Текст книги "Проворонили воронье"

Можно долго и много говорить о преимуществах больших городов относительно малых городов. Но бесспорное преимущество малых городов в том, что всё тайное становится явным очень быстро, пусть и в виде сплетен, но тайны утаить не получится. Может потому и сбивается в стаи, в крупных городах со сволочной сущностью люди, чтобы затесаться среди порядочного населения, и вершат свои дела, не чуя под собою ног. Величие крупных городов состоит в великих свершениях людей, если конечно поймёшь, если сможешь поверить в себя и найти себе подобных, если наберёшься огромного терпения измеряющиеся временем и пониманием действительности, когда будешь двигаться своим путём. Бывает так, особенность такая больше распространяется в больших городах, что мечты рождённые детством, наполненные школой, отсеченные взрослыми или такими же твоими ровесниками, которые не понимают ни себя, ни окружающих мир. Чистые, прекрасные мечты, со временем превращаются в свою противоположность, особенно такое, характерно для крупных городов. А в малых городах сводятся до уровня борща с котлетами либо опошливаются до равнодушия. И только найдя свою точку зрения, пусть даже эта точка зрения самого низменного пошиба, начинается создание нового человека, и когда от добра ищут ещё добра, начинается путаница в понимании жизни и отсюда твой путь становится проблемой других людей.

И не надо отчаиваться читатель! Никогда в жизни не поздно делать дела, поздно будет, когда уйдёшь в другие мира. И не надо читать между строк здесь есть то, что есть и не более.

Вера Ивановна шла на рынок в превосходном расположении духа, и выражалось прекрасное настроение и в улыбке так украшающая любого улыбающегося человека, и в виде «волн» разлитых по всему телу. Какое-то предчувствие, чего-то необыкновенного не покидало её, с самого утра, как только она вышла из дому, и направилась на работу, а своей интуиции, она доверяла больше, чем окружающему миру. И если бы ни два дня, которые неизбежно наступали каждый месяц, из года в год, то она могла бы себя считать самой счастливой женщиной в мире. И эти «два чёрных дня», смягчались и компенсировались её умом и сообразительностью. Её «компенсация», лежала в данное время в сумке, и грело её душу безмерно.

О «чёрном» дне, наступающий день с точностью, через каждых пятнадцать дней о нём и пойдёт речь, из-за которого чаще всего и рождаются «тайны». А тайны были, есть и будут до тех пор, пока у человека будут чёрные дни или извращённый вкус, требующий больших финансовых затрат.

Когда ещё утром на «летучке», которая проходила в бытовки, ежедневно за пятнадцать минут до начала рабочего часа, а пятнадцати минутное собрание проводила бригадир, решался вопрос: «кому идти на рынок»? Дружно решили отправить Веру Ивановну, отдавая должное её безупречному вкусу и умению найти что-нибудь удивительное среди обыкновенных вещей.

Из-за дождя, а дождь шёл беспрерывно второй день подряд, она планировала добираться до рынка на транспорте, точнее на двух. Две остановки на автобусе и четыре на троллейбусе, нужная остановка находилась напротив рынка. Но ближе к обеду, дождь стал прекращаться и к обеду вовсе исчез. И мучившая её мысль, «брать или не брать», с собою зонтик, сам собою отпал. И когда Вера Ивановна с напутствующими словами от девчат, чтобы удача улыбнулась ей и просьбу бригадира, чтобы не забыла, она, вышла из душной бытовки, прошла тёмными коридорами по лабиринту магазина, и вышла на чистую умытую дождём улицу, ноги сами понесли её на рынок. И запланированная поездка вылетела из головы, как будто и не думала об этом мыслей.

Солнце, свежий воздух, игра солнечных лучей в лужах, радуга в небе, заставили поменять планы моментально, как добираться до рынка. Да и время, потраченное на дорогу, выходило одинаковое, если ждать не более десяти минут на остановки транспорт. Если хорошо знать переулки и проходные дворы своего города, то порой пешком и проще и быстрей добраться до нужного места, чем ехать на транспорте. Радуга так поразила её, что она не могла отказать себе в такой радости, чтобы полюбоваться игрой природы, да и память не мешало освежить.

Из-за работы, порой ловила себя на мысли, что начинает забывать собственный город. И когда «гости» города, что бывает не редко, спрашивают, как им дойти до той или иной улицы и непременно ещё спросят номер нужного им дома, она начинала путаться и с большим трудом вспоминала и улицу и нужный им номер дома. Благо на помощь всегда можно было призвать кого-нибудь из прохожих, и желательно милую старушку, уж кого-кого, а их на улице встречалось предостаточно. У них на работе вывели интересную закономерность, что город в большинстве своём населяют две категории людей: пенсионеры и туристы вместе с «гостями» заодно.

Вера Ивановна шла не спеша на рынок, находясь под впечатлением удачного дня. Ещё бы появилась возможность убить сразу двух зайцев. «Первый заяц», игрушка «ванька-встанька», поступил к ним в магазин три дня тому назад, в количестве десяти тысяч штук, и был помещён на складе. Не залёживаясь и двух часов, не большая часть пошла в торговый зал, а другая в бытовку. Схема реализации продукции была отработана идеально, выработанная десятилетиями работала бесперебойно. Для сотрудников магазина существовало правила: один человек, один «дефицитный» товар. Но в любом правиле бывают исключения, а исключения имелись для исключительных людей, в него входили люди, проработавшие не менее пяти лет в магазине и очень продуманные в своей работе. В категорию «продуманных» входила и Вера Ивановна, у которых скапливалась до десяти штук «дефицита» на официальном уровне, так как товар надо было вынести из магазина с предоставлением бумажки за подписью бригадира для охраны. А если по десять штук, хотя бы через день? Скапливались игрушки до нужного часа, и час наступил. Она заскочила домой на минутку, забрала весь товар, двадцать штук, который муж аккуратно упаковал в сумку, встретил на пороге квартиры, как и договаривались ещё утром, она поцеловал его в щёчку, и сразу же ушла.

И теперь шла на рынок, гадала мысленно, сколько запросить денег с Аннушки за «дефицитный» товар. То, что она запросит не менее десяти рублей за штуку, знала заранее, а если запросить по пятнадцать рублей, было бы для неё лучше, деньги нужны были для отправления в пионерский лагерь двух своих близнецов. А их она собирала «с нуля», то есть покупала все вещи новые, ни одной вещи не должно быть поношенной, даже если вещь одевалась всего лишь один раз. И носовые платки с носками никогда не стирала, и мужу не позволяла, один день достаточно для использования носовых платков и носков, и к вечеру вещи «улетали» в мусорное ведро. Носовые платки имели двойное назначение: вытирались в течении дня руки платком, а вечером этим же платком вытирались тщательно обувь и «улетали» платки, использованные по самому максиму в мусорное ведро. Пять копеек за платочек, и пятнадцать копеек за пару носков, а в месяц уходило двенадцать рублей только на близнецов, такая мелочь, что она их даже за деньги не считала. А вот сегодня, если Аннушка будет на рынке, она даже мысленно три раза переплюнула, через левое плечо, уже будут не плохие деньги.

Вера Ивановна работала в магазине, который находился на «красной линии», по определению городских властей и естественно магазин работал бесперебойно и «дефицитный» товар, для них был не новостью. Проработав огромное количество дней в своём магазине, и «своим магазином» стала чувствовать с того момента, когда познала многие «ходы и выходы» для достижения своих целей, и одно из многих достижений покоилось в сумке. Игрушка «ванька-встанька» ярко-оранжевого цвета, завёрнутые в мягкую ткань, приятно оттягивали обе руки. Её дети были в восторге от такой игрушки, естественно каждому по одной штуки, чтобы не делились из-за пустяка с самого детства. И от того, как звучит колокольчик, когда ребёнок пытается положить неваляшку на пол, а стоит отпустить руку, как «ванька-встанька», сам поднимается на радость ребёнку. Вера Ивановна, сама любила играть с детьми именно с неваляшкой, вспоминая своё детство, лёгкое и беззаботное. Приятно смотреть на детские забавы, особенно на игры, в которые взрослые сами, когда-то играли в детстве. А у многих во времени, детство оказывается одним из лучших воспоминанием в жизни.

Вера Ивановна, вспомнила «концерт» данный «нашим дорогим гостям», и рассмеялась от всей души при воспоминании о «концерте». Сбор от «концерта» существенно пополнил кошелёк её. Вера Ивановна как «старший товаровед» своего отдела, имела надбавку к зарплате, которая исчислялась в размере двадцати пяти рублей, принимала самое активное участие в «концерте» и вела представление с вдохновением. А начиналось представление с того момента, когда раскупался «дефицит», а «ванька-встанька» был распродан за три часа, оставалось ни мало возмущённых покупателей, которым не достался вожделённый товар и как обычно неслись не лестные замечания в адрес магазина, переходящие возмущения на торговлю вообще. Некоторые договаривались до космических далей, предлагали запустить в космос и продавцов, а чего им здесь землю зря топтать? Вера Ивановна очень внимательно вслушивалась в разно голоске возмущенных людей, и отсортировывала нужных ей «участников» концерта. Выбирала тех, кто готов заплатить любую сумму лишь бы завладеть нужной вещью. Отводила их в сторону, обещая им сделать: « Сделаем в виде исключения для дорогих людей, возможное и не возможное». Одним вопросом: «Вы, куда-то торопитесь», определяла приезжих, только с ними можно было провести «концерт», не думая о последствиях. Собрав, таким образом, человек восемь, препровождала их в бытовку.

А в бытовки их ждала уже Елена Степановна, сервированный стол и вода кипела в электрическом тульском самоваре в ожидании гостей.

В бытовки их удобно рассаживали в кресла, предлагали чай или кофе? Предлагались печенья, конфеты и разные сладости и вёлся разговор: кто да откуда, где работаете, если не секрет? Каким ветром их принесло в наш волшебный город, что понравилось, а у вас, что интересного можно увидеть в городе? И через пятнадцать минут, Елена Степановна, могла определить, кто и какой суммой располагает в данное время и сколько они готовы выложить денег за вожделенную игрушку. И выкладывали деньги за игрушку в трёхкратном размере, зато и покупали коробками товар, переживая только об одном, как перевезти набранный товар до поезда. Ловилось такси, и вопрос закрывался сам собою.

Такие возможности у Веры Ивановны появились, когда она заняла должность «старшего товароведа», и перспектива увеличить «левые» деньги не имела пределов. Главное, по больше «дефицита», который они искусственно создавали, исходили заявки на товар, который у них залёживался годами и приносил также не малые деньги, но эта сфера доходов была ей не доступна, а стало быть, и голову нечего было ломать. Так примерно «плавая» в приятных воспоминаниях, в предположениях и в фантазиях: «где бы да как бы и быстро и незаметно для других, сделать не малую сумму», шла Вера Ивановна к базару.

Деньги, вырученные от «концерта», перекрыли, как минимум в пять раз её зарплату, точнее ставку в размере ста пятидесяти рублей, работает ли она или находится на больничном листе, вынь и положи её законные сто пятьдесят рублей. Раз в квартал выходило и более, когда начисляли премиальные или за переработку во времени. Магазин работал с девяти утра и до восьми часов вечера, минус один час на обед, но почему обеденный час не зачитывается, обедаешь-то на работе, такой «злой» вопрос у них порою обсуждался, особенно в тот момент, когда на работе появлялись не приятности. На многие вопросы обычно следовал стандартный ответ: «не нами придумано, но нами сказано». Со всеми переработками и премиальными выходило двести сорок рублей, это был потолок, выше которого Вере Ивановне не позволялось подниматься. Потому и приходилось изыскивать разные пути для компенсации за свою недоплаченную зарплату, в чём они были уверенны непоколебимо.

Уж кто-кто, а они умели считать деньги, а появление возможности сделать «левые» умели улавливать на лету. Вера Ивановна чувствовала в себе силы, желание и возможности сделать больше, но как осуществить свои желания? Куда направить свою энергию, чтобы воплотить свою мечту здесь стоял мрак, переходящий иногда в туман. «Кто ищет, тот всегда найдёт» ею любимое жизненное кредо было у неё в крови, и она искала, думала и чутко улавливала происходящее вокруг. Уже были выработаны собственные жизненные постулаты, которыми всегда можно было поступиться, если на горизонте появлялась «мечта». Она точно знала, что нельзя делать, и видела исходя из собственного опыта, что это помогает жить. Само отстранение, собственная волшебная палочка, позволяющая отходить от не понимания и от вещей закрывающих путь. Вера Ивановна умела занять себя деятельностью и хорошо понимала свои возможности, отработала достаточно времени, чтобы прийти к мысли, что здесь не развернуться, просто не дадут, пусть у неё будет хоть «семь пядей во лбу». Знания растянутся во времени, и вбивают в голову смыслы: «ещё молодая девочка покажи себя в работе», «уж больно прыткая» или «молоко на губах ещё не обсохло, а туда же лезет», и кто, из нас положа руку на сердце, скажет честно, что слышали в свой адрес: «молодо зелено». И то, что было рано, не заметно перетекает, почти поздно, и привитая привычка, выработанная с годами, соглашаться с тем, с чем не согласуется желание, утешится мыслью: «на пенсии для себя поживу».

Радуга всё также светилась в полнеба не много левее от Веры Ивановны, блестели улицы чистотой и воздух наполненный свежестью, позволял дышать полной грудью. Идя по улицам, где было расположено множество городских учреждений, она специально сделала не большой крюк, чтобы лишний раз побывать на свежем воздухе, машинально прочитывала некоторые таблички на зданиях, не дочитывая надписи на табличках, проходила мимо. О значении многих учреждений не имела никого понятия, да и не вникала в их предназначения, зато улицы были абсолютно пустынны, будто и не живёт в городе несколько миллионов людей. Крюк, сделанный для длительной прогулки, чтобы поразмышлять о приватности жизни и был её «вторым зайцем».

Ей вдруг вспомнилась Наталья Александровна, может потому что она приходила вчера к ним на работу в обеденный час, после трёхлетнего исчезновения из поля зрения, даже для Аси Валентиновне, знающей всё и вся обо всех работниках и даже о бывших работающих, когда-то в магазине. Наталья Александровна даже не пришла, а приехала на собственных «Жигулях», после её посещении Ирина Сергеевна сказала: «Специально приехала, чтобы похвастаться своей машиной и утереть нам нос». Наталья Александровна занимала должность «старшего товароведа», которую теперь занимала Вера Ивановна, а тогда десять лет тому назад, Вера Ивановна молодая, наивная и всё воспринимающая буквально: белое есть белое, а голубой цвет имеет много оттенков, пришла из техникума и стала работать под руководством Натальи Александровны. Вера Ивановна и сейчас бы не смогла никак себе ответить, что было такого странного в характере Натальи Александровны, что от неё бежали как от чумы. И при всех обстоятельствах Наталья Александровна оставалась непоколебимой как памятник с места не сдвинешь и по лицу ничего не прочитаешь. С одной стороны вежлива, но это обязательный атрибут их работы, очень мягкая в обращении со всеми без исключения. Умела рассказать историю о себе, но её истории не воспринимались в том виде, как она их рассказывала. Там где шла речь о грусти, у слушателей возникало недоумение, а там где шла речь о весёлых моментах её жизни, почему-то хотелось погрустить. Лицом мила, видно было, что перед зеркалом проводила, не мало, времени, и в тот же момент была неряшлива в одежде. Для многих так и осталось секретом, как она вообще вышла в старшие товароведы? Вера Ивановна семь лет проработала под её началом, и как только появлялась возможность скрыться с её глаз, она это делала с большой охотой. Имела, обаяние, смешанное с обветшалостью, может быть такая дремучая смесь в ней, происходила из-за её слабости к спиртному? Если бы кто-нибудь сказал Натальи Александровне, что: «Наталья Александровна, вы, пьяница», у человека, сказавшего такое, появилось бы много проблем. И такая «правду любящая» потом вдруг стала замечать, что у неё по работе стали происходить какие-то неприятности, и будут «неприятности» сыпаться как из рога изобилия до тех пор, пока проронившая небрежно фразу: «правду, режущую глаза» девушка не уволится по собственному желанию. И когда девушка будет исполнять точно такие же обязанности на новом рабочем месте, и не иметь за это никаких неприятностей, для «правду» любящей так и останется тайной её источник головной боли. На глазах Веры Ивановны пять девчат ушли с работы « по собственному желанию» за семь лет, после слов сказанных в лицо Натальи Александровне: – «А не пьянством ли попахивает»? Наталья Александровна любила подчеркнуть, что пьёт исключительно только коньяк «Наполеон», а не как некоторые армянский или грузинский коньяк, и только после рабочего дня, а что в бытовки выпивает, так это чтобы сестра не видела, пьющая молдавское вино из граненого стакана, вместе со своим мужем. Да и тара из-под конька «уж больно симпатичная бутылочка, мой сынок за два месяца собирает по двадцать копеек, и скапливает мою месячную зарплату». Умела обволакивать вниманием, а стоит отойти от неё подальше, так и хочется почему-то руки помыть. Вера Ивановна вспомнила Наталью Александровну со случаем, который произошёл с нею три года тому назад, и запомнилось так, будто вчера всё произошло.

А произошло вот что, когда в конце рабочего дня все собрались в бытовки: кто-то уходит сразу домой, кто-то рассказывает анекдот, услышанный от покупателей, кто-то с кем договаривается о чём-то, как всегда обычная сутолока, в конце дня при всей усталости, как ни странно люди становятся более оживлённые, более разговорчивее, более откровеннее. В этот же самый момент, Наталья Александровна выносила коробки из бригадирской комнаты, у бригадира в этот день был отгул. А расстояние было приличное, от «золотой комнаты», так в шутку называли бригадирский закуток, до машины на которой приехал её муж, и Наталья Александровна естественно торопилась, никто ей не помогал, она не просила, а «инициатива наказуема», да и некогда было проявлять инициативу, каждая старалась, быстрей, уйти домой. «Должно быть, успела сделать свои дела во время рабочего дня», подумали некоторые, кто прекрасно понимал, чем занимается Наталья Александровна. Появилась прекрасная возможность обрушить «непотопляемость» до основания. Кто-то сбегал за милицией, охрана у них присутствовала в магазине круглосуточно, как обычно охрана находилась у себя в бытовки, и только новенький, появившись, на работе впервые из любопытства ходил, осматривая свой объект. И естественно все девушки красавицы казались ему на одно лицо, к нему «самая продуманная» и обратилась. Наталью Александровну задержали до выяснения всех обстоятельств, что было дальше для многих осталось тайной.

На следующий день на стол заведующей лёг акт, со всей описью, изъятых коробок и объяснительная записка Натальи Александровны. Коробки с товаром были развезены по детским домам, вот нечаянная радость для детей наступила. Светлана Николаевна предоставила в милицию документы, что детские игрушки предназначались в детские дома, а так как у них постоянная нехватка с машинами, то практикуется само вывоз продукции, были приложены соответствующие документы. Потом было собрание, обсуждали произошедший, «инцидент», постановили уволить Наталью Александровну «по собственному желанию». Бригадира перевели в другой магазин в должности бригадира, тогда то и появилась у них Елена Степановна, которую молодёжь любила, а взрослые уважали за умение делать дела, так как надо. Вере Ивановне было приятно думать о бригадире, она чувствовала к себе искреннее отношение дружеское участие, пусть и помноженное на денежных «перетрубациях», и всё же культурой поведения, бригадир владела в совершенстве. Что нельзя было сказать о начальнице отдела, и не потому у неё отсутствовала культура оттого, что Светлана Николаевна умела загнуть матом, когда работа выпадала из графика, её внешний вид коробил даже далёких от эстетики людей.

Елена Степановна хорошо наладила “кассу» взаимопомощи, действия которой полностью возлагалась на профсоюзы, но деньги вначале проходили через руки бригадира. Деньги собирались не только на торжественные мероприятия, но и на не предвиденные случаи. А не предвиденных случаев, было предостаточно, например, срочно нужны деньги на покупку машины, очередь подошла не заметно, после трёх, а то и пяти лет «стояния» в списках. И от умения, от щедрости, от нужного совета зависимость шла от бригадира, в какой мере будет оказана помощь. Елена Степановна такие щепетильные вопросы решала один на один, которые ни для кого не были секретом, все друг у друга были как на ладони. Ответ шёл стандартный: «будем думать». И бралась за дело капитально: узнавала всю родословную и личную жизнь той, что желала, приобрести машину. Вера Ивановна сама прошла всю процедуру такой проверки, и конечно же купила машину «Москвич» для отца. Отцу подарила, не только потому, что он мечтал о машине, но и считала уж где-где, а в деревне машина действительно не роскошь, а средство для передвижения. Елена Степановна не раз побывала у неё в гостях, познакомилась со всей семьёй, очаровала детей, очень понравилась её маме. Съездила на электричке к её отцу, набрала грибов целую корзину, самых отборных белых грибов. А места грибные показывал папа, советуя на ходу как лучше грибы просушить без ущерба на качество. После такого тщательного знакомства, Елена Степановна дала добро навынос продукции, которая пользовалась большим спросом, а самое главное пригласили в «золотую кладовую». Дело в том, что их подвал был не большой частью, огромного бомбоубежища, построенного ещё до второй мировой войны, и усовершенственного на случай ядерной войны. Одна из дверей ведущая в коридор убежища находилось в комнате бригадира, бронированные двери удивляли своей основательностью и с большим трудом открывались. И одно из ответвлений выходило в подвале дома, в котором жила Елена Степановна, и ключи от подвала были всегда при ней. Именно этим ходом и пользовалась Вера Ивановна, когда стала исполнять обязанности старшего товароведа. А уж как была рада Аннушка, когда торговала на рынке такой продукцией. У неё очередь стояла на рынке, что было редким явлением для базара. И двадцать процентов были неизменными, и также передавались бригадиру. Естественно предварительно с ней был проведён «инструктаж», что о бомбоубежище «никому ни гу-гу, даже любимому человеку».

Вера Ивановна удлинила дорогу, чтобы поймать «второго зайца», позволить себе, поразмышлять о приватности в жизни. Нехватка времени чувствовалось ею на каждом шагу. На работе была полностью поглощена вниманием ко всему, что происходило кругом. На постоянных клиентов уходило куда больше времени, чем они того стоили, пока они расскажут анекдот для них свежий, а она на дню один и тот же анекдот слышит в десятый раз, приходиться мило улыбаться и удивляться анекдоту, будто услышанному впервые. Другая расскажет последние новости из личной жизни, меняются только имена в рассказе, а новость «избитая» то отвращения, и варьируется разными голосами с одним и тем же сюжетом, и чаще с дурным запашком. И если у клиента было превосходное настроение, Вера Ивановна ловко предлагала книгу: «Жалоб и предложений», куда вписывались восторженные пожелания в адрес магазина, и особенно продавца, когда клиенты спрашивали её имя и фамилия, то фамилию переспрашивали на несколько раз и с улыбкой вписывали в книгу, восхищаясь услышанной фамилией. И как можно чётко выписывали: «Хочу выразить благодарность Золототрубовой Вере Ивановне ….» и так далее и тому подобное, в её смену книга была исписана одними благодарными отзывами и предложениями одного и того же характера: «Красота и культура обслуживания» только и менялось количество восклицательных знаков и замысловатых подписей. А вне работы, семья полностью поглощала её без остатка.

Свои дела, делала на ходу, чутко улавливая малейшие изменения, происходящие вокруг её работы, которые могли бы хоть на один шаг, приблизить её к одной единственной цели. Интуитивно чувствуя, что где-то рядом находится её «жар-птица», которую надо поймать целиком, а не выщипывать из неё перья, одно из пёрышек покоилось в сумке в виде игрушки «ванька-встанька». Вспомнилась последняя поездка к старшему брату, разница в восемь лет, нисколько не мешала понимать друг друга с полуслова. Жил брат на расстоянии сорока пяти минут полёта самолётом.

У Веры Ивановны появилась привычка за неделю до Нового года, ездить к брату, задерживалась на три дня, она бы и подольше бы оставалась, да вид его жены, вызывали в ней, огромную жалость к брату и не понимание к ней. Вера Ивановна с братом приходили специально на новогоднюю ёлку, расположенную в ЦУМе, поднимались на верхний этаж и любовались ёлкой, беседую о жизни. Ёлка была необыкновенна тем, что её украшали только одни шары, собранные в кучку, увеличивая широту ели, а обильный дождь делал ёлку и краше и выше. Его жена один раз сходила с ними в ЦУМ, сделала не понимающее лицо и сказала: «детский сад», и больше с ними никуда и никогда не выходила. Стоило вспомнить брата, невольно на память пришла и его жена, и начала заползать в душу, тоска, перемешанная с горечью. Такое состояние души, Вера Ивановна не приветствовала, и заставила себя не впадать в уныние. У неё выработалась привычка и умение, переходить быстро в нужное русло, и самый эффективный способ, освежающий быстро голову, просто взглянуть на часы, а время самый лучший друг и помощник для насущных дел. Вера Ивановна взглянула на часы, и подумала: «Да, ползу как черепаха, зато от души надышалась свежим воздухом, когда ещё придётся так отдохнуть. И к чему вспомнилась Наталья Александровна ни уму, ни сердцу. Какая-то каша в голове, а вот и мой рынок, только бы Аннушка была б на месте. Да куда она денется, она бессмертна как Баба-Яга. Интересно, а радуга ещё на месте?» Не дойдя пару шагов до угла, а там поворот пройдёшь метров сто и любимый рынок. Вера Ивановна отошла, с середины тротуара и подняла голову в поиске радуги. Радуга стояла на месте и оказалась у неё за спиной, оттого она и потеряла радугу из виду. Она любила эту часть города за бесшумность, какой-то странный покой окружал её, стоило ей здесь появиться. Редко увидишь проезжающую машину или прохожего, наличие множества различных учреждений, о назначении которых она и понятия не имела, и вовсе делали район пустынным. И только станция метрополитена, оживляли на несколько минут улицу, и тишина вновь наступала до следующего появления не больших групп людей выходящих из метро. Вот и сейчас появилась не большая группа людей, не спеша расходящихся в разные стороны. У неё вызвала улыбку, что люди, проходящие мимо неё, невольно начинали оглядываться в ту сторону, куда она глядела. Двое пожилых, аккуратно одетых людей, остановились неподалёку от неё, переговариваясь о том, куда им с начало зайти. На базар, а потом купить билеты в театр или наоборот поступить. Судя по разговору, в театр они собирались идти завтра, а цветы для актёра купить заранее, а завтра итак полдня уйдёт на сборы в театр, да и вечером цветами уже не торгуют. Их сомнения по поводу, куда вначале идти, перемешивались со словами восхищения в адрес радуги, вынося своё суждение о радуге, что она такая большая и яркая. В это время, с левой стороны её толкнули, и перед нею, оказался смущённый мужчина, не много взъерошенный, ростком, как говорится: «метр с кепкой». Он приложил руку к сердцу и стал извиняться, ввернул несколько раз слово «красавица». Видно было, что извинения, произносимые им, доставляли ему удовольствие. Пока он извинялся, Вера Ивановна, окинула взглядом всю его внешность, про себя отметила: «Умудрился так загореть вначале лето, либо дачу имеет, либо отдохнул на море». Опыт работы с людьми, научил её навскидку определять «кто есть кто». А перед нею стоял человек из породы, как у неё на работе выражались: «вся рубаха в петухах или не хочу в ворота, разбирай забор». У неё, что-то защемило внутри, она почувствовала смятение и неловкость перед ним, и как можно доброжелательнее ответила: «Сама виновата, стою здесь как истукан и вытаращила глаза в небо. Как будто сто лет радуги не видела». А он стоящий перед нею, как громом поражённый и чуть ли не заикаясь, сказал: «Как вы похожи на мою жену, сволочь она. Вы намного красивей, и мою ни за что не упросишь надеть шляпку. Много раз просил надеть для меня. Покупаю разных видов, а она подружкам раздаривала. Наденет панаму самого худшего пошиба и цвета, и разгуливает по саду. Я бы с большим удовольствием, пригласил вас к себе домой, чтобы вы убедились в верности моих слов. Как назло у меня в квартире страшный погром. Я же тот погром и учинил. А может быть, зайдём в кафе»?

Веру Ивановну нисколько не удивило, ни его желание задержать её, ни его предложение сходить в кафе. Она прекрасно знала, какими обладает внешними способностями, и умела тактично отказать, не задевая самолюбие мужчин.

– Вы, когда последний раз смотрелись в зеркало? – улыбаясь, спросила она.

– А что дурно выгляжу? Тысячу извинений, – быстро заговорил незнакомец, видно боясь, что она сейчас уйдёт.

– Да у вас синяк под глазом. И вид у вас, будто от кого-то бежите. Да мне и некогда прохлаждаться, и так ползу как черепаха. А у меня дела на рынке, – и сделала шаг в сторону, давая ему понять, что надо идти.

Он поспешно преградил дорогу, и умоляющим тоном, сказал: – А можно я вас провожу? Смотрел внимательно в её глаза, она отметила, его чёрные глаза, а даже разглядела себя, в его глазах, будто в зеркало взглянула и подумала: – «впервые вижу такие чёрные глаза, как чёрная смородина, надо шляпку поправить…», – и слегка поправила, свою соломенную шляпку. Он, наблюдая за каждым её движением, рассмеялся и сказал: – Вот видите, пригодился как зеркало, а синяк пустяк пройдёт. Всё-таки зацепил меня урод! Не хотите в кафе, пойдёмте я вас провожу, и расскажу вам, какой же я осёл, и как вы прекрасны. Можно?

Да говорите, вам самому легче станет, может быть, и я узнаю, что-то новое для себя. И она, видевшая впереди железные ограждения рынка, пошла не спеша, давая возможность выговориться незнакомцу.