Текст книги "Во славу Бориса и Глеба (сборник)"

Валерий Кириогло
Во славу Бориса и Глеба

© Валерий Кириогло, 2018

© Интернациональный Союз писателей, 2018

* * *

Родился 29 февраля 1956 года в городе Макеевка Донецкой области, Украина. Образование высшее. Поэт, журналист – лиценциат (первая научная степень), специалист по коммуникабельным связям. Проживает в России, в городе Коряжма Архангельской области.

Номинант Российской национальной литературной премии «Поэт года – 2012; 2013». Победитель литературных конкурсов им. «Козьмы Пруткова» – 2013 и 2014 года.

Имеет дипломы и грамоты победителя и призёра в различных городских, региональных, областных и международных литературных конкурсах. В 2015 году он награждён медалью имени Адама Мицкевича Организацией Объединённых Наций ЮНЕСКО и Интернациональным Союзом писателей.

С 2015 года – член Интернационального Союза писателей, поэтов, авторов – драматургов и журналистов.

Автор десяти сборников стихов: «Шипы и Розы», «В ожидании Христа», «Эхо души», «Високосный год», «Путь к жизни», «Друзьям, Отечеству и Богу», «Я надеюсь на «рай в шалаше». Детских книг: «Три уникальных детских автора», «Бутерброд» (она так-же вышла в Турции на тюркском языке, под названием «Время стихов»).

Измени меня, Господи

 
Как я могу Тебя славить, Спаситель?
Ибо я так малодушен и слеп.
Руки простри Ты ко мне, Избавитель,
И укрепи, дав духовности хлеб.
Облако грусти, как тьму, прогони,
Гордость развей, Святым Духом коснись.
Любящий Бог, мою жизнь измени.
О! Мой Спаситель! Меня Ты прости!
 

Первым святым на Руси

 
Истории своей страны коснусь
И дней, ушедших вдаль, увижу след,
Когда Владимир князь крестил всю Русь —
Во имя светлой жизни и побед.
Своих сынов, Бориса с Глебом, тоже
Крестил и к истине привил им вкус,
Он верил в то, что им Господь поможет,
И к вере истинной привёл сынов Иисус.
Я мысли вам открыть не постыжусь,
Они мои, у вас другие, может,
Откройся Богу изначально, Русь,
То меньше было б войн, а в семьях строже.
Не стали б братья братьев убивать,
Менять на деньги совесть и любовь,
О власти меньше стали б горевать,
И ложь не находила трон средь слов.
Вот Святополк – Владимира сынок, —
Хоть и приёмный сын, одна кровинка,
Всё ж ради власти хитрый Святополк
Убил Бориса с Глебом без запинки.
А ведь и он кричал о вере в Бога,
Да, видимо, в него она росла,
Словно пшеницы семя у дороги,
Оно росло – пшеница не взошла.
Крещению Руси немало лет,
Но Святополков можно видеть снова,
Хотя стоит он, в мантию одет,
Да вот нельзя услышать жизни слово.
Когда вражда среди родных за власть,
Он их благословляет в бой, как в рай,
И словно ад, пылает в ком-то страсть,
Хоть призывает Бог: «Не убивай!»
Святого же Бориса если взять,
Он на защиту родины вёл рать.
И печенеги ускакали прочь,
Борис народ смог защитить, помочь.
А окаянный Святополк в тот час
Бориса грязью поливал в народе,
Желая в Киеве иметь ту власть,
Которая равна была б свободе.
Борис, имея отчую дружину,
Без разговора мог бы Киев взять,
Да не хотел пролить крови невинной
Людей, которых заставляют воевать.
Борис своей дружине приказал
Уйти подальше с поля брани,
Смиренно смерти ждал, не убежал,
К Иисусу протянув святые длани.
В глазах его не виден был испуг,
Впоследствии и Глеб смерть принял смело,
Убить лишь тело можно, а не дух,
Жизнь коротка, но остаётся дело!
 

Лонгину Преподобному Коряжемскому

 
Бывает время – тяжко как-то жить,
Душа болит, и видится всё мерзко,
И, кажется, друзья хотят забыть,
Когда как воздух вдруг нужна поддержка.
Вот глубже вникнешь, так найдёшь ответ:
Как нам осилить путь, ведущий к жизни?
Вот Преподобный Лонгин нёс всем свет,
Давал надежду и врагам и ближним.
 
 
В лесу, у речки Вычегды, он Храм
Народу выстроил, где жил Христос для встречи,
И помогал гореть во тьме свечам,
Чтоб освещали путь для жизни вечной.
И было люду дорого то место,
Оно так свято и дома пригожи,
К тому же их святым крестом окрестит
Сам Преподобный Лонгин – Светлый, Божий.
 
 
Лилось из Церкви Божье песнопенье:
Христос, Сын Божий прославлялся в нём.
Вначале место звали то деревней,
С неё Коряжма город здесь расцвёл.
О, Преподобный Лонгин, тебе слава!
За то, что Храм Коряжемский воздвиг.
И жители Коряжмы чтут по праву
Геройский подвиг твой, что ты подвиг.
 

Божественный закон

 
Я на поляне средь густого леса
Душистую траву примял спиной.
Ромашка в этом царстве, как принцесса,
С укором мне качала головой.
 
 
Смотрю, любуясь, в небо голубое,
Прекрасное, как тихий сладкий сон.
Лицо ласкает солнце золотое,
Во всём живёт Божественный закон.
 
 
Забились в танце голубь и голубка,
То разлетаясь, то слетаясь вновь.
С земли мне нежно машет незабудка,
Приветствуя их первую любовь.
 
 
О, люди! Почему мы так жестоки?
Для нас чужая жизнь – как грош на кон.
Всё время ищем мудрости истоки
И не блюдём хранящий нас закон.
 

Почитай отца и мать

 
Друг мой, упрямством себя не губи,
Сук, на котором сидишь, не руби.
Чтобы Господь тебе жизни прибавил,
Мать и отца почитай и люби:
Пятую заповедь Бог нам оставил.
Корень – Господь, а родители – ствол,
Жизнь свою каждый из них приобрёл,
В сущности всем также в жизни обязан.
Божий закон исполняя теперь,
Детям своим, оставляя пример,
Старостью горькой не будешь наказан.
Просто она не окажется в тягость,
Ветвь от тебя принесёт всем плоды,
Люди познают великую радость,
Как от лечебной хрустальной воды.
 

Покой

 
Как хрусталик капелька росы
Радужные краски отливает
Сердце от Божественной красы
Звонким стуком радость возвещает.
 
 
Шёлк травы щекочет пальцы ног,
Слухом на кукушку натыкаюсь.
Нам всем вечность предлагает Бог,
Не кукуй, в услугах не нуждаюсь.
 
 
Прикоснусь к фиалке я перстом,
Вот оно – величие создания,
И на миг забудется о том,
Как земля устала от страдания.
 
 
Вдруг в душе почувствую покой,
Он Святым блаженством разольётся.
Прикоснётся к сердцу Дух Святой,
И молитва к Богу вознесётся.
 

Что посеешь, то пожнёшь

 
Рыдает мать у изголовья сына,
И рвёт ей сердце боль невыносимо,
Рисует память дорогие лица
Её детей, которые любимы.
Да жаль не та истории страница:
Один сын мёртв, другой – его убийца.
Схоронит одного, другой уйдёт…
Зачем ей нужен был запретный плод?
Хотела Ева Богом стать?
Уйти от бога?
Итог один: лишь тернии в дороге!
Тяжёлым камнем горе давит грудь,
О, если бы ей жизнь назад вернуть!
Но Бог правдив: что сеешь, то и жнёшь,
Назад уж время жизни не вернёшь.
 

Расплата

 
Нам говорили: «Бог не существует»,
Годами изгоняя Дух Любви,
В итоге – беспредел в стране бушует,
Пытаясь утопить любовь в крови.
 
 
Шагают по земле довольно грозно
Коварство, ложь и ненависть к другим.
Очистим же сердца пока не поздно,
Проявим зло к порокам лишь своим.
 
 
Взгляни вокруг: как короток наш век,
Жизнь – словно лист, летящий с древа вниз,
А что же будет после, человек,
Когда в глазах погаснет твоя жизнь.
 
 
Когда Бог призовёт на высший суд,
Он справедливый и нелицемерен,
А вдруг, там, в книге жизни не найдут
Тебя за то, что не был Богу верен?
 
 
Пусть станешь ты криклив, а может, тих,
Но будешь каяться, что ты грешил когда-то,
Что вечность променял на краткий миг —
Такая за неверие расплата.
 

Он придёт, лишь позови

 
Вновь беда склоняет голову,
Не могу её поднять,
Ох, как в детстве было здорово
К маме с болью прибежать.
И она, меня лаская
Своей нежною рукой,
Говорила, наставляя:
«Ты не бойся, я с тобой».
 
 
Уходили годы в прошлое,
Оставляя в жизни след,
И уже проблемы взрослые
Застилают взору свет,
Но не надо ждать мне случая,
Чтоб к Творцу прийти с бедой:
В час любой меня, не мучая,
Даст Он, выслушав, покой.
 
 
Как земля, беда вращается,
Тьму приносит за собой.
Даже солнце закрывается,
Чёрной тучкою порой.
Всё же я Христу признателен:
Он придёт, лишь позови,
Что есть в жизни замечательней
Всепрощающей любви?
 

Молчание – золото

 
Слюну метая, словно яд, от злости,
Переходя от шёпота на крик,
Есть те, кто моет ближним кости,
Тем горе, кто попал на их язык
 
 
Споткнулся кто-то – они очень рады,
Смакуя, о нём будут говорить,
И рады за падение в награду
Процентов девяносто сочинить.
 
 
Витает суд людской среди народа,
Раздутый, словно мыльный шар.
Кружится он, красуясь на свободе,
В нём море синее бушует и пожар.
 
 
И станет вместо света вдруг темнее,
И бьётся правда, словно птица у окна.
В чужом глазу всегда сучок виднее,
А вот в своём не видно и бревна.
 

Фарисеи

 
Иисус страдал, когда кричали:
«Распни, Пилат, Его, распни!»
Сквозь слёзы горечи, печали
Смотрел Спаситель в наши дни.
 
 
Есть в протестантстве фарисеи —
Начитанны, и слово – мёд!
Кричат повсюду о спасении,
Да сердце – словно зимний лёд.
 
 
Он, как и тот, Христа распявший,
Всё также причиняет боль,
Стоит вампир, Творца продавший,
Толкует людям про любовь.
 
 
У них «любовь» – искать причины,
Кто как одет, куда ходил,
А если кто уйдёт с общины —
Твердят, что дьявол победил.
 
 
Вам горько каяться придётся
За гордость, зависть, лживый лик,
И в день, когда Иисус вернётся,
То смолкнет лживый ваш язык.
 

Христос воскрес!

 
С терновника венец колючий
Воздвигнут на чело Христа.
Безжалостно избит, измучен,
От жажды запеклись уста.
И солнце, чудное творенье,
Усиливает в теле боль,
Душа скорбит до помраченья,
И всё ж в глазах горит любовь.
Он сам себя отдал на муки,
Грех мира давит всё сильней,
Словно в огне пылают руки,
Которыми лечил людей.
Которые кормили хлебом,
Благословляли, жизнь дарили,
Которым нужен гимн хвалебный,
А их, смеясь, к кресту прибили.
Распят, и не вздохнуть уж глубже,
И тело ранами горит,
Марии – матери – всё хуже,
А Бог – Отец – пока молчит.
Он так же, как Иисус, страдает,
А может даже и сильней,
И всё ж Христу не помогает:
Ждёт покаянья от людей.
Ждёт милости от них, жестоких,
Величия любви – плодов,
Но нет в сердцах, к добру далёких,
Намёка даже на любовь.
Толпа подобна хищной рыси,
Которой хочется крови,
А фарисеи вновь по-лисьи
Кричат: «Спаси себя, спаси!»
И вдруг покрылось солнце тьмою,
Надвое рвётся в храме ткань.
Да и Иисус сник головою,
Исполнив смертью Божий план.
«Христос воскрес», – сегодня слышим,
За нас Он, грешных, кровь пролил.
Так будем помнить, пока дышим,
Что Он нам вечность подарил!
 

Победа

 
К ногам осени ветер бросил
Всё нажитое красным летом.
Почему же ты плачешь, осень,
И от слёз нет в лице просвета?
 
 
Ты смогла победить соседа,
Что же радости нет следа?
Или в радостном слове «победа»
Есть и горькое слово «беда»?
 
 
Тем, кто к славе имеет слабость
И на всё готов ради побед:
Не всегда есть в победе радость,
Как не всякое слово – свет.
 
 
Царь Давид нашёл в ней огорчение
И поделать не мог ничего,
А Иисусово поражение
Обернулось победой Его!
 

Роза

 
Из пыли горела, как огонь,
Роза, вдохновлявшая народы,
А шагавший по дороге конь
Растоптал величие природы.
Лепестки, как кровь, среди дороги
Показать нелепость всю хотят:
Бросили шедевр Творца под ноги,
А могли бы этим обладать.
Как она могла украсить вечер,
Сладостный свой запах источать…
Да смотри-ка, брошена на ветер,
Свой короткий век в пыли кончать.
Ох! Как тяжело нам в мире этом!
Как сорняк Безбожие взошло,
Душит тех, кто служит людям светом,
И разносит, умножая зло.
 

Любовь Христа

 
Ложатся мысли на листе,
В стихах пишу я о Христе.
О жизни, данной мне Творцом,
Смогу ли выразить словцом?
Нельзя и словом передать,
Как у креста страдала мать,
Когда Он, молча, как овца,
Сносил все муки до конца.
О! Как понять Иисуса боль,
Его щадящую любовь?
Когда у ног и на глазах
Застыла мать Его в слезах.
И как за сына Бог-Отец
Смолчал, и не сказал: «Конец!»
Не уничтожив всех людей,
Видать, любовь была сильней.
Его любовь видна везде:
В восходе солнца и в дожде,
В тени деревьев жарким летом
И в небе голубого цвета.
В цветах домашних, полевых,
Сиянье ярких звёзд ночных,
В прекрасном пенье соловья
И в нежном шёпоте ручья…
 
 
Прости, Господь, мне не суметь
Твою любовь в словах воспеть.
 

Иисус и разбойник

 
Ужасен зной бывает на Востоке,
Ещё опасней ненависть на лицах,
Иисус Христос распят людьми жестоко,
Как будто Он отъявленный убийца.
К греху всегда имея нетерпение,
Он грешнику свою любовь являл,
И к бунту никого не подстрекал,
Желая дать творению спасение.
Как солнышко весной, своей любовью грея,
Желал характер Бога показать,
А люди, как отпетого злодея,
Распятием решили наказать.
Любви, коль рядом гордость, не ужиться,
Вот потому не всем дано смириться,
С креста один разбойник без конца
Ругал ни в чём невинного Творца.
Второго то кощунство поражало
И, стоя перед бездной на краю,
Он прошептал Спасителю устало:
«Ты помяни меня, Господь, в раю».
И на мольбу Спаситель отозвался,
Вновь миру показав любовь Свою,
Сказав тому, кто всеми презирался:
«Со Мною ныне будешь ты в раю».
 

Свобода

 
Свободу!
– Лозунг очень модный.
К нему стремятся, мир круша,
Но невозможно стать свободным,
Когда в плену греха душа.
 
 
Один свободен и на нарах,
Подобен дух его огню,
Другому – отдых на Канарах
Как будто клетка соловью.
 
 
Нам Божий сын пример оставил:
На жизнь он совесть не менял.
Когда Пилат на крест отправил,
Свободен был, хоть умирал.
Когда Творца душа болела,
Сумел Он смертью смерть попрать.
Пусть на кресте распяли тело —
Дух не сумели заковать.
 

Христос, нас научи любви

 
На голове венец колючий,
А на лице страдальца кровь,
За то, что жизни желал лучшей,
И чтоб народ нёс в мир любовь.
Его вампиры истязали,
И кровью крест Он окропил,
А из толпы в лицо плевали
За то, что правду говорил…
И как преступника, злодея,
Распяли на кресте Творца,
И умер Он, в любви сияя,
Познав все муки до конца.
Прости людей своих, Спаситель,
Твою любовь нельзя распять.
Дай сил Великий наш Учитель,
Чтобы её не растоптать.
 

У распятья

 
Пыль кружится, словно карусель,
Солнце, степь и путник, мучим жаждой,
Он огонь как мог в душе терпел,
Шаг за шагом, боль неся отважно.
Сохнут, как трава, слова в устах,
И летят колючие проклятия.
И вдруг взор нащупал на столбах
Барабан колодца у распятия.
На кресте, как небо голубом,
Под палящим солнцем Бог страдает,
А у ног, на срубе, серебром
На цепи ведро водой играет.
Путник не шагал, уже бежал
Из последних сил к воде манящей,
Задыхаясь, пил, он не знал,
Что в ней смерть под солнышком искрящим.
И вода как будто бы чиста,
Но прошило смертью тело вдруг.
Вскрикнул и упал он у креста,
И во взгляде огонёк потух.
Нет, не совершенна жизнь земная:
Прежде чем пить воду, осмотрись,
Так как не всегда вода – живая
Так не всюду у распятья жизнь.
 

Белизну не обрести

 
В день последний хмурой осени
Манной с неба снег упал,
Как года брюнетку проседью,
Землю мило украшал.
На её больное тело
Он ложился словно мазь,
А вот сырость то и дело
Превращала радость в грязь.
 
 
Грязь для тела, как заноза —
Мимо слухов не пройти,
Как и снегу без мороза
Белизну не обрести.
Точно так же вот без Бога
Радость в мире не найти.
По расквашенной дороге
Без Иисуса не пройти.
 
 
Человек, не зазнавайся,
Что посеешь, то пожнёшь,
Без Христа, как ни старайся,
Красотой мир не спасёшь.
 

Поэту

 
Взор Пушкина летит куда-то вдаль,
Взволновано гляжу в глаза поэта,
Застыла в них огромная печаль:
Заметно это даже на портрете.
 
 
И я, взглянув на всё в Господнем свете,
От Господа вдруг получил ответ:
«Ты знай, что в грешном мире быть поэтом
Довольно трудно – должен нести свет».
 
 
Всё ж не простит Господь поэту слабость,
Призвав его мир грешный обличать:
Он должен воспевать не только радость,
Про горе он обязан рассказать.
 
 
А если он продаст за деньги душу,
Или за должность станет льстить властям,
Бог на поэта гнев вдвойне обрушит:
Нельзя служить обоим господам.
 

Благодарю Тебя, Господь

 
Ромашка белая притягивает ближе,
Краснеет, как влюблённый мак пред ней,
Благодарю тебя, Творец, что вижу
Неповторимую красу любви твоей.
 
 
Люблю я хлеба свежее дыхание,
Ловлю лесов бодрящий аромат,
Благодарю Тебя, мой Бог, за обоняние,
И осязанию, Творец, я также рад.
 
 
Бежит ручей и как дитя смеётся,
И шепчет тополь, словно старый друг,
И пенье жаворонка в сердце отзовётся,
Благодарю Тебя, Господь, что я не глух.
 
 
Спасибо, что хожу, пишу, читаю,
И за надежду в самый трудный час,
И радуюсь тому, что прославляю
Спасителя, страдавшего за нас.
 

Только час

 
Колючий ветер застилает
Могильный холм сухой травой,
Давясь слезой, над ним рыдает
Вдова, прижавшись головой.
Недоговаривая слоги
В словах, летящих из груди,
В своей молитве просит Бога:
«На час хоть мужа возврати».
А ветер, даже и не силясь,
Венок искусственный трепал,
И вот пришёл ответ от Бога,
И голос внутренний сказал:
«Теперь ты просишь только час.
А сколько времени в обиде
Молчанье было среди вас?
Друг друга не хотели видеть.
Уж поздно каяться сейчас,
Жизнь как кино не повторить,
Она даётся только раз,
Умейте каждый миг ценить».
 

Первоучители

 
От храмов златоглавых пронесётся
Колоколов хрустальная мелодия,
И в сердце, словно эхо, отзовётся
Во славу в честь Кирилла и Мефодия.
 
 
Весна коснулась зеленью Балкан,
Прекрасной песней окрыляя снова,
Заслуга в этом сыновей славян,
Создателей алфавита и слова.
 
 
Первоучители – родник живой, духовный
Славянской речью, красящей уста.
Оставили народу клад огромный,
Распространив учение Христа.
 
 
А прочитав Священное Писание,
Мы познаём, как мудрость глубока,
И вместе с ней пришло к нам понимание,
Что жизнь и смерть во власти языка.
 
 
Пусть белизной цветёт, в саду играя,
Преодолев холодных зим невзгоды,
Славянской речи ветвь живая,
Привитая Кириллом и Мефодием.
 

Жаль

 
Утро обрело румянец чудный,
Солнце поднималось от земли.
Я шагал весёлый и бездумный,
А минуты жизни быстро шли.
Находил попутчиков в дороге,
Были очень разные они,
Кто-то отрицал, как небыль, Бога,
Кто-то видел Божие огни.
 
 
С теми, кто не знал Творца и чёрта,
Мне, казалось, было веселей.
Боль в ногах, хождением потёртых,
Я не выносил на суд людей.
На одном из перекрёстков жизни,
Когда солнце гнало тело в тень,
Ощутил себя больным и лишним,
И душа желала перемен.
 
 
Так хотелось ей любви и счастья,
Даже сладкой грусти иногда.
Только грубый бич греховной власти
Оставляет след свой навсегда.
Пусть сейчас попутчики иные —
Вера в Бога лечит и хранит.
Только жаль мне годы молодые:
Их уже никто не возвратит.
 

Христос воскрес

 
В огне заката догорает лес,
Но ночи не страшусь теперь я, к счастью.
Христос воскрес!
Воистину воскрес!
И вера не подвластна смертной власти.
 
 
Жемчужность звёзд в бездонности небес,
Загадка их влечёт меня, как прежде.
Христос воскрес!
Воистину воскрес!
И сердца стук растит в душе надежду.
 
 
Взошла заря, и ночи мрак исчез,
Раскрылась солнцу красочность цветов.
Христос воскрес!
Воистину воскрес!
Так велика была Его любовь.
 
 
Бог показал нам чудо из чудес,
Закону не подвластно и мышленью,
Христос воскрес!
Воистину воскрес!
Нам показав дорогу ко спасенью.
 

Демократия – закон

 
Вечер был, и ночь, и день,
Райский сад, запретный плод,
А под деревом, как тень
Искуситель-змей живёт.
Ему зреть невыносимо,
Холодеет в теле кровь,
Когда Ева идёт мимо,
А в глазах горит любовь.
Как она мила, красива,
Ни сказать, ни описать.
Вот, Адама вдруг игриво
Начинает целовать.
А ещё всего труднее
Ему слышать: «С нами Бог».
И шипит он: «Я умнее,
Я бы дать свободу мог.
Разве можно жить законом?
Нет свободы, где закон!
Смех звучит порою стоном,
Богу надо бить поклон.
Разве можно быть счастливым,
Когда слышишь лишь запрет?
И не может быть правдивым
Постоянно слово «нет».
Так, под тенью древа лёжа,
Размышлял закона враг,
И решил он Еве тоже
Показать: с законом – крах.
А потом Адам холёный
По следам придёт за ней.
Жизнь творят, по сути, жёны,
Хотя помнят лишь мужей.
Любит женщина ушами.
И змей сладко ей запел:
«Запрещать, возможно ль даме,
Чтобы дух любви звенел?
Ты умна, открой же глазки,
Пред тобой запретный плод,
Бог рассказывал вам сказки:
Мол, кто съест его, умрёт.
Если хочешь стать богиней,
Обойди закона грань.
Плод запретный сладкий ныне,
Так вкуси – богиней стань!»
И она вкусила томно,
Ах! Как сладок был запрет:
Счастье стало вдруг огромным,
Всё забыла в тот момент.
Дала съесть Адаму тоже,
Беззаконие творя,
Но проходит все, похоже,
Как закат или заря.
В душах праздных жутко стало,
Мир огромный стал у края,
Сердце в пятки вдруг упало.
И Бог выгнал их из рая.
А теперь метели свищут,
Зной бьёт тело, холода,
От добра – добра не ищут,
Надо помнить нам всегда.
 

Возвращение блудного сына
(Современное видение)

 
Тем, кто жизнь вокруг не ценит,
Благодать – как трын-трава.
Кто характер свой изменит,
Коль греховна голова?
Людям дал Господь Писание,
Чтоб творению помочь,
Но коль нет с ним послушания,
День становится, как ночь.
Вера нам даёт отраду,
Помогает выбрать путь,
Плюс к тому ещё в награду
Открываем жизни суть.
Об одном таком примере
Я хочу поведать вам:
Почему нельзя без веры
Дать рождение делам.
Правда, вер бывает много,
Выбор есть, как средь дорог.
Кто-то верит, что нет Бога,
Кто-то в то, что жизнь дал Бог.
Вячеслав, деревни житель,
Верил, жизнь будет иначе,
Если сменит он обитель,
Будет вольным и богаче.
Только бы уехать в город,
Но не ехал, лил за ворот,
Выпьет – и живёт мечтой,
Как покинет дом родной!
Часто вдаль бежим за счастьем,
Хоть оно внутри у нас,
Душу Славы грызли страсти,
Жил, как будто напоказ.
В места лучшие, как правило,
Верим, ждём удачи старт,
Но лишь жизнь нас только славила,
Вспомним Гефсиманский сад:
Разве он Иисусом правил?
Сад для этого был мал,
Сам Иисус его прославил,
И весь мир о нём узнал.
Будь то город иль деревня —
В нём живут и тьма, и свет,
Кто-то ждёт от нас смиренья,
Кто-то бунта в тот момент.
Вот бы цену знать мечтам,
Их не ждать, поддавшись лени.
Жизнь нам платит по делам,
Отыщи иголку в сене.
Чудный дом стоял у леса
С райским садом у крыльца.
А вот Славик служил бесу,
И не слушался отца.
Не любил работать в поле,
Часто врал, что он больной,
Хоть любил покушать вволю,
И гульнуть, словно шальной.
Видно, зря когда-то мама
Его Славой нарекла:
Он не в меру был упрямым,
Гордость больно сердце жгла.
Была мама нежной, кроткой,
Для него словно маяк,
Только жизнь была, короткой,
Съел её, беднягу, рак.
Да и Славик, сказать надо,
Мало с ней пред смертью был.
А она была так рада,
Когда сын к ней приходил.
Только он не очень часто
Маме время уделял,
Над собой он был не властен,
Пил с друзьями и гулял.
В общем, был в плену пороков,
Хоть и плену рад он был,
Но пришлось бывать и в шоке,
Когда маму схоронил.
Кроме мамы, что не стало,
Жил ещё отец и брат.
Между ними пробежала
Тень, которой был не рад.
Как-то раз уже под вечер,
Когда ужин шёл к концу,
Пищу он, смакуя с речью,
Начал говорить отцу:
«Надоело мне, отец,
Возле дома грязь месить,
Стал я взрослым, наконец,
И хочу чуть лучше жить!
А для этого, отец,
Несмотря, что я юнец,
Дай мне несколько овец,
Их продав – уеду в город».
С грустью в голосе отец
Отвечал: «Пусть будет так,
Деньги дам вместо овец,
Подсобрал вам кое-как,
Так хотел тебя и брата
Здесь в деревне оженить.
Мечтал в старости когда-то
Видеть вас и с вами жить».
Так покинув отчий дом
И места свои родные,
Славик, мысля о своём,
Уезжал в края другие.
Поезд Славу мчал на Север,
Города сменяли сёла,
В руках карты, словно веер,
Он довольный и весёлый.
И мечтами наслаждаясь,
Показать себя пытаясь,
Развалился, словно барин,
Потихонечку зевая,
Тут и молвил один парень:
«Может, в денежку сыграем?»
Сразу все преобразились
И полезли за деньгами.
Мысли Славика двоились:
«Пусть деньгами сорят сами!
Разве я слепой как крот,
Мои деньги им магнит,
А ведь деньги любят счёт,
И копейка рубль хранит.
Нет, пожалуй, неудобно,
Тут ребята то, что надо,
Если вспомнить всё подробно,
То они мне очень рады.
На кону стоят копейки,
Станут думать, что я скряга».
Сняв ботинки, из-под стельки
Вынул деньги он – бедняга.
Выиграл два раза Слава,
От везения в ударе,
Помутился разум здравый
И решил сыграть на «сваре».
Рассмотрев свои три карты —
Две «десятки» и к ним «покер» —
Обо всём забыл в азарте,
Он от счастья чуть не помер.
В нём жила большая вера,
Что все деньги возьмёт он,
Победила жадность меру,
Готов ставить всё на кон.
Будет сам он балом править,
Даже жизнь готов поставить
Веря в то, что победит,
Как вулкан душа кипит.
А когда в игре остался
С парнем, слыша денег звон,
Добродушно улыбался
И поставил всё на кон.
Вот когда хвалиться стали,
Свет померк в его глазах:
Перед ним «три лба» лежали,
Парень кон взял на тузах.
Понял Слава, что попался
Словно рыбка на крючок,
На котором оказался
Ядовитый паучок.
Жизнь казалась чёрной тучей,
Клял судьбу свою до слёз,
Он мечтал о доле лучшей,
Но стал домом лес дремучий,
Позабытый леспромхоз.
Всё ж пришло душе прозрение,
Понял Славик, как был слеп,
Ему стало откровением,
Как бывает, вкусен хлеб.
Стал ценить уют домашний,
Часто вспоминал свой дом.
Он не мыслил так, как раньше,
Мечтал встретиться с отцом.
Мечтал также обнять брата,
Повиниться перед ним,
Впрочем, приближалась дата,
Чтобы ближе быть к родным.
Славу встретила деревня
Своей прежней красотой,
И ласкали взгляд деревья
Золотистою листвой.
Кое-где ещё свисают
Жёлтые плоды айвы,
Трое суток отделяют
Снег искристый от травы.
Он ещё на той неделе
Путь прокладывал в снегу,
А сегодня радо тело
Долгожданному теплу.
Вот пред ним и дом родимый,
Сад багряный у крыльца,
Словно богатырь былинный,
Брат стоит, и нет отца.
Хмурым взглядом брат уткнулся
И с издёвкой вдруг сказал:
«Что, нахлебничек, вернулся?
Видно, деньги прогулял».
Радость Славы отлетела.
Грубость рвётся на язык,
Только с уст его слетело:
«Поругайся, я привык.
Впрочем, я скажу, ты прав,
Деньги в карты проиграл,
И от жизни подустав,
Я потом не раз страдал.
Только мне стало понятно,
Деньги хороши тогда,
Да и жизнь тогда приятна,
Когда нет греха следа.
Ты меня прости, как брата,
Понимаю, мерзким был».
Смотрел Славик виновато,
И Виталик всё простил.
От стыда краснели лица,
Разум всё же победил.
«Наш отец лежит в больнице», —
Вдруг Виталик проронил.
Брату он назвал палату
И сказал: «Беги, он ждёт».
И вновь Славик виновато
Коридорами идёт.
Тяжкий воздух от лекарства,
Обречённый чей-то вздох,
Отца видя без лукавства,
Слёз своих сдержать не мог.
А отец, схвативши сына,
На кушетку сесть помог,
И сказал: «Тебя я ныне
Видеть очень рад, сынок.
Я бессонницей страдаю,
Воображал не раз о том,
Хлебом как тебя встречаю
И ввожу в наш светлый дом.
Как я рад, что ты вернулся,
По тебе я так скучал,
Наконец-то ты очнулся,
Мыслить по-иному стал.
Ставь на прежней жизни точку,
Брось блудить, к себе стань строг!»
Так отец простил сыночка,
Как прощает грешных – Бог!
 

Почему же я не прощу себя?

 
Храма купола золотом горят,
В синеве небес колокольный звон.
«Господи, прости, я грущу опять:
Пролетела жизнь, словно крепкий сон».
 
 
Купола огнём привлекают взгляд,
Колокольный звон приласкает слух,
Но нельзя года возвратить назад,
Как нельзя купить мне смирённый дух.
 
 
Если же Господь мне простил грехи,
Почему же я не прощу себя?
Не волнует дух уж давно успех,
Одиноко мне, хоть и есть друзья.
 
 
На молитву Бог вновь не дал ответ!
Почему молчит, если смог простить?
С лёгкостью туман лёг на веры свет,
В вечности я так не хотел бы жить.
 

Ивану Бургуджи

 
День ушедший для истории родился,
Пусть он радость нам принёс или печаль.
И за тьмою как всегда рассвет искрился,
Только вечер вновь надел себе вуаль.
Хоть в истории живёт позор и слава,
О хорошем всем поведает держава,
Счастья блеск запомнится во взоре,
Лишь враги напомнят о позоре.
В общем, выбор к размышлению велик,
И история нужна, как звук в глуши.
Гагаузская история велит
В ней оставить нам Ивана Бургуджи.
Всё великое рождается из боли,
А потом боль станет радостью души,
Как поэт, я подчеркнуть себе позволю:
Вспомните страданья Бургуджи.
Издевались и в тюрьму садили,
Чтобы там он о других забыл.
Только власти пыл не охладили,
Гагаузский край он свой любил.
Он один из тех, кто против ветра,
Шёл навстречу АТО в Молдове.
Слава Богу, что была в нём вера,
На делах была, а не на слове!
 

Рождение Комрата

 
Им словно места мало на земле:
Вздымаясь, кони словно в небо рвутся.
Стараясь, тело удержать в седле,
Наездники лицом о гриву трутся.
Один наездник, видимо, богат,
Но уважение к нему не из-за денег,
Коль дружен с кем-то – дружбе он гарант,
Как лодке перед бурей родной берег.
И тают словно воск сердца девиц,
Когда встречают его пылкий взгляд;
Готов взлететь, не ведая границ,
Его рысак – арабский Комур-ат.
Удар, ещё удар по меди,
Отпущены поводья, кони вскачь,
Как будто не бегут – летят к победе,
К решенью седоками их задач.
Но Комур-ат сегодня всех быстрее,
Хозяину его сам чёрт как брат.
Вот лента финиша коснулась его шеи.
Так пусть же будет город здесь Комрат
В честь этого коня, что быстр как ветер,
Красив собой – Господь шедевр создал:
Во лбу луна, и будто майский вечер
Цветенье яблони по телу разбросал.
Построим храм, чтоб город жил здесь вечно,
Чтоб прихожанин мир мог обрести,
А что над входом голова Предтечи,
Так Иоанн у Бога был в чести.
Что голова отделена от тела —
То символ гагаузов носит храм:
Ведь гагаузов отделила вера
От мира тюркского, несущего Ислам.
 

Посвящается независимости России

 
Святая Русь, тебя я поздравляю:
Пусть независимость твоя во всём живёт!
От всей души тебе, народ, желаю,
Пускай к свободе счастье расцветет.
 
 
Единство – главная частица для свободы,
Единства нет – орда уж тут как тут,
Нам независимость нужна, как в поле всходы,
Семян посаженых, которые так ждут.
 
 
Враги хотят Россию, рвутся к власти,
Её богатство им волнует грудь.
Они готовы рвать её на части,
А ты, Россия, независимой лишь будь!
 
 
Цвети и радуйся, умножь свои заслуги,
В труде, защите от врагов своей страны,
Народ, всегда заботься друг о друге,
И будут закрома твои полны!
 
 
О, Русь Святая! Этот чудный день
Пусть нескончаем будет век от века,
Не заслонит от света даже тень
Путь независимый, во имя человека!
 

Нам на коленях жить нельзя

 
Я на Григорьевке крестился,
Той, что в Макеевке стоит.
Ходить здесь начал и учился,
Своих друзей мне не забыть.
На Кальмиус-реке купались,
Играли в «Глинище», в хоккей,
Отметить праздник собирались
Кирпичной улицей мы всей.
 
 
И пусть судьба порой бросала
По миру в поисках мечты,
Всё ж наша кровь в себя впитала,
Чему учил, Донбасс, нас ты.
Трудился мой отец в Проходке
И мне твердил, чтоб помнил я:
Пусть наша жизнь, как вёсла лодке,
Нам на коленях жить нельзя.
 
 
Сейчас фашист Донбасс наш давит,
Повсюду хаос и беда,
Но на колени не поставит
Людей он наших никогда.
Давно в России проживаю,
И всё ж я горд, друзья, за вас.
Стихи вам эти посвящаю,
Так как люблю тебя, Донбасс!
 

Я не родился в Дезгинже

 
Я не родился в Дезгинже,
Но молодость прошла в ней круг,
Здесь, как в работах Фаберже,
Живёт в предметах – предков дух.
Здесь дед родился и отец,
Родились также мои дети,
Всё то, что дорого на свете,
Обрёл я здесь, как царь – венец.
И плен любви познал я здесь,
Хоть быть бы в нём хотел до тризны.
Бывала и с печалью весть,
Но то – закономерность жизни.
И первые стихи мои
Навеяны тоской в душе
О пылкой пламенной любви
По дому в той же Дезгинже.
Бывает очень грустно мне,
Когда иду по Дезгинже
И вижу: смотрят сиротливо
Дома, что были так игривы.
Как будто давит что-то плечи,
Как вспомню о друзьях своих,
Одни уехали далече,
Других давно уж нет в живых.
Потом взгляну – да вот их внуки,
Они зарницы ранней свет,
Они развеют тучи скуки,
А к прошлому возврата нет!
 

Коряжемской системе библиотек

 
Жизнь познать – не значить видеть штампы:
Тёмные дороги, пыльный след!
Книга – это сказочная лампа,
В ней читающий познает свет.
А библиотека тот гербарий,
Где хранятся образцы эпох,
Возьмёшь книгу и найдёшь сценарий,
Где ты полной грудью ловишь вздох!
Год пятидесятый, век двадцатый
Из Сольвычегодска песней шёл,
Книги в монастырь легли, как злато,
Дав библиотеке ореол.
Да, с Никольского монастыря вначале
Путь Коряжма в книжный мир нашла:
Люди ЦБК с ним основали,
Город и культура с ним пришла.
И библиотекарей заслуга
Велика, свидетель тому Бог.
Вам они помогут в час досуга
Найти с книгой нужный диалог.
Он поможет юношам и старцам
Мудрость к знаниям для жизни обрести,
Процветать величием коряжемцам
И Коряжме пользу принести.
Так что процветай, Библиотека,
Ты нужна народу век от века!
 

Ещё раз о любви

 
Любовь, любовь, ты велика,
И объяснений нет до срока.
Порой, как бурная река,
Несёшь навстречу злому року.
И тот, кто клялся верным быть,
Кто жизнь свою за нас не ценит,
Готов в час ревности убить,
И разум ревность не умерит.
 
 
Любовь, любовь, ты велика.
Загадка жизни без ответа.
Порой несёшь за облака,
Лаская нас лучами света.
Да только снова разум спит,
Мы любим, хоть нельзя любить,
А вот когда закон забыт,
Начнём мы ложь, как правду чтить.
 
 
И всё ж, любовь, ты велика,
При обоюдности награда:
Ты словно в знойный день река
И в ночь морозную услада.
Любовь чем больше отдаёшь,
Взамен тем больше получаешь,
Жизнь привлекательней найдёшь
И счастье в полноте познаешь.
 

Жене Ольге

 
На испанском «привет» будет Ола!
Ола! Ола! Я Оле кричу.
Она смотрит, как Ангел с престола,
Как спасение, я к ней лечу.
 
 
Соловьём щебетать ей не буду,
Пусть дела станут громче всех слов.
В наших душах пускай живёт чудо
Под названием вечным «любовь»!
 
 
Вновь за мартом апрель к нам приходит,
День рождения Оле несёт.
Если холод стоит – пусть уходит,
И любовь теплоту вознесёт!
 

Подруге Олиной, Ирине

 
Ира Удалова среди книг —
Как цветок прекрасный средь открыток,
В словах нежных вижу ум, он прыток,
Чуден с нею жизни каждый миг.
 
 
Она словно осень золотая,
В ней плодов прекрасный аромат.
Как не знать смысл книги, лишь листая,
Так не выдаст Удалову взгляд.
 
 
Словно ручеёк она смеётся,
Дня рождения сияет свет,
Образ Божества в ней вечно льётся,
Дай же Бог прожить ей много лет!!!
 

Свято место пусто не бывает

 
Свято место пусто не бывает,
Даже те, кто ничего не знает,
Рвутся в бой, чтоб место было их,
Ложью своей пачкая родных.
 
 
Власть их видит пред собой покорными,
Хоть порой усталыми и сонными,
Чтоб свой рейтинг до небес поднять,
Могут без стыда народу врать.
 
 
Вспомним в дни советские цензуру:
Коммунистов славишь – журналист.
В наши дни цвет белый станет бурым,
Если в СМИ начальник – карьерист.
 
 
Если деньги партия имеет,
То народу есть, что почитать.
Не беда, коль слов не видно в деле,
Надо рай обещанный нам ждать.
 
 
Не бывает свято место пусто,
Только всё же выбор за тобой:
Ставь туда тех, кто имеет чувство
Быть всегда полезным пред страной.
 

Петербург – история России

 
Петербург – история России,
Драгоценный дар её короне.
Здесь был голод, смерть несла бессилие,
Только враг мольбы не слышал в стоне.
 
 
Царь Пётр Первый, первый, а не кто-то,
Мысль свою с народом в жизнь внедрил.
Город выстроил, не глядя на болото,
И окно в Европу прорубил.
 
 
Обрастала творчеством культура,
Гениями славен Петербург.
Радует балет, архитектура,
Композиторы ласкают слух.
 
 
Достоевский, Лермонтов и Пушкин
Мир литературой покорили.
И Аврора выстрелом из пушки
Эру новую в истории открыла.
 
 
Петербург Святым зовут по праву:
Храмы золотом стремятся в небосвод.
Будь же ты всегда святым и здравым,
И умножит славу пусть народ!!!
 

Великая степь

 
Лев Гумилёв историю кочевников
Оставил для знакомства нам.
Я тюрков не увидел средь отшельников,
И труд его меня подвиг к стихам.
 
 
Ковром цветастым степь легла под ноги,
Ковыль под ветром, словно моря ширь.
Великих воинов всегда хранили боги,
Ибо они всегда ценили мир.
Считают, что кочевник примитивен:
Культуры нет – условия не те.
Однако всё не так, – он был активен,
Умён, трудолюбив, гостеприимен,
А коль война – с щитом иль на щите.
Не ведал род предателей и трусов,
Хоть страх и жил змеёй в сердцах людей,
Но от её предательских укусов
Честь сохранили предки гагаузов,
Коль надо, жизнью оплатив своей.
Пусть не всегда в степи царило лето,
Дожди и снег опаснее врагов,
Но славный род им не изжить со света,
Как «истукану» не познать любовь.
 
 
Кочевнику не нужен блеск дворцов,
Уютен и удобен его дом.
Горит над ним и солнце, и луна,
Хозяйкой в нём красавица жена:
Глаза темным-темны, как тайна ночи,
К чему стремится – в них не рассмотреть.
Красивый стан врагам не опорочить,
Тем, кто любовь взять силою захочет,
Она без колебаний примет смерть,
А коль полюбит – околдует лаской,
И будет видно, как в ней хороши
Румянец на лице – стыда окраска,
Порывы её пламенной души.
Любимый вмиг познает благость рая,
Да так, что вдруг запляшет твердь земная,
Под пенье, что подарят соловьи:
Захватывая дух какой-то новью,
Сгорая в вечном пламени любви,
Любимый не сгорит, он защищён любовью.
Лицо её закрыто, но свобода
В душе открытой будоражит кровь.
Богиня-мать рождает для народа
Освободителей для будущих веков.
Прошли года, шла жизнь своей стезёй,
Кочевье тюрков лишь в истории осталось,
Они обзавелись своей землёй,
И с мест тех христианство изгонялось.
Отвоевав у Турции Буджак,
Россия тюрками селила снова:
По вере мусульманин был им враг,
У них Христос был принят за основу.
Двадцатый век у гагаузов АТО
Рождён свой край, к нему любовь народа.
С Россией вместе помогал Христос
Отвоевать и выстоять свободу!
 

Любовь – вечность

 
Жизнь течёт, и назад не вернуть,
Пролетает, как птицы на Юг.
Не старайся себя обмануть,
Наша память разбудит наш дух.
 
 
Наша молодость будущим дышит,
Старость к прошлому чаще зовёт.
Пусть имеющий уши, да слышит,
А имеющий слух – пусть споёт.
 
 
Пусть споёт о любви не забытой,
Той, что первой обычно зовут.
Только как без любви, с сердцем слитой,
Люди счастливо дальше живут?
 
 
А быть может, то было влечение,
О котором нельзя позабыть.
Человек познаёт всё в сравнении:
Ту любил, но без этой не жить.
 
 
Жизнь течёт, и глубокая осень,
В жизнь вошла, и душой не криви.
Видишь, зелень от елей и сосен
Остаётся как вечность любви!
 

Утренник

 
Мне слово «утренник» не ново,
Но почему-то сердце снова
Меня затронет грустью нежной,
И возвращусь я к жизни прежней
В прекрасный детства мир – Год Новый.
 
 
Витает в зале дружбы дух,
Здесь заяц волку – лучший друг.
То там, то здесь хлопушка ахнет,
Красотка-ель весною пахнет,
И мы её сжимаем в круг.
 
 
Под яркою звездой горящей,
Под крик снегурочки звенящий,
Мы просим Дед Мороза в зал.
И я со всеми так кричал,
Как будто заблудился в чаще.
 
 
С бородкой белою, как снег,
Подарки он принёс под смех,
А в них, как будто не зима,
И апельсины, и хурма,
Печенье, шоколад, орех.
 
 
Окончен утренник. Домой
Бежим весёлою гурьбой.
И не пройдя наш школьный двор,
Начнём решать хоккейный спор,
Пока не сменится день тьмой.
О, детства мир! Прекрасный, чудный.
Жаль не смогу, как сын тот блудный,
К тебе вернуться никогда:
Ушёл ты в лета навсегда.
Вот потому-то мне и грустно.
 

Родная речь

 
Словно сняли с уст оковы
И гора свалилась с плеч,
Как всегда вначале слово,
А за ним – родная речь.
Папа с мамой так старались,
Чтобы слово я сказал.
Долго счастьем упивались,
Когда я залепетал.
Речь впитал в себя родную
С материнским молоком,
Пела мама песнь живую
Мне о крае дорогом.
Как она ласкала красками,
Уносила меня ввысь,
А заслушиваясь сказками,
Я народа видел жизнь.
Видел то листвы падение,
То весенний цвет садов
И вдыхал я, без сомнения,
Аромат из русских слов.
 

Не родись красивой

 
Не родись красивой, а родись счастливой.
Красота порою как кромешный ад:
К ней стремятся лаской, подавляют силой
Те, кто очень хочет ею обладать.
 
 
Что простят счастливой, не простят красивой,
Будь ты первой скромницей – гордой назовут,
Ревность в жизни станет бить невыносимо,
Да ещё завистницы грязью обольют.
 
 
Красота погибнет, как цветок в ненастье,
С ней без счастья места так и не найдёшь.
Попроси у Бога к красоте ты счастья,
И тогда свободу сердцу обретёшь.