Текст книги "Неожиданные признанья"

Валерий Дудаков
Неожиданные признанья

© Дудаков В.А., 2014

* * *

Марине – на двадцатипятилетие моей дружбы с рифмой

 
Друг с другом трудно мы сближались,
Мелькали быстро жизни дни,
И незаметно показались
Вблизи вечерние огни.
 
 
Куда идем в какие дали,
Какие светят берега?
Быть может, мы другими стали,
Но души юны навсегда.
 

 
Если дни его полны печали,
То минуты порой хороши.
 

Н.А. Некрасов «Маша»

 
Нет, иду я в путь никем не званный,
И земля да будет мне легка.
 

А.А. Блок «Осенняя воля»

 
Вдруг некто, с очарованным лицом
Мелькнёт, спеша на дальнее мерцанье.
 

Е.А. Евтушенко

«Очарованья ранние прекрасны»

Николаю Гумилеву

 
Затейник, денди сладкозвучный,
Из сонма праведных теней,
Тебя на свет явил нам случай,
В сей мир прельстительных затей.
 
 
Но непосредственно и просто
Пришел в него, стал сердцу мил,
И был судьбой Кронштадский остров
Среди покинутых могил.
 
 
И сквозь мирских забот соблазны,
Ты сердца горестных замет
Искал в скитаньях в странах разных,
Познав не первый континент.
 
 
Не славы ради или лести
К тебе протянуты мосты,
Ведь офицерской ратной честью
Твои начищены кресты.
 
 
В затишья миг стихотворенья
Переполняли чистый лист,
В атаку в рост ходил с презреньем,
Не слыша пуль смертельный свист.
 
 
Конь гарцевал, копытом цокал,
Дождем черемуха цвела,
Ты царственно смотрел в монокль,
На липы Царского села.
 
 
Мелькнула тень, накидка Анны,
Как образ из нездешних снов,
Звучали трели беспрестанно
В былом величии садов.
 
 
Но случай роковой, как жало,
Не дал тебе восславить свет,
Был двадцать первый год. Вскричала
Другая трель. И смолк поэт.
 
 
Всегда в судьбе родного крова
Поэта участь не легка,
Мы Николая Гумилева
Сегодня славим на века.
 

26.03.14

Тревожное начало мая

 
Так тревожно. Холодные дуют ветра
И нещадно полощут зеленые дали,
Стороною обратною майской медали
Неизбежно в цветенье идут холода.
 
 
По луганским просторам, донецким полям,
Грозно рыщет несытая черная стая,
И в кровавые игры бездумно играя,
Превращает злой волей все в пепел и хлам.
 
 
Видно матерью гнева впотьмах рождены,
И явились на свет не по воле господней,
Силой мрачною посланы из преисподней
На беду и на горе страдальной страны.
 
 
Всюду адскою дланью вы сеете страх,
Но в затылок дыханье возмездия дышит,
Пусть не будет в веках вам
ни дна, ни покрышки,
Что пылают как факелы на блокпостах.
 
 
Треплет землю притихшую злой суховей,
Ропот множится грозно от края до края,
Смоет праведным гневом земля, возрождаясь,
Почерневшую накипь с донецких степей.
 

06.04.14 «Золотые ключи»

Наказ художнику

 
В суете бытия забываем подчас:
Нам судьба предназначила время пророчить,
Не пытайся же путь этот крестный отсрочить,
Исполняй терпеливо сей высший наказ!
 
 
Пусть нальется бездонная чаша сполна
И настанет то время, что ждем мы отчаянно,
Видно, Он посвятил нас в глубокую тайну,
Ту, что в книге судеб всем давно суждена.
 
 
Без излишних хлопот, неуемности грез,
Вздохов, тихих томлений и жестов манерных,
Пусть из чаши бездонной Он нам отольет
И страданий и радостей полную меру.
 
 
Не уйти бы не в сроки в другие миры,
Не растратиться б мелко в круженье галантном.
Непрестанно и дерзко, художник, твори,
Ну а Бог наградит тебя в меру таланта.
 

07.04.14 «Золотые ключи»

Ироническое признание Малевичу

 
Ну, не люблю я квадрат,
Он примитивен, туп и точен,
И он воочию пророчил
Конец искусству, тем был рад.
 
 
Его не к месту занесло
В российские края глухие,
И в времена, увы, иные,
Он стал как в древность колесо.
 
 
Там понеслась история вскач:
Все войны, смуты, государства,
И повенчал квадрат на царство
Суперматизм, ну хоть ты плачь.
 
 
Косноязычный сам творец,
Суперматизма бог Малевич,
Какие зёрна стал он сеять,
Загнав всю живопись в конец?
 
 
Разнёсся в век двадцатый стон,
Когда в изяществе опасном
Возник из воздуха безгласно,
Как монумент, архитектон.
 
 
И сколько бесконечных вмятин
Вонзилось в лоб иных творцов,
Когда на яви и из снов
Вломились сотни «супремятин».
 
 
Ну, не люблю я квадрат,
Мне ближе крест иль треугольник.
Он квадрата стал невольник,
И на квадрате был распят.
 

08.04.2014 Бонн

Тяжелое признание

 
Я никогда с врагами не бодался,
Я просто молча им рога ломал,
Не обещал пустого, зря не клялся,
Судьбу, что наделен, не искушал.
 
 
Но часто на излом себя сверяя,
Испытывал на прочность и не раз,
В беспечности лихой, и понимая,
Что буду сожалеть в урочный час.
 
 
Поступков тех бессмысленных осадок
На совесть лег, и в том вина моя,
Но как же привлекателен и сладок
Свободы миг от гнета бытия.
 
 
И растравляя душу алкоголем,
Впадал я в забытье от пут земных,
И в этом отстранении невольно
Рождался тайно на бумаге стих.
 
 
Что осужденье праведного гнева,
Что близких порицанья и друзей
Я есть такой, другим бы я и не был,
Хотя страдаю от своих страстей.
 
 
И утреннею светлою молитвой
Пытаюсь душу честно исцелить,
Но каждый день, как перед новой битвой,
Вопрос все тот же: быть или не быть.
 

12.04.14 Дюссельдорф

Клоуны

Памяти Вертинского

 
Мне часто снится сон,
Зарделся свет на башне,
Стою среди руин
Без спутников, один,
Виденье предо мной,
То музыкой вчерашней
Безмерно увлечен
Пьеро и Арлекин.
 
 
Поет в соборе хор
Святыми голосами,
Над пропастью пустой
Царит вечерний свет,
И клоуны кривясь
И дергая ногами,
Манерно и смешно
Танцуют менуэт.
 
 
Ни слову их не верь,
Мгновенно одурачат,
Я нравы знаю их,
И больше ни ногой,
Забавы злее нет,
И вот играет в мячик
Безжалостный палач
С моею головой.
 
 
Что танцами пленен,
Скажу я им без лести,
Устаньте, время пить
Хмельной и сладкий сидр,
Ведь это только сон,
На месте честь по чести,
Осталась голова
И шелковый цилиндр.
 

13.04.14 «Золотые ключи»

Просто заждались

 
Скоро ль срок приближенья весны,
Горько сетую, что ты так робко,
Все заждались, в домовых коробках
Смотрят ждущие вещие сны.
 
 
Ближний взгорок изрыли кроты,
Неуемны в своем нетерпенье,
Ждут весеннего дня сотворенья
В пост березы, стыдясь наготы.
 
 
Чуть подкрасил верхушки лесов
Непробившихся почек румянец,
Рыщет ветер – беспутный скиталец,
Лижет влагу чужих облаков.
 
 
Только свищет всю ночь напролет
Под окошком залетная птица,
Уж пора бы весне приключиться,
Ведь тепло в мир и души зовёт.
 

15.04.14 «Золотые ключи»

В конце Пасхи

 
Кружит, кружит мелким бесом
Ночь пред утренней зарей,
Ветер, сумрачный повеса,
В тьме узор выводит свой.
 
 
Вскрикнет птица спозаранку,
Ворон это иль петух?
На притихшем полустанке
Свет фонарный в тьме потух.
 
 
Бродят сумраки немые,
Беспризорно тени ткут,
Гнут рябин стволы хмельные,
Словно причащенья ждут.
 
 
Кто-то встал сегодня рано,
Может ищет редкий клад,
Сквозь оконце светит рама,
Тень крестом легла на сад.
 
 
Этот день кануна Пасхи
Ждется ночи напролет,
Замер мир перед оглаской
Вести той, что жизнь дает.
 

19.04.14 «Золотые ключи»

Воспоминанья о манежной площади

 
Так уютно свилась тишина
над зеленою крышей,
Тихо фыркают лошади,
в сон погрузился Манеж,
Лишь шуршат по углам
перед утром встревожено мыши,
Но не будят уснувших
под балками снов и надежд.
 
 
Что ж вы кони мои,
что ж вы кони мои присмирели,
Не чешу ли вам гривы,
не чищу ли щеткой бока?
Вы еще молоды,
вы пока постареть не успели,
И галопом несете на спинах своих седока.
 
 
Но раздастся рожок,
голосисто зальется побудкой,
В стремена эскадрон,
на задание птицей лети!
Полковой офицер,
что в петлице хранит незабудку,
Зачитает приказ и на цели означит пути.
 
 
Капнут девичьи слезы,
платочки всколышутся дружно,
Стремена, эспадроны,
румянец, несдержанный пыл,
Эх вы кони лихие, поход, офицерская служба,
И Манеж, что напротив
пред взором кремлевским застыл.
 
 
Упадет на булыжники
конский каштан, разобьется,
Воробьи примостятся,
расславив рассвет золотой,
Далеко эскадрон и протяжною песнею льется
Пыль дорожная
от Камергерского и до Тверской.
 
 
Разольется вдали
лошадиное громкое ржанье,
И пронзительно горн
их на бой роковой поведет,
И аллюр три креста
осенит их крестом на заданье
Что из темных манежей
на вечную славу ведет.
 

20.04.14 «Золотые ключи»

Когда распустились березы

 
Это утро бисерною трелью
Расцветило воздуха настой,
И прозрачной дождевой капелью
Вымыт купол неба голубой.
 
 
Солнце льнет теплом и благодатью,
Звонче птицы ночи напролет,
Если б ведать раньше, если знать бы,
Что весна стремительно придет.
 
 
Снова день, сияющим подарком,
Снова ночь, приют земных утех,
И букетом праздничным и ярким
Твой звучит под утро звонкий смех.
 
 
Быть поэтом – это род напасти,
Стих подчас, как поворот в судьбе,
Если ты вглядишься без пристрастья,
В каждом есть хоть строчка о тебе.
 
 
Долог ль путь наш, Бог один лишь знает,
Мы судьбу не в силах изменить,
И сердца уставшие оттают,
Чтоб навеки чувства сохранить.
 
 
Все ж о прошлом иногда жалею,
Это счастье нам судьбой дано,
Ведь любовь с годами не стареет –
Зреет лишь, как редкое вино.
 

21.04.14 Москва-Лондон

Сентиментально о весне

 
Птенец-канарейка, березово-клейкая почка,
Тепло распускает тебя
в долгожданную ночку,
Желанная ты, и призывы весны
не оставь без ответа,
И листики к свету вперед
устреми к приходящему лету.
 
 
Пусть легкие струны ветвей
под ветрами доносят
Настой аромата,
что пчелы и птицы разносят,
Вновь тихо мелодия белых стволов
прозвучит под сурдинку,
И каплей прозрачной
зависнет на миг дождевая слезинка.
 
 
На все голоса заливаются
звонкие птахи ночные,
Скользят в небеса неумолчные трели живые,
Лишь утренний свет
прикоснется к верхушкам деревьев,
В надеждах на будущий день
просыпаются люди и звери.
 

28.04.14 «Золотые ключи»

На шум весенних птиц

 
Вы швыряете звуки горстями,
Несносные пленники чувств,
И тревожите всех голосами,
Навевая вселенскую грусть.
 
 
То ли радости, то ли печали
Вселяются с новой весной,
И не хочется, чтоб замолчали,
Но сна не бывает порой.
 
 
И волнуете трелями душу,
Под утро лишь я засыпал,
Так всю ночь можно слушать,
Любовный и сладкий хорал.
 
 
Вот бы вдруг породниться
И хором заливисто петь,
Ведь порой словно птица,
Готов я за вами лететь.
 

30.04.14 «Золотые ключи»

Опять без сна

 
Светят редкие окна,
сомкнули глазницы машины,
Вкруг притихших стоянок
вновь трели ведут соловьи,
Час второй, тьма сгустилась,
лишь только встревожено шины
Прошуршат, унося экипажи
в неясные дали свои.
 
 
Влажно дышит и медленно
Раменка кружит сырая,
Отходя ото дня, сор смывая
прожитых пустячных забот,
И шумит на откосе
и соками бродит трава молодая
На пригорке притихшем,
к земле быть поближе зовет.
 
 
Я ночной шалопут, что поднялся
с полночным весенним призывом,
Пробудился чуть свет,
строфы тянут из теплых перин,
Мне бы жить – не тужить,
по проселочным тропам
бродить пилигримом
И сонеты слагать
языком всем понятным, простым.
 
 
Пусть в бездонной дали
примелькается звездочка где-то,
Робкий лучик скользнет,
сквозь завесы быть может дойдет,
Я пишу в одиночестве,
молча и жду без ответа,
Это голос весны
каждой ночью в дорогу зовет.
 
 
Вновь смыкаются веки,
глаза прикрывая устало,
И кончается рифма,
что прочим совсем невдомек,
Пролетит эта ночь,
оглянешься – ее и не стало,
И возникнет другая
в означенный временем срок.
 
 
Вновь разбудит всем снам вопреки,
примостится поближе,
Словно мыши шмыгнут по постели,
чтоб тайно пробраться в мой дом,
И сомнамбулой встану в тиши
и сквозь сон вновь услышу,
Как стихи потаенно
зажгутся сквозь темень огнем.
 

31.04.14 В дороге

Весенняя жалоба

 
Ты, вселенская древняя ночь,
Чертишь звездами смыслы
в небесных скрижалях,
Потаенными тропами
бродит в неведомых далях,
Тот, кто каждому в силах помочь,
Объяснить и озвучить
неясные смыслы,
По ночам, что так часто
вторгаются в мысли мои,
Когда трелью любовной
исходят в садах соловьи.
Погруженные днем
без конца в суету бытия,
Чем подавлена часто нестойкая воля моя:
Неизбежными встречами,
звоном пустых разговоров,
Словно кто-то чужой
подсылает втихую мне вора,
Что крадет столь бесценное время
для мелких страстей.
Отогнать бы, забыть их,
ненужных, нежданных гостей,
Занавесить бы душу
ковром-невидимкой,
Чтоб никто не нашел никогда
потаенной тропинки,
Одиночество хрупкое
ранить и жалить мое.
Но утратили люди
природную скромность,
Празднословие,
леность и бесцеремонность,
Суета утомительных фраз.
В паутине я этой совсем безнадежно завяз,
Бьюсь, безмолвно кричу:
отпустите, устал я сражаться,
Мне бы только взлететь,
мне бы только немного подняться
В тишину одиночества.
Очень мне хочется,
Слушать в ночи тишину,
не внимать никому,
Оставаясь лишь с Богом единым,
как перст одному.
 

01.05.14 «Золотые ключи»

Иосифо-Волоцкий монастырь

 
Он сиял вдалеке куполами,
Первозданный, сверкающе-белый,
Четырьмя отражаясь прудами
В очертаниях тонких и смелых.
 
 
С божьим миром стремясь породниться,
Облакам поклоняясь недоступным.
В обрамленьях глазели бойницы,
По стенам хоронясь неприступным.
 
 
Сколько видел он горя-печали,
Сколько душ сохранил от напасти,
И в столетьях легенды слагали,
Но теперь успокоились страсти!
 
 
В свете луковок солнце заходит,
Плавит медленно золото бусин,
И мелодия в сердце приходит,
Даже тем, кто печален и грустен.
 
 
Чинно ходит монашия братия,
Словно бродит в ушедших сказаньях,
Дышит мир неземной благодатью,
Что Иосиф оставил в посланьях.
 
 
«Жизнь мирскую для веры отриньте,
Коль душа к испытаньям готова,
В чем пришли, в том сей мир и покиньте»,
Наставления – мудрое слово.
 
 
Замолчала покойно обитель,
И уснувшим, наверное, снилось,
К ним спускался в лучах небожитель,
Сотворя милосердия милость.
 
 
Сохрани и спаси, Божья матерь,
От беды и от злого ворога,
Надели этот край благодатью
У родного для русских порога.
 
 
Вновь весною сады зацветали,
Ране всех в благодати до срока,
И жужжа пчелы мед собирали
С поясков из «Павлиньего ока».
 

Иосифо-Волоцкий монастырь 01.05.14

Жара в Строгино

 
Оборону держала листва,
Воронье позапряталось в кущи,
И назойливей, чаще и глуше
От жары вдаль неслись поезда.
 
 
Убегали от солнца они
К недоступным и северным странам,
Где в прохладе неблизкой, желанной,
Проводить можно праздные дни.
 
 
Ну а тем, кто застрял на жаре,
И был заперт в прожаренных зданьях,
Оставалось одно наказанье,
Укрываться в ночной конуре.
 
 
Водоемы синели, как сон,
В чью мечту нелегко погрузиться,
И тревожные смытые лица
К ним брели и в авто и пешком.
 
 
В водной кромке плескался пацан,
И резвился на крылышках желтых,
Он от мамы сбежал в самоволку
В Строгино, будто в даль жарких стран.
 
 
А она на песке разлеглась,
Словно смазана сладким вареньем,
И сияла телесным твореньем
На виду, как начищенный таз.
 
 
И неважно, наш мяч или ваш,
Разве можно на это сердиться?
И прохладой сочится водица
И шумит подрумяненный пляж.
 

07.05.14 В дороге

Нет, я не Пушкин

 
Нет, я не тот, не этот, я другой,
Хотя порой строфа звучит романсом,
В котором Сена и Гвадалквивир,
Все ж мой талант сродни тяжелой ноше,
Не легкокрыл мой стих, суровей, строже,
И требует отдачи полной сил.
 
 
Летучих фраз сияющий поток
Вне свойства моего стихосложенья,
Не для меня. Но если вдруг увлек,
То в меру лишь душевного волненья.
 
 
Так памятно мне в прошлом бытие,
Не отрекусь от этого я сроду,
И помню я рождение свое
В понурые сороковые годы.
 
 
Где старый и затерянный барак?
Исчез потом на ветхом пепелище,
В нем прятался порой неверный враг,
За коим воронки ночные свищут.
 
 
Мотки колючей проволоки. Они
Опутывали цвет черемух ярких.
Сирена. Ярко выпучив огни,
Неслись на просек Лучевой «пожарки»
 
 
Спасать наш старый, неказистый скарб,
Да лучше б всласть огни разбушевались,
Чтоб сжечь дотла весь оголтелый мрак,
В котором жили мы и трепыхались.
 
 
Вот в баню в детстве с теткой я ходил,
Так тыкали вдогон чужие тетки,
И гоготали «тертые» молодки,
Над тем, что я стыдясь ладошкой скрыл.
 
 
Мочалка, медный таз, простецкий быт,
От мыльной пены враз глаза щипало,
Дебелые тела, нескладный малый,
Но к женским баням путь давно закрыт.
 
 
Сараи в паутинных нитях злых,
Где казаки-разбойники играли,
А по ночам блатные выпивали,
Чужые шмотки утром прихватив.
 
 
Под сон, когда еще и невдомек,
Походы с мамой в просек Поперечный,
Химическим карандашом навечно,
Впечатался мне в душу номерок.
 
 
И словно мне подчас талон дают
На керосин, муку, и хлеб, и сахар
Казалось бы – послать все это на хер,
Но в снах остатки прошлого живут.
 
 
Что отложилось, знать не зря заныкал,
Давно бы зуд минувшего унять,
Совсем не к месту вспомню о забытом –
Сижу на Пикадилли в «Валери»
Смеркается… И Лондон фонари
Зажег. Пишу стихи опять.
 

07.05.14 В поездке

К пробуждению

 
Склевали все утро
встревоженных птиц голоса,
В ложбинах речных
поднимается дым испарений,
И полною грудью под утро вздохнули леса,
Чтоб в голос приветствовать дни
благодатных творений.
 
 
Застыли верхушки берез,
видят сладкие сны,
И зреет монисто листвы
и к осенним расплатам,
Такие блаженные дни нам на радость даны,
То лето пришло,
все раскрасив палитрой богатой.
 
 
Замри, затаись,
погружаясь в прохладную рань,
Прислушайся к голосу неба,
листвы бормотанью,
И к древней иконе, молясь,
прикоснись и достань,
Чтоб в Троицы день
все величье понять мирозданья.
 

08.05.14 Загорянка

Июньский романс

 
Когда в тени листвы зажжется луч игриво,
И кольца облаков окружат тенью дом,
Мы вспомним,
что пришел легко, неторопливо
Всеблагостный июнь с дождями и теплом.
 
 
Наш скромный дачный быт,
в делах и лени неги,
В пристрастиях своих друг к другу мы верны,
И в синь вплелись стволы берез, белее снега,
И янтарем горит узорный ствол сосны.
 
 
Нам не нужны слова, когда мы вместе рядом,
Касается рука легко другой руки,
И в утренней тиши,
под теплым близким взглядом,
Легко летит перо, слагаются стихи.
 
 
Закружит вновь зима снега белее дыма,
И будто лета нет, что было то прошло,
Но в пламени огня, светящем в зев камина,
Легко нам вспоминать июньское тепло.
 

13.05.14 Загорянка

Дачное счастье

 
Когда еще чуть дремлет дальний лес,
И стынут клены влажными стволами,
Не торопясь является пред нами
Пришедший день, как чудо из чудес.
 
 
В нем каждый лист сияет чистотой
Дождем промыт, лучом зари обласкан,
Приветливой и доброй новой сказкой
Раскроет утро ясный облик свой.
 
 
Как дни июня скромны и просты,
Порою все ж пышны и величавы,
И праздничной раскинулись забавой
Жасмина подвенечные кусты.
 
 
Застыл в параде лилий желтый ряд,
Пион склоняет шейку горделиво,
И заплелся орнаментом игривым
Веселых незабудок дружный ряд.
 
 
Прохладу Клязьмы подержать рукой,
Подняться в выси на качелях смело,
А в час вечерний за привычным делом
Устроиться семейно на покой.
 
 
Зажечь камин. Поленья подобрать.
Спускает вечер синюю завесу.
Пусть снова гулко прозвучит за лесом
Кукушки голос, что б не сосчитать.
 

14.05.14 Загорянка

Вспоминая заветы Некрасова

 
Когда с годами вслед приходит знанье:
Нам дорог мир, велик он или мал,
Сквозь наше сердце радости, страданья
Волною катят, как девятый вал.
 
 
И на разрыв живем мы не по страсти,
Се горний зов, веление души,
Кому дано еще такое счастье,
Как не тебе, спеши поэт, пиши.
 
 
Людское горе, таинства рожденья,
Судьба страны – всем этим мы живем,
Как свет блеснет строка стихотворенья,
Но правда в ясновиденье твоем.
 
 
Наш скромный дар – не происки гордыни,
Заклятье свыше – чувствовать и знать.
Мы рождены от века и доныне:
Глаголом жечь, но души исцелять.
 
 
Дышать ветрами стран всемирных света,
Петь горной птицей, с горя волком выть,
Нелегкий труд – растить в себе поэта,
Но все ж не меньший – гражданином быть.
 

16.05.14 «Золотые ключи»

Ночь музеев в Кусково

 
Подслеповато щурились дворцы
На блеск прожекторов,
Тащили бабы, будто под уздцы,
Двух пьяных мужиков,
Ноктюрн ночной выглядывали
Звезды четко,
И спрятавшийся в гроте фельдмаршал
Чистил свой мундир щетинной щеткой,
Отгородившись за решеткой от лихих зевак.
Фонарь звенел жестяный – бряк, да бряк,
Чернеющее небо пробивал
Звезд одиноких свет.
Казалось, что пустынней места нет,
Какая жалость,
Заброшен мир в историю столетий,
И гнал впотьмах усталый хладный ветер
Пакеты, с урн сметая.
Без ума гуляла неуемная страна.
И прятались стыдливо кавалеры,
Боясь за дам вступиться тех веков,
Когда и кринолины и вольеры,
Входили в лексикон без дураков.
А время гулко цокало кукушкой,
И утро после сна садилось мушкой,
На чуть увядший подрумянец щек.
И раздавалась песня вдоль полян
С рассветом поднимавшихся селян.
Вы помните, скажите, было ль это?
Вставал фельдмаршал, весел, вечно пьян,
С похмелья требовал он закусить,
Но не котлетой, от десюдепорта грушей –
Невкусен был фарфор,
как ты его не кушай.
Какой простор, величье, снова словом
Хочу в стихах восславить сень Кускова.
Но поздно. Ночь музеев замирает
Зевают львы, отчаянно зевают,
А может и по холоду ночи.
Прикрыли очи, им не до забав,
От суеты скукожились, устав
От праздной публики.
Ну, что это за праздник?
И треплет ветер, сущий безобразник,
Остатки кукурузных кочанов вдоль пруда.
Трепещется запруда.
И все-таки, когда нырнула в ночь
Луна, купая молодое тело,
Затихла суета. А мне давно хотелось
Открыть запоры,
руку протянуть фельдмаршалу,
И, может быть шепнуть,
Стихов своих приветственное слово:
«Виват, фельдмаршал, и виват, Кусково».
 

17.05.14 Кусково

Признание в 6 утра

 
Я сочиняю вирши, как дышу,
Поверьте, что пишу я без лукавства,
Не за коня – за стих готов отдать полцарства,
Но царства не было, да и не будет у меня.
 
 
Пишу, когда скорбит душа,
В которой часто сожаление живет,
Что прожил в суете неумной и тщеславной,
И может кто иной меня поймет,
Ведь часто шел не той дорогой главной,
Что к храму верной истины ведет.
 
 
И походя, когда стремглав бежал,
К пустым, но все ж манящим развлеченьям,
А в глубине души, мне мнится, знал –
Проиграно еще одно сраженье
За время, что помочь могло порой
Отринуть суету и обрести порядок,
Но, Боже, как прельстителен и сладок
Неумных приключений дружный рой.
 
 
Все ж погружаясь в волны тишины
«Златых ключей» иль дачи Загорянки,
В тот час, когда уже замолкнет соловей,
Дает мне провиденье силы обойти приманки,
А, верно тот, кто добр
и так печется о судьбе моей.
 
 
Блаженная, столь жданная пора
И одиночества целебная награда,
Непринужденно льется стих из под пера,
И кажется, что больше ничего не надо.
Для сердца этих «горестных замет»,
За воспаренья слов,
мелодий сладкозвучных, иль метких фраз,
А прочее, скажу, все суета сует
И проза дней, подчас неумных и докучных
 

17.05.14