Текст книги "Чемпион. Том 2"

– Сестра, – подтвердил Пельмень.

– Понятно, что не матуха, – зафыркал Кабан натурально по свинячьи прихрюкнув.

Говорил здоровяк довольно-таки сумбурно и сбивчиво, видимо пытаясь совместись процесс произнесения слов и их осмысления. Получалось у него паршиво. Но общий посыл сказанного был более менее понятен. Походу события последних дней дошли до Грузовика и сёструхи. Лёха наверное теперь переживает за то, что на него менты зубы точат, ну а сестра за брата переживает, что логично.

Пока об этом думал, Пельмень идиотом себя почувствовал – у Лехи ведь был пейджер и даже труба, а у Сани не хватило тяму с ним связаться!

Косяк!

Хотя вряд ли бы из за такой плёвой ситуации поднялся такой нездоровый кипиш. Походу здесь что-то другое.

– А че стряслось то? – решил уточнить Пельмень.

– Жопа, пацан, – охотно оторвался Дима Кабан.

– Расскажешь может? Я то не в курсах.

Ну и Кабан в двух словах рассказал весь расклад. Ситуация действительно оказалась серьёзней, чем можно было предположить сходу, но начало ей положил кипишь между Васькой Цыганым и Пельменем. Наезд Васьки Цыгана со своими малолетками на Пельменя и Малого насторожил народ из кладбищенских.

– У цыган ведь оно как – молодежь с раннего возраста участвует в делах наравне со взрослыми, – пояснял Кабан. Ф – Поэтому когда Лёха Грузовик стал свидетелем наезда на тебя и того малого, то решил, что цыгане прессуют батю пацаненка через его сынка. Врубаешься?

Пельмень кивнул.

– Ну а Леха доложил нашим пацанам по ситуации, чтобы имели в виду, – продолжил Дима Кабан.

Далее расскажу, что цыгане тотчас насторожились из-за того, что Лёха заступился за парней и не дал им разобраться самостоятельно.

– Так вот, слухай дальше, молодежь, – воодушевился Кабан, продолжая рассказ.

Газелька медленно тащилась по ночному городу. По совершенно пустым дорогам.

Дима продолжал. Далее выяснилось, что когда Пельменю хватило тяму мочкануть Ваську цыганёнка, то цыгане начали предъявы кидать Грузовику и его назвали виноватым. Логично ведь. Наезжал на молодых, угрожал. А теперь вот от слов к делу перешёл и Ваське по котелку настучал. Получается, что вовремя Лёха свалил, иначе мочканули бы его цыгане в отместку.

Пельмень припомнил дядьев Васьки, что настроены они были в крайней степени решительно и категорично. Менталитет же у цыган такой, что не дай бог.

Забавно, конечно, из мелкой заварушки начался вполне серьёзный конфликт.

Ну…

Тут можно по разному рассудить. Сказать, что Саня не прав и сам всю эту кашу заварил своей недальновидностью. Что желание отомститься никогда не доведёт до добра.

Можно?

Да, вполне.

А можно и с другой стороны завернуть и подать. Лёха Грузовик гляди не малолетний пацан, и прекрасно понимал, что последует за интересом Пельменя к месту жительства Васьки Цыгана. Тем более именно он Сане накануне кастет вручил. И пробивал адресок Грузовик тоже вполне осознанно, причём через каналы кладбищенских хлопчиков. А значит тут остаётся два варианта – либо Лёха жестко в моменте тупанул, либо сознательно поспособствовал закручиванию гаек в назревающем конфликте. И конфликт этот кладбищенским выгоден. Просто искали причины его начать.

– Но это полбеды, Саня, с их мелким мы вопрос почти урегулировали, так непонятка вышла, да и все. Там оставалось Лехи приехать и сказать, что он не при делах. Тут другая беда!

Кабан завернул на широкую улицу с тремя полосами движения. Прибавил ходу. Адрес Пельмень ему уже сказал. И он держал дорогу к дому Сани.

– Из-за которой все теперь включились по настоящему, – добавил Кабан.

– Какая?

Дима Кабан поводил пальцами по рулю.

– Мерс шестисотый, который у нашего Китайца в гараже стоял… с ним в натуре беда приключилась.

Видя, что Пельмень заерзал на сиденье Кабан хлопнул его по плечу.

– Нос выше держи. Тебе или сынку Китайца предъяву никто из наших кидать не будет. Тут с пониманием относимся, всякое бывает – пацаны молодые, кайф на тачуле нормальной прокатиться, телочек хорошеньких снять, – Кабан подмигнул. – А вот падлам, кто у вас тачку отжал и по беспределу пошёл, тем… – здоровяка губы плотно сжались, лицо скривилось, как будто изжога подобралась при одном упоминании тех, кто по разумению Кабана отжал шестисотый у молодежи. – Тем несладко придётся, это я гарантирую.

– И че с ними будет? – спокойно уточнил Саня.

Кабан хмыкнул, но на вопрос не ответил.

– Ты вроде пацан ровный, раз за тебя Грузовик впрягается, поэтому я тебе как на духу скажу весь расклад – тачка то эта не ради понта, а ради дела своего часу дожидалась. Через пару дней сюда в посольство их главный приедет. Ну в смысле посол Японии у нас в стране, шишка. Так вот шестисотый был подгонном для посла от нашей братвы. Китаец об этом сяу ляу справки навёл. Говорит любит посол тачки, причём обязательно золотого цвета, прикинь? А мы за этот мерс золотой двоих замочили, пока его нормально перекрасили…

Кабан махнул рукой, вздыхая.

– Зачем вам ему что-то подгонять? – уточнил Пельмень.

– А кто ж с пустыми руками о деле договаривается? – Дима пожал плечами. – Просить надо так, чтобы трудно было отказать. Думали наладить поставки техники забугорной, и предприятие небольшое открыть по утилизации ихнего барахла… ты вообще в курсах, что в этих их микросхемах золота по несколько грамм?

Ну то, что Кабан любил золото, это Саня уже понял. Интересно сколько надо было утилизировать микросхем, чтобы золота добыть на одну вот такую цепочку с палец толщиной, висевшую на его шее.

– А эти прикинь украли мерс и все планы на хер через задницу. Так мало того, что мерс разбили в сопли, они ещё и на точку полезли и весь самогон, что Виталя нагнал – скомуниздили. А чтобы до верного – вместе с самогонным аппаратом. Сука злость берет. Без подарка и напоить нечем.

– Точка дяди Витали ваша? – с удивлением спросил Пельмень.

– Ну бля, прикалываешься, а чья по твоему?! Мы же тоже самогонку хлопнуть не прочь, а Виталя от души гонит. И бабок контора приносит, что дай боже.

Пельменю захотелось выругаться. Ну вот какого хера. Теперь посол без подгона, пацаны без бизнеса. И считают, что виноваты во всем цыгане. По хорошему тут бы яйца пристегнуть, да сказать, как все было по настоящему. Но Саня с головой дружил и понимал, что если кладбищенские сложат два плюс два, то вычислят истинного виновника сразу. А может и вычислили. Просто бандюкам, как уже предполагал Сёма, нужна с цыганами война, а для неё нужен мало мальский повод. Кто усрался – невестка, как говорится. Поэтому даже если Саня пойдёт на сознанку в этом вопросе, то ситуацию это особо не изменит.

Ну а проверять свою гипотезу Пельмень все-таки не стал.

Однако все это были цветочки и преамбулой того, что последовало дальше и насколько далеко зашла ситуация…

– И как вы будете реагировать в отместку?

Кабан стиснул руль газельки своими огромными ручищами. Улыбнулся.

– Ну как, будем мочить собак наглухо, да Алмаз?

Здоровяк хохотнул.

Пельмень не сразу понял к какому Алмазу Кабан обращается.

– Я Саня, – поправил он машинально.

– А я, если че, спрашиваю не у тебя, а у него, – Дима Кабан кивнул головой назад, в грузовой отсек газельки. Пельмень нахмурился, обернулся и выругался сквозь зубы.

В машине, в гробу лежал свежий труп с простреленной головой.

Саня смутно узнал в убитом одного из дядьев Васьки Цыгана, с которым уже встречался в больнице и возле их дома.

За всем этим Пельмень не заметил, как ритуальная газелька остановилась возле его дома…

– Ладно выскакивай, – сказал Кабан. – И это, ходи осторожнее, оглядывайся, а то цыгане такие – мстительные. Из под земли достанут если захотят.

– Угу…

Пельмень вышел из машины.

Захлопнул дверцу.

И Кабан дал по газам – повёз тело на кладбище. Охренеть вообще, этого Кабана нисколько не парило стоять с трупом в Газели возле ментовки.

Зато понятно теперь куда поехал Казанова.

Криминальная война началась.

Саня был бы не прочь из неё поскорее выйти – бочком, бочком и откреститься. А то не ровен час и сам окажется в гробу рядом с дядей Алмазом.

В грузовом отсеке ритуального грузовичка.

Глава 5

 
«Знает Токио и Ницца
С русской водкой не сравнится.
Да виски, бренди и коньяк перед водкою пустяк.
Даже негры на Ямайке под напевы балалайки.
Да на последние гроши пьют, как наши алкаши…
Русская водка, черный хлеб, селедка»
 

Если кто не в курсах – поёт Вика Цыганова

Домой Пельмень вернулся глубокой ночью, когда на часах было начало четвёртого утра. И поднимаясь по лестнице, думал о том, как бы сделать так, чтобы не перебудить соседей и батю своим ночным появлением… а может и матушку, если та окажется дома. Вот тогда «вопли видоплясова» обеспечены. А, честно говоря, хотелось бы избежать концерта по заявкам после тяжелого вечера и половины ночи. Разговоры со следаком и вся это суета забрали все моральные силы.

Беспокойство же Саня имел потому, что успешно посеял ключ от своей квартиры во время недавних похождений в кооператив и ментовку. А это значит что? Правильно – домой придётся звонить в дверной звонок и следовательно поднимать всех на уши. Звонок у Сани дома громкий. Так бы пробрался незаметно, но вот теперь – фигушки.

Та ещё хрень.

Поднявшись, Саня помялся возле дверей. Репу почесал, а потом не стал отстрачивать неизбежное и таки позвонил в звонок – хрена ли спрашивается делать? Правда позвонил на полшишечки, ну чтобы точно всех не перебудить.

Дзинь-дзинь.

Звонок трелью разлетелся по общаге, такой громкий в ночной тиши. Саня поёжился, вжимая голову в плечи.

Побежали долгие утомительные секунды ожидания, во время которых Саня с ноги на ногу переступил, губу прикусил. А потом, когда Пельмень уже полагал, что придётся звонить снова, за дверью послышались шаркающие шаги и шипящий мат. Когда идёшь в тапках и забываешь поднимать от пола ноги, походка лыжника или как в данном случае – бати алкаша.

– Кого хер принёс по ночи, идиоты бля, придурки конченые…

Слышался из-за двери раздражённый голос. Батя подошёл наконец к двери и не спрашивая «кто там» и не заглядывая даже а дверной глазок, отпер замки. На пороге показалось его сонная перекошенная рожа, злой так, что ну его на.

– Сашка?! – изумился бывший физрук при виде сына.

– Здоров, бать.

– Где тебя носило, гуляка?

– Загулялся, бать.

Саня пожал плечами и не имея особого желания разговор с батьком продолжать, тем более на пороге, бочком протиснулся в дверной проем.

– В следующий раз в такое время можешь не приходить, – недовольно прокомментировал бывший физрук. – Предупреждать хотя бы надо, что шлындрать собрался.

– Как скажешь, бать.

Пельмень последовал в свою квартиру, по пути видя, как двери некоторых других квартир приоткрылись и соседи, одним глазком, через обрадовавшуюся щель палили за происходящим коридоре. Не спится блин, попросыпались. Пипец событие, тоже мне – соседский пацан ночью вернулся домой.

Саня зашёл к себе, приземлился на кровать и устало зевнул. Ну че – теперь на боковую и спать. Кое-как разделся, шмотки побросал горсткой прямо у кровати. Вернулся батя.

– Сын у тебя все в порядке?

Опомнился вдруг родитель. С чего это сынок приперся под утро? Саня показал отцу большой палец и лёг спать. Может внатуре папаня переживал, где сына носит, раз не спал считай до утра. И трезвый вроде, в смысле – почти.

Проспал Саня всю ночь, до утра, ну по крайней мере те пару часов, что остались до первых часов солнца, честно проворочался в кровати с боку на бок.

Думал.

Крепко так.

Что говорить отцу Сёмы, например. Извините, простите – мы два дебила ваш новенький шестисотый Мерседес расхерячили в хлам. Поддержите отечественный автопром и купите себе девятку… Можно, конечно. Ну или так и топить за «бандитов» и двигаться по тактике – я не я, жопа не моя, нехорошие люди виноваты во всех грехах.

Короче – мысли в голове крутились самые разные.

Особо долго раскидывать извилинами Саня не любил. Потому лишить себя таких мыслей Саня решил оригинально – подняться и потренить. Типа в любой непонятной ситуации – займитесь физкультурой и будет счастье.

Конечно, заставить себя подняться спозаранку, когда толком не спал – тот ещё ад. Но как говорил Железный Майк мы помним:

«Когда мне тяжело, я всегда напоминаю себе о том, что если я сдамся – лучше не станет».

Во-во.

Боевая цитата.

Поэтому подъем – вечерней тренировки так-то не было, и восстанавливаться организму тоже не от чего.

Пельмень поднялся. Зевнул широко, едва себе челюсть не вывихнув. Энергично протер глаза, в которые будто песок забился. Тотчас врубил музон на приёмнике, задавая себе настроение с самого утра.

 
Ляг, отдохни и послушай, что я скажу.
Я терпел, но сегодня я ухожу.
Я сказал: «Успокойся и рот закрой».
Вот и всё – до свидания, чёрт с тобой!
 

Сделал зарядку. Вот кто игнорит зарядку по утру – вы делаете ошибку, ребята. Лениться в таких вопросах не стоит. По телу разошлась кровь и мышцы наполнились энергией.

Следом последовал контрастный душ, бодрящий такой. Правильно перед приемом контрастного душа «подогреться», покиснув в ванне. Но так-то в ванную, какая имелась в общаге Пельмень попросту не помещался своей толстой задницей. Как не старался. Потому Саня кое-как встал под душем и врубил горячую воду… ну как горячую – пришлось подождать, пока из крана потечёт что-то более-менее тёплое.

Однако если долго мучится – что-нибудь получится.

К первому приему пищи Саня стоял бодрый и налитый энергией, как огурчик. Сонливость, как рукой сняло. А вот готовность на новые свершения появилась.

Вернувшись, Саня оделся для первой тренировки. Столкнулся с тем, что вчерашний шмот пришлось отправлять в стирку, а вот сменка, чтобы спортивная у Пельменя в наличии не имелась…

Пришлось поднапрячься, но в итоге выбор о остановился между двумя брюками – серыми и чёрными. Понятно, что отличавшимися только цветом. Саня взял чёрные – это конечно не спортивные штаны, но что делать. Ну и недолго думая напялил этот безразмерный с виду кусок материи, схожей с корабельным парусом на себя.

Бровь – оп, и поползла вверх.

От удивления.

Штанишки то оказались велики на похудевшую задницу!

Саня застегнул пуговицу, как обычно под животом и сразу понял, что здесь что-то не так. Брюки медленно начали сползать. Пришлось подтянуть до живота, но брюки оказались упорными – медленно так поползли обратно вниз.

Вот тебе дела творятся в маленьком Токио.

Понадобилось подмотать ремень у бати (своего у Пельменя не имелось) ну и проковырять в нем лишнее отверстие. Саня продел ремень в портки и довольно кивнул – теперь брюки сидели намертво и никуда не сползали.

Что это получается? Скинул Саня первый размерчик?

Пельмень, затаив дыхание, бросился взвеситься и с надеждой встал на весы. Диета, треньки и нервы – может… это – повезёт?

Взгромоздившись на весы, Саня с любопытством уставился на стрелку. А вот хренушки, веселимся раньше времени – стрелка с прежней упоротостью и прытью энергично легла в крайнее правое положение и там застряла.

Саня слез с весов, на всякий взвесился снова. Постоял, потупил, почесывая башку. Ну и слез с весов.

Но и печалиться тоже не стоит! Судя по тому, что в объемах Пельмень стал уменьшаться – первый видимый результат на лицо.

Правильной дорогой идёте, товарищ.

Довольный, как вареный рак, Саня пошёл на кухню, по пути заглянув в комнату своей сексуальности соседки, на которую положил глаз – тапки барышни стояли на коврике перед входом, а значит она не вернулась домой после смены. Ну, если че – нескафе наготове, и вообще планы на сегодняшний вечер у Сани очень даже грандиозные.

На завтрак Пельмень не стал особо заморачиваться и сделал себе глазунью. Пока ел, думал над тем, как поступить с брошенным вчера грузом. А делать что-то определенно следует, потому как если груз найдут менты, то там недолго вернуть нить расследования на Пельменя. Пальчиков он наследил знатно, вынося из пункта приема стеклотары самогонный аппарат…

Найдут тайник или нет – это вопрос, конечно. Но во-первых лучше не рисковать на пустом месте. А во-вторых, тут ведь суть в том, что обстоятельства самую малость изменились со вчерашнего дня и открылись новые подробности. Ну не знал Саня, что это добро дяди Витали – собственность самой опасной ОПГ города. Поэтому вывод отсюда один – от самогонного аппарата определенно стоит избавиться. И чем быстрее он это сделает, тем меньше будет проблем.

И с ментами, и с кладбищенскими.

Как и от бутылок из под водяры следует избавиться тоже. За компанию.

Доев и сунув в раковину грязную сковороду (впервые Саня задумался о том, что каким-то чудесным образом посуда становится чистой из раза в раз) и отправился на пробежку. Но уже в дверях остановился, вернулся в свою комнату и взял кастет, припрятанный под кроватью. Слава богу хватило тяму не брать эту штуковину с собой на вчерашнее дело. Хотя тут тоже вопрос – надо ли брать кастет сейчас, тот же Казанова имеет привычку выпрыгивать как черт из табакерки в самый неподходящий момент и вот будет умора, если Пельменя запакуют в кармане с холодным запрещённым оружием. Однако вспомнив вчерашние словах сменщика Лехи Грузовика о том, что ходить теперь надо оглядываясь, кастет Саня таки взял.

На лестнице поймал себя на мысли, что куда проще стало спускаться по ступенькам, чем прежде – веса лишнего ушло килограммов несколько, ну а главное – тело охотно приспосабливалось к текущим нагрузкам.

Нет, конечно не стоит думать, что Саня сегодняшним утром летал, перепрыгивая через десять ступенек разом, он по прежнему шёл на крейсерской скорости «ступенька за один шаг». Но теперь шёл куда увереннее и за перила держался скорее для вида, чем для реальной надобности.

Дело?

Дело!

Выйдя из подъезда на пробежку, Пельмень помял булки и двинулся по дороге, ускоряя шаг и выбрасывая на ходу удары под разными углами. Пошёл метров двести и чем не шутит черт – решил поставить эксперимент. Пробежаться немного трусцой.

И получилось!

Туша грузно двигалась по дороге, сотрясая жирами, расходившимся при беге трусцой волнами. Правда бежать долго не пришлось. Из-за трясущихся сисек было до жути больно и дискомфортно – понятно теперь чего бабы лифчики носят.

Тем не менее, за всей этой суетой Саня подошёл или теперь уже «полуподбежал» (ну или «полуподошел») к гаражному кооперативу, где вчера происходили приключения.

Огляделся.

Увидел, что мерс как стоял, так и стоит на дороге и никому до спаленного шестисотого мерина дела нет. Вокруг Мерседеса разлито масло, в воздухе все ещё несёт отчетливо гарью… Ну что тут сказать, когда автомобиль превращается в груду хлама, то его надобность резко стремится к нулю. И по временам 1991 года никто не станет заморачиваться с утилизацией – хай стоит, может облюбует местная молодёжь. Халабуду сделает.

Саня прошёлся туда сюда. И сюда туда тоже.

В такую рань здесь все ещё не было ни души – никого не застать. Первые гаражных дел мастера из неработающих мужиков в будний день выползали ближе к полудню. Ну а поняв, что никто его не палит, Пельмень полез за банками и самогонным аппаратом в трансформаторную будку.

Добро лежало на месте, никем не тронутое.

Самогонный аппарат он отнёс и выбросил в мусорку. Туда же отправились пустые бутылки из под водки.

Понятно, что перед этим Саня тщательно вытер отпечатки, отполировав самогонный аппарат наслюнявленным краем майки. Теперь если Казанова, Слабодрыщенко или какой другой мент захочет к нему прикопаться, так не к чему. Пальчиков больше нет. Поэтому отваливайте.

Саня достал из кармана брюк приготовленную заранее авоську, с которой мамка ходила на рынок. И поскладывал туда банки для маринада.

Выдохнул тяжело и обречённо так. Он то строил наполеоновские планы по разворачиванию бизнеса, дабы потом по бырому продать дело тем же бандюкам из кладбищенских.

Не стать тебе Саня алкогольным магнатом… Но хоть следы удалось замести – уже одно это радует.

Однако долги Саня привык отдавать – а бабке соседке и мужикам с гаражей он торчал. Поэтому в списке ближайших дел – рассчитаться по счетам. Ну и организовать производство маринада для этого.

Приперев домой банки, Саня пошёл прямиком к соседке старухе. Привёл ее на кухню, где на столе уже стояли поблёскивая на утреннем солнышке банки и баллоны для закупорочки.

Старуха поохала, поахала, но явно осталась удовлетворенно – шикарный подгон, как ни крути. Даже больше, чем договаривались.

– Я думала уже надуришь, внучок, – зачвакала она своим беззубым ртом.

– Не, бабуль, пацан сказал – пацан сделал. Тут все ровно.

– Мужик растёт!

– Мы договаривались, что вы научите меня соленья мариновать? – напомнил Пельмень, улыбаясь обвораживающе.

Старуха отрывисто кивнула.

Прошла к одному из кухонных столов и порывшись на полочке, достала оттуда книгу рецептов. Ну такой старый блокнот с пожелтевшими и порванными страницами. На обложке – поварешка. Книгу она положила перед Саней.

– Изучай, тут все написано, внучок.

– А вы как делать не покажите? – Саня немало удивился.

– У меня давление с утра, внучок, сам учись. Ничего сложного в закупорке нет.

И ушла. Даже не так – и была таковой.

Саня проводил ее взглядом с отвисшей челюстью. Во блин бабка мурая. Кинула Пельменя, как лоха.

Он открыл рецептную книгу на странице «Соленые огурчики на зиму. Хрустящие» и, с трудом разбирая бабкин почерк, прочёл:

Огурцы 2 килограмма (сколько войдет в банку)

Состав:

Уксус столовый 2 ст. ложки

Соль 2 ст. ложки

Сахар 2 ст. ложки

Огурцы замочить в холодной воде на 2 часа.

Обсушить и отрезать кончики с двух сторон.

Банки простерилизовать, плотно выложить в них огурцы.

И вот так тихим сапом ещё несколько шагов, включая приготовление рассола.

Охренеть себе подача вот так с ходу…

Сам готовить это, конечно, здорово и зашибись, но блин может ну их эти огурцы на фиг? Пельмень смутно припоминал сколько возни приходилось делать его родной бабуле из будущего и был бы не прочь избежать этой участи. Пар, жар, склянки, банки, грязь…

Короче – проще, пожалуй, готовые банки с маринадом надыбать и отстреляться перед мужиками. Где? Все там же – в подвале на первом этаже у бабушки Малого. Тем более Сёмыч сам обещал, что при надобности операцию «маринад» провернёт и дружбану своему поможет. Заморачиваться не хотелось совсем.

Да и вообще, надо у Малого поинтересоваться – как он там после вчерашнего?

Саня пошёл к телефону. Снял трубку и набрал хату Сёмы по памяти. Понятно, что Малой после случая с тачкой своего бати получил нагоняй, и это, наверное, ещё мягко говоря. Будь Саня на месте его отца, так поубивал бы всех.

В трубке раздались длинные гудки.

С той стороны ответили почти сразу. Но вместо ожидаемого голоса Сёмы, из динамика раздался голос его отца.

– Слушаю, – раздраженно так.

Пельмень аж закашлялся от неожиданности. С фига ли батя Малого дома в будний день делает.

– Здрасьте. А Сему можно? – пришлось чутка поработать над собственным голосом и попытаться его изменить, чтобы не быть узнанным от греха подальше.

– Наказан Семён, – прогремел папаша в ответ. – А кто собственно спрашивает?

Пельмень уже думал бросить трубку, но не успел.

– Это ты что ли, Саня?

Бля… ну вот какого спрашивается хера. Конечно, все ещё можно было бросить трубку и прикинуться, что вопроса он услышать не успел. Однако очковать и избегать разговор, который так или иначе произойдёт – не в духе Пельменя.

– Я, здрасьте, – ответил Пельмень.

– Хорошо, потому как я думал уже к тебе идти, – строго заявил мужчина. – Так вот теперь слушай внимательно сюда, пацан.