Текст книги "Умка. Самый большой из маленьких попугаев"

– Да, можно. Только лучше не в корм, а сделать водную взвесь и так же в клюв из шприца. Но в качестве профилактики можно и в корм, особенно замоченный или каши. Тогда больше вероятности, что птица его съест.

– Еще иногда даю настойки травок, для профилактики.

– Можно, но тут главное не переборщить. Расскажите, чем попугай у вас питается, что, может, необычного было последнее время.

Папа рассказал. Особо необычного, вроде ничего не было.

– Как вы даете замоченный корм?

Папа рассказал.

– Замачивать лучше не повседневный, там могут быть различные добавки, вызывающие брожение, а покупать специальные смеси для замачивания. И очень важно промывать замоченный корм хотя бы каждые восемь часов. Чтобы не успевала образовываться всякая гадость. Что вы еще ему даете кроме сухого корма?

– Каши, несколько раз в неделю. Иногда немножко яйца, нежирного творога..

– Вот этого очень немного, и не чаще раза в неделю.

– А так он, к сожалению, из зелени мало что ест. Мы кладем, но обычно без результата. В большой семье они быстро друг у друга учатся, а когда один, то очень разборчив. Овощи тоже практически не ест. Иногда ягоды пробует, и фрукты. Больше всего любит яблоки, но не мякоть, а сердцевину, разгрызает и ищет семена.

– А вот этого совсем нельзя. В семенах плодовых образуется синильная кислота, может быть вредно для кишечника.

Папа прямо расстроился. Умка так любил грызть яблоки..

– Что, совсем не желательно? Даже по-немногу?

– Были бы это свои свежие яблоки, одно дело, а покупные.. Вы же не знаете, сколько времени они лежат в магазине. Зачем рисковать?

– Понятно, – папа вздохнул. – Ну что-ж, хорошо.

– В общем-то все. Я вас отпускаю. Через две недели повторно сдадите анализы. Так, только на всякий случай я сделаю укрепляющий укол с витаминами, чтоб без последствий перенес дорогу.

– Укол?.. А может не надо, я его поил, и корм у него есть..

– Не волнуйтесь, папочка, – врач улыбнулась, – доверяйте. Я плохого делать не буду. У меня у самой дома попугай живет.

– Да? Это хорошо. А какой?

– Жако. Оставьте в регистратуре свой e-mail, я продублирую рекомендации по лечению.

Папа попрощался, уложил переноску с попугайчиком в рюкзак и прошел к стойке регистратуры.

– Так, – приветливая женщина в халате протянула папе листок бумаги, – запишите сюда ваш электронный адрес. Ага, хорошо, – она склонилась над монитором и защелкала клавиатурой. – Попугай Умка. Так.. Ага. Фамилия?

– Чья? – удивился папа.

Женщина неодобрительно посмотрела и покачала головой.

– Ну не попугая же.

–

На следующий день, открыв письмо, озаглавленное как «Умка Ивлев», папа внимательно его прочитал.

– Ну что же, начнем, – сказал он обманчиво бодрым голосом и закатал рукава. Потом подумал и скатал их обратно. Подготовив все необходимое на кухонном столе, папа направился к клетке. Для начала нужно было взять Умку в руки, а тот после вчерашнего явно этого не хотел, и вообще имел довольно жалкий вид. Место укола на спине врач обработала какой-то мазью, перья там слиплись и образовалась проплешина. К тому же она, похоже чесалась, и Умка часто ее теребил.

Выпустив попугайчика погулять, папа какое-то время его почухал и поутешал, потом взял в ладонь. Потихоньку помыл в руке под душем, чтобы перья на спине восстановили свою структуру и не беспокоили. Потом настала очередь лекарств. Поочередно влив содержимое обоих шприцов, папа влажной салфеткой попытался вытереть Умке клюв и перья на лице. Сироп был ярко желтый и довольно густой, и действительно пах чем-то карамельно-цитрусовым. При других обстоятельствах его вкус мог бы попугайчику даже понравиться, но только не когда тебе это вливают в рот. Насильно мил не будешь.

Завершив этот малоприятный для обоих процесс, папа, наконец, выпустил Умку на свободу. Тот был явно обескуражен и расстроен произошедшей переменой в отношениях, и не понимал, что происходит. Раньше практически никогда никто из семьи Ивлевых насильно не брал его в руки, разве что в редкие моменты, когда попугай сильно бузил и кусался, и в воспитательных целях его сажали в клетку. Но тогда хоть было понятно, с чем это связано, а сейчас все происходило на ровном месте. Такого отношения он явно не заслужил.

Малыш обиженно попискивал, все сочувственно чухали ему шейку и утешали.

Для проведения предписанного лечения нужно было два раза в день Умку ловить и очень скоро вырисовались новые проблемы. Чтобы меньше травмировать его психику, папа сначала выпускал его гулять, а гулял он обычно на ком-нибудь из домашних, и потом в процессе гуляния ловил, как бы "незаметно". Но это привело к тому, что Умка на прогулках перестал доверять, особенно папе, нервничал, подозрительно смотрел на любые действия с его стороны, и начал явно избегать рук. Попугайчик по-прежнему давал себя чухать, но если папа подставлял ему руку, то он не слетал на нее, как раньше, а сразу садился на плечо, и, если нужно, забегал за спину, или слетал к кому-нибудь понадежнее – к доче или маме.

Тогда папа понял, что нужно явно обозначать свои намерения, чтобы попугай отделял время процедур от остального времени, и не нервничал понапрасну.

Папа стал приносить к клетке тарелочку с лекарством и шприцами, потом тушил свет и уже потом его ловил. Правда, нельзя сказать, что это совсем уж решило проблему, Умка, поняв новые правила игры и видя, что его собираются ловить, начинал биться в клетке, чего отродясь не делал, но, правда, в остальное время он действительно стал вести себя более спокойно и уверено.

– Тяжелее всего то, что нет никакой возможности объяснить Умке, что я так веду себя с ним не просто так, а по необходимости, для его же блага, – вздыхал папа.

Все домашние старались всячески поддерживать и поощрять попугайчика, чтобы показать, что все осталось как раньше, и они по-прежнему друзья.

– Самое интересное, что подобные форс-мажорные обстоятельства могут иметь и положительную сторону в приручении домашнего животного, особенно тогда, когда оно излишне пугливо и дичится. Казалось бы после такого насилия животное должно совсем перестать доверять человеку, но на деле часто оказывается наоборот. Животное понимает, что ничего страшного с ним не делают, даже в таких жестких ситуациях, и перестает бояться, или просто становится более спокойным, – рассуждал папа, потягивая пиво. – Но, к сожалению, это не наш случай.

– Почему? – спросила дочка, занятая просмотром нового фильма про Гарри Поттера

– Потому что мы с самого начала пытались, чтобы Умка приручался добровольно, естественным образом реализуя свои потребности социализации в общении с нами, чтобы он сам этого также хотел, как и мы, – небольшой эффект от алкоголя на папе сказывался прежде всего в том, что он начинал очень длинно и сложно формулировать простые мысли, – И всегда старались сохранить за ним свободу выбора, личное пространство, которое мы признаем за ним и не можем нарушать. Поэтому он хоть и ручной, но в то же время до некоторой степени независимый. Потому что мы молодцы, – подытожил папа. – А сейчас ему просто придется принять, что люди временами тоже могут быть неадекватными. Что, в общем-то, правда. Но потом это, бывает, проходит. Ну.. как-то так.

Действительно, все проходит. Как и две недели, что казались долгими, но тоже прошли. Повторные анализы признали годными, и все вернулись к нормальному образу жизни. Только без яблочных семян.

– Будем считать это положительным опытом, полученным в результате не очень приятных обстоятельств. – философски заметил папа. – К тому же мы познакомились с хорошим врачом, а это, согласитесь, очень даже немало. Правда, я все же предпочитаю никогда с ними не встречаться, разве что по другим, более приятным поводам.

Падение Альбатроса. Продолжение

…...........

– Что будем делать? Есть ли у нас план, мистер Фикс?

В комнате находились четверо.

– План мы сейчас и определим. Иси-ра, будь добр, подкинь дровишек, – сидевший в кресле-качалке в простой домашней одежде мужик с короткими русыми волосами и такой же аккуратной бородкой подлил в стоявшие на столе граненные стаканы из огромной, старинного вида бутылки с печатью на боку.

Расположившийся перед камином черноволосый человек в черном, полностью скрывающем его кимоно, аккуратно кинул одно из сложенных у стены поленьев, и помешал совком тлеющие угли. Благодарный огонь радостно вспыхнул, осветив лица сидевших в комнате теплым неровным светом.

Лица были смурные.

Как бы споря с общим настроением, один из присутствующих, неопределенного возраста с худым и выразительным лицом, расположившийся на диване в одежде лесного рейнджера, широко улыбнулся.

– Вот за что я люблю собираться у тебя, сэр Каменное Сердце, так это что и хорошее вино попьешь, и в цивильной уютной обстановке посидишь. Когда бы я еще побывал в Замке? Только у тебя в гостях. То ли дело встречаться у нашего алхимика Фелиримона. Весь провоняешься травами и птичьим дерьмом.

Четвертый собеседник сдержано улыбнулся.

– Ты давно у меня не был.

– Не думаю, чтобы что-то радикально изменилось.

– Довольно странно слышать такие слова от человека, проводящего большую часть жизни в лесу.

– То-то и оно, всего этого мне и так с лихвой хватает. А отдыхать я люблю в замках.

– Авалин, ты в замке – это оксюморон. – философски заметил Иси-ра.

Фелиримон Кречет беззвучно затрясся от смеха.

– Ну вот, теперь и обозвали. – добродушно засмеялся рейнджер. – Очень может быть. Но бывать здесь я все равно люблю.

– С этим трудно поспорить – Фелиримон поднял стакан с вином, – рад всех снова видеть, – и пригубил бокал. Остальные последовали его примеру.

– Хорошее вино, – причмокнул Авалин Лесной Ворон. – Этот вкус вызывает воспоминания. Когда я первый раз его попробовал? Если не ошибаюсь, это был званный вечер по случаю Северного похода. Тогда я познакомился с твоими родителями. Да и с кучей народа. И с тобой, Иси-ра, вроде тогда мы впервые встретились?

Человек в черном покачал головой.

– Не-а. Под Шишками.

– А, точно, точно, это было позже. У нас тогда еще шутка в ходу была, «набить шишек в Шишках», ха-ха. Да, а на приеме, помню, много было такого народа из разряда тех, про которых ходят легенды. Легендарные герои. Я тогда ходил с широко открытыми глазами, только успевал озираться да дорогу уступать. Нордвист. Перегрин. Король гномов, этот.. Дубовый Кряж, как его у нас звали. Да-да, точно, Торгорн. А этот, который Верховный эльф.. – Лесной Ворон замолчал, что-то вспоминая, – и, кстати, Альбатроса, если не ошибаюсь, я тогда тоже здесь впервые увидел.

Лица всех, размягчившиеся было воспоминаниями рейнджера, посуровели.

– Да, Альбатрос на той встрече был, – кивнул Роберт Каменное Сердце. Потом поднял стакан:

– Давайте вспомним Капитана, надеюсь его когда-нибудь еще увидеть. Стоящий был мужик.

Все выпили и помолчали.

– Его сын во всем винит гиганта. Активно ратует за то, чтобы Альбатроса казнили. Не смотрели на его имя и прежние заслуги. Ходит и всех агитирует. Он, и его друзья..

– Он молодой, Иси-ра, молодой и горячий. Совсем как ты когда-то. Трудно его винить, мы и не будем. Нам есть чем заняться. Нужно разобраться в этом деле. Это как раз наша задача, как друзей и Альбатроса, и Капитана.

Роберт встал и достал с ящика стола деревянный планшет с растянутой на нем резиновой бумагой.

– Вчера утром я получил это сообщение, и сразу вызвал вас. Наверное, не стоит говорить, как я благодарен, что все вы нашли возможность не остаться в стороне от этого дела.

Каждый из его собеседников усмехнулся, пожав плечами. "А какие могли быть еще варианты?"

– Но хочу сказать спасибо за скорость, с которой вы смогли приехать. Хотя и знаю, что некоторым для этого пришлось сильно постараться.

Роберт с улыбкой посмотрел на Иси-ра. Все опять пожали плечами.

– Скоро к нам должен присоединиться пятый участник нашей кампании. А пока можем обменяться информацией, что кому удалось узнать, чтобы прояснить ситуацию в целом.

– Давайте, что ли, я начну, – Авалин поставил пустой стакан на стол. – В результате перехваченного вражеского сообщения узнается о планах заключить договор между некромантами и одним из многочисленных племен волшебников-элементалей. Встреча должна произойти в Крепости Тередол, ожидается какая-то шишка из некромантов, а кроме того, в качестве признания вассальной зависимости и доброй воли, – рейнджер усмехнулся, – элементали передадут некромантам какой-то могущественный артефакт. Вот. Наши решают нанести удар и подстрелить всех трех зайцев сразу – сорвать намечающийся союз, захватить важную шишку, ну и артефакт, в качестве вишенки на торте. План всем хорош, кроме того, что Тередол хрен возьмешь. О, прям стихами заговорил, – засмеялся Авалин, и продолжал, – Крепость эта, как известно, хорошо защищена, и при наличии достаточного войска внутри города представляет собой крепкий орешек. Чтобы не класть зря людей, и не затевать длительную осаду, решили пойти на хитрость. Пустили слух, что к городу движется большое войско с дальнобойными пищалями, а впереди послан небольшой мобильный отряд, который должен подготовить позиции на ближайшем к городу холме, откуда, собственно, этими самыми пищалями его и будут мутузить, до, как говорится, победного конца. А на самом деле решено было устроить засаду, чтобы вышедшую часть войска перебить, а потом и город будет сподручней к рукам прибрать. Нежить вроде клюнула, да только, видать, рыбка сама оказалась рыбаком. Оба наших отряда угодили в засаду, а с Альбатросом, чей боевой дух мог переломить даже самую безнадежную ситуацию, и вовсе случилось что-то крайне непонятное – рейнджер замолчал, призадумавшись. – Вкратце, наверное, так, если подытожить.

Остальные тоже какое-то время молчали, обдумывая услышанное.

– Надо же, Авалин, совсем не изменился, – усмехнулся Кречет. – Полное пренебрежение к деталям, но все по существу.

– А чего мне меняться, – не спеша откликнулся Лесной Ворон. – Я ж не монах-ботаник.

Чувствовалось, что эти двое с плохо скрываемой ностальгией играют в давно забытую, но когда-то хорошо знакомую им игру.

– Я немного дополню, – рыцарь встал и принялся неторопливо прохаживаться по комнате. – После первых слухов, одного неправдоподобнее другого, я использовал свои связи в ставке, а также личные знакомства, и попросил собрать всю возможную достоверную, ну и как получится информацию, потенциально имеющую хоть какое-то отношение к интересующему нас событию. И вот какая у меня вырисовывается картинка.

Не буду повторять то, о чем уже говорил наш уважаемый Авалин, а коснусь нескольких, на мой взгляд, интересных моментов.

Первое. Некоторое время назад, не очень давно, в сражениях с некромантами стала замечаться одна примечательная особенность. Они стали лучше воевать. А точнее, у них откуда-то появилось большое количество храбрых воинов, сражающихся порой с такой яростью, что и берсерки бы позавидовали. Причем это не нежить, наемники, но откуда они появились в войсках Хуцурона пока тайна, покрытая мраком. Хочу только заметить, что эти наемники сражаются как последний раз, совсем не заботясь, останутся ли они живы.

Второе.

Предводителем некромантов в Южном Атакане сейчас выступает некто Танхо Даркус, или, как его все называют, граф Даркус-младший. Отца его возможно кто-то из вас помнит, хотя последнее время про него мало слышно. Говорят, он где-то в ссылке. Чем он провинился – неизвестно. Но давайте вернемся к сыну. Я попросил разузнать о нем побольше. Это новая звезда на некромантовском небосводе, и, безусловно, яркая. Молодой, амбициозный, креативный, не имеющий никаких предрассудков, ограничений или табу для достижения своих целей. Скажем, если ему для тактической выгоды понадобится стать пушистым и белым – он будет пушистым и белым. Кто-то называет это беспринципностью, кто-то гибкостью. Примет любую веру, заключит договор хоть с ангелом, хоть с чертом, если ему это выгодно. Не чурается никаких средств, да и вообще ничего. "У сильных нет границ" – говорят, это его девиз, и сейчас это выражение становится довольно популярным у нежити.

Авалин хмыкнул, пожав плечами. Рыцарь кивнул ему и продолжил, улыбнувшись:

– Да, действительно, если вспомнить, насколько традиционен и консервативен Хуцурон в некоторых вещах, то этот лозунг приобретает дополнительный смысл. Нет, конечно, Танхо не настолько глуп, чтобы бросать вызов Черному Императору, но подспудно, думаю, он уже вынашивает кое-какие планы по поводу своего продвижения по карьерной лестнице. Совершенно очевидно, что он очень амбициозен и честолюбив. И еще он новатор, то есть ценит все новое и успешное, изучает достижения и опыт других, стремясь брать все лучшее, и с некоторым пренебрежением относится к традициям и устоям старины. Что также добавляет ему привлекательности в глазах тех, кто хочет перемен.

– Еще немного, и я тоже захочу вступить в его ряды, – с улыбкой вставил Лесной Ворон. Все засмеялись.

– Да, я может быть через чур увлекся. Важно, чтобы вы хорошо его представили и поняли, так как все произошедшее вполне может быть связано с этой личностью.

Как я говорил, он новатор, и плюс к этому полон энергии для осуществления самых безумных идей. Везде, где он появляется, через время начинается какая-нибудь движуха, что-то происходит.. Вот это странное увеличение числа героев у некромантов тоже примерно совпадает со временем его появления в Сереброземье. Как и  слухи о союзе Некромантов с местными волшебными племенами.

Безусловно, Даркус-младший хочет, чтобы его заметили в ставке Черных, и готов на многое ради этого. Неясно, правда, насколько благосклонен окажется к нему Хуцурон.

Третье.

После того, как к Хуцурону перешло несколько именитых воинов самых разных фракций – маги Добролог и  Перцей, эльфы Лундриэль, Первосвет и Темный Клинок, Волшебники, Колдуны и воины, все узнали про слабость Темного Властелина к воинскому пути. Он создал у себя что-то вроде клуба, Высшей лиги Воинского искусства. Можно сказать, он коллекционирует легендарных воинов своего времени. С этого времени объявлена настоящая охота на Большие Имена. Выиграть битву, провести успешный дипломатический трюк – все это записывается в портфолио и награждается, но нет лучшей возможности выслужиться перед Темным Властелином, чем преподнести ему в качестве подарка какого-нибудь выдающегося воина или мага. Живого, конечно, и по доброй воле. Поначалу некоторые в качестве трофея приносили головы прославленных вояк, но после нескольких показательных казней, устроенных Хуцуроном, чтобы остудить не в меру ретивых, в ход пошли дипломатия и хитроумные планы. Провокации, подкупы и уговоры – характерная черта военных и политических операций нового времени. Думаю, что и некоторые из присутствующих здесь знают об этом не по-наслышке.

Роберт криво усмехнулся и подлил в бокалы вина, чтобы смочить горло.

– Альбатрос уже оказывался в центре нескольких таких историй, но гиганта не так просто взять, во всех смыслах этого слова. Вполне вероятно, что и в этот раз он оказался целью какого-то заговора. Возможно, кто-то из опальных военачальников, недовольных Даркусом, решил таким образом выслужиться перед Хуцуроном и опрокинуть зарвавшегося выскочку. Ну, это мои предположения, причина может быть и другая. Так или иначе, все это очень похоже на провокацию, в просторечии именуемую подставой.

Роберт замолчал. Все обдумывали услышанное.

– Так бы слушал и слушал, – с улыбкой нарушил тишину рейнджер.

– Тебе надо лекции читать, – подтвердил Фелиримон.

– Так а наш рыцарь же работал учителем философии и литературы в школе. Не слышал? Пудрил детишкам голову.

Монах покачал головой, а Роберт улыбнулся.

– Если буду жив и окажусь не у дел, то снова пойду в школу. Если, конечно, пудра останется. Ну хорошо. Кто-нибудь что-нибудь хочет еще сказать?

Человек в черном поднял руку.

– Прошу прощения за свою неосведомленность, но встречаются ли в замках туалеты? Если можно показать ближайший, потому что долго терпеть я не смогу.

Все рассмеялись.

– Сейчас провожу, – Каменное Сердце встал с кресла, – Мы ждем пятого члена нашей команды, он должен скоро объявиться. Пока отдыхайте.

Прогулка

Пришло лето. Дочка уехала на каникулы к бабушке и дедушке. В один из таких не особо ветреных и не особенно жарких дней папа с мамой решили выгулять попугая, показать ему большой мир. Посадив Умку в маленькую клетку-переноску (для этого пришлось его ловить, сам он туда после похода к врачу забираться не хотел), а переноску поставив в высокую тряпичную сумку, Ивлевы вышли в парк.

Выбрав подходящее место с видом на большой пруд, папа с мамой устроились под деревом на бревне, и вытащили переноску из сумки. Повесив клетку на ветку, родители уселись рядом и принялись наблюдать за природой, негромко переговариваясь.

Дул небольшой теплый ветерок, над водной поверхностью скользили чайки, иногда зависая и пикируя вниз. В кронах деревьев переговаривались птицы.

Умка какое-то время сидел тихо, прижав перья и осматриваясь. Кругом все было незнакомое и необычное, а любые перемены Умка не любил. Но ветерок приятно теребил перья, и рядом сидели папа и мама.. Потихоньку Умка начал подавать голос, попискивая, хоть и по-прежнему беспокойно озираясь вокруг.

– Смотри-ка, ему вроде здесь нравится.

– Сомневаюсь. Очень он у нас консервативный. Умася! Не бойся. Все хорошо. Слышишь, как птички поют?

Птички действительно пели, в отдалении, и Умка начал потихоньку успокаиваться, а потом и вовсе заскучал, распушив перья и, собираясь, видимо, вздремнуть. Но отдыхал он недолго, скоро ему прогулка явно наскучила, и он принялся теребить клетку, пытаясь выйти.

Мама сквозь прутья почесала ему шейку.

Умка какое-то время сидел, копошась в перьях. Папа просунул ему семечку. Семечку Умка съел и снова принялся дергать за прутья.

Тут на росший неподалеку куст слетела небольшая серенькая птичка – славка, и начала довольно громко выводить рулады. Попугайчик примолк и какое-то время внимательно слушал, а потом вдруг выдал в ответ несколько своих звонких колен, сначала неуверенно и тихо, а потом все громче и чаще.

Сидевшая на кусте славка обрадовалась появившемуся сопернику, и стала петь с новой силой. Умка набычился и тоже "прибавил" жару. С каждой руладой противостояние набирало обороты. Накал нарастал. Тихий вечер перестал быть тихим.

– Пойдем отсюда, – глядя на разошедшегося попугая сказала мама. – А то я скоро оглохну. Не знаю как та птичка, но Умка никогда не уступит, будет тут орать до ночи.

– Славка тоже вряд ли сама уйдет. Это же ее территория, она многих птиц отсюда прогнала. Вот она и сражается. А Умка завелся, наверное, решил, что это лично ему вызов бросили.

– Никогда бы не подумала, что птицы могут переругиваться, как собаки в деревне.

– Петухи в деревнях так и перекрикиваются. Да и все певчие птицы, занимающие территорию для гнездования, точно так же делают. Собственно, все весеннее пение птиц – это обозначение территории и привлечение женского пола. Ну, пойдем, герой-любовник ты наш.

Папа и мама сняли клетку с ветки дерева и пошли в сторону дома, закончив таким образом песенный баттл.

Сны. Лекции Ворона

– .. В детстве проблем обычно не возникает, потому что детство как раз такой период, когда животное «встраивается» в имеющиеся условия, окружающую среду. Никогда же не знаешь, где ты родишься? Поэтому важно суметь приспособиться к совершенно различным условиям. Чтобы в дальнейшем успешно там существовать и оставить уже свое потомство. Сложности могут возникнуть на следующем этапе, при наступлении половозрелости запускается новая программа «размножение», которая во многом может заменять «детскую» программу. И если новые условия сильно отличаются от классических «по умолчанию» для вида, записанных в геноме, то появляется большая проблема. Животное частично теряет связь с новоприобретенным миром и возвращается в стандартное для своего вида состояние, «заводские установки». Те же волки с возрастом становятся совершенно неуправляемыми, как будто забывая все приобретенные в детстве навыки жизни с человеком. Не все, бывают исключения, но подавляющее большинство. Собаки тем и отличаются от волков, что у них эта «взрослая» программа не вытесняет «детскую», а, скажем так, дополняет ее. То есть они и продолжают жить с человеком, и размножаются с другими собаками. Поэтому и говорят, что собака – неповзрослевший волк. Интересно, что то же самое говорят и про человека – неповзрослевшая обезьяна. Поэтому обучение в детстве оказывается так важно для одомашненных животных, таких как собака и человек. Потому что часть полей, которые у дикого вида заполнялись по генетической программе, характерной для этого вида, у одомашненных животных заполняются заново, под новые условия.

– Обучение.. Постой. Ты хочешь сказать, что человек тоже одомашненный?! Кем?

– Хмм.. – Ворон смутился. – Ты удивишься, но про это еще Дарвин говорил. Возможно, человек сам себя одомашнил. В процессе своей эволюции. Основное различие, что человек умеет сам обучать своих детей, а собака пока нет. Им по-прежнему для этого нужны люди.

На самом деле практически все животные обучаются в детстве, как раз по тем самым причинам, что никогда не знаешь, где и когда родишься. Точнее так, у тех животных, кто должен адаптироваться к среде обитания, всегда есть период обучения в детстве. И чем больше полей для заполнения, тем больше этот период. Если животные, с детства содержащиеся в неволе, потом просто выпускаются на волю, то в большинстве случаев они не могут выжить в дикой природе, или на первых порах испытывают трудности, как раз потому, что в детстве они были приспособлены к другому. Поэтому обычно требуется специальное обучение и адаптация к жизни на воле.

Интересно, что у таких животных, с большим периодом детского обучения, всегда есть разрыв между взрослыми и детьми, дети оказываются в чем-то лучше, для какого-то лучшего мира. А потом, при взрослении, запускается «взрослая» программа, и куда все девается? Частично «подростковый» кризис вызван несоответствием между детским и взрослым мирами. Таким образом, дальнейшая эволюция человека – неповзрослевший человек, детеныш человека, человек 2.0. Или как принято говорить, дети индиго. В каком-то смысле это похоже на линьку насекомых или ракообразных. Чтобы расти дальше, нужно в каких-то вещах оставаться ребенком. Питер Пэн не такая уж и инфантильная книжка.

– Ну а все же. Если вернуться к шахматам.

– Чтобы понять, как волк играет в шахматы, нужно подробнее рассмотреть систему мотивации. Ученые давно уже открыли ее значение в формировании поведения, но ее роль в жизни животных еще шире. Эта система заложена в основе того, как думают животные, принимают решения. Она формирует мышление, как слова формируют вербальное сознание у человека. Причем эта более древняя система, назовем ее мотивационная, у человека также присутствует, вербальная ее в чем-то дублирует, в чем-то надстраивает, а в чем-то заменяет.

Ворон неторопливо расхаживал из стороны в сторону, заложив крылья за спину, напомнив мне лектора в Университете.

– Итак, пойдем с начала. С амебы, которую ты так любишь.

– Это не я, – запротестовал я, – это наша система образования.

– Так вот, – невозмутимо продолжал лектор Ворон, – будем рассматривать упрощенно, для понимания принципов. У амебы есть два списка, что такое хорошо, и что такое плохо. Причем, как мы это уже выяснили, она, как и любое животное, всегда стремится делать то, что приводит ее к положительному подкреплению, или счастью, и избегать того, что вызывает страх, или отрицательное подкрепление. В белом листе записано: Еда, Оптимальные показатели воды и света. В черном: неблагоприятные значения – яркий свет, слишком холодная или горячая температура, высокое содержание солей, неподходящая кислотность, контакт с потенциально опасным большим объектом, и т. д. То есть, амеба стремится питаться и пребывать в оптимальных условиях, от этого ей хорошо. При достижении определенного размера у амебы запускается следующая программа «размножение», амеба начинает делиться.

Далее, – Ворон перевернул листок на непонятно откуда взявшейся трибуне, снова заложил крылья за спину и продолжил монотонное хождение ученого маятника, – у остальных животных в принципе все то же самое, только система становится все сложнее. Каждое животное при рождении получает набор «по умолчанию», записанный в ДНК, что хорошо, а что плохо. Далее, в течении жизни записываются и редактируются поля в этом списке, с учетом специфики той среды, в которой животное пребывает. Особенно интенсивно этот процесс записи полей происходит в начале развития, или, проще говоря, в детстве.

Чтобы понять, как эта мотивационная система действует на практике, нужно поближе рассмотреть обычный день какого-нибудь животного. У тебя есть такое животное, за жизнью которого ты наблюдаешь каждый день? Ну, кроме себя и своей семьи, – Ворон поправил черную квадратную профессорскую шапочку.

Я кивнул.

– Умка. Попугай. Только он тоже семья.

– Замечательно! – Ворон поощрительно улыбнулся. – Я знаю. Давай рассмотрим день твоего Умки. Давай, с самого утра. Умка просыпается.. И что дальше?

– Умка просыпается, начинает «пымкать» на решетке клетки и попискивать. Мы снимаем покрывало, меняем подстилку, моем кормушку, меняем воду. Умка вылетает и, сидя на плече, наблюдает за этим, потом залетает в клетку, садится на кормушку и ждет, когда насыпят корм..

– Так, хорошо, давай здесь остановимся. Ждет, то есть он знает, что его сейчас будут кормить?

– Конечно знает. Он знает большей частью все, что делается каждое утро. Все, как заведено..

– А откуда? Откуда он знает?

– Ну как.. Есть такое понятие, как память.

– Да, ты прав. Память действительно есть, причем у большинства птиц она очень хорошая, они вообще мастера по этому признаку. Ты знал об этом? – Ворон довольно улыбнулся, – Но продолжим.. Вернемся в утро Умки. Здесь нам придут на помощь такие свойства живого, как Консервативность и Цикличность. Цикличность – это свойство всего сущего, весь наблюдаемый нами мир цикличен. А консервативность – это свойство как раз той самой мотивационной системы сознания, которую мы пытаемся сейчас рассмотреть. Консервативность – это одно из ее проявлений, признаков. Ведь что такое Консервативность? Склонность повторять, реагировать схожим образом. Но из-за чего это свойственно всему живому?

Я пожал плечами.

– Это риторический вопрос, отвечать пока не обязательно. Итак, мы выяснили, что каждый день у животного записывается в памяти, и на следующий день каким-то образом воспроизводится в том же порядке. То есть животное может каждый день делать одно и то же, а также знает заранее, какие события произойдут или могут произойти в то или иное время, или после тех или иных событий. Например, если сейчас чистят клетку, то скоро будут кормить, или когда ты моешься после работы – скоро будут кормить, ну или когда попугая сажают в клетку – снова, конечно, будут кормить. Ха-ха. Как у Умки с лишним весом, кстати?