может отразиться и на политической сфере.

В этих условиях в центре внимания постколониальных националистических лидеров стала политика «экономического национализма», частью которой было изменение классовой структуры малайского общества в соответствии с его этническим составом, создание малайских капиталистов и малайского среднего класса. В контексте этого плана происходила продажа крупных государственных монополий и предоставление крупных контрактов по строительству инфраструктуры этническим малайцам. Эту политику активно проводил сам Махатхир Мохамад, который стал премьер-министром страны в 1981 году. План строительства Путраджайи был в известном смысле продиктован принципами новой национальной политики и программой создания собственного урбанистического класса и национализации бизнеса.

Архитектурный и градостроительный план новой столицы как раз и отражал новые веяния и ориентации малайской политической элиты. Специалисты обращали внимание на то, что в архитектуре Путраджайи господствуют не эндогенные формы и стили, а в значительной степени ближневосточные, индийские и среднеазиатские компоненты. Воображаемые культурные истоки замещают при этом реальную малайскую историю и этногенез. Панисламистские архитектурные стили указывают, с точки зрения этих экспертов, на новые элементы «самоколонизации» (King, 2007: 136).

В архитектурном пространстве города воплощается также своеобразная политическая программа. Так, на вершине церемониального пространства находится не парламент, а офис премьер-министра страны. Все государственные здания построены с такими компонентами исламской архитектуры, которые больше ассоциируются с мечетями, чем с офисными зданиями, что подчеркивает религиозную идентичность малайского социума и государства. Но одновременно в новой столице подчеркиваются и глобальные амбиции нации. В Путраджайе господствует симметрия и формальные элементы. Здесь есть семь мостов, построенных в эклектичном стиле, которые соединяют берега искусственно созданного озера.

В значительной мере здесь была реализована и программа по строительству этнически малайского города, своего рода инкубатор малайского городского класса, так как абсолютное большинство гражданских служащих в стране составляют малайцы. Кинг называет это явление своего рода контрколонизацией или даже контрурбанизацией, направленной против доминирующих в городах китайцев (Ibid., 136).

В целом реализация проекта, в особенности быстрые сроки строительства новой столицы, возникшей среди плантаций масличных пальм, чрезвычайно высоко оцениваются мировым градостроительным сообществом. Некоторые наблюдатели отмечают только некоторую стерильность нового города, очищенного от многих городских функций – многоэтничности, хаоса и противоречий крупных мегаполисов. В духе Мишеля Фуко Росс Кинг, в частности, противопоставляет утопию Путраджайи гетеротопии реальных городов с их антагонизмами, конфликтами, а также с их космополитизмом, индусами и китайцами (King, 2007: 117).

В Путраджайе остались обширные пустующие земельные участки, которые предназначены для посольств, потому что большинство иностранных миссий пожелали остаться в Куала-Лумпуре. Недалеко от новой столицы был возведен другой город, Киберджайя, который построили специально для того, чтобы он стал Силиконовой долиной Юго-Восточной Азии, и который должен был воплотить технологические и глобальные амбиции нации. Хотя Путраджайя считается только административной столицей, как уже было отмечено, ее реальный масштаб, пребывание в этом городе всех министерств, парламента и премьер-министра, безусловно, выходят за рамки того, что называется административной столицей в других странах. Интересно отметить, что одним из самых крупных инвесторов, девелоперов и застройщиков города выступила государственная нефтяная компания Петронас.

Индонезия

В 2010 году на повестку дня государственной политики встал вопрос о переносе столицы Индонезии, инициированный президентом страны Сусило Бамбанг Юдойоно. Он с группой коллег и аналитиков продолжает изучать вопрос о возможных кандидатах на эту роль (Kotarumalos, 2010; Ргаkoso, 2012).

По словам экспертов, главными проблемами нынешней столицы Индонезии являются частые наводнения, особенно в период сезона дождей, чрезмерная плотность населения и уязвимость перед такими стихийными бедствиями, как землетрясения. Учитывая, что Джакарта находится в самой сейсмически активной зоне мира, это чревато колоссальными разрушениями и беспрецедентными человеческими жертвами при первом же серьезном землетрясении в районе нынешней столицы (Kotarumalos, 2010).

Расположенный в западной части острова Ява, мегаполис уже давно слился с городами-спутниками в гигантский конгломерат, численность населения которого, только по официальным данным, составляет около 12 млн человек. Однако большинство серьезных независимых экспертов, включая специалистов ООН, которые пытаются учесть и тех, кто не имеет официальной регистрации в столице, называют цифру порядка 25 млн человек. Подобная численность городского населения в сочетании со стремительной урбанизацией приводит к огромному числу проблем: начиная от знаменитых джакартских пробок и средней скоростью движения транспорта около 10 километров в час и заканчивая тем, что расположенный на берегу Яванского моря город стремительно проседает под весом строящихся там небоскребов и ниже уровня моря лежит уже более половины его территории (Prakoso, 2012).

Все эти проблемы усугубляются стремительным ростом количества машин и мотоциклов в результате низких процентов по кредитам (рост количества транспортных единиц в городе идет примерно на 10 % в год), а также недостаток транспортных магистралей в городе (они составляют всего 6 % от общей площади города, в то время как в развитых странах дороги занимают около 20 % территории). По оценкам экспертов, экономический ущерб от пробок национальной экономике в год составляет почти 3 млрд долларов США (Prakoso, 2012).

Вопрос о переносе столицы стоит в стране уже более пятидесяти лет. Еще отец-основатель независимой Индонезии Сукарно начал строительство новой столицы страны в географическом центре молодого государства – в городе Паланкарая на острове Калимантан, который намного более устойчив с сейсмической точки зрения. Этим планам, однако, положил конец генерал Сухарто, пришедший к власти в середине 60-х годов и правивший Индонезией более 30 лет. До своей отставки в результате уличных протестов в 1998 году военный диктатор предложил в качестве альтернативы Джонгол, регион находящийся в 50 км на восток от Джакарты (Kotarumalos, 2010).

Перенос столицы с острова Ява, где живет свыше 130 млн человек, имел бы еще тот плюс, что он содействовал бы ускорению социально-экономического развития менее развитых регионов Индонезии, отметил советник президента страны.

Таиланд

Таиланд – единственная страна в регионе, которая никогда не была ничьей колонией. Тем не менее столица королевства также постепенно перемещалась из внутренних районов страны (Аюттхая и Сукхотаи) к зоне активной морской торговли, следуя общей логике прежде колонизированных государств региона.

Затопление Бангкока осенью 2011 году, превратившее город в зону национального бедствия, стало главным стимулом для общенациональных дискуссий в Таиланде по поводу возможного переноса столицы страны в одну из внутренних провинций. Двадцать представителей из правящей партии Пыа Тай в законодательном органе страны во главе с Сатапорном Маниратом выступили с инициативой рассмотрения на самом высшем уровне идеи переноса столицы Таиланда в другой город и создания особой комиссии, которая займется изучением этого вопроса. В качестве возможных новых центров страны было выдвинуто несколько кандидатов на востоке и северо-востоке государства (Накхоннайок или Пхетчабун) (Bangkok Post, 2011).

Принципиальным аргументом в пользу переноса являются прогнозы по поводу постепенного погружения тайской столицы под воду; по разным оценкам город, построенный на болотистой местности, погружается под воду со скоростью от 2 до 20 сантиметров в год. Некоторые эксперты ожидают, что Бангкок будет полностью затоплен в течение ближайших тридцати лет.

Другим важнейшим фактором, который стимулирует эту дискуссию, является одна из наиболее асимметричных в мире моноцефальных урбанистических структур тайской национальной городской сети. Во втором по величине городе Таиланда живет всего 200 тысяч человек, и он в сорок раз уступает по размерам Бангкоку. По этой причине Бангкок законно считается самым приматным городом в мире. Кроме того, на Бангкок приходится половина ВНП страны и 80 % всех инвестиций в экономику Таиланда.

В этой связи правительство давно рассматривало различные программы децентрализации экономики и урбанистической сети, видя в сверхцентрализации одну из причин политической нестабильности в стране (движение красных рубашек в своей основе формировалось в провинциальном и сельском Таиланде).

Интересно отметить, что планы переноса тайской столицы уже неоднократно рассматривались и прежде. Маршал Пибун Сонгкрам, первый премьер-министр Таиланда, с именем которого связано развитие национализма и смена названия страны, форсировал планы переноса столицы в Пхетчабун[30]30
  Pitithawatchai, Wimonpan. «Eke Kasat Tai Ratthathamanoon» (Королевская власть в условиях конституции). Bangkok, 1985.


[Закрыть]. Планы переезда в Накхоннайок, город, неуязвимый для наводнений и расположенный поблизости от международного аэропорта Суварнабхуми, также рассматривались в период правления премьер-министра Таксина Чиннавата. Правительство поручило исследование этого вопроса Совету по национальному экономическому и социальному развитию.

Вьетнам

Опыт объединения Северного и Южного Вьетнама с общей столицей в Ханое и исчезновение Южного Вьетнама с его типичной колониальной столицей в портовом Сайгоне также вполне вписывается в общую логику размещения постколониальных столиц в старых традиционных центрах страны.

Доколониальной столицей Вьетнама был город Хюэ, основанный королевской династией Нгуен (1801–1945), которая пыталась интегрировать Вьетнам и противостояла сепаратистским тенденциям на юге страны. Колониальные власти сделали Ханой столицей французского Индокитая. Но в то время как Аннам и Тонкин были только протекторатом Франции, Южный Вьетнам (колония Кохинхин) находился под непосредственным колониальным контролем и его центром был Сайгон.

В результате объединения страны, Северного и Южного Вьетнама, ее столицей стал Ханой, который был столицей государства в течение многих столетий (1010–1802) прежде, чем этот статус перешел к городу Хюэ (Lagan, 2005). Это решение в целом совпадает с логикой движения столицы от больших колониальных портов, одним из которых был французский Сайгон (сейчас город Хошимин), к более древним столицам.

Филиппины

В 1948 году столица Филиппин была перенесена в город Кесон-Сити по инициативе президента страны Кесона, который основал этот город. Главной причиной переноса была названа военно-стратегическая уязвимость бухты Манилы для атак с моря. План переноса столицы был одобрен правительством в 1941 году. В Кесон-Сити до сих пор находятся многие органы государственной власти, включая Палату представителей, но официальная столица переехала назад в Манилу в 1976 году.

Южная азия

Индия

В Индии перенос столицы из портовой Калькутты в Дели осуществился еще в эпоху колониального господства в 1911 году, но, по сути, он уже подготавливал переход к национальной независимости и по своим географическим координатам (центральному расположению) следует в общем форватере деколонизации. Дели был выбран англичанами как наиболее древний центр, в окрестностях которого было расположено множество исторических столиц древней и средневековой индийской цивилизации. Известно, что накануне независимости британцы планировали создать объединенную британо-индийскую администрацию страны, и перенос столицы подготавливал этот переход.

Нью-Дели, где расположены официальные здания, является лишь частью Национального столичного округа Дели. Здесь немало других районов и других, куда более древних, исторических памятников. Дели, удобно расположенный на берегу реки Джамны (Ямуны), до прихода англичан успел побывать столицей Великих Моголов, а до этого здесь были столицы и других держав. Первый же столичный город – упомянутая в Махабхарате Индрапрастха – появился здесь задолго до нашей эры. Вокруг Дели раскинулось целое созвездие из семи других древних столиц Индии: помимо Индрапрастха из Махабхараты, здесь находились такие столицы, как Сирии, Туглакабад, Джаханпанах, Фирозабад, Шахджаханбад. Однако англичане сумели построить совершенно особенный Нью-Дели. Это был город вилл и особняков, выросших у подножия холма, на котором был выстроен дворец британского вице-короля Индии. Сегодня во дворце расположена резиденция президента страны.

Бангладеш

Одна из самых высоких концентраций населения в мире (плотность населения в столице Бангладеш Дакке достигает 28000 чел/км²), чрезвычайная сосредоточенность всей экономики и ресурсов в одном городе, а также пробки, парализующие движение в мегаполисе, стимулируют дискуссии по поводу переноса столицы в Бангладеш.

Некоторые бангладешские политики и аналитики считают, что такая сверхконцентрация ресурсов и экономики ведет к росту коррупции и стягивает в столицу большую часть ресурсов. Они связывают со сменой столицы начало программы глубокой социальной трансформации всей страны – технических и социальных инноваций, политической толерантности и освобождение от коррупции. Выбор кандидатов на эту роль определяется следующими параметрами: невысокая плотность населения, удаленность от затапливаемых равнин и от границы, относительная близость от самой Дакии. Одна из недавних кандидатур на роль новой столицы – город Тришаль, к северу от Дакки, между Даккой и Мименсингом. Идеальной столицей представляется экологически чистый административный центр, являющийся центром образования, культуры и медицины (Morshed, 2010).

Непал

Экологическая ситуация в Катманду, его бесконтрольный рост, новые потоки внутренних и внешних мигрантов и не отвечающая современным международным стандартам транспортная система и городская инфраструктура заставляют политиков этой страны ставить вопрос о переносе столицы в другое место. Хотя население агломерации составляет не более двух миллионов человек, небольшая цифра для этого региона мира, особенности топографии и ландшафта не позволяют городу и дальше бесконтрольно расти.

В качестве места для альтернативной столицы предлагался район Читван, который находится на расстоянии 200 км от Катманду. Многие соображения по этому поводу были высказаны бывшим советником двух премьер-министров Непала политологом Хари Прасад Шреста (Shrestha, 2011). Не так давно эта тема специально обсуждалась в конституционном совете страны.

Пакистан

В 1959 году правительством Пакистана по инициативе военного президента страны Аюб-хана было принято решение о переносе столицы на плато Потвар в спланированный город Исламабад. С момента завоевания независимости столица находилась в портовом мегаполисе Карачи. В 1958 году она переехала во временную столицу, крупный город Равалпинди в 15 км от Исламабада. План строительства новой столицы был утвержден в 1960 году и в общих чертах завершен уже к 1963 году.

Исламабад был перенесен с юга на север страны, в горную, опоясанную зеленой грядой отрогов Гималаев долину с мягким климатом и хорошим водоснабжением. Среди причин переноса наиболее важными являются следующие. Новая столица была максимально приближена к Кашмиру, штату, на который заявляют претензии и Индия, и Пакистан. Пребывание столицы в непосредственной близости от Кашмира делали претензии Пакистана более обоснованными. Кроме того, Аюб-хан пытался сбалансировать различные силы в стране, в том числе Восточный и Западный Пакистан, перенеся часть законодательных функций в Дакку и сохранив политическую столицу в Западном Пакистане. Какая-то роль в выборе места также могла быть связана с тем, что Аюб-хан, будучи представителем небольшого пуштунского племени, хотел приблизить город к Пешавару и району массового проживания пуштунов, что несколько увеличивало его базу лояльности. Дополнительной важной причиной было желание сбалансировать экономическое развитие страны, чтобы уравновесить историческую торговую и промышленную доминантность приморского юга. За годы независимости до переноса столицы размер Карачи увеличился почти в два раза за счет притока мигрантов.

По описаниям очевидцев, город просторен, чист и хорошо спланирован и по праву считается самым благоустроенным и удобным для жизни городом Пакистана, хотя и несколько скучным и стерильным. План города разрабатывался известным греческим архитектором Александром Доксиадисом. В создании города принимали участие также такие известные архитекторы, как Ле Корбюзье и Джон Стоун. В своей архитектуре Исламабад сочетает черты современного европейского города, мусульманских традиций и национального стиля. Название города Исламабад переводится как «город ислама», что подчеркивает религиозную идентичность страны, которая определялась, прежде всего, на основании конфронтации с индуистской Индией. Столица четко разделена на части: административный, деловой, промышленный и жилые районы. Центром административного района является авеню Конституции, где расположены здания парламента, Национальной ассамблеи и различные министерства.

Интересно отметить, что урбанистическая структура страны также сбалансирована другим крупным городом, который считается безусловной культурной столицей государства, – Лахором. Большая часть международных культурных и кинофестивалей, выставок, концертов и конференций проводится именно в Лахоре, известном также в качестве центра пакистанской интеллигенции и образования. Город известен также лучшими в регионе садами и кулинарной традицией. 80 % всех книг Пакистана издается именно в Лахоре, а не в политической столице страны.

Шри-Ланка

В 1982 году Шри-Ланка перевела свой парламент из Коломбо в Шри-Джайяварденепура-Котте в и км от Коломбо, следуя политике контрурбанизации и децентрализации промышленности. Город Котте был столицей страны несколько раз в ее истории (последний раз в XV веке). Коломбо при этом продолжает оставаться официальной столицей страны. Здесь сосредоточен бизнес, неправительственные организации и все главные центры по принятию решений помимо законодательной власти. Однако в Шри-Ланке продолжается этническое противостояние, вызванное тем, что тамильцы не считают, что их часть страны (север и восток) не получают тех преимуществ, которые распространяются на сингалезцев, населяющих столицу и центр государства (Corey, 2004: 58–59).