Текст книги "Письмо дяде Холмсу"

Валерий Гусев
Письмо дяде Холмсу

Глава I
Привидение в лаптях

Дарагой дядя Ширлахомс!

Памагимне пажалисьта. В нашим доми в 12 чисов ночьи ходит па паталку страшная преведенья. Я его баюс. И дедушька тожи. Ширлахомс памаги иво паймать.

Астя».

Это письмо, написанное детской рукой и подписанное странным именем Астя, висит сейчас в далеком туманном Лондоне, в доме знаменитого сыщика Шерлока Холмса, в красивой рамочке под стеклом. А рядом, в такой же красивой рамочке, – вы не поверите – висит портрет моего младшего братишки Алешки во всей красе: глаза нараспашку, хохолок на макушке, рот до ушей.

Надо сказать, что точно такое же письмо, вернее его копия со всеми ошибками, лежит в Алешкином письменном столе, рядом с фотографией рыжей и конопатой девчушки. Кстати, чем-то очень похожей на Алешку. Такие же большие распахнутые глаза, непослушные кудряшки и улыбка от уха до уха. Та самая загадочная «Астя».

Это письмо Алешка привез из далекой Англии, а фотографию получил – в подарок и на память – в заброшенной деревушке со смешным названием Шнурки. Где он круто разобрался со всякими «ночьными преведеньями» и другой бандитской нечистью.

Если вам интересно, то я с самого начала расскажу эту историю, в которую густо замешались разные проходимцы, ведьмы и лешии…

Я уже как-то говорил, что наш Алешка стал победителем Международного конкурса юных детективов на приз Музея Шерлока Холмса.

Мы, правда, об этом конкурсе ничего не знали. Алешка втихую послал ответы на вопросы о творчестве замечательного писателя Артура Конан Дойля, отослал сочинение на тему «Дедуктивный метод мистера Холмса», а к тому же раскрыл жуткое преступление с помощью одного из рассказов доктора Ватсона о великом сыщике.

И вот через некоторое время из туманного Лондона пришло на имя m-r Alex S. Obolensky толстое заказное письмо с обратным адресом «Бейкер-стрит, 221».

Не сказать, чтобы Алешка пришел в восторг. К тому времени он уже совершенно забыл об этом конкурсе и занимался совсем другими делами. Тем не менее с помощью папы он ознакомился с содержимым пакета. Там был билет на самолет в виде красивой книжечки, официальное приглашение и программа посещения как самого музея, так и многих мест в Англии, связанных с именем легендарного Шерлока Холмса, с его расследованиями самых громких дел.

Алешка без особого внимания выслушал папин перевод и отмахнулся:

– Да ну… Некогда мне.

Мама ахнула:

– Надо же! Ему в Англию некогда съездить!

– Подумаешь! – фыркнул Алешка. – Что я, этих англичан, что ли, не видел? Ничего особенного. Ходят с зонтиками, курят трубки…

– В гольф играют, – добавил папа.

– Пиво пьют, – добавил и я. – И овсянкой питаются.

– И все? – возмутилась мама, будто сама была коренной англичанкой. – Глубокие у вас познания!

– А ты что добавишь? – спросил ее папа.

– Ну… – Мама немного растерялась. – Они все джентльмены. Место женщинам в транспорте уступают.

– А! – вспомнил Алешка. – Они еще по Пемзе на лодках плавают, с собаками. (Тоже его любимая книга – «Трое в лодке, не считая собаки».)

– По Темзе, – мягко уточнил папа.

– Ну, ладно, – усмехнулся Алешка, – уговорили. Поеду, посмотрю, как они там в лодках плавают и овсянку едят.

И он улетел в Англию. С папиным сотрудником, которому было по пути – по интерполовским делам.

Правда, не обошлось без небольшого скандала. Алешка заупрямился:

– Да не нужен мне никакой провожатый. Обойдусь! Что я, Англию, что ли, не найду!

– Не провожатый, – уточнил папа, – а попутчик, майор милиции. Он летит в Англию не из-за тебя, а по моему заданию.

– А зачем? – заинтересовался Алешка. – Кого-нибудь ловить?

– Ну… скорее не ловить, – объяснил папа, – а искать.

– Не говори загадками, отец, – попросила мама. – Мне тоже интересно.

Маме он, конечно, отказать не мог. И рассказал, что в Москве здорово обокрали одного очень известного артиста. Богатенького, как Буратино. Забрали у него кучу денег и всякие ценности-драгоценности. И «по оперативным данным», кое-что из этих ценностей замечено в Англии. Нужно было эти ценности отыскать и установить – кто их доставил в Лондон. И организовать дальнейшие действия с помощью Скотланд-Ярда и Лондонского бюро Интерпола.

Алешка как про Скотланд-Ярд услышал, сразу на все согласился. А как же! Скотланд-Ярд, инспектор Лестрейд, тут до Холмса всего один шаг.

– Ладно, – Алешка махнул рукой, – так и быть, возьму я твоего майора с собой. Только пусть не выступает.

И вот в одно прекрасное зимнее утро папа заехал за Алешкой. Мама хотела ехать с ними, но папа не позволил:

– Ты лучше дома поплачь.

Мама согласилась поплакать дома, и папа с Алешкой отправились в аэропорт. Там их уже ждал папин сотрудник, майор милиции. Они отошли в сторонку и стали обсуждать свои дела. Алешка глазел по сторонам.

Ему было интересно. Все время чирикали и мурлыкали динамики, объявлялись всякие рейсы в дальние страны, сновали пассажиры с багажом и без багажа, с детьми и без детей. Иногда со взлетной полосы доносился мощный гул – очередной лайнер взмывал в небо. В общем, Алешке было очень интересно. Но и не прислушиваться к разговору он не мог. Хотя ничего в нем не понял.

– Предполагаю, что это та самая преступная группа, – говорил папа. – Ты непременно дай ориентировку на Дога, по сведениям агентуры, он собирается в Лондон. Необходимо, чтобы его задержали прямо в аэропорту, при нем могут быть интересные бумаги.

Майор внимательно слушал, кивал, морщил лоб, запоминая указания.

Объявили рейс на Лондон.

– Пошли, Алексей, – сказал папин майор, – полетаем немного.

Он оказался хорошим дядькой, Алешку не притеснял и не «выступал». В лондонском аэропорту Хитроу он передал Алешку в руки сотрудников Музея и растворился по своим делам в лондонском тумане. Наверное, отправился искать какого-то зубастого дога.

Мама очень беспокоилась – как там Алешка, в этой Англии, где все джентльмены уступают места женщинам и говорят только по-английски. А Лешка на этом языке знает всего два слова: «Фейсом об тейбл».

Мама время от времени бросала домашние дела – то стирку, то готовку – и взволнованно ходила по комнате, приговаривая:

– Целых две недели его ждать! Волноваться!

Но ждать и волноваться пришлось всего три дня: Алешка вернулся досрочно.

– И что ты там натворил? – спросила его мама, ахнув на пороге. – За что тебя досрочно выдворили из этой прекрасной страны?

– Да я там, – небрежно объяснил Алешка с хитрой улыбкой, – в ихнем двухпалубном автобусе одной тетке место не уступил.

– Какой тетке?

– Королеве ихней.

Наша наивная мама ужаснулась и прижала ладони к покрасневшим щекам. То ли ее огорчила Алешкина невоспитанность, то ли она расстроилась, что английской королеве приходится пользоваться двухэтажным общественным транспортом, где могут оказаться невежливые хулиганы из России.

После минутной паузы папа расхохотался первым, а когда все отсмеялись, он спросил:

– А все-таки, Алексей? Что так рано вернулся?

– А я за три дня все успел, – сказал Алешка. – Всю программу досрочно перевыполнил. К Новому году домой спешил.

Вот тут он не соврал – Новый год мы всегда встречаем вместе, в родном доме, возле зеленой елки. Да он еще, небось, и волновался – как бы без подарка не остаться.

– За ужином все расскажу, – пообещал Алешка и стал доставать из сумки свою английскую добычу.

Первым делом – красивый диплом. С Лешкиной фотографией в центре. Рядом с Шерлоком Холмсом. Великий Холмс (ну прямо как живой, но не очень похожий) сидел в любимом кресле и разгадывал очередную страшную тайну, задумчиво покуривая любимую трубку и поглаживая любимую скрипку. Алешка, в его жокейской шапочке, стоял рядом, положив детективу руку на плечо.

Снимок был очень интересный, исторический прямо. Жаль только, Лешкину мордаху на нем плохо было видно: шапочка шибко велика.

– Ну и где ты тут? – спросил папа, разглядывая фотографию.

– Не видишь, что ли? – обиделась мама и ткнула пальцем. – Вот, под шапкой. – Она пригляделась и проговорила недовольно: – А Холмс какой-то странный, не наш какой-то.

– Это подделка, – важно пояснил Алешка. – Там их полно, все время возле дома бродят.

– Двойники, – уточнил папа.

– Точно! – обрадовался Алешка. – Они там все время конкурсы этих двойников и тройников устраивают. И кто очень похож на Холмса, того могут посадить в его кресло и сфотографировать. – И добавил: – Там, в этом музее, здорово, можно все руками трогать. Даже пеструю ленту.

– Что за лента? – спросила мама. – Красивая?

– Так себе. – Алешка поморщился. – Болотная гадюка. Укус смертелен.

Мама ахнула:

– И ты ее трогал?!

– Это чучело, – успокоил ее папа.

Еще Алешку наградили игрушечной копией револьвера Шерлока Холмса, которую Леха подарил папе, и тростью доктора Ватсона, которую он зачем-то подарил мне. А маме Алешка привез блестящий камушек, который купил на обратном пути за два пенса в аэропорту Хитроу у какого-то симпатичного бродяги.

– Прямо настоящий бомж, – хвалился Алешка. – Совсем как у нас. И ругается по-русски. Без английского акцента.

Наврал, конечно. Подобрал эту стекляшку где-нибудь на Бейкер-стрит.

Мама повертела камешек в руках. Он радостно посверкал синими и алыми лучиками.

– Красивый, – сказала мама. – На алмаз похож. Я его в колечко вставлю.

– Можно взглянуть? – попросил папа.

Он отложил револьвер Шерлока Холмса, который до этого с профессиональным интересом разглядывал, и взял камешек в руки. Осмотрел, подставил под свет лампы, зачем-то провел им по ладони, хмыкнул.

– Ну что ты присматриваешься? – забеспокоилась мама. – Не тебе ведь подарили! – И она забрала у него камешек и поскорее спрятала его в свою шкатулку, где держала старые разнокалиберные пуговицы.

– Пошли скорей ужинать, – сказал Алешка. – А то я от ихней английской пищи очень проголодался.

Вообще, я заметил, что Алешка приехал из Англии какой-то не такой. Какой-то новый. Серьезный и неожиданно задумчивый. Смеется-смеется – и вдруг – задумается, нахмурится и шевелит беззвучно губами. Будто про себя деньги считает, которые ему на рынке на сдачу дали. То ли недодали, то ли лишние предложили.

За ужином он немного разошелся и стал очень красочно описывать свою поездку. Правда, не удержался от критики московских порядков:

– Опять овсянка? – поморщился над тарелкой. – Совсем как в Англии. А папе, небось, котлетку нажарила.

– Давай меняться, – согласился папа. – А то я что-то давно в Англии не был. Соскучился по английской кухне.

– Ладно, – кивнул Алешка, – меняемся. Только ты в придачу за это и мое молоко выпьешь.

– Он там к пиву привык, – сказал я.

– Ладно, хватит, – поспешила мама. – Не дразните ребенка. Он там змею голыми руками трогал. Рассказывай, Ленечка. Прямо с самого начала. Ты там с кем-нибудь познакомился?

– Ну, нас там, этих победителей, много было. Изо всяких стран.

– Из каких, например? – спросил папа.

– Например, из Европы.

– Что за страна такая? – папа едва заметно усмехнулся.

– Большая, пап. Там европейцы живут.

– Ну да, – кивнул папа. – В Англии – англичане, а в Европе – европейцы.

– И вот там одна девчонка приехала. Но она не из Европы, она из Болгарии…

– И что?

– Влюбилась в меня.

Это неудивительно. Леха у нас обаятельный. Как Буратино.

– Симпатичная? – спросил папа с интересом.

Алешка кивнул, ковыряя вилкой котлету:

– Симпатичная. Только противная.

– Это как? – удивилась и огорчилась мама. И поставила перед ним кружку кипяченого молока. Алешка тут же передвинул ее папе. – Так не бывает. Симпатичная, но противная. Это еще почему?

– По имени, – объяснил Алешка, косясь на молоко. – Ее, знаешь, как зовут? Пенка!

– Ну и что? – удивился и папа. – Очень распространенное женское имя в Болгарии. В детстве, – тут глаза у папы стали задумчивыми и немного грустными, – когда я был юным пионером, то даже переписывался с одной болгарской девочкой. Тоже пионеркой. И ее звали, как сейчас помню…

– Овсянкой? – фыркнул Алешка.

– Вовсе нет, – обиделся папа за свое пионерское детство и за болгарскую девочку. – Ее звали очень красиво – Калинка.

– А меня, – сказала мама поспешно, – ты меня Малинкой называл. Два раза.

И тут они стали вспоминать свою молодость. Как они друг друга обзывали в юные годы.

Я-то внимательно слушал – мне интересно было, а Лешка стал потихоньку клевать носом. Все-таки устал он в дороге, далеко ведь страна Англия, даже дальше, чем страна Европа. И еще я подумал: что-то хитрит Алешка, зубы нам заговаривает. И не случайно он ничего нам пока не рассказал. Рассеял, как говорится, наше внимание. Отвлек его совсем в другую сторону.

– Калинка-малинка, – пробормотал Алешка над растерзанной котлетой. – Пенка. Овсянка. А у нас тоже, в нашей России, есть у девочек странные имена. Астя, например…

Мама приподняла его голову, чмокнула в лоб и сказала:

– Идите почивать, сэр.

Да, странный он какой-то вернулся. Что-то Алешка опять задумал…

Наутро мы снова собрались в нашей любимой комнате – на кухне.

Правда, мама сразу предупредила, чтобы мы не засиживались – она начинает подготовку новогоднего стола.

– Поели – и кыш! Только пусть Ленечка немного расскажет нам про Англию.

Алешка не стал ломаться.

– Англия, – начал он серьезно, – это такая страна. А Лондон – это…

– Такой город, – продолжил папа.

– Да, – удивился Алешка. – Откуда ты знаешь?

– По телевизору говорили. Два раза. Выучил.

– Не мешай, – сказала мама. – Продолжай, сыночек.

– Лондон, – продолжил Алешка, – он очень туманный. Но это не страшно – там везде фонари светят. По улицам ходят люди – леди и джентльмены. И все, между прочим, прекрасно говорят по-английски.

– Это все? – спросил папа. – Не густо. А как памятные места?

– У! Класс! Сначала нас всех поздравили, покормили английской кухней и повезли по памятным местам. Где Шерлок Холмс воевал. По порядку. Сначала по первой повести. «Знак четырех» называется.

– Очень интересно, – обрадовался папа. – И как же пролегал ваш путь?

– У! Прямо по книге! Сначала мы поехали к театру «Лицеум», прямо к третьей колонне. А потом прямо по Рочестер-роуд, по Винсент-сквер, по Воксхолл-бридж-роуд…

Папа вытаращил глаза. Я тоже обалдел. Алешка безошибочно произносил трудные английские названия и ни разу не сбился. Вот это память! Будто специально выучил.

А мама изо всех сил им гордилась.

– … Ну, потом – через Пемзу… Темзу. Это у них главная река. Как у нас Волга. Только покороче. Там в ней очень красиво отражались зажженные фонари…

– Утром? – уточнил папа. – Среди бела дня?

– Ну и что! – удивился Алешка. – Там же он, этот Лондон, такой туманный! Слушай дальше. Едем по Уолдсуэрт-роуд… – Опять без запинки. – Стокуэлл-плейс…

Папа тихонько встал, вышел и вернулся со знакомой книгой в руках. На ее обложке – лупа, зонтик, револьвер.

Папа остановился у Алешки за спиной, нашел нужную страницу и стал внимательно следить за Алешкиным рассказом.

– … А тут, мам, такой запутанный лабиринт узких, извилистых улиц – просто ужас. Мы даже чуть не заблудились.

Папа продолжил, водя пальцем по строкам:

– «Один из самых мрачных и подозрительных районов Лондона…»

– Точно! – Алешка даже подскочил: – Ты тоже там был? На этой… Коулд-харбор-лейн?

– Ну-ну, – подтолкнул его папа. – А дальше?

– На другой день нас повезли в эту… в Боскомскую долину.

– «Тайна Боскомской долины», – подсказал папа.

– Вот именно… Ну, сели в поезд, на Паддингтонском вокзале и поехали на самый Запад Англии. Вагончик такой клевый. Мягкие диванчики, сеточки для багажа, свежие газеты. За окном всякие ихние английские пейзажи… Едем, едем…

– И долго ехали? – папа опять заглянул в книгу.

– Почти пять часов. Через всю Англию, с самого Востока на самый Запад. Миновали прелестную Страудскую долину и широкий сверкающий Северн…

– А это что? – спросил папа. И улыбнулся.

– Офис такой. Стекло и пластик.

– Да? – У папы брови поднялись чуть ли не до макушки. – Надо же! А я, темный человек, всегда думал, что это река. Ну-ну, дальше.

– … И очутились мы в милом маленьком городке Россе. В гостинице Хирфорд Армз нам были оставлены комнаты.

– Ну, понятно, – усмехнулся папа. – Там вы пообедали английской кухней и переночевали в английских постелях. А утром пошли к Боскомскому омуту. «Это небольшое озеро, образованное разлившимся ручьем, который протекает по Боскомской долине». Тайну которой блестяще раскрыл Шерлок Холмс.

Алешка молча кивнул. И даже опять похвалил папу за хорошее знание истории и географии Англии.

– Ну, а потом, – небрежно завершил свой рассказ Алешка, – смотались в Девоншир. Графство такое. Там знаменитые болота, где бегала собака Баскервилей. Нам ее показали, она там в вольере сидит. Лает. И сэра Генри показали…

– Он тоже в вольере сидит? – спросил папа с интересом. – Лает?

– Нет. Он молча сидит в Баскервиль-холле. – Алешка сделал вид, что страшно устал. И от своего путешествия в Англию, и от своего впечатляющего рассказа. – Ну, потом вернулись в туманный Лондон. По Пем… по Темзе поплавали. Видали там лодку. А в ней трое джентльменов сидели, не считая собаки.

– Все? – спросил папа строгим голосом. – Или что-нибудь еще наврешь?

– Ничего он не наврал! – возмутилась мама. – Так красиво все рассказал! Особенно про прелестную Боскомскую долину. И про сэра Генри. Мне его даже жалко стало. Как он там в вольере сидит. И лает, бедный.

– Рассказал красиво, – согласился папа и положил на стол книгу «Записки о Шерлоке Холмсе». – И память у него прекрасная. Даже Коулд-харбор-лейн наизусть выучил, без запинки назвал. – Папа помолчал и спросил тоном следователя: – Признавайтесь, сэр Оболенский! Нам все известно!

Алешка рассмеялся. А мама сердито взглянула на папу. Но он ее не послушался и спросил:

– Ты был в Англии? Или нет?

Алешка нахмурился.

– Был… Но недолго. Дела срочные появились.

– Удрал? Почему?

– Щаз! – Алешка сбегал в нашу комнату и принес листок бумаги. – Вот! Смотри!

Это было то самое письмо, в котором девочка Астя отчаянно просила помощи у дяденьки Шерлока Холмса.

Вот какое получилось дело. В этом музее есть целая группа сотрудников, которая отвечает на письма, адресованные Шерлоку Холмсу. Обращаются к нему до сих пор за помощью, за советом. Сообщают о всяких загадочных происшествиях и нераскрытых преступлениях и просят помочь в их раскрытии. В этой группе работают литераторы и сотрудники полиции. И в некоторых случаях они принимают меры к расследованию.

Алешка сам, в свое время, обращался туда за советом. И получил его.

И вот, когда победителей конкурса знакомили с этой корреспонденцией, Алешка обратил внимание на отчаянное письмо российской девочки Асти. А он у нас так устроен, что не может пройти мимо человека, попавшего в беду. И Лешка сразу же забыл обо всех поездках и экскурсиях. Он хотел как можно скорее вернуться в Москву, найти эту смешную деревню Шнурки и разобраться по полной программе со всеми «преведеньями», которые пугают беззащитную девочку и ее старенького деда.

Такой вот он у нас… Ну и чтобы не огорчать родителей, наболтал про свои поездки по веселой Англии и туманному Лондону. Благо, что книги про Холмса он знал наизусть. Даже названия всяких харбор, лейн и плейс. Не говоря уже о стритах.

Когда Алешка нам все это объяснил, мама еще больше им загордилась.

– Правильно, Ленька, – сказала она. – Ты поступил как настоящий джентльмен. Нужно помочь даме. А в Англию еще сто раз съездишь.

Алешка обрадовался этой поддержке и тут же загрузил папу: а где эти самые Шнурки и на каком трамвае туда ехать?

Папа усмехнулся, посмотрел карту, полистал свои справочники и объявил:

– Нету на свете никаких Шнурков. Нигде.

– Как это нету? – возмутился Алешка. – Русским языком написано.

Папа вздохнул:

– Русским-то русским… Да уж больно по-турецки. «Памаги… Па паталку… Преведенья… Дедушька». Могла эта Астя и Шнурки также написать. Может, это вовсе и не Шнурки, а по ее орфографии какие-нибудь Лапти. Кстати, что за имя такое? Астя! Настя? Ася? Тася?

– Разберусь, – пообещал Алешка.

А я и не сомневаюсь. Разберется. Найдет эти Шнурки или Лапти, разыщет эту Асю или Тасю. Наведет порядок на чердаке. И опять какой-нибудь приз получит. От имени привидений, домовых и леших. И они его пригласят на свой ночной шабаш. Или как там его – разгуляй какой-нибудь.

Да, а Шнурки эти нашлись. После Нового года.

Глава II
Дед Мороз босиком

Первого января, после встречи Нового года, наша сонная мама мыла на кухне праздничную посуду, а наш сонный папа ей помогал – читал газету. А их сонные дети прислушивались за дверью. Всегда полезно заранее знать, что замышляют родители.

– Как они мне надоели! – сказала мама.

– Кто? – спросил папа. – Тарелки? Или чашки?

– Наши дети.

– А давай заведем их в дремучий лес и там оставим.

– Не выйдет, – вздохнула мама. – Они, как Мальчик-с-пальчик, будут бросать по дороге обертки от сникерсов. И голодать не будут, и не заблудятся.

Алешка тихонько хихикнул в кулак. Все ясно – родители советуются, как нам получше провести каникулы, чтобы с нами было поменьше хлопот.

– Ну, тогда давай их куда-нибудь отправим подальше, – предложил папа. – Отдадим их кому-нибудь на время. Поживем без них, соскучимся. И когда они вернутся, мы будем им рады. И снова их полюбим.

– Не знаю, – опять вздохнула мама и завернула кран. – Мы можем привыкнуть к спокойной жизни. К свободе и независимости.

– Ну и что? Разве плохо?

– Они вернутся, а мы их на порог не пустим.

– Оно бы неплохо, – вздохнул папа. – Но ведь они тогда в окно влезут. А впрочем…

Но тут его дети… ну, не в окошко влезли, конечно. Нормально в кухонную дверь вошли. Я в трусах, Алешка в пижаме.

И он тут же нырнул в холодильник. Вместе с пижамой. Одна попа в кухню торчала.

– Я, мам, – сказал Леха в кастрюлю с салатом, – так плохо спал, что даже хорошо проголодался.

У Лешки всегда так: из плохого получается хорошее. «Я, Дим, так плохо природоведение выучил, что хорошо два урока прогулял».

– У! – обрадовался Алешка где-то в глубине холодильника. – Сколько мы еще вчера не доели! – И вытащил судок со студнем.

– Помыть бы надо, – подсказала мама.

– Студень? – удивился Алешка. – С мылом? Он испачкался?

– Руки, – сказала мама. – И лицо.

– И зубы, – добавил папа. И похвалился: – Я вот всегда новый день начинаю умыванием.

– Ты новый день начинаешь курением, – сердито уточнила мама.

Папа спрятался за газету, а Лешка сказал:

– А я зубы никогда не мою, – и пошел в ванную.

А я бы не зубы, а студень помыл. И салат тоже. Потому что вчера, в новогоднюю полночь, Алешка ахнул прямо над столом хлопушку с конфетти. И разукрасил всю, как он выразился, «вкуснятину». Попробуйте из салата или из холодца кружочки конфетти выловить…

В ванной вовсю зашумела вода. Алешка там мочит кончики пальцев, зубную щетку и немного свое полотенце. По-моему, эта его утренняя хитрость никого не обманывает. Кроме нашей наивной мамы.

Когда Алешка вернулся на кухню и уселся за стол, она ему заулыбалась:

– Вот видишь, Алексей! Какой ты сразу хорошенький стал. Свеженький, румяный. Глазки блестят…

– … Зубки щелкают, – продолжил папа. И, отложив газету, добавил: – У нас есть новость.

Мы насторожились. И спросили с опаской:

– Хорошая?

– Для нас с мамой очень хорошая, – сказал папа. – Мы решили выгнать вас из дома.

– Клево! – обрадовался Алешка. – На мороз?

– На зимнюю реку. И в дремучий лес заодно.

– Ну, отец, – испугалась мама, – это уж слишком.

– В самый раз, – папа многократно сложил газету и сунул ее в помойное ведро. – К Митьку поедете? На все каникулы.

Алешка аж подскочил от радости. А я чуть от радости не подавился.

Тут надо кое-что объяснить. Иначе вы потом ничего не поймете.

Митёк – это писатель Лосев, очень хороший, веселый и добрый человек. Он живет в своем доме на берегу реки и на краю леса. Летом мы все вместе пожили у него и натворили там под Алешкиным руководством несколько приключений. Клад нашли, заложника освободили, разгромили флотилию речной шпаны, банду жуликов повязали.

Впрочем, подробно об этом я уже рассказывал, если вы помните, но несколько деталей, необходимых для этого рассказа, я здесь приведу.

Митёк писал хорошие книги о милиции, ухаживал за своими пчелами и увлекался изготовлением макетов стрелкового оружия военных лет. У него в кабинете из этого оружия целая коллекция образовалась. Такая красота!

Правда, это оружие не совсем настоящее. Не очень боевое. Нет, на вид его от настоящего не отличишь, но стреляют все его пистолеты, автоматы и пулеметы безобидными охотничьими капсюлями: грохот, пламя из ствола, пороховая гарь, но совершенно безопасно. И гранаты он делал совсем как настоящие, но тоже безобидные. Корпус у них был не стальной, а картонный, а внутри – обыкновенная петарда. Алешка от этого оружия просто млел. Особенно от большого советского автомата времен Отечественной войны, с круглым магазином и деревянным прикладом. «ППШ» он называется. А по-фронтовому «папаша».

Вообще, в доме Митька было много интересного. И вот теперь оказалось, что Митёк должен уехать на недельку в Москву: его пригласили на конкурс «Лучшая книга о работниках милиции».

– Поживете в его доме, – сказал нам папа, – поохраняете его…

– Боюсь, они его так поохраняют, что Митьку потом негде жить будет, – сказала мама.

– Фиг с ним, – по-мальчишески легкомысленно отмахнулся папа. – Митёк победит на конкурсе, получит премию и построит себе новый дом. Лучше прежнего.

Слышал бы это Митёк!

– Так, – сказал папа, – собирайтесь, лыжи не забудьте. – И он пошел в кабинет звонить писателю Митьку в его заснеженный дом.

– Ну что? – спросила мама, когда папа вернулся. – Он обрадовался?

– Очень обрадовался. Так обрадовался, что все свое оружие запер в сейф.

– И гранаты? – расстроился Алешка.

– Гранаты в первую очередь, – сказал папа. – Вы готовы?

Мы молча показали ему лыжи, которые притащили с лоджии.

– А ботинки лыжные? – спросил папа.

– Они на антресолях, – вспомнила, подумав, мама. – В самом дальнем углу.

Полдня мы с Алешкой снимали вещи с антресолей. А папа при этом приговаривал:

– Это на помойку. Это тоже. Это тем более.

А мама в ответ приговаривала, не соглашаясь:

– Это нам еще пригодится. Это мне очень нужно. Без этого мне жизнь не мила. А вот это я полгода искала.

Примерно так.

Папа отфутболивает к стене старый чайник без носика, но с ручкой:

– На помойку, я проверю!

– Ты что! – ужасается мама. – Я его на дачу заберу. Из него очень удобно резеду поливать.

Никакая резеда у мамы на даче не растет, одни одуванчики, но помечтать-то она может!

Папа раскрывает старый чемодан. Чайник без ручки, зато чемодан с ручкой. И с замками, которые не запираются.

– На помойку!

– Ты что, отец! – ужасается мама. – Я в него что-нибудь сложу, пусть себе лежит спокойно.

– Ты в него чайник спрячь, – советует папа. – Чтобы не убежал.

И тут папа вытаскивает за ухо громадного розового медведя, похожего на бегемота. Но с кошачьей мордой.

Мама чуть не падает в обморок:

– Ты что! Эту собаку нам Ивановские подарили. Ее нельзя выбрасывать. Они обидятся!

– Они не узнают, – успокоил ее Алешка.

– Узнают, – возразила мама. – Они на работу каждое утро мимо нашей помойки ходят.

– А мы на чужую помойку отнесем, – пообещал Алешка.

– Не верь ему, – предупредил папа. – Он этого носорога Ивановским под дверь положит.

Алешка усмехнулся, но спорить не стал.

Короче говоря, ничего мы на помойку не отнесли – все уложили обратно на антресоли. А лыжных ботинок там не оказалось.

– Они в стенном шкафу, – вспомнила, подумав, мама. – На самой верхней полке.

– Я туда не полезу, – сразу же сказал папа. – Мне эти ботинки не нужны.

В общем, шкаф мы тоже разобрали, но и в нем ботинок не оказалось.

– Куда же они делись? – всерьез задумалась мама. И повернулась к папе: – Наверное, где-нибудь в твоем кабинете. Надо поискать.

– Нет уж! – возразил папа. – Мне еще там жить и работать.

– Иногда, – кивнул Алешка.

– Что – иногда? – не понял папа.

– Иногда там жить и иногда там работать.

Мама засмеялась:

– Он прав, отец. Ты и работаешь, и живешь в основном на работе.

Папа решительно снял трубку и набрал номер Митька:

– Писатель, у тебя лыжи есть? Тогда – все, завтра встречай. С медом и песнями. – Папа положил трубку: – У него этих лыж – целый сарай. Только все разные и поломанные. Обойдетесь.

На следующий день ясным морозным утром мы забрались в папин «джип», который он взял на работе, и отправились к писателю Митьку, на берег замерзшей реки, на край зимнего леса.

Потом, когда через неделю мы вернулись домой, я вспомнил этот день и обиделся на него. Он тогда весь сиял. В синем небе полыхало красное солнце, сверкал снег на ветках деревьев, за машинами на шоссе порошилась снежная пыль и вились белые дымки выхлопа. А ведь по сути – в этот день должны были сверкать грозные молнии и грохотать раскатистый гром. Или, по крайней мере, закружилась бы злая пурга. Чтобы предупредить нас: сидели бы вы, ребята, дома. В тепле и уюте, в безопасности. Под маминым крылышком и папиным крылом. Снимали бы с елки золотые мандарины, смотрели бы телевизор с новогодними программами или читали, забравшись с ногами на тахту, интересные книги про приключения и опасности.

Нет, вам эти опасности и приключения нужны, оказывается, в жизни. Вдали от родного дома. В зимнюю стужу. В черную ночь…

Ну, так вам и надо!

Ехали мы довольно весело, но долго. Дорога была сложная – узкая и скользкая, да и в общем-то дальняя.

Зато чем дальше мы отъезжали от Москвы, тем чище становилось над нами небо, и снег по обочинам уже сиял белизной и меньше становилось машин на шоссе.

Я сидел впереди, рядом с папой, а мама с Алешкой – на заднем сиденье. Они все время хихикали, – видимо, Алешка рассказывал маме о каких-то своих приключениях в Англии.

Так оно потом и оказалось. А папа после так и сказал:

– Эх, Леха, если бы я в дороге прислушался к твоей болтовне!

Но папа не прислушивался. Он был весь поглощен дорогой. Но только мне показалось странным, что он все чаще посматривает в зеркальце заднего вида. А потом вдруг свернул на обочину, остановился и посмотрел вслед обогнавшей нас серенькой «девятке».

– Я выйду, покурю, – сказал папа. – По сигаретке соскучился.

– И я, – сказал Алешка.

Мама ужаснулась – она подумала, что за три дня в Англии Алешка приучился курить, пить пиво и играть в гольф. Она его так и спросила.

– Нет, – ответил Алешка, распахивая дверцу. – Я только научился там королевам место уступать.

Мама успокоилась и начала, как обычно, подкрашивать глаза и губы. Она очень рассчитывала, что Митёк Лосев встретит ее красивым комплиментом.

Мы с Алешкой дышали свежим воздухом на обочине, а папа зачем-то достал мобильник и набрал номер.

Мы, конечно, навострили ушки.

– Саша? – сказал папа. – Пробей-ка мне по-быстрому один номерок. Да. «Девятка», московская, «Женя, пять-ноль-пять, Маша, Толя». Спасибо, жду. – И папа сунул мобильник в карман. – Ну что, лыжники без лыж, едем дальше?