Текст книги "Супердиверсант Сталина. И один в поле воин"

Глава 8
«Зеленый шум»

Украина, Ровенщина. 15 мая 1942 года

После налета на Плоешти Судоплатов ожидал резкой активизации оккупационных войск, но так и не дождался. Единственной видимой реакцией стало появление в небе над Цуманскими и Сарненскими лесами парочки «Фокке-Вульф-189», прозванных «рамами» за двухбалочные фюзеляжи.

Покрутившись, они улетели, и тут же явились «лапотники» – кривокрылые пикировщики «Юнкерс-87». Завывая противными ревунами, они ложились на крыло и неслись вниз, словно желая разбиться, но выкручивались, сбрасывая бомбы.

Чего уж там разглядели пилоты с «рам», а только от бомбежки сильно пострадали две белки, лишившись уютного дупла – сосну расщепило взрывом.

Павел тут же решил сыграть на немецких страхах – выслал в разные стороны три расчета зениток «ахт-ахт». Как только в небе замаячили «рамы», зенитчики тотчас открыли огонь, сбив один из «фоккеров». Другой, хоть и подбитый, дотянул до аэродрома.

Вскоре опять возникли «лаптежники». Отбомбившись по пустынной чаще, далеко в стороне от партизанского становища, «Юнкерсы» решили удалиться с чувством исполненного долга.

Как бы не так – из-за леса вынырнули «Мессершмитты» с красными звездами на крыльях и задали «лаптежникам» трепку. Немецкие пилоты орали в эфире, призывая «камарадов» опомниться, – «свои» же! А им в ответ звучал отборный русский мат…

Из шести «Юнкерсов» смог уйти лишь один, да и тот не долетел до аэродрома – рухнул в лес. Летчик успел выпрыгнуть с парашютом, всю ночь пробирался по дебрям, сумев доложить о «продажных оборотнях» из люфтваффе, вылетавших на охоту с наклеенными звездами.

И вот уже девятка «Юнкерсов-88», в сопровождении группы истребителей, отправилась бомбить ни в чем не повинный лес почти в сотне километров от урочища Лопатень. Тяжелые бомбы ухали, валя и ломая деревья, вырывая глубокие воронки, перепахивая буераки и разбрызгивая тину на болотах.

«Юнкерсы» тут ждали – раз уж немцы уверились, будто они бомбят партизанское «логово», то почему бы им не подыграть? И все те же зенитчики открыли огонь из 88-миллиметровых немецких орудий, замечательных пушек, которые так здорово дырявили фюзеляжи и отрывали крылья «Юнкерсам-88».

Нумерология отдыхает.

Потеряв четыре бомбардировщика и пару «мессеров», гитлеровцы улетели, оставив в покое «партизанскую базу» – изрытое поле, где вповалку лежали ломаные деревья, и лишь считаные елки цеплялись кое-где за землю, словно вспаханную безумными трактористами.

Удушливый дым стелился над изувеченным лесом, а из взбаламученного болота торчали хвосты двух «Юнкерсов».

Больше фрицы налетов не устраивали, не травмировали белок. И дело было не только в том, что местное командование бодро отрапортовало в Берлин о разгроме партизан. Все обстояло куда хуже – ситуация на Донбассе являлась уже не просто тревожной, а угрожающей.

В Лозовой, Балаклее, Славянске шли ожесточенные бои. Еще никогда за всю войну не случалось столь массовых танковых сражений, да и господство люфтваффе в воздухе частенько оставалось под вопросом.

Порой случались дичайшие для прусских умов случаи. Так, 14 мая танковая бригада РККА ворвалась на немецкий аэродром. Пушками и гусеницами танкистам удалось уничтожить более сотни «Мессершмиттов», «Хейнкелей» и прочих «Фокке-Вульфов».

В то же самое время на полях сражений бесчинствовали штурмовики «Ил-2», прозванные пилотами люфтваффе «бетонными самолетами», – ничего их не брало, ни пули, ни снаряды. Тяжелые, бронированные «Ильюшины» проносились, как ангелы смерти, подвергая живую силу и технику расстрелу и бомбежке. И «горбатым», как прозвали штурмовики в ВВС РККА, вернули, наконец, стрелка, чтобы тот держал под прицелом заднюю полусферу. Теперь немцам уже нельзя было зайти малость неуклюжему «илу» в хвост. Нет, зайти-то можно было, а вот выйти – увы.

Истребители «Ла-5» сводили на нет все былые преимущества «Ме-109», а бомбардировщики «Ту-2» налетали тенями валькирий, перелопачивая окопы и дзоты.

В полной красе показали себя и без того прославленные «тридцатьчетверки». Их новые 76-миллиметровые пушки гвоздили «Т-III» и «Т‑IV», а тяжелые «КВ» и вовсе казались непробиваемыми.

Рассылая убойные 107-миллиметровые снаряды[9]9
  К сожалению, в нашей реальности 107-мм танковое орудие конструкции Грабина (ЗИС-6) было изготовлено в количестве всего шести штук, так и не пойдя в серию, хотя и было одобрено Сталиным.


[Закрыть], «КВ» буквально разрывали немецкие танки, сами при этом оставаясь неуязвимыми.

Русские упорно продвигались, охватывая группировку немцев под Харьковом, невзирая на потери. Так ведь и 6-я армия Паулюса таяла, как вонючий снег по весне, удобряя украинские черноземы арийской кровью.

44-я, 76-я, 113-я пехотные дивизии перестали существовать в первые дни Харьковской операции. 16-я танковая дивизия, входившая ранее в состав 1-й танковой армии Клейста, укрепила собой 6-ю армию.

В 16-й дивизии служило так много аристократов, что вместо обращений «герр гауптман» или «герр лейтенант», звучало «ваша светлость» или «ваше сиятельство».

И вот этот цвет нации был уничтожен огнем русской артиллерии, русских танков, русских штурмовиков.

Граф Фридрих-Август фон Брюль оказался единственным, кто выжил в 8-й роте 2-го танкового полка.

Немцы погибали, немцы сходили с ума, разбегались, как тараканы, когда «сталинские органы» лишь поднимали чудовищный, ревущий вой, предваряя падение реактивных снарядов, выжигавших все живое, рвущих металл, обращавших блиндажи в труху.

А кольцо окружения вокруг Харькова все сжималось, туже и туже, словно гаррота, перехватывая коммуникации, отрезая пути к отступлению…

В этих условиях было не до партизан. Все силы, все резервы направлялись на восток. Гитлеровское командование спешно снимало с других участков фронта батальоны и полки и кидало их в топку Донбасса.

Это было ошибкой немцев. Нельзя было разделять врага и вести борьбу по очереди – сперва разобьем русских под Харьковом, перейдем в контрнаступление, а уже потом займемся партизанами.

В задачу Судоплатова как раз и входила организация, так сказать, второго фронта. Следовало развить в тылу такую активность, чтобы тут стало жарко, как на передовой.

Утром 16 мая разведка донесла о продвижении немецкого эшелона с танками по магистрали Львов – Киев.

Двенадцать «четверок», плюс боеприпасы, горючее и несколько вагонов с запчастями.

«В хозяйстве пригодится!» – хищно улыбнулся Павел.

* * *

Вдоль трассы деревья были вырублены, так что близко подобраться к путям не получалось. Ну и не надо, решил Судоплатов.

Главное – задержать состав в удобном месте, удобном для выгрузки бронетехники. Такое нашлось – запасные пути, куда из здолбуновского депо отогнали немецкий паровоз BR-52, новенький, едва обкатанный. Никто не хватился локомотива, поскольку тот числился в ремонте. Бригада машинистов, по совместительству подпольщиков, закончила «ремонт» минут за десять, после чего покинула станцию, предъявив охране добротно выделанные документы.

Партизаны приблизились к путям с обеих сторон, распределившись так, чтобы на линии огня оказался весь состав. С невысокой насыпи было совершенно незаметно, что неподалеку, в лесу, оборудованы десятки пулеметных точек.

Защищенные мешками с песком и стволами поваленных деревьев, пулеметчики ждали команды.

В их распоряжении находились станковые пулеметы Горюнова[10]10
  В нашей реальности пулеметы системы Горюнова (СГ-43) появились лишь в 1943-м. Интересно, что сам Дегтярев признал изделие Горюнова лучшим, – вот пример отличия соревнования от конкуренции.


[Закрыть] и Дегтярева-Шпагина. Впрочем, СГ и ДШК было немного, в основном сказывался упор на автономность. Поэтому девять из десяти пулеметов представляли семейства немецких MG-34 и MG-42.

Командирский «Ганомаг» вломился в ельничек, взревел мотором и замер.

– Дальше могут заметить, товарищ комиссар, – обратился водила.

Судоплатов кивнул.

– Дойду как-нибудь. Жди здесь.

– Есть!

Павел выбрался на самый край леса, где за мешками с песком устроилось двое пулеметчиков. Одного из них Судоплатов знал давно – это был Данила Муха, пройдошливый товарищ.

Муха деловито осматривал ДШК. Видимо, волновался. Иначе зачем то тут, то там протирать пулемет промасленной тряпочкой?

– Здорово, бойцы!

– Здравия желаем, товарищ командарм!

– Ишь, строевые какие…

Павел глянул в сторону путей. Позиция идеальная.

По линии из Минска на Ковель то и дело шли под откос немецкие эшелоны, поэтому фрицы озаботились усиленной охраной составов. Частенько и на платформах устраивали пулеметные гнезда.

Тому же Мухе их не достать, но прикрыть гранатометчиков он сможет. Конечно, настоящих гранатометов пока не видать, оружейники все еще мудрят над ними, но подобраться к путям и закидать врага гранатами партизаны смогут.

Лишь бы состав замер на рельсах. Замрет…

– Марина!

– Я здесь, товарищ командир!

– Как там разведка?

– Молчит, товарищ командир. А, нет! Ответили! Движется состав! Если не изменит скорость хода, через десять минут окажется здесь.

– Понял. Вызывай Лопатина!

Бригада машинистов отозвалась сразу. Лопатин уверил Судоплатова, что пары разведены, что все готово.

– Выдвигайтесь!

Потекли недолгие минуты ожидания. Вскоре шум приближавшегося поезда послышался с запада, будто пряча за лязгом и шипением паровозные гудки, доносившиеся с востока.

Пути лежали на прямой, и машинист, ведущий эшелон, первым заметил одинокий BR-52, поспешавший навстречу.

Серия отрывистых гудков огласила окрестности, но паровоз, пыхтевший навстречу составу, словно и не замечал их, лишь однажды радостно ответив собрату.

Слышу, слышу, мол, я уже близко!

Не переставая гудеть, паровоз, влекущий состав, начал стравливать пар. Это был советский ФД, приспособленный хозяйственной немчурой.

Завизжали, заскрежетали тормоза, из-под колес ударили метелочки искр, волна металлического грохота прокатилась по эшелону, словно встряхивая вагоны и платформы, на которых громоздились танки, укрытые брезентом.

Крики охранников расслышать было совершенно невозможно, но Судоплатов хорошо различал немцев, выглядывавших из тамбуров, поднимавших головы над мешками с песком, над шпалами, которыми на платформах ограждали пулеметные гнезда.

Состав дернулся в последний раз и замер. Спереди, то есть с востока, приблизился BR-52, и Судоплатов скомандовал:

– Митя, давай!

На путях за эшелоном грохнул взрыв, загибая стальные рельсы этакими бивнями мамонта, – все, назад ходу нет. Грохот, после чудовищного скрежета колесных пар, показался Павлу несерьезным.

– Огонь!

Команда разошлась по цепочке, и десятки стволов ударили почти одновременно. Длинные и короткие очереди вычищали тамбуры и тормозные площадки, обметали крупнокалиберными пулями мешки с песком и шпалы – песок струился, щепки во все стороны…

На секунду грохот стих, и Судоплатов узнал голос Медведева, крикнувшего: «Вперед!»

Из-за деревьев выскользнули партизаны. Пригнувшись, они бежали к путям, отягощенные гранатами. Пулеметчики надежно их прикрывали, ни один охранник и головы поднять не смел.

С насыпи штурмующие забросали платформы «лимонками», тут же падая, уберегаясь от осколков. Спецгруппа в это время пробралась в паровозную будку. Пара минут, и все было кончено.

Ребята Лопатина мигом освоились на ФД, и снова лязгнули сцепки. Железнодорожники занялись привычной работой – потянули состав на запасной путь, провернув ржавую стрелку.

Там, рядом с рельсами, тянулась погрузочная площадка, сколоченная из старых шпал, – хлипковато для танков, но один разок должна выдержать.

– Кричевцовы!

– Здеся мы!

Крепко сбитые братья Минай, Елисей и Константин встали во фрунт.

– Ваш черед!

– Есть!

Минай Кричевцов, командующий 1-й партизанской танковой ротой, погнал к платформам «безлошадные» экипажи. Работали бегом – время поджимало.

Вот зарычал первый мотор – султан белого дыма рассеялся в воздухе. «T-IV» вздрогнул, качнулся на гусеницах.

– Нежней! Не рви мотор! Давай!

Скрипя гусеницами, танк подвернул, осторожно тронулся вперед, съезжая с платформы, – погрузочная площадка осела, но выдержала.

Лязгая и рыча, бронемашина подалась вперед, продавливая кусты и деревца.

– Готово!

Впрочем, спуск на землю танков был самой простой операцией. Куда больше трудов потребовала перегрузка боеприпасов и запчастей. Надо было вытаскивать ящики, грузить их в подъезжавшие «Опели», и все это руками. Тут штангист Шатов и тяжеловес Королев показали себя знатными грузчиками.

– Взяли!

– Перехвачусь!

– Давай… О-па!

– Осторожно, это тебе не штанга!

– Бронебойные?

– Они.

– Кладем! Раз… Два… Оп!

Зачуфыкали два бензонасоса, перекачивая топливо из железнодорожных цистерн в «наливняки». Емкостей заправщиков не хватило, стали сливать бензин в бочки и кантовать в грузовики.

Судоплатов поучаствовал в авральных работах, таская тяжеленные ящики ЗИП, и порядком запыхался.

– Товарищ командир! – крикнула Марина на бегу. – Творогов сообщает – сюда идет бронедрезина!

– Откуда?

– Со Здолбунова!

– А, ч-черт… Минай! Давай на позицию. Во‑он там!

– Есть!

Четыре новеньких танка взревели моторами, покатили напрямик через кусты и подлесок. Бронедрезина появилась неожиданно.

Размером с вагон, обшитая стальными листами, она была приземиста, спереди и сзади у нее торчали стволы орудий, а по бокам высовывались стволы пулеметов.

Бронедрезина успела выстрелить всего раз, после чего свое веское слово сказали танковые пушки. Залп бронебойными снес левый борт, разворотил все внутри.

Бронедрезина очень удачно подскочила на путях, сходя с рельсов, и опрокинулась, переворачиваясь, сминая крышу, замирая колесами кверху.

Один из танков пальнул из пушки, словно делая контрольный выстрел, и пробил днище. Вышло удачно – рванула боеукладка.

Теперь уж точно никого внутри в живых не осталось.

Судоплатов поймал себя на том, что испытывает некое болезненное нетерпение, мучительное чувство потери времени. Казалось, что вот-вот покажутся над лесом силуэты «Юнкерсов», увы, не краснозвездных, и распахнут бомболюки над обнаглевшими партизанами.

Павел глубоко вдохнул, выдохнул и подозвал Федю Пашуна:

– Долго еще?

– Да нет, товарищ комиссар, чуть-чуть осталось!

– Ладно, – вздохнул Судоплатов, – доделываем в темпе.

Лопатин уже отправил свой BR-52 к Здолбунову – молодой помощник машиниста должен был сообщить коменданту о безобразии, творившемся у запасных путей.

Железнодорожники должны были сохранять хотя бы видимость лояльного отношения к оккупантам, пригодятся еще.

– Товарищ команди-ир! Все!

– Отлично! Грузовикам – на базу! Кричевцов, начинаем акцию.

– Есть!

– Мариночка, радируй Кочеткову: по авиаполку готовность раз!

Вернувшись к «Ганомагу», Павел заглянул в кузов, где сидели запаренные бойцы – натаскались!

– Силы еще есть? – ухмыльнулся он.

– А то!

– Тогда выдвигаемся. Пошумим!

Из воспоминаний П. А. Судоплатова:

«Дзержинский заметил молодого чекиста и послал Эйтингона руководить ЧК в Башкирии для подавления бандитизма. Там в бою с местными бандитами Наум был ранен в ногу и частенько жаловался мне впоследствии на боли в ноге.

По завершении учебы в военной академии Эйтингона направили на работу в Иностранный отдел ОГПУ – послали в Китай в качестве резидента: сначала в Шанхай (там он работал совместно с сетью Разведупра Красной Армии, включавшей также как одного из агентов Рихарда Зорге), а затем в Пекин и Харбин.

Эйтингону удалось добиться освобождения группы советских военных советников, захваченных китайскими националистами в Маньчжурии. Столь же успешно провел он и другую операцию, сорвав попытку агентов Чан Кайши захватить советское консульство в Шанхае. После этого Эйтингон ездил из Китая в США (Калифорнию) для глубокого внедрения агентуры на объекты военно-стратегического характера и подготовки диверсионных операций в случае войны.

Когда мы впервые встретились с ним в Москве в 1933 году, я был новым инспектором в отделе кадров. В ту пору мы не были особенно близки, поскольку он занимал более высокое положение, чем я.

Красивое лицо Эйтингона и его живые карие глаза так и светились умом. Взгляд пронзительный, волосы густые и черные как смоль, шрам на подбородке, оставшийся после автомобильной аварии (большинство людей принимало его за след боевого ранения), – все это придавало ему вид бывалого человека. Он буквально очаровывал людей, наизусть цитируя стихи Пушкина, но главным его оружием были ирония и юмор. Пил он мало – рюмки коньяка хватало ему на целый вечер. Я сразу же обратил внимание на то, что этот человек нисколько не похож на высокопоставленного спесивого бюрократа. Полное отсутствие интереса к деньгам и комфорту в быту у Эйтингона было просто поразительным. У него никогда не было никаких сбережений, и даже скромная обстановка в квартире была казенной…»

Глава 9
Голуби войны

Украина, Луцк. 15 мая 1942 года

Оставлять засаду у запасных путей Судоплатов не стал. Зачем зря боеприпасы тратить? Его влекли куда более «жирные» цели.

Возможно, что он был не прав, вот так вот, сразу уходя в бой на захваченных танках, но ведь никто еще не отменял эффекта внезапности. Немцы – не дураки, мигом догадаются, что уведенные «четверки» где-нибудь да объявятся. Зачем же давать врагу время на подготовку? Пускай лучше сюрприз будет!

До Здолбунова отсюда километров пятьдесят, от силы, до Ровно чуть больше, до Луцка – с сотню кэмэ.

Первый удар «орлы» Четверкина нанесут по железнодорожному узлу. Там поработают «88-е», а «лаптежников» Судоплатов послал к Ровно – пускай гауляйтер, гестапо и прочая шваль испытают, каково это – слышать вой сирен пикирующих бомбардировщиков, сквозь который пробивается свист падающих фугасок.

Удары будут точечными, для этого бомбочек должно хватить.

А танки двинутся на Луцк. Пока Кричевцов приведет свои «панцерваффе», «Юнкерсы» успеют пополнить боезапас и сбросят бомбы на луцкий гарнизон. Танки войдут следом.

Именно такую операцию Судоплатов задумал не зря. Это была акция устрашения, урок для немцев. Чего могли ждать фрицы от партизан? Диверсий да всяких мелких пакостей.

А тут – штурм города! Думающие люди в Берлине, да и в самом Ровно, столице рейхкомиссариата Украина, поймут, что это значит, и обязательно примут меры.

Тем самым Павел обрекал партизанский край на непростые испытания, так ведь «теневая» РККА создавалась не для мирной устроенной жизни!

Что гитлеровцы попытаются сделать с партизанской угрозой? Попробуют рассечь Захидный край, хотя бы по магистралям, привлекут сюда пару дивизий СС, танки и самолеты, что и требовалось доказать.

1-я партизанская армия как раз и должна была оттянуть на себя значительные силы вермахта, таким образом ослабляя напор на фронте.

Вот и спешил Судоплатов, подгонял и себя, и других.

* * *

Колонна танков двигалась внаглую, по шоссе, взводами. Между ними поспешали грузовики с партизанами в немецкой форме, за каждым «Опелем» или «Магирусом» катилась на прицепе зенитка «ахт-ахт» или противотанковая пушка 7,26 cm Pak (36r), переделанная фрицами из советских дивизионных орудий Ф-22.

Модернизировав посредственную пушку, ставшую таковой из-за глупости советских военачальников, немцы получили лучшее противотанковое орудие в мире.

В колонне шли также «Ганомаги» и пустые грузовики – Судоплатов не собирался ввязываться в кровопролитные уличные бои, отстаивая каждый дом. Его задача была куда проще – устроить немцам кровавую баню да нахватать побольше трофеев.

Когда на западе завиднелись башни и шпили Луцка, над колонной прошли «Юнкерсы». Зловещими тенями самолеты закружились над городом, выбирая цели.

«Ю-88» сразу же опорожнили бомболюки над казармами гарнизона да над аэродромом – гулкое эхо донесло громовые раскаты, затем в чистое, немного блеклое небо потянулись серые и черные столбы дыма.

«Лаптежники» действовали более тонко – описав круг над Луцком, они входили в пике, сбрасывая бомбы на гестапо, на штаб, ведомство местного бургомистра, – не убивая город, а парализуя его.

Луцк был местечком невеликим – до войны тут проживало тысяч сорок народу. Когда в 39-м сюда пришли советские войска, то срока в полтора года было явно недостаточно, чтобы изменить здешний образ жизни, уравняв его с тем, что главенствовал по всему СССР.

Всякого рода немецкие холуи, вроде Бандеры или Шухевича, не зря находили у местных поддержку – «клятых москалей» тут не любили, хотя и тех, кто стоял за советскую власть, хватало.

Когда показался «частный сектор» окраин, Судоплатов не заметил особого оживления. Никто особо не выглядывал, но и паники не наблюдалось – точечная бомбардировка напугала многих, однако больше всего было непонимания.

Отчего вдруг немецкие самолеты опять, как в 41-м, бомбят Луцк? И при чем тут красные звезды на крыльях «Юнкерсов»? Это было настолько дико и даже противоестественно, что порождало своего рода когнитивный диссонанс.

А тут еще и танки немецкие, но они-то хоть с крестами!

– Внимание! «Андрей»[11]11
  Оперативный псевдоним Судоплатова.


[Закрыть] на связи! Группа Кричевцова движется по улице 1 Мая. Группа Пагавы шурует по улице 17 Сентября. Далее действуем по плану!

Танки зарычали, подворачивая на перекрестке. «Ганомаг» свернул за танком Кричевцовых.

Откуда-то вынырнул мотоцикл фельджандармерии. Фриц, сидевший в коляске, надрывался, что-то крича танкистам, и «четверка» Миная вильнула в сторону, задевая «Цундап». Мгновение – и мотоцикл угодил под левую гусеницу. Танк вздрогнул, переезжая фельджандармов и корежа их средство передвижения.

– Туда их! – захохотал водитель «Ганомага», выруливая.

Судоплатов улыбнулся. Иногда он гордился, что Советский Союз заселяет здоровый, праведный народ, не испорченный евро-американской лживостью и лицемерием. «Водила» вовсе не кровожаден, он радуется смерти своих врагов не потому лишь, что немцы погублены, а еще и оттого, что эти вот, задавленные танком, не смогут причинить вреда его родным и близким, знакомым и незнакомым, ближним и дальним, своим.

Луцкий замок остался далеко в стороне, за щелью бронедверцы проплывали старинные дома в один-два этажа – обычный провинциальный городишко…

– Эй, там танк! – подскочил шофер.

Судоплатов глянул. Впереди, выбираясь из переулка, показался немецкий танк. Далеко не все машины в группе Кричевцова были отмечены красными звездами, их просто не успели намалевать, тем не менее различить «наших» и «ваших» можно было легко – новые танки все относились к типу «Т-IV», а на улицу 1 Мая выползала «троечка».

– Спокойствие, только спокойствие! – процедил Судоплатов.

Надо полагать, Минай и сам сделал правильные выводы – сразу две пушки грохнули, посылая бронебойные «подарки» прямо в борт «Т-III». «Тройка» резко остановилась, клюнув носом, и загорелась. Из люков живо полезли танкисты, и тут же над головой Павла задолбил пулемет. Немцы задергались, валясь с танка на булыжную мостовую.

На площади Ленина два партизанских танка остановились, разворачивая башни и всаживая снаряды во второй этаж здания гестапо, – с угла просела крыша.

Задержалась и пара грузовиков – партизаны в немецкой форме выпрыгивали и бежали к особняку. Нужно было проверить подвалы и выпустить заключенных.

– Товарищ команди-ир! – закричала Марина. – Минай спрашивает, куда теперь?

– К складам! Это в трех кварталах дальше!

– Ага!

Склады были основательные. Видимо, еще купеческие – приземистые, из хорошего, темно-красного кирпича, и даже с облезлыми пилястрами.

Высокий дощатый забор танки «не заметили», проехали насквозь, а «четверка» Копылова подбила наблюдательную вышку с будкой и прожектором. Часовой выпал оттуда и закувыркался черной раскорякой. Все, докувыркался.

– Тормози, – велел Судоплатов.

Выйдя во двор, он уже не опасался шальной пули – партизаны зачистили склады, а «Ганомаг» сдал назад и перегородил улицу. Пулеметчик водил дырчатым стволом, отслеживая противника.

Все под контролем.

Двери ближайшего склада открыли с помощью гранаты – отличный ключ, универсальный, все замки ему нипочем.

Внутри и свет горел. В перспективу уходили стеллажи, где с немецкой аккуратностью были разложены… Чего только там не было разложено!

– Консервы забирайте, патроны, снаряды… Или они в соседнем здании? Гранаты? Да ну их, «колотушки» эти… Только кузов загромоздят. Форма? Забирай!

– А это что, товарищ командир? Флаги ихние, что ли?

– Нет, Данила, это такие специальные фартуки – их на капоты машин надевают, на танки, чтобы летчики сверху могли разобрать, где свои. Берите, берите! И передавайте сразу водителям и мехводам, пусть сразу натягивают.

Партизаны, срываясь на бег, стали потрошить склады. Лекарства, продукты, одеяла, патроны грузили в первую очередь.

Покинув склад, Судоплатов прислушался. Где-то шла стрельба, пулеметные очереди мешались с одиночными. А вот и граната хлопнула… Следом донесся взрыв помощней – это уже танк поработал. Куда-нибудь зафигачили осколочно-фугасным…

– Товаришу командир! – грузно подбежал Приходько. – Вже четыре грузовика набили доверху!

– Ага… Вот что, Микола. Хватай «Ганомаг» и дуй к немецким казармам. Я передам Пагаве, чтобы поддержал тебя огнем.

– Поняв, товарищ командир! А задача какая у мене?

– Ищи целые грузовики – и сюда их!

– Понял! – расцвел великан.

Судоплатов быстро обошел колонну. Красных фартуков с белыми кругами, в которых корячилась черная свастика, хватило на всех. Капоты «Опелей-Блиц», «Мерседес-Бенцев», «Бюссингов» и «Магирусов» из партизанского автопарка покрыли нацистскими «попонами».

Пальба между тем приближалась – выстрелы доносились все явственней. Внезапно зазвенело стекло на втором этаже дома напротив. Рама повисла на одной петле, а в проем высунулась усатая морда с дробовиком.

Павел, не думая, выхватил «Вальтер», но пулеметчик на командирском «Ганомаге» был еще быстрей.

MG-42 злобно загоготал, пули выбили крошку с краю проема, а затем три из них порвали жирную морду, опрокидывая стрелка в комнату. Заряд дроби ушел в потолок.

– Товарищ командир! Прочесать, может?

– Не стоит, Саня, только время потеряем. Сволочей тут в достатке, и врагов советской власти хватает. Мы ими еще займемся… в свободное от войны время!

И вот уличный бой приблизился окончательно – сразу из двух переулков стали выбегать немцы. Они оборачивались, стреляя по невидимому врагу. Показался полугусеничный «Крупп», тянувший на прицепе пушчонку, стволик которой почти не выглядывал из-за ободьев колес.

Завидев танки, «оборонявшие» склады, фрицы радостно замахали руками и карабинами. Им пришлось вытерпеть жестокое разочарование – «четверки» Кричевцовых и Копылова выстрелили дуэтом.

От взрывов осколочно-фугасных снарядов немецких пехотинцев размело, как дохлых тараканов веником, а «Крупп» подпрыгнул и опрокинулся. Правда, среди немцев нашлись «герои» – они развернули пушку-«колотушку», успели зарядить ее и даже выстрелить. Дохленький снарядец угодил танку Кричевцовых в лоб, оставляя несерьезную вмятину, а вот артиллеристам не повезло – еще один фугас накрыл их и разметал по булыжнику вместе с пушечкой.

И тут немцы повалили толпами, то ли убегая от преследовавших их партизан, то ли наступая.

– Пулеметчики! Спите?

Те сразу проснулись, и очереди понеслись вдоль улицы. Фрицы падали под кинжальным огнем, но деваться им было некуда, потому и рвались вперед. Впрочем, выискались умники, решившие идти в обход, – эти ломились в двери и даже в окна домов.

А потом за спинами наступавших показался танк с красной звездой на башне. Он уже развернул орудие, и в этот момент его самого настиг снаряд, разворачивая ведущее колесо и сбивая гусеницу.

Судоплатов глянул в перспективу улицы – там завиднелись силуэты танков, наверняка без красных звезд.

– Мина-ай! – заорал Павел, как будто танкист мог его услышать.

Но танкист и сам разглядел новую напасть. Грохнул выстрел, и вдаль ушелестел снаряд. Обратно прилетело два, снося угол дома напротив складов и попадая в стену одного из пакгаузов.

– Володька! Уводи грузовики!

– Есть!

– Марина! Передай Минаю, пускай выдвигается навстречу танкам!

– Сейчас, товарищ командир!

Ких и впрямь быстро «дозвонилась» – пара танков тронулась, лопоча гусеницами. А пехоты уже и не видать! Рассосались.

Танковый бой «лоб в лоб» особых побед не сулил, хотя Минаю и удалось подбить один из вражеских танков. По-видимому, это была куда более слабая «двоечка». Остальные три танка дали задний ход, прижимаясь к стенам домов.

Еще один снаряд поднял тучу дыма, пыли и камней. Мимо. Еще один… Вражеский танк продолжал двигаться, пока не уперся в подъезд дома и не заглох. Полыхнуло пламя, потек черный дым.

Подбили!

– Товарищ командир! Привел!

Судоплатов обернулся. К нему подбегал Приходько, удерживая на голове немецкую пилотку.

Сначала Павел хотел скомандовать отбой, но партизанская жадность взяла верх.

– Грузите! Быстро! Как там Пагава?

– Один наш танк подбылы, но экипаж цел! Гусеницу расхерачили. Заключенных вывели, гестаповцев расстреляли.

– Ну и правильно. Грузимся, грузимся!

* * *

Шестнадцать грузовиков, набитых трофейным добром, гнали по улице в сопровождении танков и бронетранспортеров. Две подбитые «четверки» пришлось бросить, но танкисты не покинули Луцк «безлошадными» – пересели на захваченные «тройки». И даже произвели удачный размен, уводя не две, а четыре «Т-III». Пришлось, конечно, рассаживать экипажи по двое, что ослабляло боеготовность, но Судоплатов не зря родился на Украине – домовитость в нем чувствовалась.

Лишь бы допереть танки до базы, а там уже будем искать недостающих заряжающих и наводчиков…

Обе группы, Кричевцова и Пагавы, съехались вместе, оставляя за спиной пару разгромленных кварталов, разграбленные склады, расстрелянных нацистов. Местное население, как и сами немцы, терялись в догадках: что же это было?

Почему немецкие «Юнкерсы» бомбили Луцк? Почему немецкие танки устроили в городе форменный беспредел? Уцелевшие чины из окружения бургомистра Кульгофа держались того мнения, что в оккупационных войсках созрел заговор и мятежники устроили бунт, желая перейти на сторону русских унтерменшей. Не зря же эти звезды на крыльях и башнях!

Заодно подобная версия могла стоить кое-кому в Ровно если не головы, то погон, а этот кое-кто сильно мешал Кульгофу. Так почему бы и не воспользоваться удобным моментом?

Уже покинув Луцк, партизаны обнаружили погоню – два взвода танков, грузовики с орудиями и восьмиколесные бронеавтомобили «Шверер», вооруженные 20-миллиметровыми пушками. Они-то и стреляли, пытаясь на ходу попасть по «угонщикам и бунтовщикам». Получалось у них из рук вон.

– Ходу, ходу! – цедил Судоплатов.

– Товарищ командир! Вижу самолеты противника!

– Не одно, так другое, – в сердцах сказал Павел, – не другое, так третье!

С востока – надо полагать, с аэродрома в Ровно, – приближался строй «Юнкерсов», прикрытый «мессерами». Павел зажмурился.

Его танки ничего не смогут сделать с самолетами, а зенитки… где их взять? Вызвать Четверкина? А что это даст? Да и времени нет, все решится за минуты… Но что это?

Немецкие бомбардировщики не спешили раскрывать бомболюки – один за другим «Юнкерсы» миновали партизанскую колонну, а пара «Мессершмиттов» даже покачала крыльями, приветствуя «своих». Что, фартуки помогли?! Похоже, что так.