Текст книги "Уроки для графа"

Глава 10

На следующее утро Дэвид приехал на урок к леди Аннабел точно к назначенному времени. Вчерашняя их беседа оставила неприятный осадок: спросить даму о возрасте было просто верхом бестактности, но остановить себя в тот момент он не смог. Однако леди Аннабел не спасовала, не стала жеманничать.

Оказалось, что она совсем не самовлюбленная, избалованная мужским вниманием дамочка, как ему подумалось в их первую встречу. Вчера леди Аннабел была и остроумна, и мудра, и добра к нему, никаких выговоров, никакой чопорности или высокомерия. Она даже пошутила над собой, назвав залежалым товаром. Ничего не могло быть дальше от правды. Теперь было понятно, почему цветам не хватало места в особняке маркиза или почему знаменитая книга регистраций пари клуба «Уайтс» пухла от количества записей в отношении перспектив ее замужества. Тем не менее Дэвид мог понять, почему все это кажется ей странным, в особенности если она явно не собирается замуж. Правда, леди Аннабел так и не объяснила, почему столь категорично настроена против брака, но Дэвид решил, что это, видимо, что-то личное. Леди Аннабел любезно предложила ему помощь в освоении правил, которыми руководствуется высшее общество, и он не собирался отказываться, напротив, станет образцовым учеником!

Сегодня он будет вести себя как настоящий джентльмен. Интересно, это очень трудно? Ему нужно всего лишь следить за своей речью и делать вид, что ему страшно интересно то, на что раньше он не обратил бы внимания. Пусть будут титулы, светские приемы и визитные карточки – он вытерпит все.

Когда дворецкий провожал Дэвида в салон, он обратил внимание, что количество цветов в холле увеличилось. Интересно, эти новые букеты доставлены от тех же мужчин, что прислали цветы вчера? На его взгляд, это чересчур. Неужели дамам это нравится? Ему показалось, что леди Аннабел безразлична к подобному проявлению внимания, но, может, другие молодые леди думают иначе и каждый день новый букет повышает их самооценку?

Дэвид продолжал размышлять о целесообразности заваливания дамы цветами, когда в комнату вплыла леди Аннабел в светло-голубом платье, белых перчатках и белых туфельках. Волосы ее украшала маргаритка, без всякого сомнения, позаимствованная в холле, в каком-нибудь из произведений садового искусства. Выглядела девушка бесподобно: свежая, с сияющими глазами.

– Доброе утро, лорд Элмвуд. Как ваши дела? – светским тоном поинтересовалась она. – К сожалению, мама неважно себя чувствует и передает вам свои извинения за то, что не сможет присутствовать на сегодняшнем уроке.

Дэвид поклонился.

– Передайте вашей матушке наилучшие пожелания и скорейшего ей выздоровления! – возникла неловкая пауза, и он почувствовал, что должен чем-то ее заполнить, поэтому быстро добавил: – Я вижу, цветов у вас стало больше.

Ну вот опять! Какого дьявола! Он что, не мог сказать что-нибудь более приемлемое? Можно было бы, например, сделать ей комплимент, что при ее появлении все убранство комнаты померкло, что аромат ее духов торжествующе царит над ароматом всех этих цветов. Ой, что это с ним? Так, чего доброго, и стишки кропать начнет! Дэвид искренне надеялся, что до этого все-таки не дойдет, ведь в прошлом он военный.

– Да. Джентльмены, к сожалению, так предсказуемы, – со вздохом ответила леди Аннабел, махнув рукой в сторону холла, заполненного цветами.

Дэвид приподнял бровь:

– Я ошибаюсь, или вы равнодушны к цветам?

– Сами по себе цветы очаровательны, но не в таком количестве. Многим, правда, нравится. Мама рассказывала, что отец буквально заваливал ее цветами первую неделю ухаживаний, но особого впечатления на нее это не произвело.

– Видимо, ей было нужно нечто большее, чем цветы.

– Много больше. Цветы и подарки лишь мишура. Характер – вот что по-настоящему важно.

Она заинтриговала его, и Дэвид подошел ближе.

– Скажите, а что лично вы предпочли бы получить в подарок?

Она немного подумала, а потом сказала:

– Книгу, наверное, но не абы какую. Джентльмен должен точно знать о моих предпочтениях.

– Вы любите читать?

Что касается самого Дэвида, это было его любимое занятие.

– Да, а вы?

– Обожаю, – он потер подбородок. – Не поверите, но я очень переживал из-за того, что в вещевой мешок, когда отправлялся на континент, смог положить всего одну книгу.

– О, и что это было?

– По-английски ее называют «Хитроумный джентльмен, Дон Кихот из Ламанчи», но у меня с собой была ее испанская версия.

– Кто же не знает эту добрую комедию!

Он улыбнулся:

– Мне ее подарила Марианна, заявив, что читать подобные глупости очень полезно: бодрит перед боем. Я прочитал ее несколько раз, и должен вам сказать, что мое мнение о книге менялось. Сначала я решил, что это комедия, потом стал воспринимать как трагическую историю, ведь Дон Кихота посчитали сумасшедшим и относились к нему соответственно. Но в конце концов я обнаружил, что эта книга меняет жизнь.

Ее удивило это умозаключение.

Дэвид набрал в грудь воздуха и пояснил:

– Книга спасла мне жизнь, и не раз. Она помогла мне выжить и сохранить рассудок во время тех бесконечных бессонных ночей на морозе. Мне повезло: я жил в офицерской палатке и мог при свече читать. У простых солдат такой роскоши не было.

На губах Дэвида появилась невеселая улыбка, и он продолжил:

– Однажды она в буквальном смысле спасла меня от смерти. Когда мы с небольшой группой моих людей попали в плен, французы принялись резать офицеров. Вот подошла и моя очередь. Они обыскали мой вещевой мешок, нашли в нем книгу и подумали, что я говорю по-испански. Решив, что я буду им полезен в качестве переводчика, оставили меня в живых.

Леди Аннабел ахнула и приложила руку к губам:

– О боже, я вспомнила, как Марианна говорила, что однажды вас спасло знание испанского.

Он кивнул:

– Моя сестра была права, книга и правда не раз выручала меня из беды.

– Ну что же, – сказала леди Аннабел, – будем считать это лирическим отступлением и начнем наконец урок, если вы не против.

Пожалуй, ему не следовало так много говорить. Вряд ли леди Аннабел интересно слушать истории о сражениях и им подобные.

– Да, прошу прощения. С чего мы начнем?

Леди Аннабел кивнула.

– Я думаю, с некоторых правил этикета. Не хотите воспользоваться пером и бумагой, чтобы делать записи?

Дэвид чуть не поперхнулся:

– Записи? Но зачем?

– Как вы собираетесь их все запомнить?

Дэвид коснулся пальцем лба:

– Отложу вот здесь.

Ее взгляд был полон скепсиса:

– Но правил очень много.

– Насколько много? – им начало овладевать раздражение, казалось, что в комнате нечем дышать.

Кончиком пальца она провела по изящной брови:

– Точно сказать не могу, но советую все же делать записи.

Дэвид сжал губы:

– У меня хорошая память, можете проверить.

– Ну, если настаиваете, – Аннабел сделала глубокий вдох и сложила руки на коленях. – Давайте начнем с общих правил.

– С общих, так с общих, – пожал плечами Дэвид и захлопал ресницами.

Вздернув подбородок, она даже не улыбнулась в ответ на его игривый тон.

– Итак, первое: мужчине не разрешается курить в присутствии дамы. Как правило, леди первыми выходят из-за стола и покидают помещение, и тогда джентльмены могут курить.

Не удержавшись, Дэвид расплылся в улыбке.

– А что правило говорит насчет леди, которая курит в присутствии джентльмена?

Леди Аннабел в упор посмотрела на него:

– К вашему сведению, если джентльмену случится оказаться в подобной ситуации, он никогда – никогда! – не должен себе позволять даже упоминать об этом факте ни в разговоре с той самой леди, ни в присутствии посторонних или же родных.

Дэвид засмеялся:

– Понятно. Отлично. Запомнил.

Кивнув, леди Аннабел продолжила:

– Вы должны держаться степенно. Нельзя суетиться, чесаться или каким-либо образом проявлять нетерпение.

Он скептически усмехнулся:

– А если я нетерпелив?

– Надо уметь держать себя в руках! – отрезала леди Аннабел. Расправив плечи, она теперь сидела в своем кресле прямая, как доска.

Дэвид нахмурился:

– То есть притворяться? Но мне это не нравится!

Она слегка задрала нос вверх:

– Очень жаль. Правильное поведение в огромной степени включает в себя умение притворяться.

Дэвид закатил глаза:

– И почему я не удивлен? Ладно, никакой суеты. Продолжим.

Она опять набрала воздуха в грудь:

– На улице или во время конной прогулки джентльмен всегда держится рядом с леди, чтобы обеспечить ей безопасность.

Дэвид кивнул:

– С этим ясно. Я всегда сопровождал мать и сестру.

Леди Аннабел согласно кивнула:

– Джентльмен, прежде чем покинуть леди, всегда должен поклониться, а не просто отойти.

– Да, об этом мне уже говорила леди Кортни, – Дэвид откашлялся. – Что еще?

– Рукопожатия между мужчинами позволительны только в том случае, если они равны по положению.

– Нелепость какая!

– Не я это придумала.

– Хорошо. Что еще?

– Джентльмен может подойти к леди поздороваться лишь после того, как она первой узнает его, присев в реверансе. Но слишком близко подходить он не должен.

Дэвид нахмурился:

– И какой в этом смысл?

В ответ она всего лишь вскинула бровь.

– Прекрасно! Продолжайте.

– Если джентльмен хочет с кем-то познакомиться, то его должен представить человек более высокого социального статуса.

– А как, интересно, я это узнаю?

– Мы в свое время дойдем до этого, когда начнем изучать справочник «Дебретт».

– О господи! Это еще что такое?

Леди Аннабел посмотрела на него как на умалишенного:

– Это знаменитый справочник, в котором перечислены все пэры Англии, Шотландии и Ирландии с указанием титулов, состава семьи, достижений. Это настольная книга любого, кто стремится стать частью лондонского общества.

Дэвид поморщился:

– «Стремится» – слишком сильно сказано. Пожалуй, я обойдусь без такого справочника.

– Глупости! Мама будет читать его вслух, и мы заложим все имена вам в голову.

Дэвид вздохнул:

– Полагаю, что это поможет мне не выглядеть идиотом, когда в следующий раз ваш брат возьмет меня с собой в клуб.

– О да. Все члены «Уайтс» значатся в «Дебретте», можете полагаться на него.

– Отлично. Значит, я все узнаю о лорде Мердоке и его компании.

– Мердок? – по ее лицу пробежала тень. – Вы что, знакомы с лордом Мердоком?

– Да, и могу сказать, что особого удовольствия мне это не доставило.

– В данный момент его считают самым перспективным холостяком в Лондоне.

– И чем же он так прославился?

Дэвиду не понравилось то, что он услышал. Самый перспективный холостяк заключает пари на самую неприступную леди?

– До него таковыми считались лорд Уортингтон и Бо, – улыбнулась леди Аннабел, – но теперь они оба помолвлены, поэтому их место занял лорд Мердок.

– Это качество полностью зависит от титула: чем выше, тем перспектив больше. Я правильно понимаю? – растягивая слова, произнес Дэвид.

Леди Аннабел кивнула:

– Да, конечно, но дело не только в титуле. Учитывается положение семьи, состояние, умение одеваться… ну и, конечно, внешность.

– Он привлекателен? – Дэвид чуть не рассмеялся. – Что-то не заметил.

Если бы не эти их уроки, он рассказал бы леди Аннабел, насколько отвратителен Мердок.

– Не переживайте, – с широкой улыбкой сказала Аннабел. – С полным правом могу сказать, что есть другой джентльмен, который может посоперничать с лордом Мердоком и стать самым достойным кавалером этого года.

– Это кто? – поинтересовался Дэвид, самым негалантным образом подтягивая манжеты. Господи, какая все это несусветная чепуха. Уже в тысячный раз ему захотелось наплевать на все на это.

– Вы! – заявила леди Аннабел, причем совершенно серьезно.

Дэвид застыл:

– Я? Соперник Мердоку?

– Вы ведь граф, не так ли? Обладаете приличным состоянием, прекрасно одеты, весьма привлекательны.

– Боже мой, – усмехнулся Дэвид, – вот уж не думал, что придется тягаться с этим типом Мердоком.

– Пока нет, – уточнила леди Аннабел, – но к тому времени, когда мы с мамой закончим курс вашего обучения, вы станете вне конкуренции.

Дэвиду показалось, или она на самом деле ему подмигнула? По правде говоря, он вовсе не был уверен, что ему хочется соперничать с самым перспективным холостяком Лондона. С другой стороны, было бы неплохо утереть нос этому хлыщу.

– Итак, подведем итог: до бала у Толботов осталось не так много времени.

– Верно, – кивнул Дэвид. – Мне кажется, мы достаточно поговорили о джентльменах. А как насчет леди?

Леди Аннабел улыбнулась и лукаво взглянула на него сквозь слегка опущенные ресницы.

– О, для леди куда больше правил, уверяю вас, и они достаточно жесткие.

– Например?

– Например, нам не позволено сидеть скрестив ноги, поднимать юбку выше лодыжек, делать вид, что кого-то не знаем, если только не намерены прервать с этим лицом всяческие отношения.

– Какая скука и бессмыслица, если говорить честно!

Леди Аннабел вдруг заговорщически улыбнулась:

– Могу я поделиться с вами секретом, лорд Элмвуд?

Он чуть наклонился к ней:

– Разумеется.

– Я тоже нахожу это совершенно ненужным.

– Что я слышу? – воскликнул Дэвид. – Самая популярная дебютантка и новоиспеченный граф имеют что-то общее? Как такое возможно?

Засмеявшись, она игриво похлопала по его рукаву.

– Это еще не самый странный поворот событий, милорд. В конце концов, я надеюсь, что мы с вами подружимся.

– Вот как? В таком случае, надеюсь, мы станем называть друг друга по имени.

Прищурившись, леди Аннабел уперлась кулачками в бедра.

– Вы ловите меня на слове?

Его улыбка стала еще шире:

– Ну да, так оно и есть. Вы же не против?

Она задумалась:

– Хорошо. Тем более скоро мы станем родственниками.

– Да, все это здорово, но, коль уж мы стали друзьями, я хочу напомнить, что вы так и не ответили на мой вопрос.

Она вскинула брови:

– Что за вопрос?

– В чем причина вашего нежелания выходить замуж? Вы что, влюблены в человека, которого отвергает ваш брат?

Засмеявшись, леди Аннабел покачала головой:

– И это единственная причина, как вы считаете?

– Нет, вовсе нет, я могу назвать с дюжину причин. Хотите, начну перечислять?

– О нет! – она чуть не подпрыгнула на месте.

Дэвид засмеялся:

– Тогда скажите лучше сами.

Она пожала плечами:

– Женитьба ведь куда выгоднее мужчинам.

Он медленно склонил голову в знак согласия:

– С этим не поспоришь. Но вы так чтите правила вашего социального круга, а мне кажется, лондонское общество гораздо выше ценит тех, кто вступает в брак. В конце концов, разве не для этого предназначен сезон?

– Именно для этого, – согласилась Аннабел. – И наша задача подготовить вас к нему как следует. Марианна дала мне список качеств, которые вам хотелось бы видеть в супруге.

Дэвид нахмурился:

– Моя сестра? Но почему вы не спросили меня?

Аннабел пожала плечами:

– Спрашиваю сейчас. Мне очень любопытно, совпадут ли списки.

Усмехнувшись, он покачал головой:

– О боги, помогите мне! Я совсем не понимаю женщин.

– Да-да, Марианна упоминала об этом. Какая жалость! А ведь ничего сложного нет. Мы просто хотим, чтобы с нами обращались как с людьми.

– А не как с призовыми свиньями? – подхватил он, все так же усмехаясь.

– Именно. А теперь, может, начнем? Первый вопрос…

– Если Марианна ответила за меня, осмелюсь сказать, что нет нужды повторять ответы. Полагаю, она знает меня так же хорошо, как я себя. Но мне страшно любопытно услышать ваши ответы на те же вопросы.

Аннабел захлопала ресницами:

– Мои? Но при чем здесь я?

– Итак, первый вопрос.

– Какое ваше любимое блюдо? – выпалила первое, что пришло в голову, Аннабел.

– Да, чудесно, продолжайте. Отвечайте на вопрос, – кивнул Дэвид.

Она нахмурилась:

– Вы что, действительно хотите это знать?

– Очень хочу. И не только это. Мне интересно, что вы думаете о политике, религии, о лучшем цвете для драпировок в гостиной, наконец. Все и обо всем.

Явно обескураженная, она уставилась в стену.

Дэвид изобразил смущение:

– Ах нет! Я опять был невежлив? Наверное, в обществе не принято спрашивать о таких вещах?

Взгляд небесно-голубых глаз Аннабел был полон… неужели удовольствия?

– Вы можете не отвечать, я не настаиваю, – поспешно проговорил Дэвид.

– Нет-нет, я с удовольствием отвечу, – восхитительная улыбка тронула ее губы. – Просто… ни один джентльмен никогда не интересовался, что мне нравится, а что нет…

Дэвид коснулся ее руки, и словно искра пробежала вверх, по всему телу разлилось тепло. Она подняла глаза и натолкнулась на его взгляд – казалось, он проник ей в душу.

– Итак, продолжим. Какие книги вы любите читать?

Глава 11

– Уже известна точная дата бала у Толботов? – спросил на следующее утро, как только Аннабел вошла салон, лорд Элмвуд.

Леди Анжелина все еще страдала от мигрени и не вставала с постели, так что молодые люди остались наедине.

Граф в прекрасно сшитом темно-синем сюртуке, белоснежной сорочке, белом жилете с галстуком, повязанным со знанием дела, в светло-коричневых бриджах и начищенных до зеркального блеска сапогах выглядел сногсшибательно, да и пахло от него, как всегда, божественно.

От этой свежей смеси аромата мыла и одеколона у Аннабел голова шла кругом. Она посоветовала ему вести записи, но сейчас, похоже, записи требовались и ей, чтобы не забыть, о чем с ним говорить. Каждый раз, когда она заглядывала в эти синие бездонные глаза, внутри нее все замирало.

Вчера они занимались до полудня. Он задавал разные вопросы о ней самой: о ее жизни, любимых вещах и предпочтениях. К собственному удивлению, она практически все ему рассказала и очень смутилась, когда в полдень в салон зашла мать и объявила, что подошло время ленча. Дэвид отказался от приглашения присоединиться к ним, решив, что и так злоупотребил их гостеприимством. Аннабел же отправилась на ленч словно в какой-то прострации. Только что она пережила самый необычный опыт в своей светской жизни: джентльмен хотел знать все о ней самой и не задавал банальных вопросов, не спрашивая, например, какой она находит нынешнюю погоду или нравится ли ей опера. А еще больше ее смущало, что он не только спрашивал, но и выслушивал ответ, причем очень внимательно, словно ему действительно было это интересно. Это было настолько непривычно – испытать внимание к себе не только из-за внешности! Вчера после беседы с Дэвидом у нее сложилось стойкое убеждение, что ему и правда хочется знать, о чем она думает, мечтает.

Усилием воли она отогнала мысли об этом и стала думать о нем как о друге, так что называть его по имени казалось ей абсолютно естественным. Правда, пока она не собиралась докладывать об их уговоре ни матери, ни Бо. Надо подождать до свадьбы брата. Возможно, потом это будет выглядеть более естественно.

Дэвид ведь только что спросил ее о чем-то. О чем? Ах да…

– Бал у Толботов? – переспросила она, делая вид, что вспоминает, – В следующую субботу.

– Значит, у нас осталось всего несколько дней? – встревожился Дэвид.

– Совершенно верно.

Он провел рукой по лицу:

– Есть хоть некоторая надежда на то, что мы успеем подготовиться?

Склонив голову, Аннабел улыбнулась:

– Надежда есть всегда. Кроме того, если вы совершите что-нибудь уж совсем вопиющее, мы просто объясним это новыми веяниями.

Он хмыкнул и явно стал успокаиваться.

– Все так просто? Если бы знать об этом заранее, можно было и не переживать:

Аннабел вскинула брови:

– А вы беспокоились?

– А вы не заметили? – спросил он, хмыкнув.

– Нет, абсолютно, – пожала она плечами.

Дэвид выдохнул, раскачиваясь с пятки на носок.

– Мне казалось, ничего страшнее войны нет, ан нет, перспектива допустить ошибку пугает ничуть не меньше. Я предпочел бы вновь оказаться на поле боя, чем отправиться на бал. Уверен, что буду выглядеть как невежда.

Аннабел нахмурилась:

– Не могу поверить, что столь привлекательный мужчина может робеть перед дамами.

Дэвид криво усмехнулся:

– Возможно, все это из-за того, что одна весьма и весьма привлекательная леди устроила мне как-то взбучку.

Против воли Аннабел рассмеялась:

– Нет, серьезно. Почему вас так беспокоят именно дамы?

– Даже не знаю, – ответил Дэвид, расхаживая перед камином. – Я ничуть не волновался, встречаясь с дамами в Брайтоне, но на балу у Толботов будут другие леди, иного статуса.

– Лондонские леди мало чем отличаются от каких-либо других, – заверила его Аннабел, хотя не имела понятия, так ли это на самом деле.

Впрочем, это не имело значения, ей просто хотелось, чтобы он успокоился. Кроме того, судя по Марианне, девушки из Брайтона милые и симпатичные.

– Я хорошо знаю дам из Брайтона: вырос среди них, – продолжил Дэвид, потирая шею (когда нервничал, он был очень забавен). – А здесь, в Лондоне, того и гляди сотворю что-нибудь такое, из-за чего на меня до конца дней будут показывать пальцем.

Аннабел удивлялась все больше: он вроде бы шутил, но чувствовалось, что за его словами что-то скрывается. Может ли быть, что он переживает из-за всех этих никчемных условностей, в которых увязло высшее общество? Почему? Ведь этого человека не заподозришь в трусости! Он был куда достойнее большинства тех хлыщей и хвастунов, которые с важным видом дефилируют по бальным залам, разодетые как павлины, всех этих денди, что ни дня в своей жизни не проработали.

– Вы справитесь, не сомневаюсь. Кроме того, мы будем рядом: я, мама, Марианна. Так что успокойтесь, мы не позволим вам превратить себя в посмешище.

Дэвид облокотился на каминную доску:

– Я весьма признателен вам за такую уверенность в моих возможностях, но, боюсь, статус посмешища закрепится за мной надолго.

– Пожалуйста, доверьтесь мне, милорд! Я ведь ваш наставник, в конце концов.

Дэвид изобразил раскаяние:

– Ах да, простите. Конечно. У меня самая лучшая наставница в Лондоне: если не поможет она, то мне не поможет никто.

Аннабел покачала головой:

– Глупости! Вы можете и непременно станете образцом пристойности в обществе. Сегодня я планирую научить вас приглашать даму на танец, выводить в круг танцующих, кланяться, после того как она присела в реверансе, а завтра мы перейдем к разучиванию модных танцев.

– А что, существует какой-то особенный способ приглашать даму на танец? Мы в Брайтоне танцевали…

Несколько мгновений Аннабел обдумывала вопрос.

– Во-первых, вы не можете пригласить на танец леди, пока соответствующим образом не будете представлены ей. Но это не проблема, потому что мама будет рядом и сделает все необходимое. Ну а если мама не сможет, мы привлечем к этому леди Толбот, она все-таки хозяйка бала.

– Хорошо, уяснил, – Дэвид опять разгладил сорочку на груди.

Аннабел соединила руки и чинно скрестила перед собой.

– Теперь, для начала, вы покажете, как станете на балу приглашать леди на танец.

Кивнув, Дэвид шагнул к ней, и у Аннабел перехватило дыхание. Он был уже в шаге от нее, возвышался над ней, благоухая так, что ей захотелось уткнуться лицом в его шейный платок. Она не смела поднять глаза, устремив взгляд прямо перед собой, чтобы не отвлекаться.

– Ваш галстук… это камердинер его так завязал?

Дэвид хмыкнул:

– У меня нет камердинера. Не желаю выслушивать замечания по поводу того, что модно, а что нет.

Аннабел тихо вздохнула, а он поморщился.

– Полагаю, из-за того, что у меня нет камердинера, я буду самым нестандартным графом в городе, не так ли?

Аннабел задумалась на миг.

– Я не понимаю, почему вы должны иметь камердинера, но, вероятно, Бо знает это лучше.

Дэвид вздохнул:

– Да, он уже пытался объяснить, но я просто попросил его камердинера показать мне способы завязывать галстук.

– Вы, должно быть, способный ученик: узел выглядит превосходно.

– Я хоть и из армейских, а не из флотских, но, мне кажется, завязать узел или два не такое уж трудное дело. И если все получается правильно, возможно, камердинер мне просто не нужен.

Да, вне всякого сомнения, он все сделал правильно, оттого и выглядел как мечта, а благоухал и того лучше.

Сглотнув, она опять уставилась на его галстук:

– Тогда продолжим. Представим, что мы в бальном зале, а я леди, которая стоит на боковой линии. Пригласите меня на танец.

Явно воодушевленный игрой, он отошел почти к самой двери, затем развернулся и широким шагом направился к Аннабел, напряженно глядя на нее. На долю секунды ей захотелось, чтобы они действительно оказались на балу, а он и вправду собирался пригласить ее на танец. Те хлыщи, которые обычно приглашали ее танцевать, никогда не смотрели на нее так, как он, с таким желанием завоевать. Но ведь это всего лишь игра, напомнила она себе, урок, а он просто способный ученик.

– Как я понимаю, нас ведь уже представили друг другу? – уточнил Дэвид. – Что ж, прекрасно. Леди Аннабел, вы просто очаровательны! Окажете мне честь потанцевать со мной?

Он поклонился, и она вдохнула чистый запах его волос.

– Да, милорд. С огромным удовольствием, – проговорила Аннабел и, придерживая юбки, присела в реверансе.

Он галантно подал ей руку, крепкую, но ухоженную, с идеально подстриженными ногтями, согнутую в локте. Прекрасное предложение! Аннабел чуть не забыла сказать, что она всегда должна быть по правую сторону от него.

Как только ее ладонь легла ему на рукав, он вывел ее на середину комнаты, потом повернулся к ней и привлек к себе, словно звуки вальса вот-вот зазвучат.

– Мы… Мы порепетируем танец завтра, – произнесла она дрожащим голосом, и это заметила не только она сама, но и он.

– Да, я помню.

Ни о чем другом, кроме как о его близости, запахе и твердых мускулах под тканью сюртука, Аннабел не могла думать. Одна его рука крепко держала ее, от этого мурашки побежали до самой головы. Другая его рука лежала у нее на талии, рождая незнакомое ощущение жара, растекавшегося по спине.

– Может, нам стоит… попробовать еще раз? – наконец выдавила она, проглотив комок в горле.

– Попробовать что?

– Вы… э… вы п… приглашаете меня на т… танец.

О господи! Похоже, она стала заикой… стоило ему коснуться ее.

– О да, конечно.

Дэвид отпустил ее, отступил, потом отошел. Аннабел наблюдала, как он проделал короткий путь до дверей, и вернулась на прежнее место.

И все повторилось: он опять двинулся к ней, но на сей раз с легкой улыбкой, и сердце у нее затрепетало. Он шел, чтобы опять дотронуться до нее, и она ждала этого с нетерпением. Потом улыбнулась себе, когда вдруг восхитительная мысль пришла ей в голову. Она могла бы сказать ему, что нужно повторить все это по меньшей мере раз пять-шесть, если бы захотела. Он нуждается в практике, в конце концов, разве не так?

О, это утро могло бы стать весьма забавным! Действительно забавным!