Текст книги "Через Западный океан"

Слушавшие рассказ Коломбо последовали его примеру.

– Все в руках Господних, – произнес Пинетти. – И мы имеем удовольствие видеть вас живым.

– Вот я и воспользовался случаем. Перестал воевать и принялся рисовать карты для мореходов, – засмеялся Коломбо.

Присутствующие тоже рассмеялись и закивали одобрительно.

– Вы, кажется, говорили, что там, в Португалии, и женились, дорогой друг, – подмигнул почетному гостю Пинетти.

Синьор Кристофоро встал из-за стола и в возбуждении расхаживал по комнате.

– Так, а как же с женитьбой? – снова напомнил один из гостей. – Об этом вы ничего не сказали.

– Это случилось несколько позже, – продолжил, останавливаясь, знаменитый картограф. – Брат Бартоломео хотел сосватать для меня дочь своего начальника. Я женился на его дочери. Ее звали Филиппа. Она была красивая, воспитанная в лучших манерах, кроткая и скромная девушка.

– Что довольно редко для пылких португальских девиц, – весело вмешался щеголь Казальо.

– Продолжайте, продолжайте, синьор Христофоро. Эй, Чекко, разливай гостям вино. Что это ты задремал, парень?

– Я не сплю, хозяин. Я просто заслушался рассказами мессера Коломбо, – встрепенулся Чекко.

– Вскоре после венчания с Филиппой, – сказал Коломбо, – моего тестя назначили губернатором острова Порто-Санто, что неподалеку от африканского берега. Туда я и переехал с Филиппой. Там у нас родился сын Диего.

– Поздравляем вас, досточтимый мессер Кристофоро, – воскликнули все за столом.

– Благодарю вас. Но, оставляя семейные дела в стороне, я хочу возвратиться к той теме наших споров, которая волнует нас как картографов. В основе нашего общего мнения лежит понятие о шарообразности земли, которое пока не поддерживается церковными властями…

– Но в прямую уже и не отвергается, – засмеялся Эсальтато.

– Во всяком случае, за утверждение этого светского догмата, – хмурясь, сказал Пинетти, – вас уже не схватят и не поволокут на костер.

– Может быть… – неуверенно и загадочно произнес Франко Казальо.

– Я внимательно изучил книгу мессера Марко Поло, венецианского купца, великого землепроходца, побывавшего в империи Чинца или Цинца, завоеванной тогда монгольскими ханами, – задумчиво сказал Коломбо. – Я даже позволил себе испещрить многие страницы своими пометками, чтобы ничего важного не позабыть. Сам венецианец сумел стать крупным чиновником у великого хана монголов, завоевавших эту огромную, многонаселенную, таинственную страну. Кстати, сам Марко Поло называет ее Катай, а не Чинца, как принято в Европе.

– Я тоже читал книгу венецианского путешественника, – заметил Эсальтато. – Многое мне показалось какой-то не очень достоверной сказкой. Например, там где говорится, будто существует страна, где якобы живут люди с одной рукой и одной ногой. Поэтому, мол, они не ходят в вертикальном положении, а постоянно крутятся колесом.

Все присутствующие засмеялись. Особенно весело хохотал Чекко, пока хозяин не погрозил ему пальцем из-за его излишней несдержанности. Но Чекко не особенно смутился.

– Я тоже умею катиться колесом, – заявил он с задором. – Ведь я до четырнадцати лет выступал на праздничных торжищах в разъездном балагане. Мне это и сейчас ничего не стоит.

– А в другом месте у Поло есть запись про такое место, где люди могут снимать с плеч свою собственную голову. Они часто носят ее в руках или под мышкой.

– Ну, это уж абсолютная чушь, – разом заговорили все картографы, а Эсальтато попросту возмутился от такого вранья.

– Дело в том, – раздумчиво произнес Коломбо, – что мессер Марко Поло писал свою великолепную книгу не собственной рукой. Он находился тогда в плену, у нас в Генуе, в тюрьме замка Сан-Джордже. Всего пробыл здесь четыре года. А книгу он диктовал одному заключенному, сидевшему с ним за участие в военной стычке галер. Его звали Рустичелло. Говорят, родом он был из города Пизы, и занятие его в обычное время заключалось в писании рыцарских романов. Но вы, конечно, знаете, что эти проворные господа сочиняют в своих романах? Кроме бесконечных погонь, сражений, поединков между королями, герцогами, графами и прочими героями там участвуют еще и великаны, чудовища, злые волшебники и прочие сказочные существа. Ничего нет удивительного, если Рустичелло в правдивые и трезвые сообщения венецианца внёс для развлечения публики откровенные выдумки. Так и остались наряду с деловыми сообщениями всякие неимоверные глупости.

Молодой картограф Козальо пожал плечами. Он переглянулся с Эсальтато, и на губах его промелькнула усмешка. Он явно скептически относился к экзальтированной и безыскусственной вере синьора Коломбо.

– Это именно те места в неизведанной Азии, где можно приобрести неисчислимые богатства. Он сообщает о том, что у местной знати неимоверное количество золота и драгоценных камней. Даже крестьяне во время свадьбы украшают невест, как принцесс, золотыми браслетами, ожерельями, кольцами и диадемами. А в храме на таинственном острове находится статуя их главного идола Бодисатвы. Марко Поло указывает, что во лбу этого идола или в его короне вкраплен рубин величиной с человеческую ладонь. Красный свет от такого огромного рубина озаряет лицо Бодисатвы, словно горит неугасимый светильник.

– Господи, сколько же полновесных золотых дукатов может стоить этот рубин, если его продать на европейском рынке! – воскликнул кто-то из гостей. – На такие деньги можно нанять и вооружить любое войско!

– В книге мессера Марко есть указание следующего содержания. – Коломбо продолжал ту же тему. – Неподалеку от завоеванной монгольскими ханами страны, названной Поло страна Катай, расположена на нескольких островах еще одна сильная держава, которую он именует Сипанго или Ципанго. Люди, населяющие эти земли, внешне похожи на тех, что живут в империи Катай. В этом самом Ципанго тоже, как и в Катае, умеют ткать шелк разных раскрасок, с причудливыми и красивыми узорами. Но действительно поражает сообщение венецианца об огромном количестве золота в этой стране. Мессер Марко пишет, что все крыши домов в столице Сипанго покрыты золотом.

– Я бы поправил вас, мессер Коломбо, – сказал Эсальтато, человек упорный, не менее Коломбо увлеченный дошедшими до его времени письменными свидетельствами. – Так вот, в книге Марко Поло, где говорится о золотых крышах, не совсем ясно: сам ли венецианец бывал на тех островах или только разговаривал с людьми, там якобы побывавшими.

– Не знаю, чем объяснить мою доверчивость, но я верю Марко Поло, – несколько смущенно улыбнувшись, сказал Коломбо. – И тем более, если мы все-таки убеждены в шарообразности планеты, на которой живем, то напрашивается вывод: двигаясь на восток через турецкие и сарацинские земли, можно сушей достичь империи Катай, а южнее – Индии, а еще дальше к восходу солнца, через тамошнее море оказаться у города с золотыми крышами. Но тогда, рассуждая логически, двигаясь от европейских берегов наоборот, то есть через Западный океан… противоположный маршрут приведет… Нет, лучше скажем: должен привести наши каравеллы в страну Ципанго, в империю Катай, и даже, вполне вероятно, в Индию.

– Ваша логика убеждает. Но хотелось бы более материальных подтверждений этой риторической слаженности.

Коломбо вдруг быстро повернулся, отошел от окна, где небо уже темнело и высоко над Генуей показалась луна. Он наклонился к столу, уставленному остатками ужина.

– Послушайте меня, друзья мои, и я сумею убедить вас вполне доказательным рассказом. Когда я жил на Азорских островах со своей женой Филиппой, тестем – губернатором Перестрелло и моим братом Бартоломео, я, держа в уме предположение о пути через океан, часто посещал побережья многих островов, обращенных на запад. Особенно тщательно я рассматривал эти места после сильных штормов, которые происходили от ветров, дующих со стороны солнечного заката.

– Вполне разумное положение, – словно бы подтвердил сказанное Коломбо синьор Пинетти. – Продолжайте, пожалуйста.

– Так вот, у берегов, обращенных к западу, я не единожды находил пригнанные ветром через пространство океанских пучин огромные стволы деревьев с зелеными листьями. Следовательно, расстояние от Азорских островов до неизвестного нам берега на противоположной стороне океана не такое уж огромное.

– Конечно, раз листья на деревьях не успели завянуть или отмокнуть, – поддакнул Пинетти. – И эти не с африканского или, тем более не с европейского берега. Значит, они росли на суше где-то на той стороне…

– Однажды я нашел кусок дерева, явно обработанного человеческими руками, каким-то острым орудием. На куске дерева было вырезано изображение некого идола… но с явными человекоподобными чертами: носом, глазами, губами и с большими ушами, как бы оттянутыми мочками ушей. – Мессер Коломбо показал, какими примерно были уши неизвестного идола. – И наконец… моим братом Бартоломео и несколькими матросами обнаружили два трупа, тоже пригнанные ветром.

– Как только их не сожрали акулы! – удивился Козальо.

– Эти трупы людей неизвестной расы, – продолжал Коломбо, – не походили на негров или европейцев – южных или северных. Скорее, по сведениям моряков, побывавших некогда в Крыму, за Понтом Евксинским, эти доставленные штормами мертвецы своими скулами и узким разрезом глаз походили на татар или другие народы из татарских степей. Как вы знаете, так условно обозначаются на картах лежавшие за огромной рекой Итиль[8]8
  Река Итиль – Волга.


[Закрыть], за бесконечно пространными степями, где кочуют или кочевали во времена Марко Поло подданные Татарского хана, бравшего дань с московитов, русов, буртасов, аланов и сотни других народов вплоть до завоеванной империи Катай.

– Мне кажется, у вас вполне достаточно причин обратиться к сильным мира сего, к властным и богатым людям за помощью в осуществлении ваших устремлений переплыть океан в западном направлении, – подытожил рассказы мессера Коломбо Пьетро Пинетти.

– Да, я считаю: за океаном и есть край того таинственного Востока, богатства которого нужны для освобождении Святой земли, – подтвердил Коломбо. – Я прожил на Азорских островах и в самой Португалии восемь лет. Я не сомневался, что всякое правительство, которому я предложил бы создать флотилию, с готовностью даст средства ввиду неисчислимых выгод, грядущих после открытия богатых стран, лежащих за океаном на запад от Европы. Именно из-за этих будущих выгод я желал, чтобы это плавание поддержало мое отечество – Генуя.

– Почему же до сих пор оно не осуществлено? – спросил Пинетти. – Почему вы здесь не в качестве водителя флотилии, а продолжаете работать картографом?

– Я покинул Португалию, хотя был представлен ко двору короля Альфонсо Пятого. Сам король удостоил меня беседы. В ней я изложил свои доводы, о коих мы сегодня говорили. Однако король засомневался в достоверности моих сведений. Но, по-моему, он хотел, чтобы во главе будущего похода оказался португальский флотоводец. Альфонсо Пятый необычайно ревностно поддерживает стремление португальских капитанов в освоении африканского берега. У него есть твердое намерение найти человека, который бы обогнул материк и узнал пути к Индии.

– Так отчего вы снова в Генуе? – взволнованно спросил Эсальтато.

– Вы обращались в генуэзский сенат? – перебил его Пьетро Пинетти.

– Я обращался в сенат, вооружившись всеми имеющимися у меня документами и картами.

– И что же?

– Сенат в глубоком молчании выслушал мой доклад. Мне показалось, что сенаторы были очень заинтересованы, Они долго совещались потом и предложили мне явиться назавтра для окончательного ответа. Я пришел на следующий день.

– Каков же был ответ сената Генуи?

– Мне отказали по причине недостаточности государственной казны.

Создание флотилии

Однажды, когда синьор Пинетти вместе с учениками Луиджи, Чекко и окончательно принятым Ренцо увлеченно трудились над раскраской географической карты, в мастерскую вошел Эсальтато.

После взаимного приветствия и нескольких замечаний по поводу новой карты, мастера уселись в кресла. Они перешли к разговору, касающемуся дальнейших усилий мессера Коломбо найти поддержку где-либо в высоких кругах иностранных государств.

– Мессер Коломбо – человек редкого упорства, – говорил Эсальтато, держа в руке случайно попавшуюся в его пальцы кисть, и словно подтверждал свои слова взмахами этой кисти, как неким указующим жезлом. – Я встретил его младшего брата Якопо, рассказавшего, что за последние месяцы произошло немало событий, касающихся его старшего брата. Внезапно умерла от какой-то неизвестной болезни его жена Филиппа. Коломбо не оставил сына Диего у тестя, а привез в Геную. Тут он оказывал денежную помощь своему престарелому отцу, тоже ставшему недавно вдовцом.

– Да, жизнь идет своим чередом, – вздохнул Пинетти, слегка склонив голову с видом, словно подтверждавшим неизбежность грядущих печалей. – Уходят близкие родные люди. Дела продолжают одолевать. И хочешь не хочешь, а нужно продолжать осуществление задуманного, чего бы это ни стоило.

– Так считает и мессер Коломбо, судя по его дальнейшим предприятиям. Вместе с сыном и братом Бартоломео он плавал на торговой каравелле в Англию. К чему бы это, спросите вы, тащиться по штормящему морю на север в такую даль? Однако, думаю, Коломбо и в Англии искал возможность предложить при королевском дворе свой замысел плавания через океан. Там он, наверное, получил решительный отказ и на каком-то подвернувшемся судне отправился домой. Но по пути остановился в Португалии, где однажды уже пробовал разговаривать по тому же поводу с королем.

– Король Португалии, кажется, отнесся к предложению генуэзца довольно благожелательно, – вспомнил синьор Пинетти. – Правда, они так и не договорились. Но король Маноэль…

– К сожалению, король за прошедшее с той поры время уже скончался. В Португалии правит новый монарх – Жуан… по-португальски Жоао Второй. Впрочем, он тоже рьяно поддерживает мореходов, стремящихся присоединять к португальской короне новые земли. Говорят, он особенно одобряет намерения двух офицеров, братьев да Гама, обогнуть Мыс Бурь, проплыть вдоль всего побережья Африки и найти путь в Индию.

– Тогда как наш мессер Коломбо мечтает о том же, но совершив более краткое плавание в западном направлении…

– Еще неизвестно насколько короче или гораздо дольше будет его предполагаемый в будущем маршрут через океан, если он вообще состоится, – возразил Эсальтато. – Это невозможно предположить. Никто из живших ранее или живущих ныне мореплавателей не замышлял такой поход в неизвестность.

Молодые ученики синьора Пинетти внимательно слушали мнение опытных генуэзских картографов о дальнейшей судьбе самого привлекательного человека в их окружении.

И он появился как всегда неожиданно и величественно, будто представитель королевской династии. Дружески обнявшись с хозяином, Коломбо объявил, что должен опять срочно ехать в Португалию для обсуждения с новым королем возможности создания флотилии. Да-да, с целью пересечь океан… и под его командорством. Кроме того, мессер Кристофоро попросил Пинетти уступить ему двух из его учеников для собственного сопровождения на время аудиенции у португальского короля. Коломбо сказал, что купит для них добротные колеты, плащи, головные уборы и все прочее, требующееся, чтобы «пажи» генуэзского предпринимателя выглядели вполне достойно. Он тотчас достал кошелек и выложил перед синьором Пинетти пригоршню золотых. Здесь было достаточно для обеспечения молодых людей всем необходимым, и как компенсация для Пинетти, который временно лишался помощников.

Затем Коломбо сказал, что выбирает Чекко и Ренцо. Попросил быть готовыми через два дня. Пинетти только хлопал глазами: откуда у вечно нуждающегося мессера Кристофоро такая сумма? Неужели он столь удачно распродал в Англии свои карты? Или он таким образом распорядился приданым недавно скончавшейся Филиппы? Это была загадка. Но мессер Коломбо не стал ее раскрывать.

По прибытии в Португалию с двумя помощниками Коломбо довольно быстро добился представления новому королю.

Жоао Второй оказался еще большим, чем его предшественник, любителем мореплавания и покровителем мореходов. Это был довольно молодой человек со светлой бородкой, энергичными движениями и пристальным, заинтересованным взглядом. Одежда его отличалась модными в это время украшениями в виде кружевного воротника, золоченых пуговиц, цветных чулок и золотой цепочки, на которой висел образок святого Николая, патрона всех моряков. Ему сразу понравился представительный генуэзец, его убеждающий мужественный голос, величественные манеры. И то, что он выглядел не как частный проситель королевского снисхождения, а будто посол некой значительной державы. Благоприятное впечатление производили и двое юных, скромно и опрятно одетых слуг.

Король слушал красноречивое и обстоятельное предложение мессера Коломбо, почти не прерывая его вопросами или уточнениями. По окончании достаточно пространного изложения Жоао Второй пришел в восторг. Он сразу объявил, что согласен снарядить флотилию.

Чекко и Ренцо переглядывались и весело подмигивали друг другу за спиной патрона. Король бодро встал со своего королевского седалища. Провожая Коломбо до дверей кабинета, он предложил встретиться на следующий же день и обсудить подробности. Обрадованные генуэзцы отправились в гостиницу в самом радужном настроении.

Но, когда на следующий день обсуждение предложенного мессером Кристофоро предприятия (уже в присутствии нескольких ближайших придворных) продолжились, то дело приняло совсем другой оборот. Условия, заявленные генуэзским картографом, показались всем чрезмерными.

Они были действительно необыкновенны. Прежде всего, первоначальное намерение Коломбо открыть новые пути в далекие страны для приобретения огромных богатств были для него (как он и заявил) необходимым средством при завоевании Святой земли у неверных и освобождения Гроба Господня. Если бы ему не удалось осуществить эту мечту, то он собирался завещать ее своим потомкам. А чтобы новые открытия действительно дали бы ему богатства, необходимые в войне с турецким султаном, ему должно было обрести особые владетельные отношения к открытым в будущем землям. Это также требовалось для известности во всей Европе, титулованности и авторитета. И всё – чтобы стать во главе нового в христианской истории Крестового похода против турок.

Ввиду всего этого мессер Коломбо требовал, чтобы он заранее был письменно и законно утвержден и назначен вице-королем или генерал-губернатором всех островов и континентов, которые будут им открыты. Также он считал обязательным, чтобы он получал в свою личную собственность половину всех богатств, которые португальское правительство получит от присоединенных им стран.

Вначале придворные и король почувствовали себя возмущенными от таких требований безвестного генуэзца. Прозвучали резкие и даже мстительные голоса. Некоторые считали недопустимыми даже тон требований Коломбо.

Впрочем, через некоторое время король словно бы склонился к принятию этих условий. Но придворные настаивали на том, что условия чрезмерные. Тогда король Жоао Второй предложил генуэзцу пожизненное губернаторство и захотел увидеть написанную им записку, где будут указаны все действия и направления флотилии, а также одну из карт с обозначением предполагаемых маршрутов.

Коломбо отказался от ограничений своего будущего права и титула. Но записку, достаточно обстоятельную, через несколько дней представил королю. Португальцы заявили, что будут изучать со своими командорами реальность предложений, указанных Коломбо.

Когда Коломбо представил обстоятельную записку о предстоящем маршруте флотилии, португальцы воспользовались указанным в ней географическими данными. Втайне снарядили корабль, который и был отправлен по указанному в записке пути. Но корабль, отправленный без ведома картографа, отклонился от указанных данных и неожиданно попал в бурю, разыгравшуюся в это время года, чего португальский флотоводец не ожидал. С трудом выбравшись в более благоприятное место, корабль скоро вернулся назад. Экипаж был напуган, капитан в растерянности.

Впрочем, узнав об этом поступке короля, Коломбо, хоть и огорчился, но хотел продолжать переговоры. Тут в Лиссабон приехал его брат Бартоломео с несколькими друзьями. Они имели доступ в секретные службы королевского двора. Там предупредили его, что на мессера Коломбо возможно покушение.

Так и случилось. Однажды к вечеру Кристофоро Коломбо возвращался из какой-то купеческой конторы в гостиницу. Шел, слегка задумавшись, опустив голову. Вспоминал не так давно скончавшуюся жену. Над крышами домов скопились сыроватые тучи, ветер дул с океана.

Чекко и Ренцо следовали за господином, слегка поотстав.

Внезапно две фигуры, закутанные в плащи, появились из боковой улочки. Они направились явно наперерез пути мессера Кристофоро. Несмотря на сумрак, блеснуло оружие.

Коломбо случайно поднял голову, остановился. У него тоже был небольшой, легкий клинок. Хозяин гостиницы посоветовал носить с собой. В городе было неспокойно. Из соседней Испании, где еще не закончилась война с маврами, перебежало немало разбойников.

Один из появившихся незнакомцев достал узкий меч и шагнул навстречу. Коломбо положил руку на эфес своего клинка, выжидая. Но тут Чекко совсем неожиданно выхватил откуда-то свой клинок, который носили обычно моряки военных каравелл.

– Э… мерзавец… – сказал второй неизвестный в плаще. Он тоже приготовил меч. Чекко бросился к нему, клинки зазвенели.

Мессер Коломбо тоже решительно обнажил свое оружие. Тогда Ренцо мгновенно высмотрел увесистый камень. Он поднял его, приладился, откинув рукав широкой куртки. Камень мелькнул, ударив в лицо того, кто делал опасные выпады в сторону Чекко.

Правда, Чекко довольно уверенно отражал эти выпады, хотя его клинок был намного короче. Тем временем Ренцо запустил камнем во второго незнакомца. Первый, получивший сильный удар камнем в лицо, попятился. Лицо его было рассечено, обильно текла кровь. Закрывая ладонью рану на лице, подосланный кем-то убийца убрал меч.

– Дьявол побери… – прохрипел он. – Их тут много… Сеннёр алькайд[9]9
  Алькайд (исп.-порт.) – правитель города, мэр.


[Закрыть] нам не заплатит…

Мессер Коломбо плашмя ударил мечом своего противника по плечу. Тот зашипел от боли, но намеревался продолжить бой.

– Где же Алонсо? – злобно крикнул нападавший. Получив укол от оружия Чекко, он злобно выругался и шарахнулся в темную улочку, откуда и появился. За ним, размазывая кровь по лицу, исчез второй.

– Надо вернуться в порт, – сказал взволнованно мессер Коломбо. – Скорее найти брата Бартоломео и его приятелей. Там ведь мой сын Диего. В гостиницу возвращаться нельзя.

Мессер Коломбо и сопровождавшие его юноши вернулись в порт. Там они быстро нашли его сына и брата. Остальные генуэзцы, приехавшие в Португалию по разным делам, узнав о случившемся, посоветовали мессеру Коломбо срочно покинуть Лиссабон. Сам Коломбо не думал, что нападение на него предпринято по приказу короля. Скорее так проявилось раздражение кого-то из придворных. Но все равно: оставаться было рискованно.

На рассвете отплывала каравелла, принадлежавшая герцогу Рене Лотарингскому, захватившему к тому времени Неаполь и прилегавшие земли. По каким-то поручениям герцога ей надлежало посетить Геную. Это очень пригодилось при сложившихся обстоятельствах. Коломбо тотчас договорился с капитаном о местах для себя, сына и двух слуг. Капитан Жак Плие пригласил почтенного синьора занять помещение рядом с собственной каютой.

В Генуе Коломбо погрузился в свои семейные дела: устраивал жизнь восьмилетнего сына и престарелого отца. Чекко и Ренцо вернулись в мастерскую Пьетро Пинетти, с усердием продолжая постигать искусство рисования географических карт.

Прошло много времени. Ренцо не раз слышал от хозяина и его гостей о хлопотах мессера Коломбо, упорно предлагавшего возглавить флотилию для преодоления океана в западном направлении. Он продолжал убеждать разных именитых особ, что с их помощью сумеет открыть неизведанные пути к берегам империи Катай, островов Ципанго, где жители покрывают крыши домов золотом, и найдет сказочно богатую Индию. Коломбо снова обращался в генуэзский сенат. Ему отказали так же безоговорочно, как и в первый раз.

– Вот надменные, тупоголовые ослы! – возмущался, саркастически усмехаясь, Чекко, когда они с Ренцо обсуждали отказ сенаторов в помощи этому выдающемуся человеку.

За столом у синьора Пьетро Пинетти, когда собирались его друзья-картографы, споры о напрасных хлопотах мессера Коломбо не утихали до поздней ночи.

– Теперь он отправился в Испанию, – говорил с иронией Козальо. – Однако это еще более безнадежное обращение, чем к генуэзским сенаторам, английским лордам или к португальскому королю. Более несговорчивых, самодовольных и жестоких государей, а таковы, по слухам, Фердинанд Арагонский и Изабелла Кастильская, не найдешь во всем свете. Они и обвенчались только из сугубо политических причин, без какой-либо личной приязни… я уж не говорю о хоть малейшем чувстве любви. Хотя королева Изабелла – златоволосая Исабель, как называют ее испанцы, – на редкость красивая и умная женщина.

– Вообще-то короли не часто женятся по любви, – засмеялся Пинетти. – Обычно им недоступна такая роскошь. Это не для них. Во главе всего в королевских браках династические споры или, наоборот, объединения для увеличения государств. Влияние нежных чувств тут на последнем месте. Однако короли и королевы возмещают потом супружескую холодность множеством любовниц и любовников прямо при собственном дворе.

– Право, не зря насмешливые разговоры о всемилостивейших монархах допускаются среди граждан свободной республики, не в пример запуганным и угнетенным подданным королей. Никто не стесняется и не боится изложить любое мнение о власти предержащих, – произнес Эсальтато с гордым видом. – Говори что хочешь, о ком хочешь. Никто тебя не тронет. Если, конечно, речь не идет о кощунственном осуждении святой католической веры… вот тогда…

– Да уж, тогда в нашей свободной республике Генове Великолепной так же легко угодить в темницу или на костер, как в Риме или в Мадриде, – не без язвительности заметил Козальо.

– Кстати, о Мадриде или, вернее, о Кордове, бывшей столице мавров, где сейчас находится испанский королевский двор. Пока война с маврами не завершилась, порядки и этикет там настолько строги, а обиход настолько скуден, по сравнению с другими дворами, что вряд ли нашему дорогому Кристофоро Коломбо удастся уговорить короля с королевой дать денег для плавания, – сказал Эсальтато.

– Когда его брат Бартоломео приезжал в Геную последний раз из Испании, а он там работает вместе с Кристофоро – составителем карт…

– Как и мы здесь, друзья… – вставил некто Луччано Пронти, старый художник.

– Он мне рассказал, – продолжил синьор Пинетти, отмахиваясь нетерпеливо от Пронти. – Так вот, он, то есть Бартоломео… и рассказал мне, что мессер Кристофоро случайно познакомился с настоятелем монастыря, почтенным Хуаном Пересом. А монастырь этот возле городка Палоса, и настоятель Перес с давних пор значится духовником самой королевы Изабеллы Кастильской. Так вот Перес проникся к нашему мессеру Кристофоро самыми добрыми чувствами. Он очень увлекся его замыслами плавания через океан и добывания неисчислимых богатств для обеспечения войска против турок, за освобождение Гроба Господня.

– О, какое полезное знакомство произошло у мессера Кристофоро! – воскликнул с удивлением Эсальтато. – Прямо промысел Божий, клянусь… ни больше, ни меньше…

– Еще бы! – воодушевленно продолжил Пьетро Пинетти. – Настоятель Перес написал рекомендательное письмо священнику, постоянно находящемуся при дворе. Поначалу уговорить королеву принять какого-то безвестного чужестранца оказалось нелегким делом. Но со временем мессер Коломбо сумел приобрести друзей, близких королевскому двору. Их он тоже очаровал своими манерами, любезным и увлекательным разговором и, между прочим, поразительным планом о плавании к берегам Индии, Катая и островам Ципангу с их городами, дома которых покрываются золотыми крышами.

Разумеется, все эти беседы и особенно сведения о жизни мессера Коломбо в Испании завороженно слушали его бывшие слуги и соратники во время договоров с португальским королем Жоао Вторым. То есть нынче опять ставшие скромными учениками картографа Пинетти Чекко и Ренцо. Они втихомолку вздыхали о днях, проведенных вместе с мессером Коломбо, о путешествии в Лиссабон и приключении с покушением на их патрона, славной схваткой, закончившейся, к счастью, благополучно для всех.

Между прочим, как упомянул синьор Пинетти на основании рассказа Бартоломео Коломбо, его старшего брата в Испании называют Кристобаль Колон.

– А знаешь, Ренцо, не плохо бы нам с тобой выучить испанский язык, – высказался однажды Чекко. – Мало ли что… А, может быть, мы еще пригодимся мессеру Кристофоро Коломбо, которого испанцы называют Кристобаль Колон.

И они обнаружили старика капитана барки, привозившей овощи на рынки Генуи. Его звали Франчелло Гомес. Он был родом испанец и по-настоящему имя его произносилось, как Франсиско. Так вот, этот добродушный старик с удовольствием согласился за совсем мизерную плату говорить с подмастерьями картографа Пинетти на своем родном языке, звучавшем по сравнению с италийским диалектом генуэзцев, довольно грубо. Но поскольку Ренцо и Чекко помнили немного португальское наречие, то уловить кастильские созвучия оказалось не так уж трудно.

Между тем мессер Кристофоро Коломбо или, как его теперь именовали, Кристобаль Колон, жил своим прежним искусством картографа. В числе лиц, с которыми он часто встречался, живя в Кордове (а там теперь находился королевский двор), была молодая вдова Беатриса Энрикес. Муж ее несколько лет назад погиб в бою с маврами. Познакомившись с мессером Колоном, Беатриса полностью увлеклась его намерениями проделать поход через западный океан. Со временем они стали друзьями. Беатриса принимала у себя в доме умного и статного генуэзца с все большим удовольствием. И, когда мессер Колон предложил ей обвенчаться с ним, она согласилась.

Жена принесла мессеру Колону не только любовь и уважение, но и небольшое состояние, давшее ему возможность независимой жизни. Через год у них родился сын Фернандо.

Мессер Колон продолжал добиваться аудиенции Их Королевских Величеств. Он обратился с письмом прямо к королю Фердинанду. Ответа на это письмо не последовало. Колон расстроился, но не настолько, чтобы прекратить свои притязания на встречу с монархами.

Неожиданно на помощь Кристобалю Колону пришел новый папский нунций (представитель Ватикана), только что прибывший к испанскому двору, Антонио Геральдини. Оказалось, что мессера Кристофоро рекомендовал бывший с ним в переписке выдающийся тосканский (из Флоренции) картограф, известный всей Европе Паоло Тосканелли, пользовавшийся большим уважением в Риме.