Текст книги "Лакей и я"

Глава 6

Фрэнсис Уортон. Лукас и два часа спустя думал о ней, прислонившись плечом к стене в помещении для слуг. К счастью, никто, похоже, не узнал его: Теодора вовремя вывела из столовой. Он сразу же, как только произошел инцидент, повернулся спиной к столу, и хозяйка приема быстро пришла на помощь и увела их с мисс Уортон подальше от гостей.

Он оставался внизу все время, пока его обязанности в столовой выполнял дворецкий, и успел задать ряд вопросов относительно планов на завтра. Приехав в поместье друга, он узнал много нового о жизни и работе слуг. К его немалому удивлению и восторгу, слуги Клейтонов охотно делились с ним опытом. Он понимал, что это по приказу миссис Котсуолд, но все же высоко ценил их помощь, равно как и то, что они, пусть временно, приняли его в свои ряды. Конечно, некоторые иногда забывали, что его не следует называть «милорд», и ему приходилось постоянно быть настороже. Некоторые молоденькие горничные при виде его краснели, и Лукасу оставалось только надеяться, что он их не слишком смутил.

Работа оказалась намного тяжелее, чем Лукас себе представлял. Весь вечер ему приходилось бегать вверх-вниз по лестнице с тяжеленными подносами, нагруженными едой. Испытанию подверглась не только его физическая выносливость, но и умственные способности. Он лихорадочно вспоминал, куда ставить супницу, с какой стороны следует подходить к гостям, предлагая им очередное блюдо, и как долго следует стоять возле каждого, прежде чем перейти к другому. А уж как не опрокинуть еду или не пролить вино на гостя – целая наука. Впрочем, Лукас вполне прилично справлялся, пока мисс Уортон специально не толкнула его.

Больше всего Лукас боялся, что кто-то из гостей, знакомых с ним – а таких было за столом немало, – узнает его. Только ему пришлось удостовериться в правоте Белла. Маркиз сказал, что никто даже не посмотрит на лакея, одетого в ливрею и напудренный парик – так и было. На него постоянно смотрела только мисс Уортон. Лукас это знал, потому что все время наблюдал за ней. Сначала он встревожился, когда сэр Реджинальд занял место рядом с ней и принялся хвастливо разглагольствовать о своей дружбе с принцем-регентом. Он буквально выкрикивал «принц-регент», чтобы могли слышать все присутствующие.

И еще рыцарь назвал принца Джорджи. Какого черта? Впрочем, на гостей он, судя по всему, произвел впечатление. Особенно, на леди Уинфилд. Лукас понятия не имел почему. Карлтон-хаус был известен щедрыми обильными пиршествами, только ничего интересного на них не происходило. Лукас, как правило, старался уклоняться от приглашений в Карлтон-хаус, хотя периодически получал их. Там он чувствовал себя неловко из-за присутствия миссис Фицгерберт, да и беседы за столом велись исключительно вокруг персоны принца.

Лукас предпочитал компанию друзей в «Любопытном козле» душной атмосфере Карлтон-хауса. А вот дружба сэра Реджинальда с принцем-регентом была одной из причин его заинтересованности в голосе рыцаря. Как-никак сэр Фрэнсис входил в свиту принца, а тот имел влияние на многих членов парламента. Если Лукас сумеет склонить на свою сторону этих преданных роялистов, принятие законопроекта о занятости будет практически гарантировано, поэтому ему придется и дальше добиваться его благосклонности.

Сегодня Кендаллу было искренне жаль леди Фрэнсис Уортон, и он ничего не мог с собой поделать. Теперь ясно, почему она утром так торопилась спрятаться: девушке хотелось любой ценой избежать встречи с сэром Реджинальдом. В тот момент, когда рыцарь расположился за столом рядом с ней, у нее был такой вид, словно все, о чем она могла думать, – это бегство. Лукас, выполняя свои прямые обязанности, снабдил рыцаря салфеткой. У него были некоторые опасения, что тот может взглянуть на него и узнать, но они быстро исчезли. Тот не удостоил его даже мимолетным взглядом. Значительно больше сэра Реджинальда интересовало декольте мисс Уортон. Видеть это Лукасу было, мягко говоря, неприятно. Очень хотелось сломать рыцарю нос.

Тем не менее положение невидимки имело свои преимущества, и оно начинало все больше нравиться Лукасу. Создавалось впечатление, что он обладает неким волшебством… волшебной палочкой. Он чувствовал возбуждение и одновременно свободу. Его приводило в недоумение то, что за весь вечер ни один из гостей за исключением мисс Уортон и Теодоры не посмотрел ему в лицо. С другой стороны, он мог слышать разговоры, которые никогда бы не услышал, будучи гостем за обеденным столом.

Лукас внимательно наблюдал за общением мисс Уортон и сэра Реджинальда, часто подходил к ним, чтобы наполнить бокалы, и слышал занудные сентенции рыцаря, которые приходилось выслушивать бедной девушке. Лукас мог бы поклясться, что рыцарь произнес целый монолог о грязи и боли в пояснице. Даже интересно, как это можно было выдержать.

В какой-то момент, глядя на несчастное лицо мисс Уортон, Лукасу захотелось опрокинуть на колени рыцарю весь черепаховый суп, но девушка справилась сама, сумев ответить парой едких фраз, от которых сам он ухмыльнулся, а ее мать – поморщилась. За этот вечер он узнал довольно много о Фрэнсис Уортон. Юная леди была не из тех, кто смущенно опускает глазки по каждому поводу, без колебаний говорит то, что думает. Лукас с радостью еще послушал бы ее остроумные замечания, но обязанности лакея не позволяли слишком долго бездельничать.

Теодора этим вечером пила вино, чего, как правило, не делала: вероятно, для того, чтобы не смеяться над ним. Ее одновременно и пугала, и восхищала идея «Клуба лакеев». Клейтону пришлось посвятить жену в их план, и она, согласившись, стала полноценной участницей заговора. Ее тоже в немалой степени удивило, что ни один человек за столом не узнал графа Кендалла. Правда, в списке гостей было не много тех, кто его знал, и одним из таких был надутый индюк сэр Реджинальд, к счастью, настолько занятый самим собой, что не смотрел на слуг.

Клейтон сидел во главе стола, старательно игнорируя друга, а когда Лукас подошел к нему, чтобы предложить гуся, тот раздраженным жестом отослал его прочь. Странно. При первой же возможности надо с ним поговорить и выяснить, в чем дело.

Лукас встревожился, когда мисс Уортон использовала его, чтобы облить вином свое платье. Неужели теперь все его узнают? Она назвала его неуклюжим ослом? Как мило. На лице графа появилась тень улыбки. Девушка была не самой хорошей актрисой и играла неестественно, тем не менее ее актерских способностей хватило, чтобы провести сэра Реджинальда и избавиться от его занудства.

Теодора и Клейтон смеялись до колик, когда после ужина спустились вниз, якобы чтобы разобраться с нерадивым слугой. До них ему пришлось выслушать множество мнений. Ему объяснили, что мало кто из слуг поначалу не делает подобных ошибок, просто ему не повезло облить вином злобную фурию. Разумеется, Лукас не выдал тайну мисс Уортон и никому не сказал, что это было всего лишь небольшое представление. В конце концов, кто он такой, чтобы разглашать чужие тайны?

Вот только страх разоблачения был постоянным. Оказавшись в помещении для слуг, куда уж точно не заглянет никто из гостей, Лукас перевел дух и в сотый раз подумал, что, возможно, поиски жены начал не оттуда. Не исключено, что ему следовало согласиться на предложение матери и сестры, которые хотели сами выбрать для него невесту. Вот только он точно знал, что мать непременно найдет истинную леди из высшей знати и с большим приданым, и ей не будет никакого дела, как невеста относится к будущему жениху, а он к ней. Сестра же наверняка предложит ему на выбор одну из своих многочисленных подружек. В любом случае, можно было бы поискать спутницу жизни как-то иначе, не так, как задумал он, но несмотря ни на что Лукас чувствовал, что приехал сюда не зря.

За ужином он украдкой изучал других девиц, сидевших за столом, только его взгляд постоянно возвращался к мисс Уортон. Она прочно завладела его вниманием, но как ей это удалось? Быть может, виной всему мечтательное выражение ее лица? Создавалось впечатление, что она представляет, как в ответ на занудные речи рыцаря опрокидывает ему на голову супницу.

– Я слышала, что в столовой сегодня было некое волнение, – заметила кухарка миссис Клакстон, вытирая руки фартуком.

Лукас прикусил губу и наклонил голову. Он точно знал, что слуги не должны сплетничать о хозяевах и их гостях, но также знал ничуть не хуже, что мало кто из слуг этого не делает. Он почувствовал себя членом настоящего «Клуба слуг», которому доверяют остальные. Если бы кухарка думала, что он расскажет Клейтону или даже миссис Котсуолд о том, что она позволяет себе сплетничать, то держала бы рот на замке.

– Совершенно верно.

Лукас отклеился от стены и направился вместе с миссис Клакстон к лестнице, что вела к комнатам для слуг. Ему предстояло провести ночь на мужской половине, в маленькой комнатке на четвертом этаже. Он сам настоял, что должен быть таким же слугой, как все. Белл тоже будет там, а Уорту предстояло спать над конюшней вместе с другими конюхами и их помощниками.

– Как выяснилось, я неуклюжий осел, – сообщил Лукас и ухмыльнулся.

– Хотела бы я на это посмотреть, – сказала миссис Клакстон и тряхнула головой. – И еще я хотела бы знать, как повела бы себя эта девчонка, если бы знала, кто вы на самом деле.

Лукас метнул на кухарку предупреждающий взгляд, и та всплеснула руками:

– Да знаю я, знаю! Я не должна была это говорить, но не удержалась.

Они как раз собирались подняться по лестнице, когда им навстречу скатился клубок зеленого сатина. Лукасу пришлось схватить его обладательницу за талию, чтобы не рухнула лицом на каменный пол.

Поставив ее на ноги и убедившись, что ей ничто не угрожает, он убрал руки и убедился в том, что подозревал: перед ним мисс Уортон.

– Ух ты! – Девушка залилась краской. – Простите, я вас едва не сшибла. Мне надо было непременно попасть сюда до того, как вы уйдете отдыхать.

Миссис Клакстон и Лукас смотрели на нежданную гостью, на некоторое время лишившись дара речи. Здесь же находились еще несколько слуг, завершивших выполнение своих дневных обязанностей, которые собрались в группу и таращились на девушку, словно на внезапно появившегося откуда ни возьмись единорога.

– Мы готовы вам помочь, миледи, – сказала миссис Клакстон, справившись с шоком. – Хотите перекусить? Я могу прислать служанку…

– Нет-нет, не беспокойтесь, – быстро проговорила девушка, прижав руку к груди. – Ничего такого. Я только хотела увидеть дворецкого, мистера Гумбольта, и лакеев, которые прислуживали сегодня за столом.

Лукас в недоумении покосился на нее. Неужели он ошибся, что она специально толкнула его, чтобы пролилось вино? Возможно, ей хотелось что-то еще высказать в его адрес или, хуже того, она каким-то образом узнала, кто он, и явилась потребовать объяснений?

Мистер Гумбольт расправил плечи и выступил вперед. Вслед за ним шаг вперед сделали Джеймс и еще два лакея. Лукас и так стоял рядом с мисс Уортон, поэтому просто поклонился. Ему оставалось только надеяться, что, несмотря ни на что, ни один из слуг не проболтается. Их всех предупредили, и тем не менее опасения не покидали Лукаса. Он первым нарушил молчание:

– К вашим услугам, миледи.

Она в недоумении подняла глаза, словно не ожидала его увидеть:

– Ах да, это же вы…

– Да, это я, – ответствовал Лукас и позволил слабой тени улыбки коснуться его губ. Он не мог не признать, что заинтригован: какого черта ее сюда принесло, тем более в такое время?

Фрэнсис посмотрела на Лукаса, потом перевела взгляд на Джеймса, двух других лакеев и мистера Гумбольта.

– Пожалуйста, примите мои извинения за сегодняшнее поведение за столом. У меня были веские причины повести себя именно так, но я определенно не хотела никого из вас обидеть.

– Все в порядке, миледи, – успокоил ее дворецкий и поклонился.

Остальные последовали его примеру, а Джеймс ограничился кивком.

– Спасибо, большое спасибо, вы очень добры! – нервно комкая в руках перчатки, проговорила мисс Уортон и, глубоко вздохнув – очевидно, для храбрости, – повернулась к Лукасу: – А перед вами я должна извиниться особо – за то, что назвала вас неуклюжим ослом. Вы конечно же, не такой.

– Не уверен, что вы знаете меня настолько хорошо, миледи, чтобы делать какие-то выводы, – ответствовал Лукас, ухмыльнувшись.

Наступила тишина. Слуги онемели и затаили дыхание: только что лакей сказал нечто совершенно неприемлемое госпоже, гостье хозяев. Мисс Уортон между тем улыбнулась, потом засмеялась и легко возразила:

– Как бы то ни было, мистер Лукас, я приношу свои извинения и надеюсь, что из-за меня у вас не будет никаких неприятностей с лордом Клейтоном.

– Все в порядке, не беспокойтесь, – повторил мистер Гумбольт.

Мисс Уортон удовлетворенно кивнула.

– Тогда мне лучше вернуться наверх. Поверьте, я очень сожалею.

Она подхватила юбки и побежала вверх по лестнице для слуг почти так же быстро, как скатилась с нее. Лукас долго смотрел ей вслед, в задумчивости потирая подбородок. Это интересно.

– Что это было? – спросила миссис Клакстон, уперев руки в бока. – Не знаю, как вы, а я впервые вижу, чтобы леди спустилась сюда и извинилась перед слугами.

Глава 7

На следующее утро Фрэнсис медленно открыла тяжелую деревянную дверь, которая вела в библиотеку лорда Клейтона. За ужином, до того как появился сэр Реджинальд и заговорил ее до того, что пришлось включить стервозность, лорд Клейтон упомянул, что у него довольно много книг по истории права, и Фрэнсис захотелось выяснить, какие законы о бедных принимались, поднимался ли когда-нибудь вопрос о занятости, и если да, но был отклонен, то какие аргументы убедили палату лордов голосовать против.

Пусть она не могла обсуждать подобные вопросы с гостями на этом приеме, но ведь запретить ей собирать информацию, чтобы использовать против ничего не подозревающего лорда, если таковой попадется на пути до голосования, никто не запретит. То, что голосование отложено, было ей только на руку, так как давало возможность склонить как можно больше членов парламента на свою сторону. Этим она и займется, когда этот проклятый прием подойдет к концу.

– Слава богу, – пробормотала Фрэнсис, осторожно заглянув в библиотеку и убедившись, что она пуста. Проскользнув внутрь, девушка поспешила закрыть за собой дверь, чтобы никто из гостей ее не увидел и не потревожил. А главное, чтобы не явился сэр Реджинальд. Конечно, маловероятно, что он захочет что-нибудь почитать: скорее займется сочинением очередного послания принцу-регенту, – но чем черт не шутит…

Фрэнсис остановилась посреди огромной комнаты, заполненной книгами. Они стояли на прочных дубовых полках, занимавших все пространство стен от пола до потолка. В камине горел огонь, и темно-зеленые бархатные шторы были раздвинуты, впуская в помещение утренний солнечный свет. Запах был до боли знакомым, и девушка сделала глубокий вдох. Какое чудесное место! Чувства так захлестнули ее, что она закружилась по комнате.

Библиотеки всегда были ее любимым местом в любом доме – ну, кроме собственного: отцу пришлось распродать все книги, чтобы расплатиться с кредиторами, – но эта оказалась ожившей мечтой. На втором этаже, куда вела лестница, тоже были книги, но занимали три стены, а всю четвертую составляли высокие окна, откуда открывался великолепный вид на цветущий сад и роскошный луг за ним.

Фрэнсис потребовалось время, чтобы осмотреться. Такого количества книг ей еще не приходилось видеть. Надо было спросить у лорда Клейтона, где именно находятся книги по праву: самой ей не разобраться, хоть целый день потрать на поиски. Придется просить помощи у хозяина дома. Ах нет, не получится: сегодня утром у мужчин запланирована верховая прогулка.

Фрэнсис уперла руки в бока и еще раз осмотрелась. Ее внимание привлекли массивные тома в одинаковых коричневых кожаных переплетах, явно недешевых, которые занимали несколько полок в дальнем углу первого этажа у окна. Похоже, что-то важное. Девушка решила начать поиски с них. Оставив свою розовую шаль на темно-зеленом бархатном кресле, Фрэнсис направилась к приглянувшимся ей полкам, но не успела пройти и половины пути, когда дверь в библиотеку открылась. Она резко обернулась, подавив инстинктивное желание убежать и спрятаться. В конце концов, она не ребенок, которого застали в комнате, куда ему вход запрещен, а гостья, и имеет право находиться там, где ей нравится, как любой другой. Она только надеялась, что тот, кто решил приобщиться к чтению, не окажется любителем поболтать: ей этого не выдержать.

Фрэнсис увидела сначала спину вошедшего, а уж потом лицо, и только когда он повернулся, а дверь захлопнулась, поняла почему: он вошел спиной вперед, потому что в руках держал охапку поленьев. Она, конечно, сразу узнала лакея: это был тот самый, мистер Лукас. Она боялась себе признаться, но была очень рада его видеть, хотя и опасалась, что его возмутило ее поведение за ужином. Ей следовало хорошенько подумать, прежде чем навлекать на него неприятности. А они у него вполне могли быть из-за того, что облил вином гостью. Бедный мистер Лукас наверняка получил выговор от хозяина. Фрэнсис намеревалась при первой возможности объяснить леди Клейтон, что лакей ни в чем не виноват.

Она вспомнила, как накануне спустилась в помещение для слуг, чтобы повидать мистера Лукаса и извиниться, на лестнице оступилась, чуть не свалилась, и ему пришлось ее поймать. Сообразив, что он подхватил ее за талию и вроде бы не сразу отпустил, Фрэнсис покраснела, а потом, вернувшись к себе, снова и снова возвращалась в памяти к произошедшему, пока не уснула.

Почему-то ей было очень важно, чтобы этот лакей не думал о ней плохо. И сейчас ей представилась возможность извиниться еще раз, теперь без свидетелей.

– Миледи, – вежливо поклонился Лукас, заметив ее. – Прошу прощения, если помешал.

– Нет, вовсе нет. – И опять Фрэнсис обратила внимание, что речь у него слишком правильная для простолюдина. Сделав шаг к нему, она уточнила: – Вас ведь зовут мистер Лукас?

Мужчина опустил глаза и кивнул.

– Я пришел подложить дров, – сообщил лакей и направился к камину.

– Конечно, – пробормотала Фрэнсис. – Не буду вам мешать.

Фрэнсис наблюдала, как Лукас сначала опустил поленья на пол, потом стал по одному класть в камин. Было в нем что-то необычное, он отличался от лакеев, которых ей доводилось видеть. И дело вовсе не в его внешности, хотя он весьма и весьма привлекателен. Может, тогда в осанке, манере поведения, некой чертовщинке в глазах, словно он знает что-то такое, что неведомо остальным, но не говорит. И еще ей очень нравилась его некая непочтительность… Да что там говорить – ей все в нем нравилось.

Прежде чем заняться камином, он снял ливрею и, оставшись в белой рубашке и зеленом жилете, присел на корточки. Фрэнсис смотрела как завороженная на его спину, движения рук и плеч.

Да что это с ней? У нее еще никогда не возникало столь неприличных мыслей о мужчине, тем более о мужчине, которого она совсем не знает. Она вообще не должна о нем думать!

И хотя Фрэнсис понимала, что ей лучше бы уйти, но не могла себя заставить. А когда мистер Лукас встал и обернулся, она едва успела отвести взгляд, чтобы он не заметил, как она на него глазеет. Нервно отвернувшись, она, конечно же, налетела на стол – как же иначе? – и, ахнув, рухнула на превосходно натертый, скользкий пол. Приземлившись на пятую точку и локти, девушка не сразу смогла вздохнуть.

Мистер Лукас оказался рядом с ней в тот же миг, помог подняться и встревоженно спросил:

– Вы не ушиблись, миледи?

Прошло несколько крайне неловких минут, прежде чем Фрэнсис сумела набрать в легкие достаточно воздуха и пискнуть:

– Н-нет… – Она прижала ладонь к горлу в надежде, что всего лишь слегка покраснела, а не стала похожей на свеклу. – Честно говоря, больше пострадала моя гордость.

Лакей улыбнулся: какие же у него прекрасные зубы! – а Фрэнсис, прикусив губу, отвела взгляд, а потом смущенно проговорила:

– Вы, наверное, считаете меня очень неуклюжей.

– Вовсе нет. – Убедившись, что ей больше ничто не угрожает, Лукас убрал руки. – Нужна ли вам еще моя помощь, миледи?

О боже! Ну почему она теряет способность и соображать, и говорить рядом с ним? Она медленно окинула его взглядом, словно пыталась запомнить, и с большим трудом выдавила:

– Нет-нет, спасибо. Просто… Просто я… – Фрэнсис понятия не имела, что именно пытается сказать, и с каждой секундой чувствовала себя все более неловко. – Я просто хотела поблагодарить вас за помощь и еще раз извиниться за свое поведение вчера за ужином.

Его губы дрогнули, он хотел было что-то сказать, но, видно, передумал.

Фрэнсис прищурилась.

– Что? Почему вы молчите?

– Ничего, миледи.

– Нет, скажите, прошу вас, – попросила девушка и тут же пожалела об этом: вдруг он решил промолчать, потому что считает ее глупой? Она не вынесет, если это действительно так. Что угодно, только не это.

– Мне не подобает вступать с вами в разговоры, миледи.

Лукас стоял без движения, в напряженной позе, и смотрел поверх ее головы – идеальный лакей в господском доме.

Хм. Очевидно, ей придется постараться, чтобы заставить его высказаться. Несомненно, он считает, что не должен с ней разговаривать, поскольку она леди, а он простолюдин, лакей.

– Вы недоумеваете, почему я сделала так, чтобы вы облили меня вином?

Мистер Лукас склонил голову к плечу и уклончиво ответил:

– У меня есть предположения на этот счет.

– Какие же? – насторожилась Фрэнсис.

Наконец он посмотрел ей в глаза, только поза его не изменилась – спина оставалась напряженной, неестественно прямой, руки за спиной, ноги слегка расставлены, словно он на палубе корабля.

– Мне показалось, вам не терпелось покинуть столовую.

Фрэнсис не смогла скрыть улыбку.

– Это было настолько очевидно?

Мистер Лукас кивнул.

– Похоже, вас не слишком устраивало общество сэра Реджинальда.

Фрэнсис расхохоталась. У нее еще никогда не было таких откровенных и неподобающих леди разговоров с прислугой, но по какой-то совершенно необъяснимой причине ей не казалось странным вот так запросто обсуждать с лакеем, почему ей не нравится жених, которого для нее выбрала мать.

– Полагаю, вы не считаете меня взбалмошной?

– С какой стати, миледи? – улыбнулся лакей.

Фрэнсис тяжело вздохнула.

– Сэр Реджинальд – для меня отличная партия, как считает моя мать. Мне полагается испытывать глубочайшую признательность за то, что он обратил внимание на такую серую мышь, как я, а не бегать от него.

Лукас опустил глаза, чтобы скрыть их выражение: разговор его больше не забавлял. Скорее, это было некое недоумение, возможно, сочувствие…

– Это, конечно, не мое дело, миледи, но мне не кажется, что выйти замуж за джентльмена с такой же, как ваше имя, фамилией, лучшее решение.

– Совершенно с вами согласна! – с радостью, оттого что нашла единомышленника, ответствовала Фрэнсис. – Только вот матушка не желает ничего слушать.

– Очень жаль, – заметил Лукас. – Представляетее, сколько это может породить проблем?

Фрэнсис была несказанно удивлена: ей не приходилось еще говорить с кем-либо, кто думал бы так же, как она. Мужчины, с которыми ей доводилось общаться или говорили то, с чем она была категорически не согласна, или несли такую ахинею, что можно было умереть от скуки. Она не могла припомнить ни одного джентльмена, который сумел бы ее рассмешить, а в присутствии мистера Лукаса и минуты не проходило, чтобы ее лицо сохраняло серьезное выражение. И что самое странное, ей это нравилось!

– Вы правы. – Она опять улыбнулась. – Но даже если бы его фамилия была другой, бояюсь, сэр Реджинальд не тот, с кем я готова прожить остаток дней.

Лукас кашлянул и переступил с ноги на ногу.

– Это не мое дело, миледи, но…

Ах, неужели она поставила его в неловкое положение? Фрэнсис искренне надеялась, что нет. Она скрестила руки на груди и сделала глубокий вдох. Почему-то ей было очень важно, чтобы мистер Лукас не посчитал ее испорченной капризной дебютанткой.

– Понимаете, не то чтобы я что-то там рассчитывала… Уверена: сэр Реджинальд найдет себе превосходную жену. Просто мне хочется надеяться, что это буду не я.

Мистер Лукас впервые с начала этого странного разговора заметно расслабился и посмотрел на собеседницу без улыбки.

– Любой джентльмен будет счастлив назвать вас своей супругой, мисс Уортон.

Фрэнсис несколько секунд молчала. Боже правый! Это же мечта, а не мужчина: говорит как раз то, что ей хотелось бы слышать. Как она ему благодарна! Впрочем, вести себя излишне эмоционально, наверное, неприлично.

Она судорожно сглотнула, выпрямилась и продолжила:

– Понимаю: вам трудно понять мои чувства, – мы с разных ступенек социальной лестницы. В классе, к которому принадлежу я, все иначе.

– Что вы имеете в виду? – заинтересовался Лукас, заглянув своими зелеными глазами, казалось, прямо ей в душу.

Девушка всплеснула руками, словно в негодовании от его непонятливости:

– Вы не наследник огромного состояния и не обладатель титула, так что можете жениться по своему желанию. Вам не надо беспокоиться о таких глупостях, как приданое или благосостояние семьи. Все это чепуха, поверьте мне.

– Вы уверены, миледи?

Что это: у нее разыгралось воображение, или на его губах появился намек на улыбку? Она потерла рукой глаза. Господи, что он о ней подумает, если она, аристократка, жалуется на жизнь слуге? Что у нее вообще с головой? Язык – ее злейший враг. Наверняка мистер Лукас считает ее сумасшедшей, и его нельзя за это винить.

– Мне очень жаль, – пробормотала она, смутившись и опустив глаза на дорогущий ковер. – Знаю, это, наверное, глупо, но дело в том, что критерии, которыми руководствуется моя мать, меня совершенно не устраивают. Впрочем, это вам вряд ли интересно, да и работы у вас наверняка полно.

Мистер Лукас неторопливо прошел к креслу, где оставил ливрею, взял ее и надел, а Фрэнсис тем временем, позабыв о приличиях, наблюдала за ним. Надо же, как натянулись бриджи, когда он наклонился! Через несколько секунд он обернулся и задумчиво проговорил:

– Напротив, миледи, все это очень интересно. Мне еще не приходилось видеть, на какие ухищрения может пойти один человек, чтобы избежать встречи с другим. Прошу прощения, если мой вопрос покажется вам неучтивым, но почему вы не хотите замуж за сэра Реджинальда? Слуги говорят, что он довольно богат.

Фрэнсис так энергично затрясла головой, что несколько локонов выбились из прически, и быстро проговорила:

– Да, богат, только я его не люблю!