Текст книги "Польша в советском блоке: от «оттепели» к краху режима"

Вадим Волобуев
Польша в советском блоке: от «оттепели» к краху режима

© Волобуев В. В., текст, 2018

© Цыганкова А. А., дизайн и оформление обложки, 2018

© Русский фонд содействия образованию и науке, 2018

* * *

В книге использованы материалы архивов:

AAN – Архив новейшей документации (Варшава)

IPN BU – Институт национальной памяти Бюро доступа (Варшава)

АВП РФ – Архив внешней политики Российской Федерации

РГАНИ – Российский государственный архив новейшей истории

Введение

В период существования советского военно-политического блока (1945–1989 гг.) Польшу часто называли «самым веселым бараком нашего лагеря». Причиной такой характеристики являлось то, что в социалистической Польше сохранились «пережитки» капиталистического прошлого, с которыми новая власть так и не смогла справиться: господство индивидуального хозяйства в деревне, сильные и независимые позиции церковной иерархии, наличие мелкого предпринимательства в городе и т. д. Позднее, в 1960-е и 1970-е гг., к ним добавились некоторые другие черты западного образа жизни, такие как поездки граждан страны за границу на заработки, ночные стриптиз-клубы, гастроли музыкальных групп из капиталистических стран, ежегодный рок-фестиваль в Яроцине («польский Вудсток») и др.

Особое положение Польши осознавал уже И. В. Сталин, когда не решился в ходе коммунизации страны отнять у поляков старые символы государства (флаг, герб и гимн). Заметим также, что Польша оказалась единственной страной советского блока, в которой не состоялось крупного судебного процесса над коммунистическими «отступниками», т. е. теми коммунистами, которые не разделяли взгляды Сталина на методы построения социализма.

Было бы, наверное, преувеличением сказать, что Польша постоянно являлась причиной обеспокоенности советских руководителей или что она находилась у них на особом счету. И всё же нельзя не отметить, что динамика общественно-политических изменений в стране нередко заставляла Москву пристально вглядываться в польские события. Несомненно, интерес к Польше как со стороны советской верхушки, так и в мире достиг своего пика во время деятельности независимого самоуправляемого профсоюза «Солидарность», который в 1980–1981 гг. чуть было не совершил «мирную контрреволюцию» (пользуясь фразеологией партийных функционеров), т. е. едва не отстранил от власти правивших с 1944 г. коммунистов. Но и без этого Польша предоставляла Москве немало поводов для тревоги: достаточно сказать, что после 1956 г. все до единого партийные лидеры вынуждены были преждевременно уходить в отставку. Для государств советского типа, где глава партии, как правило, занимал этот пост пожизненно, эта польская особенность являлась чем-то исключительным.

За тот краткий период, который отпустила Польской народной республике (ПНР) история, это государство прошло несколько этапов развития. Первый, относящийся к 1944–1948 гг., характеризовался подавлением открытой политической оппозиции и боевого антикоммунистического подполья, восстановлением разрушенной в ходе Второй мировой войны страны, национализацией промышленности и массовыми переселениями граждан: как из-за рубежа (репатриация советских поляков), так и внутри новых границ государства (наплыв крестьян в города, депортация украинцев в ходе акции «Висла», еврейская эмиграция). Второй период (1948–1956 гг.) – это попытка копирования Советского государства во всех областях (коллективизация, наступление на церковь, форсированная индустриализация, массовые репрессии). Третий период (1956–1981 гг.) – это осуждение сталинизма и возвращение к стратегии «польского пути к социализму», колебания политического курса от «оттепели» к новому «закручиванию гаек» и, наконец, моральное банкротство партии, вынужденной для спасения строя в декабре 1981 г. прибегнуть к помощи армии. Четвертый (1981–1989 гг.) – это лихорадочные поиски выхода из кризиса, экономические и политические лавирования властей (от военной диктатуры к переговорам с оппозицией, от карточной системы к либеральным реформам) и крушение режима, потерпевшего поражение на первых свободных выборах. После этого начинается история Третьей республики (Первой считается шляхетская Речь Посполитая, Второй – межвоенная Польша), главной отличительной чертой которой, кроме парламентской демократии и частной собственности в промышленности, считается полноценный суверенитет государства. Иначе говоря, ПНР в современных оценках не рассматривается в качестве полностью независимого государства, так как в своей политике вынуждена была действовать с оглядкой на восточного соседа, который стоял на страже социалистического строя внутри страны (в связи с этим неизменно указывается на пример Венгрии и Чехословакии, которые однажды попытались выйти из этой зависимости, за что поплатились советской интервенцией в 1956 и 1968 г. соответственно). Утверждается, что Польша также несколько раз (в 1956, 1970 и 1981 г.) балансировала на грани интервенции Советского Союза, но местная партийная верхушка сумела удержать события под своим контролем и отвести грозу.

Представленные в сборнике статьи обращаются в основном к третьему периоду истории ПНР, самому спокойному и благополучному из всех. Обычно он не привлекает внимания историков, заслоненный послевоенным временем и 1980-ми годами, когда Польша была в заголовках мировой прессы. Но в этот отрезок времени, как показано в сборнике, тоже происходили бурные события (наиболее драматичное из которых – рабочее восстание декабря 1970 – января 1971 г. на Побережье). Именно тогда формировалась оппозиция, ставшая интеллектуальной опорой движения «Солидарность» в 1980-е гг., именно тогда взрослели будущие лидеры Третьей республики. Эту тему так или иначе затрагивают пять статей сборника: «Клуб Кривого колеса в Варшаве как научно-просветительское сообщество и предтеча оппозиционной организации», «Литературная оппозиция и “оттепель” в Польше», «Проблема рабочего самоуправления в общественно-политической системе ПНР и рабочие выступления в 1956–1980 гг.», «Философ перед лицом власти. Как исключали из партии Лешека Колаковского», «Правый фланг политической оппозиции в Польше (1956–1980 гг.)».

Звездному часу оппозиции – переговорам с властями в 1989 г. и переходу к Третьей республике – посвящена еще одна статья: «Круглый Стол: ожидания и действительность», одна из немногих, выходящих за хронологические рамки 1956–1980 гг. Этот текст является весьма актуальным для понимания ситуации в современной Польше, где к власти пришла консервативная партия «Право и справедливость», остро критикующая многих деятелей левого фланга бывшей оппозиции за «уступчивость» по отношению к коммунистам, допущенную четверть века назад. Истоки нынешнего размежевания в Польше на «либералов» и «патриотов» (т. е. на сторонников «Гражданской платформы» Д. Туска и «Права и справедливости» Я. Качиньского соответственно) уходят именно в тот переломный момент польской истории. Примыкают к этому блоку в некотором отношении статьи «Католическая церковь и общественно-политический кризис в Польше в декабре 1970 – январе 1971 г. (по материалам Архива внешней политики РФ)» и «Е. Гедройц и Ю. Мерошевский о формировании восточного направления внешней политики современной Польши». Если первая непосредственно затрагивает одну из вех истории Польши XX в. – восстание рабочих Побережья, ставшее провозвестником «Солидарности», то вторая анализирует взгляды крайне популярных в среде оппозиции эмигрантских мыслителей, нашедшие свое отражение в период краха Народной Польши и рождения Третьей республики.

Две другие статьи описывают некоторые аспекты политической борьбы внутри правившей в ПНР Польской объединенной рабочей партии (ПОРП). Это «”Сионисты” и партия. О роли антисемитизма в борьбе группировок внутри Польской объединенной рабочей партии», а также «Внутрипартийная борьба в Польше и охлаждение советско-китайских отношений в конце 1950-х гг.». Они помещены в сборнике первыми не только потому, что проливают свет на генезис правящего режима, но и потому, что дают представление о политических кризисах в ПНР (так называемых «польских месяцах»), обусловивших в значительной мере историческую традицию и самосознание современных поляков.

Наконец, два текста относятся к событиям очень важного для поляков 1968 года, когда репрессии против бунтующих студентов привели к подавлению внутрипартийной оппозиции («ревизионизма»), а ввод войск в Чехословакию вызвал переоценку ценностей у фрондирующих марксистов и их отход от коммунистических взглядов. Тексты дополняют друг друга, показывая, как на события в Чехословакии реагировал глава партии («Владислав Гомулка и подавление “Пражской весны”. О некоторых взглядах польского партийного лидера на реформы в Чехословакии») и как на них смотрел народ («Об отношении польского общества к реформам в Чехословакии в 1968 г.»).

Поскольку в сборнике представлены статьи за довольно длительный период, во многих из них не учтены достижения новейшей историографии. Предугадывая этот минус, автор постарался выбрать такие работы, в которых наиболее широко представлены архивные материалы – всегда актуальная база любого исторического исследования.

Несомненно, данный сборник не может служить всеобъемлющим руководством по истории ПНР, так как в нем не подняты либо затронуты вскользь некоторые важные проблемы того периода: экономическое развитие, социальные трансформации, взаимоотношения государства и католической церкви, лево-оппозиционное движение, эмигрантские структуры, внешняя политика и т. д. Автор намеренно сделал упор на общественно-политические события, исследовав те области, которые до сих пор не получили полноценного освещения в отечественной историографии: «еврейский вопрос», антикоммунистические организации правого толка, проблема рабочего самоуправления и др. Автор надеется, книга станет хорошим подспорьем для всех интересующихся польской историей.

«Сионисты» и партия. О роли антисемитизма в борьбе группировок внутри Польской объединенной рабочей партии

1. Положение евреев в довоенной Польше

До Второй мировой войны Польша была страной с наибольшим процентом еврейского населения в мире (3 130 581 согласно переписи 1931 г., что составляло 9,8 % населения страны)[1]1
  Markus J. Social and political history of the Jews in Poland. 1919–1939. Berlin, 1983. P. 16.


[Закрыть]. Из них на идише говорили 2,7 млн, т. е. 8,6 % от общей численности населения Польши[2]2
  Eisler J. Polski rok 1968. Warszawa, 2006. S. 91.


[Закрыть]. Столь высокий процент «нетитульной нации» в стране, резко отличавшейся от нее своими обычаями и культурой, вызвал широкое распространение антисемитских настроений, подогревавшихся нараставшей конкуренцией между польской и еврейской буржуазией в период развития капиталистических отношений. После прихода к власти в соседней России большевиков к обычной неприязни добавились подозрения в просоветской ориентации евреев. При этом ярлык «жидо-коммуны» часто клеился не только на евреев-коммунистов, но и на социалистов, позволявших себе высказывать антикатолические и антиправительственные взгляды[3]3
  Chodakiewicz M. J. żydzi i Polacy. 1918–1955. Współistnienie – zagłada – komunizm. Warszawa, 2000. S. 50.


[Закрыть].

Свою лепту в распространение антисемитизма вносили также католическая церковь и связанная с ней пресса, традиционно с неприязнью смотревшие на иудаизм. Например, открыто юдофобскую позицию занимал варшавский митрополит кардинал Александр Каковский, видевший в евреях источник всех «подрывных» общественно-политических течений в Польше (от коммунизма до масонства)[4]4
  Pałka D. Kościół katolicki wobec żydów w Polsce międzywojennej. Kraków, 2006. S. 137. 5


[Закрыть]. Не был чужд этой точки зрения и глава римско-католической церкви Польши кардинал Август Хлёнд, увязавший в своем пастырском послании от 29 февраля 1936 г. коммунистическую пропаганду с деятельностью евреев[5]5
  Ibid. S. 183–184.


[Закрыть]. В период наступления Красной армии на Варшаву в июле 1920 г. польский епископат обратился с воззванием к соотечественникам, указав, что во главе коммунистов стоят евреи, «у которых в крови ненависть к христианству»[6]6
  Ibid. S. 180.


[Закрыть]. Среди массы польского духовенства не было сомнений также и в подлинности «Протоколов сионских мудрецов», каковые нередко приводились в качестве доказательства зловредной сущности всех евреев[7]7
  Ibid. S. 141.


[Закрыть].

Провозглашение Второй Речи Посполитой словно стало сигналом для череды погромов. Уже в ноябре 1918 – августе 1919 г., согласно данным комиссии американского сенатора Генри Моргентау, произошло восемь антисемитских «эксцессов», спровоцированных польским населением, солдатами и местными властями: в Вильнюсе, Минске, Львове, Кольбушовой, Ченстохове, Пинске, Кельце и Лиде. Суммарно в них погибло 280 человек[8]8
  Raport Morgenthaua // Сайт http://niniwa22.cba.pl/raport_henryego_morgenthau.htm (Ursynowicz M. Raport Henry’ego Morgenthau. Przemoc antyżydowska podczas wojny z Rosją bolszewicką // Buletyn IPN – № 11, 2010). Проверено 13.02.2018.


[Закрыть]. Неудивительно, что в период польско-большевистской войны, по утверждению члена Реввоенсовета XV армии Западного фронта РККА Д. В. Полуяна, были отмечены многочисленные случаи проявления просоветских симпатий со стороны евреев, причем независимо от их социального происхождения[9]9
  Михутина И. В. Польско-советская война 1919–1920 гг. М., 1994. С. 191.


[Закрыть]. Эта ситуация повторилась в 1939–1941 гг., когда Советский Союз присоединил к себе восточную половину Польского государства. Евреи в целом достаточно тепло встретили советскую власть. Причинами этого были, во-первых, боязнь оказаться в нацистской зоне оккупации, а во-вторых, дискриминация лиц иудейского вероисповедания в Польше[10]10
  Wierzbicki M. Stosunki polsko-żydowskie na Zachodniej Białorusi w latach 1939–1941 // Wokół Jedwabnego. Pod red. P. Machcewicza i K. Persaka. Warszawa, 2002. S. 130–132.


[Закрыть]. Тайный курьер польского эмигрантского правительства Ян Карский сообщал в феврале 1940 г.: «Евреи вступают в политические ячейки. Они взяли в свои руки большинство политических и административных учреждений, играют важную роль в профсоюзах, школах, и прежде всего – в торговле… Польское общественное мнение считает, что евреи благосклонно относятся к большевикам. Повсеместно распространено убеждение, что евреи предали Польшу и поляков… Но самое худшее, что евреи доносят на поляков, исподтишка направляют работу милиции и несправедливо критикуют жизнь в довоенной Польше…»[11]11
  Цит. по: Chodakiewicz M. J. Op. cit. S. 135–136.


[Закрыть]Общественное мнение в данном случае, как это часто бывает, не проявило объективности к евреям, многие из которых также пострадали от новой власти (в особенности выходцы из обеспеченных слоев), однако это не отменяет того факта, что среди евреев большевики нашли намного более значительную поддержку, чем среди поляков. Аналогичной была и реакция последних: сразу после вторжения фашистов в СССР начались кровавые погромы, инициированные местными жителями. Наиболее жестокая расправа произошла 10 июля 1941 г. в городке Едвабне (недалеко от Ломжи), где в овине было сожжено несколько сотен человек.

Конституция Польского государства гарантировала всем нациям равные права. Однако на деле это положение не всегда соблюдалось. «Арийский параграф», применявшийся во многих учреждениях, не позволял евреям делать карьеру, в 1923 г. обсуждался вопрос о введении лимита для лиц иудейского вероисповедания на поступление в вузы. Смена правительства сорвала воплощение данного проекта, однако после смерти Юзефа Пилсудского, выступавшего против дискриминации нацменьшинств, многие вузы приняли у себя правило, согласно которому евреи могли составлять не более 10 % от общего числа учащихся. При этом они обязаны были занимать «лавки-гетто», то есть сидеть отдельно от остальных студентов.

Еще более радикальные меры антисемитского характера предпринимали сторонники шовинистически настроенной Национально-демократической партии, лидер которой, Роман Дмовский (один из «отцов польской независимости»), написал ряд художественных и публицистических произведений откровенно юдофобской направленности. Национал-демократы осуществляли разгромы магазинов, принадлежавших евреям, и призывали бойкотировать их товары.

Такое положение дел заставляло евреев бороться за реальное равноправие. Во Второй Речи Посполитой существовало большое количество общественных и политических организаций евреев, различных по своей идеологической направленности, выходило более ста периодических изданий на идише. Основная масса еврейского населения группировалась вокруг традиционалистской партии «Агудат Исраэль», социалистического «Бунда», нескольких сионистских партий, а также марксистско-сионистского «Поалей-Циона». В Сейме еврейские депутаты обычно входили в состав блока национальных меньшинств.

Лидирующие позиции среди польских евреев удерживали сионисты и «Агудат Исраэль». Последний насчитывал в 1930-е гг. 60 тыс. членов и был самой многочисленной еврейской партией межвоенной Польши[12]12
  Markus J. Op. cit. P. 281.


[Закрыть]. Однако налицо было постепенное усиление левых партий. Если в 1920-е гг. традиционалисты и сионисты попеременно завоевывали до сорока с небольшим процентов голосов еврейских избирателей[13]13
  Ibid. P. 264–281.


[Закрыть], то в 1930-е гг. всё более ощутимым влиянием начали пользоваться «Бунд» и коммунисты. Так, например, «Бунд», который в 1922 г. получил лишь 12 % голосов еврейских избирателей, в 1938 г. достиг порога в 40 %. При этом численность партии не превышала 20 тыс. человек (плюс еще 10 тыс. членов ее молодежных структур, и 10 тыс. – детских)[14]14
  Ibid. P. 281.


[Закрыть].

Весьма ощутимой была поддержка евреев и для запрещенной властями Компартии. В 1934–1935 гг., когда влияние коммунистов в стране достигло пика, треть членов Национального совета классовых профсоюзов евреев (структуры, сколоченной «Левым Поалей-Ционом», «Бундом» и КПП) были коммунистами[15]15
  Ibid. P. 125.


[Закрыть].

В 1934 г. в КПП (вместе с ее автономными подразделениями – Компартией Западной Украины и Компартией Западной Белоруссии) состояло 10 300 членов, а в сентябре 1936 г. – 13 485[16]16
  Markus J. Op. cit. P. 290; Cimek H. Poglądy Komunistycznej Partii Polski na kwestię narodową. Sprawa rozwiązania partii // Tragedia Komunistycznej Partii Polski. Warszawa, 1989. S. 109.


[Закрыть]. В структуре КПП по образцу ВКП(б) существовало Центральное бюро евреев. В 1930 г. евреи составляли 35 % численности КПП, а в 1932 г. – 24 %. В дальнейшем число евреев в партии только росло. В 1931–1934 гг. даже действовала Еврейская партия труда, являвшаяся легальным продолжением Компартии Западной Украины. Наибольший процент евреев был в варшавской парторганизации: в 1930 г. из 630 местных коммунистов 280 были евреями, а в 1937 г. из 1215 членов евреев было уже 800 человек[17]17
  Markus J. Op. cit. P. 290–291.


[Закрыть]. Это неудивительно, поскольку евреи составляли на тот момент треть населения польской столицы[18]18
  Eisler J. Polski rok 1968. S. 91.


[Закрыть].

Число евреев в руководстве партии было не менее значительным. Например, в январе 1936 г. из 30 секретарей и заместителей секретарей ЦК КПП евреями были 12 человек, а во всём ЦК, вместе с ЦК КПЗУ и ЦК КПЗБ, был 21 еврей (из 52 членов). Жестокая чистка рядов, проведенная по требованию руководства Коминтерна, привела к тому, что к декабрю того же года состав ЦК КПП (без ЦК КПЗУ и ЦК КПЗБ) сократился до 15 человек, из которых было 8 евреев. Среди 18 секретарей окружных комитетов КПП также было 8 евреев[19]19
  Cimek H. Op. cit. S. 108–109.


[Закрыть].

Весьма близка к коммунистам по идеологическим установкам была партия «Левый Поалей-Цион», возникшая в 1920 г. в результате разногласий в Поалей-Ционе по вопросу о вхождении в Коммунистический интернационал. На короткий промежуток времени, до 1924 г., партия даже объединилась с КПП. Затем наступило новое размежевание, однако ряд деятелей «Левого Поалей-Циона» так и остался в составе Компартии. Среди них был Альфред Лямпе, который позднее, когда вся верхушка партии пала жертвой сталинских репрессий, на короткий срок (до своей смерти в 1943 г.) превратился в ведущего теоретика польских коммунистов. Имел за плечами сионистское прошлое и Павел Финдер – второй генеральный секретарь Польской рабочей партии, возникшей вместо распущенной Коминтерном КПП. Правда, его роман с сионизмом продолжался недолго и затронул лишь юношеские годы.

Причины популярности идей социального переустройства среди евреев в 1930-е гг., вероятно, крылись как в экономическом кризисе 1929–1933 гг., так и в мощной эмиграции, частично инициированной сионистами, призывавшими соплеменников выезжать в Палестину. В 1919 – августе 1939 г. Польшу покинуло примерно 385 тыс. евреев, из которых в Палестину уехало около 144 тыс.[20]20
  Markus J. Op. cit. P. 388.


[Закрыть]Таким образом, электорат сионистов в Польше уменьшался, а левых – рос. Нельзя также сбрасывать со счетов и растущий антисемитизм, который склонял многих рабочих вступать в «Бунд», активно критиковавший буржуазное правительство Польши.

Основой идеологии КПП являлся строгий интернационализм и крайне отрицательное отношение к властям «панской Польши». Лишь во 2-й половине 1936 г., подчиняясь линии Коминтерна на создание антифашистских народных фронтов, КПП перестала увязывать вопрос о национальной независимости Польши с классовым характером польского правительства[21]21
  Cimek H. Op. cit. S. 104–105.


[Закрыть]. Рассматривая Советский Союз как отчизну мирового пролетариата, члены КПП были в значительной степени космополитичны. Соответственно, евреи, делавшие выбор в пользу коммунизма и фактически порывавшие связи с иудейской общиной, становились космополитами «в квадрате», потому что быть «своими» среди поляков они, как правило, не могли по причине отчетливых диалектных и, нередко, внешних различий. Но даже внутри партии евреи не всегда чувствовали себя уверенно. Так, генеральный секретарь ЦК КПП Ю. Лещинский-Леньский в своем докладе руководству Коминтерна в декабре 1936 г. обращал особое внимание на политические шатания «еврейского актива»[22]22
  Ibid. S. 108.


[Закрыть].

Столь же негативно, как к правящей элите, относилась КПП и ко всем еврейским организациям, выступавшим за компромисс с властями. При этом водораздел пролегал не только по политической, но и по религиозной линии. Строго атеистическая КПП, разумеется, не могла испытывать симпатий к традиционалистам и верующим сионистам. Отторжение было взаимным, так как правоверные иудеи столь же сильно негодовали на демонстративное безбожие своих соплеменников из Компартии и «Бунда»[23]23
  Chodakiewicz M. J. Op. cit. S. 93–95.


[Закрыть].