Текст книги "Из миллионов нынче пишущих…"

Загрустило лето

 
Загрустило лето
О своей кончине.
Хмурит в небе тучи,
Льёт на землю слёзы.
Ах, утонут в осени
Сини и теплыни!
Ах, умолкнут соловьи
И завянут розы!
 
 
Осень – это тоже
Что-то вроде лета,
Только чуть похуже,
Чуть похолоднее.
Осень – это здорово,
Особенно поэтам,
Но сквозь осень зимними
Холодами веет.
 
 
Золотая осень
Или «Бабье лето»,
Как вы дивно хороши,
Особенно вначале.
Как игрушка для детей,
Как лекарство для души
Для разнообразия,
Чтобы не скучали.
 
 
А представьте, если бы
     отменили осень,
И оставили в остатке
Лишь сплошное лето.
Ну и
  Чем тебе не «Рай» —
Наслаждайся, загорай.
 
 
Это безобразие,
  есть, конечно, где-то.
 
 
Нам же осень хороша,
Без неё грустит душа.
Холода нас не страшат,
Слякоть не пугает.
И не прав, конечно, тот,
Кто «прекрасную» не ждёт.
Значит это не поэт,
Кто её ругает.
 
 
А «писательский наш цех»
Любит осень больше всех,
Прославляя в святцах
Золотую личность
За земную красоту,
За осенний урожай,
За осенние дожди,
И за поэтичность.
 

Осенняя музыка

 
Краснеет калина
Калиновым цветом,
А щедрое солнце
Прощается с летом.
Сентябрь уже дышит
Осенним приветом,
А небо сияет
Серебряным светом.
 
 
Осенняя музыка
В стиле барокко
Тревожит нам души
И радует око,
А время,
Как легкокрылая бабочка,
Летит
И от нас убегает жестоко.
 

Низкие, рваные, серые тучи

 
Низкие,
   рваные,
     серые тучи —
В них море воды.
 
 
Где-то
  от засухи
    стонет Европа —
  Недалеко до беды.
 
 
Низкие,
   рваные,
     серые тучи
Сеют печаль.
 
 
Новая осень
   ниспослана Богом,
А лета прошедшего,
Всё-таки, жаль.
 
 
Дождь монотонный
И хмурое небо
Наводят тоску.
 
 
Что же там будет
На переходе
К новому жизни куску?
 
 
От неизвестности
Мечутся думы,
Сердце дрожит.
 
 
Грустно всё это.
До нового лета
Как бы дожить?
 

Осенний привет

 
После Пушкина
Трудно описывать осень,
А о ней не писать,
Так же в общем-то  трудно:
Карнавал светомузыки,
Буйство цветов —
От такой красоты
Строчки зреют подспудно.
 
 
И созрев,
Словно яблоко падая с ветки,
Будто сами собой
Пробиваются в души.
Будто синие шорохи,
Выйдя из клетки,
Проникают внезапно
В сверх чуткие уши.
 
 
Будто неба лазурь,
Будто дым и туман,
Будто мёртвое золото
Листьев опавших,
Будто крики,
  идущие  к нашим умам,
  мыслей…
      умерших или
         без вести  пропавших.
 
 
Осень!
Время  раздумий
И время плодов.
И в житейских делах,
И в поэзии тоже
От «прожитых» дорог,
От нелёгких трудов,
Сердце с грустью
Ушедшее время итожит.
 
 
Если были находки,
Вспыхнет радости свет.
От потерь и обид
В сердце боль отзовётся.
 
 
Если ты человек,
А в душе поэт, —
Это чувство однажды
В стихи отольётся.
 
 
 И быть может потом
Через тысячу лет
Кто-то, где-то случайно
Найдёт эти строки,
Пусть от нас  отошедших
Живущим  привет
Вдруг подарят они,
Невзирая на сроки.
 
 
Пусть бродя в тишине
По опавшей листве,
Если осень и жизнь
  не исчезнут с планеты,
Наш далёкий потомок
В своём существе
Вспоминает
Рождённые нами сонеты.
 

Не течёт река

 
Отзвенела
Ты, «моя красавица»,
Песней звонкою
В небо вскинулась.
Лишь успел узреть
«Жар-птицу» милую,
А пол жизнюшки уже
Куда-то минулось.
 
 
Не течёт река —
Застыла,
   словно неподвижная.
Листья жёлтые
К земле осенней просятся.
Своё прошлое
    ясно вижу я.
В светлой памяти
Весна далёкая проносится.
 
 
Не щадили нас
      ветры буйные,
От любви
    сердца иссушалися.
Мы же,
      не хмелея, пили молодость,
Всем, что в жизни есть
Искушалися.
 
 
А потом
    размылись грани времени,
Радость
   грустным трауром оделася,
И весна,
   как будто в воду канула,
И пол жизнюшки  моей
   куда-то делося.
 
 
Грядёт к нам осень!
 
 
Сперва,
  пытаешься не замечать её прихода,
Затем,
   за суетою бытия,
И не увидишь,
        как она подкралась
И развернулась вдруг
      во всей своей красе:
 
 
Нежданная,
  дождливая,
     грибная.
 
 
«Унылая пора – очей очарованье!»
О, как  ты прав, милейший Александр,
Как будто бы с полотен Левитана
Сошла она в наш мир реальный
Блеснуть красой своей прощальной
И сердце грустью напоить.
 
 
Ах, лето, лето,
Как ты быстротечно
И как, порой, бездумно и беспечно.
Не ценим мы ни светлых дней весны,
Ни твоего щедротного тепла.
Влекут куда-то нас обманчивые грёзы,
И лишь тогда,
Когда уже близки морозы,
Мы начинаем понимать:
Каким мы счастьем обладали!
 
 
А листья падают,
Уж сколько их слетело,
Как календарь природы поредел.
 
 
И почему так сердце замирает,
Дрожит и бьется?
Отчаянная грусть сжимает душу
И крикнуть хочется: стой время!
Весны хочу, весны и солнца,
А не дождей и опадающей листвы.
 
 
Где вы
Те песни соловья,
Что пел весенними ночами
Жизнь  прославляя и любовь,
И звёзд неясный шёпот?
И страшные твои глаза,
 В которых отразилось пол вселенной,
И нежность губ твоих и рук,
И только слышный сердца стук
Ведёт отсчёт мгновеньям счастья.
 
 
Наивно?
Да!
Мудрее времени
      нет ничего на свете.
Весна сменяет зиму,
Осень – лето,
И ни одно живое существо
     во всей вселенной
Его не сможет обмануть.
Но будет новая  весна
И чьи-то новые глаза,
И только песня соловья,
Как гимн любви и жизни
Останется всё той же.
……………………………………
Но нас уже не будет на Земле.
 

Дедморозный стих

 
Новый год
Надвигается неумолимо.
Погоди приходить,
   дай закончить дела!
 
 
Старый год исчезает
Тонкой струйкою дыма,
А дела, брат, как сажа бела.
 
 
Прибегут
Конвульсивные праздники эти,
Прибежит дед мороз.
 
 
Посулит нашей славной,
Но многострадальной планете
Ожерелье из роз.
 
 
Пожелает землянам
     здоровья, семейного счастья,
Посулит отвести от планеты беду.
 
 
Только знаем мы,
   в будущем прячутся те же ненастья —
Пусть, хотя бы, не хуже, чем в старом году.
 

Я снег увидел за окошком

 
Я снег увидел за окошком
Открыв глаза в начале дня.
И вдруг
 спокойствием
      давно уже забытым,
        повеяло в то утро на меня.
Как будто
  как бывало в детстве,
   когда не чувствуется
     времени неумолимый бег,
Где нет  тоски и нет печали,
Я просыпаюсь дня в начале
И радостный, и возбуждённый
Смотрю в окно на первый снег.
 

Ах, женщины…

Берёзке

 
Однажды,
  раннею весной
Берёзка
     встретилась с Сосной.
 
 
И по законам притяжения
Разноименных  полюсов,
Сплетались ветви их зелёные,
Светились их глаза влюблённые,
И вторил их сердцебиению
Хор соловьиных  голосов.
 
 
Но налетела туча чёрная,
Земля от молний раскололася,
И в диком страхе сердце билося
Пока Берёза с тьмой боролася.
 
 
Очнулась,
  видит – поле чистое,
Всё снежным саваном окутано,
Тоска
   и белое безмолвие,
       и одиночество —
Всё тут оно.
 
 
Но время лечит раны острые
И притупляет боль сердечную,
Определяя каждой Звёздочке
Свой путь, свою «дорогу млечную».
 
 
Перстами листьев ветер трогая,
Такая стройная и строгая,
Кудрявая Берёза-девица
Стоит и на любовь надеется.
 

Нет ярче звёзд

 
Нет ярче звезд,
Чем женские глаза,
Но если в них
Отсутствует гроза,
И если к ним
Приложена улыбка,
И если это не ошибка.
 
 
Нет ничего на свете
Слаще губ,
Нет ничего на свете
Рук нежнее.
 
 
Об остальном…
Об остальном молчу,
Поскольку
Высказать словами не сумею.
 
 
И если б не было на свете
Женских глаз,
И если б не было на свете
Женских рук,
То кто б нас обнимал,
И кто б глядел на нас,
И кто бы заменил
Нам дорогих подруг?
 
 
Но если б не было на свете
Женских рук
И к ним в придачу
Строгих женских глаз,
Скажи-ка правду,
Знаешь ли ты, друг:
Кем стать бы мы могли?
Что вышло бы из нас?
 

Полнолунье

 
Ах, эта волшебная,
  дивная летняя ночь.
Полнолунье.
 
 
Запутался лучик луны
В волосах  моей милой,
   прелестной  шалуньи.
 
 
Она и сама как луна.
Как волна
   серебристого
      лунного света.
 
 
Она же она,
  ах, она
    совсем не одета.
 
 
Лишь только глаза,
   как две чёрных,
Две страшных дыры
   поглощающих свет
     /со мною в придачу/.
 
 
И я,
  исчезая,
И я,
  растворяяся в них,
От счастья
    и радости плачу.
 

Кусочек радости

 
Кусочек радости
Мне подарила ночь:
Во сне ко мне пришла
Знакомая принцесса.
 
 
И…
В общем, …
Пусть за кадром
   остаётся то,
О чём
   так интенсивно
        пишет пресса.
 
 
Добавим лишь:
        – «гуд бай»,
        – «гуд бай»!
А завтра снова
«Хау ду ю ду»?
 
 
– Я, милый мой,
К тебе ещё приду.
 

Ну что за красота?

 
Ну что за красота:
Глаза чернее ночи,
И как крыло у ворона
Взметнувшаяся  бровь.
Была и у меня
Такая вот девчоночка,
Была и у меня
Такая вот любовь.
 
 
Ах, как нам вместе было(ся),
Как хорошо любилося,
Как сладко целовалося,
В словах не передать.
И до сих пор в душе моей
Всё это не забылося,
Как чудное мгновение,
Как Божья благодать.
 
 
Но не судьба девчоночке
Стать Ладою мальчишечки
И вместе руки об руки
По времени идти,
И не родилися у них
Прелестные детишечки,
И ты за это, милая,
Мальчишечку прости.
 
 
Ну что за красота:
Глаза чернее ночи,
И как крыло у ворона
Взметнувшаяся бровь?
Была и у меня
Такая вот девчоночка,
Была и у меня
Такая вот любовь.
 

Юные леди

 
Юные  леди, принцессы и Золушки,
Или девчушки «живущие в сказках»,
Можно под крылышком мамы и папы
  Выдумать мир в соблазнительных красках.
 
 
Или мечтать о прекраснейшем принце
    лишь для себя,
        /а другим, как придётся/
Но существует девчоночий принцип:
        то, что для каждой
           по принцу найдётся.
 
 
 Ах Вы, девчонки, принцессы и Золушки,
   не такова  «Философия жизни».
Сколько же Вам в Вашей жизни придётся?
Выяснить можно
   лишь только на тризне.
 
 
Где ж это все  джентльмены  и рыцари?
Где это Ваши прекрасные принцы?
Да, они есть, но дорого стоят,
К тому ж у них свой
Меркантильный принцип.
 
 
Ну, а любовь,
Как хрустальная туфелька,
Чтоб это было
   и к месту,  и в точку.
 
 
Юные леди, принцессы и Золушки,
Дай Бог Вам счастья,
Хотя б по кусочку.
 

Супруге

 
Ах, как ты хороша
  в осенней ясной стуже,
И плавает твоя душа
  в полу замёрзшей луже.
Шуршит
  опавшею листвою под ногами,
Пленяясь золотом
  в роскошной многоцветной гамме.
Грустит о чем-то о своём,
  и об ушедшем лете,
Стремясь запечатлеть в себе
  хотя б на миг
Картины эти.
 

Не белый мрамор

 
Не белый мрамор,
      а живая плоть,
Глаза, в которых
   будто растворилась вечность:
Как страшно в них смотреть
   и от восторга,
      от любви не умереть…?
Все позволяющие,
 трепетные, нежные
   и призывающие  руки,
Прерывистых дыханий звуки,
  и  двух сердец
       отчаянно взволнованные стуки…
Слияния мужских и женских
   жизненных начал апофеоз
      и губы… пахнущие лепестками роз.
 

Не печалься, Мадонна

 
Не печалься, Мадонна,
    что время проходит,
Уплывают года,
  седина пробивается в волос,
Что бунтуя в тебе
   сила женская бродит,
И настойчиво
    шепчет о чём-то запретном
       таинственный голос.
 
 
Не печалься  родная,
 что быстро растёт твой младенец
И  держать на руках
  его уже трудновато.
 
 
Это время,
  не люди, а время!
Только время
   всегда и во всём виновато.
 
 
Наша жизнь и любовь —
Это всё материнская суть:
 смысл жизни
   и смысл продолжения рода.
 
 
Так задумал Всевышний,
  оживляя
       вселенскую мёртвую жуть.
Так задумал Всевышний,
   а мы говорим – природа.
 
 
И рожаешь ты  в муках,
   искупая за всех «человеческий грех»,
Как указано, в частности,
   в притче нам всем известной,
Совершая безумный,
  сверх трудный  рождения  акт,
Где земная любовь
  переходит в разряд небесной.
 
 
И несёшь ты «свой долг»
   в своём сердце, а не на руках,
Понимая, что жизнь —
    это так же и муки, и драма.
И рождается
  самое важное
     слово на наших губах —
Сверх родное
    и милое слово – мама!
 

Ах, женщины

 
Ах, женщины!
Что жизнь без Вас?
Напрасный звук!
Пустое место!
И перед Вашей красотой
Сдаюсь без всякого протеста!
 
 
Пусть я теперь и староват:
Усох, завял, куда-то делся,
Но всю сознательную жизнь
Я в Вас как в зеркало гляделся.
 
 
Я помню, «что любовь-шарман»
Забыл измены и обман,
Так что не зря меня маман
        произвела на свет.
 
 
Весь женский пол боготворю и
 всем, и всюду говорю:
«Без Вас,
   хотя порой и с Вами тоже,
Жизни нет».
 
 
Ах, женщины!
Что жизнь без Вас?
Простая серенькая скука.
И женщин не заменит нам
Ни производство, ни наука,
Ни домино, и ни кино,
Ни даже водка и вино.
 
 
Поэтому мы пьем за Вас
В весенний день 8 марта:
Вы для стареющих мужчин —
Как бег на месте /от инфаркта/,
Как философский эликсир,
Который оживляет мир.
Вы наше боевое знамя,
Когда не с кем-то вы, а с нами,
Вы наша боль,
Вы наша радость,
Вы наш маяк,
Вы наш кумир.
 
 
Так выпьем за прекрасный пол,
Как говорят, не отходя от кассы,
Поскольку женщины и мы, —
Как две критические массы
В цепной реакции земного бытия.
Без женщин не родятся дети
И всё прекрасное на свете,
И это знаем вы и я,
Идёт от них, мои друзья.
 

Икс плюс игрек равняется

 
Я стал танцевать
Свою жизнь не от печки,
А от весьма
Известной Вам точки,
От той, от которой
Все человечки
Отправились в Мир
  «Собирать цветочки».
 
 
Меня не купили
В спецмагазине,
И не нашли
В ветвистой капусте.
И был я зачат,
Несомненно,  порочно,
Но нет у меня
Из-за этого грусти.
 
 
Я – не из пробирки!
Я вышел из чрева,
Рожающих особей
Женского рода,
Поскольку пока что
В делах размножения
Ещё сохраняется
«Старая мода».
 
 
Известная  нам
Как «жуткая драма»
В наследство от Евы
            и от Адама,
                От «хитрого змия»,
То бишь от Лукавого,
От неизвестно
Какого лета,
Где  первоинтрига:
        обычное яблоко,
Как некий символ
Зла и запрета,
А лейтмотив, —
Что любовь – это грех,
За исключением поцелуя.
И то не любовно,
А просто так.
Вот Вам и
«Радуйся! Аллилуйя!».
 
 
Одни лишь проблемы.
А где же здесь свет?
А что есть инстинкт?
А что есть духовность?
А что есть любовь,
А что просто секс?
И что из них «Низменность»,
Что «Верховность»?
 
 
Забавно-забавно.
Забавный сюжет,
Забавная притча,
Забавная драма.
Как будто бы и
Человечества нет.
И будто мы все
Ни потомки Адама.
 
 
 Пока меня волнует секс —
Я  жив и  здоров,
А это значит: у меня
Ещё живая кровь.
А это значит: у меня
Ещё жива душа.
А это значит то,
Что жизнь,
Пока что, хороша.
 
 
А разве секс
  ни есть любовь,
Когда любовь вдвоем?
Любовь и секс
  почти всегда
    в сознании моём.
Они
  присутствуют
    во всех
      (почти во всех) делах.
И за такой
«нескромный грех»
       прости ты нас, Аллах.
 
 
Поскольку секс
  понятней всех
    «космических идей»,
Постольку
  существует жизнь,
Рождаемость  детей.
Поскольку секс
  приятней всех
Пока земных утех,
И ты, Великий Саваоф,
   прости нам
      этот грех.
 
 
Порассуждаем о любви
Небесной и земной.
Мы знаем,
Связаны они
Верёвочкой одной.
Затронем
Философский смысл
И авторский подтекст:
Любовь без секса —
Не любовь,
Секс без любви —
Не секс.
 
 
Но это так, полушутя,
А то, что жизнь любви дитя —
Неоспоримый факт.
В пределах солнечных планет
Сильнее секса-зверя нет.
И он не просто «половой»,
Или какой-то там иной —
Пусть не обычный, но земной,
Верней, природный акт.
В нём муки тела,
           боль души,
     кипение крови
И нашей
   бренной жизни смысл,
И простота любви.
 
 
О любви
     по-разному пишут…
И в стихах
     и, естественно, в прозе.
Для поэта
  любовь – это лирика,
     наподобие песни
         о красной розе.
Для прозаика – это трагедия
На основе семьи и брака.
Для учёных – проблема  зачатия,
Не решённая  ими, однако.
 
 
О любви
  По-разному пишут
И в романах,
И в тоненьких книжках:
О луне и «медовом месяце»,
О последствиях,
   то есть детишках.
 
 
О любви
   говорят по-разному:
С восхищением
Или же с матом,
А она
    процветает и здравствует,
Потешаясь над нашим братом.
 
 
От неё идёт «Размножение»,
Так сказать, продолжение рода:
Экология и демография,
Экономика и география,
Вавилонское столпотворение
Континентов, стран и народов.
 
 
От любви никуда не денешься.
Все живое любви подвластно.
Только есть ли любовь
На клеточном уровне?
Для науки это
Ещё не ясно.
 
 
Философия так же
Не знает об этом,
Так как нет в ней раздела
О грешной любви.
 
 
Вероятно считает,
Что это дело
Объясняется коротко:
Се-ля-ви.
 
 
В титанических
    поисках  первопричин
Лихорадочно рыщет
   перо стальное.
А по-моему,
  первой возникла любовь,
А потом, а потом уже
Все остальное.
 
 
И коварство, и слёзы,
И зло, и обман,
И легенда о том,
Как сгубили Джульетту.
 
 
И слова,
   слова о Великой  Любви,
Нет которых  гнусней
И  постыднее  нету.
 
 
Да, любовь —
  Это вам не картошка,
А ужасно коварная штука.
 
 
Перед нею пасует
И мал, и велик.
Непонятен и сладостен
Нам её лик,
И невольно припомнишь
Банальную мысль,
Что любовь —
Это счастье и мука.
 
 
О любви повествуют
С древнейших времён
И прозаики, и поэты.
 
 
Что любви, мол, покорны
Все твари земли
И в младые,
И в зрелые леты.
 
 
Детства солнце и свет
Материнской любви
Станут
  песней любви в отрочестве.
В результате
   рождается новая жизнь
В окольцованном
    Женстве и  Отчестве.
 
 
А потом
    опять, опять и опять
Всё в одном
   и всё в том же роде,
Образуя
   Естественный круговорот
И любви,
     и жизни в природе.
 
 
И несёт Мадонна младенца
На арены грядущих событий.
И весёлая жизни метелица
Соткана из любви, как из нитей.
 
 
Только где-то в любви
Затаилося  зло.
Только всё-таки многим
В любви повезло.
 
 
Я на любовь,
   как мотылёк на свет,
Лечу стремглав, а сам
Дрожу от страха.
И чувствую:
   Другой дороги нет;
Пусть это даже путь
Падения и краха.
 
 
И нет,
   нет в мире ничего,
Что было б
    так желанней,
        так прекрасней;
Вот почему
   На этот дивный зов —
Лечу
   И, может быть, на гибель,
Как на праздник.
 
 
Любовь!
  Пусть тот,
     кто не болел тобой
Завидует
     твоим неповторимым мукам,
Когда душа и разум твой
      оглушены  сердечным стуком.
 
 
Вдруг исчезает всё вокруг,
Лишь остается неизбежность.
И жаркими сетями рук
Тебя опутывает нежность.
 

Молодые прелести

 
В жизни очень нам нужны
И жратва, и челюсти,
Но не менее важны
Молодые прелести:
 молодая рожа,
  молодая кожа
   и интимное хозяйство —
Молодое тоже.
 
 
Чтоб душа и тело
Жить всегда хотело.
Подарила нам природа
«эдакое дело»,
А для этого нужна:
  молодая рожа
    и, конечно же, душа,
        молодая тоже.
 

Кстати, о воронах

 
Всё утро каркала ворона
И сообщала  по секрету,
Что на дворе уже весна,
Что ей сегодня не до сна,
Что дело двигается к лету.
Я ей ответил: «Ну и пусть,
   а у меня на сердце грусть,
     я сам всё знаю наизусть,
       мне это повторять не надо»,
Что за зимой грядёт весна
И музыка твоя ясна,
А где весна – там и любовь.
И вот чему ты, дура, рада?
 
 
Поэтому ты: кар да кар,
Крылатый, молодой Икар,
А я уже довольно стар
Для этих штучек.
И я, конечно, молод был,
И я ещё не всё забыл,
Но всё равно —
Не тот товар для милых ручек.
 
 
И даже, даже по весне
Любовь я вижу лишь во сне.
Она ко мне
как белый снег с небес слетает.
Себя я вижу молодым
Как будто сквозь какой-то дым.
Проснусь,
И всё как этот снег,
Как призрачный туман растает.
 
 
Но как желанен этот сон,
А в нём она и с нею он.
И он с ней, в общем,
Даже не знаком в реальном мире.
И поцелуи, и тела,
И все дальнейшие дела.
О, этот миг известный всем,
Как дважды два – четыре.
 
 
Не знаю, как там для ворон,
Но для меня со всех сторон,
Весна и сон,
Сон и весна – прекрасны.
Зачем тогда меня будить?
Зачем мне каркать о своём?
Ты думаешь, что я тебя
За это похвалю? Напрасно!
 
 
Я в это время вижу сон,
Как я, а не какой-то он,
Отбросив страх, прильнул
Конечно не к чужой,
К своей, естественно,
 кхе, кхе,
Очередной невесте.
А тут тебе над ухом – карр!
Тррам-тарарам!
………………………….
На самом
     интересном месте!
 

Нам на двоих одна мечта

 
Нам на двоих одна мечта,
Один совместный труд,
А так же на двоих один
Супружеский маршрут.
 
 
Нам на двоих одна кровать,
Но нам на это наплевать.
И этот маленький секрет
Нам не приходится скрывать.
 
 
Нам на двоих один бюджет,
В котором вечно денег нет,
Вернее есть, но маловато.
А в этом
Государство виновато.
 

Пусти меня в свои объятья

 
Пусти меня в свои объятья
  и будь нежна,
    стыдлива,
      призывно молчалива
        и покорна.
 
 
Чтоб мог  почуствовать,
            увидеть и понять я,
Что ты, ты мой небесный дар,
      не звук без содержания,
                   не  порно.
 
 
Когда сливаются в одно
   два молодых,
      безумно страждущих
         друг  друга тела.
 
 
И чтоб она
   так страстно,
         так бездумно, так безумно,
                  как и ты хотела
 
 
Уйти туда
 В тот миг,
В то никуда,
Исчезнуть навсегда
В земной любви сгорая.
 
 
Где этот звук
И этот дивный миг
Не меньше вечности
И неземного рая.
 

Что жизнь?

Как мир меняется во мне?

 
Как мир
  меняется во мне?
Как я
    меняюсь вместе с миром?
Как быстро падают в цене,
   кто был вчера
       моим кумиром?
Как дорожает
         каждый час,
       Что раньше
       вовсе не ценилось?
И всё прошедшее,
Всё то, что было с нами,
         что промчалось мимо нас,
Как будто
  только лишь приснилось.
 
 
Что жизнь? Зачем?
Из тьмы небытия,
Чтоб обозреть
   клочок Вселенной?
Познанья  ради,
Иль просто потому,
   Что удалось родиться.
В благодарение судьбе
Ни чёртом, ни ослом,
Иль кем ни будь ещё,
А сразу человеком?
 
 
Ну да, конечно же,
В происхождении своём,
Пожалуй, мы не виноваты.
Рождают не спросив,
И обрекут
      на жизнь
         и смерть одновременно.
А ты,
   как следствие
    свершившегося факта,
Способен лишь
  внимать самосознаньем
Своё  существование
   пока ещё
          в подлунном Мире,
В среде
             трёхмерных измерений:
           пространства,
                          времени
И… всевозможных обстоятельств.
 
 
Но мы – умы,
   обработанные
               тысячелетиями,
Вобравшие в себя
Вселенные и бесконечности.
 
 
Нужно добавить,
Что не последнюю роль
При этом сыграли
Наши конечности.
 
 
Сколько же мы
  Накопали из опыта
В поисках истин
  Не зная покоя.
 
 
Но больше всех
     нас терзает вопрос:
Откуда мы,
И что мы такое?
 
 
И это тогда,
Когда в миллиардах  томов
Мы описывали и описываем
Свою родословную.
 
 
Но если учесть
Относительность познания,
То, пожалуй, весьма
И весьма условную.
 
 
Отряд  приматов,
То есть высших.
Высший —
    это значит без изъяна.
И в тоже время человек —
Всего лишь
Усовершенствованная обезьяна.
 
 
Эй, потомок,
Из надцатого тысячелетия,
Если, роясь в недрах истории,
Ты наткнёшься на век двадцатый,
То не смей
С улыбочкой снисходительной
Снисходить
К отсталости нашей и дикости.
 
 
Ведь даже
  измерив время эпохами
С космически страшных
   высот познанья,
Ты смотришь на мир
Человечьим оком
И суть в тебе есть
Навсегда  человечья.
 
 
Да, всё же
  немало потопчешь Землю,
    пока не поймёшь,
      в конце концов,
Что смотришь
   Великую драму природы,
А ты в ней
   и зритель,
      и действующее лицо.
 
 
Название драмы:
«Комедия человеческая»,
Иль, проще, «Горе от ума»,
Где вся трагедия есть в том,
Что человечество
   сосуществует
     меж полюсов
        добра и зла,
А наш
   трудом и временем
      добытый разум,
 Обрушивший на нас
Всю сложность Мира
И давший нам познать
Земное счастье,
И неземные муки.
Ведь он
     почти ещё младенец.
       На нём
    смирительная рубашонка,
Которая земная плоть.
И как бы высоко
      он ни вознёсся,
В какие бы миры
             ни залетал,
Он – раб,
     он раб всего земного:
Раб сердца
   И греховной плоти,
Раб
    самого большого заблуждения,
Что всемогущий он.
Да мало ли чего он раб.
 
 
И всё же он велик
Земной наш разум,
А вечная проблема
  сосуществования
       ума, души и тела
Всегда
       нас будут волновать.
 
 
Интересно наше
   земное представление:
Не успел родиться,
    а тебе уже
Заготовлена роль.
Сюжет:
   планета в таком-то времени,
Мир,
    предстоящими
       событиями
         «беременный»,
     А ты —
   либо комик, либо трагик,
  либо нищий, либо король.
 
 
А когда отыграешь
Все свои «опусы»,
Исчерпав земной репертуар,
Окинешь прошедшее
  помудревшим  взглядом
И думаешь:
   Эх! Начать бы сначала,
Какие мог бы
    проделать фокусы.
Уж как бы тогда
   отыграл свои роли,
А прошлого жаль
до слёз, до боли.
Ушло навсегда
И кануло в вечность,
И только лишь память
Светлой звездою,
Покуда ты есть,
Живёт с тобою,
Которая скрасит
В минуты раздумий
Досаду на жизнь
За её быстротечность.
 
 
И всё-таки жить
  чертовски здорово,
Чертовски здорово
   быть человеком.
  И шут с ним, что так
   архидьявольски трудно
      Топать по времени
В ногу с веком.
 
 
Шут с ним,
Что живёшь лишь
Единым мгновением,
Не зная, что завтра
С тобою стрясётся,
Не зная куда
И к каким катаклизмам
Твоя голубая
Планета несётся.
 
 
А радости в жизни
      не так уж и мало.
И чтобы там ни было,
Жизнь – это счастье.
       Какою бы трудной
  она ни бывала,
Какие вокруг
    ни кипели бы страсти.
 
 
А главное помнить
В минуты падений,
Пусть даже всю жизнь
  начиная с нуля,
Что самая большая
   единица измерений, —
Это ты —
   человек
     с планеты Земля.