Текст книги "1000 год. Когда началась глобализация"

Глава 2
Ступай на запад, молодой викинг

Саги рассказывают нам, что викинги совершили целых три путешествия в Америку. Первое состоялось в 1000 году, когда Лейв Эйриксон повел свой военный отряд в земли, увиденные ранее Бьярни Херьольвссоном. Тот, напомню, сбился с курса и узрел сразу три участка неведомой суши, но на берег не сходил, а потом все-таки добрался до Гренландии и присоединился к тем, кто проживал в поселении, основанном отцом Лейва Эйриком Рыжим. Выкупив корабль Бьярни приблизительно пятнадцать лет спустя, Лейв отплыл с отрядом из Гренландии, чтобы отыскать владения под свою руку.

Вместе со спутниками Лейв первоначально высадился в месте, где, как гласит «Сага о гренландцах», «все сплошь было, как каменная плита», и это место, соответственно, назвали Helluland – Страной каменных плит. Вероятно, это была Баффинова Земля, остров в проливе между северо-восточным побережьем Канады и Гренландией. Затем викинги наткнулись на «плоскую и покрытую лесом» местность, где «всюду по берегу был белый песок и берег отлого спускался к воде». Этой местности Лейв дал имя Markland, или «Лесная страна»; скорее всего, речь идет о побережье Лабрадора на северо-востоке Канады, прославленном своими ослепительно-белыми песчаными пляжами. Обе «страны» выглядели слишком холодными и бесплодными для обитания человека.

Зато третья местность смотрелась гораздо более привлекательно. С отливом корабль Лейва сел на мель, но викингам «так хотелось поскорее высадиться, что они не стали ждать, пока корабль снова окажется на воде», спрыгнули на отмель и отправились изучать окрестности. Их взорам предстали плодородные края с густой травой, а водоемы изобиловали рыбой. Викинги решили зазимовать и построили себе жилье, невысокие деревянные домишки с сукном вместо потолков, и назвали это поселение Лейвсбудир – «домишки Лейва», а местность – Винланд[20]20
  Сага объясняет, что один из спутников Лейва («южанин») случайно отыскал в американских лесах виноградную лозу и ягоды, а потому Лейв и назвал новые земли Винландом, то есть Виноградной страной.


[Закрыть] (Vinland или Vineland). Ученые до сих пор гадают, где именно произошла эта высадка. Перезимовав в Винланде, Лейв со спутниками вернулся в Гренландию, так и не встретив аборигенов Америки.

Через несколько лет брат Лейва, Торвальд, тоже захотел побывать в Винланде. Лейв отказался плыть с братом, но отдал Торвальду свой корабль и разрешил поселиться в тех самых домах, которые ранее его люди возвели в поселении Лейвсбудир. В отличие от Лейва, Торвальду выпало повстречать коренных обитателей нового континента, и встреча с ними оказалась для него роковой. Викинги заметили три «бугорка – кожаные лодки, и под каждой лодкой три человека».

Всякий раз, когда саги упоминают о коренных народах Америки, неизменно говорится об обтянутых шкурами лодках, то есть каноэ. Берестяные каноэ известны по сей день на северо-востоке Канады и Соединенных Штатов Америки, а вот племена, обитавшие на территориях современного штата Мэн и провинции Новая Шотландия, действительно обтягивали свои суденышки лосиными шкурами.

Без малейшего повода викинги убили восьмерых туземцев – возможно, желая удостовериться, что это люди, а не какие-нибудь духи. Ведь людей железное оружие поражает, тогда как против духов оно бессильно. Девятый туземец сбежал – и вернулся с подкреплением, после чего викингов расстреляли из луков. Одна стрела угодила Торвальду в грудь, и командир отряда погиб. В «Саге об Эйрике Рыжем» уточняется, что убийцей был некий одноногий человек – типичное диковинное существо из числа тех, что, как верили, населяют отдаленные земли. В общем, люди Торвальда вернулись в Гренландию без своего предводителя.

Третью экспедицию викингов в Винланд возглавил исландец по имени Торфинн Карлсефни, состоявший через брак в родстве с Лейвом. Памятуя о гибели Торвальда, Карлсефни и его люди имели все основания насторожиться, когда увидели поблизости «девять кожаных лодок», с которых туземцы «махали палками, трещавшими, подобно цепам, и палки вращались по движению солнца» – по часовой стрелке.

Предположив, что эти палки могут указывать на мирные намерения туземцев, Карлсефни велел выставить белый щит (знак мира), а туземцы тем временем подплыли ближе. «Они были низкорослы и некрасивы, волосы у них были грубые, глаза – большие, скулы – широкие». Первая встреча оказалась короткой. Обе стороны осмотрели друг друга и расстались.

По весне коренные обитатели Америки навестили викингов повторно, уже куда более многочисленной группой. Появилось такое «множество кожаных лодок, что казалось, будто уголь рассыпан по заливу. Также и на этот раз с каждой лодки махали палками». На сей раз обменялись дарами: за пушнину, принесенную туземцами, северяне отдали отрезы ткани из овечьей шерсти, выкрашенной в красный цвет. Туземцы польстились было на мечи и копья, но Карлсефни и его помощник Снорри категорически запретили торговать оружием.

Обменивая меха на ткань, туземцы сразу обматывали головы полосами красной шерсти; когда запасы ткани начали истощаться, «ее стали разрезать на полоски не шире пальца», но местные безропотно платили столько же, сколько за цельные куски. Чуть погодя торг был прерван громким шумом. Бык, «который был у людей Карлсефни, вдруг выскочил из леса и громко замычал». Этот звук напугал туземцев, которые попрыгали в свои лодки и уплыли на юг.

Описание обмена красной ткани на пушнину приводится в «Саге об Эйрике Рыжем», устном сказании из средневековой Исландии, названном в честь Эйрика, славного предка рода, историю которого излагает сага. Поскольку саги передавались изустно, у них было множество анонимных авторов. Данная сага сообщает, что северян в новых землях было 140 человек; летом группа в составе около 100 викингов осталась в исходном поселении Лейва (Лейвсбудир), а Карлсефни и Снорри с остальными 40 воинами двинулись дальше.

Другое повествование, «Сага о гренландцах», также не имеет конкретного автора; те же самые события перечисляются в ней в ином порядке. Бык замычал до того, как викинги и туземцы начали торг, а северяне предложили туземцам свежее молоко и молочные продукты вместо красной ткани. Эта же сага говорит, что Торфинн Карлсефни возглавлял группу из шестидесяти мужчин и пяти женщин; следовательно, численность его группы была вполовину меньше той, что называется в «Саге об Эйрике Рыжем». Еще мы узнаем, что в отрядах викингов были не только скандинавы, но и военнопленные, а также купленные рабы – как правило, с территорий нынешних Германии и Франции.

Саги сочинялись не просто для того, чтобы развлекать; они прославляли достижения предков, чьи потомки внимательно слушали эти рассказы о великих деяниях своих родов. «Сага об Эйрике Рыжем» перечисляет свершения Эйрика, его сыновей Лейва, Торвальда и Торстейна, а также его дочери Фрейдис. Все мужчины выведены героями, а вот Фрейдис показана агрессивной и вспыльчивой особой. Названная в честь скандинавской богини Фрейи, она неудержима в своих порывах. Современные читатели не могут ею не восхититься; пусть она лжет и время от времени убивает, но эта женщина выказывает удивительное мужество, «шлепая» мечом по обнаженной груди и бросая вызов индейцам. «Сага о гренландцах» переключает наше внимание на Торфинна Карлсефни и его жену Гудрид, поскольку от них вел свой род епископ Бьерн Гильссон (ум. 1162), в честь которого и сочинили эту сагу. Жена Карлсефни, Гудрид (ее имя происходит от того же корня, что и английское God – «Бог»), была столь же добродетельна, сколь своенравна была Фрейдис.

Эти две саги, вместе известные как «винландские», описывают события, случившиеся еще до христианизации населения Скандинавии, – а утверждение новой веры растянулось на многие столетия и шло с 900 годов, когда правители Дании, позднее Норвегии и Исландии, стали официально обращаться в христианство. До утверждения христианства северяне поклонялись пантеону богов во главе с Тором, могущественным божеством, что повелевал небом и громом, насылал ветер и дождь и покровительствовал урожаю. Другими важными божествами пантеона были великая богиня плодородия Фрейя (Freya или Freyja) и бог войны Один[21]21
  Любопытная авторская интерпретация иерархии отношений в скандинавском пантеоне: все-таки верховным божеством у скандинавов был не Тор, а Один (отец Тора, между прочим). Вероятно, в этой интерпретации автор следует средневековому хронисту Адаму Бременскому, который называл Тора «могущественнейшим из богов».


[Закрыть].

В ту пору, когда север поклонялся этим божествам, викинги уже начали осваивать территории за пределами скандинав-ского хартленда, то есть современных Норвегии, Швеции и Дании. Обитатели этих краев говорили на латыни или на древнеисландском (из которого впоследствии возникли современный исландский, норвежский, шведский и датский языки). С римских времен скандинавы пользовались особым алфавитом, угловатые знаки которого именуются рунами. В 1100-х годах некоторые перешли на латинский алфавит с несколькими дополнительными буквами, но прочие продолжали писать руническим письмом, в особенности на надгробиях, поскольку руны куда проще вырезать на камне.

Кое-кто из скандинавов отправлялся на поиск новых земель потому, что плодородных угодий не хватало: землю возделывали в Южной Дании и Швеции, где выращивали ячмень, рожь и овес, а также горох и капусту. Вследствие недостатка пахотных земель большинство скандинавов промышляли выпасом коров, разводили свиней, овец и коз. Те из них, кто жил ближе к Полярному кругу (в том числе предки современных саамов в Лапландии), ловили рыбу, пасли оленей и охотились на моржей.

Селились северяне преимущественно небольшими хуторами. Большинство мужчин женились достаточно поздно, только накопив денег, чтобы приобрести землю во владение, а до того они нанимались к более влиятельным землевладельцам. Постоянный дефицит свободной земли, отягощение малыми возможностями улучшить собственное социальное положение, побуждал некоторых северян заняться грабежами. Конечно, кто-то вовсе не ходил в набеги, другим хватало одного боевого похода – они ухитрялись награбить столько добычи, чтобы купить себе хутор. Третьи же грабили регулярно – всю свою жизнь.

Таково первоначальное значение слова «викинг»: тот, кто, совершает набеги или пиратствует. На самом деле лишь немногие источники рубежа 1000 года называют северян викингами. По этой причине в данной книге мы говорим о скандинавах или о северянах из современных Дании, Норвегии и Швеции; словом же «викинг» давайте впредь обозначать только тех, кто активно разбойничал.

В большинстве исследований эпоху викингов отсчитывают с 793 года (нападение на монастырь Линдисфарн в Нортумберленде, на восточном побережье Англии). Но недавние раскопки захоронения викингов в Салме, Эстония, свидетельствуют, что викинги устроили набег на Салме еще раньше, между 700 и 750 годами.

Первые корабли викингов не несли парусов. Топорами и клиньями вырубали доски (страки) из дубовых и сосновых стволов, накладывали доски друг на друга внахлест и прибивали к гнутому каркасу маленькими железными гвоздями (клинкерами). В итоге корпус слегка прогибался, если корабль выбрасывало на камни. Эти корабли были способны ходить на дальние расстояния и не боялись мелководья, поэтому они отлично годились для плаваний по Скандинавии, а появление квадратного паруса около 750 года позволило викингам преодолевать большие расстояния. (Средиземноморские мореплаватели знали о парусе тысячи лет, но в Скандинавию эта технология проникла довольно поздно.)

Викинги плели квадратные паруса из шерсти или льна, и эти паруса вращались, но все-таки не было возможности ловить ветер так, как позволяют современные треугольные паруса. При этом нынешние копии кораблей викингов ходят по ветру более устойчиво, чем считалось возможным ранее.

Клады в захоронениях показывают масштабы экспансии викингов. Одна группа предметов, со шведского острова Хельго примерно в 20 милях (32 км) к западу от Стокгольма, содержит навершие ирландского епископского посоха, египетский ковш, рукоять каролингского меча, средиземноморское серебряное блюдо и, что всего удивительнее, небольшую бронзовую статуэтку Будды высотой 4 дюйма (10 см), которая была изготовлена в Северном Пакистане около 500 года. Эти предметы очутились в Швеции через несколько столетий после появления паруса.

До утверждения христианства скандинавы использовали корабли также в качестве погребальных ладей и хоронили покойников с богатыми посмертными дарами. Подобные захоронения открывают многие подробности корабельного дела у викингов. Два неповрежденных корабля, найденных под Осло, причем с обилием посмертных даров (пропали только изделия из драгоценных металлов), особенно полезны в этом отношении. Древесина обычно, хоть и не всегда, распадается, когда ее закапывают в землю. Однако, если кислород не вступает в контакт с древесиной, как случается в глубоких болотах, дерево может сохраняться веками, почти не теряя своих первоначальных качеств.

Два упомянутых корабля находятся сегодня в Корабельном музее викингов на полуострове Бюгдой, куда легко добраться на катере из гавани Осло. Срубленный из дуба и захороненный в 834 году, украшенный затейливой резьбой челн из Осеберга хранил редкие ткани, в том числе импортный шелк; его закопали заодно с деревянной тележкой. Вероятно, прежде этот корабль использовался как прогулочная ладья для внутренних вод.

На гокстадском корабле, датируемом 890 годом, нашли скелеты двух павлинов и двух ястребов – а именно, ястребов-тетеревятников, с которыми обычно охотились. Рядом с кораблем обнаружили останки двенадцати лошадей и шести собак – явное доказательство важности этих животных для покойного. С килем из дуба длиной более 80 футов гокстадский корабль (76 футов, или 23,24 м) был чуть больше осебергского (71 фут, или 21,58 м) и годился для морских плаваний. Кроме того, это был более типичный корабль: декоративная резьба на нем присутствует только на руле. Палубу образовывали шестнадцать расположенных внахлест досок.

Викинги применяли разные типы кораблей в зависимости от их назначения. Военные корабли полагалось строить длинными и узкими, а корабли, перевозившие грузы, были короче и шире. Путешествуя по рекам внутри страны, северяне перебирались на максимально легкие ладьи, чтобы перетаскивать те волоком из одной реки в другую.

На рубеже 1000 года северные корабли стали еще длиннее; самые длинные из них «растягивались» свыше 100 футов (30 м). Эти корабли позволили скандинавам покорять более отдаленные воды. Археологические остатки в скандинавских поселениях этого периода содержат все больше костей трески – эту рыбу завозили из Исландии, – что доказывает, сколь распространенными сделались дальние морские плавания.

В 870-х годах северяне плавали в Исландию на таких кораблях, а около 900 года направлялись в Гренландию. Первое постоянное поселение в Гренландии появилось в 980-х годах, когда Эйрик Рыжий привел туда своих последователей после завершения изгнания. Северяне основали два поселения в Гренландии, и Западное было больше Восточного. Каждый из тех, кто впоследствии отплывал в Северную Америку, трогался в путь из одного либо другого поселения.

Как уже отмечалось, сразу две саги описывают плавания на рубеже 1000 года, но они были записаны после христианизации Скандинавии. В христианские времена авторы считали само собой разумеющимся, что их предки тоже были христианами, но истории, ими излагаемые, демонстрируют дохристианское поведение. Рассказчики задним числом облачали в христианские «одежды» явно языческие деяния. Даже добродетельная жена Карлсефни Гудрид не избежала этой участи; так, она отказывалась петь дохристианскую колдовскую песню, но все же согласилась, когда ее особо попросила «мудрая женщина» (ведьма), наделенная специфическими способностями. Христианский взгляд на события требовал от Гудрид протеста, прежде чем соглашаться на подобное, а такое пение, не христианское по своей сути, было, безусловно, довольно широко распространено в дохристианской Скандинавии.

К большому разочарованию историков, события, изложенные в сагах, не поддаются точной датировке. Скальд, пересказывавший сагу, или более поздний переписчик практически всегда вносили в текст какие-то свои правки.

Содержание «Саги о гренландцах» и «Саги об Эйрике Рыжем» порой совпадает, но иногда конфликтует между собой. Поскольку на новые свидетельства рассчитывать вроде бы не приходится, мы вряд ли узнаем наверняка, какую из саг сложили первой. С уверенностью можно говорить только о датировке ранних сохранившихся рукописей. «Сагу об Эйрике» записали вскоре после 1264 года, а «Сагу о гренландцах» скопировали в большой компендиум в 1387 году. Не исключено, что обе саги сложили около 1200 года, приблизительно через двести лет после событий, которые в них описываются.

Поскольку источники, близкие по дате к имевшим место событиям, скорее всего, достовернее прочих, отдельные историки склонны отвергать все сведения, приводимые в сагах: мол, тексты составлены слишком поздно, чтобы притязать на правдоподобие. Такие ученые полагают, что в сагах описывается исландское общество 1200 и 1300-х годов, а не более раннего периода. Например, маловероятно, по их мнению, чтобы Фрейдис действительно «шлепала» себя мечом по груди. Наверное, у скальда или у писца, включившего упоминание об этом происшествии в сагу, была какая-то особая причина это сделать: быть может, ему хотелось подчеркнуть храбрость Фрейдис в противовес трусости ее товарищей-мужчин. Или, быть может, потомки Фрейдис попросили превознести свою прародительницу.

Некоторые исследователи исландской литературы и вовсе отрицают тот факт, что события из саг происходили на самом деле; ведь сочинения, посвященные реальным событиям, лишены, как правило, литературных достоинств. А творческое умение составителей саг очевидно, поэтому саги вполне обоснованно причисляются к Золотому фонду мировой литературы.

Еще одна группа ученых категорически утверждает, будто «винландские» саги не в состоянии поведать нам ничего о заселении Северной Америки. С точки зрения этих ученых, «винландские» саги вообще не обладают исторической ценностью, поскольку в них просто-напросто повторяются избитые литературные приемы описания чужеземных народов. Эти ученые убеждены, что авторы саг не знали толком, где расположен Винланд; по-видимому, словом «Винланд» обозначали Африку, ведь именно там, если судить по другим северным текстам, обыкновенно помещали страну одноногих людей.

Впрочем, для приверженцев теории «самозарождения» сюжетов эти возражения не имеют значения. Данная теория гласит, что скальды складывали саги, выбирая сюжеты из некоего предопределенного набора изустно передаваемых баек и выстраивали эти сюжеты в порядке, сулившем наиболее захватывающее повествование. К слову, вот возможное объяснение того, почему обе наши саги согласны в изложении истории о встрече группы Карлсефни с туземцами, но описывают разную последовательность событий.

Скептики, дерзающие сомневаться в достоверности «винландских» саг, забывают два важных обстоятельства. Во-первых, саги содержат достаточно точные сведения о единственном известном наверняка поселении викингов в Северной Америке – Л’Анс-о-Медоуз[22]22
  Местность в канадской провинции Ньюфаундленд и Лабрадор, название можно перевести как «Луговая бухта».


[Закрыть]. Во-вторых, как мы узнаем далее, описанный в сагах торг с туземцами и туземный способ изъявления желания торговать практически полностью соответствуют опыту Жака Картье, побывавшего в этих краях впервые в 1530-х годах. Если воспринимать саги критически, там найдется немало полезной информации о Северной Америке на рубеже 1000 года.

В сагах употребляется слово «скрелинг» (Skraeling), уни-чижительный термин со значением «слабак»[23]23
  Как считается, первым это слово употребил Ари Торгильссон в своей «Книге об исландцах» (XII в.). В языке скандинавских поселенцев в Гренландии это слово имело значение «дикарь, чужак», от него произошло датское слово со значением «слабак». Относительно исходного значения слова имеется ряд гипотез, в том числе та, которая возводит это слово к skra, буквально «сушеная шкура» (якобы скандинавы назвали так аборигенов из-за того, что те носили одежды из шкур).


[Закрыть]; так обозначают туземцев, с которыми столкнулись викинги. Сегодня ученые предпочитают термин «амероиндейцы», характеризуя так все коренные народы, населявшие обе Америки. Сами американцы в США говорят о коренных американцах, а канадцы – о коренных народах и первых жителях.

Ко времени прибытия скандинавов около 1000 года в северо-восточной части Северной Америки обитали три самостоятельных народности. Дорсетская культура охватывала Северную Гренландию и восточное побережье Арктики, ее фиксируют приблизительно с 2000 года до нашей эры. Один предмет этой культуры обнаружен в Л’Анс-о-Медоуз, это круглая поделка из мыльного камня с небольшим углублением в верхней части. В 1960-х годах первые археологи сочли этот объект исландским каменным шарниром для двери, но позднее его отнесли именно к дорсетской культуре. Возможно, это доказательство контактов и редкой торговли с викингами – или, может быть, северяне забрали этот камень из заброшенного дорсетского поселения.

Примерно в 1000 году нашей эры народности под общим названием Туле вытеснили дорсетскую культуру, показав, что они лучше приспособились к арктическим условиям. Эти народности пересекли всю Северную Канаду, двигаясь с Аляски, а их потомки, нынешние аборигены Гренландии, называют себя инуитами («народ») и отвергают название «эскимосы» («поедатели сырой плоти»), в котором усматривают оскорбление.

До и после «скандинавской оккупации» различные группы представителей коренного населения занимали территорию вокруг поселения Л’Анс-о-Медоуз, но пока не найдено никаких археологических доказательств обитания здесь амероиндейцев на рубеже 1000 года. Вот почему археологи не в состоянии сказать наверняка, кого повстречали северяне. Скорее всего, они столкнулись с третьей группой коренных народов, так называемых древних беотуков, или древних инну. Беотуки населяли Ньюфаундленд, но вымерли в начале 1800-х годов; инну до сих пор обитают на побережье Лабрадора. Некоторые артефакты этих групп (двенадцатого и тринадцатого столетий) найдены в Л’Анс-о-Медоуз.

После 1500 года обитатели этого региона объединились в союз Вабанаки, куда входили микмак, пенобскот, малисит и пассамакодди. Вабанаки – слово из языка восточных алгонкинов со значением «люди из земель рассвета»; так характеризовали отдаленные восточные земли, над которыми первым вставало солнце. Союз Вабанаки использовал разные языки алгонкинской группы; в 1500-х годах торговые сети союза тянулись от Северного Лабрадора на юг до Мэна и на запад до Великих озер. Индейцы охотились на морских животных, прежде всего на тюленей, которые мигрировали каждый год с материковой части Канады на Ньюфаундленд. Союз торговал конкретными товарами – скажем, изделиями из популярного полупрозрачного силикатного сланца, который добывали в бухте Рамах на севере Лабрадора.

Многое из того, что нам известно о союзе Вабанаки, почерпнуто из более поздних описаний, в особенности благодаря французскому исследователю Жаку Картье (1491–1557), который прибыл в Квебек в июле 1534 года. Он узнал, что, держась побережья, возможно проплыть на лодке от реки Святого Лаврентия до бухты Шалер, а там, где слишком мелко, переносить каноэ на руках. Плодородие региона поразило Картье: «Земля вдоль южной стороны (бухты Шалер) богата и хороша, подлежит всяческому возделыванию и изобилует наилучшими полями и лугами, лучшего нельзя и пожелать; вдобавок она ровная, как поверхность пруда».

В ходе первой экспедиции к бухте Шалер Картье встретил две группы индейцев-микмаков в «сорока или пятидесяти каноэ». Не вызывает сомнений, что это были именно микмаки, ибо Картье записал некоторые фразы, ими произнесенные, и впоследствии в этих фразах опознали язык микмаков. Когда прибыла первая группа микмаков, «внезапно выскочило и высадилось большое число людей, каковые подняли сильный шум и настойчиво звали нас знаками сойти на берег, поднимая шкуры на палках». Пусть у Картье и его спутников сложилось впечатление, что туземцы дружелюбны, французы все-таки отказались выйти на сушу. Тогда микмаки стали их преследовать, и французы дважды выстрелили из пушки. Микмаки отстали, но продолжали идти следом, и тогда французы дали залп из мушкетов. Лишь после этого индейцы скрылись.

Микмаки вернулись на следующий день, «знаками показывая, что они приплыли торговать, и подняли на палках несколько шкур малой ценности из тех, каковые они сами носят на теле. Мы также замахали руками, объясняя, что не желаем им вреда, и отправили двух человек на берег с несколькими ножами и прочей железной утварью, а еще с красным колпаком для вождя». Как и скрелинги, встреченные северянами почти пятьсот лет назад, микмаки пришли в восторг от красной ткани. Но, в отличие от северян, французы были готовы обменивать металлические ножи, поскольку располагали более совершенным оружием, которое внушало уверенность на случай каких-либо конфликтов.

После вручения французских даров, писал Картье, микмаки «выслали на берег своих людей со шкурами в руках» и начался торг. Индейцы охотно и с нескрываемым удовольствием приобретали железные изделия и другие товары, то и дело пускались в пляс, устраивали всевозможные церемонии и поливали себе из рук на головы соленой водой. Они выменяли все, что имели при себе, и удалились нагими, без единого кусочка одежды, а на прощание дали знаками понять, что придут снова завтра с большим количеством шкур. Очевидные пересечения с «Сагой об Эйрике» – шум, палки, шкуры, обещание вернуться на следующий день – убедительно подтверждают достоверность исландских саг. Помимо того, налицо преемственность поведения между скрелингами 1000 года и микмаками 1534 года.

Аннет Колодны, профессор американской литературы и культуры в Университете штата Аризона, провела исследование, помнят ли о скандинавах современные амероиндейцы, живущие на северо-востоке Канады; она выяснила, что никакой памяти не сохранилось. Один из ее собеседников, Уэйн Ньюэлл, старейшина Пассамакодди, проживающий в индейской резервации штата Мэн, сказал Колодны, что «красный – это цвет духовного» для его народа и что упоминание о шуме, который якобы производили скрелинги, «заставляет его вспомнить самодельные флейты или свистки на веревке», он сам делал такие в детстве.

Согласно сагам, встреча с торговцами пушниной прошла мирно, однако Карлсефни чувствует, что скрелинги представляют угрозу, и велел построить деревянный частокол вокруг жилища викингов, чтобы защитить свою жену Гудрид и их маленького сына Снорри, первого ребенка, рожденного европейцами в Америке и названного в честь одного из ближайших сподвижников вождя. В начале второй зимовки отряда скрелинги захотели возобновить торговлю. Гудрид сидела с сыном в доме, и тут «на дверь упала тень, и вошла женщина в узком черном одеянии, небольшого роста… Лицо у нее было бледное, а глаза огромные, равных им не увидеть на человеческом лице».

Она спросила Гудрид: «Как тебя зовут?»

Та ответила: «Меня зовут Гудрид, а тебя?»

Незнакомка сказала: «И меня зовут Гудрид».

Этот разговор обретает смысл, если вспомнить, что люди, говорящие на разных языках, часто повторяют друг другу слова, сказанные собеседником. Потом местная дикарка таинственно исчезла.

Далее северяне убили нескольких скрелингов, воровавших оружие[24]24
  По тексту «Саги о гренландцах», был убит один индеец.


[Закрыть], а прочие индейцы разбежались. Карлсефни призвал своих людей готовиться к нападению, выказав поразительную прозорливость (напомню, что он – первопредок, в честь которого составлена сага).

Разумеется, спустя три недели скрелинги вернулись во множестве («казалось, течет поток») и не преминули напасть. На сей раз они громко вопили, махали палками против часовой стрелки и что-то швыряли. Вожаки северян, Карлсефни и Снорри, «увидели, что скрелинги подняли на шесте большой, величиной с овечий желудок, шар синего цвета, и он полетел в сторону берега на людей Карлсефни и страшно завыл, когда упал на землю». Перед нами явно баллиста, шкура с камнями запущена с деревянного устройства. В описании девятнадцатого столетия сообщается, что баллисты алгонкинов могли потопить корабль или каноэ: «Внезапно обрушиваясь на группу людей, эти снаряды сеяли ужас и смерть».

Действительно, после попадания снаряда Карлсефни и его люди решили покинуть стоянку и идти вверх по реке. Всегда скорая на слова, вспыльчивая сестра Лейва Фрейдис принялась их бранить: «Вы такие молодцы, а бежите от этих жалких людишек! Вы же могли бы перебить их всех, как скот! Было бы у меня оружие, уж я бы, наверное, дралась лучше любого из вас». Беременная, скованная в движениях, она неохотно последовала за Карлсефни, потом схватила меч павшего северянина и развернулась лицом к подступающим скрелингам.

Именно тогда она ударила себя мечом по груди. Это случилось на самом деле? Или все сочинил талантливый скальд, желавший прославить своих предков? На мой взгляд, картина настолько необычная, что она выглядит правдоподобной, но, конечно, ныне нельзя быть уверенным в том, что так все и произошло.

В общей суматохе один туземец подобрал топор с тела погибшего скандинава. Он попытался срубить дерево, его примеру последовали товарищи. Они сочли топор «подлинным сокровищем», как гласит сага, но, когда кто-то из индейцев попробовал разрубить камень, продемонстрировав свое невежество относительно металлических инструментов, топор разломился надвое. Разочарованный туземец поспешил выкинуть бесполезный предмет.

В рукопашном бою железное и стальное оружие обеспечивало северянам некоторое преимущество, но, конечно, отнюдь не гарантировало победу, особенно при численном превосходстве противника. В этой схватке пали двое северян, потерь у местных жителей было куда больше, но гибель товарищей заставила Карлсефни задуматься. «Сага об Эйрике» лаконична: «Карлсефни и его люди поняли теперь, что, хотя земли здесь отличные для поселения, жизнь на них будет всегда небезопасна и тревожна из-за туземцев. И они собрались в обратный путь к себе домой».

Как мы знаем, саги датируются тринадцатым и четырнадцатым столетиями, но другие источники упоминают о существовании Винланда гораздо раньше. Наиболее подробное раннее описание плаваний северян (на латинском языке) относится к 1076 году, когда немецкий историк христианства Адам Бременский завершил свои «Деяния архиепископов гамбургской церкви». Это сочинение, история северогерманской области, подчиненной одному епископу, описывало продолжение христианизации Скандинавии, Исландии и Гренландии. Безыскусное повествование Адама содержит редкие «самородки» сомнительного свойства, наподобие следующего – о Гренландии: «Люди там светло-зеленые от моря, отчего и страна получила своё имя. Они ведут такую же жизнь, как и исландцы, за исключением того, что отличаются большей жестокостью и угрожают проплывающим пиратским разбоем»[25]25
  Здесь и далее перевод И. Дьяконова.


[Закрыть]. Слова Адама являются прекрасной иллюстрацией к представлениям тех лет и схожи с легендарным утверждением Эйрика Рыжего, который хотел привлечь больше переселенцев, что Гренландия на самом деле зелена (то есть обильна растительностью).

Адам также записал свою беседу с королем данов Свейном (Свеном) Эстритсоном (ок. 1046–1074), который «упоминал и еще об одном острове, открытом многими в этом океане; он называется Винланд, потому что там сам по себе растет виноград, давая отличное вино». Таким образом, мы имеем еще одно доказательство, причем из источника, составленного менее чем через столетие после первого плавания Лейва, что такое плавание действительно имели место. Адам Бременский продолжал: «За этим островом, – говорил король, – в океане нет больше обитаемой земли, ибо те места покрывают несносные льды и заполняющий все туман». Значит, Винланд обозначал, если угодно, предел мира, известного данам.