Текст книги "Мне двадцать лет"

Мне двадцать лет
А я чувствую, что под сорок…
Valentina Winter

© Valentina Winter, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Письмо читателя к автору

Здравствуй, дорогой автор.

На самом деле я не знаю, кто ты, я никогда не видела твоего лица и даже не могу сказать наверняка, какого ты пола. Да и это совсем не важно, ведь я читала тебя. Нет, не просто твои рассказы – их сюжет и проблемы героев, а тебя самого в них. Твои строчки оглушительно кричат, каждая буква, начертанная резким и сильным нажимом, кровоточит и стонет, открывая все твое накопившееся отчаяние. Между страниц тяжелой, густой струйкой течет твоя собственная липкая боль, но она почему-то находит отклик во мне. И мне становится страшно, ведь ты или пережил все это, и сумел не сойти с ума – даже нашел в себе силы записать эти терзания в книги, – чтобы никогда не забыть их, или ты просто очень сильный писатель. Не знаю, какой из вариантов пугает меня больше. Наверное, мне легче смириться с тем, что твоя жизнь была такой тяжелой и полной откровенного дерьма, чем тот факт, что ты можешь так хладнокровно выводить до онемения правдивые, в своей обнаженной циничной красоте, ядовитые слова, которые, несомненно, потянут читателей за тобой, как нити тянут марионеток.

В любом случае – ты прекрасен, дорогой автор. И сколько бы ты не писал в своих рассказах, что ты плохой и вовсе ужасный человек – это единственное, где я не поверю тебе, прости.

Плохие люди не сумеют так живо, до молчаливых слез описать, каково это – доверчиво утонуть в любви, а затем быть брошеным и преданым, в ней же заживо и перегорев, как долбаная спичка – оставив от себя только сгорбленную темную фигуру и осыпающийся пепел прежнего себя. Они не хранят в себе целую Вселенную, а в сердце лишь обглоданную горечью пустоту. Они не могут так пламенно ненавидеть то, что причиняет им мучения, но находить спасение в этих же, мучающих их глазах. И они, черт возьми, не пишут такого, что заставляет появляться ком в горле, который режет, как острый финский нож.

Я никогда не видела тебя, но знаю всю жизнь.

Спасибо тебе за эти чувства, дорогой автор.

Пиши еще, пожалуйста.

Кофе

«Сначала ты не представился. Возник из ниоткуда и оказался около моего столика в уличной кофейне. Сел без приглашения. Посмотрел на меня в упор. Я так удивилась, не знала, что сказать… Только вопросительно взглянула на тебя. Ты же перевел взгляд на чашку эспрессо, которую я держала в руках, и самым недовольным и категоричным тоном заявил:

– Терпеть не могу кофе.

Я совершенно растерялась от такой наглости. А ты продолжал внимательно смотреть на меня. Тогда, действуя, словно под гипнозом от твоих требовательных глаз, я медленно отвела руку от стола и нагнула чашку. Тонкая ароматная струйка королевского напитка полилась на асфальт. Посетители кафе, сидящие за соседними столиками, непонимающе уставились на меня, а я, не обращая ни на кого внимания, продолжала свое занятие. Когда последняя капля кофе, прощально заискрившись, упала с края чашки, я улыбнулась.

– Я тоже его не люблю.

Твой взгляд потеплел. Ты улыбнулся мне в ответ.

– Ну, вот и прекрасно. Теперь можно и познакомиться. Меня зовут…»

Прозвенел первый будильник. Я неторопливо пробуждалась, все еще немного находясь во власти сна. Этот сон… Он снится мне очень редко, но каждый раз такой же яркий, наполненный красками – точно как в жизни, в день нашей первой встречи, – я всегда жду этот сон. Я потягиваюсь, зарываюсь лицом в мягкую подушку. Вспоминаю… все до мельчайших подробностей. Тот золотистый свет вечернего солнца, в котором появился Он, его жемчужная улыбка, тот глубокий блеск эспрессо на сером асфальте. Потом Он сказал, что зеленый чай – его любимый напиток. Угостил меня. Так мы и познакомились. Давно это было…

Будильник снова настойчиво напомнил, что нет времени лежать и греться воспоминаниями, и сейчас мне, так или иначе, нужно вставать и идти на работу. Но сначала я приготовлю Ему зеленый чай с жасмином и оставлю записку с пожеланием любимому доброго утра. Мне кажется, что приготовить такой маленький сюрприз спящему – и есть самое честное доказательство своих чувств. И пусть я не увижу его улыбки, но я ведь почувствую ее.

Я пришла на работу вовремя. Посетителей в салоне еще не было, и от скуки я решила разобрать цветы, которые поступили вчера – орхидеи и лилии. У меня интересная работа. Я флорист – собираю букеты на разные поводы. Кто-то находит это скучным и не престижным, но тому, кто так считает, никогда не понять, каково это – дарить людям радость и удовольствие. Это ведь то же самое, что чай, который я делаю для Него по утрам – выражение своей любви и приятный сюрприз. Самое очаровательное в моей работе, это когда ко мне приходят пожилые мужчины с просьбой «подобрать что-нибудь для их бабушки». Им я выбираю самые красивые цветы. Мне кажется, что такие пары самые счастливые – они прошли сквозь все тяготы жизни, но все равно остались верны друг другу. Я бы хотела встретить свою старость с Ним…

Был еще однажды забавный момент, когда в салон пришел маленький мальчик, лет пяти. Он еле доставал до прилавка, и я сначала не поверила, что он хочет купить цветы. Но он достал из кармана горсть пятирублевых монеток, высыпал их мне на ладонь. Сказал, что хочет ромашек на все деньги. Мальчик волновался, что ему не хватит. Я так умилилась, что не стала считать его мелочь и просто собрала аккуратный белый букетик, заверив его, что денег хватило. На мой вопрос, кому он собирается подарить цветы, мальчик посмотрел на меня как на неразумную. Потом все-таки ответил звонким детским голоском: «А кому обычно цветы дарят? Маме конечно!» Он махнул мне на прощание своей пухлой ручкой и умчался.

Сегодняшний день прошел не так интересно, как другие. Погода была ужасная, и за весь день салон пришел только один клиент. Школьник покупал пять роз и очень торопил меня, говорил, что опаздывает. Я старалась сделать все как можно быстрее. Наверное, волнение передалось и мне, потому что до конца рабочего дня я все беспокоилась – успел ли этот молодой человек туда, куда так торопился? Понравился ли мой букет той, к которой он спешил?

По пути домой я все думала о том, что «любви все возрасты покорны». Раньше я не понимала этого высказывания, но поработав в цветочном салоне, я увидела, насколько это правдиво. Любят все – дети, молодые люди, дедушки и бабушки. И ведь все любят одинаково…

Когда я училась в школе, мама говорила, что мне рано любить кого-то. Но сама по себе эта фраза странно звучит. Как человек может не любить? Я ведь любила маму и папу. Это любовь. Я любила своих подруг. Это тоже любовь. Потом я полюбила мальчика. И это тоже… Я думаю, именно это имеется в виду в знаменитой фразе про возрасты.

Когда я вернулась с работы, Его еще не было дома. Но на столе в кухне стояла маленькая чашка кофе, который Он так не любит.

Прекрасный день

Сегодня прекрасный день. Точнее, особенно прекрасный. И вовсе не потому, что сегодня выходной, я выспалась и пребываю в прекрасном расположении духа. А потому, что именно в этот день я поняла, насколько близки и интимны наши с Ним отношения. Многие ошибочно полагают, что близость определяется временем, а интимность – количеством проведенных вместе ночей. Но нет…

Вечером мы собирались идти в театр. Мы не так часто выбираемся куда-либо, поэтому этот «выход в свет» требовал особо тщательной подготовки. Ради такого события я даже решила надеть платье, но, как это обычно случается, не смогла самостоятельно застегнуть длинную молнию на спине. Некоторое время Он с улыбкой наблюдал за моими мучениями. Я уже начала сердиться и ругать себя за глупую затею надевать это сплошное неудобство, как вдруг почувствовала Его теплые руки на своей спине. Он медленно и осторожно застегивал непослушный замок. Мы стояли перед большим зеркалом, в котором наши глаза встретились. Не отводя взгляда, не убирая рук, Он наклонился и запечатлел на моем плече легкий поцелуй. Казалось бы – совершенно безобидный, почти привычный жест. Но что может быть интимнее? Любые, даже более откровенные ласки никогда не сравнятся с этой. Такое позволено только очень близкому человеку, которому безгранично доверяешь и доверяешься.

И не только это. Теперь я понимаю. По-настоящему близок не тот, кто проживет со мной бок о бок годы и, может быть, даже не узнает, какой мой любимый цвет. А тот, кому я рассказываю свои сны. Тот, кому я могу поведать свой самый жуткий и глупый страх. Тот, перед кем я не боюсь показаться смешной. От кого я не буду скрывать слез. Да и вообще ничего не скрывать.

А интим… Это не приглушенный свет, не черное кружево на обнаженном теле, не банальное шампанское с клубникой. Это «расскажи, откуда у тебя этот шрам?». Это когда чай из одной кружки. Это когда я тихо шепчу глупости Ему на ухо. Это когда Он убирает прядь волос с моего лица. Интимно – это одна музыка на двоих. Это когда без макияжа бегаю по дому в Его футболке, пою песни, а Он смеется. Это когда он знает про мою самую маленькую родинку на бедре и привычку в волнении кусать губы. Это так честно, нежно, ненакрашено, неконтролируемо…

Новый взгляд

Сегодня я посмотрела на тебя по-другому. Это произошло внезапно. Этим утром мы только проснулись и, как обычно, молча лежали, не желая вылезать из-под теплого одеяла. Я повернула голову и посмотрела на тебя. Я увидела взрослого мужчину с завораживающими серыми глазами. Ты лежал на спине, закинув руки за голову, и могучая, поросшая темными волосами грудь мощно поднималась и опускалась от твоего дыхания. Ты сосредоточенно глядел в потолок, как делал всегда, когда задумывался. Такой спокойный…

А ведь когда-то, совсем недавно, ты был маленьким мальчишкой, взахлеб ревущим из-за порванных колгот и маленькой царапины на коленке. Ты был жуткой плаксой и мог разреветься по любому пустяку. Пухлой ручкой тер серые заплаканные глазки и не мог объяснить, по какому поводу слезы на этот раз. Этот хулиган таскал меня за косы и плевался жеваными комочками бумаги из трубочки. Я не оставалась в долгу и стукала его книжками по стриженной макушке, после чего он, конечно, опять пускался в рев.

Потом ты вытянулся и превратился в щуплого подростка. Белая майка на худом теле, сверху тяжелая косуха, чтобы визуально увеличить свои размеры. Дерзко блестящие серые глаза прикрывала длинная челка. Тебя было невозможно удержать на месте. Как и заставить замолчать… Если ты задерживался где-то больше минуты, то не нужно было быть гадалкой, чтобы понять, что ты снова ввязался в неприятность. Ну, или явился ее организатором.

Этот парень мог выкрасть меня из дому посреди ночи и катать на мопеде по спящему городу, ничего его не пугало и не волновало. Но весь апломб слетал, когда этот человек-ураган робко целовал меня в первый раз. И был таким неуклюжим и милым в час первой близости. До сегодняшнего дня я никогда не задумывалась о том, как ты изменился. Ты всегда был для меня просто N, таким, каким я знала тебя всю жизнь – веселым, смешным, родным. Но сейчас что-то изменилось…

От маленького мальчишки в тебе, пожалуй, осталась любовь ко всевозможным игрушкам. Только теперь они стали дороже и покупались с целью коллекционирования. От подростка – любовь к неформальному внешнему виду и опасная и, вместе с тем, притягательная непредсказуемость. Но в тебе, тебе, наконец, вырос Мужчина. И дело не в том, что ты раздался в плечах и возмужал. Ты стал по-настоящему мудрым. Сильным. Решительным. Твое слово – закон, оно железно и непоколебимо. Ты никогда не сомневаешься и не просишь совета. Теперь я за тобой, как за стеной. И я только теперь поняла это… А ты? Ты понял, какой Женщиной я стала благодаря тебе? Я не могу этого знать. Но, в любом случае, у тебя будет еще много времени, чтобы ответить на мой вопрос. А теперь нам пора вставать. Доброе утро!

Чего так хочется

Чем старше ты становишься, тем меньше хочется дурацких интриг, недомолвок, неопределенности… Хочется комфорта. Маленькую квартирку. И чтобы ветки деревьев обязательно были на уровне окна. Тогда летом солнечный свет будет подсвечивать зелень листьев, играть яркими цветами. Зимой на этих ветках будут невообразимо причудливые и искрящиеся скульптуры из ледяной крупы.

Хочется мягкий диван и клетчатый плед. Странно это. Ведь многие хотят иметь клетчатый плед – такой красный или коричневый, будто это некий символ уюта. И обязательно большую кружку с чем-то горячим. Толстого рыжего кота, который будет громко урчать и проситься на руки. Обыкновенную книгу – чтобы вдыхать запах типографской краски и шелестеть страницами.

Хочется кого-то близкого. Приходить домой, зная, что тебе всегда рады и ждут. Готовить вкусный ужин вместе. Говорить на разные темы, может быть даже немного спорить о чем-то. А впрочем, иногда можно и помолчать вдвоем. Главное, чтобы это молчание не было неловкостью.

Хочется просыпаться среди ночи от того, что чья-то рука крепко притянула тебя к себе, не желая отпускать ни на секунду. Хочется…

Проживи жизнь достойно

– Жизнь коротка. Поэтому нужно прожить ее достойно! Ну что, накатим? – провозгласила моя заклятая подруга, опрокидывая в рот последнюю стопку текилы. После этого Она потушила окурок своей тонкой сигаретки и отправилась на танцпол. Ее и без того короткое платье задралось, став еще короче и открыв то, что открывать совсем не стоило. Но Ее это не заботило. Ее откровенный блестящий наряд привлек внимание нескольких мужчин, и они, как мотыльки на электрический свет, слетелись вокруг Нее. Подруга пьяно смеялась, направо и налево стреляя густо накрашенными глазами.

«Нужно прожить ее достойно…»

Тут и возникает вопрос – что значит «достойно»? Где эта грань? В этом клубе, полном шлюх и наркоманов, в этой бессмысленной музыке, в спиртном, убивающем мозг?

«… прожить ее достойно…»

Для Нее, это значит испробовать все. Все возможные сексуальные извращения, на которые только способно человеческое тело. Все виды алкоголя. Состояние изменённого сознания – куда без этого.

«… достойно…»

Для меня – это оставаться Женщиной, в любой ситуации. Не размениваться по мелочам. Быть верной себе и тому, кого я выбрала – раз и навсегда. Добиваться поставленной цели, когда другие твердят, что у меня не получится. Ценить близких. Друзей. Не тех, которые позвонят с вопросом: «Пошли, бухнем?» А тех, которые прибегут посреди ночи, чтобы помочь. Ценить жизнь.

Подруга махнула мне рукой, приглашая потанцевать с ней. Я покачала головой. Встала и вышла из шумного клуба.

Сегодня Она уедет с новым парнем, чьего имени не вспомнит уже на следующий день. Или даже не спросит. Ведь это не важно. Ведь жизнь коротка, нужно успеть попробовать все. Я же пойду домой к тому, кто отругает меня за то, что ушла без спроса и поздно вернулась. Он будет сердиться, скажет, что волновался и звонил сорок раз, возмутиться, что я не брала трубку.

Она проснется в чужой квартире, сама себе чужая от липких рук постороннего человека. Успокоит себя тем, что Она сама этого хотела и почти поверит в это. А я проснусь рядом с любимым. Налью себе кофе, а Ему приготовлю зеленый чай. Подойду к окну. И, глядя на восходящее солнце, пойму, что я сделала правильный выбор. Я живу достойно. И я счастлива.

Мой нежный садист

Я люблю его, а он любит клей. Сейчас он опять валяется на кровати, убитый новой дозой и смотрит свой токсичный мультфильм. Я понимаю, что у нас не может быть будущего, злюсь, но ничего не могу изменить. Ведь стоит посмотреть в его холодные голубые глаза и сразу все забывается. Он нереальный просто…

Он очень похож на узника Аушвица. Жуткая анорексичная худоба и вечно бледное лицо. У него длинные тонкие пальцы пианиста и нескончаемые эротические фантазии. Секс с ним – безумное удовольствие. У меня были парни с подтянутым телом и сильными руками, которые тоже старались, но так, как он, не мог никто…

Он трахал меня связанную, шлепал по заднице, пока у меня не наворачивались слезы – от боли и удовольствия одновременно; он душил без жалости, мне даже казалось, что вот она – моя прекрасная мучительная смерть… За этим милым личиком скрывается жестокое безжалостное создание – садист, который может и убил бы меня в порыве страсти, но… каждая жестокость чередуется с такой же безумной нежностью. Его руки, губы, язык, практически мгновенно снимают причиненную боль. Он с нескрываемым наслаждением ласкает, целует, вылизывает всё моё измученное тело. И этот контраст – нереальное наслаждение для меня…

Но я до сих пор не могу привыкнуть к его телу, на которое больно смотреть. Он завязывает мне глаза, словно понимая мои мысли. Но обнимая его, я чувствую эти проступающие сквозь кожу ребра, узкие острые плечи и тонкие запястья…

Эта привычка медленно убивает его. Он много раз обещал мне завязать с токсикоманией, но не справлялся и вновь «улетал» в свою химическую реальность. Конечно, я люблю его и прощаю. Я знаю, как ему сложно. Каждый раз в его глазах я вижу этот страх, растерянность, ненависть к самому себе, от того, что он не может сдержать свое слово. Я хочу помочь ему, но не могу. И каждый день мы любим друг друга как в последний раз, потому что не знаем, сколько еще «полетов» выдержит его тело…

Сегодня я вернулась домой раньше обычного. Я купила бутылку вина и фруктов, в желании устроить романтический вечер. Ключ противно заскрежетал в замочной скважине. Я вошла в темный душный коридор. Половицы заскрипели под моими шагами, нарушив идеальную тишину. Я окликнула его. Никто не отозвался. Я нервно сглотнула и медленно направилась в комнату, в которой резко пахло коньяком и клеем. Под ноги попалась опустошенная бутылка. Я запнулась, выругалась, повернула голову в сторону окна…

Он сидел прямо на пыльном полу около кровати. Голова неестественно запрокинулась назад.

Выцветшие красные шторы были чуть раздвинуты, и сквозь мутное стекло пробилось солнце, издевательски отразившееся в его распахнутых голубых глазах…

Я сразу поняла, что произошло. Его дыхание остановилось. Он заснул этим чертовым токсичным сном и больше не проснется. На мертвом лице застыла ухмылка, будто он знал, что этот «полет» станет последним.

Его ангел-хранитель давно сидел на героине, посылал всех в жопу и депрессивно плакал в углу. Но и у ангела есть лимит терпения. Сейчас ангел окончательно задолбался вытаскивать моего нежного садиста из придуманного им же мира. Ангел махнул рукой на своего подопечного, решив, что проще предстать перед Великим Судом, чем снова бродить по закоулкам его отравленного гниющего сознания и пинать заблушившуюся душу к выходу.

Я всегда была готова к этому, по-крайней мере мне так казалось. Но самом деле все случилось неожиданно. Я сидела на пыльном полу, пила вино из горла бутылки и смотрела в его безжизненные глаза. Мой узник Аушвица, с его угловатыми чертами, мог сойти за любовника самой Смерти. Смерть была ему так к лицу… И, даже мертвым, он совсем не пугал меня и казался самым прекрасным существом на свете…

Я сидела напротив и вглядывалась в его холодное лицо. Я хотела запомнить каждую его черточку, ведь когда тело закопают, я больше никогда не увижу своего узника. Я мучительно запечатывала в память эти запутанные темно-русые волосы, тонкие бескровные губы, нос с горбинкой, высокие скулы… и конечно же, насмешливые голубые глаза, в которых некогда зажигались маленькие зловещие огоньки. Обычно это означало, что я в чем-то провинилась, и меня ждет сладко-жестокое наказание…

Но все кончено. Он обрел вечную свободу, как и мечтал всегда. Теперь, наверняка, он ласкает свою спасительницу – такую же костлявую и безумную, как он сам…

А я больше никогда не увижу, как он сидит на балконе сонный, в трусах и курит свои тонкие сигареты с ментолом. Как он варит кофе нам на завтрак. Как медленно вытягивает ремень из джинсов и, сверкая ледяными глазами, направляется в мою сторону. Я не услышу этого бархатного голоса, заставляющего тело вздрагивать от желания. Не почувствую его гибких пальцев на своей шее. Никогда…

Я виню себя в его смерти. Я должна была сохранить его жизнь любой ценой. Должна была помочь. Но как помочь тому, кто не хочет принимать помощь? Он ведь всегда говорил мне: «Расслабься, детка, отдайся чувствам, долгая жизнь никому не суждена. Проснешься – и все уже кончено…» Я расслабилась, поверив в собственное внушение, что все наладится. И упустила момент, когда все еще можно было исправить. Простит ли он?

А, впрочем, он ведь так хотел смерти, мой милый эгоист. Надеюсь, он нашел там то, что искал.

И надеюсь, что мы еще встретимся, любимый.