Текст книги "Кто мы?"
Автор книги: Валерий Духанин
Жанр: Религия: прочее, Религия
Возрастные ограничения: +6
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
«Пережевывая их, мы изъедаем сами себя». Как перетерпеть обиды
Если бы нам представилась возможность увидеть, в каком состоянии пребывают души людей, то наверняка мы увидели бы, что это состояние обиженности. Все чувствуют себя кем-то ущемленными, обделенными, оскорбленными, кем-то обиженными. Может быть, так оно и на самом деле есть. Но все дело в восприятии этого и в том отношении, какое мы сами выстраиваем к случающимся неприятным событиям.
Обида – это всегда крушение каких-то надежд. Мы надеялись, что нас поймут, помогут, простят, но этого не произошло. Мы полагали, что другой человек пойдет нам навстречу, но вместо этого он от нас холодно отвернулся или жестоко оттолкнул. Надежда порушена, и вместо нее явилась обида.
Как это ни прискорбно, но таящий в себе обиду причиняет страдания себе сам. Казалось бы, он мучается от вполне объективных притеснений со стороны других, на самом же деле его терзают собственные мысли и чувства. Как однажды точно подметил святитель Игнатий (Брянчанинов), человек больше всего страдает не от случающихся неприятностей, а от их переживания. Развивая эту мысль, добавим, что, пережевывая в себе обиды, мы изъедаем сами себя.
К одному старцу пришел ученик и спросил, как ему быть с обидами, которые появляются из-за несправедливого к нему отношения со стороны других людей. Старец предложил ему такой совет: «Каждый раз, как обидишься, клади за пазуху картошку». Ученик принял совет, и понемногу накопилось столько картофеля, что стало его тяготить, а потом эти овощи еще и начали гнить. Тогда ученик снова пришел к старцу: «Я больше не могу носить с собой эту зловонную тяжесть». «Тебе неприятно? – спросил его старец. – Но как же ты позволяешь носить в своей душе обиды на других людей?» Действительно, обида – это то, что гниет внутри нас, мучает душу нестерпимой тяжестью и не дает нам покоя.
Есть еще один интересный феномен. Казалось бы, наши обиды отделяют нас от причинивших нам зло людей. На самом же деле, всякая обида продолжает нас связывать с той несправедливостью или ущербом, которые причинил нам обидчик. Потому что человек внутренне свободный уже не таит в своем сердце обид, – он свободен и мирен. Тогда как тот, кто подчинился обидам, внутренне скован, томим и мучим своими горестными воспоминаниями, впечатлениями и перенесенными несправедливостями. Как же такой человек будет счастлив?
Как ни странно, обиды часто провоцируются нашей мнительностью. Мы сами надумываем себе то, что начинает обижать нас в отношении наших ближних. И даже малую оплошность ближнего мы способны раздуть до невероятных размеров.
Пожалуй, яркой иллюстрацией этого является известная ссора двух знаменитых писателей И. А. Гончарова и И. С. Тургенева. Как-то Гончаров подробно озвучил в присутствии Тургенева проект намечаемого романа «Обрыв». В один из дней, когда писатели собрались в доме Тургенева, тот пригласил их назавтра к себе на обед для прослушивания его нового романа «Дворянское гнездо». На следующий день Гончаров не явился к обеду, но пришел позже. Когда же его спросили о причине непоявления, он ответил, что его не приглашали, на что Тургенев в недоумении возразил, что приглашал. Как только начали читать роман, Гончаров стал замечать, что многие идеи и характеры героев «Дворянского гнезда» на странность похожи с озвученными им когда-то перед Тургеневым идеями и характерами из романа «Обрыв». Так вот почему его не пригласили, полагал Гончаров: Тургенев присвоил себе его концепцию романа.
Через какое-то время, после многократных взаимных объяснений (Тургенев настаивал, что не стремился специально воровать идеи, но они могли отложиться в его душе и быть потом воспроизведены самостоятельно, вне связи с концепцией Гончарова) между писателями разгорелась нешуточная ссора. Затем в новом романе Тургенева «Накануне» Гончаров опять усмотрел влияние проекта своего романа. Состоялся даже третейский суд, не в пользу Гончарова, после которого уже Тургенев поддался чрезмерной обиде – не стерпев, разорвал общение с Гончаровым. И не нашлось никого, кто бы вовремя примирил двух гениев. Вновь накапливаемая обида Гончарова поместила его в замкнутый круг: обида заставляла всякий раз усматривать в произведениях Тургенева влияние своих идей, а это усматривание, в свою очередь, отравляло его душу нестерпимой горечью. А ведь когда-то он сам признался, что многое тут следовало объяснить его мнительным характером.
Обида часто выражается в злопамятности, то есть в злой памяти, в том, что мы долго помним обиды и храним злое чувство по отношению к нашим обидчикам. По словам преподобного Иоанна Лествичника, злопамятность есть «ржавчина души, червь ума». Ржавчина изъедает, а червь гложет. Как же при этом быть сердцу спокойным?
Поэтому лучшим правилом здесь может быть – не подпускать к своему сердцу обид вообще, перешагнуть через личную обиду и идти по жизни дальше, в чем-то став умнее, в чем-то осторожнее, а в чем-то снисходительнее к ближним.
Почему же мы обижаемся на других? Есть несколько очевидных причин, зная которые, можно заранее нейтрализовать свои обиды.
Во-первых, мы ожидаем, что другой человек должен нам непременно помочь, пойти навстречу, словно он обязан послужить именно нам и у него нет других забот, не позволяющих полноценно уделить нам внимание.
Во-вторых, мы как бы не допускаем, что другой человек может не сдержаться, вспылить, выйти из себя, подвести нас в определенных ситуациях, то есть мы не оставляем ему право на ошибку.
Третья причина наших обид заключается в том, что мы ждем всегда от других одинакового к нам отношения. Если наш ближний поступил не так, как мы заранее полагали, то мы говорим, что он не оправдал наших надежд, что поступок его оказался для нас неожиданным. Во взаимоотношениях с ближними важно помнить, что человек – существо переменчивое. И потому вроде бы хороший человек в какие-то моменты способен срываться, терять доброту и любовь (так же как и плохой человек способен покаяться и исправиться).
Нетрудно заметить, что все указанные причины упираются в наш эгоизм и нежелание проникнуться положением ближнего. Эгоизм всегда требует, чтобы другие служили нашему «я», чтобы от них «я» всегда получало одну только пользу. Если же заранее понимать, что наши нужды не являются центром жизни других людей и что нам самим стоило бы созидать себя через участие в жизни ближних, а не безмерно поглощать их помощь, тогда никакого крушения неоправданных надежд не будет. Сменить вектор жизни с эгоцентризма на жертвенность – и не будет обид.
И еще. По большому счету, проблем с ближними не имеет тот, кто не обижается.
Если подытожить сказанное, то чувство обиды – это в каком-то смысле очень точный критерий, ключевой показатель того, насколько мы реализуем в своей жизни Евангелие. Если наши мысли возмущенно кипят от обид на кого-либо, если во время бесед с друзьями и близкими мы все время на кого-нибудь жалуемся, то значит, сердце наше слишком изнежено, мы ищем, чтобы другие всегда угождали нам, но при этом даже не подозреваем, что сами мы далеки от Христа, Который за всю Свою скорбную жизнь ни разу не высказал на кого-либо ни одной обиды.
Бывают ли обиды безобидными
В жизни византийского императора Юстиниана II (f 711) случилось самое страшное, что только может случиться с правителем, – заговор. Его свергли с трона. А чтобы Юстиниан даже не думал претендовать на возвращение, ему отрезали нос. В те времена считалось, что императором может быть человек совершенный, то есть не имеющий какого-либо порока, в том числе и телесного. Чуть погодя Юстиниан II вполне опроверг этот тезис, вернувшись на трон. Впрочем, совершенным так и не стал, если иметь в виду совершенство в его подлинном смысле.
Низвергнутый и униженный, сосланный в далекий Херсонес, Юстиниан, лишившись носа, не утратил природной смекалки. В его сердце возгоралось пламя мести, а хворостом для пламени служила обида. Вступив в общение с правителем Хазарии, Юстиниан быстро набрал силы и обзавелся нужными связями. Когда из Константинополя к нему подослали убийц, Юстиниан, ловко опередив их, умертвил заговорщиков, а затем с горсткой сторонников отплыл в Болгарию на простом рыбацком судне.
В море разыгралась страшная буря. Надежды на спасение не было. Один из слуг, словно прозрев духовно, взмолился: «Вот, господин, мы погибаем. Дай Богу обет во имя твоего спасения не наказывать врагов, если Бог вернет тебе царство». Юстиниан в гневе воскликнул: «Да потопит меня Бог на этом месте, если я пощажу кого-нибудь из них». Бог пощадил Юстиниана, из бури они вышли невредимыми. Милосердие Божие не вразумило душу, томимую обидой и жаждой мщения.
Болгарский князь дал Юстиниану воинов. И вот он уже возле стен Константинополя. Что двигало этой неутомимой душой? Что заставляло прилагать усилия и выходить победителем в безысходной, казалось, схватке? Всё та же горькая обида и жажда беспощадной мести. Источником душевной энергии служил адский огонь. Но пока Юстиниан стоял у мощных высоких стен Константинополя, жители города беспечно смеялись над безносым низложенным правителем. И тогда Юстиниан пошел на отчаянный шаг. Ночью с горсткой смельчаков он пробрался через старый водопровод внутрь города, достиг дворца и объявил себя полноправным правителем. Воины из царских полков, растерявшись, посчитали, что Юстиниан и правда восстановил свои права, тут же перешли на его сторону. В скором времени весь город оказался в его руках.
Как же Юстиниан воспользовался своей столь счастливой и по-человечески совершенно нежданной победой? Увы, всю страну он наполнил казнями и репрессиями, выискивал, кто выступал против него, и наказывал самым жестоким образом. Если до своего изгнания Юстиниан совершил множество полезных для империи дел, провел важный для всей церковной истории Трулльский Собор (691–692), защищал империю от многочисленных завоевателей, то весь смысл его правления по возвращении воплотился в беспощадной мести и утолении всех своих прежних обид.
Всегда в правилах императоров было при восхождении на престол объявлять прощение хотя бы кому-нибудь из осужденных. Юстиниан II не вспомнил об этом. Смысл любой амнистии заключается как раз в том, что правитель надеется на созидание новой жизни по правилам милости, а не мести, прощения, а не террора. Правитель, объявляя амнистию, подтверждает, что сам он выше каких-то личных обид. Террор всегда исходил из противоположных принципов. Кровь за кровь, голову за голову, а лучше даже все головы своих врагов вместо своей одной.
Месть влечет за собой новую жажду мести – со стороны невинно обиженных, пострадавших, неправедно подвергшихся наказанию. Реки невинно пролитой крови переполнили чашу долготерпения Божия. В империи из-за постоянных репрессий усилились нестроения, и Юстиниан II вновь был свергнут. На этот раз милость Божия отвернулась от него: Юстиниана казнили.
Какой урок преподает нам эта реальная история, похожая на сюжет приключенческого романа?
Любая обида может вырасти в мщение. Конечно, обида не всегда завершается местью. Но никакая месть не бывает без предваряющей ее обиды, как нет сорняка без крепких корней, укуса гадюки без яда, взрыва мины без действия детонатора. Обида – камень, приготовленный против другого. Месть – бросок этого камня. Когда ты носишь камень за пазухой, тебе самому тяжело, а тяжесть души усилится, если камень обиды ты метнешь в сторону ближнего. Всякая месть, а значит, и всякая обида есть в зародыше мучение самого мстящего, самого обиженного.
Печь сжигает всё, что положат в нее, поглощает топливо, а обратно выгребается мелкая зола. Так и обида сжигает в душе всё. Такая душа лишь поглощает и уничтожает, а обратно выдает горстку сожженных чувств, отношений, порушенных связей с людьми. Но если от печки – тепло, то от объятой обидой души веет холодом.
Сколько семей дали трещину только потому, что супруги стали обижаться друг на друга из-за каких-то оплошностей, накапливали в себе груз обид и потом этот груз повлек ладью семьи ко дну. Есть те, кто в отместку изменил, в отместку подал на развод, в отместку бросил другого в тяжелой жизненной ситуации. Потому что обида всё перекрыла, лишила здравого разума, привела к крушению всего самого ценного.
Обида – искушение всех людей без исключения. Яркий пример обиды и желания мести мы видим даже среди учеников Христа. Спаситель, направляясь в Иерусалим, послал учеников в самарянское селение приготовить для Него место. Но самаряне не приняли Спасителя, так как Он имел вид путешествующего в Иерусалим (Лк. 9: 53). Это и послужило поводом для обиды апостолов. А вот и желание мести. Видя то, ученики Его, Иаков и Иоанн, сказали: Господи! хочешь ли, мы скажем, чтобы огонь сошел с неба и истребил их, как и Илия сделал? (Лк. 9: 54). Так вот просто думали апостолы решить возникшую трудность, по принципу: нет человека – и проблемы нет.
Апостолы еще и представить не могли, что когда-то с проповедью любви они пройдут эти земли, а потом с радостью встретят весть о том, что и самаряне приняли слово Божие (Деян. 8: 14). Их мысли пока были заняты тем, что хотелось испепелить своих обидчиков. Для переосмысления им нужно было еще пережить скорби и страхи, и только благодать Духа Святого соделала их сердце обителью любви, не знающей никакой обиды.
Но если мы посмотрим предваряющее повествование Евангелия, то увидим, что перед самарянским селением апостолам пришла мысль, кто бы из них был больше (Лк. 9: 46). Размышление о том, насколько ты велик, естественно обращается позором, когда тебя кто– то не принял.
Любая наша обида – проявление гордости, такой человек заведомо убежден, что ему должны оказать особую честь, а если этого не происходит, то он считает, что его презрели, не поняли, оставили одного. Так и приходят на память известные строки М. Ю. Лермонтова:
Не вынесла душа поэта
Позора мелочных обид,
Восстал он против мнений света
Один, как прежде… и убит!
Обиженный – всегда «невольник чести», ему всегда кажется, что его, такого хорошего, способного, умного, неправильно поняли, не приняли, оттолкнули.
Кто из вас меньше всех, тот будет велик (Лк. 9: 48), отвечает Христос на наивный вопрос апостолов о первенстве. Смирение несет в душу мир, изгоняет обидчивость. Если ты признаешь себя меньше других, то на кого обижаться? Как может считать себя обесчещенным тот, кто ни от кого не ждет чести?
Почему же эта явная немощь учеников вошла в текст Евангелия, которое должно включать вроде бы только святое? Потому что записанное относится к каждому из нас. Даже самый кроткий с виду человек может стать мстительным, если будет копить в сердце обиду. Даже добродушный, никому не причинивший зла человек, если затаит на кого-то обиду, со временем может сам ответить злом на зло. Тебя где-то не приняли, развернули, отвергли, и ты готов уже испепелить этих людей, не оставить камня на камне, будь дана тебе чудотворная сила.
Типичное проявление обиды – внутреннее переживание ущерба от чужой несправедливости, следствием же становится желание попалить своих обидчиков огнем. Поэтому обида и месть взаимосвязаны.
Месть обиженного выражается хотя бы в том, что он отказывает ближнему в общении, меняет свое внутреннее к нему отношение. Человек, на которого ты обиделся, отступает в твоем внутреннем мире за черту, за границы любви.
Обида – всегда непрощение. Мы потому и обижаемся, что не прощаем ближнему его ошибок, немощей, неправильных поступков. Но всякое непрощение означает одно – нелюбовь. Если бы ты желал ближним добра, то разве держал бы что-то на них из-за их ошибок или оплошностей? Обида – внутреннее бурление, клокотание вражды и непрощения. Это смятенно-мятежное восстание личной «правды», желающей отстоять свои права в этом непостоянном мире.
Мы опираемся на свою личную «правду», как на кривую клюку, с которой хромаем по жизни. Правда же Христова в том, чтобы мы стали выше обид, чтобы чья-то несправедливость не угасила в нашем сердце добра, чтобы в сердце воссияла свобода любви и прощения и спали с души оковы мстительности.
Обида – знак победы греха над душой человека. Если после причиненного тебе оскорбления ты загорелся злобой, то, значит, от чужого зла ты заразился злом. Огонь чужого греха передался тебе, попалил весь твой внутренний мир, соделал и тебя злодеем. Копить в себе обиду, а тем более вынашивать помыслы мести – то же самое, что положить себе за пазуху горящие угли и пытаться носить их.
Обида и мстительность – болезнь греховного человечества. Но именно от этой болезни и пришел исцелить нас Христос. Вот почему Он ответил апостолам: Не знаете, какого вы духа; ибо Сын Человеческий пришел не губить души человеческие, а спасать (Лк. 9: 55–56).
Христианин – это тот, кто несет в себе образ Христа, в ком Бог отражается наиболее ясным и чистым образом. Бог есть Любовь, в Нем нет и тени ненависти. Бог долготерпелив и милосерден, в Нем нет и капли презрения. И никакой обиды в Боге тоже нет. Бог наказывает, но не мстит, ибо Он не испытывает ущерба от наших грехов. Его наказание – вразумление любящим Отцом Своих неразумных чад. Бог попускает скорби человеку, впавшему в грех, но ни на кого не держит обиды.
Из самых глубин голгофских страданий, при всеобщем презрении, Христос молился: Отче! прости им, ибо не знают, что делают (Лк. 23: 34), – Он не имел в сердце и капли обиды. Те же слова повторял святой Стефан Первомученик; когда его побивали камнями, просил за своих убийц: Господи! Не вмени им греха сего (Деян. 7: 60). Кто приобщен Богу, тот приобщен и Божией любви, тот выше обид, потому что причастник Божиего Царства ищет, чтобы и другие стали причастниками.
Если бы в нашем теле сидела заноза, а острая боль от нее не давала покоя, то разве мы не предприняли бы усилий вынуть занозу? Всякая обида – заноза, сидящая в глубинах души, пронзающая сердце острой болью. Занозы надо вынимать, а от обид – избавляться. Обиды преодолеваются по мере смирения, когда надменный дух уходит, подобно как испаряется мрачный чад от веяния свежего воздуха. Если обида – тугой обруч, сдавливающий душу, то прощение – освобождение.
Одно древнее сказание гласит, как на некий индийский остров привезли невольника-христианина. Он столь усердно трудился, что хозяин со временем поставил его управляющим над всем своим имением. Как-то, придя на рынок невольников, управляющий заметил старого, изувеченного, больного человека и тут же купил его. Хозяин был удивлен таким выбором. Когда все приступили к работе, то хозяин заметил, что управляющий заботливо ухаживает за этим старым невольником. Он поместил его в свое жилище, кормил со своего стола, всячески оберегал его и поддерживал. Хозяин подумал, что управляющий нашел своего родственника, и спросил, не приходится ли он ему отцом. «Нет, он не отец мне и даже не родственник», – ответил управляющий. «Почему же ты так заботишься о нем?» – «Да потому, что он – мой враг. Ведь это он продал меня когда-то торговцу невольниками. А Христос велит платить за зло добром».
Такая любовь, такое прощение и есть настоящая свобода, настоящее счастье. Дай Бог каждому из нас вкусить хотя бы малую долю от благ Христовых, стяжать свободу от обид и всячески беречься от мстительности.
«В гневе начал царь чудесить…». Вспыльчивость и ее преодоление
«В гневе начал царь чудесить
И гонца хотел повесить»
(А. С. Пушкин)
А виноват ли был гонец? За что его стоило казнить?
Как часто мы выносим вердикт ближнему по каким-то совершенно нелепым причинам! Начинаем в своем гневе чудесить, когда что-то досадило нам, а другой-то человек, по существу, не виноват. Мы, слава Богу, не цари и не можем безраздельно распоряжаться жизнью другого. Но, увы, мы можем губить жизнь собственную своим бесчеловечным отношением к ближнему.
Замечали ли вы за собой, что, поспешно вспылив по какому-то поступку ближнего, потом об этом жалеете? И напротив, вовремя удержав себя от бурного проявления чувств, потом бываете рады, что не допустили этого.
Давайте посмотрим на себя: что происходит с нами в минуту сильного раздражения? Да мы же теряем голову, как будто умалишенные, перестаем контролировать ситуацию. Внутри всё кипит, разум не действует, речь становится резкой и прерывистой. И только потом мы объясняем всё тем, что «погорячились маленько».
Итак, одна из причин конфликтов людей – несдержанность и нетерпеливость. Нам кажется, что мы непременно правы и что нужно тотчас высказать всё, что думаем, поступить в отношении ближнего так, чтобы мало не показалось.
Вот почти анекдотическая ситуация, случившаяся в жизни знаменитых людей. Однажды А. С. Пушкин в кругу приятелей сочинил четверостишие, в котором посмеялся над своим другом поэтом В. К. Кюхельбекером. Тот, оскорбленный, немедленно вызвал Пушкина на дуэль. Страсти, как говорится, разгорелись не на шутку. Первым стрелял обиженный. И когда он целился, Пушкин с иронией закричал секунданту А. Дельвигу: «Стань на мое место, здесь безопаснее!» Действительно, пистолет дрогнул, так что пуля пробила фуражку на голове Дельвига. Сам же Пушкин, к его чести, от выстрела отказался. На этот раз Бог уберег Пушкина от пули. Тем не менее речь шла о человеческой жизни. И если вникнуть в ситуацию, то последняя в жизни Александра Сергеевича роковая дуэль во многом была спровоцирована именно его несдержанностью и раздражительностью.
Всем нам не раз приходилось наблюдать ситуации, как кто-то, «попав под горячую руку», оказывался в такой немилости, что судьба его решалась самым кардинальным образом. Свою усталость, огорчения, обиды от неудач и приключившихся неприятностей мы выплескиваем на первого попавшегося человека, как будто это он является причиной всех наших бед и несчастий. Подобный срыв легко оборачивается взаимной, порой долголетней враждой. И возможно, что обиженный нами человек, приняв от нас эстафету вспыльчивости и раздражения, передаст ее кому-то другому. В итоге, словно по эффекту домино, люди досаждают друг другу из-за каких-то пустяков и глупостей.
В этой связи вспоминается сказание об известном правителе Индии Акбаре Великом (вторая половина XVI в.). В его окружении блистали великие художники, танцоры, философы. У Акбара имелась одна причуда – он мог вдруг сделать что-то такое, что вызывало бы у других изумление. Однажды он беседовал с девятью своими лучшими друзьями и неожиданно ударил по лицу человека, стоявшего рядом. Им оказался Бирбал, самый умный человек при дворе. Подождав секунду, Бирбал развернулся и дал пощечину стоявшему рядом с ним министру. Не долго думая, министр повторил то же самое со следующим, а тот еще с другим. Получилось так, что эта пощечина обошла всю столицу. А поздно вечером, когда Акбар уже готовился ко сну, его вдруг ударила собственная жена. «Что ты делаешь?» – спросил он. «Сама не знаю, в чем дело, – ответила она, – но это происходит по всей столице. Меня тоже сегодня ударили. Кроме тебя мне некого ударить». «Надо же, – сказал Акбар. – Моя собственная пощечина вернулась ко мне».
Полученная обида от других сидит в душе неприятной болью и выплескивается наружу при первой же возможности. Однако в нашей жизни действует закон бумеранга. То злое, что делаем мы другим людям, непременно вернется к нам, хотя бы от совершенно посторонних людей. Обязательно кто-то тоже вспылит и тоже доставит нам боль.
В этой связи преподобный Марк Подвижник в своем 6-м Слове высказал очень важную мысль: общность с другими людьми бывает не только от любви, но и от злобы. Причем общность от злобы навлекает на тебя беды ненавидимого тобой человека. Как пишет преподобный Марк, «всякий, обижающий ближнего, соразмерно с обидою принимает на себя искушение обижаемого им». Вот почему люди злобные непременно подвергаются несчастьям, причины которых не могут сами понять, – Господь попускает им то, что попускалось другим людям, потерпевшим от злобных обиду.
Итак, многие наши проблемы связаны с тем, что мы крайне нетерпеливы к другим и не можем хранить самообладания. Причем выплескиваем свое раздражение по преимуществу на самых близких людей.
Есть ли средство к решению этой проблемы?
В конфликте, когда вы начинаете гневаться на кого-либо, не давайте волю первому слову. Если вы чувствуете, что уже выходите из себя, промолчите. Обычно считается, что лучше выговорить всё, что ты думаешь, так сказать – выплеснуть наружу негатив, чтобы внутри его не осталось. Но в минуту гнева достаточно произнести первое слово, как за ним скажете и второе, тяжелее первого, и конфликт вспыхнет, как огонь, который погасить будет очень трудно.
Святитель Игнатий (Брянчанинов) предлагает такой совет: не предпринимай никаких решений в час своего гнева. «Час гнева есть час безумия для всякого разгневавшегося, хотя бы разгневавшийся принадлежал к первейшим мудрецам». Всякое решение должно исходить из зрелого, беспристрастного суждения, а не из страсти, охватившей душу. А ведь сколько гадких вещей люди наговорят друг другу в минуту гнева! Сколько самых нелепых решений примут!
В древнем Патерике повествуется, как братия пришли к некоему святому старцу, безмолвствовавшему в пустынном месте, и увидели вне его монастыря мальчиков, пасущих скот и произносящих неприличные слова. Повидавшись со старцем, исповедав ему свои помышления и ощутив душевную пользу от его наставления, братия спросили: «Авва! Почему ты позволяешь этим мальчикам быть близ тебя и кричать непристойно?» Старец отвечал: «Поверьте мне, братия, бывают дни, что порываюсь запретить им, но останавливаю себя: „Если я не снесу этого малого беспокойства, то как снесу большее искушение, если попустит его Бог?“ По этой причине ничего не говорю им, чтоб образовался во мне навык терпеливо переносить всё происходящее». Конечно, реагировать на случающиеся в жизни несправедливости нужно, но только не выходя из себя.
Если вы чувствуете, что готовы взорваться, то на мгновение остановитесь. Не произносите ничего в секунду, когда чувствуете, что вспылите. Психологи, кстати, в таких ситуациях советуют сделать три спокойных вдоха и выдоха, как будто вы в этот момент над чем-то задумались. Впрочем, у каждого христианина есть куда более сильное средство – произнести про себя пусть и коротенькую, но молитву. Обратившись умом своим к Богу, вы отвлечетесь от раздражения, приступ страсти утратит свой первый накал. А обращение к Господу доставит свободу от возникшего искушения вспыльчивости. Когда же первая волна чувств и эмоций будет преодолена, вы уже легче овладеете самими собой, вернете себе равновесие и ответите более взвешенно и спокойно.
На самом деле, подвиг христианской жизни заключается не в том, чтобы сотворить какие-то великие героические дела, а в том, чтобы в своей повседневной жизни хотя бы в малом побеждать страсти и делать добро другим людям. В этой связи послушаем величайшего подвижника христианской древности преподобного авву Пимена: «„Больше любви никто не имеет, как если кто душу свою положит за друзей своих“ (см.: Ин. 15: 13). Если кто услышит огорчительное слово и вместо того, чтобы ответить подобным же оскорблением, преодолеет себя и промолчит или, будучи обманутым, перенесет это и не отомстит обманщику – то он этим положит душу свою за ближнего».
Да, да, жизненным подвигом является вовсе не только героизм в экстремальных ситуациях. Христианская любовь к ближним и жертвенность в повседневной жизни – тоже подвиг и героизм, хотя и незаметный другим. Но если, скажем, герои войны принимают удар на себя исключительно в минуту опасности, когда совесть побуждает пожертвовать собой, то каждому христианину такая жертвенность заповедана Христом как правило повседневной жизни, то есть чтобы принимать удар на себя и не наносить его никому другому. Как бы это ни выглядело трудным, христианская жертвенность и любовь должны быть для нас повседневностью. На самом деле у нас, собственно, и нет иного выхода: либо работать над собой и преодолевать обиды, либо плыть по течению, и тогда самая малость будет выводить нас из себя.
Итак, для того чтобы преодолеть в себе вспыльчивость, следует начать с малого. Самое первое – это, когда тебя обидят, молчи. Не позволяй себе выплескивать негодование. В следующий раз промолчать будет легче, меньше станет и смущение от причиняемых неприятностей.
Второе: если назревает конфликтная ситуация, то главное – не дать душе увлечься страстью. С появлением первых злых чувств надо сразу же обращаться к Богу с молитвой: «Господи, помоги, укрепи, защити!»
Святитель Игнатий (Брянчанинов) дает нам совет: «Всеми мерами надо стараться, чтобы сохранить мир душевный и не возмущаться оскорблениями от других: для этого нужно всячески стараться удерживать гнев и соблюдать посредством внимания ум и сердце от непристойных движений. Оскорбления от других должно переносить равнодушно и приучаться к такому расположению духа, как бы оскорбления их относились не к нам, а к кому-либо из лиц, чуждых нам. Такое упражнение может доставить тишину сердцу человеческому и сделать его обителью Самого Бога».
Еще одна задача – победить в себе вспышку злобы в тот же самый день, еще до захода солнца. «Солнце да не зайдет во гневе вашем» (Еф. 4: 26), – сказано в Священном Писании. Легко вырвать сорняк, не успевший пустить корней, а вот укоренившийся удалить уже намного труднее.
Конечно, у каждого из нас бывают случаи, когда терпение на второй или третий раз исчезает. Отчего же так? Мы часто не терпим наших ближних, потому что считаем: нам придется терпеть бесконечно. Но в жизни всё бывает лишь несколько раз. Пусть что– то случается десять или двадцать раз, но потом всё равно завершится. Всё имеет конец, и беда наша в том, что мы этих нескольких раз потерпеть не желаем. «Терпением вашим спасайте души ваши» (Лк. 21: 19), – сказал Христос. И если мы постараемся вникнуть, то увидим, что одни и те же ситуации могут влечь человека к погибели, но могут стать и ступенькой к спасению его души, в зависимости от того, раздражаемся мы, выходим из себя или же, проявив терпение и любовь к ближнему, закаляем душу в добре.
Вот, например, какую совершенно неожиданную для нас сторону в неприятных для нас ситуациях общения с ближними вскрывает преподобный авва Дорофей: «Случается также, что иной, как кажется ему, пребывает в мире и безмолвии; но когда брат скажет ему оскорбительное слово, то он смущается и потому полагает себя вправе скорбеть на него, говоря: если бы он не пришел и не смутил бы меня своими словами, то я не согрешил бы. Вот смешное суждение! Вот обольщение диавольское! Разве тот, кто сказал ему слово, вложил в него страсть? Он только показал ему ту, которая уже была в нем, для того, чтобы он, если хочет, покаялся в ней. Такой подобен гнилому хлебу, который снаружи хорош, а внутри заплесневел, и когда кто-либо разломит его, то обнаруживается его гнилость. Так и этот пребывал, как ему казалось, в мире, но страсть была внутри его, а он не знал о сем; брат сказал ему одно слово и обнаружил гнилость, сокровенную внутри его. И так, если он хочет получить помилование, то пусть покается, очистится, преуспеет и пусть видит, что он еще должен благодарить брата как доставившего ему таковую пользу. Ибо искушения не будут уже одолевать его, как прежде; но насколько он преуспеет, настолько они окажутся для него легчайшими: ибо по мере того, как душа преуспевает, она становится более крепкою и приобретает силу переносить находящие на нее искушения».
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?