Текст книги "Пространство бетона"

Пространство бетона
Вадим Сатурин

Дизайнер обложки Яна Май

© Вадим Сатурин, 2024

© Яна Май, дизайн обложки, 2024

ISBN 978-5-4496-2458-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«укатить бы с дуру на юг…»

 
укатить бы с дуру на юг,
смахнуть пыльный город
с ресниц, запустив море в венах.
но кто-то должен провожать
железных птиц
и быть кирпичами
в бетонных
стенах.
 

<весна 17-го>

«недалеки от нас чужие драмы…»

 
недалеки от нас чужие драмы,
незнакомка,
финал тем более все ближе,
пулей неизбежен.
вибрации часов настенных
ночью громче,
попробуй их услышать…
прикоснувшись к стенам.
 

<февраль 17-го>

«море – всегда диалог…»

 
море – всегда диалог.
вода – и тишина, и собеседник.
я бы взял его в карман с собой,
но ждет метро…
и понедельник.
 

<весна 17-го>

«умытые бензином и «неистовым счастьем…»

 
умытые бензином и «неистовым счастьем»
с одуванчиком в руке, наблюдая за птичкой,
на крыше Оптимизма с улыбкой давай,
сожжем этот день
к чертям…
лови спички!
 

<осень 20NN>

«прохладу бы в мысли…»

 
прохладу бы в мысли,
волну – под ребро,
чем мы дальше от рек,
тем сильней
«все не то».
 

<2017>

«кусаем губы до алой кро́ви…»

 
кусаем губы до алой кро́ви,
запертые в комнате 2х2
от людей изнутри.
и как же нам выйти
из пространства бетона,
раз вдвоем в темноте
мы теряем ключи?
 

<зима 20NN>

«давай сбежим отсюда прочь?..»

 
давай сбежим отсюда прочь?
людей здесь веселит чужое горе…
пакуй, подруга, чемоданы в ночь.
им мало океана…
нам же хватит моря!
 

<лето 16-го>

«плевать на погоду…»

 
плевать на погоду.
завтра осень вернется.
лишь тело – под солнцем,
а не то, что в нем бьется.
плевать на рассветы,
вино и закаты.
разлуки и встречи,
моду, фото, прокаты.
плевать и на небо,
на поцелуи в грозе,
ждать лучшее «где-то»,
но где?
 

<лето 17-го>

«пыль & катакомбы…»

 
пыль & катакомбы,
весна. капель. болты.
в N-городе нет солнца,
есть театр. мэрия. мосты.
дыры. щели. пакля. ветер.
гаи. ракеты. дураки.
дым сигарет и засыпает пепел
к тебе цветы.
 

<весна 17-го>

«закройся, погрузись, забудься…»

 
закройся, погрузись, забудься.
отвечай им односложно и просто.
с теми в ком высохло море
так можно.
 
 
успокойся, молчи, образумься.
пусть считают, что Ты – слишком сложно.
чтоб не сбили с пути, укажи
заведомо ложный.
 

<весна 17-го>

«тот же город, те же бульвары…»

 
тот же город, те же бульвары.
весной солнце обманчиво ближе.
метро под сырым тротуаром,
над ним – те же самые крыши.
 
 
те же секты против них те же церкви,
там же площадь, и все тот же Ленин,
все над тем же Красным Проспектом,
над людьми в заботах и лени.
 
 
те же стены, в них врезаны двери.
тлен все тот же, но влюбляются слаще.
шел 17-й год близ апреля.
весна…
обувь мыть нужно чаще.
 

<март 17-го>

«монета упадет на реверс…»

 
монета упадет на реверс,
у жизни сломают крыло.
ночами не возвращайся на берег,
ищи в вязком иле ее.
металл потянет обратно,
над водой возведут потолок.
монета упадет на аверс,
ты – в песок.
 

<весна 20NN>

«лето, как и все, выцветает…»

 
лето, как и все, выцветает.
у драмы привычный утопичный сюжет.
правда, что там…
за бетонными горами
морями разливается цвет?!
 

<август 17-го>

«что готовит нам светлое завтра?..»

 
что готовит нам светлое завтра?
за место под солнцем хладнокровную битву!
и взамен карандаша, и заместо бумаги
мы берем просто тело и еще проще
бритву.
 
 
что готовит нам светлое завтра?
разлуку иль встречу, день или ночь?
и взамен микрофона, нотной папки флейтиста
мы берем тишину, а еще чаще
скотч.
 

<весна 17-го>

«в рельсе, в шпале, в костыле, вагоне…»

 
в рельсе, в шпале, в костыле, вагоне,
в краске, шлагбауме, изгибе путей,
в дистопии перрона, в шуме прохожих,
в сердцебиениях сотен людей,
в металле, в бетоне, в ржавчине, в пыли,
в каждом, дьявол, электрическом проводе,
при ударе ножом или, ах, поцелуе,
тсс… мы в городе.
_
циркулируем в городе.
 

<весна 17-го>

«о чем грустишь, щипая нервно бровь?..»

 
о чем грустишь, щипая нервно бровь?
и по кому во снохождениях твоих агония?
чтоб не болело, приготовься, скоро ночь.
дай волю музыке в дыму и сердцу…
м е л а н х о́ л и я.
 

<зима 17-го>

«здесь сам город, Миледи, не против…»

 
здесь сам город, Миледи, не против,
а уж мы-то подавно не прочь,
предаваться грехам откровений,
нисхождения в полярную ночь.
 

<февраль 17-го>

«скажи мне, как с этажей ниспадая…»

 
скажи мне, как с этажей ниспадая
телом в слякоть и грязь полунóчи во снах,
не запутаться мне всем сердцем, а шеей
не увязнуть навек в проводах?
 

<осень 17-го>

«мир еще не понят тобой…»

 
мир еще не понят тобой,
ночь не изведана до самого дна.
куда прислоняется усталое тело,
обычно там кривит душа.
 

<20NN>

«когда шумом опротивел весь свет…»

 
когда шумом опротивел весь свет,
нервы точат ногти и взгляд —
под руку зонтик и ветер…
они знают, где найти закат.
 
 
когда жар идет изнутри,
рушь плотины и сжигай мосты,
чтобы доступ воды до сердца,
и тела. не нести тебе ей беды.
 
 
когда пьяный кондуктор роняет
свое Я, твою последнюю сдачу,
собери до копейки и в реку…
вчера там топилась Удача!
 

<август 20NN>

«небо заколочено…»

 
небо заколочено,
монета брошена в фонтан.
мчимся на поезде в общество —
Я
и fam-fatale.
 
 
нервы вновь натянуты,
мы к перрону не готовим цветы.
где ночью обращаются люди,
лучше
приготовить ножи.
 

<весна 17-го>

«свет божий пролился на реку…»

 
свет божий пролился на реку,
как и ты обошел он руины,
тот же самый город на снимке
с ветром в лицо, а не спину.
здесь когда-то любили люди,
как знамение – пришествие лета.
коль привыкла, натяни улыбку.
Мы едем, подруга, в Гетто.
 

<NN>

«намного проще, где кладь кирпичей…»

 
намного проще, где кладь кирпичей
не превышает человеческого роста,
где нет ртов и тем более ушей,
где сложное становится «Просто».
 
 
намного легче, где синяя даль
неровность известки сменила,
где теплее колючая шаль,
чем то, что в себя мы влили.
 
 
намного лучше, где мало людей
повстречаешь у дверного замка,
где наш сигаретный дым
не в бетон летит – в облака.
 

<NN>

«не ищи во мне смысла. в побочках утра…»

 
не ищи во мне смысла. в побочках утра
прутья есть прутья; стена есть стена.
 

<осень 20NN>

«утром в стены утыкались многие…»

 
утром в стены утыкались многие
они их заставляли молиться.
кирпичами закалялись к ночи
единицы.
 
 
стены были цветные и мягкие
с другой стороны для столицы.
для себя их не наблюдали
птицы.
 
 
и стенам кричали спасибо,
коль нечем с ними больше делиться.
с двух сторон с улыбкой сигали
вверх
самоубийцы.
 

<20NN>

«нет лекарства от сего сумасшедшего города…»

 
нет лекарства от сего сумасшедшего города.
лекаре́й порошки из банки
во вред человеку.
проснувшись, умывшись, срочно упрись
ушами в музыку,
глазами – в реку.
 
 
ее течение к Северу и прогулка без шума
все равно не спасут,
но уж как-нибудь
станет легче с прогрессией в наушниках звука,
коль и тебе этот город
наступает на грудь.
 

<весна 17-го>

«город N просыпался птицами…»

 
город N просыпался птицами,
автомобильным клаксоном, молитвой,
усталыми ломкими ресницами,
затупленной бритвой.
 
 
город твой просыпался медленно
и начинались прятки в метро.
вновь измерить день сигаретами.
забыть к ночи его.
 

<май 17-го>

«из кинотеатра теплых сновидений, мама…»

 
из кинотеатра теплых сновидений, мама,
в холодный город,
где промерзли до рельс
трамвай и метро,
мы выходим каждое бесполезное утро,
чтобы просто обратно вернуться…
и все.
 

<ноябрь 16-го>

«безысходность – это нормально…»

 
«безысходность – это нормально»,
сказали мне в 09 для справки.
в 03 и 02 сейчас занято очень,
операторы изучают «Превращение» Кафки.
 

<февраль 15-го>

«уйди печаль с моих ресниц…»

 
уйди печаль с моих ресниц,
смахни ее со стекол,
мой автомобильный дворник.
но вновь чернила и курю,
пишу к тебе:
«наступит понедельник,
его догонит вторник.
 

<весна 17-го>

«подари нам рецепт от утра…»

 
подари нам рецепт от утра
неизбежности, Машинист Метро,
как будто мчишь не к тоннелю,
а к морю, где иначе все,
где есть и цвет, и звезды,
ее сердце и друга плечо.
подари нам рецепт от утра
в 06:06… Машинист Метро.
 

<осень 20NN>

«нет лучше прогулки утром…»

 
нет лучше прогулки утром,
чем пóд руку с рекой, одиночеством.
почувствуй, как экзистенция птицами
впивается в сердце
с холодом.
 

<осень 17-го>

«жизнь – пародия пьяного театра…»

 
жизнь – пародия пьяного театра.
острые грани я в нем не разведу:
первый носит из злата цепочку,
когда второй надевает петлю.
третий греет цветы на бульваре,
чтоб четвертый их давил сапогом.
жизнь – одно обреченное гетто,
и мы все…
узники в нем.
 

<ноябрь 16-го>

«влюбись до истерик в город, мечтатель…»

 
влюбись до истерик в город, мечтатель,
глазницами, сердцем, телесной оболочкой.
совокупи свое Ego и его излучатель
волн дециметровых
из радиоточки.
 
 
влюбись до дрожи – это несложно,
урбанистический оргазм свинцово-ртутный
испытай судорогой мышц икроножных,
с остановкой снов,
дыханья под утро.
 

<20NN>

«будет много побед и свершений…»

 
будет много побед и свершений,
и не меньше разлук и потерь.
у солнца производные – тени,
у ночи, естественно, день.
 
 
будет мало дружбы и света,
и не больше цветов и любви.
город дарит нам розы? гвоздики!
и тебе, и мне…
Подожди.
 

<2017>

«душной утренней дорогой пустоты…»

 
душной утренней дорогой пустоты,
когда пьянит полупустой фужер вина,
сквозь тлен и топь шагаем в ногу Я и Ты,
но тонут ноги сквозь асфальт…
касаясь дна.
 
 
злые стены бетона сжимают нам плечи,
но от этого ближе – в строю, в одной связке.
скоро дождь все умоет, но кому станет легче?
докурю, раздевайся…
и смотри на развязку.
 

<лето 16-го>

«мы слишком самоуверенны…»

 
мы слишком самоуверенны,
что сердце продолжая биться,
желает продлить эту жизнь,
а не взять
и остановиться.
 
 
мы слишком самообмануты,
что ночью закрывая глаза,
еще раз разомкнутся ресницы
аккурат
в начало утра.
 

<2017>

«день сожжен вхлам усталым солнцем…»

 
день сожжен вхлам усталым солнцем,
ночь отравлена некультурными снами.
Тлен – американский coffee в чашке,
заплесневелый хлеб
временами.
 

<20NN>

«усталые гримы прохожих…»

 
усталые гримы прохожих,
бродящий без дела ветер,
черный кофе в гибком картоне.
снег, на котором пепел.
 
 
мятые спины попуток,
искривленные шеи людей.
холод против трампунктов.
будни против идей.
 
 
ЖД, магистрали, распятия,
снохождения, хрущевки, метро.
пусть сказка греет сомнамбулу,
а морщины режут лицо.
 

<ноябрь 17-го>

«проспекты, аллеи, дворы немолоды…»

 
проспекты, аллеи, дворы немолоды,
день – вещество из осени, холода.
в городе «Крест» мечтать не шепотом,
что играть с электрическим…
в сеть включенным проводом.
 

<20NN>

«я умру; ты умрешь…»

 
я умру; ты умрешь.
очевидность зависла,
и в этих строках
находиться нет смысла,
как в глубоком кошмаре,
тени, тлене, коме,
в оконцовке строфы:
«Спи. 17-й. Горе».
 

<17-й>

«в утро снова придется увязнуть…»

 
в утро снова придется увязнуть.
за углом холодный в лени трамвай.
металлу совершенно неважно
февраль за окном или май.
металлу плевать на простуду,
каткам видеть гнутые рельсы.
и нам кажется, что будет чудо…
всего лишь открываются дверцы.
 

<весна 17-го>

«завтра все впадет в безнадежность…»

 
завтра все впадет в безнадежность,
у молодой жены умрет старый муж;
в воскресенье в нас исчезнет возможность
верить в море, а не в воду из луж.
завтра все впадет в уныние,
в декаданс – мечты, бриллианты;
в понедельник сдадут их в ломбард,
чтоб на все – антидепрессанты.
 

<август 17-го>

«круг замыкается в нас серыми буднями…»

 
круг замыкается в нас серыми буднями,
он очерчен ночью Черными Звездами.
в тишине можно слышать многое,
простые вещи в ней становятся сложными.
 
 
день завершается аккурат кражей звука,
ночь обозначается стенами сонными.
днем мы многое брали за Истину,
эти вещи во тьме стали ложными.
 
 
страсть проходит с отсутствием рифмы.
в графе «Любовь» появляется прочерк.
не хочу больше помнить ваш номер,
ведь одиночества телефон короче.
 

<зима 17-го>

«ночь остывает кофе чернотой…»

 
ночь остывает кофе чернотой
в стакане из картона с крышкой
в руках у девушки в потертой куртке,
прислонившейся к дверям метро.
 
 
в подземке люди. тесно. холодно и скучно,
чтобы прислоняться в сутки,
там день и вечер…
то есть одиночество возьмет свое.
 
 
в прикосновениях замерзших плеч
или двухсот катков об рельсы,
в потухшем взгляде незнакомки в шубе,
где замерзла на рассвете моль,
 
 
чужой рукой в моем кармане,
кравшей ночь и две измятых сигареты,
приходит утро…
вместе с ним на станции догонит боль.
 

<зима 17-го>

«пространство кафеля, одеял, бетона …»

 
пространство кафеля, одеял, бетона —
монолитность человека и камня.
«воскресение» обещает многое,
в понедельник закрываются ставни.
долгостроев жилы на́век застыли,
и свершения людей здесь неброские.
не мейнстрим, а заместо молитвы,
перед сном мы читаем Бродского.
 

<20NN>

«на оконном стекле нацарапали «УТРО…»

 
на оконном стекле нацарапали «УТРО»,
пробел, тире и «В нем слишком пусто…»
на проеме, обычно, где крепится дверь,
кто-то мне вывел: «не жди и не верь!»
 

<осень 16-го>

«В кармане ночь…»

 
В кармане ночь,
сигареты,
ириски…
Мы все когда-то
умирали
на вписке.
 

<20NN>

«нож-бабочка, штучка «Петра», кассетный…»

 
нож-бабочка, штучка «Петра», кассетный
плеер, в ночь – в подъезд по привычке.
мама, мы – дети окраин последние,
прикуривавшие
спичкой.
 

<20NN>

«прекрасные, жестокие…»

 
прекрасные, жестокие,
коварные и честные,
в которых разрушались мы —
подъезды
слишком тесные.
 
 
в дыму, в крови и в смехе,
с любовью и окурками
целовали стены, лестницы
сорочками
и куртками.
 

<20NN>

«этажи ночью видели пристально многое…»

 
этажи ночью видели пристально многое:
и повес, и лириков, и шлюх, и воров.
на них делали детей;
срывались вниз не под музыкой.
—
Они вечно хранили тайну дворов.
 

<весна 17-го>

«с высоты монеты падают ребрами…»

 
с высоты монеты падают ребрами.
глаза врут – здесь отсутствует цвет.
безнадежно станут дети взрослыми.
на этажах будет выключен
свет.
 
 
с высоты будни падают, люди
здесь ржавее фонтанных монет.
– мы сойдем за этажи и прутья.
– так не включен или выключен
свет?
 

<весна 17-го>

«где «горят» и дымятся в ночи тротуары…»

 
где «горят» и дымятся в ночи тротуары,
шалость, потеха видеть кошмары.
в дворы, что пройти желательно мимо,
мы, конечно, зайдем…
за серотонином.
 

<осень 17-го>

«у дворов, моя лапочка…»

 
у дворов, моя лапочка,
есть вкус в своих целях
людьми, их мечтами
затыкать ночью щели,
влево прутья сгибать,
вправо – старые ели,
ложись-ка ты спать.
стой!
прочные двери?!
 

<NN>

«Боль приходит строго по расписанию…»

 
Боль приходит строго по расписанию.
У нее своя ветка городского метро.
 

<NN>

«глубокой ночью, глубокой…»

 
глубокой ночью, глубокой…
во чреве ее темноты,
где стрелкам покоряются время,
«gouache» ванной, рельсы, мосты.
 
 
темной ночью, темной…
на другом краю сновидений,
где вместе с тремя окурками
под подушкой запрятались тени.
 
 
некультурной ночью, не очень…
с плевками, издевкой и драмой,
где кажется, лучшим выходом
вход в двери оконной рамы.
 
 
о, странной ночью, странной…
во импульсе нас к смене мест,
спроси: «Этот город есть карма?»
отвечу: «нет, это крест!»
 

<2017>

«забери меня в полдень из жара бетона…»

 
забери меня в полдень из жара бетона.
известке, увы, не обратиться
в море.
 
 
увези меня в полночь от исписанных
стен.
цветы произрастают здесь
только из вен.
 

<лето 17-го>

«я давал своим тревогам имя…»

 
я давал своим тревогам имя,
но страх менял им паспорта.
я с музыкой бежал по ||-м линиям…
они садились в те же поезда.
 
 
выбрасывал к чертям на скорости себя,
монетой ржавой падал глубоко на аверс.
впивался в снах в другие города…
тревоги находили адрес.
 

<весна 17-го>

«запереться на тысячи замков…»

 
запереться на тысячи замков
и ждать у моря погоды.
но нет того неба без облаков,
да и нет поблизости моря.
врезать крепче засов у дверей,
не впускать людей, никому не ответить.
там, где раньше бил ураган от идей,
из-за них остался лишь ветер.
 

<2016>

«все горит, полыхает огнем…»

 
все горит, полыхает огнем,
все вскипает молочною пеной,
ты сольешься холодным дождем,
в мою одинокую вену.
 

<2014>

«много девочек пишут шальные стихи…»

 
много девочек пишут шальные стихи
о цветочках, море и любви
с алкоголем.
все завянет от жизни,
ты подожди…
твои строки проверятся горем.
 

<20NN>

«– Любовь, вино и кокаин…»

 
– Любовь, вино и кокаин.
и ты одна,
и я…
один.
 

<февраль 13-го>

«говоришь, я нарочито неправильно…»

 
говоришь, я нарочито неправильно
живу в настоящем, не замаливая завтра
и времени будущего.
—
знаешь, у меня и строфы, как правило,
спят в разных пространствах
без связующего.
 

<весна 14-го>

«боль, как и сон, не кончается…»

 
боль, как и сон, не кончается
и где же глубина вина?
приснившееся со среды на четверг
не сбывается,
и мы будем другими с утра.
 

<зима 15-го>

«поливай мою голову дешевым вином…»

 
поливай мою голову дешевым вином,
швыряй же с размаху стекло.
ты узнала, что и лучшие люди
бывают ничтожнее мира сего.
 

<весна 15-го>

«много алкоголя, недописанных строф…»

 
много алкоголя, недописанных строф,
в пьяных поцелуях перепачкался тушью
зыбучих порошков и жестоких снов…
я исправлю все.
P.S.
так было нужно.
 

<весна 14-го>

«– я ненавижу те дороги…»

 
– я ненавижу те дороги,
что от тебя уносят прочь.
в них стынет иней от тревоги
и некорректна ночь.
 
 
– я ненавижу те дороги,
что от тебя… и навсегда
меня несут мои же ноги
совсем в иные «города».
 

<весна 14-го>

«не грусти ночами в одиноком «завтра…»

 
не грусти ночами в одиноком «завтра»,
и рукой не маши мне, коль кто-то «вчера»
параллельные линии придумал вокзала,
чтоб по ним разлучать людей навсегда.
 

<октябрь 16-го>

«сердце, ты так часто не бейся…»

 
сердце, ты так часто не бейся,
не бейся ты в ритмах ЖД,
далеки мы от вокзала и счастья,
и все глубже туннели в себе.
 
 
сердце, ты прости и остынь,
я нарочно поезда пропускал,
и падал на рельсы с размаху,
и путей твоих стрелки ломал.
 
 
сердце, ты просто пойми,
нужно путь мне пройти одному.
ты так громко только не бейся.
я и сам уходить не хочу.
 

<2016>

«и осень чувства доведет до паранойи…»

 
и осень чувства доведет до паранойи.
мужчина, женщина.
квартира.
полночь.
двое.
 

<2016>

«не вини время года и усталые чувства…»

 
не вини время года и усталые чувства.
ты же знаешь, дождь может бить изнутри.
хочешь, кури в темноте, если грустно,
но время горит и мне нужно уйти.
 
 
не вини эту ночь, даже если «все сложно».
ты же знаешь, как сны затухают в груди.
раз гибнуть, то гордо, тихо, не пошло…
конец и начало есть всякой любви.
 

<весна 16-го>

«– я запутался, стал другим…»

 
– я запутался, стал другим.
может ты мне подскажешь – зачем?!
ведь только тобой я любим,
и пожалуй, больше никем.
 

<зима 16-го>

«стали блеклыми цветные краски…»

 
стали блеклыми цветные краски,
явь приторна, ядовита, дурна.
—
мы срываем друг с друга маски,
чтоб надевать их в начале утра.
 

<зима 15-го>

«смотрела в ночное озеро…»

 
смотрела в ночное озеро,
тонула в его глазах.
глубоких и бездонных,
бесконечных в холодных ветрах.
 
 
целовала ночное озеро,
с рябью тоски на глазах,
но оно все равно умирало
в капле воды на губах.
но оно все равно высыхало,
отдавая прохладу вовне.
ты смотрела в ночное озеро
и скучала, но не по мне.
 

<лето 14-го>

«и от кого бежишь, роняя слезы и ломая…»

 
и от кого бежишь, роняя слезы и ломая
каблуки об парапет, вся собирая дождь?
забудь истории про вечную любовь,
хотя…
бывает.
нежданно и негаданно найдешь.
 
 
но в этот вечер, девочка, ты, почему,
пьяна в дыму, в слезах, в подтеках туши?
разлука ведь не повод падать в ямы,
впрочем,
что к чему?!
и я бывало мерил ночью лужи.
 

<20NN>

«тебя бы в Париж сквозь тысячу роз…»

 
тебя бы в Париж сквозь тысячу роз,
по Champ de Mars провести на цыпочках,
чтобы все там легко, не всерьез:
вино, сигареты с ломкими спичками.
 
 
тебя бы в Париж! через время и боль
почитать на веранде французские сказки,
но мы в городе N, где скрипучая антресоль
ни меньше, ни больше Эйфелевой башни.
 

<2014>

«отбрось все сомнения…»

 
отбрось все сомнения
особенно в осень,
«бензином» облитые
письма не жги.
отправь их, когда
будет холодно очень.
кинь в ящик облезлый
почтовый
и жди.
 

<лето 16-го>

«все мосты сожжены, увы…»

 
все мосты сожжены, увы.
мы вошли в одну реку дважды.
ты ради весны,
а я…
это не важно.
 
 
нас двоих не придумать, прости.
и допито между нами Бордо.
если ты горячее небо.
то я…
холодное дно.
 

<осень 14-го>

«все повторится снова, ты права!..»

 
все повторится снова, ты права!
еще не раз погибнем и в разлуках,
и во встречах.
нас хватит, и плевать, что седина виска,
все чаще шепчет мне про крайний вечер.
 
 
все повторится снова, ты права!
нас не убить, ах только если лживым словом,
отпущенным друг другу в стужу октября,
который каждый раз мерещится мне новым.
 

<октябрь 15-го>

«какая ночь! какие светят звезды!..»

 
какая ночь! какие светят звезды!
без света двое нас в квартире,
мы так неспешно, тонко пьем мартини
и к платью твоему нагому
подбираем брошь.
 
 
какая ночь! какая, твою мать, луна!
ее молочный свет сошел с ума ехидно
а в клубах дыма сигарет уже не видно
двоих нагих…
что подбирают брошь.
 

<2015>

«Лета будет так мало…»

 
Лета будет так мало.
за правду прости.
Ночь небывалая,
а мне нужно уйти.
 
 
Ведет меня вверх
капризов весна.
Ночь золотая,
а мне все не до сна.
 
 
Лета будет немного.
за правду прости.
Ночь одинокая,
а мне нужно идти.
 

<NN>

«осталось только пулю в лоб и улыбнуться…»

 
осталось только пулю в лоб и улыбнуться,
увидев в распродаже все мечты,
любовь и облака.
сентябрь создан чтоб уйти,
апрель – вернуться;
ночь – убегать, чтоб вновь прийти с утра.
 

<сентябрь 15-го>