Текст книги "От рядового до полковника"

На следующий день мне с трудом, через знакомство с начальником станции, достали билет на проходящий поезд до Москвы. Из Москвы я приехал в Калинин 22-го января, сразу стал искать академию. Дежурному на КПП объяснил цель прибытия, он позвонил. Вскоре на КПП вышел офицер из учебного отдела академии с заветной программой в руках. Мы с ним переговорили по существу вопроса, и я уехал в Москву с добытым «золотым руном». 25-го января вернулся в Томск.

Февраль и март прошли в напряжённой работе по подготовке к выезду на полигон, в ту же Телембу. В начале апреля мы выехали и 9-го прибыли на место. Поскольку я уже подробно описывал порядок работы на полигоне во время первого своего заезда, то повторяться не стану. Всё шло так же, только я уже участвовал в другом качестве (командира батареи); кнопку «Пуск» нажимал другой человек, офицер наведения Климчук; холодно было спать в палатках; на окрестных сопках ещё не было прежних даров природы. Полком командовал сменивший полковника Пищалёва честолюбивый майор Демидов. Успешно выполнив боевую задачу, дивизион вернулся в Томск 28-го апреля. Из путевых зарисовок отмечу лишь одну. Невероятно красивы были восточносибирские сопки, раскрашенные в розовые тона цветущими рододендронами. Местное население называет их багульником. Багульник там, действительно есть, растёт на болотах. Но это совсем другое растение.

А уже через месяц, 27-го мая, мы вдвоём с Виталием Липатовым выехали в Новосибирск, пытать удачи на вступительных экзаменах в академию. Дело в том, что в этот раз экзамены от кандидатов, служивших в Сибири, принимала выездная комиссия, состоявшая из преподавателей Калининской академии.

Удача оказалась на нашей стороне, мы оба успешно сдали экзамены и были зачислены в слушатели Военной командной академии ПВО имени маршала Советского Союза Жукова Г. К. Мы с Виталием поспешили на вокзал и – в Томск, обрадовать изнемогающих в тревожном ожидании наших боевых подруг.

Служба в дивизионе продолжалась до середины августа. А далее – распродали и просто оставили кое-что из вещей, остальное загрузили в контейнер, и я повёз его в Томск на станцию. Когда крановщик снял контейнер с машины на землю, я поинтересовался – когда его отправят. Этот «мастер своего дела», ни слова не говоря, многозначительно посмотрел на меня. Я понял, достал из кармана пятёрку (на бутылку в самый раз). Тут же контейнер был снова подцеплен к крану и поставлен в открытый грузовой вагон, к крановщику вернулась речь:

– Уйдёт с ближайшим составом.

14-го августа мы выехали поездом в Москву. Прощай, 393-й томский полк. Прощайте, друзья-сослуживцы. Жизнь ещё сведёт меня с некоторыми из вас.

Академия

17-го августа 1976 года мы прибыли в Калинин. Сначала устроились в общежитии академии, предназначенном для слушателей-заочников, которых в это время не было. Академия имела три общежития для слушателей очного обучения, но первокурсникам там ничего не светило. Нужно было искать квартиру самостоятельно, чем мы и занялись незамедлительно. Нашли в Затверечье, в частном секторе, заселённом деревянными домами с небольшими приусадебными участками. Хозяева, пожилые Иван Дмитриевич и тётя Настя Зайцевы, сдали нам 18-метровую комнату за приемлемую плату. Недели через две пришёл контейнер с нашим имуществом, вопрос с устройством был решён.

Военная командная академия ПВО им. Жукова Г. К. – кузница офицеров с высшим военным образованием, обладатель её диплома мог продвигаться по служебной лестнице вплоть до заместителя командующего армией ПВО.

Академия располагала всей необходимой учебно-материальной базой для качественного обеспечения учебного процесса:

– учебные корпуса с аудиториями и классами, оборудованными современной (по тем меркам) оргтехникой;

– командные пункты зенитной ракетной бригады, дивизии ПВО, армии ПВО, оснащённые средствами автоматизации управления боевыми действиями;

– вычислительный центр – большой зал, уставленный шкафами цифровой вычислительной машины «Минск» и рабочими местами программистов;

– парк боевой техники, где были развёрнуты все образцы техники зенитных ракетных и радиотехнических войск, станции постановки помех, боевые самолёты разных типов, включая высокоскоростной всевысотный истребитель МиГ-25 (иностранцы называли его «летающим паровозом» из-за внушительных габаритов). Парк находился на окраине города. Технику обслуживал специальный полк обеспечения учебного процесса.

Начальником академии был маршал авиации Зимин Георгий Васильевич, Герой Советского Союза, бывший военный лётчик. У него за городом был особняк, окружённый большим участком леса, огороженный забором. Однажды весной нас, первокурсников, привезли в это поместье и «попросили» очистить лес от мусора, сухих сучьев, прошлогодней листвы, но при этом ни в коем случае не рвать ландыши. Работа, конечно, не трудная, но кое-кто взроптал втихомолку: «Мы же всё-таки не солдаты, чтобы на „барина“ пахать».

Начальником нашего 3-го факультета был генерал-лейтенант Мащенко Иван Дмитриевич. В этом человеке гармонично сочетались функции требовательного начальника и умного, заботливого воспитателя. Его и побаивались, и уважали. Лет через пять-шесть после окончания академии мы встретились с ним в Ашулуке. Он привёз туда группу слушателей для ознакомления с организацией и практикой проведения тактических учений с боевой стрельбой на полигоне. Мы с моим однокашником Михаилом Жижкой пригласили Ивана Дмитриевича на вечер к себе домой, в нашу квартиру. Хорошая это была встреча. Тем более, что наш бывший наставник выразил удовлетворение своими выпускниками, предварительно справившись о нашей работе у начальника полигона.

Начальником курса был полковник Мороз (регулярно – красный нос). Хоть и был он при нас вроде «няньки», но предпочитал целыми днями просиживать в своём кабинете. Нет, я не хочу сказать, что он бездельничал, но пагубное пристрастие отнимало его силы, лишая возможности исполнять свои обязанности в полной мере.

Старшиной курса был назначен один из слушателей – майор Слава Громов. По окончании нашей академии он был направлен в Академию Советской Армии, готовившую специалистов для работы в дипломатической сфере. С ним я встретился, когда служил в Генеральном штабе. Он пришёл ко мне на инструктаж перед отъездом в одну из бывших республик Югославии, будучи назначенным на должность военного атташе.

Основу преподавательского состава академии составляли профессионалы высокого класса, с учёными степенями, высокими званиями и прочими заслугами.

Чего стоил один лишь Марк Степанович Любушкин, начальник кафедры высшей математики, генерал-майор. Главной своей задачей считал изобретать некие головоломные шедевры в области военно-прикладной математики и втюхивать их в наши головы. Если смысл его теоретических выдумок ещё как-то можно было понять, то доказать – что он от нас ревниво требовал, словно Отелло от Дездемоны – нам было не по силам. В паре с ним работала вольнонаёмная Анна Багратовна Восканян. Она, в большей степени, специализировалась в области основ высшей математики. По уровню требовательности она не уступала своему «патрону», но в классической высшей математике я вполне преуспел, получил «отлично» на экзамене. А вот Степаныч удостоил трояком за неспособность доказать одно из его детищ. Этот математический тандем получил название «с Марк Степанычем вдвоём мы фигню преподаём».

Другим оригиналом был преподаватель по логистике (материально-техническому обеспечению боевых действий) полковник Сушилин. Огромного роста и веса, ветеран войны, служивший в разведке. Он иногда рассказывал нам некоторые случаи из своей военной биографии. Вот один из них:

– Я лежал с застрявшей в моём боку неразорвавшейся миной, когда увидел приближающихся немцев. Их было двенадцать. Одиннадцать я убил, а одного приволок к своим в качестве языка. Врачи были шокированы, как я всё это сделал, с миной в боку, и ещё живой.

Наши предшественники говорили, что раньше он во время занятий демонстрировал своё мастерство метанием ножа в классную доску, отойдя к противоположной стене класса.

Тактику действий сухопутных войск преподавал подполковник по кличке «Должен», с ударением на последнем слоге (фамилию не помню). Он говорил так:

– Прежде, чем начать бой, командир должен (ударение на «е») понять (ударение на «о»), какой противник перед ним и т. д.

На его занятиях мы на картах разрабатывали планы боевых действий полков и дивизий сухопутных войск. Он подходил к кому-нибудь, смотрел на карту и горестно восклицал:

– Ну, куда Вы завели танковый полк, там же болото, Вы утопили полк.

Одним из преподавателей по ракетно-стрелковой подготовке был полковник Зур. Воспоминание о нём не связано с учёбой. Мы встретились в Ашулуке, куда он был прикомандирован на полгода в составе большой группы преподавателей для обучения ливийцев. Большой любитель рыбалки, он однажды попросил меня сводить его на реку, порыбачить. Мы с ним пошли на реку Ашулук, ловили судаков на донки. Судаков мы поймали, да вдобавок я поймал сильную простуду на холодном майском ветру. Придя домой, лёг в постель, с кашлем и температурой. Наташа решила поставить мне банки, налила в кружку спирта и приступила к действию. Когда чиркнула спичку для «активации» очередной банки, кусочек горящей серы отлетел прямо в банку, и спирт вспыхнул. Наша «знахарка» не растерялась и понесла кружку с горящим спиртом на кухню. И тут я услышал вопль, несомненно требующий моего вмешательства. Слетев с кровати, бегу на кухню и вижу прозрачное спиртовое пламя на стекле кухонной двери и на полу. Сделал глупость, первой пришедшую в голову, начал прихлопывать очаги огня голыми руками. В результате спирт начал гореть уже на моих руках. Только тогда догадался гасить и руки и пол, накрывая огонь какой-то попавшейся под руку тряпкой. Оказалось, что Наталья, открывая кухонную застеклённую дверь, прислонила к ней кружку, спирт выплеснулся, и пламя стало растекаться по стеклу. Вот тут уже кружка была брошена, и потребовалась помощь. На следующее утро я прибыл на службу с обмотанными бинтом руками. «Сердобольные» поляки, находившиеся на полигоне, дали мне заживляющую мазь. Шрамы на руках оставались годами.

Была ли трудной учёба в академии? Да, была.

Важнейшей целью обучения было развитие мыслительных способностей слушателей: «Вам не нужно зазубривать всё, что вы здесь узнаете. Если у вас в памяти нет готового ответа на вопрос, возникший в той или иной ситуации, вы должны знать, где его быстро найти». Для подготовки к каждому семинарскому занятию мы должны были самостоятельно перелопатить горы дополнительной литературы, как раз для того, чтобы знать, где какие ответы искать в дальнейшем.

Основное внимание уделялось тактической, ракетно-стрелковой, технической подготовке. Вырабатывались практические навыки работы в роли различных лиц боевых расчётов (вплоть до командира дивизии) в процессе тренировок на командных пунктах. Мы отработали множество карт по различным темам. На каждую карту наносишь огромное количество информации цветными карандашами или фломастерами.

Наряду с основными учебными дисциплинами нам преподавали аэродинамику, эргономику, военную топографию, основы программирования, теорию вероятностей, гуманитарные науки: философию, политэкономию, научный коммунизм.

Что касается программирования, то в ЦВМ «Минск» использовался «Алгол». Мы составляли программы для ЦВМ, сначала для каких-либо простых вычислений, а затем и весьма сложных. Составленный алгоритм отдавали женщинам в вычислительный центр, а они набивали наши «труды» на перфоленту, запускали в машину и выдавали нам результаты расчётов. Для своего диплома я разрабатывал программу расчёта огневых возможностей зенитной ракетной бригады, а конкретно – математического ожидания (МОЖ) числа уничтожаемых целей конкретной бригадой в составе 12 дивизионов, дислоцированной на конкретной местности (у меня был Кольский полуостров), в случае налёта большого количества воздушных целей. Если вы ничего не поняли, то и не ломайте голову. Расчёты этого самого МОЖ, проведенные двумя способами – по моей программе на ЦВМ и вручную – совпали.

Аналогичная ситуация с теорией вероятностей. Попробуйте формулу с тройным интегралом растащить на конкретные многочисленные составляющие сначала в буквенном, а затем в цифровом выражении и, наконец, перейти к расчётам результата с помощью обычной математики. Например, рассчитать вероятность поражения цели одной ракетой. Более десятка различных факторов со своими коэффициентами нужно подсунуть под упомянутый тройной интеграл.

Пример из области эргономики. У всех шкафов в аппаратных кабинах самый нижний блок является блоком питания. Преподаватель спрашивает: «Почему на этом блоке устанавливается массивный, прочный выключатель?». И сам же отвечает: «Потому что солдат, ленясь наклониться, включает его сапогом».

Практику по военной топографии мы проходили в полевых условиях, разбивая в лесу за городом, недалеко от Волги, палаточный лагерь, и проводя в нём несколько дней. Прибыв на место, мы поставили палатки и начали устраиваться в них. В это время началась гроза, пошёл дождь. Я заправлял свою кровать, и вдруг раздался мощный короткий треск, вынудивший невольно пригнуться. Оказалось, что молния расщепила берёзу метрах в десяти от нашей палатки.

На этих занятиях мы учились находить существующие триангуляционные пункты на местности и с помощью нанесённой на них информации, пользуясь геодезическими приборами, определять точные географические координаты любой точки на местности. Эти знания и навыки необходимы для обязательной топопривязки какого-либо военного объекта, например, радиолокационной станции. В последний день лагерной жизни мы вышли на Волгу порыбачить. Понемножку ловилась чехонь, подлещик. Вдруг видим, как наш товарищ Гена Дементьев тянет что-то приличное. Тянул, тянул – да как рванёт вверх на берег, бросив удочку, с округлившимися глазами и криком: «Змея!». Я был ближе всех от него, вижу эту извивающуюся «змею» и быстро сообразил, что это угорь, хотя и сам никогда его живьём не видел. К вечеру мы лагерь свернули и возвратились в город. Угря удачливый рыбак увёз домой. На следующий день, прибыв на занятия, мы не увидели Гену за своим столом. Командир нашего учебного отделения Володя Землянский спросил:

– А где Дементьев?

Ему ответили:

– Угря допивает.

В тот день Гена так и не появился на занятиях.

Большое внимание уделялось физической подготовке слушателей. Занятия в спортзале, на открытой площадке, кроссы. Зимой по воскресеньям часто устраивали лыжные кроссы на 10 километров за городом, на лыжной базе академии. Я вытягивал на 3-й разряд.

Ежегодно 7 ноября парадные коробки академии с темпом 120 шагов в минуту шлифовали асфальт на центральной площади города под одобрительные взгляды горожан.

Раза два выезжали на сельхозработы, убирали чахлую картошку.

В марте 79-го, на выпускном курсе меня и ещё двух человек отправили на три недели на стажировку в Северодвинск. Стажировались при штабе зенитной ракетной бригады, помогали местным офицерам разрабатывать документы для проведения учений. Побывали в одном из дивизионов бригады на берегу моря, недалеко от места впадения Северной Двины. Половили сига из лунок при толщине льда метра полтора, попросив удочки у местных рыбаков.

В выходной день поехали в Архангельск, а оттуда в Малые Корелы, посмотрели шедевры музея деревянного зодчества.

В Калинин вернулись 24 марта, накануне дня моего рождения.

Чему и как меня учили в академии, я слегка «засветил». Далее поговорим о нашем житье-бытье в эти три года.

В доме Зайцевых мы прожили один год. С ними сложились хорошие отношения. Оба они были пенсионерами. Семейный бюджет неплохо пополняли продажей на рынке помидорной рассады, которую в большом количестве выращивали весной в парниках на придомовом земельном участке. Дмитрич частенько по субботам выпрашивал у супруги рубль тридцать «на бутылочку сухенького, на после баньки» (привожу дословно) и после коротких дебатов добивался положительного решения.

Отопление в доме было печное. Академия из своего лимита выделяла слушателям, снимающим квартиры, полторы тонны каменного угля за небольшую плату и предоставляла машину для его доставки. Переговорив с хозяевами, я привёз уголь к дому и помог перевезти на угольный склад. Хозяйский сын Слава, работавший на железной дороге, привёз машину старых шпал. А пилить эти пропитанные креозотом и мазутом шпалы пришлось нам с дедом двухручной «дружбой».

Наташе удалось быстро устроиться на работу в сберкассу. Шестилетнюю Марину мы оставляли на день одну на попечение хозяев.

В один из дней, ещё до начала занятий в академии, мы прогуливались по берегу Волги, к памятнику Афанасию Никитину. Я торжественно утопил в реке пачку «Беломора» с остатком папирос, которые курил уже много лет. Моей выдержки хватило на один год. Немаловажную роль в этом сыграло то, что в кулуарах (читай – в курилках) обсуждалось много интересных вопросов, а хотелось же быть в курсе всего.

В этот первый год в области было катастрофическое положение с картошкой – и урожай плохой, и ранний мороз усугубил ситуацию. В магазинах выстраивались огромные очереди, когда она появлялась. И всё-таки Наташе удалось купить ведер шесть мелкой картохи и с помощью Дмитрича перевезти домой на его тележке. Хранили её в хозяйском подполе, кушали экономно, вызывая тем самым подозрение у тёти Насти: уж не её ли картошку жильцы подворовывают. Это лишь один эпизод на продовольственную тему. А вообще добыча продовольствия в Калинине все три года была для нас насущной проблемой. У моего одногруппника Вити Шилина был «Запорожец», ставший «палочкой-выручалочкой» в этом деле. На нём мы, собравшись втроём или вчетвером, периодически (в основном, после получки) ездили в богатый Зеленоград и затоваривались впрок мясом, колбасой, апельсинами.

Неподалёку от нас, также на частных квартирах, проживали наши однокурсники: Липатовы, Шилины, Солодовниковы. Иногда мы, собравшись вместе, весело отмечали праздники.

Мы с Мариной увлеклись коллекционированием почтовых марок, Наташа на свою премию купила альбом для них. Я постоянно отслеживал появление новых наборов в киосках и покупал всё подряд.

Однажды весной Наташа, возвращаясь вечером с работы, увидела на крыльце маленькие мокрые следы. Войдя в дом, обнаружила нашу Маришку мокрой с головы до пят. «Следствие» установило, что, играя с подружкой, Марина свалилась в глубокую придорожную канаву, наполненную ледяной талой водой. Опасения за её здоровье были серьёзные, но, к счастью, всё обошлось.

С наступлением лета мы с Мариной стали ходить на реку Тверцу купаться. Наташа утверждает, что она в этом не участвовала. Зато с ней мы ходили за город на торфяное болото, собирали голубику.

Я по утрам бегал, делал зарядку. Забегая вперёд, похвалюсь, что на втором курсе, когда мы жили уже в общежитии, я утром убегал на берег Волги, делал зарядку и завершал её плаванием. И так до поздней осени, пока у берега не стал появляться лёд.

Во второй половине июля 77-го года мы переехали в общежитие академии, находившееся на улице Горького. Вещи при перевозках грузили и разгружали, собравшись по два-три человека, помогая друг другу взаимообразно. В «блоке» было 6 комнат, общая кухня и санузел. Нам досталась 16-метровая комната. Нашими соседями стали двухдетные семьи Аношиных и Помельниковых, им было выделено по две комнаты. Фамилию обитателей ещё одной комнаты мы не помним. Устроившись на новом месте, мы 31-го июля улетели в Сибирь, в первый отпуск.

Возвратились 28 августа. У меня началась учёба. Пошла в школу и Марина, радовала нас своими успехами. Читать она умела с пяти лет. Наташа поступила учиться на 9-месячные бухгалтерские курсы, а сразу по окончании курсов устроилась на должность бухгалтера в организацию по ремонту теле– радиоаппаратуры.

Что можно ещё отметить из той «студенческой» жизни?

Постепенно знакомились семьи ребят нашей 313-й учебной группы. Происходило это, прежде всего, когда кому-либо из нас присваивали очередное воинское звание. «Повышенный» в обязательном порядке устраивал всеобщий банкет в ресторане. Прошёл эту «процедуру» и я в мае 79-го, когда сменил четыре капитанские звезды на одну майорскую. Ежегодно семьями ходили на первомайские демонстрации.

Не могу не упомянуть о своём неизменном рыбацком увлечении. Рыбачил на Волге в пределах города, ездил на Иваньковское водохранилище за мелкими окуньками, на реку Шошу за подлещиком. Всё это в зимнее время. Из пойманных ершей мы наловчились делать шпроты в скороварке. Однажды я сидел в группе рыбаков на льду маленькой речки, впадающей в Волгу в городе. Клёва ни у кого не было. И вдруг я почувствовал на своей удочке нечто увесистое и брыкающееся, стал потихоньку поднимать. Увидел в лунке какую-то жёлтую рыбью физиономию. Чтобы не оборвать леску, полез рукой в воду и вытащил за голову…..доброго линя. Соседи-рыбаки обалдели от этакого чуда, никто не мог припомнить, чтобы линь клюнул зимой, он должен спать в это время. Кроме рыбаков ко мне с берега поспешили прогуливающиеся горожане, посмотреть на красавца линя. Дома его взвесил – 600 граммов. Славная была уха.

В одну из мартовских суббот, вернувшись из академии, я вышел на Волгу, чтобы пройтись около сидящих рыбаков и выбрать себе место для завтрашней рыбалки. Иду себе по льду, вдали за мостом увидел нескольких человек, направился в их сторону. Только прошёл под мостом, как у меня исчезла опора из-под ног. Я только успел раскинуть руки в стороны и оказался в ледяной воде по самые плечи, да ещё течение стало потягивать вниз. В такой ситуации главное – не паниковать. Начал пытаться вылезть на лёд впереди себя – лёд слабый, проваливается. Тогда попробовал в сторону – держит. Поднатужившись, вылез, сделал несколько осторожных шагов в сторону своего берега, а потом намётом рванул домой под смех торчавшей на мосту ватаги пацанов. До дома было метров 500—600. Погода была морозная, одежда на мне стала колом. Влетев в комнату, быстро переоделся и бегом в баню с веником. Крепко пропарился, купил бутылку водки, дома её «уговорил». Всё обошлось без последствий.

В конце июня – первой половине июля 79-го были сданы выпускные экзамены, состоялась защита диплома. Все выпускники и жёны замерли в ожидании – где и на какой должности предстоит продолжать службу. Всех нас вместе с супругами пригласили в актовый зал академии, где и был зачитан приказ о распределении. При этом соблюдался давно утвердившийся принцип: кто служил до академии за Уралом, тех оставляли в европейской части страны, а бывших «европейцев» направляли в Сибирь и на Дальний Восток. Я ожидал для себя назначения на должность командира дивизиона либо начальника оперативного отделения зенитной ракетной бригады. Однако судьба в лице соответствующих начальников распорядилась иначе. После озвучивания моей фамилии называют должность – начальник 8-го специального отдела, полигон Ашулук. Я воспринял это назначение как большую удачу, когда узнал, что 8-й отдел занимается обеспечением боевых стрельб иностранных частей зенитных ракетных войск. Начальником ещё одного отдела, обеспечивающего стрельбы советских войск на том же полигоне, был назначен мой сокурсник Михаил Жижка.

Выпускной вечер наше бывшее 313-е отделение в удвоенном количестве (с жёнами в самых распрекрасных нарядах) достойно отпраздновало в загородном мотеле.

В последующие несколько дней отправили контейнер с вещами в Ашулук, сделали обязательный косметический ремонт комнаты, сдали её и 14-го июля уехали из Калинина. Побыв примерно сутки в Москве, у родственников Наташи, поездом выехали в Томск, в отпуск.