Текст книги "«Потому что не волк»"

Валентина Яхонтова
Потому что не волк

© Яхонтова В., 2010

* * *

Дедушке, Яхонтову Леониду Михайловичу, посвящаю.

«Был мой путь копьём из яшмы, —

Это значит – путь прямой».

Какиномото Хитомаро.

«Не осквернить листа бумаги…»

 
Не осквернить листа бумаги
Спокойной знающей рукой,
Но намолчаться до отваги,
До строчки истинно живой.
 
 
Чтоб вслед за вырвавшимся словом
Скользила ласточка, паря,
И над твоим застыла домом,
Свою изменчивость коря.
 

19 декабря 1974 г.

«Когда слова становятся словами…»

 
Когда слова становятся словами,
Когда зима становится зимой,
А снег – застывшею водой,
Я, что же я? Я сплю, читаю,
Мирюсь с надеждою пустой
И постепенно забываю
То, что казалось не водой.
 

9 декабря 1969 г.

«И ты умрёшь, и я умру…»

Памяти Л. И. Стрелина

 
И ты умрёшь, и я умру,
И каждый будет мёртв,
И променяешь синеву
На мягкий чёрный шёлк.
 
 
И не успеешь доказать,
Что мир весь за спиной.
Не умирай, моя тетрадь,
Не становись травой,
 
 
Ни ветром, сумраком, дождём,
Ты – сгусток, плоть, ты – крик,
Моё последнее “потом”,
Мой час, мой день, мой миг!
 

июнь 1972 г.

«И ты найдёшь себе ещё…»

 
И ты найдёшь себе ещё
Слова и розовые дали.
Я буду за тебя свечой
Гореть холодными ночами.
 
 
Я буду вспыхивать и стыть,
Искать тебя среди прохожих,
И где-то в будущем любить
Других, с тобой немного схожих.
 

26 октября 1968 г.

«Есть дом – он серый…»

 
Есть дом – он серый.
Есть улица – она пустынна.
Есть непомерный излом души.
И только…
 

ноябрь 1969 г.

«О, боже мой, о, боже мой!..»

 
О, боже мой, о, боже мой!
Ты сотвори меня другой.
Другой – с холодной головой,
Другой – с проверенной судьбой.
 
 
О, боже мой, о, боже мой!
Мне хоть во сне даруй покой
И мир, восторженный, земной,
И голос, самый дорогой!
 

24 января 1970 г.

«Стеной вставали тополя…»

 
Стеной вставали тополя,
Московский вечер, грустный, серый…
И обнажалася земля,
И открывалися пределы.
 
 
Толпа людей, движенья рук…
Так было, есть и долго будет.
А ты уходишь в новый круг
И ждёшь того, кто очень любит.
 

апрель 1970 г.

«Я выхожу из тьмы собора…»

 
Я выхожу из тьмы собора
Прощально сомкнутых берёз,
Во мне обрывки разговоров,
Во мне печаль всех прежних слёз.
 
 
Безумный лист сухой осины
Меня хватает за рукав,
Сегодня буду я красивой,
Сегодня будет всё не так.
 
 
Дрожанье маленькой рябины,
Осенний холод на ветвях…
Я напишу о самом синем,
Я рассмеюсь в твоих глазах.
 

19 октября 1970 г.

«Впускаю снова одинокий вечер…»

 
Впускаю снова одинокий вечер,
С ногами забираюсь на диван,
Смотрю в окно и расслабляю плечи,
Берусь за недочитанный роман.
 
 
Кончаю. Ставлю нужные пластинки.
Кидаюсь открывать в прихожей дверь —
Соседка. Маринует подосиновики,
А я у ней прошу попутно дрель.
 

1973 г.

«Застыл лягушкой телефон…»

 
Застыл лягушкой телефон,
И не шевелятся страницы.
Останься окриком, углом,
Останься поднебесной птицей!
 
 
Часы спокойно говорят
О том, что вечер убывает.
Я их ловлю мгновенный взгляд —
Он ничего не обещает.
 
 
Я думаю: «Всё хорошо,
Ведь я пишу про час и вечер
И многое отдам ещё
За выразительность «невстречи».
 
 
Но я забуду все слова
И все усвоенные роли
За смех, за слёзы в три ручья,
За глупый срыв, за чувство боли!
 

1973 г.

«И я встречала поезда…»

 
И я встречала поезда
В застывших сумерках морозных,
И страшная моя судьба
Меня гнала, и было поздно
 
 
Остановиться, переждать,
Не слышать вкрадчивого зова,
И знать о том, что надо знать,
Когда дрожит декабрьский воздух.
 
 
О, сколько будущих минут
Осыпется, поддастся тлену!
Но поезда ещё бегут
И крупяную рушат стену.
 

октябрь 1974 г.

«Тоска по людям – тем, которых не узнаю…»

 
Тоска по людям – тем, которых не узнаю,
Тоска по незнакомым городам,
По улицам, где я не побываю,
По старым и печальным площадям.
 
 
Тоска по неувиденным страницам
И без меня ушедшим поездам,
И по случайным промелькнувшим лицам,
Тоска по исчезающим словам.
 

1973 г.

«Герой женился. Наверху…»

 
Герой женился. Наверху
Неслось раскатистое: «Горько!»
Я не хваталась за строку,
Ни за утраченные годы.
 
 
Так просто – там толпа людей,
И здесь – мои друзья смеются,
Так просто в сущности своей,
Когда не хочешь оглянуться.
 
 
А быть могла за тем столом
И отвечать зелёным взглядом.
«Останься окриком, углом…»
Останься, может это надо.
 
 
«И я встречала поезда…»
И я одёргивала штору,
Но не с тобой была тогда,
Когда мой слух впивался в шорох.
 

16 ноября 1974 г.

«И тёмных елей слабый запах…»

 
И тёмных елей слабый запах,
И плеск ветвей со всех сторон
Меня на вытянутых лапах
Уносят в невозможный сон.
 

19 августа 1971 г.

«Запах снега и запах хвои…»

 
Запах снега и запах хвои,
С непокрытою головою
Я иду по снегу и хвое.
И, прощаясь сама с собою,
С тем ребёнком, уже не мною,
Ухожу, но машу рукою.
 

май 1969 г.

«Купи себе четырёх слонов…»

 
Купи себе четырёх слонов
И белую обезьяну!
А я тебе расскажу про любовь,
И ты будешь плакать пьяным.
 
 
И ты узнаешь из этих слов
Про собственные ладони.
Достань себе четырёх слонов,
А я… ну, да Бог со мною.
 

24 сентября 1969 г.

«Медлительность облаков…»

 
Медлительность облаков,
Бесцельность и тишина,
И вместо моих стихов
Обрывки чужого сна.
 

22 июня 1970 г.

«Ты далеко, ты ничего не знаешь…»

 
Ты далеко, ты ничего не знаешь…
Я не спешу,
Мои следы не тают.
Оборвалось на полуслове.
Ненужный всплеск,
Пустое поле.
 

ноябрь 1971 г.

«И я, твой беспокойный ученик…»

 
И я, твой беспокойный ученик,
Несу свободно голову и плечи,
И я уже не чувственный «тростник»,
И не грущу…, но мне не стало легче.
 

1 июня 1972 г.

«На самом дне, пусть не любовь…»

 
На самом дне, пусть не любовь,
Хотя б одно лишь сожаленье,
Я сохраню сквозь шум годов,
Сквозь слой наносных впечатлений.
 

1972 г.

«В погоне за солнцем, потерянным раем…»

 
В погоне за солнцем, потерянным раем
Смотрела в людские я души.
И я уходила, чего-то теряя, —
Твой образ не мог быть разрушен.
 
 
Года проходили… и я посылала
Б огонь свои страстные письма,
Но лишь временами… любовь отступала,
Меня оставляли и чувства и мысли.
 
 
Я столько ночей оставалась твоею,
Спокойно, устало, без всякой надежды,
Но ты не узнаешь об этом. Сумею
Остаться забытой, далёкою, прежней.
 

август 1973 г.

«Ты, сердце, не выносишь пустоты…»

 
Ты, сердце, не выносишь пустоты,
Лукавить заставляешь разум,
Твой пульс ложится строчкой на листы,
А, падая, ты обрываешь фразу.
 
 
Ты в жизни знаешь жизней ряд,
Живуче, как последняя собака,
И выбиваешь невпопад
Слова: «Сердечная атака!»
 
 
Немеешь, бьёшься об углы
И возникаешь из осколков,
Немного более больным,
Открытым, как душа ребёнка.
 

11 марта 1974 г.

«На берег хочу синеватой реки…»

 
На берег хочу синеватой реки,
На луг не докрашенный, белый,
Ложатся свободно слова и мазки,
И больше до нас нет им дела.
Но выцветут краски, сотрутся слова,
И с нами сольются, не помня родства.
 

Апрель 1974 г.

«Сон не принёс освобожденья…»

 
Сон не принёс освобожденья,
А я всё пряталася в сон,
Он длился до изнеможенья
И сохранял лиловый тон.
 
 
То, что нарочно притуплялось,
Блуждало смутное во мне
И сквозь истому прорывалось,
О грозном предвещая дне.
 

25 мая 1974 г.

Другу – художнику

«Один среди враждебных ратей

Не их, не ваш, не свой, – ничей».

Максимилиан Волошин

 
Чтобы твоё раскрылось зренье
И обострился слабый слух,
И за пределы глаз и рук
Загнать своё воображенье.
 
 
Чтоб постигать не назначенье,
Не привкус времени сухой,
Искусство – быть самим собой,
А может, просто – наслажденье.
 
 
Но знать, что каждый может видеть,
Пускай не то, пускай вразрез,
Отчётов, много, бездна средств,
Не понимать всё это – гибель.
 

7 июня 1974 г.

«Душа устала наслажденья…»

 
Душа устала наслажденья
Так непонятно ожидать
И замирать от наважденья,
Небрежно руки пожимать.
И воскресать для песнопенья.
 
 
Любить мгновеньями мгновенья,
Следить, как гаснет сердца жар
И избегать ожесточенья,
Хранить, как боль, сердечный дар.
И воскресать для песнопенья.
 
 
И годы знать остеклененья,
И научиться отвечать
На слово – словом, и волненье
На тон, на выдержку менять.
Но воскресать для песнопенья.
 

23 июля 1974 г.

«Мои слоны останутся при мне…»

 
Мои слоны останутся при мне,
Согретые оплывшею свечой,
И завершат свой круг гнедые кони,
И только трудно будет говорить…
 
 
И вспыхнет день, назначенный во сне,
И, принимая договор с судьбою,
Я поцелую смертные ладони,
И долгий год останется мне жить.
 

23 сентября 1974 г.

«Вот я отряхиваю перья…»

 
Вот я отряхиваю перья
Былых привязанностей, увлечений…
И ты во мне одна лишь, память,
И раны все кровоточат,
Не сложно к тебе вернуться…
И не открою новую страницу,
Не напишу другого посвященья
Для глупой жизни, горестной и гордой,
Наполненной своим каким-то светом.
 

7 января 1975 г.

«За окнами падали капли…»

 
За окнами падали капли,
А я вспомнила о снеге,
О шорохе зимних элегий,
О странных причудах романса.
Меня привлекала свобода
Застывшего белого танца,
И только прозрачная танка
Вмещала летящее слово.
Осенним податливым снегом
Приправлена память былого,
Залогом ночного покоя
Размеренно падали капли.
 

14 января 1975 г.

«Как мокнут могилы, чернеют деревья!..»

 
Как мокнут могилы, чернеют деревья!
И бабки толпятся вороньею стайкой,
И очень безлюдно, наверно, в деревне,
И здесь неуютно за стенкой китайской.
 
 
Ни холод собачий, ни дрожь мозговая,
Ни жалкие мокрые грязные листья
Давно ничего для меня не меняют,
А просто приходят, и просто нависли.
 

17 октября 1974 г.

«И голос не дрожит, без открытого рыданья…»

 
И голос не дрожит, без открытого рыданья,
Мой голос деловит, точнее просто сух,
И речь моя скользит, не трогая сознанья,
И все мои слова воспринимает слух.
 
 
Уверенность в себе, небрежное дыханье,
Пусканье пузырей в чернильный небосвод…
Не надо – отпусти без права воздаянья,
Не надо выбирать, оно само придёт.
 

2 декабря 1974 г.

«Когда приходит ранняя весна…»

 
Когда приходит ранняя весна
И просыхают тёмные газоны,
Я, как зверёк весенний, влюблена,
И сердце озирается спросонок.
 
 
Оно горело бережным огнём,
Оно себя без счёта раздавало,
Но тихий день, назвавшийся концом,
Хранил в себе неясное начало
 
 
И мне легко сегодня говорить,
Хоть я молчу без всякого расчёта,
И мне уже иначе не прожить,
Как Джонатану-чайке без полёта.
 

20 марта 1975 г.

Себе

 
О, романтический Близнец,
Тобой решён вопрос свободы,
Тебе стоять в пустынных сводах,
Не веря в доблестный конец.
 
 
И будешь ты один любим
И беспокойно – просветлённым,
Но не узнать тебе любви,
В тебе навеки отражённой.
 

март 1975 г.

«Размажет слёзы по щекам неторопливый ветер…»

 
Размажет слёзы по щекам неторопливый ветер,
И будет стук от лыж моих прерывист и шершав,
Я уступлю свою лыжню девчоночке в берете,
И глаз на время сохранит проплывший мимо шарф.
 

март 1975 г.

«Пусть сон мой ни о ком на ось свою вернётся…»

 
Пусть сон мой ни о ком на ось свою вернётся,
А мыслью о тебе раздвинется стена,
Ведь всякому звену литая цепь найдётся,
И в каждый новый вдох растёт её длина.
 

март 1975 г.

«Не я писала, нет, не я…»

 
Не я писала, нет, не я,
Не для меня галдели ветки,
И мной оставлена скамья,
И я иду по белым клеткам.
 
 
Не я же, Господи, не я,
Не я в зрачках, не я шагаю,
И мной оставлена скамья,
И я сегодня продолжаю
 
 
Свой путь…, законченную речь,
Законы стаи принимаю.
Мне больше нечего беречь,
И я, наверное, другая.
 

9 апреля 1975 г.

«Апрель выбирает решенья…»

 
Апрель выбирает решенья,
Решительный месяц – апрель,
Он дорог своим невезеньем,
Любви переменчивый день.
 
 
Апрель раздирает решётки,
Храбрец, размыкает уста,
И свет его так же отчётлив,
Как мысль, что коснулась лица.
 
 
Обводит печальную рамку,
Тушует, меняет число,
И я говорю: «Было раньше…»
Смятенье, порог? – Всё равно.
 

21 апреля 1975 г.

«Так мало радости…»

 
Так мало радости.
Так трудно притворяться
Б том, что нельзя сказать, нельзя подумать,
Лишь обещать доверчиво и жутко.
Да будет новый день не схож
С прошедшим.
Пусть уплывут бессмысленные реки
Восторга, юности и удивленья,
Пусть я забуду о своих истоках,
Сбегу из установленного русла,
Вернусь к себе, коль очень захочу.
 

апрель 1975 г.

«Только шагнуть. Глаза разинуть…»

 
Только шагнуть. Глаза разинуть,
И задохнуться, и снова быть,
И он сорвётся, тот миг единый,
И затрепещет, и будет жить.
 
 
Я полюблю бессвязность речи
И замедленье… Дальше слух.
И будет резкий круг очерчен
От глаз до вдохновенных рук.
 
 
И буду мучить несовпаденьем,
И буду мучиться собой,
А ты изменишься в движеньях
И станешь чуточку чужой.
 

3 мая 1975 г.

«Доверчив, очень простодушен…»

Моему дедушке Л. М. Яхонтову посвящается

 
Доверчив, очень простодушен
Б делах и помыслах своих,
Живи таким, ты правда нужен,
И потухая, ты горишь!
 
 
Бесцельно бьёт вода из крана,
И не всегда возможно встать,
Но мало кто такой упрямый,
И не умеют так молчать.
 
 
И если мне чего-то надо,
И я ценю в мужчине честь,
Наверно потому, что рядом
Ты, дедушка, со мною есть!
 

апрель 1972 г.

Завещание

 
Росточек, милый, вверх тянись,
Ты рос под добрыми ветвями
И связан крепкими корнями
Со мною, передавшим жизнь.
 

май 1975 г.

«Ты всё равно не умираешь…»

 
Ты всё равно не умираешь,
Лежавший в крашенном гробу,
Пред девой чистой отпевали
Другого… Слабую мольбу
В безбрежный сумрак посылая,
И нам не встретиться, я знаю,
Хоть знать я это не могу.
 

май 1975 г.

«Мой стон подбитой сильной птицы…»

 
Мой стон подбитой сильной птицы
Пугает вкрадчивые тени,
И ставший близким мир растений
Мне говорит о солнца пятнах.
 
 
Ведь с туфель не стряхнуть песка
И в чуткий слух не обратиться,
А можно только удивиться,
А после знать наверняка,
 
 
Что ветер – память об ушедших,
Я различаю голоса,
К нему – мой голос безутешный,
К нему – последняя слеза.
 

3 июня 1975 г.

«Вот девять фонарей спускаются в метро…»

 
Вот девять фонарей спускаются в метро,
За ними следует десятый,
Вот поезд движется, не движется окно,
И мы застыли в слитых пятнах.
 
 
И мысль моя, тряпичная слегка,
Мне ни на каплю не поможет,
Ведь так давно и так издалека
Её послали. Только кто же
 
 
Услышит речь наветренную ту
И примет жизнь, достойную страданья,
Кому узнать земную красоту,
Жалея, мучаясь, склоняясь?
 

11 июня 1975 г.

«Испуганно десять, задумчиво двадцать встречаю…»

 
Испуганно десять, задумчиво двадцать встречаю,
А тридцать, наверное, встречу спокойно.
И внук мой, я знаю, отломит печально
Зелёную ветку окрепшей берёзы
Всё в тот же июньский нахлынувший день.
И тайный разлад будет мальчика мучить,
Но будет силён несмирившийся разум,
И я повторюсь в угловатом обличье
Подростка, имевшего чуткие руки.
 

17 июня 1975 г.

«Мне не понятна эта яма…»

 
Мне не понятна эта яма,
В которой продолжают сон,
Но не грущу о юных дамах
И о снегах былых времён.
 
 
Живой родится часто мёртвым,
Другой не может умереть,
Не верю камням, буквам стёртым,
Лишь человек отбросил смерть.
 

июль 1975 г.

«Когда б любил, тогда бы понял…»

 
Когда б любил, тогда бы понял,
Как обезболивающий вдох
Летит с тобою на колени,
И ты не в праве замолчать,
Хоть ты смешон, горяч, навязчив,
Беспомощен, как только руки,
Которые касались рук,
И те, которые сжимали
С последней ниточкой сознанья.
Не докричусь, не рассчитаю,
Не объясню – я не сумею,
Но голос мой, звучи невнятно,
Звучи с растущей, дерзкой силой
Всегда о нём.
Когда б любил, тогда бы понял.
 

24 июля 1975 г.

«А дальше врозь. За мысом дальним…»

 
А дальше врозь. За мысом дальним
Мигнёт прощальный огонёк.
Тому, кто правда одинок,
Его язык понятен тайный.
 
 
Всё безразличье расставанья,
Вся незадачливость огня,
Сейчас, навеки для меня,
Спаси, господь, от ожиданья.
 

7 ноября 1974 г.

«Я вслушивалась в сумрачность стихов…»

А. Цветкову

 
Я вслушивалась в сумрачность стихов,
И трудно было отказаться верить,
Что слышу музыку, а не стихи.
Она моё сдавила горло,
И невозможно было дотянуться
До осязаемого следующего звука,
И мой восторг был властен и отчаян.
Он изменил теченье мирной ночи,
Заставил умирать сознание
И мне явился в виде сна,
Осколки которого дерзаю передать.
 

12 ноября 1974 г.

«Склони колени на вершине…»

 
Склони колени на вершине,
Как древний перс,
Запомни миг, он не остынет,
Исчезнет след.
 
 
И всем, тоскующим в долине,
Ты будешь брат,
Запомни миг, он не остынет,
Летящий прав.
 
 
Запомни долгое паденье,
Утрату сил,
И грустной воли пробужденье,
Ты тоже жил.
 

10 января 1975 г.

«Не мне – подачки со стола…»

 
Не мне – подачки со стола,
Не мне – раздутое горенье,
Я проживу без снисхожденья
По чёткой нити до угла.
 

февраль 1975 г.

«Грохочет лёд по водосточным трубам…»

 
Грохочет лёд по водосточным трубам
И чаще по ночам.
Безудержно мне хочется на волю
Искать метель в разомкнутом пространстве
И опускать в заледенелый ящик
Безвкусные и тёплые конверты,
В которых мало фраз, но есть решимость
Уйти из установленного цикла.
Пока ещё… но может поздно.
 

декабрь 1974 г.

«Если только меня ты любишь…»

 
Если только меня ты любишь
На улицах с одинаковыми домами,
Б автобусах, переполненных людьми,
Проходя по подземным переходам…
Если только отличишь мою руку
От рук напряжённых, протянутых, сжатых,
Если вспомнишь с трудом мой голос
Б нахлынувшем уносящем многоголосье…
То тогда я выйду утром из дома,
И лицо моё обожжёт снег и радость.
 

декабрь 1974 г.

«Не обронить минутну радость…»

 
Не обронить минутну радость,
Не выболтать, но затаить.
Запрятать глаз своих усталость,
Из двух имён одно забыть.
 
 
И огорчить себя потерей,
И не пытаться оправдать:
Забывший боль не может верить,
Всё потерявший – потерять.
 
 
И в зябком тамбуре вагонном
Я говорю: «На всё есть Бог!»
Пусть ждёт меня проём оконный
Иль робость онемевших ног.
 

февраль 1974 г.

«Бог шестиглаз и шестирук…»

 
Бог шестиглаз и шестирук,
Мой темноглазый Бог!
Он худ, подвижен, невысок
И знает слово друг.
 
 
И троекратно повторён,
Но он всегда один,
И я горю его огнём,
Передаю другим.
 
 
И я теряюсь и молчу,
Как от тройной вины,
За то, что вовсе не шучу,
За то, что он один!
 

февраль 1974 г.

«Зачем же ты всё не заснёшь?..»

 
Зачем же ты всё не заснёшь?
Уже успокоилась ночь,
И дом опустел твой давно,
И трудно себя не винить.
Ну что же, пусть ночь коротка,
А день собирается злой,
Люби, что умела любить,
Люби дорогою ценой!
И проигрыш свой не считай,
Оставь это сделать другим,
Дай радость отнять, оплевать.
Берите, зачем только вам?
 

апрель 1974 г.

«Двадцать пятую весну…»

 
Двадцать пятую весну,
Самый первый светлый день
Я встречала на углу,
И со мной стоял апрель.
 
 
Говорила:-»Столько дней
Ты несёшь непоправимых,» —
Говорила:-»Будь честней,
Торопись, идущий мимо!»
 
 
Грустный стих – святая ложь,
Одиночество – пустое,
Я спою, как ты уйдёшь,
Но тогда глаза закрою.
 

5 мая 1974 г.

«Звонок один в пустой квартире…»

 
Звонок один в пустой квартире
Как бы протягивает руки,
Один, другой, уже четыре,
Но, как надежда, гаснут звуки.
 
 
Пусть хриплый голос с придыханьем
Рвёт тишину, рвёт круг разлуки,
Б нём боль и жажда пониманья,
Он весь, как сдавленные руки!
 

июнь 1972 г.

«Всё впечатленья так бледны…»

 
Всё впечатленья так бледны,
Все ожидания неполны,
Невоплотившиеся сны
Приходят с уходящей болью.
 

1973 г.

«И постепенно я грустнею…»

 
И постепенно я грустнею,
И тише, реже говорю,
И не хочу, и не умею —
Не объяснилось, не объясню.
 
 
Мне надоели все причины,
Бее ожиданья часа, дня,
Наверно, так спускают шины,
Так застывают от огня.
 

октябрь 1973 г.

«Ты в этот миг была одна…»

 
Ты в этот миг была одна.
Лишь для тебя она звучала,
И для тебя она молчала
И называла имена.
 
 
Я поднималась по ступеням.
Я знала: больше никогда
Не быть подобному мгновенью.
Что можно было предсказать?
 
 
Осенний день и дождь прошедший,
Останься тем, каким ты был,
Прохладным, влажным и нездешним,
Я помню, что ты говорил.
 

октябрь 1973 г.

«Моя бессмертная душа…»

 
Моя бессмертная душа
Своё искала повторенье,
Шли годы, годы становленья,
И всё трудней был каждый шаг.
 
 
Я разбивалась об начала,
Мне так хотелось быть смелей,
Но жизнь меня не принимала,
Я оставалась у дверей.
 
 
Я уходила гордо, скверно,
И страшен был обратный путь.
Я часто уходила первой,
Но этим трудно обмануть.
 

ноябрь 1973 г.

«Темнел последний день в году…»

 
Темнел последний день в году,
Темнели существа из глины,
Шли косяком, мелькали спины,
Слова роняли на ходу.
 
 
Пивные бары, магазины
На них таращились призывно.
Темнели лужи под ногами,
Они влеклись за каблуками.
 
 
Но это было незаметно,
Лишь темноту чертили ветви,
И тёмный дом из прочих стаи
Меня встречал собачьим лаем.
 

31 декабря 1973 г.

«Когда догорает огонь в печке…»

 
Когда догорает огонь в печке
И играет медленная музыка,
И уже не видно голубых языков пламени,
Мои друзья переступают по крашенным
                                    половицам.
Они спорят о достоинствах своих лыж
И вспоминают отсутствующих.
А я кусаю кончик карандаша
И снова смотрю в огонь:
Головни наполовину прогорели,
Их разбивают кочергой.
Мне хочется спать,
Но я слегка пьяная,
Поэтому мне трудно заставить себя
                                    шевелиться.
Уже завтра, и скоро меня здесь не будет.
 

февраль 1974 г.

«Мир много значит матерьяльный…»

 
Мир много значит матерьяльный,
Б нём есть оттенок карнавальный,
А там, где ночь берёт начало,
Он опускает покрывало.
 
 
И был не сгоряча задуман:
Присущ и листьям точный угол,
И крылья ласточки в полёте
На строгом держатся расчёте.
 
 
Бегу, самой себя боюсь,
Возьму и растолкаю грусть,
Иль объясню без сожаленья
Зачем пишу стихотворенья.
 

апрель 1974 г.

«И вы, заплаканные стёкла…»

 
И вы, заплаканные стёкла,
И луг, намокший за окном,
Меня поднимете силком,
А дождь мои пригладит лохмы.
 
 
Он плакал за меня не раз
И отнимал в недоуменьи
У сжатых губ, потухших глаз
Души застывшее движенье.
 

3 мая 1974 г.