Текст книги "Литературный некрополь"

Валерий Иванович Кононов
Литературный некрополь

Библиотека журнала « Черноземочка»

Новостроящееся кладбище

В Воронеже, на углу улиц Моисеева и 20-летия Октября, за невысокой оградой расположен так называемый Литературный некрополь – несколько могил, оставшихся от бывшего когда-то здесь обширного городского кладбища. Кладбище это в разные годы называлось по-разному. Сначала оно было Новостроящимся, потом Всесвятским по имени кладбищенской церкви Всех Святых, называлось и Ново-Митрофановским, поскольку один из приделов кладбищенской церкви был освящен в честь святителя Митрофана. Церковь кладбищенская тоже называлась Новостроящейся долгое время. И никто не знает, церковь дала имя кладбищу или наоборот.

Пустующую территорию за городской чертой под кладбище выделили в конце 20-х годов позапрошлого века для Чижовской пригородной слободы. Но вскоре оно стало одним их основных городских кладбищ и существовало в таком качестве вплоть до 30-х годов прошлого столетия. В 1934 году городские власти официальным распоряжением запретили проводить захоронения на этом кладбище, а на городской окраине, у въезда в Воронеж со стороны Москвы, устроили новый погост. Ближайшим ориентиром для него стал завод имени Коминтерна, и новое кладбище стало именоваться Коминтерновским. А на месте Новостроящегося – разбили парк. Официальной датой открытия парка стал день 27 июля 1940 года. Его назвали сначала парком культуры и отдыха завода № 16 (так тогда назывался нынешний механический завод), потом он стал парком Ворошиловского района. В народе его метко прозвали парком живых и мёртвых (ЖИМ сокращенно), а официальное название его на сегодняшний день – парк имени А. Дурова и находится он на территории Ленинского района.

Некоторые могилы из Новостроящегося по желанию родственников были перенесены на Коминтерновское кладбище, все остальные сравняли с землёй, а надгробные памятники демонтировали. Часть их использовали для бордюров, разделяющих тротуары от проезжей части, а в основном ими замостили ступеньки на уличных спусках в холмистой приреченской части города.

Так выглядел уголок Новостроящегося кладбища с могилами А.В. Кольцова и И. С. Никитина в начале XX века. В центре – могила Никитина, слева – Кольцова, а справа – сестры Алексея Кольцова Анисьи

Остались нетронутыми лишь могилы знаменитых поэтов-земляков А.В. Кольцова и И.С. Никитина и ещё несколько расположенных рядом захоронений, о которых речь будет впереди.

Очень хорошо, что судьбе угодно было расположить могилы наших великих поэтов не только рядом, но и на краю кладбища. Будь они где-нибудь в середине, да ещё вдалеке друг от друга, то их могли бы перенести в другое место. А так могилы поэтов остались там, где были погребены их тела во время похорон. Вместе с ними остались непотревоженными оказавшиеся рядом могилы писательницы Е.М. Милицыной, родителей Алексея Кольцова и его сестры Анисьи. А вот захоронения других сестёр его и их родни, располагавшиеся неподалеку в этом же ряду, городские власти при ликвидации кладбища решили не оставлять. Убрали и плотно прилегавший к могиле И.С. Никитина огороженный высоким забором участок с несколькими купеческими захоронениями. Таким образом, и образовался святой для воронежцев объект, известный ныне как Литературный некрополь.

Между прочим, к названию этому ваш покорный слуга имеет непосредственное отношение. Дело в том, что в конце 60-х годов я начал активно заниматься историей воронежских памятников. А их в то время было совсем немного, пальцев на обеих руках хватало, чтобы их пересчитать. И когда мне предстояло выступать перед публикой или писать газетные заметки о памятниках, то приходилось испытывать некоторые неудобства из-за того, что не было обобщающего имени у места, где нашли свой вечный покой наши поэты-земляки. Называть его «могилы Кольцова и Никитина», как это часто и происходило, громоздко и не совсем корректно, хотя бы потому, что кроме них там были ещё четыре захоронения. Кроме того, если обычные памятники устанавливают на улицах и площадях, то надгробия должны стоять на могилах, а могилы располагаются на погостах. И погосты тоже следует называть, когда говорим о могилах и надгробиях. А Новостроящегося (или Всесвятского) кладбища давно уже не существовало.

Всё встало на свои места, когда я назвал этот остаток кладбища с могилами поэтов Литературным некрополем и сообщил об этом в заметке с таким же названием, которая была опубликована «Молодым коммунаром» 11 ноября 1980 года в период очередных Кольцовско-Никитинских дней. И это название быстро прижилось. Теперь уже это место по-другому и не называют.

На кладбище недалеко от того места, где потом похоронили А. В. Кольцова, а вслед за ним и И.С. Никитина, в 1836 году начато было строительство кладбищенской церкви во имя Всех Святых. Проект храма исполнил губернский архитектор И.А. Блицын, оставшийся в памяти воронежцев как проектировщик и строитель Каменного моста на теперешней улице К. Маркса. Храм строился 15 лет. Когда рядом с храмом хоронили Алексея Кольцова, храм ещё стоял в строительных лесах, хотя уже была построена коробка здания и в храме освятили придел во имя святого Митрофана, мощи которого незадолго перед этим были обнаружены в Благовещенском соборе Митрофановского монастыря. Окончательно же Всесвятскую церковь ввели в строй в 1851 году. А ещё через 80 лет её закрыли.

Мы вспомнили о храме потому, что его судьба тесно переплелась с судьбой оказавшегося рядом Литературного некрополя. После ликвидации кладбища и закрытия кладбищенской церкви городские власти не знали, как обойтись с могилами поэтов. Были предложения перенести их во двор дома-музея Никитина на Никитинской улице, но вмешалась писательская общественность и от этой идеи отказались. Здание церкви передавалось разным владельцам, среди которых были городской отдел народного образования, чекистское ведомство ОГПУ, весовой завод, пока после освобождения города от немецких оккупантов в 1943 году там не разместилась швейная фабрика. Долгое время могилы стояли в буквальном смысле среди улицы Новослободской (сейчас это улица Моисеева). Кладбищенский забор убрали, а оставшиеся от кладбища могилы от улицы не отгородили.

Вскоре швейную фабрику обнесли забором, а за ним на охраняемой территории фабрики оказались и могилы. Свободный ход туда для публики оказался закрытым. После настоятельных требований населения могилы поэтов выгородили из фабричной территории. К могилам знаменитых земляков пошла публика, стали водить туда экскурсии. У надгробий постоянно лежали цветы. Позже там стали ежегодно проходить Кольцовско-Никитинские дни поэзии.

Автор этих строк впервые побывал там в 1961 году. Территория была захламлена спиленными деревьями, поломанными скамейками, срубленными ветками. В нескольких метрах от могил Кольцова и его родни возвышалась глухая стена небольшого кирпичного дома, фасадом выходившего на улицу 20-летия Октября. Мраморный крест на памятнике Алексею Кольцову ещё стоял на своём месте, а мраморной урны на памятнике Анисьи уже не было. Помнится, что от парка и от улицы Моисеева некрополь отделял забор с художественными решётками. Всё это видно на фотографиях, оставшихся у автора с той поры.

За прошедшие годы на некрополе прошли, по крайней мере, трижды крупные ремонтно-реставрационные работы. Последний раз это случилось в 2009 году, накануне 200-летия со дня рождения А.В. Кольцова. Тогда были установлены крест на надгробии А. Кольцова и урна на могиле Анисьи, заменена надгробная плита на могиле Е.М. Милицыной.

Описание литературного некрополя

Могила Алексея Васильевича Кольцова

3 ноября (по старому стилю) 1842 года в левом углу Новостроящегося кладбища появилась могила Алексея Кольцова. Над могилой установили памятник, обнесённый решёткой. И хотя этого памятника давно уже нет на свете, следует о нём сказать несколько слов. Тем более что он сыграл значительную роль в истории российского литературоведения, ибо так уж получилось, что это надгробие стало практически единственным и легко доступным документальным источником, где с большой точностью указана дата смерти поэта.

Журнал «Москвитянин» в № 19 за 1853 год напечатал подробное описание памятника, а «Воронежские губернские ведомости» в № 46 в том же году перепечатали эту статью. Вот что там было написано про надгробие.

«При подножии памятник имел форму 4-гранной призмы шириною в 3/4 аршина (53,3 см. – В. К.). На этом 4-граннике лежал другой, немного меньше нижнего, а на нем круглая тумба, из которой выдавался небольшой 4-гранник с надгробной надписью поэту; тумба кончалась в виде небольшой урны, из которой возвышался чугунный вызолоченный крест».

Изображения памятника не было в статье, но зато приводилась эпитафия «с самым точным и строгим соблюдением оригинального ея текста, длины строк и самого правописания». Это предупреждение о соответствии было совсем нелишним, – как далее убедится читатель, надпись эта исполнена была весьма безграмотно. И мы тоже приводим её в том же виде.

С западной стороны было высечено:

1842 г. ноября 3 подсим

паметником погребено тело

мещанина Алексея васильевича

Кольцова сочинителя и

поета воронежского.

Как видим, здесь указана дата похорон поэта. А надпись с южной стороны подробнейшим образом сообщала год, день и час смерти:

Просвещеной безнаук

природою награжден монаршею

миластию, скончался 33 годов

и 26 дней в 12 часу брака

неимел.

С восточной стороны было написано:

Рожден отродителей,

василья петрова и прасковии

Ивановой Кольцовой жителей

Воронежских.

А вот какие слова были выбиты неизвестным местным грамотеем с северной стороны:

Покоися любезный сын сте-

нящии родители приклоннои

старости молим всещедрова

упокоить душу твою внед-

рах авраамовых.

Изображение первого кольцовского надгробия после многолетних поисков удалось найти в журнале «Живописная русская библиотека» за 1858 год (№ 39). Оказалось, что это была единственная публикация с его изображением.

Гравюру с надгробием выполнил весьма известный тогда петербургский гравёр Август Янович (Иванович) Даугель (1831–1899), выходец из прибалтийских немцев, учившийся художественному ремеслу в эстонском городе Дерпт (Тарту). Гравюры Даугеля несколько десятилетий печатались в иллюстрированных изданиях России того времени, в том числе в «Петербургской газете», «Всемирной иллюстрации», «Северной пчеле». Он исполнил серии гравюр, посвящённых событиям Парижской коммуны. Широкую известность получили в своё время его портреты Петра Великого, А.С. Пушкина, Екатерины II, Д. Гарибальди.

Памятник окружён ажурной металлической решёткой. И решётка, и сам памятник вырисованы тщательно, в то время как другие надгробия, попавшие в поле зрения художника, обозначены контурно. Кольцовский надгробный памятник можно отнести к типовым. Судя по всему, подобные надгробия в виде круглой тумбы с выступающими на четыре стороны плитами для текстов были весьма распространены в середине позапрошлого века и изготавливались централизованно. Несколько таких надгробий можно и сейчас увидеть на еврейском кладбище в Воронеже, где сохранились захоронения середины XIX века. И на Коминтерновском кладбище они встречаются, но туда они были перенесены с других воронежских погостов. Под таким же памятником покоятся останки участника Отечественной войны 1812 года генерала Л.А. Тургенева на кладбище в подворонежском селе Таврово, вошедшем с недавних пор в состав Воронежа.

Точно такой же памятник я неожиданно увидел в знаменитых лермонтовских Тарханах. Там рядом с Михаилом Юрьевичем похоронены его мать и дед. Так вот на их могилах как раз и установлены похожие с кольцовским надгробием памятники. Между прочим, надгробный памятник самого М.Ю. Лермонтова и надгробие сестры А. Кольцова Анисьи, разговор о котором ещё впереди, тоже, как две капли воды, похожи друг на друга.

После похорон Алексея Кольцова его могила стала одной из достопримечательностей Воронежа. Её часто посещали приезжие знаменитости. А великий русский актер П. С. Мочалов, хорошо знавший поэта при его жизни, написал незатейливые стихи «Разговор на воронежском кладбище» и опубликовал их в 1846 году в театральном журнале «Репертуар и Пантеон». Мы приведем их полностью, сохранив при этом правописание и знаки препинания в том же виде, как довелось увидеть их, листая ветхие страницы «Репертуара и Пантеона» в бывшей Ленинской библиотеке в Москве. Итак, идёт разговор между неизвестным посетителем кладбища и сторожем.

Неизвестный.

 
Покажи брат, где зарыли
Нашего Кольцова?
Где могила дорогова —
Под плитой ли он лежит,
Иль трава с цветами; —
Облита ль трава слезами
Иль совсем забыта?
 

Сторож.

 
Я прозвания такого
Что-то не припомню.
Благородный иль чиновник,
Иль купец торговый?..
 

Неизвестный.

 
Он купец, имел товар,
Да не оценили;
Но не все забыли;
И души высокий дар,
Он сумел в сердца людей
Русской песнею своей
Передать; – забыть Кольцова
Всем нельзя и на земле
На родимой стороне,
Долго не найти другова.
 

Сторож.

 
Что вы сударь – не найдете!
Велика земля Господня
И везде есть люди? —
Но позвольте догадаться
Чью могилу надо, —
Вы промолвили о песнях,
Я и догадался; —
Он воронежский купец,
А складывал песни;
Он не то чтобы певал,
Только был певака
И слыл грамотеем, —
Так его могила,
Вот сюда, направо.
 

Неизвестный.

 
Пришли, – я низко поклонился,
С глубоким вздохом и слезой, —
Взглянул на крест и помолился
Души твоей заупокой.
Так здесь Кольцова схоронили,
С тобой высокие мечты, —
Но верь, не все тебя забыли,
Поэта русского, – и ты
 
 
Остался жить в сердцах людей
Прекрасной песнею твоей.
 

Сторож.

 
Хоть мало сударь понимаю,
А вижу, что взгрустнулось вам;
Вам верно был сродни покойник, —
И близкой был?.. Молчит мой барин.
 

Неизвестный.

 
Да друг, – покойник наш имел
Родных и близких, но любили
Его не все, не все ценили; —
Огонь, который в нем горел,
Не всех равно здесь согревал; —
Но кто душой его знавал,
Кто постигал его в твореньях,
Тот вместе с ним душой страдал!
Тот был назначен от рожденья,
Душой Кольцова полюбить,
Чтобы Кольцову близким быть!
Таких не много. Но прощай!
Вот деньги друг, не забывай.
Поставь свечу – и поминай,
За упокой раба Кольцова Алексея.
 

Деликатный актёр-трагик никак не отреагировал на обидные для памяти о поэте-прасоле безграмотные тексты. Но, скорее всего, не было тогда Мочалова в Воронеже, не видел он в это время могилу своего друга-поэта. Мы решили уточнить, когда приезжал в Воронеж великий артист. Биография Мочалова и графики его гастрольных поездок хорошо изучены, и нет там сведений о посещении им Воронежа в период между смертью Кольцова и появлением в «Репертуаре и Пантеоне» стихотворения. По-видимому, стихи родились как горестная реакция на безвременную смерть Алексея Кольцова, а разговор у могилы он использовал как поэтический приём.

Популярный в середине XIX века иллюстрированный журнал «Русский художественный листок», издаваемый художником В.Ф. Тиммом, писал в 1853 году в большом очерке о губернском городе Воронеже:

«… наш незабвенный Кольцов родился и умер в Воронеже. Когда будете проезжать этот город, расспросите, где его могила и отправьтесь, ради прогулки, поклониться покойному. Если безграмотная надпись на его памятнике заставит улыбнуться вас, вспомните одну из грустных мелодических песен и знайте, что в устах ваших стихи поэта есть лучший для него памятник».

А уже упомянутый журнал «Москвитянин», откликаясь на эту статью «Листка», заметил с некоторым ехидством:

«Не знаем, всякого ли заставит эта надпись улыбнуться. Лучше, если бы она вызвала желание почтить память Кольцова сооружением ему нового памятника по добровольной подписке. А Воронеж, которому всех ближе память Кольцова, первый должен принять живое участие в этом добром деле».

Но прошло ещё долгих 13 лет, пока это пожелание реализовалось. Памятник на могиле Алексея Кольцова заменили в 1867 году (см. фото, исполненное в начале ХХ века местным фотографом М. Н. Селивёрстовым). Второй памятник тоже типовой. По ритуальной христианской терминологии такой тип надгробия в виде стилизованного изображения византийской часовенки называется капличкой. Но и новое надгробие оказалось не без изъяна. Дата смерти на лицевой его грани указана неверно. Поэт скончался 29 октября, а на памятнике выгравировали дату 19 октября. Мелочь вроде бы. Но надгробный памятник послужил тогда своеобразным первоисточником по биографическим сведениям о поэте, и ошибочная дата смерти перекочевала с надгробия в различные издания – хрестоматии, сборники кольцовских стихов, словари. В 1891 году 49-летие со дня смерти А. В. Кольцова было отмечено в Воронеже, Петербурге и в других городах России на десять дней раньше срока. Но во время подготовки к пятидесятилетней годовщине вспомнили о первом памятнике, разыскали его описание. Тогда-то и вскрылось несоответствие между днями смерти поэта на первом и втором памятниках. Обратились к документам, и истина была восстановлена. Этот второй памятник стоит на могиле Алексея Кольцова до наших дней. Но дата кончины на нём так и осталась неисправленной. В этом любопытствующий читатель может сам убедиться, посетив Литературный некрополь.

А теперь посмотрим, как сейчас выглядит в Литературном некрополе памятник на могиле Алексея Кольцова. За прошедшие годы менялись только кресты. Первоначально, как это видно на фото начала ХХ века, его венчал четырёхконечный мраморный крест с заострёнными в виде стрел концами. Исчез он где-то около 1962 года. Во всяком случае, автор этих строк фотографировал могилу в 1961 году, и крест был на месте.

Разговоры о восстановлении креста периодически возникали в местной печати, на различных краеведческих мероприятиях, но более сорока лет надгробие поэта-земляка стояло без креста. Крест появился в начале февраля 2004 года, но не такой, как был прежде. Это был шестиконечный чугунный кованый крест (на фото слева), и размеры его были раза в полтора больше прежнего мраморного. При реставрационных работах в некрополе в 2009 году на вершину кольцовского надгробия установили мраморный четырёхконечный крест (на фото справа). Жаль только, что концы у него не остроконечные, как у самого первого варианта креста. Всё-таки это была реставрация, а при реставрации следует максимально приблизиться к оригиналу.

Мы уже говорили об ошибочной дате кончины, обозначенной на кольцовском надгробии. А теперь приведём полностью надпись на лицевой грани:

ЗДЕСЬ ПОКОИТСЯ ПРАХ

АЛЕКСЕЯ ВАСИЛЬЕВИЧА

КОЛЬЦОВА,

СКОНЧАВШЕГОСЯ 19 ОКТЯБРЯ

1842 ГОДА

НА 34 ГОДУ ОТ РОЖДЕНИЯ.

А на трёх остальных сторонах высечено по одному четверостишию из стихотворения А.В. Кольцова «Расчёт с жизнью», посвящённого В.Г. Белинскому и отправленного в письме критику от 15 декабря 1840 года:

 
В ДУШЕ СТРАСТИ ОГОНЬ
РАЗГОРАЛСЯ НЕ РАЗ,
НО В БЕСПЛОДНОЙ ТОСКЕ
ОН СГОРЕЛ И ПОГАС.
 
 
МОЯ ЮНОСТЬ ЦВЕЛА
ПОД ТУМАНОМ ГУСТЫМ —
И, ЧТО ЖДАЛО МЕНЯ,
Я НЕ ВИДЕЛ ЗА НИМ.
 
 
ТОЛЬКО ТЕШИЛАСЬ МНОЙ
ЗЛАЯ ВЕДЬМА-СУДЬБА;
ТОЛЬКО СИЛУ МОЮ
СОКРУШИЛА БОРЬБА.
 

Могилы родителей А.В. Кольцова

Справа от могилы Алексея Кольцова можно видеть две чугунные горизонтально расположенные плиты, установленные на могилах отца и матери его. Отцовское надгробие украшено сложными рисунками на религиозные темы, связанные с распятием Христа. Тут и крест на Голгофе, и Всевидящее око, череп с перекрещенными костями (его называют головой Адама), копье и трость с губкой как орудия пыток Спасителя на Голгофе. Такая христианско-ритуальная символика весьма часто изображалась на надгробиях в прошлые времена. А на сегодняшний день в Воронеже после ликвидации старых кладбищ это – единственное, пожалуй, надгробие с подобными символами.

Над рисунками полукругом исполнена надпись:

ГОСПОДИ, ПРИИМИ ДУХ ЕГО С МИРОМ,

а под рисунками текст:

ПОД СИМ КАМНЕМ

ПОКОИТСЯ ТЕЛО ВОРОНЕЖ-

СКОГО ПОТОМСТВЕННОГО

ПОЧЕТНОГО ГРАЖДАНИНА

ВАСИЛИЯ ПЕТРОВИЧА

КОЛЬЦОВА

ЖИВШИ НА СВЕТЕ 77 л.

СКОНЧАЛСЯ 1852 ГОДУ

ИЮЛЯ 20 ДНЯ 12 ЧАСОВ

ПО ПОЛУНОЧИ

С обозначением даты смерти не повезло и надгробию Василия Петровича Кольцова. Воронежский историк А.Н. Акиньшин убедительно доказал недавно, что на этой чугунной плите должен быть указан не 1852 год, а 1849-й. По какой причине это случилось, уже не установишь. А кроме того, титул потомственного почётного гражданина, по мнению историка, указан на надгробной плите незаслуженно. Это звание присваивалось лицам купеческого сословия только в том случае, если купец состоял в первой гильдии. А Василий Петрович выше второй гильдии не поднялся. По-видимому, дочь его Александра Андронова, единственная из семейства Кольцовых пережившая родителей, при установке надгробной плиты на могиле отца решила польстить ему. А возможен и другой вариант. Полный текст эпитафии могла составить не сама Александра Васильевна, а кто-то из её окружения. А поскольку дочь благодаря заслугам своего мужа, купца первой гильдии Ивана Федоровича Андронова, состояла в сословии потомственных почётных граждан, то этот кто-то решил, что она оказалась в этом сословии из-за отца своего.

Плита на могиле матери – без рисунков. Это связано с тем, что в начале прошедшего века первоначально установленная плита почему-то оказалась расколотой, и в 1909 году в ожидании приближающегося столетия со дня рождения Алексея Кольцова местные власти заказали на заводе «Товарищество В.Г. Столль и К.» новую чугунную плиту.

На ней воспроизвели только текст от прежнего надгробия, да и то с двумя грамматическими ошибками, в чём может убедиться дотошный читатель, посетивший Литературный некрополь.

ПОД СИМ ПАМЯТНИКОМ

ПОКОИСТЯ ТЕЛО ВОРОНЕЖСКОЙ

КУПЕЧЕСКОЙ ЖЕНЫ ПРАСКОВЬИ

ИВАНОВНОЙ КОЛЬЦОВОЙ 77 ЛЕТ

РОЖДЁННОЙ В 1784 году

ОКТЯБРЯ 14 А СКОНЧАВШИЙСЯ

1861 года ДЕКАБРЯ 4 В 2 ЧАСА

ПОПОЛУДНИ ГОСПОДИ

ПРИИМИ ДУХ ЕЯ С МИРОМ.