Текст книги "Скорость Тьмы"

5

Странное откровение Ворона сбило Карела с толку.

Оперативник утверждал, что Риту держали в 18-й психиатрической клинике.

Ехать в клинику в тот же день было опасно. Майор, простившись с Вороном, отправился домой.

Дома, в однокомнатной, скудно меблированной квартире, Карел попытался нарисовать схему особо беспокоящих его в последнее время событий.

По всему выходило, что в самоволку Шестнадцатый отдел отпустил его неспроста. Каким-то образом в Москве узнали, что эта женщина обладает некими необходимыми НКВД способностями.

Возможно, Ворон не случайно оказался в одном из доноров Тойфельханда. Нейроразведка уже прощупывала плацдарм для будущих боевых действий.

Следующим в лагерь смерти пошел Карел, причем пошел по собственной инициативе.

Значит ли это, что на его сознание воздействовали?

Ответ был очевиден.

Итак, вырисовывалась некая схема. Конечная цель – заключенная Тойфельханда, у которой есть нечто, что ни в коем случае не должно попасть к нацистам.

Значит, псионики СС все-таки могли что-то заподозрить, но по каким-то причинам не успели. Возможно, внезапно появившийся в лагере «чужак» и отвлек их внимание.

Этим «чужаком» оказался Ворон, якобы заметивший среди заключенных ту самую женщину с фотокарточки Карела.

Что ж, это была самая типичная оперативная разработка Шестнадцатого отдела. И как он раньше не увидел, не догадался? Ведь на разведслужбе случайностей не бывает.

Хотя нет... Они, конечно, время от времени возникают и тут же ловко используются сведущими в «управлении случайностями» людьми. Кто-то заранее все предвидел, рассчитал, проанализировал. Для Риты же, скорее всего, мало что изменилось. Из одной клетки она попала в другую.

На бумаге все выглядело ясно и понятно. Подобную схему обычно разрабатывали в двадцать четыре часа.

Карел оказался центральной фигурой искусно законспирированного плана. Но интересно было другое: допускали разработчики или нет возможность того, что он сам до всего дойдет?

Предвиденные случайности дали превосходный результат, а вот майор первый раз в жизни оказался в дураках. Что ж, когда-нибудь это все равно должно было случиться.

Но неразрешенные вопросы по-прежнему требовали ответов, а времени, как всегда, не оставалось.

Карел усмехнулся. Сжег в пепельнице исчирканный карандашом листик бумаги, а пепел высыпал в унитаз. Затем вернулся в свою комнату, плотно зашторил окно и достал из шкафа маленькую резную шкатулку.

Оккультные символы на деревянной поверхности коробки не несли магического смысла, однако любопытный «чужак» вряд ли смог бы заглянуть в нее даже при очень остром желании.

Майор без труда открыл шкатулку.

Внутри на куске мягкой красной ткани лежали маленькие черные свечи, стертый до половины скошенный мелок, мутное круглое зеркальце и два небольших камня, темно-синий и фиолетовый.

Убрав с пола ковер, Карел уселся посреди комнаты, скрестив ноги по-турецки. Немного поколебавшись, взял мелок и нарисовал на полу магическую пентаграмму Выхода, почти такую же, какую он мысленно чертил сегодня на карте Германии в кабинете подполковника. Мел в темноте светился.

По углам перевернутой звезды Карел расставил свечи и зажег их по часовой стрелке. Ночной мрак отступил, забившись в темные углы комнаты.

Майор снова усмехнулся, добавляя последний элемент – зеркальце. Оно было осторожно извлечено из шкатулки и не менее осторожно помещено в центр звезды.

Карел зевнул, подумав о том, что ему сегодня уже наверняка не выспаться.

– Эзфарес, олйарам ирион-эйстион ореа ора-сим! Повелеваю Тебе Знаком Власти! Явись!

Из зеркала на полу ударил луч яркого света. Майор прикрыл глаза рукой.

Сжавшись до размера круглого светящегося пятна, яркий сгусток потусторонней энергии заметался по комнате и, ударившись о старое колченогое кресло, взорвался веером ослепительных белых брызг. А в кресле медленно материализовалась зыбкая человеческая фигура.

Теперь следовало позаботиться о том, чтобы ночной гость ненароком не удрал. Карел поспешно перевернул зеркало, придавив его сверху фиолетовым камнем из магической шкатулки.

Тем временем гость окончательно материализовался.

Пылающие бешенством глаза свирепо блуждали по тесной комнате. Наконец полный праведного гнева взгляд остановился на Кареле.

– Какого черта?!! – тут же хрипло выкрикнул гость. – Какое в конце концов вы имеете право столь бесцеремонно выдергивать меня из дому? Я требую объяснений...

Тут он увидел придавленное камнем зеркало и несколько поостыл.

Майор же с профессиональным интересом изучал своего ночного гостя, только что выловленного с Иной Стороны.

В древности этих существ ошибочно называли демонами. Ученые-алхимики иногда случайно «вытаскивали» их в материальный мир, что заканчивалось, как правило, какой-нибудь катастрофой.

С гостями нужно было уметь обращаться. Карел вот, к счастью, умел и сейчас собирался извлечь из этого умения как можно больше пользы.

Ночной посетитель казался забавным.

На нем был великолепный щегольской фрак, на ногах высокие лакированные ботфорты, в руках изящная трость, а на коленях лежал черный цилиндр. Всклокоченная шевелюра, напомаженные усы с завернутыми кверху кончиками, в правом глазу монокль.

«Экое чучело я сегодня вызвал!» – подумал Карел, сдерживая смех.

Гость вполне мог обидеться и категорически отказаться идти на контакт.

– Я вижу: вы запечатали выход. – Ночной посетитель брезгливо указал на перевернутое зеркало. – Очень неэтично с вашей стороны. Не в моих правилах уходить по-английски. В любом случае я бы не стал позорно удирать сквозь врата.

И он нервным движением поправил монокль.

– Что вам от меня нужно?

– Поговорить, – просто ответил Карел, снова зевая.

– Во втором часу ночи?! И отчего вам не спится. Впрочем, ладно, спрашивайте или что там вам от меня надо.

– Да, вопросы накопились, – подтвердил майор. – Их немного, но они для меня крайне важны.

– Ну-ну...

– Вы можете заглянуть в мое ближайшее будущее?

– Гм... Во всяком случае, попробую.

Теребя цилиндр, гость глубокомысленно уставился куда-то поверх головы Карела. Взгляд потустороннего медиума слегка остекленел, на скулах вздулись желваки, но через секунду бледное лицо разгладилось, вновь приобретая благородные черты.

– Ничего не могу сказать определенно. Ваше будущее – клубок шипящих извивающихся змей. Честное слово, такого я еще ни разу не видел. Вы, наверное, вляпались в пренеприятнейшую историю. Любезный, я вам искренне сочувствую, но помочь, увы, ничем не могу...

– Змеи? – переспросил майор, почесывая кудрявый затылок. – Как вы думаете, что это может означать?

– Без сомнения, нешуточную опасность! – мрачно пояснил гость. – А вы чего ожидали, смерти богатенького родственника?

– Нет-нет, что вы! – Карел все-таки рассмеялся. – Уж на это, поверьте, я рассчитывал в самую последнюю очередь...

– Тогда извольте объяснить, что вас беспокоит?

– Возможно, мною очень скоро заинтересуются некие могущественные силы, – туманно намекнул майор. – Кто знает, быть может, они уже следят за каждым моим шагом с Иной Стороны.

– А ну-ка дайте посмотреть, – заинтересовался ночной пришелец, к чему-то прислушиваясь. – М-да... пожалуй, вы правы, но лишь отчасти.

– Прошу разъяснить.

– Ну... как бы правильней сказать... – Гость защелкал пальцами, ища подходящее сравнение. – Ваше будущее, словно двуглавая змея, с определенного момента оно раздваивается. Один путь, я точно могу сказать, ведет к гибели, второй... возможно, к некой истине, хотя так далеко я, конечно, не вижу... Мне не ясно также, миновали вы уже эту развилку или нет. Полагаю, что самые ближайшие ваши поступки определят дальнейшее будущее...

– Ну а если эти поступки будут обусловлены чужой волей?

– Не имеет особого значения, – категорично возразил ночной гость. – Все, что происходит вокруг, есть суть и плод нашего ума, следовательно, центр вселенной определяете вы. Вы одновременно для себя и Палач и Спаситель. Жаль, не все люди это осознают.

– Иными словами, – усмехнулся Карел, – судьба каждого человека в его руках.

– Не совсем... – явно юлил пришелец. – Скажем так, в любом человеке живут силы, которые отвечают за выбор в его жизни. Просто они, эти силы, зачастую не подчиняются человеку, вот и все.

– По образу и подобию... – тихо проговорил майор.

– Простите, что? – встрепенулся гость. – Я не расслышал...

– В каждом из людей сидит частичка Бога, – разъяснил Карел.

– Ох, бросьте эти суеверные мысли. – Ночной посетитель глухо расхохотался.

– Уж кто бы говорил, – покачал головой майор, открыто намекая на потустороннюю сущность гостя.

– А вот этого я уж, точно, не потерплю! – гневно возмутился тот. – Просто настоящее хамство! Разве вы чуете запах серы?

– Нет, – честно признался Карел.

– А рога и копыта у меня случайно не виднеются?

– Нет, не виднеются.

– Тогда КАКОГО ЧЕРТА вы мне тут заливаете? Сколько раз можно повторять: мы не призраки и не духи, не демоны, не джинны, не эти... как их... потусторонние галлюцинации. Представьте себе годовые кольца на стволе срубленного дерева. Каждое кольцо – мир, множество похожих друг на друга миров, как в Зазеркалье. Похожих, но все-таки разных. Вы как раз и живете в самом крупном кольце. Мой слой, к несчастью, расположен рядом, вот вы меня и выдернули, причем, заметьте, достаточно бесцеремонно.

– Интересная гипотеза, – согласился майор.

– Да нет же, не гипотеза, а самая настоящая реальность! – продолжал настаивать гость. – Ну вот, представьте себе почти такой же мир, как и ваш, но только с некоторыми отличиями. Там тоже сейчас тысяча девятьсот сорок третий год. Там так же, как и здесь, идет война. Но так запросто вызвать меня и поговорить по душам ТАМ невозможно. Там нет языческих храмов – лагерей смерти. Гитлер – самый обыкновенный человек, маньяк, параноик, но вовсе не порождение неких таинственных темных сил. Солдаты СС уязвимы, а читающие мысли собаки реальны лишь в самом кошмарном бреду. Никаких заклинаний, никаких оккультных спецслужб, никаких секретных нейротехнологий. Вы можете себе такое представить?

– Нет, – снова честно ответил Карел. Такое представить он решительно не мог, такое просто не укладывалось в голове. Если бы не существовало всех только что перечисленных вещей, войну никогда не выиграть.

Уж лучше пулю в висок, чем жить в таком мире.

– У меня есть один аргумент в пользу множественности похожих миров, – торжествующе объявил ночной гость.

Майор с интересом слушал.

– Ваша «Лестница Иакова», это что?

– Весьма удобная штука.

– Не только! Вы хоть раз задумывались, ЧТО находится за всеми этими дверьми?

– Разные странные места.

– Но это и есть соседние миры! Разве не понятно?

– Теперь понятно, – кивнул Карел, которому страшно захотелось спать.

Весь этот разговор здорово его утомил: много шума, а толку ни на грош.

– Спасибо за содержательную беседу, можете идти. – И с этими словами майор снял с зеркала камень, перевернув мутную стекляшку блестящей стороной вверх.

– Да, я уйду, – гость гордо поднялся с кресла, – но помните: перед вами лежат две дороги. А это уже кое-что. Другие не могут рассчитывать даже на одну. Никогда не забывайте об этом...

И шагнув в нарисованную на полу звезду, ночной посетитель мгновенно исчез.

Заговорщики собрались в одном из храмов Берлина.

Было чудом, что церковь до сих пор не закрыли.

Несмотря на смягчение репрессий против священнослужителей, Третий рейх по-прежнему весьма неохотно терпел цитадели христианской религии.

С началом войны фюрер несколько смягчился, вернув из лагерей некоторых священников. Бесноватый лидер нации не желал раскалывать немецкое общество на верующих и атеистов.

Что ж, атеистов с каждым годом становилось все больше. Старая религия доживала в Тысячелетнем рейхе свои последние дни, это понимали все и в первую очередь сами священнослужители.

Пришло время действовать.

Провал сулил смерть, бездействие – уютное местечко в адском котле.

Встреча готовилась заранее.

Пастор Дитрих Бонхеффер тщательно выбирал подходящее помещение. В первую очередь следовало подумать о том, чтобы отыскать такую часть храма, в которой опасные разговоры нельзя будет прослушать.

Такие места в церкви были. Одно – позади органа, второе – в полуподвальном маленьком помещении, расположенном под полом в самом центре храма.

Зона позади органа была, пожалуй, слишком открытой, а вот маленький подвальчик подходил для встречи как нельзя лучше.

Но все-таки пастор решил перестраховаться и для пущей защиты перенес в подвал несколько древних реликвий: принадлежавший некогда одному крестоносцу серебряный крест, священный гвоздь, якобы выдернутый из руки распятого Спасителя, и ряд других менее значимых, но не потерявших свою силу реликвий.

Хотя в подлинности гвоздя у пастора имелись определенные сомнения, но проводить историческую экспертизу было сейчас глупо и совершенно неуместно.

Первым в храм прибыл полковник Фридрих Ридель, имевший давнюю привычку всегда приходить немного раньше назначенного времени. Раза два эта «вредная» привычка спасала ему жизнь.

Перебросившись парой ничего не значащих фраз, пастор и полковник спустились в полуподвальное помещение.

Фридрих скептически осмотрел маленькую комнатку, в задумчивости поглядел на кривой ржавый гвоздь, подержал в руках изящное серебряное распятие.

– Думаете, это нам поможет, пастор? – спросил полковник с явным сомнением.

– Должно помочь, – быстро кивнул Дитрих. – Сатанинские силы не властны в Божьем Доме!

– И они не смогут даже... мм... мельком сюда заглянуть?

– Полагаю, не смогут.

– Милый друг, не сочтите за обиду, вы слишком самоуверенны.

Но пастор все же слегка обиделся:

– В таком случае, может, вы, полковник, знаете более подходящее место для нашей встречи?

Фридрих с недовольством поглядел на Бонхеффера:

– Вы сегодня слишком раздражительны. Не нужно нервничать. Над нами всеми весит огненная петля. Мы все находимся в одинаковом положении, и нам совершенно нечего терять.

– Кроме жизни...

– Да, именно, кроме жизни.

В подвальчике появился иезуит отец Альфред Дельп и интригующим шепотом сообщил:

– Приехал Ханс Гизевиус!

– Так чего же вы ждете? – возмутился Фридрих. – Скорее ведите его сюда.

– Но, понимаете... он прибыл с женой.

– Он что, совсем сдурел? – гневно возмутился полковник. – Скажите, пусть Хельга останется в храме.

Отец Альфред кивнул, поспешив наверх.

– С ума сойти от них можно, – Сняв фуражку, Фридрих вытер платком выступивший на лысине пот.

В подвальчике было жарко. Непонятно для чего пастор расставил по углам толстые зажженные свечи.

– Это что, за наш упокой? – недовольно пробурчал полковник, пряча платок в карман кителя.

– Послушайте, Ридель, – пастор настороженно поглядел на приоткрытую дверь, – а откуда взялся этот Гизевиус? Он что, из вашего ведомства?

– Да, он из Абвера, – подтвердил полковник. – Весьма надежный человек. Недавно вернулся из Швейцарии, входил в тамошнюю агентурную сеть.

Через пару минут в подвале появился и сам Гизевиус, средних лет, невысокий человек с незапоминаюшимися чертами лица.

– Какого черта, Ханс, вы притащили сюда вашу жену? – тут же обрушился на него Фридрих. – Вы в театр собрались или на конспиративную встречу?

– Простите, полковник, – Гизевиус смущенно улыбнулся, – но мне показалось, что моя вечерняя прогулка в компании жены вызовет меньше подозрений. В любом случае она ничего не знает.

– Ему показалось... – недовольно пробурчал Фридрих, нетерпеливо расхаживая по маленькой комнатке.

Следом за Гизевиусом в храм прибыл граф Хельмут Мольтке, юрисконсульт Абвера. Затем появился мрачный как туча полковник Клаус фон Штауффенберг.

Почти все главные заговорщики были в сборе, не хватало только шефа Абвера адмирала Фридриха Вильгельма Канариса.

Через полчаса стало ясно, что адмирал сегодня не придет.

– Что ж, – вздохнул граф, – придется начинать без него.

– Кстати, он предупреждал меня, что может сегодня пропустить нашу встречу, – поспешно добавил Гизевиус.

– И вы все это время молчали?! – возмущенно воскликнул фон Штауффенберг.

– Ну... я полагал, что адмирал все-таки появится, – в замешательстве пробормотал Ханс.

– Господа, господа, не ссорьтесь, – примирительно поднял руки отец Альфред. – Пора начинать.

– Секундочку. – Пастор Бонхеффер внимательно оглядел присутствующих. – Сперва я хочу убедиться, что все вы по-прежнему люди.

– А по-моему, это излишне, – снова вспылил фон Штауффенберг.

– Но я вынужден настаивать...

С этими словами каждому из заговорщиков пастор дал подержать священный серебряный крест.

– Ну и как?! – в конце короткой процедуры усмехнулся граф. – Похоже, среди нас нет ни оборотней, ни живых мертвецов. Хотя, если бы мы были ими, то как в таком случае переступили бы порог Храма Божьего?

– Хитрость нечистого не имеет границ! – спокойно ответил пастор, заворачивая серебряный крест в расшитую золотом ткань. – Теперь можете начинать.

– Итак, господа, пришло назначенное время. – Фон Штауффенберг тяжело опустился на маленький деревянный стул. – Настал момент, которого мы столько все ждали. В скором времени Гитлер намерен лететь в Растенбург, полагаю, он вряд ли изменит свои планы. Фюрер очень педантичен. Лейтенант Фабиан фон Шлабрендорф установит в самолете мину британского производства с часовым механизмом. Вот эта мина...

Полковник достал из стоящего у ног портфеля запечатанную бутылку бренди.

– Если это шутка, то весьма неудачная, – усмехнулся Мольтке.

Фон Штауффенберг удивленно взглянул на графа:

– Никто не намерен шутить, это и есть та самая бомба.

Бутылка бренди в руках полковника щелкнула.

С тихим жужжанием стеклянное донышко отошло в сторону, явив взору присутствующих изящный часовой механизм.

– Фюрер ненавидит бренди, – на всякий случай напомнил Фридрих.

Фон Штауффенберг ухмыльнулся:

– Именно поэтому мы и остановили свой выбор на этом напитке. Вероятность того, что Гитлеру захочется промочить горло именно из этой бутылки, ничтожна мала.

– А если бренди заинтересует кого-нибудь другого?

– Совершенно исключено. Да и как вы вообще себе это представляете? Адъютант встает со своего места и нагло роется в личном баре фюрера?

– Тем не менее необходимо просчитать все варианты.

– Они уже просчитаны, – беззаботно махнул рукой полковник. – Бутылка в любом случае взорвется, когда самолет будет находиться в воздухе. Если кто-нибудь вдруг попытается ее откупорить, взрывной механизм сработает немедленно. Главное, чтобы бомба благополучно попала на борт.

Фридрих с интересом глядел на безобидную с виду бутылку чудесного бренди.

– А вы уверены в своем лейтенанте? – немного поразмыслив, спросил он. – Парень в ответственный момент не подведет?..

– В нем я уверен так же, как и в вас, господа, – незамедлительно ответил фон Штауффенберг. – Думаю, нас ждет успех. Осталось лишь еще чуть-чуть подождать, максимум неделю.

– Неделя – большой срок, – поморщился Гизевиус, затушив пальцами огарок ближайшей свечи. – Может произойти что угодно...

– Но мы все-таки подождем, – добавил отец Альфред, – и да поможет нам в нашем деле Господь Бог...

«Аминь», – мысленно произнес Фридрих.

Что ж, поживем – увидим.

И ждать-то оставалось всего ничего, какую-то неделю...

Карелу удалось немного поспать, хотя и заснул он почти под самое утро.

Ему даже сон приснился.

Странный, надо сказать, сон, такой, что ни к чему на трезвую голову и не привяжешь.

Ведь обычно как бывает? О чем накануне размышлял, то тебе и приснилось. А тут... полный шизофренический бред. И главное, не пил ведь ничего, лишь в забегаловке немного посидел.

А приснилась майору пустыня. Огромная. От горизонта до горизонта тысячи тонн песка и конечно же барханы. Волнистые и высокие, словно горбы верблюда. В небе кружила какая-то птица. Он точно помнил: если стервятник, то предзнаменование – хуже не придумаешь. Еще там было зеленое дерево. Зеленое дерево в пустыне! Нелепость. Но сны тем и славятся, что ни хрена в них наутро толком не поймешь.

У дерева стояла женщина, высокая, стройная, в белой необычного покроя одежде. Стояла спиной к майору, и длинные черные волосы развевал налетающий с барханов порывистый ветер. Солнце пылало высоко, но ветер почему-то был прохладный. Еще один парадокс на несколько минут возникшего во сне пустынного мира.

Хотя женщина и стояла к Карелу спиной, он был твердо уверен, что она ему незнакома.

Во сне он шел и шел вперед, стараясь приблизиться к странной фигуре невдалеке, но ноги по колено увязали в песке, и что-то пыталось удержать его снизу, не пуская к необычайно яркому, сочащемуся зеленью дереву. А потом его окончательно затянуло в песок, и, когда горячие крупинки устремились в рот, майор проснулся.

Сон не был кошмаром. Подсознание о чем-то предупреждало или, скорее, подсказывало какой-то выход. Удивительная картинка четко запечатлелась в памяти, словно он действительно там был.

А ведь наутро ночные видения трудно вспомнить. Что же это было? Кто пытался достучаться до него? Бесполезно ломать голову...

Встав с кровати, Карел изумленно уставился на царящий в комнате беспорядок. Ах да, ведь вчера ночью он вызывал оказавшегося чересчур болтливым потустороннего гостя.

Майор использовал запрещенную в Шестнадцатом отделе магию. Но что ему с сегодняшнего дня запреты, плевал он на них.

У старого, протертого в нескольких местах кресла стояла изящная резная трость с позолоченной ручкой. Значит, ночной гость ему не привиделся.

– Забавно, – тихо произнес Карел, после чего отправился в ванную, дабы сбрить ненавистную трехдневную щетину.

Как там писал один французский летчик? Умылся, побрился, прибрал на своей планете – и гуляй себе смело.

Что ж, сегодня майор будет искать Риту, ну а планета... планета может подождать.

Уж слишком загажена.