Текст книги "СМЕРШ. По законам военного времени"

СМЕРШ
По законам военного времени
Составитель – Валентин Мзареулов

Художник Елена Максименкова

© Мзареулов В. К., 2023

© ООО «Издательство Родина», 2023

* * *

М. А. Белоусов
Последний бой комиссара

Белоусов Михаил Артемьевич

Генерал-майор

Родился в 1907 г. В начале Великой Отечественной войны служил в Особом отделе НКВД по Юго-Западному фронту, в сентябре 1941 г. попал в окружение вместе с командованием, Военным Советом и ОО фронта. После войны – на различных руководящих должностях, руководил различными органами контрразведки МГБ – КГБ, включая Особый отдел КГБ по Киевскому военному округу и Управление особых отделов по Группе советских войск в Германии.

Поздно вечером 17 июля 1941 года меня вызвал к себе начальник Особого отдела НКВД Юго-Западного фронта комиссар государственной безопасности 3-го ранга Михеев Анатолий Николаевич:

– Завтра утром мы с Петровым Ф. А. выезжаем в действующую армию. Ты едешь с нами. Собирайся.

Поскольку ранее я уже выезжал с Михеевым А. Н. на несколько дней на Западный фронт, то спросил:

– Надолго?

– До полной победы над фашистами!

С нами поехал и адъютант Михеева А. Н. – лейтенант госбезопасности Пятков Иван Филиппович. Это был в полном смысле военный человек: подтянутый, дисциплинированный, сильный и уже имевший боевую биографию.

В августе 1938 года, будучи оперуполномоченным Особого отдела 40-й стрелковой дивизии, он участвовал в боях с японцами у озера Хасан. Когда в одном из батальонов были убиты командир и начальник штаба, Иван Филиппович принял командование на себя. В течение двух суток бойцы отражали яростные атаки врага, несколько раз переходившие в рукопашные схватки. Батальон уничтожил до 200 солдат противника и не сдал занимаемого рубежа.

М. А. Белоусов

За мужество и героизм, проявленные в боях у озера Хасан, Пятков И. Ф. был награжден орденом Красного Знамени.

Михеев А. Н. планировал уже через сутки прибыть в местечко Бровары в 16 километрах под Киевом, где размещались штаб и Особый отдел Юго-Западного фронта. Но из-за бездорожья мы добрались до места только через три дня.

Комиссар госбезопасности 3-го ранга А. Н. Михеев

Михеев А. Н. сразу же направился в штаб фронта для встречи с командующим генерал-полковником Кирпоносом М. П., членом Военного совета Бурмистенко М. А. и начальником штаба генерал-лейтенантом Пуркаевым М. А.

Как новый начальник Особого отдела фронта он представился членам Военного совета и доложил им о задачах, возложенных на органы военной контрразведки в связи с началом войны.

Вернувшись в отдел, Михеев А. Н. провел совещание, на котором потребовал от оперативных работников соблюдения железной дисциплины, определил их место и роль в сложившейся обстановке и обязал каждого военного контрразведчика помогать командирам и политработникам в поддержании высокого боевого и морального духа войск.

«Каждому из нас, – говорил он, – надо проникнуться чувством глубокой ответственности за судьбу Родины и строжайше выполнять требования директив Партии и Правительства».

Вечером Михеев А. Н. вызвал меня к себе и объявил, что мы едем на передовую, с собой берем старшего оперуполномоченного Горюшко Г. Г.

Горюшко Георгий Георгиевич – человек атлетического сложения, сильный духом и надежный во всех отношениях – уже бывал в боях с фашистами. На третий день войны он и старший лейтенант госбезопасности Котовенко А. П. были командированы в район Шепетовки. В пути следования увидели, что на лесок возле дороги из двух немецких самолетов выброшен десант.

Диверсанты! Решение принимается молниеносно: Котовенко А. П. мчится на машине в Шепетовку за подкреплением, а Горюшко Г. Г. остается на опушке леса наблюдать за десантом.

Когда Котовенко А. П. вернулся со взводом пограничников, в обусловленном месте он увидел Горюшко Г. Г., уже вооруженного немецким автоматом. Оказалось, что недалеко от него приземлился один из диверсантов, и, пока тот выпутывался из строп парашюта, Горюшко Г. Г. прикончил его без единого выстрела.

Прибывшие с Котовенко А. П. пограничники скрытно окружили диверсантов. Плотный огонь почти в упор оказался неожиданным для фашистов. Через 15–20 минут бой закончился. Из шестидесяти парашютистов в живых осталось только двое. На допросе они сообщили, что выброшенная группа имела задание вывести из строя Шепетовский железнодорожный узел.

Конечной целью нашей поездки на Западный фронт был левый фланг Киевского укрепрайона, где в те дни сложилось наиболее тяжелое положение.

Участок фронта, на котором немцы подошли близко к Днепру, прикрывала 147-я стрелковая дивизия под командованием полковника Потехина С. К.

На позиции одной из рот, от личного состава которой после десяти вражеских атак осталось только восемь человек, нашей группе довелось участвовать в отражении одиннадцатой. В этом бою Горюшко Г. Г. удалось связками гранат поджечь два фашистских танка.

Перед возвращением в отдел Михеев А. Н. предупредил нас: «В отделе никому не рассказывайте, в какой переплет мы попали, а то найдутся и такие, которые скажут: “Зачем их понесло в окопы?” А нам это надо было, особенно мне. Я лично хотел видеть в бою наших красноармейцев, быть с ними рядом, на себе ощутить психологическое состояние человека в момент фашистской атаки. Увидеть условия работы наших оперработников на передовой».

Так закончился первый день нашего пребывания на фронте. «Закончился день» – выражение неточное. В Особом отделе фронта тогда работали круглосуточно с перерывом на сон часа на два-три.

На второй день пребывания на фронте Военный совет поручил Михееву А. Н. оказать помощь командованию «в наведении порядка в прифронтовой полосе и в пополнении частей людьми».

Для выполнения задания был задействован почти весь резерв оперативного состава Особого отдела фронта, в том числе технические специалисты, сержанты, старшины и наиболее подготовленные бойцы из батальона охраны. В течение дня было создано несколько десятков оперативных групп по три-четыре человека, которые возглавили военные контрразведчики. На них возлагалась задача организовывать из военнослужащих и военнообязанных, находившихся в прифронтовой полосе, подразделения по 40–60 человек и отправлять их на передовую.

Также были созданы оперативные группы с задачей оказания помощи командованию в организации четкой и бесперебойной работы переправ через Днепр и железнодорожных станций, находящихся в непосредственной близости от линии фронта.

Известно, что к концу июля командованию Юго-Западного фронта удалось значительно укрепить боеспособность войск. Каждый километр на подступах к Киеву противнику приходилось брать в ожесточенных боях, ценой больших потерь. Если в течение первого месяца войны ему удалось в полосе нашей обороны продвинуться более чем на 700 километров, то во второй месяц темп его наступления замедлился в 10–12 раз. Во многом этому способствовали своевременные и грамотные действия военных контрразведчиков.

Военный совет фронта дал тогда их деятельности высокую оценку. Нередки были случаи, когда оперработникам приходилось поднимать бойцов в атаку, многие из них сложили головы на поле брани. Смелость и отвагу проявили майор госбезопасности Черник С. А., старшие лейтенанты госбезопасности Базанов М. А., Котовенко А. П., Чураков Д. Д., младшие лейтенанты госбезопасности Горюшко Г. Г., Красножён Н. Е. и другие.

8 августа 1941 года около трех десятков немецких танков при поддержке полка пехоты прорвали нашу оборону на левом фланге Киевского укрепрайона и захватили хутор Совки. Создалась угроза прорыва противника в Киев, захвата мостов через Днепр и окружения наших частей, находящихся западнее города. Командующий фронтом возложил задачу по ликвидации прорыва на воздушно-десантную бригаду полковника Родимцева А. И. и измученные боями остатки войск 206-й стрелковой дивизии.

Генерал-полковник Кирпонос М. П. обратился за помощью к Михееву А. Н., который немедленно направил на этот участок своего заместителя Петрова Ф. А. и оперработника Горюшко Г. Г. Прибывшие на место военные контрразведчики помогли командирам подготовить подразделения к бою и поднять красноармейцев в атаку, которую возглавили сами.

В этом бою Петров Ф. А. был тяжело ранен. Горюшко Г. Г. вынес его с поля боя и передал санитарам, а сам заменил погибшего пулеметчика и мастерски бил по фашистам из «Максима».

Бой продолжался два часа. Задание командования было выполнено – группировка немцев, прорвавшаяся в Совки, уничтожена. Допрошенные пленные показали, что доведенный до каждого немецкого солдата личный приказ Гитлера «Овладеть Киевом 10 августа!» остался невыполненным.

21 августа в результате нового наступления немцев на правом фланге нашего фронта были потеснены войска 27-го стрелкового корпуса. Штаб фронта, Военный совет и Особый отдел передислоцировались в Прилуки. 14 сентября немецкие танковые части соединились вблизи станции Ромодан, в результате часть войск, штаб фронта, Военный совет и Особый отдел оказались в окружении.

Михеев А. Н. приказал сформировать из сотрудников отдела и роты охраны три боевые группы. Первая – семь человек, во главе с ним, оставалась с Военным советом фронта, вторая – весь оперсостав отдела – должна была следовать со штабом, третья – вспомогательные подразделения отдела – уходила с остальными войсками. Я находился во второй группе.

При расставании Михеев А. Н. сказал, что надеяться на прорыв кольца окружения снаружи не следует. Оперработник должен быть всегда готов к активным боевым действиям, служить образцом мужества и стойкости. Добавил еще несколько ободряющих слов и в сопровождении Пяткова И. Ф. и Чеботенко В. П. убыл в расположение Военного совета.

Рано утром 19 сентября наша группа вошла в село Городище. Военный совет уже был здесь. Во второй половине дня от Михеева А. Н. был получен приказ всем военным контрразведчикам построиться на южной окраине села, в роще старых кленов. В строю – 62 сотрудника госбезопасности. Подошли Михеев А. Н., начальник штаба фронта Тупиков В. И., командующий Кирпонос М. П., члены Военного совета Бурмистенко М. А. и Рыков Е. П.

Михеев А. Н. довел обстановку: «Военный совет решил использовать последнюю возможность для выхода из создавшегося положения. Для этого он организует отряд прорыва в составе двух взводов: первого – из вас, чекистов, и второго – из красноармейцев комендантской роты штаба и пограничников, охраняющих Военный совет. Командиром взвода особистов назначается старший лейтенант госбезопасности Оксень. Командиром второго взвода – пограничник майор Ширяев. Отрядом будет командовать начальник войск охраны тыла полковник Рогатин».

Затем Михеев А. Н. попросил генерала Тупикова В. И. поставить боевую задачу. Свое выступление Тупиков В. И. закончил словами: «Если вам удастся прорвать окружение, Военный совет пойдет за вами. Если же сложите здесь головы, Родина вас не забудет».

Заняв исходное положение, мы по команде полковника Рогатина В. Т. бросились в атаку на немецких автоматчиков, окопавшихся в кустарнике на склоне высоты, и минут через двадцать уничтожили их. К нашему счастью, гитлеровцев там оказалось, как и предполагал генерал Тупиков В. И., не так уж много.

Атака и развитие прорыва продолжались часа полтора. За это время нам удалось переправиться вплавь через реку Многа у села Загребелье и продвинуться в заданном направлении на три километра. Севернее села Мелехи наш взвод соединился со взводом майора Ширяева. Подсчитали потери. У нас – человек десять. Примерно столько же у Ширяева. Вышли из строя и оба приданных ему броневика.

Полковник Рогатин В. Т. послал в Городище, в Военный совет, двух пограничников с донесением о том, что отрядом задача выполнена – путь из Городища свободен – и Военный совет может следовать за отрядом. Мы же продолжали выполнение задачи, уходя в направлении села Сенча. Вечером мы двинулись по полям, озаряемым пожарищами горящих хлебов, на Сенчу…

26 сентября, измотанный переходами и многочисленными стычками с немецкими заслонами и отдельными подразделениями, наш взвод переправился через реку Псёл вблизи хутора Млыны и вышел в расположение 5-го кавалерийского корпуса.

Ядро нашего взвода составляли 18 военных контрразведчиков. Мы вышли из окружения в военной форме с оружием, личными и партийными документами и после короткого отдыха были готовы выполнять новые боевые задачи.

Что же произошло с сотрудниками трех подразделений, находившихся в группе Военного совета фронта, после того как наш отряд осуществил прорыв из села Городище?

Направленные туда Рогатиным В. Т. пограничники доложили командующему фронтом, что немецкое окружение прорвано, путь свободен, можно идти за отрядом прорыва. Военный совет вышел из Городища, но задержался на переправах из-за неисправности мостов на реке Многа. В полночь продолжил движение, но не по нашему маршруту, а несколько западнее его. Возможно, генерал Кирпонос М. П. изменил маршрут движения потому, что два больших отряда генерала Потапова М. И. и генерала Баграмяна И. Х. должны были по его задаче захватить мосты через реку Сула.

Генерал-полковник М. П.Кирпонос

Группа Военного совета вскоре догнала колонну штаба и тыловых подразделений 5-й армии во главе с генералом Потаповым М. И. Их совместный отряд численностью около 800 человек к рассвету 20 сентября вышел к хутору Дрюковщина.

Кирпонос М. П., посоветовавшись с генералами, приказал остановиться здесь на дневку, укрыв отряд в урочище Шумейково, расположенном западнее реки Сенча. Как только рассеялся утренний туман, над ними появился немецкий самолет-разведчик. Вскоре урочище плотным кольцом окружили десяток немецких танков и двадцать автомашин с пехотой. По урочищу был открыт пулеметный и артиллерийско-минометный огонь.

Командиры, политработники и военные контрразведчики стали перегруппировывать подразделения для отражения атаки фашистов.

Первыми повели в контратаку свои подразделения лейтенант госбезопасности Пятков И. Ф., младший лейтенант госбезопасности Горюшко Г. Г., начальник Особого отдела 5-й армии капитан госбезопасности Белоцерковский И. М., начальник штаба армии генерал Писаревский Д. С. и еще пять-шесть штабных командиров. Почти все они погибли. Горюшко Г. Г. замахнулся на танк гранатой, но не успел ее бросить, как был скошен пулеметной очередью. Пятков И. Ф. был тяжело ранен в живот и застрелился, когда немцы попытались взять его в плен. Погибли в бою Белоцерковский И. М. и Писаревский Д. С.

Пытаясь вырваться из окруженного урочища, поднимали бойцов в атаку комиссар госбезопасности Михеев А. Н., дивизионные комиссары Рыков Е. П. и Никишев М. С., генералы Кирпонос М. П., Тупиков В. И. и Потапов М. И.

Но силы были неравны. Под лавиной огня приходилось отходить вглубь урочища, затем снова и снова контратаковать. В этих боях были ранены Михеев А. Н., Рыков Е. П., Кирпонос М. П. и Потапов М. И.

Бой у урочища продолжался весь день. Героическое сопротивление советских воинов заставило противника прекратить к вечеру свои атаки. К этому времени уже были убиты командующий фронтом Кирпонос М. П., многие командиры, политработники, красноармейцы и особисты.

Ночью оставшиеся в живых, не теряя надежды на прорыв, организовали несколько небольших групп и выбрались из урочища. Группа генерала Тупикова В. И. пошла в северном направлении и в километре от урочища, у хутора Овдиевка, напоролась в темноте на засаду немцев. Завязалась перестрелка, в ходе которой генерал Тупиков В. И. был убит.

Группа под командой Михеева А. Н., в которую входили заместитель начальника Особого отдела фронта Якунчиков Н. А., член Военного совета 5-й армии дивизионный комиссар Никишев М. С., начальник Особого отдела одной из дивизий этой армии старший лейтенант государственной безопасности Стороженко А. А. и три красноармейца из взвода охраны, направилась на восток.

Утро 21 сентября застало эту группу в двух километрах юго-западнее села Исковцы Сенчанского района. Здесь на поле, в стогах сена, решено было дождаться вечера. Но вскоре появились немецкие танки, которые гусеницами стали утюжить разбросанные по полю копны. Они гонялись за людьми, давили и расстреливали их из пулеметов. Гранат ни у кого не было. Михеев А. Н. со своими товарищами пытался укрыться в овраге, но танк преследовал их до самого обрыва. Михеев А. Н., Якунчиков Н. А. и Никишев М. С. героически пали в этом неравном бою.

Так в те грозные дни работники особых отделов делили с войсками все тяготы боевой жизни, служили образцом мужества, героизма и преданности Родине.

Возле урочища Шумейково, где командование Юго-Западного фронта с группой военных контрразведчиков приняло последний бой, сооружен монумент в честь советских воинов, сражавшихся с немецко-фашистскими захватчиками на Украине летом и осенью 1941 года. Монумент торжественно открыт 18 сентября 1976 года, в канун 35-й годовщины этого боя.

И. С. Шабалин
Дважды трофейный дневник

Шабалин Иван Савельевич (1902–1941)

Майор госбезопасности

В органах ОГПУ – НКВД с 1929 г. С января 1940 г. заместитель наркома, с ноября 1940 г. – нарком внутренних дел и госбезопасности Бурят-Монгольской АССР. 23 августа 1941 г. назначен начальником Особого отдела НКВД по 50-й армии Брянского фронта.

20 октября 1941 г. в ходе отступления армии погиб.

Одна из горьких страниц поражений 1941 г. – трагедия 50-й армии. В начале октября 1941 г. она попала в окружение под Брянском и к ноябрю была практически уничтожена. Погибли и попали в плен около 90 000 красноармейцев. В числе погибших – командующий армией генерал-майор М. П. Петров и начальник особого отдела майор ГБ И. С. Шабалин. На его теле немцы обнаружили рукописные записи. Как ни удивительно – чекист вел дневник.

Разумеется, немецкое командование оценило ценность добычи. Хотя Шабалин был достаточно осторожен и не доверял бумаге секретных сведений, противнику важны были любые сведения о происходящем среди командования погибшей армии. В сопроводительном письме командованию 2-й танковой армии вермахта об этом дневнике говорилось, что «он дает интересную картину настроения командующего 50-й армией генерала Петрова и его ближайшего окружения во время битвы за Брянск и характерен для боевого духа противника. Он показывает, что трудности управления войсками и напряжение войск у противника значительно больше, чем у нас. Дневник следует использовать в работе с войсками». Перевод дневника был размножен и распространен среди офицеров вермахта.

18 декабря 1941 г., в ходе контрнаступления под Москвой частями 1-го гв. Кавалерийского корпуса среди прочих трофеев были захвачены немецкие документы. Среди них был и злополучный перевод записок И. С. Шабалина. Он был вновь переведен на русский и направлен в НКВД. Ныне он хранится в 148-й – «трофейной» – описи фонда ЧГК (Р-7021) в ГАРФ. Ниже мы предлагаем его вашему вниманию.

Разумеется, следует помнить, что это не аутентичный документ, а двойной перевод – с русского на немецкий и затем обратный перевод без сверки с пропавшим у немцев оригиналов. Кроме того – нет никаких гарантий, что в него не вносили собственных правок немецкие пропагандисты. Тем не менее, это редчайшее письменное свидетельство должно быть интересно читателю.

12.8.1941 г.

В 700 часов утра выехали с пассажирским поездом № 3 из Улан-Удэ в Москву.

На вокзале провожали меня Надежда, Петров, Ильин и Козырев. Мое мнение: надолго, даже быть может навсегда расстаюсь я с моей семьей и моими добрыми, дорогими друзьями.

17.8.1941 г.

В Красноярске я не встретил Бакулина.

В пути было ужасно скучно.

18.8.1941 г.

Также в Свердловске я не встретил Леонина.

Все 4 часа пробыл на вокзале.

19.8.1941 г.

В пути много читал. Покупал ягоды.

На каждой станции мы долго стояли.

21.8.1941 г.

Прибыл в Москву, тотчас же отправился в ОК и к моему удивлению немедленно получил назначение.

22.8.1941 г.

Начинаю с формирования Особого отдела 50-й армии.

23.8.1941 г.

Был в Наркомате. Читал приказ. Получил звание майора государственной безопасности.

24.8.1941 г.

Продолжаем снаряжаться. Получаем обмундирование.

Я принес товарищу Борисковскому шинель в Наркомат, отправил телеграмму Наде, еду в Брянск.

25.8.1941 г.

Я нервничаю. Нет покрышек для автомашины, нет бензина. Состав [отдела] еще не полон.

В 1700 выехали из Москвы в Тулу.

26.8.1941 г.

Переночевал в авто. Продолжаем поездку, в пяти автомашинах. Настроение людей хорошее.

27.8.1941 г.

Прибыли на место назначения в деревню Вышковичи, близ г. Брянска. Расквартировались в сельхозтехникуме.

28.8.1941 г.

Утром зенитки обстреливают немецкие самолеты. Выехал в дивизию на передовые позиции.

29.8.1941 г.

Принял дела. Аппарат бежит. Противник предпринимает налеты на г. Брянск. Стучат пулеметы и зенитки. Самолеты немцев безнаказанно улетают. Наших ястребков пока что не видно.

30.8.1941 г.

Выезжал в некоторые дивизии, чтобы дать практические указания.

2.9.1941 г.

Мы перебрались со штабом в д. Чайковичи, близ Орджоникидзеграда.

3.09.1941 г.

Город О. почти безлюден. Во многих местах он разрушен авиацией противника.

4.9.1941 г.

Брянск сильно пострадал от атак немецкой авиации. Целые городские кварталы разрушены.

5.9.1941 г.

При посещении линии фронта я купался в Десне и наблюдал бомбардировку нашей передовой линии немецкой авиацией. Атака продолжалась приблизительно 2 часа и была ожесточенной. Самолеты пикировали и удалялись все безнаказанно.

6.9.1941 г.

Армия не является такой, какой мы привыкли представлять ее себе на родине. Громадные недостатки. Атаки наших армий разочаровывают.

7.9.1941 г.

Допрашивали одного рыжего немецкого военнопленного, оборванного парня, обовшивевшего, на редкость тупоумного.

30.9.1941 г.

Положение с личным составом очень тяжелое. Почти весь состав армии подобран из людей, родина которых занята немцами. Они хотят домой. Бездеятельность на фронте, отсиживание в окопах деморализуют красноармейцев. Появляются случаи пьянки командного и политического состава. Люди иногда не возвращаются из разведки. Противник ведет слабый минометный огонь. Он укрепляет передовые позиции отлично. Мы живем в землянке. Бывает немного холодно, особенно по утрам.

Вчера 29.9.1941 г. меня вызывал командующий армией на командный пункт. Был чрезвычайно интересный разговор о политико-моральном состоянии войск и наших мероприятиях. Ночью я возвратился в свою землянку, без света, в ужасной темноте. Я возвратился очень расстроенным. Дела идут плохо. Знает ли Москва действительное положение на фронте

На пути через колхозные поля видно много хлеба, собранного в скирды и копны. Сколько добра пропадает! Становится страшно. Некоторые красноармейцы собирают рожь для лошадей. Копают себе картофель и заготавливают дрова.

1.10.1941 г.

Я встал рано утром. Из Москвы прибыли т.т. Тутушкин и начальник Особого отдела фронта Бегма. Это дало хороший толчок. Затем все выехали в дивизии, также и мои два представителя.

В дивизиях дело обстоит неблагоприятно как с нашим аппаратом, так и с командно-политическим составом. Он работает плохо.

Хорошим уроком будет для нас происшедшая катастрофа с 42 красноармейцами в 258-й стрелковой дивизии и подобное же дело с 18 людьми в 217-й стрелковой дивизии. Позорно, что мы проспали и расследование дела не приносит необходимого результата.

Вывод: Положение 50-й армии неблестяще. Она состоит почти целиком из людей, родственники которых находятся в областях, занятых противником.

От нас и от командования требуются жесткие мероприятия. Многие военные инстанции и часть нашего аппарата работают все еще, как в мирное время. Этому благоприятствовало еще и то, что армия почти два месяца находится в обороне и ведет только артиллерийский, минометный и пулеметный огонь, и то лишь периодически и очень слабо. Ночью люди на передовых позициях обороны спят; немцы выставляют посты и уходят для ночевки в деревню. Это не война, а пародия. Нет никаких активных действий, атак, и из-за этого среди красноармейцев возникают нездоровые проявления.

Сегодня я провожал «москвичей». Возвратился в свою землянку и пишу эти строки при свете свечи. Душа болит, настроение отчаянное. Все же нужно положение немедленно восстановить, и это надо сделать любой ценой.

2.10.1941 г.

Я встал в 8 часов утра, позавтракал: хлеб, сыр, чай с сиропом. Лежит донесение о том, что противник наступает на фланге 13 армии нашего фронта. У нас беспрерывно слышна артиллерийская стрельба. Мне нравятся наши пушки, или, как их называют немцы, – «дьявольская артиллерия». Если бы эти пушки были здесь у нас, это подняло бы дух нашей армии. Вражеские машины часто пролетают мимо, слышна стрельба зениток. Вчера был захвачен военнопленный немец, оборванный и обовшивевший молокосос. Настроение у них нисколько не воинственное. В голове у них пустота, буквальный мрак. Этого я не ожидал.

В 17–00 часов противник наступает по всему фронту, на нескольких участках он потеснил наши войска и форсировал Десну. Весь день слышна артиллерийская стрельба.

3.10.1941 г.

Я спал в землянке. Встал в 7.30. Кричат, что прибыл тов. Колесников. Я поехал поэтому во второй эшелон. Мы обменялись мнениями о наступлении противника. Позорно, что враг снова одержал победу, прорвал позицию 13 армии, занял г. Кромы, находящиеся в 30 километрах от Орла. Отрезает нас. Занял на нашем участке фронта несколько деревень.

В 12–00 мы выехали на участок 258-й дивизии, где провели 2 часа, чтобы затем вечером возвратиться в Т. Огонь нашей артиллерии силен, пехота готовится к атаке. Есть приказ возвратить потерянные позиции. Вечером, когда я пишу эти строки, положение еще не прояснилось. Подразделение связи работает плохо. Штаб то же самое.

В тылу сидят трусы, которые уже приготовились к отступлению. О боже, сколько льстецов здесь. Колесников говорит, что в Орле НКВД уже эвакуируется. Но от нас до Орла еще 150 километров! Что за путаница, что за беспомощность! Если бы была здесь твердая рука! Хорошо продуманный штурм – и немцы побегут без оглядки. Их силы в сравнении с нашей армией видимо истощены и наше отступление кажется немцам отчасти неожиданностью.

Еще 1.10.41 г. у нас появился один немецкий солдат и заявил: «Завтра мы атакуем вас по всему фронту». Он видел в нашей армии силу, однако эта сила задрожала и дала противнику возможность форсировать безнаказанно Десну в нескольких пунктах. Однако на участке 258-й стрелковой дивизии наша артиллерия хорошо поработала, и противник оставил на поле боя много убитых и раненых.

4.10.1941 г.

Рано утром я с товарищем К., который прибыл ко мне из деревни Т., пошел к Петрову. Мы сидели около 2-х часов и обменивались нашими мнениями о ходе немецкого наступления. В 12–00 часов мы выехали в автомашинах в Дятьково. В пути встретили К., начальника Особого отдела 217-й дивизии. Он сказал: «Я ищу командный пункт для 217-й дивизии». Мы дали ему указания. В пути мы встретили также комиссара 217-й дивизии. Он рассказал нам об обстановке, мы мало верили ему. Мы встретили группу красноармейцев и послали ее в дивизию.

Положение 217-й дивизии следующее: 2.10.41 г. немцы провели усиленную артиллерийскую подготовку, разбили пулеметные гнезда и позиции наших стрелков, отогнали наши передовые посты и перешли в атаку. Немецкая авиация проявляла деятельность и не давала нашим силам возможность развернуться.

Результат: Дивизия разбита. Полк № 766, находившийся на правом фланге, потерян; связь прервана и никто не знает, где она осталась. От 755-го полка осталось человек 20. Остальные мертвы, ранены или рассеяны. Дивизия потеряла руководство. Красноармейцы были оставлены на произвол судьбы. Все приходят с оружием. От дивизии осталось не более 3 тысяч человек, и эти также рассеяны.

Сегодня немцы не наступают, они только ведут разведку. По-видимому, у них здесь много сил. Здесь нужно было бы теперь наступать, но для этого ничего нет. Две бессильные армии стоят друг против друга, одна боится другую.

Вечером: говорят, что Орел горит. Нас обошли. Весь фронт, т. е. 3 армии, попали в клещи, в окружение, а что делают наши генералы? Они «думают». Уже стало привычкой: «Я уклоняюсь от окружения, мы сдаем фронт», а что же теперь? Но нужно сказать, что отдельные участки фронта удивительно устойчивы; это было врагу неприятно. Но, несмотря на это, мы уже наполовину окружены – что будет завтра?

В 22.00 я поехал в лес и говорил с командующим армии – генерал-майором Петровым об обстановке. Он сказал, что фронт не может здесь больше помочь, и спросил меня: «Сколько людей расстреляли Вы за это время» Что это должно означать?

Комендант принес литр водки. Ах, теперь пить и спать, может быть тогда будет легче.

Перспективы войны далеко не розовы, так как противник вогнал мощный клин в наш фронт. Но у нас, как всегда, потеряли голову и не способны ни к каким активным действиям.

5.10.1941 г.

Мы встали в 8.00 часов утра. Я поехал бриться. Большая очередь. Я не стал ожидать. Целый час стоял у машины, мотор не работал. В 11 часов я поехал на участок 260-й стрелковой дивизии, беседовал с начальником штаба, спал во втором эшелоне, заблудился и попал на передовые позиции к одному из наших батальонов.

Я нашел второй эшелон в д. Орменка, побрился и помылся. С начальником Особого отдела тов. Клейман пошел обедать. Обед был отличный, обслуживание тоже. Дивизия отошла очень немного, они имеют большие потери, против 260-й дивизии противник сосредоточил 3 дивизии. Немцы идут в атаку во весь рост. Наши солдаты буквально косят их.

4.10.41 г. вступили в действие наши танки и после выполнения своей задачи возвратились в д. Шимятино, где подверглись бомбардировке. Дураки, поставили их в кучу и не замаскировали.

Выводы: Дивизия дерется отлично, красноармейцы храбры

Утром прибыл гвардейский дивизион. Командир этой «дьявольской артиллерии» говорит, что они также подвергались бомбардировке. Дивизион имеет 3 орудия, стреляющие залпами. Задачу на нашем фронте он еще не получил.

Немецкие солдаты имеют только куртки, они снимают с убитых красноармейцев шинели и носят их. Для отличия они отрезают рукава до локтей.

Танки отправились в направлении Брянска. Вероятно, они ожидают сзади противника.

6.10.1941 г.

В 9–00 утра К. возвратился с фронта. Он говорит, что штаб переехал. Остались военный совет и оперативный отдел. Особый отдел полностью отрезан. Он (К.) возвратился поэтому к нам. К. был там около 2-х часов, он говорит, что он едет в штаб фронта. У него болит сердце. Я не советовал ему ехать, затем я ему сказал: «Ну поезжай, только вечером возвращайся обратно». Мы обменялись затем мнениями относительно сегодняшнего дня.

В 15–30 часов сообщили, что танки противника окружили штаб фронта. Происходит стрельба. Затем нет никаких известий из штаба фронта. Около 17 часов танки возвратились в город. Об этом сообщили нам во время обеда. Второй эшелон уехал на велосипедах в деревню Гололобовка.