Текст книги "Сорокоумовские. Меховые короли России."

«Сорокоумовские. Меховые короли России». Валерий Чумаков

30 марта 1909 года товарищество полной ответственности «торговый домъ „Павелъ Сорокоумовскiй съ Сыновьями“ праздновало свое столетие. От обилия экипажей, а их на юбилей приехало более двухсот, движение по Леонтьевскому переулку, на котором располагалось родовое гнездо Сорокоумовских, было полностью заблокировано. Около полутысячи приглашенных спешили лично поздравить счастливых юбиляров с большой датой. Поздравительные телеграммы присылали Совет Министров, Государственная Дума, крупнейшие российские и зарубежные политики и финансисты…

Если бы не революция, то можно было бы быть уверенными, что в 2009 мы бы праздновали бы очередной юбилей. Ибо бренд был, вернее казался «непотопляемым». Меховая империя Сорокоумовских гремела по всему миру не хуже, чем сейчас гремят Версаче, или Пьер Карден. Этот Торговый Дом по праву считался во всем мире законодателем меховой моды. Шуба от Сорокоумовского была показателем престижа, горжетка от Сорокоумовского – предметом гордости, шапка от Сорокоумовского говорила о том, что ее обладатель – солидный человек и с ним можно иметь дело.

  Конкурентное преимущество Сорокоумовских

Сорокоумовские были везде: в Саратове, в Варшаве, в Лондоне, в Новгороде, в Париже, в Ростове, на меховых ярмарках им выделялись самые почетные места. В Москве им принадлежало три главных меховых магазина, в которых можно было купить любой вид меха, от горностая, до кролика и любой фасон мехового изделия: в Верхних торговых рядах (ГУМ), на Ильинке и на Кузнецком мосту. И хотя цены там кусались, но москвичи предпочитали покупать товары именно в них, ибо на рынке легко было нарваться на подделку. Тогда этим баловались многие: выдавали кролика за горностая, козла за медведя, перекрашивали белых лисиц в чернобурых, а бобровый мех изготавливали вообще из плюша.

Сорокоумовские шли по другому пути. Их меха не отличались дешевизной, однако, человек, покупавший шубу, или шапку, или накидку, или горжетку в его магазине мог быть твердо уверен: этот котик, или эта норка изготовлена именно из котика или норки.

Москвичи были уверены, что в магазинах Сорокоумовских на Кузнецком мосту (вверху) и на Ильинке им продадут настоящий мех, а не подделку

Однако бывали ситуации, когда Сорокоумовские  сознательно шли на занижение цены, даже с ущербом для капитала. Именно так, предложив на пятьдесят копеек за шкурку горностая меньше, чем предлагали конкуренты, им удалось выиграть конкурс на поставку меха для пошива царских мантий к церемонии коронации императора Николая II. В результате, одна горностаевая шкурка обошлась царской семье в один рубль двадцать пять копеек, при средней закупочной цене на меховой Ирбитской ярмарке – полтора рубля. На отделку трех мантий, для самого царя, для его августейшей жены Александры Федоровны и его матери Марии Федоровны пошла 2691 шкурка. 14-го мая 1896 года, во время коронации каждую из трехметровых мантий несло по семь камергеров, а сразу после церемонии они были отправлены в Оружейную палату, где находятся и поныне. Личное знакомство Петра Сорокоумовского и будущего императора состоялось правда несколько раньше: в 1886 году известный московский купец был в числе пяти старшин московского купечества избран для поздравления цесаревича с совершеннолетием, за что он получил от Николая Александровича личный его фотографический портрет с памятным автографом.

Кроме мантии Торговый дом Петра Сорокоумовского выполнял для царской семьи еще одно не особо денежное, но особо почетное поручение, а именно: на него была возложена поставка соболиного меха для реставрации знаменитой Шапки Мономаха.

В 1899 году фирма «за многократные поставки меховых товаров к высочайшему двору, начиная с 1866 года» была Высочайше удостоена звания Поставщика Двора Его Императорского Величества.

В середине шестидесятых годов прошлого столетия историки усомнились в подлинности сведений о том, что горностаи для царской мантии поставлялись именно миллионщиками Сорокоумовскими, уж больно красиво, с точки зрения тогдашних идеологов, смотрелась версия о принудительном сборе с северных народов особого ясака (мехового налога), приуроченного к коронации. Однако когда ученые вместе с сотрудниками музея аккуратно отпороли несколько чуть пожелтевших от времени шкурок, на их оборотной стороне обнаружились темно синие клейма, на которых стояла четкая надпись: «Торговый домъ «Павелъ Сорокоумовскiй съ Сыновьями».

  История династии

А началось все с того, что потомственный зарайский купец Петр Ильич Сорокоумовский обвенчался с московской купеческой дочкой Анной Семеновной Дерягиной, оформился московским третьей гильдии купцом и открыл на Якиманке меховую торговлю. К началу пятидесятых годов дело сильно разрослось. Теперь Петру Сорокоумовскому, произведенному в 1840 вместе с семьей в потомственное почетное гражданство, принадлежали уже несколько магазинов в разных городах империи, ряды на нижегородской и ирбитской ярмарках и две мастерских, слившихся впоследствии в первую в России меховую фабрику.

В 1851 году в дело на правах пайщиков вошли два старших сына Петра Сорокоумовского: 36-летний Павел и 20-летний Дмитрий. В 1853 году Петр Ильич умер и братья вступили в полное и равноправное управление фирмой. Впрочем, вместе они управляли недолго и уже в 1859 году по обоюдному согласию разделили отцовскую компанию. В том же году в дело вступил и вернувшийся из заграницы, получивший прекрасное европейское образование, свободно владевший четырьмя языками, старший сын Павла Петровича, обратный его тезка, семнадцатилетний Петр Павлович.

По прибытии в первопрестольную он сразу включился в работу и вскоре стал одним из главных действующих лиц на фирме. Теперь Сорокоумовские не только торговали в России и закупали меха для заграничных заказчиков, но и сами начали выходить на международную арену. Ни одна Лейпцигская, Лондонская или Парижская меховая ярмарка не проходила без участия Петра Сорокоумовского или кого-либо из его поверенных.

В 1869 году фирма получила статус «полного товарищества» и стала называться «торговый дом «Павелъ Сорокоумовскiй съ Сыновьями». Однако главным лицом на фирме к тому времени уже был Петр Павлович.

Усадьба

В 1879 году Сорокоумовские переехали в новый дом. Сейчас его адрес звучит так: город Москва, Леонтьевский переулок, 4. На рубеже XIX-XX веков на конвертах с корреспонденцией писали просто: «Москва, Петр Сорокоумовский, собственный дом».

Петр Ильич Сорокоумовский (1777–1853)

Петр Павлович Сорокоумовский (1842–1922), старший сын Павла Петровича Сорокоумовского

Первым хозяином усадьбы был петровский фаворит князь Григорий Мещерский. В те времена бывшие бояре, а ныне – князья и графья строили городские усадьбы таким образом, что фасад здания был обращен внутрь дома, в парк или на парадный двор, так сказать, для внутреннего пользования, а на общую улицу выходила обычно одна из боковых стен. Желая сделать российские города более нарядными царь Петр издал специальный указ, в соответствии с которым строить теперь следовало иначе: фасадом на улицу и всем остальным – внутрь, однако, пока указ утверждал сенат, пока его доводили до местных властей, пока государственная машина раскачивалась, князь Григорий подсуетился и успел выстроить себе в Москве палаты на старинный манер.

После Мещерских особняк находился в руках графа Салтыкова, князя Багратиона и князя Ржевского, который перед самой войной 1812 года продал его князю Долгорукому. И весьма вовремя, потому что во время московского наполеоновского пожара особняк сильно пострадал и князь был вынужден продать его по дешевке капитану лейб-гвардии Семеновского полка Николаю Волкову. Тот купленную усадьбу подреставрировал, пристроил к парадному крыльцу портик с двенадцатью парными дорическими колоннами, провел витые лестницы и украсил потолки изящной лепниной. В таком виде он и был в последствии продан наследниками капитана московскому военному генерал-губернатору графу Арсению Андреевичу Закревскому.

Когда император Николай I в 1848 году назначал его на смену либеральному князю Алексею Щербатову, в напутствие он сказал Закревскому: «Надеюсь, что ты подтянешь Москву». И новый генерал подтянул ее так, что все просто взвыли. За короткое время он успел поссориться и с дворянством, и с купечеством, и с местным самоуправлением, опутать всю Москву сетью шпионства и доносительства, а его проекты относительно «пресечения скопления в Москве неблагонадежных элементов» грозили подорвать весь торговый и экономический потенциал второй российской столицы.

Пока граф Закревский со всей страстью предавался градообразующей деятельностью, его жена Аграфена Федоровна и дочь Лидия устроили в доме самый настоящий «салон». Как жена, получившая за красоту и смуглую кожу титул «Медная Венера», так и дочь вовсе не отличались строгостью нравов и, пользуясь занятостью мужа и отца, крутили романы налево и направо. Среди страстных поклонников Аграфены Федоровны был даже известный поэт А. С. Пушкин, посвятивший ей четыре своих стихотворения: «Портрет», «Наперсник», «Когда твои младые лета» и «Счастлив, кто избран своенравно». Младшая Закревская была не так разборчива в связях: по Москве ходили слухи, что она предавалась любовным утехам даже с симпатичным часовщиком, приходившим для того, чтобы завести часы в генеральском доме.

В 1859 году генерал Закревский был отправлен в отставку, а в 1879, после смерти восьмидесятилетней Аграфены Закревской,  дом был выкуплен Петром Павловичем Сорокоумовским и записан на его супругу Надежду Владимировну, урожденную Пигову. Сделано это было «на всякий случай», дабы обезопасить недвижимость он возможной конфискации, если вдруг в результате

...

конец ознакомительного фрагмента